Атон
Гностицизм — знание вопреки
Как известно, сам Юнг называл себя «современным гностиком» и проводил прямую преемственность гностицизма, алхимии и аналитической психологии.
Гностицизм как историческое явление зародился в конце первого века на стыке эллинских, раннехристианских и иудейских представлений. Центром гностицизма была Александрия – «город, где восток встречается с западом». Ввиду исключительной элитарности, гностицизм проиграл конкуренцию общедоступному христианству, которое всегда было ориентировано на массы, и практически полностью исчез к концу четвёртого века. Символы гностицизма, подобно фениксу, заново возродились в алхимии, которая на самом деле есть сложная система личностной трансформации.
Примечательно, что гностическая библиотека Наг Хаммади была найдена только в XX веке, когда уже ничто не могло помешать её обнародованию. Случись эта находка на какие-то три века раньше, она наверняка была бы уничтожена церковью или, в лучшем случае, засекречена в церковных архивах.
В наше время понятие «гностицизм» стало несколько расплывчато, потому необходимо внести ясность в этот вопрос. Очевидно, нет смысла ограничивать понятие гностицизм историческими границами. Уже то, что Юнг называл себя современным гностиком и проводил столь многообещающие параллели, говорит в пользу более широкого понимания гностицизма. С другой стороны, в наше время это понятие, увы, часто трактуется откровенно ложно либо часть выдаётся за целое. В одних работах под знаменем гностицизма призывают к аскезе, в других – к сексуальному раскрепощению. Вторые мне, разумеется, ближе, но и те, и другие неверно истолковывают гностицизм, принимая за его суть лишь частные проявления, которые часто противоречат друг другу.
Как известно, понятие гностицизм происходит от слова «гнозис», то есть познание. Наша задача – установить, какое именно познание является гностическим. Первый ответ, приходящий на ум, – познание бога. Можем ли мы провести чёткий знак равенства между любым познанием бога и гнозисом? Как известно, в границах традиционных религий есть место для богопознания, что можно определить как мистический уровень религии. В том же католичестве, в отличие от других христианских церквей, весьма сильная мистическая база. Но для всякого логически мыслящего человека очевидно, что подобное богопознание не является гностическим.
Может быть, речь идёт о самопознании? Но и самопознание – не исчерпывающее определение гнозиса. Наиболее точно было бы сказать: гнозис является особой формой богопознания и самопознания. Об особенности этой формы мы и будем говорить дальше.
Для понимания неповторимой индивидуальности гностицизма необходимо осмыслить основные гностические символы с точки зрения глубинной психологии. Как только мы приступаем к изучению гностицизма, первое, что бросается в глаза, – это противоположность, жесткая духовная конфронтация по отношению к традиционным вероисповеданиям – иудаизму и христианству. Бог Ветхого Завета, давший закон Моисею, объявляется слепым в своей гордыне демиургом, не ведающим, что творит, закон его признаётся ложным, помехой. И закону этому не подотчётны гностики – люди высшего третьего типа, устремившиеся мимо врат слепого бога к богу истинному, неведомому. Библейские злодеи – от Каина до Иуды, оказываются посвященными, знавшими особую тайну гнозиса, а эдемский змей-искуситель – искупителем, аналогом Христа, давшим жизнь и знание первым людям. Он есть эпифания вечного логоса в царство мрака слепого демиурга.
Образ змея-искупителя является центральным для большинства гностических школ, потому давайте рассмотрим миф о грехопадении с точки зрения глубинной психологии. Здесь мы обретем точку опоры, помогающую понять экзистенцию гностического духа.
Что есть миф о грехопадении? Как и любой миф, он может быть истолкован с двух уровней – психологии личности и психологии человечества, микрокосма и макрокосма. С психологической точки зрения, этот миф может символизировать как рождение, принудительное «изгнание» из рая матки (состояния полной защищённости), так и наступление половой зрелости. В первом случае, акцент делается на изгнание из рая, во втором – на искушении змеем.
Ещё более интересная картина получается, если рассмотреть этот миф в контексте эволюции человечества. Согласно исследованиям этнологов, ментальность первобытного человека радикально отличается от человека современного. Первобытный человек, обладает не сознанием, а зачатком сознания, не личностью, а перспективой личности. Он находиться в особом состоянии растворения в окружающем мире, где нет границы между собой и другими. Это состояние Леви Брюлль определил, как «мистическое соучастие». Можно сравнить мистическое соучастие с уровнем развития сознания ребёнка четырёх лет. Изначальный рай – состояние животной бессознательности, полной детерминированности инстинктом, состояние, где нет знания зла и смерти, а значит, добра и жизни. И змей эволюции медленно, но верно изгонял человека из этого рая.
