Краткий обзор аналитической психологии

Эдвард Ф. Эдингер

Краткий обзор аналитической психологии[1]

Аналитическая психология — это направление глубинной психологии, основанное на идеях и открытиях Карла Густава Юнга. Юнг создал наиболее обширное и исчерпывающее описание человеческой психе из ныне известных. В его трудах содержится полная теория структуры и динамики психе — как сознательного, так и бессознательного её аспектов, — а также подробная теория о типах личности и, что самое важное, исчерпывающее описание универсальных первичных образов, рождающихся в глубинных слоях бессознательного. Эти образы называются архетипами коллективного бессознательного. Открытие архетипов позволило Юнгу описать поразительные параллели между бессознательными образами, появляющимися в индивидуальных снах и видениях, и универсальными мотивами, живущими в религиях и мифологиях с древних времён и до наших дней.

Концепция коллективного бессознательного добавляет аналитической психологии ещё одно измерение по сравнению с прочими школами психотерапии. Она заимствует теорию и практику психотерапии из области психопатологии и связывает её с долгой историей эволюции человеческой психе во всех её культурных проявлениях. Таким образом, практика аналитической психологии представляет собой не только лечение неврозов, но и технику психологического развития, применимую и для нормальных и высокоразвитых личностей.

Юнгу чужда абстрактная, теоретическая подача материала: он всегда стремился получить отклик всей личности человека, а не только его интеллекта. Поэтому нижеследующий обзор следует считать не более чем двухмерным наброском трёхмерного мира.

Либидо

Психическая энергия, которая стимулирует и направляет личность, называется либидо. Интерес, внимание, влечение — всё это выражения либидо. Чем больше либидо человек во что-то вкладывает, тем более ценен для него объект вложения. Либидо можно трансформировать или заместить, но не уничтожить. Если привязанное к объекту либидо исчезает, оно возникает в другом месте. Либидо — это динамизм жизненного процесса, проявленный в области психики.

Теория либидо тесно связана с законом противоположностей. Процессы, протекающие в психе, зависят от напряжения и взаимодействия противоположных полюсов. Если один из полюсов начинает сильно преобладать в личности, он может превратиться в собственную противоположность. Это явление называется энантиодромия. Однобокая позиция сознания констеллирует свою противоположность в бессознательном. Подробнее об этом можно прочесть в эссе Юнга «О психической энергии»[2].

Психологические типы

Аналитическая психология выделяет несколько психологических типов. Тип связан с врожденными особенностями темперамента, которые заставляют человека тем или иным образом воспринимать жизненные события и реагировать на них. Существуют две психологические установки: экстраверт и интроверт.

Для экстраверта характерна врождённая направленность либидо наружу, связывающая его с внешним миром. Он естественно и спонтанно выражает огромный интерес к объекту — людям, вещам, внешним достижениям и так далее. Экстраверт чувствует себя комфортно и достигает наибольших успехов, взаимодействуя с внешним миром и людьми. Оказавшись в одиночестве, без внешних отвлекающих факторов, он будет чувствовать себя не в своей тарелке. Поскольку его связь с внутренним субъективным миром слаба, он будет избегать его и обесценивать внутренние процессы, считая их патологическими и эгоистическими.

Напротив, либидо интроверта имеет склонность течь вовнутрь, связывая человека с его субъективным внутренним миром мыслей, фантазий и чувств. Его интерес привязан прежде всего к субъекту — внутренним образам и реакциям. Интроверт лучше всего функционирует сам по себе, когда над ним не висит необходимость адаптироваться к внешним обстоятельствам. Он предпочитает находиться наедине с собой и чувствует себя неловко и замкнуто в больших компаниях.

Как у интровертов, так и у экстравертов есть свои недостатки, и каждый тип склонен недооценивать противоположный. Для экстраверта интроверт выглядит слишком сдержанным и сконцентрированным на себе. А экстраверт кажется интроверту поверхностным, лицемерным, оппортунистом.

В каждой личности кроются обе эти тенденции, но, как правило, одна развита сильнее другой. И, как любая другая пара противоположностей, они подчиняются соответствующему закону. Таким образом, чрезмерное преобладание одной установки может привести к проявлению её противоположности. Однако, поскольку эта противоположность не развита и не дифференцирована, она проявит себя в грубой, негативной, неадаптированной форме. Поэтому крайний экстраверт может стать жертвой негативной интроверсии в форме депрессий. А крайний интроверт может столкнуться с эпизодами компульсивной экстраверсии, топорной, бесплодной, никак не адаптированной к внешней реальности.

В дополнение к двум психологическим установкам мы различаем четыре функциональных типа. Юнг выделяет четыре основных психологических функции: мышление, чувство, ощущение и интуицию.

