Единые символы

1. Мандала;

2. Солнце и фаллос;

3. Лев и Змей;

4. Точка;

5. Царь и Царица;

6. Соль и сера. Любовь;

7. Четыре стихии;

8. Четыре меча. Молния;

9. Тайна золотого цветка;

10. Древо жизни и стадии индивидуации;

11. Эон (божественное дитя);

12. Звезда;

Заключение.

Перед тем, как приступить к соотнесению основных символов, встречающихся в учениях Юнга и Кроули, необходимо сказать несколько слов о тех методах, которые каждый использует.

Все учение Юнга основано на результате активного воображения. Своих учеников, еще не обладающих должной информацией, Юнг учил открывать канал воображения, заставляя переживать целые внутренние коллизии, которые спонтанно рождались из подсознания учеников.

Символы коллективного бессознательного, конечно же, появлялись далеко не сразу – вначале ученик должен был осознать и проработать свою тень. Это кажется легким на бумаге, но, по сути, является задачей под силу очень немногим, ибо результатом интеграции тени должно стать полное осознание следующего: все, что мы особенно сильно ненавидим (будь то сатанисты, христиане, маньяки-убийцы), является бессознательным компонентом эго-структуры и присутствует в нашей собственной психике, вызывая яростное неприятие в другом человеке. Поэтому осознание тени как собственной составляющей всегда приводило к гораздо большей терпимости и меньшей однозначности в оценках других.

Именно по этой причине большие мистерии или открытие магического мира или коллективного бессознательного доступно далеко не всем. Признать тень – это значит, на опыте осознать, что то, что мы любим, мы в той же степени бессознательно ненавидим, а то, что ненавидим сознательно, бессознательно вожделеем.

Но именно после проработки и осознания тени (через анализ снов и активное воображение) человек входит в пространство универсальных символов коллективного бессознательного. Самое удивительное в том, что каждый отдельный человек воссоздает архетипическую динамику совершенно неизвестных ему алхимических и гностических мифов. Утверждение Нолта о том, что это лишь результат криптомнезии, не раз получало убедительные опровержения в моей жизни.

Сама трансформация представляет погружение в «глубины бессознательного» или «царство мертвых», в котором происходит обновление сознания и установление связи с Самостью. Предварительным условием открытия Самости является мучительный процесс объединения противоположностей, о котором будет сказано ниже.

Методы Кроули несколько иные. Если Юнг ждет, когда символы начнут «спонтанно рождаться» из бессознательного, то в традиции Телемы существует последовательная структура ритуалов и символов, размышление над которыми открывает двери мистерии все более высокого уровня.

Критик может возразить, что при использовании методов Кроули может возникнуть элемент самовнушения, однако весь мой опыт говорит об обратном. Например, я допускаю, что мог бы внушить себе ощущение присутствия Венеры, но вот внушить себе и заодно другой женщине ветрянку и только потом узнать, что результатом неправильной магической работы с Венерой являются проблемы с кожей, я бы при всем желании не смог.

Традиция Кроули имеет огромное количество символических и оккультных граней, как-то: регулярная ритуальная практика, йога, медитация на картах таро и, наконец (а это самая главное), тайна инициации, прохождение которой радикально меняет человека. Но на этом я замолкаю, ибо и так уже было сказано слишком много.

Чтобы понять суть действия архетипов, надо понять, что психика говорит не словами или концепциями, а символами, которые связаны с универсальными архетипами коллективного бессознательного. Андрей Белый, один из основателей наиболее элитарной поэтической школы Серебряного века – символизма, пишет о природе символа следующее:

«1) Символ есть последнее предельное понятие, 2) символ всегда символ чего-нибудь; это что-нибудь может быть взято только из областей, не имеющих прямого отношения к познанию (ещё меньше к знанию). Символ в этом смысле есть соединение чего-то с чем-то, т.е. соединение целей познания с чем-то, находящимся за пределами познания; мы называем это соединение символом, а не синтезом, и вот почему: Слово «символ» происходит от глагола «вместе бросаю, соединяю»; символ есть результат соединения; Существительное «синтез» происходит от глагола «вместе полагаю»; когда я полагаю разнородное вместе, то, что ещё не предрешено, соединяю ли я вместе»

Символы универсальны, но вместе с тем они каждый раз рождаются заново в душе отдельного человека. Мы можем пережить опыт символического, соприкоснувшись со священным текстом или поэтическим произведением, однако это возможно только в том случае, если мы уже готовы к этому переживанию и прошли большую часть пути, ибо, чтобы получить ответ на вопрос, нужно, по крайней мере, знать какой вопрос следует задать.

Алистер Кроули рекомендовал ученикам всегда осознавать, что только после того, как мы поймем, что тезис и антитезис в одинаковой степени истинны, мы можем претендовать на постижение истины, ибо истина всегда выражается посредством парадокса. Поздние книги Юнга построены так, словно Юнг следовал этому совету Кроули: разбирая любой символ, он старательно находил связанные с ним антиномии. Юнг понимал, что, сказав, что солнце является источником жизни, он говорит только одну часть правды, и рядом должно быть сказано, что оно также является палящим солнцем пустыни, выжигающим жизнь, и символизируемое демоническим Сэтом. Говоря, что червь в схоластике символизирует смерть, а змей – грех, нельзя забывать о том, что в некоторых аллегориях уподобления Христа Фениксу утверждается, что он возрождается первоначально в виде червя, который потом становится птицей, а медный змей является символом защиты от разрушительных сил. Наконец, сказав, что Христос в аллегориях подобен рыболову, извлекающему спасенные души в земли спасения, нельзя не учесть, что та же аллегория рыболова принадлежит и дьяволу, который, обманывая наживкой плотских удовольствий, насаживает душу на крючок греха. Поздние сочинения Юнга описывают символы, которые рождаются в душе каждого из нас и которые всегда обладают множеством значений. Вот что пишет Юнг о природе символа в «Психологии и алхимии»: Символ не абстрактен и не конкретен, не рационален и не иррационален, не реален и не нереален. Он всегда есть и то, и другое, он «не для черни». Он – это АРИСТОКРАТИЧЕСКАЯ озабоченность того, кто выделяется из неё избранный и предопределенный Богом с самого начала»

Из приведенной выше цитаты ясно, что идея аристократической избранности свойственна аналитической психологии в той же степени, что и Телеме.

Но имеет смысл посмотреть глубже. Прочитав этот отрывок, мы вправе спросить – если до сих пор мы находили столько параллелей в судьбе Юнга и Кроули и в их философских и этических позициях, есть ли параллели в символизме, который открывается по мере погружения в практику? Это принципиальный вопрос, ответ на который может позволить нам окончательно утвердить родственность двух учений. И я в меру сил своих хочу попытаться на него ответить.

Мандала

Даже при беглом ознакомлении с учением Юнга нам бросается в глаза то, какое огромное значение Юнг уделяет символизму мандалы. Термин «мандала (круг) взят Юнгом из тибетского буддизма после того, как он отследил, что практически всегда приближение анализируемого к своему центру связано с появлением в снах и воображении равномерных структур, поделенных на четыре части. Юнг приводит впечатляющий набор мандал, от Христа, находящегося между четырьмя элементами, до спонтанных видений своих учеников. Появление мандалы, согласно Юнгу, – это приближение к психическому центру психики, далеко не отождествленному с эго. Символика мандалы связана с кругом, разделенным на четыре части четырьмя стихиями, дворцом, имеющим четыре входа, а так же с любыми четверичными композициями.

В главном документе Телемы Святой Книге Закона стих 51 напрямую говорит о символизме мандалы:

Четверо врат ведут в один дворец; пол в том дворце из серебра и золота; там лазурит и яшма и всякие редкие благовония, жасмин и роза и эмблемы смерти. Пусть войдёт во все четверо врат поочерёдно или одновременно, пусть встанет на полу дворца. Не провалится ли он? Амн. Эй! Воин, провалится ли твой слуга?