Есть ещё третье значение этого мифа, о коем я узнал на своём собственном опыте. Это трудно понять, но об этом я считаю своим долгом упомянуть на будущее. Змей на древе – суть Кундалини – спящая энергия в основании позвоночного столба. Пробуждённая Кундалини радикально изменяет сознание, переводя его на другой – высший уровень. Я предполагаю, что Змей есть символ той силы, которая пробуждалась в истории человечества дважды – один раз, когда наделило индивидуальным сознанием и личностью (первый эволюционный скачёк), второй раз, когда у осознающего себя человека при пробуждении Кундалини появляется непередаваемое состояние слияния с миром, уже на другом эволюционном уровне. Впрочем, эта тема слишком сложна, и я считаю необходимым посвятить ей впоследствии отдельную работу.
Итак, теперь для нас эдемский миф – критерий, разделяющий традиционный тип религий и гностическое мировосприятие. Тоннель реальности традиционной религиозности прост. Он на удивление похож на ментальность ребёнка: миром управляет всесильный родитель, который лично озабочен его моральным обликом и всегда поможет и защитит. Всё делится на два цвета — тёмное и светлое, доброе и злое, и, конечно же, всесильный родитель, в конце концов, накажет плохих. Этот тип восприятия может варьироваться от доброго до жестокого родителя, но во всех случаях человеку остаётся роль опекаемого, послушного ребёнка.
Вселенная гностика представляет собой полную противоположность первому типу восприятия. Гностик не может верить, он знает – вера остаётся детству, знание – зрелости. В мире окружающем и мире психическом хозяином является Иалдабаоф – слепой творец, не ведающий, что делает. Мир внешний – система социальной обусловленности, мир внутренний – тотальная детерминированность с одной стороны – инстинктом, с другой – внутренними родителями (перечитайте Фрейда, чтобы понять, о чём идёт речь). Лишь малая часть психики, несотворённая душа, дух души, истинная экзистенция истово сопротивляются этой тотальной обусловленности. Дух души пойман и, в отличие от слепцов низа, хорошо понимает, что пойман. Его попытка к бегству есть лишь попытка, которая почти не имеет шансов, ибо настоящие союзники – высшие Боги-эоны, далеко. Они отделены многими небесами. Если в первом случае мы говорим о ментальности ребёнка, то во втором речь идёт о влюблённом, который бросает вызов семье, миру и самому Богу, чтобы получить только шанс остаться со своей возлюбленной. В мире дитя всё всегда хорошо – влюблённый же понимает, что он может как победить, так и проиграть, погибнуть. Эта борьба – лично его борьба, и только если он будет силён и бескомпромиссен в своей борьбе, его дух утончится в той мере, чтобы почувствовать в себе высших богов, богов над демиургом.
Итак, гнозис есть познание вопреки, познание как акт мятежа. Невольно вспоминается одна из совершеннейших гностических поэм нашего века –»Путями Каина» Максимилиана Волошина: «Вначале был мятеж, мятеж был против Бога, и Бог был мятежом, и всё, что есть, родилось чрез мятеж».
Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос, хотя бы для себя: Какой ваш главный мотив к познанию? К совершенно любому познанию – от изучения литературы до духовных практик? Желание «соответствовать»? Быть «правильным» в угоду своей внутренней мамочки, быть «хорошим»? Или, напротив, познание для вас есть акт срывания запретного яблока, мятеж, попытка к бегству из рабства бессознательности? В первом случае вы можете перечитать всю библиотеку им.Ленина или получить самые тайные практики, но это ровным счётом ни к чему не приведёт. Только второй подход является истинно гностическим. Если так – Юнгианство и Телема – ваш путь. Вы можете ответить – «я познаю потому, что мне это доставляет удовольствие». Это, безусловно, те, кто делают что-то из внешнего долга, мазохисты, не заслуживающие внимания, но чёрт возьми, какова природа этого удовольствия? Вернёмся к теме пятой лекции – мы можем быть уверены, что говорим об одном и том же.