Мышление — это рациональная способность структурировать и синтезировать разрозненные данные при помощи концептуальных обобщений. Чувство — функция, определяющая ценность. Эта функция занимается оценкой и стимулирует человеческие взаимоотношения. Ощущение — функция, воспринимающая окружающую реальность и адаптирующаяся к ней с помощью органов чувств. Интуиция — восприятие посредством бессознательного, то есть восприятие образов или заключений, чей источник неясен. Эти четыре функции образуют две пары противоположностей: мышление — чувство и ощущение — интуиция.

Хотя в распоряжении каждого человека потенциально имеются все четыре функции, как правило, на деле одна из них оказывается более развита, чем остальные. Она называется преобладающей (высшей) функцией. Наименее развита та функция, которая остаётся самой примитивной и бессознательной, — низшая функция.

Нередко ещё одна функция развивается почти так же сильно, как преобладающая. Тогда её называют вспомогательной функцией. Поскольку любая из четырёх функций может быть преобладающей, мы различаем четыре функциональных типа: мыслительный, чувственный, сенсорный и интуитивный.

Мыслительный тип встречается главным образом среди мужчин. Умственная жизнь мужчины сосредоточена в основном на создании интеллектуальных формул и втискивании жизненного опыта в рамки этих формул. Чем больше мужчина идентифицируется с мыслительной функцией и чем меньше он осознаёт остальные функции, тем более деспотическим становится его мышление, а его интеллектуальные формулы превращаются в прокрустово ложе, лишая его полноты жизни. Поскольку чувство в таком варианте оказывается низшей функцией, его ценности будут отвергаться активнее всего. И если человеческие взаимоотношения окажутся на пути доминирующей установки, ими пожертвуют без малейших сомнений.

Чувствующий тип, преобладает среди женщин. Основная его цель — развитие и поддержание личных отношений. Главная особенность — чувствительность к человеческим нуждам и желание помочь. Он находит высшее удовольствие в раппорте с другими людьми. В своей крайней степени этот функциональный тип может быть неприятен чрезмерной поглощенностью личной жизнью. Поскольку низшей функцией окажется мышление, человек будет пренебрегать его способностью к абстрактным, безличным суждениям. Он будет прислушиваться к голосу разума ровно до тех пор, пока он подчиняется интересам чувственных связей.

Для сенсорного типа характерна великолепная адаптация к практической, прозаичной реальности. Он довольствуется жизнью на самом элементарном уровне, без тонкостей, рефлексии, воображения. Этот тип выглядит приземлённым и основательным, но и довольно скучным. Проницательность, воображение, которые могли бы смягчить его приземлённость, — это порождения интуиции, которая у этого типа выступает в роли низшей функции. Сенсорный тип склонен обесценивать все продукты интуиции, считая их нереалистичными фантазиями и тем лишая себя столь необходимой «закваски», которая могла бы немного расшевелить его.

Интуитивный тип увлечён постоянным потоком новых видений и возможностей, бьющим из его активной интуиции. Его неизменно манит всё новое, невиданное, чуждое. Он часто чувствует скрытые связи между вещами, которые внешне выглядят совершенно не связанными. Его разум работает стремительными скачками, и прочим типам за ним не угнаться. Если интуита попросить немного притормозить, он, вероятнее всего, потеряет терпение, решив, что его слушатели несколько туповаты. Слабость этого типа в том, что низшей оказывается функция ощущения. Он очень плохо связан с реальностью. Тяжёлый труд, необходимый, чтобы превратить возможность в реальность или объяснить интуитивное озарение, кажется интуиту чересчур обременительным. Поэтому он часто остаётся непонятым — а терпеливой разработкой его идей приходится заниматься другим людям.

Функциональные типы редко выражены столь определённо, как в приведённых мной описаниях. Обычно развитие вспомогательной функции смягчает вышеописанные свойства. Кроме того, есть ещё одна сложность. В зависимости от психологической установки, каждый из функциональных типов может иметь либо интровертную, либо экстравертную направленность.

В идеале все четыре функции должны быть доступны человеку, чтобы он мог дать максимально полную реакцию на любой жизненный опыт. Одна из целей юнгианской психотерапии — ввести в сознание низшие, неразвитые функции и способствовать их развитию, чтобы приблизиться к психической целостности.

Теория психологических типов объясняет изрядную часть конфликтов и разногласий в человеческих взаимоотношениях. К примеру, на её основе Юнг объяснил разницу между психологическими теориями Фрейда и Адлера. Теория Фрейда сосредоточена в основном на любви человека к объекту и необходимости в объекте. Иначе говоря, это экстравертная теория. А теория Адлера основана на стремлении человека сохранять самоуважение, собственный престиж и власть. Адлер делает акцент на внутреннем, субъективном стремлении, то есть предлагает интровертную теорию.

Различия между психологическими типами могут быть причиной сложностей и в межличностных отношениях. Зачастую конфликты между супругами связаны именно с разницей их психологических типов. Знание собственного типа и понимание того, что другие типы также имеют право на существование, нередко помогает осознать условность собственных реакций и ведёт к более сознательным и плодотворным взаимоотношениям[3].