Солнце и фаллос

Солярно-фаллический символизм Телемы достаточно очевиден. Первой регулярной практикой, которая передается кандидату, является ритуал либер реш – регулярное поклонение солнцу. В гностической мессе – главном священнодействии Телемы – есть следующий отрывок восхваления солнца: Ты, Единый, наш Господь во Вселенной, Солнце, наш Господь в нас самих, чье имя — Тайное Тайных, глубинная сущность, сияньем своим озаряющая миры, а дыхание заставляет и всех Богов, и Смерть трепетать пред Тобой, — под Знаком Света, взойди, во славе Своей, на Трон Солнца.

Поскольку процитированный отрывок не является цитатой из Книги Закона, я имею право не просто процитировать, как это было сделано выше, но и дать некоторый комментарий. В тексте идет восхваление солнца и одновременно прославляется некий высший сакральный принцип, который «восходит на трон солнца», как сын восходит на трон отца. Я рискну предположить, что речь идет о источнике сознания или логоса. В подтверждение этого предположения я привожу важную цитату из Юнга, которая проясняет важность солнечного символизма сознания: Ибо как солнце за облаками, так и солнце справедливости скрыто под человеческой плотью. Соответственно, антропос гностиков тождественен солнцу. Как солнце – бог физического мира, так и маленьким богом мира является сознание».Таким образом, человек (точнее, та его часть, которая является источником сознания) является тождественной богу. В «Мистерии объединения» Юнг пишет, что «если эта природа порождает символ солнца, значит, она выводит тождественность бога и эго» Это находит подтверждение и в первой строке гностического гимна Кроули, который начинается словами: «О ты, кто есть я, помимо всего, что я есть».

Привыкший к тесноте душного мещанского бытия Ричард Нолт ужасается, в первую очередь, юнговским самообожествлением посредством солярного символизма митраиских мистерий. Этот ужас христианина перед солнцем скользит почти в каждой строке «объективного» исследования Ричарда.

Ричард Нолт пишет, что «согласно Юнгу величественный солярный астрономический и астрологический символизм митраизма является отражением такого поклонения природе, которое не может быть продуктом более поздней цивилизованной жизни людей. Мистерии Митры являются поклонением природе в лучшем значении этого понятия в противоположность христианству с его отвержением красоты мира сего. Юнговское насмешливое отношение к христианству как к продукту цивилизации еще более заметно в следующем обвинительном пассаже: «В истекших двух тысячелетиях христианство выполнило свою работу и соорудило преграды в виде вытеснений, которые загораживают нам вид на свою собственную греховность. Элементарные позывы и движении либидо стали нам неизвестны, так как они протекают в бессознательном, оттого и вера, которая ведет борьбу с ними, стала пустой и плоской. Кто не соглашается с тем, что от нашей религии осталась только личина, то пусть пойдет и посмотрит на наши современные церкви, из которых стиль и искусство уже давно исчезли»

Из этого отрывка мы видим, что поклонение солнцу имеет и другой аспект – восторг жизни, бьющей через край, освобождение энергий либидо и отрицание мрачного, христианского взгляда на жизнь, как на юдоль скорби и порока. Надо ли говорить, что основная претензия Кроули к христианству была такой же – это претензия жизни против смерти и угасания, страсти против целомудрия:

«Главнейшей целью мудрого должно быть избавление человечества от этой наглости самопожертвования, от этого бедствия целомудрия; веру должна убить уверенность, целомудрие должно погибнуть от экстаза» (Кроули «Книга Тота»)

Обратите внимание, что Юнг напрямую выводит новый принцип духовности, в котором «сексуальность не исключает духовности, а духовность – сексуальности, ибо в боге все противоположности отменяются». Несмотря на родство юнгианского мировоззрения с древними мистериями и гностицизмом, непосредственная интеграция сексуальности и её включение в ранг сакральных ценностей – это то новое, что должно быть вплетено во вселенную духа эона Гора.

Еще одним важным аспектом солнечного символизма является распятие на колесе, в некотором смысле являющееся более древней и более глубокой аналогией распятия на кресте. Юнг приводит пример – сновидение одного из своих пациентов, который был необразован и понятия не имел о символизме солнечного распятия или мифе об Иксионе, распятом на колесе, что символизирует мучения эго, отождествленного с Самостью и сгорающего в её огне. Этот мифологический мотив Юнг часто повторял в своих лекциях и работах, что свидетельствует в пользу того, что он был для него весьма значим.

В «Сердце, обвитом змеей», есть такие строки:

42. Она была разорвана на части Колесом, привязанная к нему руками висельника.

43. Тонны воды пролились на нее, [и] она сопротивлялась, ужасно мучаясь.

44. В конце концов, она лопнула под напором воды и погрузилась в ужасное Море.

45. Так и я, О, Адонай, мой Господь, в водах Твоего невыносимого Существования.

Потопление так же имеет значение в архитепическом символизме перерождения, о чем можно убедиться, изучив «Мистерию объединения» Юнга.

Лев и змей

Лев и змей встречаются и в гностической мессе: «О лев и змей, губитель губителя – будь сильным среди нас». Магическое имя Кроули – Терион, означает Великий Зверь, и сам Кроули связывает его с солнечным символизмом. Солнечное животное – лев, а в арканах таро Тота 11 аркан, на котором изображен семиглавый солнечный Зверь с львиным туловищем, един с Бабалон, его оседлавшей, а эта карта соответствует зодиакальному знаку льва. Кроули отождествляет себя с солнечным львом, что явственно следует из биографического труда Мартина Бута («Они думали, что дочь льва станет овцой»).

Львино-змеиный символизм настолько перекликается с учением Юнга, что остается удивляться, что того до сих пор никто не заметил. В книге Нолта есть отдельная глава, названная «Юнг-лев», отрывки из которой я считаю необходимым процитировать:

«Даже в 1925 году, т.е. через двадцать лет после своих первых экспериментов с активным воображением, Юнг продолжал интерпретировать свои переживания, как посвящение в митраические мистерии на ступень, которая означает «лев». Ряд символов, связанных со статусом льва, отражают такие связи львов: солнце, пламя, чистота, посредничество (между богами и людьми), созвездие льва. Юнг был убежден, что индивид, ставший участником мистерий на ступени льва, обретает статус вечности. Об этом можно догадаться благодаря специфической форме, которую принимает львиноголовый бог в случае с эллинистическим богом вечности Аионом. В серии лекций, прочитанных в Англии в 1935 году, Юнг дал свое описание данного божества: «он представляет собой существо с наделенным крыльями человеческим телом и головой льва. Вокруг него, поднимаясь вверх, обвивается змея». Видение Юнга в точке пика мистерии трансформации содержало образ льва и змея: «В агонии борьбы я так сильно взмок, что со всех сторон с меня градом покатилась вода. Затем Саломея поднялась, и теперь она могла видеть. Пока меня сдавливала змея, я почувствовал, что мое лицо приняло образ животного – льва или тигра».

А вот как комментирует Юнг этот опыт: «У прошедшего через подобное посвящение, возникает особое ощущение. Важный факт, ведущий к обожествлению, состоял в том, что меня обвила змея. Обожествлением были и действия Саломеи. Животное обличие, в которое, как я чувствовал, превратилось мое лицо, было знаменитым богольвом из митраических мистерий. Эта фигура представлена в виде мужчины с обвившейся вокруг него змеей, голова которой покоится на его голове, а лицо у этого мужчины, как у льва».

Символизм льва и змея является символизмом первостепенной важности. Согласно Юнгу, их следует интерпретировать как «мировые противоположности, которые жаждут соединиться с помощью примиряющего символа. Важно, что лев – это молодой, жаркий, сухой июль в момент кульминации света, а так же лето. Змея же сырость, темнота, земля, зима».

На связь змея и льва в аспекте трансформации указывает и другой отрывок в Гностической мессе: «Пусть змей станет тебе короной, о ты, жрец господа». Эти слова говорятся точно после того, как жрец был облачен в солнечное одеяние и отождествлен с солнцем, а, как известно, солнце и лев – это близкие символы: «Пусть солнечным огнем станет твоя одежда, о, ты, Жрец Солнца!» Что опять указывает нам на близость символизма.

