05.12.2012
0

Поделиться

Душа по своей природе Алхимик

Душа по своей природе Алхимик.

Тема которую мы будем рассматривать сегодня – алхимия. Данная лекция является вводной лекцией цель которой – дать самое общее представление об психологических основах этой дисциплины.

И прежде всего я хочу обратить ваше внимание на то значение которое Карл Юнг придавал алхимии. Чтобы это понять достаточно просто взглянуть на то сколько исследований Юнг посвятил алхимии, и сравнить с тем сколько Юнг посвятил другим вопросам. Алхимии у Юнга посвящены три тома плюс множество публикаций и семинаров, в которых регулярно используется алхимический символизм.

Алхимики называли свое делание Искусством. Алистер Кроули специально изменил название 14го Аркана с «Умеренности» на «Искусство». Алхимическое искусство – это обращение к основе всякого творчества, первичной материи воображения. Исследуя фантазии алхимиков мы исследуем миф в максимально доступном для человека приближении. Иными словами, если воображение обычного художника связано существующим эстетическим и культурным каноном (даже в тех случаях когда он этот канон сознательно нарушает) алхимик, имеет дело с чистой формой воображения, представляющего наиболее первозданную форму манифестанции самых глубоких уровней психэ. Иными словами, именно понимание алхимической образности открывает нам возможность понять те трудноуловимые законы по которым живет и дышит психика.

Иными словами, перефразируя Тертулиана – душа по своей природе Алхимик. В своем исследовании Мария Луиза Фон Франц приводит занятные примеры своих детских «алхимических» опусов, вращавшихся вокруг идеи пресуществления неблагородного в благородное. Будучи маленькой девочкой, Мария Луиза Фон Франц где то услышала, что янтарь происходит из смолы деревьев. Тогда она решила создать свой янтарь. Зная что химическая реакция происходит в морской воде, она решила создать имитацию оной щедро посолив воду. Затем она совершала целый ряд операций которым позавидовал бы алхимик – расплавила смолу, стала очищать её от древестных вкраплений. Постепенно процесс алхимического делания затянул её так что вещество стало казаться живым. Ей казалось что она чувствует как «смола страдает под огнем», она стала «просить прощения» у смолы обещая ей каким красивым янтарем она будет когда опус будет закончен.

Восприимчивый ребенок в своих детских играх неизбежно повторяет алхимические фантазии. Например у меня в пять лет была фантазия о «кристалах» в кирпиче, которые на самом деле в него «пленены» и моей задачей было освободить эти маленькие кирпичики, и сам кирпич перевести из отвратительного, грубого состояния в благородное состояние «Красной пудры». Напрягая свою память я с удивлением нахожу что в своих играх я воспроизвел даже алхимический язык – называя тертый кирпич «красной пудрой».

То есть алхимическая образность – это образность наиболее близкая к реальности еще не подчиненной внешним требованиям души. Душа – по своей сути вовсе не христианка как полагал Тертулиан но Алхимик, и примеров доказывающих исходную манифестацию алхимических мотивов достаточно.

Вот что Юнг пишет об Алхимии в своих воспоминаниях: «Прежде всего, я должен найти свидетельства существования исторического прообраза моего личного опыта. Иными словами, спросить себя: «Где мои индивидуальные предпосылки уже осуществились в истории?» Если поиск таких доказательств не увенчается успехом, я никогда не смогу подтвердить свои идеи. Таким образом, столкновение с алхимией оказалось решающим для меня, поскольку предоставило историческую опору, которой доселе недоставало».

В 1926 году, Юнг увидел примечательный сон. Он почувствовал себя перенесенным назад в семнадцатое столетие и увидел себя алхимиком. Незадолго до этого, Юнг, вместе с другими психоаналитиками, был заинтригован и поражен трагической судьбой Герберта Зильберера, последователя Фрейда, опубликовавшем в 1914 году работу, преимущественно посвященную использованию алхимии в психоаналитических целях. Зильберер, восторженно вручивший книгу своему учителю Фрейду, удостоился лишь холодного упрека и, будучи раздавленным, покончил жизнь самоубийством, став, можно сказать, первой жертвой психологического взгляда на алхимию.