Структура психе

Психе можно разделить на сознательную и бессознательную части. Эго — центр сознания и отправная точка всей эмпирической психологии. Это основание личности, и всё сознательное содержимое должно быть связано с ним. Бессознательное включает все психические элементы, находящиеся за пределами сознания и потому не связанные с эго.

Мы сталкиваемся с бессознательным содержимым в первую очередь в форме комплексов. Комплекс — это эмоционально заряженная бессознательная психическая сущность, состоящая из ряда ассоциаций и образов, собравшихся вокруг центрального ядра. При внимательном изучении это ядро оказывается архетипическим образом (см. ниже). Если мы задели комплекс, это становится очевидно по возникновению аффекта, нарушающего психический баланс и нормальное функционирование эго.

Эго располагается между внешним и внутренним миром, и его задача — адаптироваться к обоим мирам. С помощью экстраверсии оно взаимодействует с внешней реальностью. С помощью интроверсии — воспринимает внутреннюю, субъективную реальность и адаптируется к ней. Необходимость во внешней адаптации ведёт к образованию психической структуры, служащей посредником между эго и обществом. Эта структура называется персоной, латинским словом, обозначавшим маску актёра. Это частично продуманный публичный образ, который человек использует при общении с другими. Персона формируется из разных элементов: некоторые основаны на личных склонностях, другие складываются из ожиданий общества и наставлений родителей и учителей.

Персона — это посредник, компромисс между личностью и ожиданиями других людей. Эта та роль, которую мы играем в обществе. Кроме того, это защита, скрывающая от глаз посторонних наше глубоко личное, уязвимое нутро. Характерный символ персоны — одежда. Сны, связанные с исчезающей или неподходящей, неуместной одеждой, говорят о проблемах с персоной. В идеале персона должна быть уместной, «ладно сидящей» и гибкой. Особенно важно осознавать, что личность и персона — не одно и то же.

Иногда персона предоставляет человеку престиж и авторитет, принадлежащий коллективу, и человек некорректно используетего в личных целях. Идентификация с персоной может вызвать инфляцию и отчуждение от реальности. Также среди расстройств персоны встречается полное её отсутствие, оставляющее личность «обнажённой», открытой любому социальному воздействию, и наоборот, слишком жёсткая защитная персона, не позволяющая адекватно адаптироваться к реальности. Больше на эту тему можно узнать в «Двух эссе по аналитической психологии» Юнга[4].

Как персона служит посредником между эго и внешним миром, так и другая психическая сущность служит посредником между эго и внутренним миром бессознательного. Эта сущность называется тенью. Тень — это смесь личных качеств и возможностей, которые человек не осознаёт в себе. Обычно тень, как видно из названия, включает отрицательные качества и слабости, которые самолюбие не позволяет нам осознать.

Во снах тень может являться в образе бандита, пьяницы, изгоя. Технически она должна быть того же пола, что и сновидец. Как и прочее содержимое бессознательного, тень сначала встречается нам в форме проекции. Это означает, что собственное неосознанное свойство вызывает узнавание и реакцию, когда мы обнаруживаем его во внешнем объекте. Пока тень остаётся проекцией, человек ненавидит и осуждает слабости и пороки других, искренне считая себя праведником. Встреча с тенью как с частью себя, особенно неожиданная, может вызвать временное замешательство и депрессию. Это особенно вероятно, если до этого эго находилось в состоянии инфляции.

Тень — это первый слой бессознательного, с которым мы встречаемся в психологическом анализе. Это содержимое не всегда негативно. Во многих случаях в тени оказываются бессознательные позитивные возможности личности. В этих случаях можно говорить о позитивной тени. Более того, нередко злая и опасная сторона тени такова не сама по себе, а по вине обстоятельств. Как злобное от голода и жестокого обращения животное можно заботой и лаской превратить в своего верного друга, так и тень теряет большую часть своего негатива, получая сознательное внимание и признание.

Проблема тени и её проекции применима также и к коллективной психологии. Нацистская расправа над евреями — ужасающий пример того, до какой степени может вырасти коллективная проекция тени. Тот же психологический механизм работает в случаях дискриминации чернокожих и других меньшинств. Подробнее о тени смотрите у фон Франц[5].

Юнг также называл первый слой бессознательного, тень, личным бессознательным, в противоположность коллективному бессознательному. Личное бессознательное или тень хранит личное содержимое, принадлежащее конкретному человеку, которое может и должно быть осознано и интегрировано в сознательную личность или эго. Коллективное бессознательное, в свою очередь, состоит из трансперсонального, универсального содержимого, которое невозможно включить в эго. Между двумя этими слоями бессознательного — личным и коллективным — имеется ещё одна сущность, стоящая, так сказать, одной ногой на каждой стороне. Это анима у мужчины и анимус у женщины.

