Двойные мозги
«Лизе вдруг вновь стало не по себе, точно кто-то пытался обмануть ее. Ее бесила привычка Сирила о самых простых вещах говорить так, будто у них был второй, скрытый от нее смысл.
Во время поездки он вел себя непривычно тихо, полностью «закрывшись от Лизы как раз на тех планах, где она больше всего нуждалась в его помощи; наверное, это было необходимым условием эксперимента, однако ее счастье все же было омрачено. Беседы, которые они вели, мало помогали ей — шесть несложных уроков магии, или «Магика без слез», как он называл их, да обычные разговоры влюбленных, во время которых ей казалось, что он ее презирает. Когда он говорил, что ее глаза похожи на звезды, ей слышалось: «Ну что я еще могу сказать этой корове?»
Однажды вечером — они стояли на палубе, на носу парохода, — она увидела, что он, склонившись через борт, в глубоком поэтическом трансе наблюдает за пенящимися бурунами. Это продолжалось довольно долго; его грудь вздымалась и опускалась, а губы дрожали от какой-то неведомой страсти. Вдруг он выпрямился и произнес ровным, спокойным тоном:
— Почему бы не использовать образ этих бурунов для рекламы зубной пасты или пены для бритья?
Тогда Лиза была уверена, что он разыграл эту сцену, чтобы сначала уверить ее, будто она присутствует при очередной орденской церемонии, а потом снова полюбоваться ее конфузом.
Однако на следующее утро она обнаружила у себя на столике написанный от руки сонет, стихотворение, настолько высоко духовное, сильное и безупречно отделанное, что она поняла, почему те немногие, кому Сирил показывал свои стихи, ставили его наравне с Мильтоном. Метафоры были столь ярки, что сомнений не оставалось: оно сложилось именно во время того транса, конец которому он почему-то положил нарочито-пошлой фразой.
Она спросила его об этом.
— У некоторых людей обыкновенные мозги, — ответил он вполне серьезно, — а у некоторых — двойные. У меня двойные. — И через минуту добавил: — Ах да, совсем забыл! Есть еще вовсе безмозглые люди.
Но Лиза не удовлетворилась этой отговоркой.
— «Двойные мозги» — что это значит?
— Ну, вот как у меня. Всякий раз, когда я берусь за что-то, меня будто кто-то подталкивает искать прямую и последнюю противоположность этого «что-то». Так, если я вижу нечто прекрасное, меня так и подмывает найти в нем смешное, так что я не могу себе даже представить, что одно может существовать без другого, как нельзя себе представить палку об одном конце. Поэтому, когда я налагаю какую-то точку зрения, я делаю это лишь для того, чтобы на самом деле утвердить прямо противоположную — как ребенок раскачивается на качелях. До тех пор, пока я не нашел к какой-то идее ее антипод, я не могу чувствовать себя спокойным.
Возьмем, к примеру, идею убийства — простую, даже примитивную, то есть страшную по своей сути. Она меня не удовлетворяет, и я начинаю развивать ее, умножая на тысячи и на миллионы. И вот в один прекрасный момент она вдруг превращается в идею открывающегося Ока Шивы, что, по легенде, должно привести к гибели мира. Тут я возвращаюсь назад и придаю всему комический оборот, прижав к носу Великого Шивы в нужный момент тряпку с хлороформом, и он вместо уничтожения мира женится на богатой американке.
И, пока я не пройду так по всему кругу, никакая идея для меня — не идея. Если бы ты, не обратив внимания на мою фразу о креме для бритья, оставила меня размышлять дальше, то наверняка на следующем моем витке услышала бы что-нибудь возвышенное и романтическое, а я бы все это время ощущал невыразимое единство этих кажущихся противоположностей».
Этот отрывок во многом характеризует мироощущение Мага и мага-телемита в особенности. За утверждением «двойных мозгов» (какой сознательно гротескный речевой оборот!) стоит утверждение необходимости вырабатывания особого рода восприятия мира и себя, которое не может быть уловлено в сеть определений и которое позволит проскользнуть духу в сеть определений. Это не просто эпатаж и не «стремление выделиться», «стать более таинственным», как это может подумать профан, это обязательное условие работы с идеями, условие погружения в мир Магии, целью которого является радикальная трансформация себя.