Как далеко может происходить лично ваше познание? Даже говоря об удовольствии, следует помнить – об удовольствии какого уровня идёт речь. Предельные наслаждения экстаза, которые открываются тем, кто рискнул открыть дверь, – есть самые сильные удовольствия, которые могут быть, но обычного человека такие «удовольствия» могут убить или свести с ума. Большинство имеют маленькие радости и маленькие несчастья. Если вы с помощью Познания сломаете замок и войдете в дверь, вам откроются невообразимые, страстные экстазы, но так же, как будет силён экстаз, столь же ужасны будут тёмные фазы. Ад и рай не раздельно, но вместе – вот суть гнозиса.
В юнговской традиции есть понятие архетипа персоны. Персона – это то, чем мы не являемся, но делаем вид, что являемся. Чтобы понять, что такое персона – представьте сейчас политика, кузнеца, рабочего, учителя. Я говорю лишь род занятий, но у вас в сознании появляется цельный образ, и если вы опишите друг другу эти образы, они не будут сильно отличаться. Мы ведь говорим лишь о роде занятий – то, чем человеку приходится зарабатывать на жизнь, и всё, но у нас возникает цельный образ с готовыми психологическими реакциями. В жизни люди порой не соответствуют своим персонам. Педагог в школе может иметь в прошлом разряд по боксу, а рабочий – читать по вечерам русскую мистическую философию, но это исключения. В большинстве случаев персона поглощает человека. Древние гностики говорили: «Ты можешь делать, что хочешь, но только осознавай, что ты делаешь». Персона – наш главный враг, она стремиться подчинить своей универсальности нашу неповторимую индивидуальность. Это первый страж Иалдабаофа, если говорить языком гностических метафор.
Есть одна ошибка, от которой я хочу предостеречь вас. Человек, идентифицированный с персоной, полностью детерминирован. Но и тот, кто полностью идентифицируется с бунтом, тоже оказывается предсказуем. Вспомним третью лекцию: любое открытое противостояние чревато энантиодромией. Гностический мятеж – не мятеж в общепринятом смысле, хотя практически каждый проходит стадию примитивного мятежа. Оружие гностического мятежа – познание. Всё, что стало нами познано, мы победили силою логоса. Это очень важный, я бы сказал, ключевой момент: «Кто познал мир – нашел труп, кто нашел труп – мир недостоин его» сказано в гностическом евангелии. Ключевое слово – познал. Убегать от мира не имеет смысла, те, кто бегут, просто дезертиры, а не гностики. Начав познание, большинство проиграют, сольются с познаваемым, не дойдя до высших ступеней гнозиса, но лишь те, кто изначально устремлены к свободе, пройдут эту стадию.
Нет ничего глупей, чем проекция мятежа. Порой меня развлекает эпатировать примитивов, но избави боже воспринимать это серьёзно. «Я убил в себе государство», –спел Егор Летов, а сейчас поёт на митингах коммунистов, тех самых коммунистов, которые лет десять назад упекали его в психушку. Это не мятеж, это – фарс.
Познание вопреки – вот ключевое слово гнозиса. Это особая, первая характеристика индивидуального духа гностицизма. Но это далеко не всё.
В гностицизме огромную роль играет женское начало. Есть одно совершеннейшее гностическое евангелие «Гром: совершенный ум», написанное от лица высшей женственности. Когда мы говорим о женском архетипе, почему-то все думают, что понимают друг друга. Вспомним греческие мифы, когда я сказал «женское начало», образ какой из богинь пришел вам на ум? Афродиты? Геи? Селены? Гекаты? Ио? Как говориться, почувствуйте разницу. Гностическая женственность отличается от каждой из этих богинь. Чтобы вам лучше понять, что я имею в виду, я расскажу один сон, который стал для меня откровением.
Я сижу на скамье в электричке. Мы проезжаем какую-то станцию, которая в жизни – обычный полустанок, во сне – вся из неоновых огней. Справа в вагон зашла женщина. Она очень красива, яркие, чёрные волосы, от неё исходит какая-то огромная дионисийская мощь, в руках у неё гитара, на которой она собирается играть. Её песня – это вызов всему застывшему, она говорит, что надо идти с ней, идти через ад, и только сильный может выдержать это. Я наблюдаю за женщиной, испытывая восхищение и страх, но тут в вагон с другой стороны входит другая женщина, в сопровождении странного мужчины, я точно знаю, что этот мужчина одет в прозрачную бычью шкуру. У неё светлые волосы, и она играет на каком-то классическом инструменте, типа арфы, и тотчас все начинают слушать её, она поёт о том, какой прекрасный и безмятежный мир она создаёт из всего, к чему прикасается. Всякий, слушающий её, никогда не будет страдать. Весь вагон застыл от её волшебства, будто первая женщина словно и не появлялась, и мужчина стал примерять на всех бычью шкуру, и с людьми в процессе этого стало что-то происходить, они обретали какое-то странное счастье. Страшное счастье! И вот он подходит ко мне и пытается натянуть на меня бычью шкуру, а я сопротивляюсь изо всех сил. И в этот миг сопротивления я постигаю, что есть только две силы, и мы должны выбирать, за кем идти.