Анима — это независимое психическое содержимое в личности мужчины, которое можно описать как внутреннюю женщину. Это психическое воплощение элементов противоположного пола в мужчине; символический женский образ анимы может быть любым — от развратной соблазнительницы до духовной наставницы, божественной мудрости. Анима — воплощение женского принципа в человеке, принципа Эроса, относящегося к любви и привязанности. Проекция анимы вызывает влюблённость. Идентификация эго с анимой делает человека женоподобным, чувствительным, обидчивым — проявляя в нём негативные женские черты.

Состояние одержимости анимой можно распознать по характерному чувству обиды и эмоциональной отстранённости. Такое состояние делает мужчину психически парализованным и бессильным, низводя его до состояния разобиженного ребёнка. Чаще всего такое случается в отношениях с женщиной, к которой он эмоционально привязан, в особенности с женой. Но, получив полное развитие, анима приводит человека к пониманию истинного значения человеческих отношений и открывает ему вход в глубинные слои психе, в коллективное бессознательное.

Анимус, соответственно, служит представителем элементов мужского пола в психологии женщины. Символически он является во всевозможных мужских образах, от пугающих агрессивных насильников до хранителей божественного света. Это воплощение в женщине мужского принципа, принципа Логоса, то есть разума и сознания. Влюблённость женщины также случаетсяиз-за проецирования анимуса. Субъективная идентификация эго с анимусом вызывает потерю контакта со своей женской природой и проявление негативных мужских черт. Женщина становится жёсткой, резкой и упрямой.

Женщина, одержимая анимусом, больше интересуется силой, нежели привязанностью. Как и в случае с мужской анимой, анимус чаще всего активируется в отношениях с эмоционально значимым человеком, особенно мужем. Между анимой и анимусом определённо существует взаимное влечение. Малейшие признаки одного из них, вероятнее всего, пробудят «напарника» в другом человеке. При максимальном развитии анимус может стать очень ценной психической сущностью, позволяя женщине действовать рационально и объективно и — как и мужская анима — открывая ей коллективное бессознательное. За дальнейшими рассуждениями об аниме и анимусе отсылаю вас к Юнгу и фон Франц[6].

Коллективное бессознательное, в последнее время носящее также имя объективной психе, — это самый глубокий уровень бессознательного, обычно недоступный для сознательного восприятия. Он имеет универсальную, сверхличностную природу. Его проявления эго воспринимает как нечто чуждое, божественное или нуминозное. Содержимое коллективного бессознательного называется архетипами, а конкретные символические проявления архетипов — архетипическими образами.

Понятие архетипа тесно связано с концепцией инстинкта. Инстинкт — это врождённый шаблон поведения, характерный для определённого вида. Инстинкты можно выявить, наблюдая поведенческие паттерны отдельных особей. Они служат скрытым двигателем, определяющим поведение животного на биологическом уровне.

Архетип для психе — то же самое, что инстинкт для тела. Существование архетипов можно вывести тем же способом, что и существование инстинктов. Как общие для вида инстинкты устанавливаются при помощи наблюдения общих черт биологического поведения, так и архетипы можно выявить, найдя общности в психических явлениях. Как инстинкт служит скрытым мотивирующим динамизмом биологического поведения, так и архетип — это скрытый мотивирующий динамизм психе. Архетипы — это психические инстинкты человеческого вида. Хотя биологические инстинкты и психические архетипы связаны очень тесно, нам известно о самой этой связи не больше, чем о том, как связаны тело и разум.

Мы воспринимаем архетипы субъективно через посредство неких универсальных, типичных, повторяющихся мотивов и образов. Эти архетипические образы, выраженные символически, составляют основное содержание религий, мифологий, легенд и сказок всех времён. Эти же образы приходят из коллективного бессознательного в снах и видениях при глубоком психологическом анализе, значительном субъективном опыте или серьёзном расстройстве психики. Опыт встречи с архетипическим образом имеет сильный эмоциональный эффект, несущий ощущение божественной, высшей силы, превосходящей индивидуальное эго. Такой опыт часто трансформирует личность и радикально меняет взгляд на мир.

Архетипические образы столь разнообразны и многочисленны, что не поддаются перечислению. Для наших целей мы ограничимся описанием четырёх больших категорий архетипических образов.

1) Архетип Великой матери, олицетворение женского принципа, представляет собой воплощение материнского чрева, из которого появляется любая жизнь, и одновременно могильной тьмы, в которую она в итоге возвращается. Основные атрибуты этого архетипа — способность питать и пожирать. Он соответствует образу Матери Природы в первичном болоте, где жизнь непрерывно рождалась и так же непрерывно поглощалась. Если Великая мать кормит нас, это хорошая мать; если же угрожает нас поглотить — становится плохой. На языке психологии она соответствует бессознательному, которое может подпитывать и поддерживать эго, но может и пожрать его в психозе или суициде. Позитивный, созидающий аспект Великой матери отражают кормящая грудь и матка. Негативный, пожирающий аспект появляется в образе голодной пасти vagina dentata. В более абстрактном символизме к этому архетипу относится всё полое, вогнутое, содержащее. Таким образом, к женскому аспекту принадлежат водоёмы, сама земля, пещеры, дома, всевозможные сосуды. И сюда же относим ящик, гроб и чрево чудовища, пожирающего своих жертв. Подробнее смотрите у Нойманна[7].