Гностическая месса – это величайшее из таинств, когда-либо созданных человеческим гением, и пережитая мистерия самобожествления. Кроули удалось невозможное: он кристаллизировал в символическое действо все стадии великого делания, и достаточно начать служить святую мессу, чтобы понять это во всей полноте. Юнг всю жизнь мечтал о ритуале, который выразил бы всю полноту опыта индивидуации. Он не подозревал, что этот ритуал уже создан в гностической мессе Кроули (созданный на основе митраистких мистерий, как пишет сам Кроули).

Голубь и змей

В Святой Книге Закона сказано: «Вот голубь, а вот змея – выбирай, как следует». Уже было сказано, что комментировать Книгу Закона запрещено, однако нахождение аналогий в других традициях не является комментарием. Голубь и змея упоминаются в единой символической связке в Евангелии, где сказано: «Будьте мудры, как змеи, просты как голуби». Очевидно, что здесь есть некая скрытая диалектическая связь. Именно голубь изображен на эмблеме ОТО.

Но более всего удивляет, что эта символическая диада представлена в одной из семи глав личного откровения Юнга. Есть сведение, что Юнг относился к этому откровению совершенно особенно, и все свои дальнейшие исследования выстраивал в соответствии с этой книгой. Речь идет о «Семи наставлениях мертвым», которые были получены Юнгом во время его ночного плавания по морю, фактически в состоянии транса. Ниже мы приведем одну из глав этого личного откровения Юнга:

Демон плотского подступает к нашей душе, подобно змее. Она есть вполовину человечья душа и именуется помыслами хотения.Демон духовного слетает в нашу душу, подобно белой птице. Он тоже вполовину человечья душа и именуется хотением помыслов.Змея есть естественная душа, вполовину демоническая, она дух и сродни с духами мертвых. Как и те, она скитается повсюду средь земных вещей и добивается, чтоб ее страшились, или же пробуждает в нас вожделения. По природе своей змея женственна и ищет общества мертвых, именно тех, кто прикован к земле и не нашел пути к другому, к особному бытию. К тому ж она блудлива, путается с дьяволом и злыми духами. Подлый тиран и дух-мучитель, она повседневно прельщает человека дурным сообществом. А белая птица есть вполовину небесная человечья душа. Она пребывает у Матери и подчас опускается долу. Птица имеет мужеское начало. Она есть сущий помысел. Она же посланница матери, целомудренная и одинокая. Птица летает высоко над землей и наказывает быть особно. Она приносит вести об отдалившихся, тех, что ушли вперед и стали совершенны. Наше слово возносит она Матери. Матери дано заступаться, дано предостерегать, но ничтожна власть ее сравнительно с богами. Она есть сосуд солнца. Змея сходит вниз и лукавством усмиряет фаллического демона или же подстрекает его. Она выносит в гору наихитрейшие помыслы естества, кои пролазят во все щели и всюду алчно присасываются. Хоть змее и не по нраву, однако ей случается быть нам полезной. Когда она ускользает от наших рук, то указует путь, которого человеку своим разумом не найти.

В этом откровении особенно интересна андрогинность обоих символов. Голубь мужественен и одновременно эта птица-посланница матери. Змея женственна и одновременно фаллос. Змея «путается с дьяволом» и «тиран мучитель», но вместе с тем, «ускользая из рук, указует путь, какого не найти разумом». Символы проникают друг в друга, оказываясь неразрывно связанными, идеально дополняя друг друга.

Еще один образ, который поражает в этом отрывке, – это образ Матери, являющейся «сосудом солнца». Хоть сколь-нибудь сведущий в символизме Телемы без труда заметит прямую параллель – Бабалон является сосудом Териона, солнца и одновременно единственным источником его силы. Обилие подобных аналогий просто не может быть случайными.

Точка

Центральной идеей космологии Телемы является представление о том, что все бытие является результатом взаимодействия двух высших космических сил – Нюит и Хадит. В самом начале своего глобального труда «Магия в теории и на практике» Кроули пишет следующее:

Бесконечное пространство называется богиней НЮИТ; бесконечно малая, атомическая, но везде присутствующая точка называется ХАДИТ Они непроявлены. Одно из связующих звеньев между этими бесконечностями называется РА-ХОР-ХУИТ — единство, которое объемлет и венчает все сущее. Эта глубокая мистическая концепция основывается на действительном духовном опыте, но тренированный разум может отразить эту идею с помощью логического противопоставления; разум же, превзошедший самого себя, свободен от противопоставлений.

В одной из святых книг, «Книге 418» отождествление с неделимой точкой, Хадит, и священный брак раскрываются во всей символической полноте:

«Вместо креста — неделимая точка, у которой нет ни сторон, ни частей, ни размера. На самом деле, у нее нет месторасположения, ибо она — вне пространства. Она не существует во времени, ибо она — вне Времени. Нет у нее ни причины, ни следствия, поскольку ее Вселенная бесконечна во всех отношениях, и нам не дано это понять».

Образ точки опять неразрывно связан с взаимодействием с вселенной как женским началом:

1. Великая богиня, которая изгибается над Вселенной, — моя владычица; я — крылатый шар на ее сердце.

2. Я все время уменьшаюсь, тогда как она все время расширяется.

3. В конечном итоге это — всецело одно.

4. Наша любовь породила Отца и Создателя всех вещей.

Для человека, не имеющего мистического опыта, эти слова будут абсолютно непонятны. Тем не менее, они полностью соотносимы с наукой, как с физикой, ибо доминирующая гипотеза в том, что все бытие было создано из точки, так и с психологией.

В своем итоговом труде «Мистерия объединения» отдельную главу Юнг посвятил богу как точке, а также теме взаимодействия мужского и женского начала в божественной сизигии: «В согласии с гностическими аллюзиями он утверждал, что Бог-Отец съежился до размеров маленькой точки из-за постоянного извержения своего семени. Семя у него забирала «космическая блудница».

Юнг утверждает, что именно точка «символизирует свет и огонь, а так же божество, поскольку свет есть образ божий или пример божества». Этот архетип столь жизнеспособен, что и поныне в сочинениях некоторых поэтов, переживших сильный мистический экстаз, свое единство с богом уподобляется «точке в нуле».

Царь и Царица

Трансформация царя – один из самых популярных мотивов в алхимии. В «Мистерии объединения» Юнг уделил этому мотиву треть повествования. Краткое изложение этого мотива таково – старый царь оказывается болен и обессилен. Чтобы воскреснуть, он должен быть убит, расчленен и вновь собран или совершить инцест, в результате которого мать примет его внутрь и родит заново. Другим образом инцеста является растворение в водах бассейна.

Юнг рассматривает образ царя как частичный психологический эквивалент солнцу, а его смерть в водах матери или бассейне Меркурия – как закат и путешествие солнце в страну мертвых. Однако подобие не означает тождественность, ибо символы, при их связи друг с другом, имеют и свою индивидуальность. Юнг поясняет тонкое отличие Царя от солнца следующим образом: «Солнце – это обычный свет природы, но царь, доминанта, вводит человеческий элемент и приближает человека к Солнцу или солнце к человеку».

В «Мистерии объединения» эго должно быть уподоблено царю, а бессознательное – царице, в которой должно произойти обновление и воскрешение. К тому же образ царя (помазанника) указывает на особого рода внутреннюю избранность того, чья судьба – осуществить великое делания. Для остальных вход в воды бессознательного будет означать сумасшествие и смерть.

Эта идея избранности подчеркнута в алхимии особо, ибо она называется «царское искусство». Алхимик является избранным «помазанником» бессознательного на совершение трансформации, и этот аристократизм всегда надо иметь в виду.

Юнг пишет о мистерии царя: «Для того, чтобы войти в царствие божие, царь должен трансформировать себя в теле своей матери (прима материя) и вернуться в темное первозданное состояние, которое алхимики называли хаосом. В этой масса компуса, элементы находятся в конфликте друг с другом, а все связи разорваны. Распад – предварительное условие искупления. Участник мистерии должен был пережить фигуральную смерть, чтобы достичь трансформации»

Эта трансформация тесно связана с образом богини. Матери, сестры, любовницы, в которой растворяется царь. Более того, этот образ отсылает нас к той самой чаше Бабалон, которая появляется в Апокалипсисе и в которую все святые должны излить свою кровь. В процитированном отрывке связь с Бабалон звучит так:

Тем временем она (Венера) павлина мясо поедает,

Вкусное блюдо, кровью зеленого льва запивает.