Способность воспринимать не одно значение, но поле значений, зачастую отличных и, на первый взгляд, не связанных друг с другом, и есть основное отличие мага от профана. Примерная последовательность такова: слова, концепты, идеи (архетипы) и Слово.
Замечательный фантаст Урсула Ле Гуин удивительно точно прочувствовала суть магии – как знание тайных слов и власть над словом. Можно смело отбрасывать все фентезийные декорации её книг и воспринимать идею непосредственно. В отличие от остальных фантастов и фентезников, которые преследуют только одну цель – как можно сильнее профанировать магию, сведя её до бросания файрболов, она единственная уловила суть магии именно так, как оно есть.
Сюжеты книг Урсулы Ле Гуин основаны на древнем представлении, согласно которому, чтобы получить власть над демоном, достаточно назвать его по имени. «Демоны», «имя», что за чушь!» — скажет предубежденный материалист. Но стоит заменить слово «демон» на слово «комплекс» и немного изучить психоанализ, как все становится понятно – как только анализанд находит подходящее слово, название для комплекса и, посмотрев в себя, в глубину, называет это слово, как он властью света (то есть сознания) уходит из-под власти этого комплекса. Скажем, обычный человек, не зная об эдиповом комплексе, находится под его влиянием, вечно отыгрывая сценарий отношений с матерью. Когда посредством анализа происходит узнавание этого комплекса в своей психике и произносится слово, анализанд получает свободу выбора – продолжать следовать этому комплексу или пойти другим путем. Даже если впоследствии демон, то есть эдипов комплекс, вырвется из-под контроля, анализанд может обуздать его, вспомнив нужные слова.
Слова – это то, чем мы кодируем явления внешнего мира, чтобы хоть как-то понимать друг друга. Говоря на одном национальном языке, мы думаем, что находим полное (или хотя бы частичное) взаимопонимание, но это только иллюзия. Слова могут быть полностью соотнесены с тем, что они означают, только на материальном плане и в отношении материальных предметов. Скажем, услышав просьбу «Принеси мне кошку с улицы», мы едва ли принесем собаку или птицу – инструкция касается конкретного действия, и какое-либо непонимание в принципе исключено.
Однако кошка – это не только мяукающее животное из мяса и шерсти, кошка – это идея, архетип, принадлежащий к миру идей в той же степени, сколь физическая кошка принадлежит к миру материи. Для мага, достигшего высшей степени реализации, даже обычная встреча с кошкой на улице будет означать сакральный символ и даст повод, скажем, к прямому переживанию древней богини Баст. Впрочем, на таком уровне всё происходящее имеет сакральное значение – от падающего листа до нагадившей на голову птицы. Именно в этом суть клятвы Иписимуса, о которой писал Кроули – воспринимать все происходящее с тайным, сокровенным и невыразимым словом чувством, как акт любви души с Богом. Кроули был последним, кто достиг такого уровня. Например, в «Книге лжей» он анализировал кабачные непристойные частушки с точки зрения высших уровней инициации. Этот высочайший уровень реализации не следует путать с сумасшествием, ибо в первом случае маг нисколько не теряет способность ориентирования ни во внешнем мире, ни в мире принятой семантики. Напротив – второе становится ему подотчетно, и его Слово определяет окружающее. Если вы уверенны, что можете позволить себе следовать примеру Кроули – милости просим, хотя предупреждаем, что если подобное будет проделано без понимания, результаты могут быть самые разные, в том числе не самые лучшие…
Материалист возразит мне, что никакой идеи «кошки» не существует, существует только кошка, и никакая сила на свете не заставит его с этим согласиться, а уровень высшей реализации – не более чем наша больная фантазия. Спор сей ведется со времен Платона и Эпикура и в настоящее время может быть разрешен посредством меча психологии. Ибо чтобы продемонстрировать существование кошки как идеи, нам не нужно входить в состояние Иписимуса, достаточно просто привести несколько примеров из разговорного языка. С кошкой в языке связывается целый комплекс качеств, которые могут внешне противоречить друг другу, но при этом внутренне быть связанными идеей. Например, ласковость и независимость, грация и …ободранность. Вырванную из информационного контекста фразу «принеси мне кошку с улицы» мы все поймем одинаково, но, скажем, фраза «она, как кошка» при отсутствии комментариев может быть воспринята в самых разных контекстах, например «она потрясающе сексуальна» или «она абсолютно независима и неприручаема», или «она бездомна, как кошка». Вероятно, вы можете привести и другие возможные интерпретации этой фразы. Скажем, с собакой могут быть связаны как преданность, так и агрессия, со змеёй – как мудрость, так и ядовитость.