Алхимия максимально свободна от цензуры доминирующей культурной и религиозной парадигмы, при чем речь не только о сознательной цензуре порожденной репрессивной системой иудеохристианства, но и о бессознательной цензуре связанной с тем, что человек не придает ценности тем элементам психики, которые никак не выделены в современной ему культуре.

Давайте разберемся в чем же причина такого исключительного отсутствия цензуры благодаря которому Алхимия стала столь исключительной. Как известно, алхимию часто рассматривают как предтечу химии, эдакую химию до химии, когда впервые внимание человека обратилось к исследованию свойств физического мира, но к элементам реального физического мира, но при отсутствии единой системы, к фрагментарным знаниям о свойствах природы, постоянно примешивались фантазии.

Одним из характерных признаком алхимии создавшей немало проблем её исследователям – её противоречивость. Даже, базовые алхимические понятия – такие, как Сера, Соль и Ртуть – разные алхимики рассматривают совсем по разному – одни во главе с Василием Валентином говорят, что ртуть представляет женский принцип, а соль – это порождение союза серы и ртути, а другие считают женским принципом соль. Хотя алхимики пользуются общими терминами, (семь металлов-планет, химические процессы, элементы) каждый зачастую вкладывает свой индивидуальный смысл в одно и то же общее понятие, что крайне запутывает исследователей.

Дело в том, что химические процессы происходящие в алхимической реторте для алхимика представляли абсолютную терра инкогнита, землю неведомую.

Секрет в том, что когда психика имеет дело с неизвестным, на это неизвестное автоматически накладываются внутренние содержания самой психики которые находятся вне сознательного наблюдения. Мы смотрим на чернильное пятно, а видим в нем дракона, змея или героя освободителя – в зависимости от того какими образами полнится наша душа.

Этот процесс, называется в психологии «проекция» — реагенты в колбах становятся своего рода зеркалом, в котором отражается то, что происходит в вашей душе, на самом глубоком уровне бессознательного.

Алхимический опус осуществляется в одиночестве. И это одиночество способствует медитативной погруженности в то что происходит в реторте. И вот уже кажется что там за стеклом колбы танцует красный лев и белый единорог а прекрасная суламита ожидает своего жениха.

Здесь мы можем видеть очевидное сходство алхимического опуса и ситуации Юнга на момент разрыва с Фрейдом. Юнг был вынужден отказаться от каких либо представлений о природе и свойствах психики. Он должен был встретиться с психикой непосредственно, и это значило что необходимо пожертвовать всеми знаниями. В этом смысле, Юнг был в том же положении что и алхимики, которые не обладали никакими знаниями о материи.

Еще одна важная параллель – это философия основа алхимии главным постулатом которой является идея целостности и единства «того что вверху с тем что внизу». В сотрудничестве с Паули, Юнг фактически воскресил эту герметическую установку на целостность и заново ввел её в западную науку как концепт «синхронистичности». Впервые за три века после того как ученики Ньютона после его смерти скрыли все его герметические изыскания, герметическая парадигма целостности и всесвязаности вышла из эзотерического гетто и на полных правах заявила себя в официальной науке как концепция «синхронистичности» связываемая с квантовой физикой над которой работал друг и ученик Юнга Вольфганд Паули.

Если проанализировать структуру Красной книги Юнга, становится очевидным её сходство с классическим алхимическим «путешествием». Она начинается падением в хаос, жутковатым инициатическим сном про кровавый потом затопивший мир, из этого хаоса происходит раскол на «Дух времени» и «дух глубин», а а заканчивается соединением противоположностей, почти блейковским бракосочетанием ада и рая.