2) Архетип Духовного отца. Если Великая мать — это природа, земля, материя, то архетип Великого отца относится к области духа и света. Это воплощение мужского принципа, сознания, символ которого — солнце. Из него рождается ветер — пневма, ноос, руах — который всегда символизировал дух в противоположность материи. Солнце и дождь олицетворяют мужской принцип, оплодотворяющую силу, которая проникает в принимающую землю. К этому архетипу относятся всевозможные образы проникновения, пронизывания: фаллос, нож, копьё, стрела, луч. Перья, птицы, самолёты и всё, что относится к полётам, к высоте — также часть этого комплекса символов, подчёркивающих высший, небесный характер архетипа. Кроме того, к мужскому принципу относятся все образы света, освещения, в противоположность тьме Великой матери. Сияющие светлые волосы, подсвеченное лицо, нимбы, короны и всевозможный блеск и свечение — всё это аспекты солнечного мужского символизма.

Образ Мудрого старца — судьи, священника, врача, старейшины — это воплощение того же самого архетипа в облике человека. Позитивный аспект принципа Духовного отца выражает закон, порядок, дисциплину, разум, понимание и вдохновение. В негативном аспекте он может привести к отрыву от реальности, инфляции, состоянию высокомерия и самонадеянности, порождающему мысли о собственном превосходстве — за которыми неизбежно следует судьба Икара и Фаэтона.

3) Архетип трансформации относится к психическому процессу развития, изменения, перехода. Он может выражать себя через множество разных образов с одним и тем же скрытым значением. Рискованные походы в неизвестные места, исследование тёмных закоулков, целенаправленный спуск в подземелье, под воду или в чрево монстра за спрятанным сокровищем — всё это символы трансформации. Тема смерти и перерождения, а также символизм обрядов инициации во всём его разнообразии; пересечение реки, океана или пропасти, восхождение на гору; тема искупления, спасения, восстановления того, что было утрачено или разрушено, в мифологическом или бессознательном символизме — выражения всё того же архетипа.

Тема рождения Героя или Золотого ребёнка также относится к этому архетипу. Этот образ говорит о появлении нового динамического содержимого личности, предвещающего кардинальные перемены и расширение сознания[8].

Богатый и сложный пример этого архетипа предоставляет нам символизм средневековой алхимии. В алхимии процесс психической трансформации проецировался на материю. Целью алхимиков была трансмутация исходного вещества в золото или иной предмет огромной ценности. Алхимические символы берут начало в коллективном бессознательном и также относятся к психологическому процессу трансформации[9].

4) Центральный архетип, самость, выражает психическую целостность или совокупность. Юнг определял самость одновременно как центр и периферию психе. В своём парадоксальном единстве она включает все противоположности, воплощенные в мужском и женском архетипах. Поскольку это пограничная концепция, касающаяся сущности, которая выходит за пределы эго, мы можем описать её лишь косвенно, но не способны дать ей определение. Проявление центрального архетипа обычно выражается как процесс централизации или соединения противоположностей.

Массу примеров центрального архетипа как единства противоположностей можно найти в алхимическом символизме. К примеру, философский камень, одну из целей алхимического процесса, изображали в качестве плода союза красного короля и белой королевы, или же брака солнца и луны, огня и воды. Результат такого соединения — парадоксальный образ, зачастую гермафродит. Также для выражения единства противоположностей используют образы объединения противоборствующих группировок или воссоединения добра и зла, Бога и Дьявола.

Пробуждающийся центральный архетип приносит с собой образы мандалы. Термин «мандала» используется для описания образов самости, архетипа целостности. Типичная, самая простая форма мандалы — фигура, совмещающая в себе окружность с центром плюс квадрат, крест или иное изображение четверичности.

Мандалы встречались во все времена и повсюду. По-видимому, они отражают базовый объединяющий и интегрирующий принцип, лежащий в самом основании психе. Мандалы можно найти в культуре любой расы. Полностью сформировавшаяся мандала обычно появляется в сновидениях лишь по завершении долгого процесса психологического развития. Это знак освобождения от доселе неразрешимого конфликта, который может принести человеку нуминозное осознание жизни, её гармонии и осмысленности, несмотря на очевидные противоречия[10].

Психологическое развитие

Психологическое развитие — это постепенное выделение и дифференциация эго или сознания из первоначального бессознательного состояния. Этот процесс в идеале продолжается на протяжении всей жизни человека. В отличие от физического развития, здесь не может быть момента, когда мы скажем: всё, теперь психическое развитие полностью завершено. Хотя для описательных целей мы можем различать определённые стадии психологического развития, на самом деле одна стадия плавно перетекает в другую.

