Джун Синглер

Предисловие к книге Стефана Хёллера Юнг и потерянные евангелия»

Когда устанавливались библейские каноны, у тех, кто решал, что именно должно войти в состав Священного Писания, которое необходимо было противопоставить язычеству и ереси, имелись свои причины исключить некоторые писания и заменить их другими. Конечно же, возникал вопрос подлинности и качества, но присутствовала также необходимость скорее утвердить стандарт, по которому все остальные религиозные течения могли быть измерены в будущем. И иудаизм, и христианство испытывали потребность истолкования и установления своих доктрин, чтобы у их сторонников появилась устойчивая основа для противостояния оппозиции языческого мира и Римской империи. Эти стандарты всегда оставляли немного пространства для личного понимания или отступления от недавно установленных норм.

Среди евреев и первых христиан были отступники, воззрения которых отличались от провозглашенных в Библии догматов относительно духовной жизни и истинного характера учения Спасителя, посланного Богом, чтобы передать его закон человечеству. Их рукописи, современники библейских текстов, признавались ортодоксией опасными или поддельными, а их авторы были заклеймены как еретики — коими они и в самом деле являлись, если ересью считать открытую позицию против ортодоксии. Эти рукописи, однако, стали отправными точками для тех, кто искал свободы мысли и вероисповедания, освобождения от запретов и возможности познать Бога самостоятельно, без посредничества церковной иерархии. Основное содержания этих свитков имело отношение к эсхатологии, знамениям Последних дней, когда Бог будет сеять разрушение на людей, потому что они покорились силам всемирного зла. Также в этих текстах выражалась надежда на возможное спасение, понимаемое евреями как завершение эры и явление нового мессии, в христианстве как второе пришествие Иисуса Христа. За прошедшие годы многие из этих работ были утеряны, некоторые сохранились и продолжали изучаться как более или менее запрещенная литература, а некоторые прятали в пещерах и других темных местах до того времени, когда мир был бы готов проявить внимание к их содержанию.

До 1945 только несколько фрагментов утерянных евангелий были доступны для чтения. Тут и там некоторые ученые и искатели узнавали о существовании отдельных рукописей и изучали их. Среди них был великий швейцарский психиатр К. Г. Юнг. В1945, если помните, Соединенные Штаты сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Весьма любопытно, что в течение года или двух после той даты были обнаружены две самых важных находки утраченных священных писаний в современной истории. Первой стали Свитки Мертвого моря, спрятанные последователями аскетического еврейского общества эссеев в Кумране, около Иерусалима; второй — нахождение библиотеки Наг-Хаммади, собрания книг из папируса, написанных последователями гностического учения спустя двести или триста лет со времен Иисуса, спрятанных в глиняном футляре в пещере верхнего Египте. Со времен их открытия и до сих пор вновь обретенные сокровища бережно хранятся командой ученых, занятых их объединением, расшифровкой и попытками их толкования.

Это жизненно-важное открытие огромных масштабов стало наградой для этих ученых. Они должны были первым делом понять тексты, а затем контекст, в котором они были написаны, прежде чем допустить любую их интерпретацию. Второй шаг должен был бы коснуться понимания психологического значения этого материала для людей нашего времени, а третий — осмысление этого мифического материала с точки зрения более широкого, даже глобального значения. Ученые и переводчики, работающие над Свитками Мертвого моря и Наг Хаммади, выполняли свою работу с максимальной объективностью. Поэтому редко можно найти в их работе любые признаки сочувствия или согласия с особыми перспективами, которые открывают эти тексты.

Если бы необходимо было описать эти рукописи одним словом, то это слово было бы «неортодоксально», что значит против или вопреки точки зрения установленной религии. Эти рукописи — принципиально противоречат ортодоксальному иудаизму или христианству тех времен. Первым Отцам церкви было нетрудно объявить гностические евангелия еретическими. И сегодня их продолжатели исследуют религиозные тексты на древнееврейском или коптском языках с точки зрения библейского богословия и критики. Академическая строгость переводчиков и редакторов, работавших с этими текстами, редко позволяла выражение личного мнения, и тем более волнующего отзыва. Как юнгианский аналитик, я не могу сдержать удивление, что эти экзегеты действительно думают про себя, то ихработы действительно можно противопоставить вызову общепринятым доктринам как тех, так и нынешних времен.