Которое Меркурий – копьеносец страстный,

Принес в чаше золотой вавилонской, прекрасной.

Вавилонская прекрасная чаша – слишком однозначный символ, который даже не нуждается в каких-либо комментариях – для этого следовало бы целиком привести Книгу 156. Юнг комментирует этот отрывок весьма недвусмысленно:

«Блудница – хорошо известная фигура в алхимии. Она характеризует таинственную субстанцию в её первоначальном, «хаотическом», материнском состоянии. Хаос – подобен матери всех металлов. Его так же называют «нашей луной», перед тем как царская диадема извлекается из «менструации нашей блудницы». То есть перед тем как царь вновь рождается «луной-матерью». Эта благородная блудница Венера облачена в яркое одеяние. Цвет этого одеяния отливает красным. Благородство Венеры проистекает из того факта, что она является царицей, целомудренной невестой царя».

Образ царя имеет центральное значение и в символизме Телемы, но здесь я воздержусь от каких-либо комментариев, поскольку на это существует недвусмысленный запрет, и просто приведу цитату из Книги Закона:

Не раздумывай, о царь, над той ложью, Что Ты Должен Умереть; воистину ты не умрёшь, но будешь жить. Пусть теперь станет понятно: если распадётся тело Царя, он во веки пребудет в чистом экстазе. Нюит! Хадит! Ра-Гор-Куит! Солнце, Сила и Ясность Взора, Свет — это для слуг Звезды и Змея.

В заключении имеет смысл рассмотреть символизм Блудницы, которая парадоксальным образом является «девственной невестой царя». Именно через неё он обретает смерть, растворение и новое рождение. Это и является высшей целью телемита и связано с символикой пересечения пропасти, изливанием всей крови в чашу Бабалон и новым рождением от неё в чаше Грааля.

Отношение Юнга к изначальному образу Блудницы из апокалипсиса поразительным образом переплетается с позицией Кроули – Юнг отождествляет её не с злом и с пороком, а с архетипической идеей жизни как таковой, что видно из процитированного далее отрывка: «Ибо уничтожение Вавилонской блудницы в финале апокалипсиса есть уничтожение ЖИЗНИ ВООБЩЕ». (Юнг «Ответ Иову»)

Дело в том, что изгнание земного и эротического элемента из божественной целостности вызвало к жизни колоссальный общекультурный невроз, который Юнг называл диссоциацией. Именно это слово Юнг применял к Иоанну богослову, тогда как Кроули считал апокалипсис «результатом низкого посвящения». Современная культура страдает от вытеснения сексуального элемента, и Юнг желал восстановить его на уровне догмы, объявив, что жена, облаченная в солнце, и Блудница Вавилона есть одно.

Эту позицию Юнга выразил его ближайший ученик Даули: «Христианское восстановление более полного взаимоотношения с женственным, по логике юнговских воззрений, потребовало бы введения в пантеон богинь, присутствие которых могло бы смутить его нынешних обитателей», «во избежание расщепления и диссоциации необходима интеграция женского, эротического элемента в божественную троицу».

Юнг даже пытается внести эротическую символику в образ Христа, приводя в «Эоне» следующую притчу: «Христос взял Марию собой на гору, а там извлёк у себя из ребра женщину и принялся совокупляться ней: «… И взяв часть истёкшего у него семени, показал ей, что, мол, надлежит так делать, чтобы мы жили», в ответ на что Мария упала на землю, после чего он сказал: Если я говорю о земном, и вы не верите, как поверите, если буду говорить о небесном». (Юнг Aion par 314)

Соль и сера. Любовь

Мистерия объединения может иметь самые разные символические грани и переплетения. В зависимости от индивидуальных свойств практика она может спонтанно реализоваться в астрономическом (солнце и луна), териоморфным (Лев и змей или змей и голубь), антропоморфном (царь и царица), теологическом (Христос и антихрист), стихийном (вода и огонь). Важно то, что в отличие от физических эквивалентов символов, символы сами по себе уже имеют в себе свою противоположность и как бы объединяются сами с собой. Еще одним из возможных образов коньюкции являются алхимические образы соли (женское) и серы (мужское) посредством ртути (иногда ртуть является результатом соединения). Интересны не столько общие символы, сколько то, что Юнг и Кроули практически идентично их интерпретируют: эрос, согласно Юнгу, представляет принцип объединения, любовь, тогда как логос – принцип смысла, сознания и цели.

Кроули связывает алхимический символ соли с третьим арканом Таро – императрицей, и вот что пишет о нем:

На Древе Жизни Далет занимает Путь, ведущий от Хокма к Бина и объединяющий Отца с Матерью. Далет — один из трех путей, которые полностью находятся над Бездной. Кроме того, стоит отметить, что алхимический символ Венеры — единственный из планетарных символов, охватывающих все Сефирот Древа Жизни. Подразумевается, что фундаментальная формула Вселенной — Любовь. Поэтому она может представлять одну из трех алхимических форм энергии — Соль. Соль есть неактивный принцип Природы; это материя, которая должна получать энергию от Серы для поддержания равновесия вращения, существующего в Природе. Поэтому руки и туловище фигуры на карте напоминают символ алхимической Соли.

Удивительно то, что интерпретация любви, как космической и духовной силы, у Юнга и Кроули оказывается практически идентичной. Когда некоторые люди первый раз читают эссе Кроули «Любовь», они бывают шокированы его подходом. Кроули определяет любовь следующим образом:

«Формула Тетраграмматон является законченным математическим выражением Любви. Ее суть такова: соединение двух любых предметов влечет за собой двоякий эффект; во-первых, разрушение обоих, которому сопутствует экстаз избавления от муки разделенности; во-вторых, это сотворение третьего, сопровождаемое экстатичным осознанием собственного существования, что вызывает Радость, пока в ходе развития ему не станет ведомо его несовершенство, и он не полюбит. Любовь подчиняется Воле — процесс, очевидно, поступательный. Это Отец, умертвивший себя в утробе Матери, вновь обретает себя, вместе с нею, преображенного, в Сыне. Сей Сын выступает как новый Отец; и таким образом получается, что его Сэлф постоянно увеличивается и способен уравновесить еще более великий Не-сэлф, до финального акта Любви, которая подчиняется Воле, постигающей Вселенную в Саммасамадхи. Так, вспышка Ненависти в действительности направлена против самой себя; она является выражением боли и стыда от разлученности; и она только выглядит направленной на противоположное путем психологического переноса. Школа Фрейда достаточно прояснила этот тезис.

В таком случае выходит на самом деле мало общего между Любовью и такими тепловатыми чувствами, как почтение, привязанность, доброта; непосвященный, вот кто поплатится вечными муками среди щей и хозяйственного мыла за неумение отличить одно от другого. Юнг в своей «Мистерии объединения» воссоздает практически те же самые объяснения:

«Так же и влага луны, получая свет солнца, убивает солнце, и при рождении ребенка философов она тоже умирает и, умирая, оба родителя отдают свои души сыну и умирают, и исчезают. И родители есть пища сына». «Солнце и луна обнажают свою антитетическую натуру, и две противоположности ликвидируют друг друга, в результате их столкновения в соответствии с законами энергетики рождается третья и новая сущность, сын, который разрешает антагонизм родителей и является «единой двойной природой».

Приводимые цитаты говорят сами за себя. Причем, если Юнгу в его исследованиях были доступны самые секретные архивы алхимических и каббалистических ресурсов, хотя он и высказывает сожаление, что некоторые из рукописей оказались ему недоступны, то у Кроули, особенно в его второй половине жизни, подобного доступа не было. Поэтому можно предположить, что он пришел к пониманию этих универсальных законов самостоятельно в результате мистических прозрений, магической работы и интеллектуального анализа.