Первая женщина и есть Лилит – гностическая женственность. Кроули и Юнг знали о ней. Очевидно, что её не могут слышать все, необходимо достичь достаточно высокого уровня. Большинство слышит вторую – майю, умиротворяющую и усыпляющую мать, возвращающую в детство.
Гностицизм всегда направлен к Лилит, которая носит разные имена, но ее суть неизменна. Лилит – высшая квинтэссенция жизни, жизнь над миром, та, над которой не властен Иалдабаоф. Но стоит опять войти в пространство Иалдабаофа, и мы оказываемся на его территории, где победить и остаться с ней невозможно.
Это и есть второе отличие гностического учения от традиционных религий. Тот, кто принимает только первый принцип гностицизма, не пройдет далеко – он либо отступит и вернётся к серому существованию, либо со временем превратится в пародию на себя. Я знал многих бунтарей-мыслителей, что, не имея поддержки Лилит, со временем становились попросту смешны. Юнг всегда писал, что единожды открытую истину нужно заново открывать каждое утро – иначе она со временем превратится в мёртвую догму. Без Лилит это невозможно. Только она даёт силу, которая должна быть пущена на освобождение, в противном случае некие живые истины через несколько лет превратятся в мёртвые формулы, повторение которых ничем не глубже заученных попугаем слов. Так, герою часто кажется, что он побеждает дракона, во имя мира, справедливости и просвящения он добивается власти, положения, начинает ещё одну радикальную реформу, и не подозревая, что он уже игрушка Иалдабаофа, дракон, в которого превращался по мере того, как думал, что убивает его.
Вся борьба, весь мятеж Лилит – гностический мятеж познания. Познающий получает власть над познаваемым, но и познаваемое становится частью познающего – эту формулу не следует забывать никогда. Возьмём для примера примитивную фрейдовскую психологию, в основе которой – концепции инфантильной сексуальности, эдипова комплекса и комплекса кастрации. Мы не будем касаться тех фактических неточностей, кои допускает фрейдовская школа, часто принимающая архитепическое за личное. Сейчас важен именно фактор познания. Человек, не знающий о своём эдиповом комплексе или комплексе кастрации, полностью его раб. Он бессознателен, потому энергия его комплекса полностью детерминирует его поведение. Он полностью следует первому же влечению своих комплексов. Даже такая материалистическая школа, как фрейдовская, понимала, что единственная возможность не быть рабом комплекса – это его познание.
Какие архетипы лежат в основе карты психики, которую предлагает Фрейд? Суперэго – набор родительских (а если посмотреть шире – социальных) запретов, которые никак не рефлексируются и полностью механистичны – не я первый, кто сравнивает фрейдовское суперэго с гностическим слепым богом закона и порядка Иалдабаофом. Ид, вероятно, можно отождествить с дьяволом гностиков, который, по их представлениям, был ВЫШЕ Иалдабаофа, поскольку обладал душевной природой. Ну и Эго – индивидуальность, распятая на двух противоположных принципах.
Однако Фрейд и близко не является гностиком – его система лишена Лилит в какой бы ни было форме. Всё, что он пытается противопоставить мертвящему порядку Суперэго и хаотичной стихии Ид, – это абстрактный принцип реальности – «адекватность», «адаптированность», что является тем же самым Иалдабаофом, только чуть более сублимированным. Фрейд завязан на мире, потому всё его познание оказывается всего лишь бегом по замкнутому кругу. История его отношений с учениками вполне подтверждает нашу версию.
Гностики верили в буквальное понимание своих символов. Это, конечно, ошибка – объяви я, что Иалдабаоф – реальный слепой демиург, который сознательно порабощает нас и ведёт лично против меня стратегическую борьбу, я был бы параноиком. Иалдабаоф – некий закон, психическая реальность, которая может определяться по-разному, в зависимости от точки, с которой вы смотрите. Матрица, суперэго, система (в понимании контркультуры) – все эти определения, по сути, являются синонимами, хотя взгляд с разных углов позволяет впасть в иллюзию, что речь идёт о разном. Уникальность гностиков лично для меня еще и в понятии «Иалдабаоф», данном ими. Гностики были первыми, кто начал не только думать, но и чувствовать в этом направлении.