Итак, ключевая идея Алхимии – это идея соединения противоположностей. Самая поздняя работа Юнга так и называется Misterium Coniunctionis то есть таинство соединения. В первых же строках этой книги Юнг выводит главную идею алхимиков: «соединения элементов «противостоящими друг другу в силу своей взаимной враждебности, и притягивающими друг друга в силу своей взаимной влюбленности»

Наше сознание разделено внутри себя. В юнгианстве мы знаем несколько таких разделений – например Эго и Тень, Персона и Анима. Из противоположностей (бинеров) состоит вся наша реальность. Мы знаем самые разные виды противоположностей, например религиозные (бог и дьявол, дух и материя), эстетические (красота и безобразие), политические (союзник-враг). Любая система взглядов, принципов, убеждений существует внутри двух (реже четырех) базовых противоположностей.

Если мы начинаем смотреть вглубь себя, то находим множество противоречащих друг другу импульсов. Более того – у каждого из нас, есть свое собственное, неповторимое ощущение главных бинеров, которые я называю «первичным символьным конфликтом».

В основе психики каждого человека – первичный символьный конфликт. Однако в каждом индивидуальном случае, этот конфликт имеет свою, часто неповторимую символическую форму.

Когда мы начинаем работу над самопознанием, первое что мы делаем, это придаем своим бинерам форму образов, персонифицируем их. Важно не просто осознать противоречивые друг другу желания, настроения, стремления, но и дать каждому из этих начал свое образное решение. И здесь у каждого будет глубоко свой, значимый только для него бинер, и предначертанная только ему, мистерия соединения этих бинеров.

Например, когда я начал заниматься активным воображением, (иллюстрации), у меня появилось два спонтанных противостоящих образа – змея и цыпленок. Змее я симпатизировал, цыпленка ненавидел. Однако что бы я не делал, змея не могла «съесть» этого цыпленка, наоборот – чем больше я пытался его уничтожить – тем сильнее он становился. В конце концов пришлось признать, что нужно соединение, примирение, которое произошло в образах пернатого змея и абраксаса.

У одного моего ученика такими первичными образами противоположностей была чайка и краб. Формула работы была похожая, но появились свои, неповторимые нюансы, тонкости, детали, которые невозможно передать одной лекции.

В герметическом, и наиболее подлинном искусстве мы можем часто встретить подобные мотивы. Например, главный герой романа Гессе «Дамиан» постоянно мечется между образом «идеального» и «порочного» себя пока не находит примирение в образе Абраксаса, трансцендирующего противоположности.

Но если один человек может переживать один, часто фиксированный, набор символов противоположностей, то алхимия собрала в себе уникальную коллекцию противоположностей. В конечном счете, целью алхимического опуса и было соединить свои противоположности. Итак давайте посмотрим, какие символы были у Алхимиков наиболее распространены для соединения противоположностей. Ученица Юнга Аниелла Яффе особо подчеркивала что Юнгу для исследований были важны не столько мнения отдельных алхимиков, сколько неиссякаемое разнообразие их сокровенных образов и описаний, бесспорно насколько различных, настолько и взаимосвязанных.

Итак давайте рассмотрим наиболее популярные бинеры алхимиков.

Прежде всего это Солнце и Луна. Символы Солнца и Луны указывали на архетипические, или если угодно чисто духовные аспекты коньюнкции. Это одновременно самый распространенный и самый сложный уровень коньюнкции. Солнце и луна как небесные тела, соответствуют духовным или метафизическим уровням противоположностей как архетипические символы мужского и женского, поэтому можно сказать что здесь речь идет о соединении с женской и материальной природой, что для средневековой культуры было особенно актуально.

Как правило эти образы размещаются в верхних углах картины, что символизирует то что они осуществляют свое влияние как бы извне, будучи архетипическими принципами управляющими этим процессом. Однако встречаются изображения где эти символы представлены в нижней части, в качестве архетипического основания, почвы, на которой происходит Великое делание.