К. Г. Юнг открыл для себя писания иудейских и христианских гностиков, в том числе и утраченные евангелия, и был восхищен ими. Слово «восхищен» употреблено намеренно, поскольку Юнг не подходил к этим материалам как ученый, полагающийся на исследования и поддержку своих предшественников и коллег. Он столкнулся с персонификацией этих мифов в своем бессознательном — всплеском таинственных идей и образов, затрагивающих глубинную природе человеческого психэ.Историю о том, как гностические тексты повлияли на Юнга, можно найти в его автобиографии «Воспоминания, сновидения, размышления». После того как гностические мотивы предстали ему в снах или видениях, полученных методом активного воображения, Юнг вдохновенно обращается к мифологической литературе для амплификации этого опыта. Сделав это, он нашел удивительные параллели своих собственных переживаний с текстами, которые едва только появились — переводами Библиотеки Наг Хаммади, а так же другими гностическимиеврейскими и христианскими рукописями.

Как психиатр, Юнг интересовался тем, почему люди думают так, как они думают и верят в то, во что они верят. Он искал подсказки в мифах, служивших истоками религиозных и духовных традиций. Он понимал стремление мужчин и женщин к духовности как потребность индивидуального психэ и выражение его тоски по утраченному источнику бытия. Он заинтересовался изучением древних гностических текстов с целью подкрепить и приумножить как собственный опыт, так и опыт некоторых из своих пациентов, стремящихся к духовной жизни. Юнг не мог отнестись к этому материалу нейтрально. Он свободно использовал его, когда касался таких проблем как потребность смены внутреннего восприятия себя и мира, в котором мы живем. Он осмыслил и повторно создал большую часть гностической мифологии в психологических терминах, признавая, что в гностических мифах присутствуют архетипические образы, которые по-прежнему живы в индивидуальном психэ. Люди по-прежнему продолжают любить, бояться, ненавидеть, желать и выбирать согласно их собственной сознательной доброй воле. Все же Юнг при всем его понимании значения гностицизма и восхищении его символическими проявлениями, не доходил до открытого отождествления себя с гностиками. В общем и целом он думал о себе как о психиатре и целителе душ. Он очень глубоко изучал идею о Боге и о богах, поскольку она проявлена в человеческом психэ. Он настаивал, что чувствовал себя не имеющим право утверждать, кто или что есть Бог — хотя в одном незабываемом и часто упоминаемом интервью он сказал: «Я не верю в Бога; я знаю». Но это заявлено с блеском в глазах, как будто если бы интервьюеры захотели узнать, что он подразумевает под этими словами, он бы им все равно не ответил.

Теперь настало время открыто сказать о его убежденности и приверженности к гностицизму. С точки зрения доктора Стефана А. Хёллера исторический гностицизм и его современное прочтение возвращает эту древнюю дисциплину из прошлого в непосредственную близость к важнейшим проблемам, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Он находит в психологии Юнга оценку духа гностицизма, так же как и некоторые ответы на самые животрепещущие вопросы: Как гностицизм может повлиять на то затруднительное положение, в котором наш мир оказался сегодня? Хеллер обращается к основной проблеме гностиков,- к поиску пути самопознания: Откуда мы произошли? Как мы очутились здесь? Какова наша цель? Куда мы идем? Люди задавали эти вопросы с момента появления осознанного знания. Основываясь на личном опыте Гнозиса и сравнительном исследовании религии и философии, Хеллер подобно духовному учителю проливает свет на смысл и значение этих вопросов.