На ранней стадии эго почти не обладает самостоятельностью. Оно в значительной степени идентифицируется с объективной психе внутри и внешним миром снаружи. Оно живёт в мире архетипов и не делает чёткого различия между внутренними и внешними объектами. Эту примитивную стадию развития Леви-Брюль назвал participation mystique — мистическим соучастием, и она протекает одинаково у первобытного человека и у младенца. В этом состоянии эго и его окружение взаимно проникают друг в друга. Нет четкой границы между эго и всем остальным. Внутренний и внешний мир воспринимается как одно целое. Это примитивное состояние проявляется также в психологии толпы, когда идентификация с коллективным динамизмом на время затмевает индивидуальное сознание и чувство ответственности.

Юнг не пытался выстроить систематизированную теорию психологического развития. Однако этот пробел попытались восполнить некоторые его последователи — в частности Нойманн. Стадии психологического развития по Нойманну выглядят следующим образом[11].

Первое, изначальное состояние называется уроборической стадией; уроборос — свернувшийся в кольцо змей, пожирающий собственный хвост. Это изначальная целостность, предшествующая появлению сознания. Эго существует лишь в потенциальной форме, в состоянии первичной идентичности с самостью или объективной психе. Предполагается, что эта стадия охватывает пренатальный период и младенчество.

Переход ко второй стадии развития соответствует сотворению мира в масштабах индивидуальной психе. Таким образом, все мифы о появлении мира относятся к этому первому решающему событию в развитии психики — рождению эго из тьмы бессознательного. Основная тема всех мифов о сотворении мира — сепарация. Из недифференцированного целого выделяется новый элемент. Это может быть отделение света от тьмы или разделение мировых родителей, появление различия между мужчиной и женщиной или рождение порядка из хаоса. В любом случае смысл здесь один — рождение сознания, а значит, способности различать противоположности.

Вторая стадия психологического развития называется матриархальной фазой. Хотя сознание уже возникло, пока оно слабо и пробуждается эпизодически. Зарождающееся эго в основном пассивно и зависит от уроборической матки, которая теперь превращается в Великую мать. Основная проблема здесь в том, чтобы получить её поддержку и питание, избегая разрушительного, пожирающего аспекта. Отцовский архетип или мужской принцип ещё не отделился, не существует самостоятельно. Мать — это всё. Эго пока достигло ненадёжной, зыбкой сепарации и всё ещё зависит от бессознательного, воплощенного в Великой матери.

Матриархальная фаза мифологически представлена в древних ближневосточных религиях — например, в мифе о Кибеле и Аттисе. Аттис, возлюбленный Кибелы, изменил ей. После чего в припадке безумия, осознав свою зависимость, оскопил себя и погиб. Матриархальная фаза соответствует фазе Эдипа у Фрейда. Однако, в отличие от Фрейда, аналитические психологи интерпретируют инцест скорее символически, нежели буквально. Матриархальная фаза — это фаза изначального инцеста в символическом смысле, существующая до появления табу на инцест. В жизни человека она примерно соответствует первым годам жизни.

Третья фаза — патриархальная. Для этого перехода характерны особые образы, темы и действия. В попытке вырваться из матриархальной фазы происходит отторжение и обесценивание женского принципа и всех его атрибутов. К этому периоду относится тема ритуалов посвящения. Отцовский архетип, мужской принцип, набирает полную силу и требует присяги на верность. Испытания, проверки, правила и дисциплина ставятся в противоположность уютному чреву Великой матери. Возникает табу на инцест, предотвращающее возможное возвращение в материнские объятия.

По завершении перехода к патриархальной стадии жизненные ценности и цели начинает определять архетип Великого отца, мужской духовный принцип. Отныне основные ценности — это сознание, личная ответственность, самоконтроль и рационализм. Всё относящееся к женскому принципу будет подавлено, обесценено или подчинено мужскому. Женщин можно терпеть только как необходимую, но низшую половину человеческого рода. В развитии ребёнка патриархальная фаза ярко проявляется в предпубертатные годы.

Я выделяю также четвёртую, интегративную фазу. Предыдущая, патриархальная стадия оставляет человека в однобоком, незавершенном состоянии. Женский принцип, женщина — а следовательно, анима и бессознательное — отвергнуты и вытеснены. Следовательно, нужен ещё один переход, чтобы восстановить эти подавленные элементы психики.

У этой переходной фазы также имеются свои характерные образы. Самый типичный мотив — битва героя с драконом. В этой архетипической истории в плену у чудовища или дракона находится прекрасная дева. Дева — это анима, драгоценный, но отвергнутый на предыдущей стадии женский принцип. Чудовище олицетворяет остаточное уроборическое состояние, Великую мать в её разрушительном, пожирающем аспекте. Анима, сокровище женственности, пока ещё привязана к этому опасному элементу, и освободить её можно лишь героическим свершением. Герой олицетворяет необходимую для этого позицию эго, которое хочет отказаться от безопасности традиционных патриархальных стандартов и снова открыться бессознательному, опасностям регрессии и привязанности к женщине, чтобы вернуть утерянный, но необходимый элемент, аниму. Если оно достигнет успеха, то анима или женский принцип вновь обретёт свою истинную ценность, дополнив однобокую патриархальную позицию.