Вот несколько наиболее красноречивых образов такой коньюнкции:

Последнее изображение интересно тем, что архетипический или астральный образ дублируется. То есть архетип является одновременно чем то внешним по отношению к психике и одновременно архетипической основой актуальных принципов. Если солнце и луну рассматривать как божественные и архитепические силы, то становится очевидно что для алхимика, божественное было одновременно внешним, тем что окружает, и тем из чего вовнутри прорастает идентичность индивидуальности. Иными словами не «или вовне или внутри» а и там и там.

Следующий крайне распространенный образ в алхимии – это образ химической свадьбы царя и царицы. В конце нашей лекции, мы рассмотрим конкретный цикл наиболее ценимого Юнгом алхимического цикла – розаиум философорум, центральной темой которого является соединение царя и царицы в едином андрогинном существе, которое впоследствии приносится в жертву Зеленому Льву и воскресает подобно Иисусу. В отличии от образов солнца и луны, образы Короля и Королевы, являются более «человеческими», и указывают на то, что процесс соединения противоположностей стал значительно ближе к сознанию. Впрочем на практики астральные и антропные образы зачастую дублируют и заменяют друг друга.

Я хочу обратить ваше внимание на вот эту восхитительную герметическую иллюстрацию, в которой король и королева готовясь к соединению оказываются «двойными» то есть каждый из них имеет свой хтонический эквивалент в животном царстве в виде куриных лап. Иными словами, процесс трансформации затрагивает все уровни от самых высоких до самых инстинктивных, и в отличии от христианской религиозной установке рассматривающий условно говоря идеал «верха и духа», алхимик как правило размещает цель своего опуса в центра.

Третьей метафорой соединения противоположностей являются образы противостоящих друг другу животных. В одной из прошлых Лекций Лев Аркадьевич приоткрыл нам символику одного такого противостояния – Льва и Единорога. Однако в герметическом символизме таких противоположностей гораздо больше. Часто мы можем видеть образ крылатого и бескрылого животного – например двух птиц или двух львов один из которых – крылат. Иногда это грифон и лев, иногда лев и медведь. Это могут быть собака и волк, или змея и птица.

За очень редким исключением, общим свойством зооморфных символов коньюнкции является то, что первоначальные бинеры находятся в состоянии вражды и войны. Элемент войны здесь преобладает над элементом влечения, страсти. На человеческом уровне, образы коньюнкции связаны с эротическими образами, в то время как животные образы представляют тему грызни и взаимного пожирания.

Итак у нас есть три уровня делания – астральный то есть небесный, человеческий и животный. Или переводя на язык глубинной психологии, уровень связанный с архетипическим бессознательным, сознанием и инстинктивным бессознательным.

Как мы уже убедились по прошлой гравюре, это разграничение достаточно условно, поскольку любой сильный процесс затрагивает всю психику целиком а один уровень отражает другой.

Поэтому на очень многих алхимических гравюрах, мы одновременно видим как бы несколько этажей психики, самый нижний из которых представлен прежде всего животным (а подчас минеральным) символизмом, а самый высокий – символизмом небесным или сверхнебесными религиозными образами.

Например, на гравюре которую мы уже показывали виден сразу несколько уровней: небесный представленный коронами, земной представленный королем и королевой, и подземный, хтонический, представленный чудовищными лапами находящимися точно под королем и королевой словно являясь их продолжением. Таким образом, в процессе трансмутации оказывается задействованы все уровни психики. Предствленное небесными коронами дублируется земным и подземным уровнем.

Существует два типа алхимических иллюстраций. Первый тип иллюстраций представляет собой отображение всей психической структуры сразу. Здесь преобладает метафора восхождения, это либо алхимическое древо, лестница или гора, на разных уровнях которой располагаются различные модусы психики. Заметим, что как правило териоморфный символизм располагается ближе к низу алхимической гравюры а астральный и теургический – ближе к верху.