Четыре стихии

Образ четырех противодействующих стихий, взаимодействующих различным образом, тесно связан с символизмом мандаллы. Также очевидна связь с формулой тетраграматона, в которой заключается двойной брак – отца с матерью, сына с дочерью. Тема тетраграмматона подробно обсуждалась как в одной из глав «Магии в теории и на практике», так и в итоговом труде Юнга «Мистерия объединения». Человек, знакомый с интерпретацией этой темы Кроули, будет приятно поражен сходством с мнением Юнга:

Речь идет о «главном имени», тетраграмматоне, которое представляет собой четыре буквы божьего имени, три из которых разные, а одна является повторением второй. В ивритском словe YHVH Хе – это женская, предназначенная в жены Йод и Вау. В результате Йод и Вау принадлежат к мужскому полу, а две женские Хе тождественны друг другу и потому являются одним. В этом смысле главное имя представляет собой триаду. Но в силу того, что Хе удвоено, Имя может быть и тетрадой или четвертое, запутанный момент, совпадающий с аксиомой Марии. С другой стороны, Тетраграмматон состоит из двойного брака (Юнг «Мистерия объединения»).

Но, говоря о четырех стихиях, необходимо отметить один немаловажный факт: Юнг отождествлял классические четыре стихии магии с четырьмя психическими функциями сознания, посредством которых человек познает мир – земля соответствует сенсорному восприятию или ощущению, воздух – мышлению, вода – чувству, а интуиция – огню.

Насколько правомерна такая классификация? Мне известно, что некоторые маги считают это искажением изначального понимания. Относительно трех других функций я не располагаю доказательствами, однако есть один отрывок, где Кроули напрямую соотносит стихию воздуха, соответствующую мечам, с интеллектом: «Плотский разум есть вражда против Бога». Можно даже сказать, что смысл посланий Павла сводится к борьбе с разумом: «Мы воюем не с телом и кровью…», остальное вы знаете, я не буду приводить всю цитату. Я думаю, что именно святой Павел описал сатану (из-за своего незнания происхождения слова) как Принца Сил Воздуха — т.е. интеллект (Алистер Кроули «Восемь лекций по йоге») .

Принц воздуха или принц мечей – это интеллект, умноженный на интеллект, то есть воплощение сухого и лишенного жизни схоластического мышления. Очевидно, что в процессе индивидуации (или великого делания) установка на чистую логику станет помехой номер один. К слову сказать, Юнг тоже не раз интерпретировал торжество Сатаны с «возведением на престол богини разума», в результате чего произошла потеря связи с символическими корнями души.

Из процитированного выше отрывка очевидно, что Кроули соотносит психологическую функцию со стихией. Следовательно, не будет некорректно распространить этот подход на другие стихии-функции. Одно следует из другого, к тому же я не сомневаюсь, что в некоторых еще непереведенных трудах Кроули есть и другие, столь же недвусмысленные соотнесения стихий с функциями. Юнговская типология людей в зависимости от доминирующей функции в точности соотносится с классическими представлениями о преобладании той или другой стихии в человеке.

Интеграция функций, по Юнгу, происходит в процессе индивидуации и работы с символизмом, поэтому мы можем предположить, что, визуализируя потоки тех или иных стихий и делая знаки элементов, мы занимаемся своей целостностью. Человек, лишенный воли к целостности (пятой функции, духа или центроверсии), является примитивным и односторонним. Кроули называл таких людей «элементальными».

Четыре меча. Молния

Рассмотрим совпадение между символами Святых Книг Телемы и отрывком из одного алхимического трактата, цитируемого Юнгом. Вероятность того, что Кроули мог читать этот никогда не издаваемый текст, хранимый в закрытой библиотеке, крайне ничтожна.

Четыре элемента, меча четыре сверкающих и острых

Господь ему вручил в центральной точке.

Царства увенчанной короною девы,

Которая в пятом круге тайны.

Сравнение четырех элементов с четырьмя мечами крайне интересно, поскольку почти дословно цитирует одно из откровений Алистера Кроули:

В это время Адонай пронзал мое существо своим мечом с четырьмя лезвиями — лезвием молнии, лезвием Пилона, лезвием змея и лезвием Фаллоса. Он также научил меня святому невыразимому слову АРАРИТА, и я переплавил шестичастное золото в одну невидимую точку, о которой не может быть сказано ничего.

Текстуальное совпадение настолько потрясает, что не нуждается в каких-либо комментариях. Сходится не только четверичность меча, но и образ центральной точки, о котором мы говорили выше.

Имеет смысл попытаться проанализировать, что значат эти четыре лезвия бога. Можно было бы свести их к четырем стихиям или четырем функциям и на этом остановиться, однако их символизм поразительным образом повторяет опыт индивидуации.

Первым из лезвий является лезвие молнии. В работе Карла Юнга «Исследование процесса индивидуации», на второй мандалле его ученицы молния бьет в монолитную скалу, отщепляя шар, символизирующий индивидуальную самость ученицы. Юнг обращает внимание, что «эта освобождающая вспышка молнии является символом, который в том же контексте использовался алхимиками. Молния означает внезапное и непреодолимое изменение психического состояния».

Вспышка молнии является первым рождением сознания из тьмы бессознательного, означает начало индивидуации и возникновение сознания.

На 16-том аркане таро «Башня» крепость «организованной жизни» разрушается именно молнией, исходящей из ока Гора. Прохождение «Башни» – это тяжелый, но важный процесс разрушения бессознательной идентификации с коллективными ценностями и начало подлинной индивидуации.

То, что в «Святых Книгах Телемы» молния превращается в змея, тоже находит подтверждение в трудах Юнга. В той же работе «Исследование процесса индивидуации» Юнг обращает внимание, что на последующих мандаллах его ученицы молния превратилась в змею. Лезвие змея является прямым символическим продолжением «лезвия молнии», и, читая эти исследования, трудно избавиться от ощущения, что Юнг или его ученица тайно читали Святые Книги Телемы.

Затем на одной из мандалл Змей начинает выполнять функцию фаллоса, пронзая маточную сферу и, тем самым, зачиная зародыш новой жизни. Символизм Змея едва ли возможно недооценить в трансформационном символизме, о чем уже указывалось в главе, посвященной льву и змею, но здесь мы хотим обратить внимание на единый символический ряд – молния-змей-фаллос, который встречается как в символизме индивидуации, так и в Святых Книгах Телемы.

Тайна золотого цветка

Еще одним важным символом Самости является золотой или сапфировый цветок. В «Психологии и алхимии» Юнг пишет, что «золотой цветок алхимии может быть голубым цветком, САПФИРОВЫМ, голубым цветком гермафродита». Это очень важный момент, поскольку в символизме Телемы одним из важнейших ритуалов является сексуально-магический ритуал «Звездного сапфира», цель которого – объединение мужского и женского и рождение алхимического гермафродита.

Золотой цветок – один из символов Самости, о чем свидетельствует следующий отрывок из предисловия к «Тайне золотого цветка» Юнга:

Золотой Цветок – символ мандалы, с которым я уже часто сталкивался у пациентов. Они или чертили его в плане, т.е. в виде правильного геометрического орнамента, или же рисовали в панораме, как цветок, из которого появляется растение. Это растение чаще всего представляет собой структуру, изображенную светящимися, огненными красками, которая выступает из окружающей ее тьмы и несет сверху световой цветок (символ, подобный рождественской елке). Такой рисунок как раз и выражает возникновение Золотого Цветка, ведь, по «Hui Ming Ging», «зародышевый пузырек» есть не что иное как «желтый замок», «небесное сердце», «терраса жизненной силы», «дюймовое поле дома размером в фут», «пурпурный зал нефритового города», «темная теснина», «пространство прежних небес», «драконий замок на дне моря». Он называется также «пограничной областью снежных гор», «пратесниной», «царством высочайшей радости», «страной без границ» и «алтарем, на котором воздвигнуты сознание и жизнь».

Хочу обратить ваше внимание на образ «небесного сердца» и попросить сравнить его с отрывком из «Сердца, обвитого змеем» Алистера Кроули:

— Сердце; и вот Змей, обвитый

Вокруг невидимой сути разума.

Возродись, о мой змей!

Пришло время скрытого и святого

Невыразимого цветка.