Таким образом, мы можем утверждать, что каждый материальный предмет является в то же время и идеей, которая имеет некоторое поле значений. Человек обладающий «одинарными» мозгами, зациклен на одном полюсе этих значений и не способен видеть в целостности. Как бы он не был «крут», какими бы экстрасенсорными способностями он не обладал, в скольких бы магических войнах он не участвовал, пока не произойдет сущностное понимание принципа, по которым живут идеи и векторы, он не является магом, в лучшем случае – колдуном или экстрасенсом (что огромная разница).
Именно потому «моральность» в восприятии идей является первейшим препятствием для магической реализации. Разделяя их на «плохие» и «хорошие», человек просто закрывает глаза на реальную жизнь идей в коллективном бессознательном.
Некоторым «двойные мозги» даются от природы. Обладая ими, вы можете стать не только магом, но, к примеру, и великим поэтом. Тем не менее те, кому выпало несчастье обладать «одинарными» мозгами, могут осторожно учиться играть со словами, стремясь прийти к «двойным мозгам», способным воспринимать мир идей. Вспомним одну из ключевых притч Телемы о колибри, ибисе и древнем змее и смело отбросим бредни пессимистов, что «магические способности либо даны, либо нет».
Радикальным способом разрушения фиксированной, впечатанной «мелом в асфальт» семантики является прием большой дозы психоделических грибов, но в этом случае принимающий должен четко осознавать, что рискует жизнью и психическим здоровьем, что бы ни говорили адепты психоделии. Выигрыш от такого действия может быть огромным, но проигрыш тоже. Это предупреждение является правдой (повторюсь – как бы не уверяли в обратном ортодоксальные последователи психоделии) и не является уступкой политкорректности. Потому для тех, кто не склонен к трансгрессивным путям, есть и постепенный путь разрушения фиксированной семантики, прибитой «мелом в асфальт», — это игра со словами, танец с идеями.
Выше мы рассматривали разницу между идеей «кошки» или «собаки» и её материального эквивалента. Подводя итог, мы можем сказать, что у любого предмета материального мира, который имеет название, есть свой двойник-идея, принадлежащий к миру архетипов и имеющий некое поле значений, часто противоречащие друг другу. Задачей мага является устранение моральной полярности, то есть оценивания каких-либо идей, как «только плохих» или «только хороших», и выработка способности работать «двойными мозгами».
Но помимо идей, имеющих свои материальные двойники в проявленном мире, существуют идеи, которые таких двойников не имеют и принадлежат всецело к миру психическому, духовному (или как вам будет угодно). Любовь, ненависть, конфликт, свобода – практически любое слово, не имеющее материального эквивалента, обладает гораздо большим количеством поля значений, чем идея, такой эквивалент имеющая.
«Безмозглые» люди, по определению, не способны представить подобных идей больше, чем один концепт. Их слова «прибиты» гвоздями к концепту намертво, и никаких вариантов просто не допускается. «Одинарные» мозги, в принципе, могут стать двойными, совершив над собой усилие. Для этого следует понять один простой стих из Святой Книги Закона: «Все слова священны, все пророки истинны, но вот только понимают они мало». Истинны, потому что любое утверждение уходит в мир идей, то есть к Самости по ту сторону противоположностей. Мало понимают, поскольку могут вместить только одну грань этой идеи. Здесь надо вспомнить функцию третьей сфиры на древе – понимание, чтобы по настоящему ПОНЯТЬ, о чем идет речь. Маг отличается от простых пророков тем, что способен не только быть МУДРЫМ, но еще и ПОНИМАТЬ, то есть вмещать в себя идеи по ту сторону противоположностей и танцевать с ними.
Началом подобной практики может быть игра с простейшими эмоционально незначимыми словами-идеями. Некоторые из них могут иметь, а некоторые и не иметь материального эквивалента. Обращайте внимание, как та или иная идея преломляется в слова, как одни и те же слова оказываются связаны с разными идеями, а слова-антиномии весело меняются местами, в зависимости от контекста. Например, мы привыкли воспринимать Луну как символ женского начала, тогда как в некоторых шаманских традициях все в точности наоборот. Попробуйте на время уйти из привычного контекста и осмыслить луну как небесного война в свите звезд.