Если в ортодоксальном христианстве средневековья, все связанное с земным, и тем более подземным, хтоническим локусом понималось как однозначно злое и деструктивное, то чего следует избегать, в алхимическом локусе нижний мир является не врагом верхнего а его опорой, таким образом на смену идеи раскола, расщепления приходит, пока еще не отрефлексированная в должной мере идея целостности. Конечно же это порождено герметической и неоплатонической точкой зрения которая в средние века противостояла ортодоксальной. На следующей гравюре вы можете заметить что философский жезл кадуцея (являющийся метафорой философского камня) как бы питается из трех источников – Солнце, Луна и подземный, можно сказать адский огонь. Природный или даже адский огонь трансформируется в огонь философской серы которая оказывается вознесена к небесам.

Некоторые подобные гравюры на удивление напоминают каббалистическое древо жизни что подтверждает идею взаимосвязи алхимии и каббалы. В особенности в этом отношении интересны гравюры Либания, скурпулезно выстраивающего структуру философского древа.

Совсем другой тип алхимических гравюр – описывают не весь процесс целиком, а отдельные стадии великого делания. Именно здесь, в описаниях магистерия, исследователь сталкивается с самой большой проблемой – поскольку все магистерии построены на принципиально различных основах. Количество стадий, значение символов, и даже сама последовательность не сходится ни у одного автора. Что касается количества стадий то оно может варьироваться от семи (количество планет) до тридцати двух. В своих лекциях я предпочитаю опираться на семиричную систему предложенную уже современным, и юнгианским алхимиком Эдвардом Эдингером. Однако сам Эдингер подчеркивал произвольность своей системы, рассматривая её исключительно как удобный инструмент.

Целью каждого алхимика было оставить свой личный магистерий и описать свою личную систему пресуществления. Иными словами, каждый алхимик стремился создать свою последовательность гравюр которые есть не что иное как скрытая исповедь, при чем исповедь которая раскрывает самый глубокий и самый интимный уровень психэ. Я должен сразу сказать, что невозможно вывести единую структуру делания, поэтому все что вы будете читать дальше – это обобщение которое может быть точным в большинстве случаев, но в каком то конкретом случае перестанет работать.

Далее я хочу процитировать важный отрывок из книги Стефана Хёллера о космогонии Парацельса близкой к гностической.

Итак чтобы понять начало делание надо вспомнить общую концепцию гностиков о пленении искр сознания хаотической материей. Эта мифологема заново возрождается у Алхимиков, так например «Космос, согласно Парацельсу, содержит божественный свет или жизнь, но эта священная сущность застряла в механической ловушке, контролируемой своего рода демиургом, именуемым Hylaster Парацельса (от hyle, «материя», и astrum, «звезда»). Космический бог раскинул паучью сеть, захватив свет, как насекомое, до тех пор, пока алхимический процесс эту сеть не разорвет. Сеть есть не что иное, как согласованная реальность, составленная из четырех элементов – земли, воды, огня и воздуха, в пределах которой существуют все создания. Таким образом, первая алхимическая операция обращается к разрушению (истязанию, обескровливанию, расчленению) этой сдерживающей структуры и низведения ее до состояния творческого хаоса (massa confusa, prima materia). От этого, в процессе преобразования, возникают истинные, творческие противоположности и начинают взаимодействовать, стараясь вызвать coniunctio или алхимическое объединение. В этом окончательном объединении, по словам Юнга, доселе сдерживаемый свет освобождается и переносится на порог окончательного и искупительного действа». (Хёллер)

Итак первоначально существует некая ложная целостность, которая у алхимиков часто символизируется уроборосом, фонтаном, купелью, зданием или сферой хаоса.

Это можно смотреть на разных уровнях, либо как досознательную психе когда индивид еще является частью материнского мира, либо как состояние профанного сознания, который все ценности, цели и устремления связывает с предметами внешнего мира. Мы смотрим в мир и думаем что с очередным достижением, приобретением можем стать счастливыми, но иллюзия, результат переноса внутренней ценности на внешний предмет. Каждый раз когда мы захватываем очередную ценность мы ловим себя на том что «это не то» и вновь кидаемся в погоню. Выход из этого замкнутого круга – в погружении к истокам, возвращению к корням бессознательной души, перенос внимания с внешних объектов на внутренние.