Эон (божественное дитя)

Очень показательно то, что Юнг и Кроули придавали огромное значение астрологическому символизму смены эонов. Юнг исходит из астрологических предпосылок, рассматривая грядущий эон, как эон водолея; Кроули – из тайной символики египетских богов (полное значение коей известно только посвященным), определяя следующую эпоху эоном Гора. Но их понимание сути эона как торжества сознания и единства практически идентично:

«Я далёк от иллюзии, что в своих размышлениях о значении человека и его мифа я выразил какую-то высшую и окончательную истину, тем не менее, я думаю, что всё это можно было высказать в конце нашего эона рыб и, вероятно нужно высказать в преддверье наступающего эона водолея, имеющего человеческий облик. Водолей следует за двумя противопоставленными друг другу рыбами и, по-видимому, воплощает Самость. Властным движением он льёт воду из своего сосуда в рот южной рыбы, символизирующей сына, то есть содержания, всё ещё оставшегося в бессознательном».

При некоторой разнице в понимании тенденций и Юнг, и Кроули утверждают один и тот же символ нового эона – божественного дитя, рожденного от соединения двух противоположностей. Здесь надо отметить как сходства, так и различия в символической цепочке, связанной с эонами. Согласно Кроули, прошлый эон был эоном отцовских ценностей, позапрошлый – материнских, но в наступившем эоне мужское и женское найдут, наконец, свое объединение в трансцендентном символе божественного дитя, на андрогинность которого указывает и Юнг. Первым дохристианским эоном постулируется эон Матери или Исиды, вторым – эон Отца или Озириса и, наконец, третий эон, наступивший ныне, – это эон ребенка или Гора. У Юнга Эоном Отца является первый Эон, второй определяется как Эон Сына и третий – Эон духа или Самости.Однако эти противоположности находят согласие, если мы обратим внимание на те качества, которые и Кроули, и Юнг отождествляют с разными эонами.

Дохристианский эон Исиды (в терминах Кроули) или Отца (в терминах Юнга) и тот, и другой связывают с состоянием невинности и бессознательного единения: Эон Исиды. Эпоха матриархата. Великое Делание считается делом простым и прямолинейным. Речь идет о состоянии сознания, противоположности в котором сплетены воедино, сознания, еще не разделенного с божеством. Вот что пишет об этом Юнг:

Изначально человек, мир и божество составляют единое целое, не замутненное никакой критикой единство. Это мир Отца, с одной стороны, и мир человека в детстве — с другой. В отцовское, патриархальное время знаменитого вопроса о происхождении зла еще не существует. Как принципиальная проблема морального сознания, этот вопрос встает лишь с приходом христианства. Мир Отца знаменует собой время исконного единства со всей природой: единства прекрасного, или уродливого, или внушающего страх…

Эон Отца (по Кроули) или эон Сына (по Юнгу) – это христианская эра с ее состоянием разорванности, непримиримой вражды противоположностей, которые не могут быть объединены:

«Эон Осириса». Эпоха патриархата. Два пола. «I» воспринимается как Отец-Жезл (Йод Тетраграмматона). «A» — Дитя, преследуемое Драконом, который пускает воду из пасти своей, дабы пожрать его (см. Откр. XII). Дракон — это также Мать: Жестокая Мать из работ Фрейда; а Дитя — Харпократ, преследуемый нильскими крокодилами. Здесь мы находим символику Ковчега, саркофага Осириса и т.д. Лотос — это Йони; Вода — Амниотическая Жидкость. Чтобы жить собственной жизнью, ребенок должен покинуть Мать и, каким бы сильным ни было искушение, не возвращаться к ней, не искать у нее убежища».

Как видно из цитаты, эон Осириса отличается, прежде всего, противостоянием добра и зла – мучительным расколом, который может быть решен только с началом третьего эона – Гора или божественного дитя:

«Идея антихриста связана с астрологической синхронностью, занимавшей в ту пору эры рыб с одной стороны, и со все более возрастающим осознанием постулировавшейся сыном двойственности с другой, причем двойственность опять же была представлена эрой рыб: то есть двумя рыбами, связанными и движущимися в противоположных направлениях. Эта оппозиция означает конфликт до последнего, и задача человечества – выдерживать этот конфликт до того момента, до той поворотной точки, когда добро и зло начинают релятивизироваться, ставить себя под сомнение, и когда рождается призыв к чему-то стоящему «по ту сторону добра и зла».

В Телеме божественное дитя – это Гор Па Краат, повелитель нового эона. В аналитической психологии – Самость – результат великого делания индивидуации, который символизируется ребенком и сравнивается с Меркурием и философским камнем. На тождество Дитя и философского камня указывает следующая цитата одной из Святых Книг Телемы:

Сквозь полночь ты опустился, О дитя мое, мой завоеватель, мой препоясанный мечом капитан, О Гор! И они найдут тебя — черный необработанный сверкающий камень — и будут поклоняться тебе.

Интересно, что время вхождения наступившего эона в свою силу Юнг и Кроули называют одно и то же – примерно пятьсот лет, в чем можно убедиться из следующих цитат:

«Очень поучительно сравнить события пятисот лет до и после кризиса, случившегося 2000 лет назад, с событиями, происходящими вокруг 1904 года. Для нынешнего поколения неутешительна мысль о том, что нас, вероятно, ожидают 500 лет тёмных веков. Но именно так и будет. К счастью, сегодня факелы наши горят ярче, а факельщиков больше» (Кроули «Книга Тота»).

«…Аналитику-юнгианцу однажды приснился следующий сон: огромных размеров воздвигаемый храм. Всюду, насколько хватало глаз – впереди, сзади, справа и слева – копошилось несметное количество народа, воздвигающего гигантские опоры. Я тоже воздвигал эту колонну. Строительные работы, судя по всему, были в самом начале, но фундамент уже был заложен, и начинали виднеться стены.… Когда Юнгу рассказали этот сон, он заметил: «А вы знаете, ведь это – храм, который мы все строим. Мы не знаем этих людей, потому что, поверьте мне, они строят и в Индии, и в Китае, и во всём мире. Это новая религия. Как вы считаете, сколько времени понадобиться на её создание?.. Мне думается, лет 500, не меньше» (Эдвард Эдингер «Творение сознания»)

Звезда

Ниже я прошу сравнить два отрывка:

«А на самом деле подлинная тайна возрождения может быть найдена лишь во внутренней бесконечности. Лишь заглянув вовнутрь, они увидят, что на отдаленном внутреннем горизонте «единственная звезда стоит в зените». Эта внутренняя звезда и является предводительствующим богом и целью человека. Юнг рассказывает, что после смерти душа отправляется вовсе не в христианскую «землю обетованную», а к находящемуся внутри богу солнцу (или звезде)» (Нолт «Тайная жизнь Юнга»)

«Ноги твои в болоте, голова во тьме; о человече, сколь мучительны твои страдания! Запуганный сомнениями, утомленный болезнями, ты лишен мужества и воли к сражению — в твоем сердце нет надежды, в твоей работе нет смысла, ты не видишь ни единой звезды!Твои боги оказались куклами [в руках] жрецов. «Истина относительна», — вздохнули ученые. Надежда Любви умерла, и вера Влюбленного протухла, и Любовь, вместе с твоим братом-зверем, истерзала тебя. И сама Жизнь развенчала тусклую звезду.

Твоя бренная плоть пресмыкалась, дрожала и карабкалась [вверх], чтобы обнаружить, что она — лишь комок праха, брошенный случаем, и Страдания ее бессмысленны; и ужаснуться бесцельной случайности, принесшей ей столько мучений, и пустым небесам, простершимся над суетной землей.

[Но] каждая душа существует вечно; каждая [душа] индивидуальна, окончательна и совершенна — и каждая окружает себя туманом из разума и плоти, чтобы попасть на празднество нежной встречи с такой же [туманной] маской — и не насытиться ею.

И в опьянении, влюбленные в свой сон, иные [души] принимают собственные тени за самих себя и отчаиваются оттого, что они должны умереть. Души-звезды, отражения их мерцают в тихом озере жизни; и звезда сумеет разбудить их и вернуть к самим себе.

То, что началось, не закончиться [уже] никогда. Все выживает, ибо существует. Делай, что ты желаешь, ибо каждый человек — звезда. Пан не умер, он жив! О Пан! Сломай барьер!