Это решающий шаг в психологической интеграции, представляющий примирение противоположностей: мужского и женского, закона и любви, сознания и бессознательного, духа и природы. В развитии отдельного человека эта фаза соответствует появившейся способности взаимодействовать с девушками в пубертатный период, за которой следует любовь к одной конкретной женщине и в итоге брак.

Важно понимать, что, хотя фазы психического развития связаны с различными периодами в развитии мальчика и юноши, их значение не ограничено этими внешними событиями. Психическое развитие не завершается со вступлением в брак. Эти события — лишь внешние проявления архетипического процесса развития, который всё ещё ожидает внутренней реализации. Более того, описанная здесь последовательность психологических стадий может быть не единожды пройдена в процессе развития. Это, скажем так, путевые столбы, к которым мы снова и снова возвращаемся в нашем путешествии по спирали, ведущем нас одним и тем же курсом — но каждый раз на новом уровне осознанности.

Вышеизложенное описание относится в основном к мужской психологии. Хотя женщина проходит те же стадии развития, она получает несколько иной опыт. Здесь следует вспомнить мифы о Деметре и Персефоне и об Амуре и Психее. Подробнее смотрите у Нойманна[12].

Главный вклад Юнга в психологию развития — его концепция индивидуации. Этот термин означает процесс развития, начинающийся в душе взрослого человека, обычно после тридцати пяти лет, который при успехе приводит к самости, и она замещает эго в качестве центра личности.

Индивидуация — это открытие объективной психе, выражением которой и является самость, и налаживание диалога с ней. Она начинается с одного или нескольких радикальных опытов, бросающих вызов эгоцентризму и дающих осознание того, что эго подчинено более глобальной психической сущности. Хотя плоды индивидуации появляются лишь во второй половине жизни, связь между эго и объективной психе развивается на протяжении всей жизни — от рождения человека и до смерти.

Процесс психотерапии

Психотерапия — это систематическое изучение и развитие внутренней жизни. Она применима не только к неврозам и психическим расстройствам, но и к здоровым людям, желающим способствовать собственному психологическому развитию. Для этих целей разработана уникальная исчерпывающая методика. Основной инструмент в этой процедуре — личность психотерапевта. Как следствие, много внимания уделяется отбору и обучению потенциальных терапевтов.

Основное требование к психотерапевту — прохождение глубокого личного анализа, выводящего на высокий уровень психологического развития. Базовая аксиома заключается в том, что терапевт может вывести пациента на уровень психологического развития не выше своего собственного. Если говорить в общем, пациенту предоставляется возможность живых взаимоотношений и диалога с более развитой и сознательной личностью, что и даёт целительный эффект.

После первой консультации, когда принимается решение начать работу с конкретным психотерапевтом, прежде всего следует сбор подробного анамнеза. Это сводка и обсуждение всех важных жизненных событий, которые может вспомнить пациент, в хронологическом порядке. Далее надлежит изучить текущую жизненную ситуацию пациента, проявив особое внимание к областям, в которых ощущаются проблемы. Только после достаточного исследования прошлой и настоящей ситуации, в той мере, в какой они доступны сознанию, терапевт переключает внимание на бессознательное.

Основной способ работы с бессознательным — толкование снов. Сон считается выражением объективной психе, на символическом языке описывающим характер текущей психической ситуации. Понимание смысла снов, таким образом, становится мощным подспорьем в развитии сознания.

Сон — это символ. В аналитической психологии этот термин имеет особую коннотацию. Символ — это не просто знак, обозначающий нечто известное, что можно также выразить и другим способом. Символ — это образ или форма, представляющая лучшее возможное выражение содержания, значение которого пока во многом неизвестно. Из этого определения очевидно, что нельзя толковать символ (или сон) как простое обозначение хорошо известного смысла. К нему следует подходить методом аналогий, расширяя неизвестное значение, пока оно не станет видимым для сознания.

В аналитической психологии сны интерпретируют при помощи амплификаций. У этого метода есть два аспекта: личная и общая амплификация.

Личная амплификация означает выяснение ассоциаций пациента к каждому образу из сновидения. Ассоциации — это спонтанные чувства, мысли и воспоминания, всплывающие в сознании в связи с предложенным элементом сна. Совокупность ассоциаций ко всем деталям составляет личный контекст сна и нередко приводит к открытию некоего важного смысла.