Однако такой перенос внимания практически всегда сопряжен с ужасом. Первая встреча с Самостью – всегда катастрофа для эго, пишет Юнг. Вместо ожидаемой гармонии, мы сталкиваемся с хаосом форм и стихий, энергией бессмысленной и разрушительной. Как только мы делаем шаг от тролля к человеку, от быть собой доволен к быть собою, мы сталкиваемся с первым нигредо, которое переживается как падение во мрак, в раскол.

Вот взгляните на гравюру в которой герой падает с башни. Конечно же первое что вспоминается – это 16ый Ату башня. Но взгляните – башня здесь остается целой. Кажется что невидимая сила выбросила его из башни, которая является своего рода маткой, замкнутым пространством, уроборосом. Падение адепта, его изгнание из райского, замкнутого на себя мира есть одновременно его рождение.

Я хочу показать вам несколько образов связанных с алхимическим нигредо. Посмотрите вот на этот очень выразительный образ.

Старец находится в разломе между двумя сторонами земли, как бы в точке разрыва между мирами. Две души (то есть дух и душа) оставили его и в яме с ним только черный ворон – символ Нигредо. Над его головой семь звезд образуют серп, а из верхних углов гравюры небесные силы обрушивают на него сырую, первичную и ужасающую власть стихий. Вообще очень похоже на гравюры Блейка посвященные Иову.

«Когда ты был мал, ты знал все, что знал,

И собаки не брали твой след.

Теперь ты открыт, ты отбросил свой щит,

Ты не помнишь, кто прав и кто слеп.

Ты повесил мишени на грудь,

Стоит лишь тетиву натянуть;

Ты ходячая цель,

Ты уверен, что верен твой путь.

Но тем, кто не спит, не нужен твой сад,
В нем нет ни цветов, ни камней.
И даже твой бог никому не помог,
Есть другие, светлей и сильней;
И поэтому ты в пустоте,
Как на старом забытом холсте:
Не в начале, не в центре,
И даже не в самом хвосте.

Итак мы видим скорбь, тоску и ужас.

Так вот самое важное что нам надо понять. При всей устрашающей и депрессивной сущности нигредо, нигредо – есть первое приближение к подлинности. Поэтому любой гот или эмо является экзистенциально более качественным человеком нежели довольный собой буржуа, чье бытие рассеянно в проекциях фантазии обладания материальными предметами. Вся эстетика нигредо, поэтическим восхвалением инферно или наивными формами бунта в виде политического радикализма При всей мрачности и ужасе нигредо – это первое приближение к подлинности. Сны о смерти, готическая культура идеализации смерти, сатанизм, все это первые, во многом наивные, но к несчастью как правило бессознательные и уже поэтому обреченные на поражение, но все же попытки вырваться из паучьей сети Иалдабаофа Hylaster-а.

Нигредо может переживаться как страдание и как экзальтация темной стороной. Взгляните на картинку еще раз. Мы видим старца в расщелине мира, но мы также видим две высшие архетипические фигуры которые порождают чистые стихии (в психологии это может быть аллегорией аффектов). В одном случае, если эго отождествляется с страдающим старцем преобладает страдание и депрессия, в другом, отождествляясь с архетипическими носителями стихии преобладает экзальтация, которая в конечном счете также является психологической защитой и инфляционной идентичностью.

Нигредо является результатом разрушения первичной гармонии, бессознательной целостности. Постепенно, если опус осуществляется правильно, хаос форм отступает и начинают проявляться бинарность двух основных противоположностей или то что мы ранее назвали «первичный символьный конфликт».

Герхард Дорн называет первой целью опуса состояние, указывающим на завершение нигредо – состояние «Unio mentalis», которое достигается посредством изъятия проекций из внешнего мира, и первым, малым, предворительным состоянием соединения. Это еще не «Великое соединение» но уже важный прорыв за пределы собственных ограничений

Достижение «Unio mentalis» является указанием на переход от Нигредо к Альбедо. Альбедо называют «Женской работой» и действительно, если на стадии нигредо преобладает тема конфронтации с тенью и фрагментация, то на уровне Альбедо впервые дает о себе знать Анима.