Я пришел к человеку, число человека — мое число, [я] Лев Света; я — Зверь, чей закон — Любовь. Любовь во власти желания его Королевское Право. Смотри же внутрь, а не вверх — звезда видна!

(Алистер Кроули «Звезда видна»)

Древо жизни и стадии индивидуации

Не раз и не два мне приходилось сталкиваться с мнением, что структура древа жизни скорей схематична и не может быть спонтанно рожденным символом. Однако по ходу исследований мы приходим к выводу, что это далеко не так, и доказательства этому мы находим как в логических аргументах Кроули, так и в системе Юнга.

Ниже я считаю необходимым привести наиболее полное изображение древа жизни, чтобы непосвященный мог составить представление, о чем идет речь:

Символика десяти (и одной скрытой) сфирот и двадцати двух путей крайне сложна, и потребовалась бы отдельная книга, чтобы хотя бы немного объяснить те закономерности и законы, которые открывает древо, потому я буду предельно краток.

Согласно каббалистической теории, вселенная спонтанно разворачивается из источника или высшей точки, называемой Кетер – самой высшей точки древа. Первая сфира соответствует центральной точке, вторая – зодиаку, третья – Сатурну, четвертая – Юпитеру, пятая – Меркурию, шестая – Солнцу, седьмая – Венере, восьмая – Меркурию, девятая – Луне и, наконец, десятая – Земле или материальному плану. По еще одной версии существуют четыре древа и Кетер более низшего мира является Малкутом более высшего, что выражено парадоксальной фразой Кроули: «Кетер есть Малкут непроявленного».

Возникает два вопроса – во-первых, можем ли мы найти символ, спонтанно порожденный психикой человека, не подозревающего о существовании каббалы, а во-вторых, насколько кабалистический символизм близок Юнгу. На второй вопрос, думаю, вам ответит следующая цитата: «Монада – это первоначальное единство, которое снова (на новом уровне) возникает в числе десять» Десятеричная система разворачивания цикла, представленная древом жизни, по достоинству оценена Юнгом в этой цитате.

В качестве ответа на второй вопрос имеет смысл привести одну занятную алхимическую иллюстрацию, символика, расположение и порядок образов которой поразительным образом повторяют структуру древа.

Рис.142. Последовательность стадий алхимического процесса. — Libavius, Alchymia (1606).

Начнем проводить сравнения снизу, из точки восхождения. Четырехугольник, на котором установлен весь процесс, несомненно, символизирует Малкут или обычное земное бытие. На правильность соотнесения «А» и Малкута указывает однозначный комментарий Юнга: А – Пьедестал или основание=земля.

Начав внимательно изучать иллюстрацию снизу, мы видим четырехглавого дракона астрального света, чьи четыре головы символизирует власть четырех стихий. Астральный план классически соотносится с сфирой Йесод, как дракон астрального света.

Два титана по бокам символизируют те самые слепые силы природы, которые адепт обуздывает по мере прохождение сфиры Йесод.

Далее по бокам находятся два зверя – зеленый лев и оранжевый дракон (к сожалению, цвета не представлены на иллюстрации). Цвет сфиры Нецах – зеленый, а цвет Ход – оранжевый, и они находятся в точности друг против друга.

Выше изображенная фигура, к которой прикованы эти звери, без каких-либо сомнений может быть соотнесена с путем Самех, связывающим Тифарет и Йесод. Андрогинная фигура Меркурия уравновешивает противоположности зеленого льва и оранжевого дракона. Этот образ напрямую отсылает нас к символике четырнадцатого аркана таро – «Искусство».

Сфире Тифарет соответствует находящаяся точно в центре голова, волосы которой напоминают солнечные лучи. Она направляет дыхание жизни из верхних уровней иерархии к нижним и находится точно в центре изображения.

Чуть выше по обе стороны от нее изображены две фигуры – орел и лев. Комментарии Юнга указывают, что из брюха льва льется кровь красного цвета, что дает право соотнести его с красной серой или сфирой Марса Гебура. Орел – птица, соответствующая Юпитеру, находится точно напротив Гебура, как и должно быть на древе, что соответствует сфире Хесед.

Выше расположены несколько символов, которые парадоксальным образом связаны между собой и обозначают бытие над пропастью. Это головы черных ворон Нигредо (тьма, пропасть, иллюзии Хоронзона); гора, «черная внизу и белая вверху», символизирующая гору Абигени над пропастью. Даже начинающий исследователь без труда соотнесет серебряный дождь и море из чистого серебра выше с путем Гимель, по которому происходит пересечение пропасти. Черные эфиопы, держащие три верхние сфиры, могут быть также соотнесены с сфирой Даат.

В сфере, которая находится в точке сфиры Сатурна или Бины, изображен процесс погружения солнца в великое море, что полностью соответствует символизму Бины. Компенсацией является затмение луны в противоположной сфире – перводвижителе Хокма.

В самой верхней точке изображены король и королева, заключившие окончательный брак. Этот символ полного и абсолютного завершения великого делания может быть легко соотнесен с Кетер – источником всего сущего, изначальной точкой, над которой есть только протосвет айн соф, символизируемый фениксом. Впрочем, это является достаточно дискуссионным вопросом, ибо птица вверху изображения может быть так же соотнесена и с Кетер.

Сама картина как бы состоит из четырех миров: внизу основание земли, затем за кругом дракон астрального света и два титана, затем сфера, в которой происходит большая часть действия, и, наконец, пространство над сферой, где изображены три высшие сфиры.

Самое поразительное в том, что стадии индивидуации, описываемые Юнгом, удивительным образом укладываются в ключевую шкалу древа сфирот каббалы, которой всегда пользовался Кроули. Внимательно изучив эту шкалу, мы делаем вывод, что прямой путь по центральной колоне схематически полностью соответствует стадиям индивидуации по Юнгу. Чтобы не быть голословными, давайте сравним эти две системы последовательностей.

Предварительная стадия индивидуации – формирование адекватной персоны и адаптация индивида к миру. Кроули этот уровень вовсе не рассматривает, тогда как Юнг придаёт ему огромное значение. Очевидно, здесь сказывается разница приложения сил – Кроули, как маг, несомненно, имел дело с более развитыми индивидуальностями, нежели Юнг, как психиатр. С определённой долей условности мы можем отождествить нормально функционирующую персону со сфирой Малкут – сфирой земного плана. Говоря в терминах каббалы, главной работой Юнга было вытаскивать пациентов с клипотического уровня одержимости на уровень нормального функционирования на земном плане, тогда как Кроули интересовало только восхождение к высшим уровням уже цельного и здорового индивида. Юнг, как психиатр, придавал огромное значение первому уровню возвращения патологии в норму, тогда как Кроули не считал эту тему достойной внимания. Юнг же, в свою очередь, будучи слишком осторожным, допускает ошибку, утверждая, что индивидуация на других уровнях, то есть собственно великое делание как таковое, может быть осуществлена только во второй половине жизни.

Начало подлинной индивидуации есть осознание тени. Тень, согласно Юнгу, представляет собой сумму всех вытесненных содержаний, противоположных эго-сознанию. На этой стадии происходит тяжелый кризис (от себя я это назвал бы неким предварительным Нигредо), смена самоидентификации, как правило, сопровождающаяся состояниями депрессии. Однако именно с этого уровня индивидуирующийся начинает осознавать психику как нечто объективное, а не как эпифеномен материи. Из внешних объектов извлекаются проекции и возвращаются туда, где они родились – в психику. Таким образом, сознание освобождается от части иллюзий, связанных с его отождествлением с телом и психикой. Как было уже сказано, это сопровождается кризисными состояниями. В оккультизме состояние Нигредо, инертности и тяжести прямо соотносится со свинцом и Сатурном. Это проявляется даже в разговорной речи: «свинцовая тоска», «свинцовая тяжесть».

Таким образом, если проводить соответствия между психологической и оккультной терминологией, можно сказать, что первое восхождение и отделение от ловушки материального происходит через преодоление свинца.