В гностицизме два типа противостояния Иалдабаофу – аскеза и нарушение всех мыслимых запретов. Эти стратегии могут показаться противоположными, но это лишь иллюзия – гностическая аскеза так же мятежна, как гностический гедонизм. Гностик бросал вызов: «Я не нуждаюсь в твоих дарах, Иалдабаоф!». Это аскеза Прометея, а не Алеши Карамазова, и этот факт нельзя ни на миг забывать. Для нас понятия «аскеза» и «смирение» тождественны, но для гностика это было далеко не так.
С другой стороны, поскольку Иалдабаоф – бог порядка и контроля, закона Моисеева, способом борьбы с ним было также сознательное нарушение всех возможных запретов. Это гедонизм, но не слепой и отупляющий, а сознающий и в некотором смысле трагический – гностик, отдаваясь всем страстям, с ними не связан, он вовне и над. Это нарушение ради нарушения, цель которого – разрыв связи с Иалдабаофом. В чем-то это близко Тантре левой руки.
Гностические идеи были по-новому преломлены в алхимии. Алхимики предложили третье решение – создание целостности, которая находится по ту сторону добра и зла – философский камень.
Затем, на зрелом уровне, гностицизм осмысливался в традиции Аналитической психологии и Телемы.
В заключении я хотел бы обратить ваше внимания на современных писателей и поэтов, обладающих гностическим мышлением. Это, прежде всего, традиция символистов Серебряного века. Например, ранняя поэзия и проза Гиппиус, несомненно, является по духу гностической. Тоже можно сказать и о раннем Мережковском («Юлиан отступник»). Рекомендую так же поэзию Максимилиана Волошина. Его поэма «Путями Каина» является творением ближе всего к духу гностицизма из всего, когда-либо написанного русскоязычным автором. Венки сонетов Волошина так же глубоко гностичны. Соловьёв с его идеей Софии формально гностик, но, по сути, ближе к христианству, чем гностицизму, а его понимание Софии ближе к Марии, чем Лилит.
Гностиками по духу можно назвать великих немецких писателей – Германа Гессе и Томаса Манна. Гессе может понять и неподготовленный читатель, но, чтобы осмыслить сложную игру Томаса Манна, нужна незаурядная подготовка. Роман Николо Казанзакиса «Последнее искушение Христа» является стопроцентным гностическим шедевром, позволяющим осмыслить трагедию Христа так, как её чувствовали гностики. Не случайно эта книга вызвала такой взрыв ненависти христианских ортодоксов всех цветов и мастей.
Лоренс Даррелл – брат Джеральда Даррелла, без сомнения, воспринимает мир, как гностик. Его дилогия «Бунт Афродиты» является тем редким шедевром, где под маской фантастического детектива скрывается стопроцентно гностическое мировоззрение: корпорация – метафора «мира, который труп», а Бенедикта – чистейшая аллюзия на Софию, именно в гностическом понимании. Интересно произведение Милана Кундеры «Невыносимая лёгкость бытия», в котором под видимостью любовного романа скрываются тонкие гностические аллюзии: «концлагерь — это не нечто внешнее. Уже родившись, мы оказываемся в концлагере. Выскользнуть оттуда есть задача всей жизни». То, что Кундера описывает, как кич – главное орудие Иалдабаофа, главная его добродетель, и преодоление кича есть важное условие становления.
Хотя, безусловно, высший из гностиков – Алистер Кроули – великий мастер Зверь, Маг, поэт, писатель, шахматист, альпинист, обладавший уникальной жизненной силой и нанёсший, пожалуй, самый сильный удар Иалдабаофу. Путеводная звезда для жаждущих свободы и пугало для добропорядочных кукол Иалдабаофа – Кроули первый, кто смог пропустив через себя всё наследие гностиков и создать совершенную систему освобождения.
Кроули и Юнг – те двое, которые не только смогли сыграть вчистую, вничью с Иалдабаофом и ускользнуть из его хватки. Они указали те узкие пути, которые позволяют нам, в наше время, когда система сильнее, чем когда-либо, найти свой путь к освобождению.