Общая амплификация проводится психотерапевтом на основании его собственных познаний. Он подбирает коллективные, архетипические ассоциации к элементам сна. Как раз здесь и задействуются знания терапевта о коллективной или объективной психе. Если во сне появляется архетипический образ или тема, терапевт демонстрирует это, приводя параллельные образы из мифологии, легенд и фольклора. Общая амплификация устанавливает коллективный контекст сна, что позволяет рассматривать его как относящийся не только к личной психической проблеме, но и к коллективной проблеме, общей для всех людей. Она знакомит пациента с объективной психе и одновременно способствует процессу отделения от неё эго. Пока пациент считает, что его проблемы и сны относятся только к его личной психике, его эго во многом идентифицируется с объективной психе; и потому он несёт бремя коллективной ответственности и вины, которое может парализовать нормальное функционирование личности.

Помимо снов, в терапии поощряется также всевозможное самовыражение. Рисование, живопись, скульптура, литературное творчество и так далее могут стать способом выражения появляющегося бессознательного материала. Продукты такого творчества затем изучают примерно так же, как и сновидения. И вообще попытки выразить бессознательные образы вербально или визуально зачастую бывают крайне полезны даже без сопутствующего аналитического толкования. Воплощение психического образа, к примеру, в рисунке, может помощь разорвать идентификацию с бессознательным и освободить какое-то количество психической энергии.

На более поздних стадиях психотерапии в подходящих для этого случаях используют ещё одну важную технику. Она называется активным воображением. Этой процедуре нужно обучаться, и для её использования необходим немалый опыт. Нужно чётко понимать, когда можно её применять, поскольку в некоторых случаях существует опасность пробуждения бессознательного содержания, которое может выйти из-под контроля. Однако при правильном использовании это весьма ценная техника.

Активное воображение — это процесс сознательного, преднамеренного участия в фантазии. Зачастую он принимает форму диалога между эго и воображаемой фигурой — например, тенью или анимой. Эта техника может быть крайне полезна для привнесения в сознание бессознательного содержания, особенно если эго ощущает, что зашло в тупик. Чем больше пациент может сам с успехом применять активное воображение, тем меньше ему необходима помощь психотерапевта. Обучение этой технике нередко ведёт к прекращению формальной психотерапии, поскольку пациент получает возможность самостоятельно взаимодействовать с бессознательным.

Важное и часто встречающееся в психотерапии явление — перенос. Это означает позитивную или негативную эмоциональную вовлеченность — в зависимости от бессознательных факторов. Перенос — это результат проекции бессознательного содержания на психотерапевта. Такие проекции могут варьироваться по содержанию и интенсивности. Например, распространённая ранняя форма проекции — ожидание такого же отношения со стороны терапевта, какое пациент испытывал со стороны родителя соответствующего пола. Однако при глубоком переносе, после анализа всех этих поверхностных аспектов, обычно обнаруживается, что имеет место проекция самости на психоаналитика. То есть пациент наделяет терапевта невероятной силой и божественной властью.

До тех пор, пока сохраняется эта проекция, отношения с терапевтом будут заключать в себе высшую жизненную ценность. Это происходит потому, что самость — центр и источник психической жизни, и контакт с ней следует сохранять любой ценой. Так что пока терапевт несёт на себе проекцию самости, связь с ним эквивалентна связи с самостью, то есть жизненно необходима для психе пациента. Постепенно, с осознанием этой проекции, зависимость от терапевта будет перерастать во внутреннюю связь с самостью. Пройдя промежуточную стадию переноса, пациент постепенно достигнет осознания внутренней силы и власти объективной психе, проявленной в нём самом[13].

Синхронистичность

Синхронистичность — термин, введённый Юнгом для обозначения открытого им акаузального связующего принципа, объясняющего появление осмысленных совпадений. Феномен синхронистичности находится на краю человеческого знания, и всё, что мы о нём можем сказать, крайне неопределённо. Тем не менее существует растущий ряд свидетельств того, что в определённых обстоятельствах события внешнего мира осмысленно совпадают с внутренним психическим состоянием. Об этом, в частности, говорят и случаи экстрасенсорного восприятия, и парапсихологические эксперименты.

Случаи синхронии нередки при анализе бессознательного, особенно при активации объективной психе. К примеру, иногда ассоциации к сновидению относятся к жизненным событиям, происходящим после сна, а не до него. Постепенно накапливаются доказательства того, что объективная психе функционирует вне категорий времени и пространства. Следовательно, сны могут относиться к событиям как прошлого, так и будущего.

Считать ли событие случаем синхронистичности, зависит от субъективного восприятия человека — оценивает ли он данное совпадение как осмысленное. Разумеется, подобные субъективные суждения не могут быть объектом статистического изучения. Но такой субъективный опыт предоставляет психологии эмпирические данные. На их основании известно, что синхронистичность действительно имеет место и порой даже оказывает нуминозное влияние на человека.

Нам ещё предстоит узнать истинное значение синхронистичности. Из того, что нам уже известно, можно предположить, что в какой-то момент объективная психе может слиться с внешним физическим миром и образовать унитарную реальность, выходящую за пределы противопоставления субъекта и объекта.