Теперь обратимся к ключевой шкале древа, которая является самой совершенной картой психоидных пространств, когда-либо создаваемой человеком. Путь от сфиры Малкут – земля, к ближайшей сфире является путём Тау, соотносится с 21 арканом – «Вселенная», коя является картой Сатурна. Вот что пишет об этом Кроули: «Следует вначале идти по пути Тау, проходя сквозь уравновешенные элементы астрального плана, несмотря на их мрак и ужас» (Кроули Liber 777»). Таким образом, первый путь на древе жизни чётко отождествлён с Сатурном, мраком и кризисом.

Основная опасность в этом – ранняя активация Анимы, которая здесь приобретает черты демоницы и искусительницы. Столкнувшись с тенью, индивидуирующийся имеет опасность стать ею одержимым и погрузиться в пучину всего, ранее вытесняемого. Эта опасность символизируется на древе путём «Коф», связанным с 18 арканом – Луна. Тот, кого захватила тень, превращается в пародию на себя и обречён на жесткую энантиодромию. Вот что пишет Кроули об этом ложном пути:

«Путь Коф ведёт от Малкут к Нецах. Это переменчивая тяга животной души к хаотическим наслаждениям воображаемой победой. Под предательским светом убывающий луны странник бредёт через болота по краю чёрного омута Бездны. Его отправная точка – иллюзии, его цель – сфера внешнего блеска и внутреннего распада».

Когда тень интегрирована, сознание выходит на принципиально иной уровень и открывает иное бытие. Всё вокруг точно залито нежно-серебристым сиянием, и сердце наполняет приятный экстаз. На древе это достижение соответствует сфире Йесод. В алхимии оно соответствует состоянию альбедо.

На этой стадии впервые появляется фигура Анимы. Отныне начинается принципиально новая ступень, цель которой – интеграция Анимы. В Телеме говорится о достижении собеседования со Святым Ангелом Хранителем. Я провожу здесь соответствия на основе следующих фактов: один из самых популярных ныне телемитов приоткрыл тайну, что Святой Ангел Хранитель обычно появляется в образе противоположного пола и объединение с ним даёт адепту завершенность, андрогинность.

Путь, связывающий Йесод и Тифарет на древе, – это путь Самех, что соответствует 14 аркану, то есть аркану «Искусство», символизирующему объединение мужского и женского. Этот аркан, наряду с шестым, является наиболее связанным с алхимией во всей колоде, и более, чем где бы то ни было, отражает осознанное взаимодействие с Анимой с целью её интеграции. Символика этого аркана пронизана образами огненного орла и водного льва, пьющих из единого источника великой богини. Вспомним также – большинство мифов заканчивается священной иерогамией (свадьбой) между героем и принцессой, что является предельной целью многих систем.

В одной из своих ключевых работ Юнг писал о том, что если тень является задачей для подмастерья, то Анима – задачей для мастера. Только тот, кто лично имел тяжелое многолетнее рандеву с тенью и смог выбраться из него изменённым, способен понять эту фразу правильно, о какого уровня «подмастерьях» здесь идёт речь.

И всё же, если при соприкосновении с тенью у нас есть какие-то ориентиры, поскольку мы имеем дело с вытесненными материалами своего собственного бессознательного, то есть, говоря терминологией древа, недалеко от Малкут, то Анима – это первая по-настоящему нуминозная фигура, чья сила, величие и энергия во много раз мощнее нашего я, и только строжайшее следование своей истинной воле, дабы достичь собеседования со своим Святым Ангелом Хранителем, способно удержать нас на этом уровне.

Анима имеет много аспектов. В позитивном аспекте она является проводником, психопомом, внутренней мудростью или, иначе говоря, нашим истинным ангелом-хранителем. Но прежде, чем откроется этот аспект, приходится столкнуться с её опасной стороной или, говоря языком аналитической психологии, той частью Анимы, которая находится под контролем материнского архетипа.

И если в случае неудачи с тенью индивидуирующегося ждет мучительное «регрессивное восстановление персоны» (за подробным разъяснением сего понятия я отсылаю к работе Юнга «Об отношении между Я и бессознательным»), то неинтегрированная Анима может вызывать любые результаты, вплоть до безумия.

В символике Карт Таро изображено несколько аспектов Анимы, интересующийся данным вопросом может ознакомиться с другой моей работой, специально посвящённой картам Таро.

При достижении интеграции Анимы мы переходим на тот уровень, когда напрямую взаимодействуем с образом божьим в нас или, другими словами, Святым Ангелом Хранителем, символизируемым Тифарет. Анима при этом превращается в проводника – «особую психологическую функцию, соединяющую сознание и бессознательное» (Юнг «Отношение между я и бессознательным»).

Сравним с древом. Следующий путь – это путь Гимел, соответствующий второму аркану Таро, «Верховной жрице» – высшему аспекту женственности. Этот путь связывает Тифарет и Кетер – верхнюю точку древа. Согласно традиции каббалы, Кетер эманирует все остальные сфиры, как бы являясь изначально точкой, центр которой – везде, а окружность – нигде. Пересечение пропасти в Телеме или достижение полной связи с Самостью в аналитической психологии есть последний этап великого делания. Этап этот так велик и сложен, что редко находит отражение даже в мифологическом наследии, которое обычно кончается достижением Анимы.

Согласно Юнгу, в Самости объединяются все противоположности. Кроули не раз утверждал, что привычные полярности на уровне трёх высших сфирот полностью устранены, и любое однозначное утверждение было бы ложным.

Но на этом параллель не исчерпывается. Ключевой формулой Самости, по Юнгу, является 3+1, то есть три близкие элемента и один – четвёртый – полностью противоположный или иной. Юнг часто соотносил триаду Самости с классической троицей, а четвёртый элемент – с материей или с Сатаной. Под определение этого четвёртого элемента идеально подходит скрытая сфира – Даат, которая как раз находится на пути Гимел, между Тифарет и Кетер. Пересечение пропасти под руководством Верховной Жрицы сопряжено конфронтацией с демоном хаоса – Хорнозоном. Как тут не вспомнить дантовский Ад! Традиционно, четвёртая сфира – Даат – соотносится с эдемским змеем, Дьяволом, и не случайно носит название «Знание», потому великолепно соответствует как раз тому самому иному четвёртому элементу Юнга. Хотя (об этом надо упомянуть особо) символический смысл данной сфиры также амбивалентен и одновременно представляет искусителя и искупителя.

Заключение

Данное исследование ни в коем случае не претендует на исчерпывающее, и я уверен, что со временем будут открываться все новые интересные символические параллели. Но некоторые выводы можно делать уже сейчас. Из приведенных сравнительных отрывков явственно следует, что Алистеру Кроули и Карлу Юнгу была открыта мистерия, очень близкая в пространстве духа.

Однако прочтение даже десяти тысяч подобных книг лишено смысла для тех, кто не пытается сам пережить мистерию обожествления. Войти во врата можно как через магическую практику и инициатический путь, так и через активное воображение, оказавшись наедине с универсальными архетипами коллективного бессознательного. А самым лучшим вариантом будет сочетание этих двух подходов, ибо единственным критерием истинности является получение результата в виде трансформированного сознания.

Отдельные гении, например, некоторые из рок-поэтов (Кормильцев, Гребенщиков), прошли этот путь, не обладая информацией и даже сами не подозревая, что с ними происходит. Но великая личность тем и велика, что имеет силу и волю пройти самые страшные испытания. Другие, и их гораздо больше, единожды соприкоснувшись с двумя безднами, предпочли закрыть дверь, спрятавшись за фиговыми листами общепринятых религий. Третьи, встав на путь, попросту сошли с ума. Конечно, путь может быть пройден и без осознания происходящего, и тому есть примеры, однако в этом случае он будет гораздо более опасен, а шансы на рождение магического дитя почти ничтожны.

Потому нам повезло, что мы имеем возможность осознанно следовать пути, изучая его на примере великих личностей, типа Юнга и Кроули. Следуя намеченным ориентирам, мы не избегаем трудностей, ибо, как сказал один мудрый, даже если мы идем протоптанной великим пророком тропой, нет времени опускать меч, дабы тропа слишком быстро не заросла. Телема и аналитическая психология идеально дополняют друг друга, а правильное понимание их символики позволяет нам открыть дверь в храм своей души.