Второй уровень – это игра с эмоционально значимыми словами, когда вы уходите от их однозначной оценки. Перед её осуществлением я рекомендую прочесть роман Милана Кундеры «Невыносимая легкость бытия», где подробно проанализированы слова непонятые, причем показано, как, например, однозначно негативное слово – «предательство» может обретать позитивный контекст. Это особенно интересно в отношении почитаемых богов и порой вызывает шок. Например, после прочтения «Лунного дитя» я долгое время был уверен, что Геката в традиции Телемы представляет собой худшее проявление женственности, старуху-смерть, гниль – в общем, все, что было описано Кроули в ритуале черной ложи. Но оказалось, что у Кроули есть гимн, обращенный к Гекате, где она предстает в своем возвышенном аспекте, во многом имеющим параллели даже с Бабалон, владычицей нашей. Это осознание стало ключевым в моем понимании над-дуальности высшей теологии Телемы, которая до этого хоть и интеллектуально понималась, но не была предметом инсайта.
Реализовавшийся второй уровень слова может казаться линейным людям воплощением цинизма и вообще всех пороков. К примеру, маг может долго, логично и последовательно рассуждать о величии подлости, ибо именно подлость Иуды стала причиной возвышенной жертвы Исуса. Однако, если, помимо работы с идеями, маг также занимается другими уравновешивающими практиками, например бхати-йогой к конкретному божеству (Люцифер или Христос это божество, совершенно неважно), то эти практикумы – не более чем тренировка «двойных мозгов», и в принципе не имеют никакого отношения к реальности – маг знает, что любое действие будет иметь результат, потому, рассуждая о величии подлости, он никогда не опустится до осуществления подлости в действие.
На третьем уровне постижения слова мы приближаемся к тому, чтобы заставить его звучать по-другому, привносим в него новые значения или, наоборот, придумываем новое слово и кодируем им те идеи, названия для которых давно придуманы. Степень реализации этого уровня определяется очень просто – насколько вам удается «втянуть» в свое несколько измененное, по отношению к общепринятому, семантическое поле других людей. Если новые слова и новые значения начали получать отклик и вам удалось «провести через себя идею», «потанцевать с ней», можете смело себя поздравлять. Главное – самому не оказаться заложником тех слов, которые сами же и запустили, помнить, что, с одной стороны, играть нужно всерьез, а с другой – все-таки это всего лишь игра.
Очень показателен пример Роберта Уилсона, который, осознав автоматизм человеческого восприятия и его поделенность на контуры, решил выпустить вирус «онтологической партизании», распространив культ Эриды и взятые наобум соответствия. Обладая достаточным авторитетом (бывший редактор «Плейбоя»), Уилсон добился цели, вирус прошел, и он пачками стал поучать письма о том, что великая тайна связана с числом 23 и Эридой. Смех был недолог – через некоторое время им же созданная программа успешно взяла его в оборот, да так крепко, что это чуть было не стало причиной безумия.
Петр Успенский в своих эзотерических изысканиях выдает во многом весьма ограниченную картину. Однако в том, что касается инициации и её связи со словом, он потрясающе точен: «На самом деле, никакого специального «тайного знания» не существует, существует только возможность «пережить», «понять» давно известные слова на принципиально ином уровне, и только инициация способна это обеспечить».
Высший уровень достижения – это соприкосновение с сокровенным Словом, логосом, изначальным. После этого вы получаете власть над словами и можете спрягать их так, как вам угодно, но оглядываясь на векторы смыслов, кармически пронизывающие все бытие, и утверждать свое единое слово над миром. Именно это имел в виду Ницше, говоря: «Мы филологи», — новое слово его «Заратустры» пронзило информационное семантическое поле человечества жалящей, страстной, воспаленной стрелой. Это уже не танец с идеей, как на прошлых уровнях, это уже её соблазнение, результатом которого является новое спряжение идей. Именно такое достижение и является высшей мечтой Мага, но как знать, не откажется ли он произносить заветное слово, когда достигнет своей цели и обретет тот самый предельный уровень понимания?