Первая часть книги описывает те древние времена, когда традиции церкви и государственности утратили свой Люмен [luminosity]. Некогда вдохновленное учение иудейских королей и пророков стало ригидным и догматичным: обязательность исполнения скрыла благородные намерения заповедей; мелочи перекрыли чувство величия божественного; а политические соображения стали слишком волновать религиозных лидеров. Небольшая группа эссеев ушла из общества, которое они считали порочным, и основала свое собственное аскетическое сообщество в Иудейской пустыне. Некоторые предполагают, что когда Иерусалимский Храм был разрушен в 70 году нашей эры, эссеи вынесли сокровища Храма, включая некоторые драгоценные свитки, и спрятали их в пустыне, пока не настанет время, когда мир будет готов вновь обрести их. Точно так же, в первые годы христианства ученики Иисуса и апостолы вдохновлялисвоих последователей. Эти мужчины и женщины были готовы пойти на любые лишения или мученичество радивечной души. Но когда христианство обязано было противостоять угрозе Рима, религия превратилась в социальный институт с собственными убеждениями, правилами и жесткой структурой, которую подразумевает институционализм. Были те, кто покинул церковь, чтобы самостоятельно искать духовной свободы и опыта познания Бога. Эти гностики сохранили или создали в своем добровольном отступничестве тайное знание, которое прибыло к ним изнутри, от Бога, которого они считали имманентным. Попутно позволяя нам сравнить те времена с нашими нынешними, Хеллер рассказывает нам, как это происходило, и он связываетраздробленность тех времен с нашей личной духовной раздробленностью. Поискидревних искателей целостности, как оказалось, не отличаются от нашего собственного желания понять, как так много зла может существовать в отдельном мире и что мы можем думать относительно этого.

Главная часть книги доктора Хеллера дает интерпретацию странной и удивительной мифологии гностиков. Он представляет мифы в их демоническом ужасе и ангельской славе, так, чтобы они подняли нас к высотам нашего собственного воображения. Унаследовав свое вдохновение от Юнга, Хеллер с точки зрения современной глубинной психологии интерпретирует каждую из этих легенд. Посредством этого процесса он проясняет, что мифология — действительно язык души — и не только древней души, а души кждого.

Эпилог удивляет и поражает. Хеллер напоминает нам, что бомба упала на Хиросиму в том самом году, когда были найдены утраченные евангелия. Эта синхрония вдвойне поразительна для 1945, ведь во время написания этих евангелий, предсказания и предзнаменованияКонца Света летали в воздухе. В течение прошлых сорока лет или более, предзнаменования грядущей катастрофы выглядели еще более серьезными. В былые времена люди полагали, что Бог разрушит мир из-за злых действий людей. Сегодня мы не нуждаемся в Боге для этого; мы люди стали способны к полному уничтожению себя самих.

Поскольку мы стремительно приближаемся к Концу света, Хеллер ищет и находит в писаниях гностиков некоторые намеки на то, что мы можем сделать, чтобы предотвратить разрушение мира. Но он также признает, что не у всех есть смелость заглянуть дальше. Что, если нам не удастся избежать ядерного бедствия или систематического разрушения атмосферы земли? Что тогда? Этот материальный мир — все, что существует? Или, есть ли что-то другое? Этих вопросов мы не можем избежать, если не будем отчаянно цепляться за наше невежество и бессознательность. Стефан Хеллер обращается именно к этим проблемам. Его рассуждения заставляют нас о многом задуматься.

Ессеи (греч. ???????, ???????, ??????? или кумраниты)— одно из иудейских учений, получившее начало в первой четверти IIв. дон.э. Первоначальные сведения о них находятся у Филона Иудейского, Иосифа Флавия. Во времена этих историков ессеев было около 4000. Рассеянные в Иудее, они жили сначала в городах и деревнях, под именем ассидеев. Затем, по Филону, почувствовав отвращение к испорченным нравам городов, а по мнению новейших исследователей, потеряв надежду на успех в борьбе за национальные начала еврейской жизни, ессеи удалились на северо-запад от Мёртвого моря и, составив там обособленные колонии, избегали встречи с остальными соплеменниками даже в Иерусалимском храме, образовали из себя строго замкнутый орден, жили безбрачно, но принимали и воспитывали в своих понятиях чужих детей; принимали в своё сообщество и других— после трёхлетнего испытания — прим. переводчика

Пер. Юлия Трусова