Альбедо – это первый миг, когда мы чувствуем поддержку Самости, не как надежду или абстрактную идею, а как реальное дыхание. Здесь появляется фигура алхимической сестры, луны, царицы.

В алхимическом визуальном ряду на альбедо указывает появление женской фигуры помощницы, луны, росы, символизм «выращивания сада» и в особенности – эротической образности. Эротический символизм здесь указывает не только на пробуждение сексуальности, которая также активируется на новом уровне, но и на общее ощущение проницаемости границ, естественного перехода всего во всем.

Особенное значение для состояние альбедо является метафора сестры или философского инцеста. Речь идет либо о образе алхимика работающего в лаборатории вместе с сестрой, либо о «философском инцесте» короля и королевы.

Интересно, что Эдвард Эдингер видел в Альбедо начало переноса. В своей работе о Переносе Эдингер существенно полемизирует не только с фрейдовским взглядом на перенос, но и с идеями Юнга о переносе как о «Помехе», и видит в переносе первое освобождение жизненной энергии и силы.

Хотя традиционно считается что все трудности заканчиваются на стадии Альбедо, на самом деле опасность здесь становится только больше. В нигредо как правило, страдание фокусировано на индивидуальной психики и лишь в редких случаях проявляется на трансперсональных уровнях. В то время как в Альбедо впервые начинает действовать трансперсональный фактор.

Между альбедо и рубедо, есть трудноуловимая стадия, наиболее наглядно показанная в «Розариуме философов». Эта стадия также называется Нигредо или пуртофикация, что существенно запутывает сторонников логичных решений. Нигредо есть в начале делания, и нигредо – как результат частичной интеграции, некое «второе нигредо» в большей степени связанное с метафорами поглощения и растворения. Чуть далее мы рассмотрим это на примере герметических гравюр Розариума.

Если вторая часть опуса называется «женская работа» то третья – Рубедо именуется детской игрой. Символами этого состояния являются философский камень, андрогин, воскресший Христос, Феникс, Меркурий. От коньюнкции солнца и луны рождается алхимический андрогин, философский камень соединяет все противоположности, а феникс отбросив скорлупу воспаряет к небесам.

Такая схема – наиболее простое описание алхимического делания, которое тем не менее при ближайшем рассмотрении оказывается гораздо сложнее и зачастую не укладывается в троичную структуру. Известно что отдельные алхимики даже дополняли эти три базовых режима некими дополнительными – такими как цитринитас то есть желтая стадия а также мультпликация или хвост павлина. Более того – один и тот же режим мог повторяться на разных этапах делания по отношению к новым модусам бытия.

Поэтому, чтобы увидеть немного более сложную структуру стоит рассмотреть одну из самых популярных описаний алхимического опуса – розариум философорум. Хорошо известно что именно этими гравюрами Юнг воспользовался для того чтобы проиллюстрировать стадии развития Переноса в аналитическом отношении. Однако гораздо менее известно, что исходный текст содержит вдвое больше гравюр половину из которых Юнг оставляет за кадром. Почему? Думаю эта загадка тревожит не одного последователя. В ходе рассмотрения этих гравюр мы конечно предложим вам свою интерпретацию. Я думаю что полноценное странствие в двадцать гравюр розариума мы отложим до следующей лекции.

В завершении я хочу предложить подумать над следующей темой. В одной из лекций Юнг сказал интересную мысль – в алхимических фантазиях, содержится полный ключ к тому что происходит уже в наше время. То есть алхимия в некотором смысле предчувствует, предвещает современность на символическом уровне, говоря о вознесении царицы, души мира, на трон бога. А что выполняет роль алхимии в наше время? Изучая что мы можем приблизиться к пониманию, хотя бы приблизительному, общему пониманию будущего?