Искусство
Четырнадцатый аркан — одна из тех карт, имя (то есть сущность) которой изменилось в Новом Эоне. От древнего названия (Умеренность) мы перешли к современному (Искусство). Это обстоятельство символически чрезвычайно важно, поскольку в Новом Эоне роль искусства как отражения индивидуации становится значительно более важной.
Название «Искусство» может быть рассмотрено на двух уровнях: с одной стороны — применительно к искусству вообще, искусству как форме человеческого самоосуществления, а с другой — как к алхимическому искусству в том смысле, в каком понимал этот аркан Кроули.
Что касается искусства вообще, следует отметить принципиальное изменение эстетической парадигмы. От искусства как служанки религии или искусства как воспроизведения безличных, универсальных сюжетов человечество перешло к более личному, индивидуальному искусству. Этот переход был особенно долог и труден: начавшись в эпоху Ренессанса, он принес плоды только в двадцатом веке, когда искусство в полной мере стало формой самовыражения индивидуального переживания Глубинного.
Современному человеку неинтересно искусство без Глубинного, без встречи с Иным, без неповторимого личного проживания. От примитивных и односторонних героев-масок прошлого мы перешли к сложному миру фантазии, где персонажи лишены этической однозначности и однонаправленности. Искусство перестало служить религии или морали, но обрело полноценный и самостоятельный лик вне причинно-следственных связей. Как сказал Оскар Уайльд, «всякое подлинное искусство по своей природе абсолютно бесполезно». Иными словами, искусство больше не служит, не является инструментом. Оно само — средство и цель.
Важно подчеркнуть, что изменение восприятия искусства произошло в двадцатом веке, который с эзотерической точки зрения является переломным между двух Эонов. Алистер Кроули не раз говорил: «Подлинный художник выше мага».
Невозможно переоценить важность этой фразы. Классический эзотеризм старого Эона проводит жесткую иерархию «тело — душа — дух», в лучшем случае относя искусство к переходному, или промежуточному, уровню реализации — к душе, а в худшем рассматривая как искус, или отвлечение от подлинного духовного пути. С точки зрения Телемы, это безусловно рабский и плебейский взгляд, заслуживающий всяческого осуждения. Подлинный художник выше мага потому, что те изменения, которые производит маг, или посвященный, касаются только его непосредственного приложения силы, а шедевр подлинного художника будет изменять реальность, оказывая свое влияние и после его смерти.
Известный историк религии Элейн Пейджелс видит прообраз современной эстетической свободы в древнем гностицизме. Его сложные картины внутреннего опыта не нуждались в какой-либо догматической однородности именно благодаря эстетической позиции гностиков. И если современные гностики с этим не соглашаются, то исключительно потому, что не способны в полной мере восстановить контекст первичного гностицизма.
Возможно, искушенный читатель возразит мне, что Юнг предостерегал против излишне «эстетического подхода» к бессознательному. Однако то, что Юнг определял как «эстетический подход», можно определить как сведение искусства к «всего лишь фантазии». Тот же Юнг утверждал существование особого «пророческого» искусства (к которому относил Гете, Кубина и Майринка) а в своем письме Мигелю Серрано мимоходом заметил: «По-настоящему меня понимают только поэты».
Итак, четырнадцатый аркан можно отождествить с Искусством в его самом подлинном (мы стараемся избегать слова «высший») смысле. Искусство, о котором идет речь, может быть абсолютно любым (текстуальным, поэтическим, визуальным), однако его суть в том, что оно рождается от соприкосновения с самыми глубинными уровнями бессознательного. Оно не может быть подражательным, эпигонским искусством, основанным на следовании какому-либо эталону либо даже на соперничестве с идеалом. Нет, искусство Нового Эона имеет смысл только как форма выражения внутреннего опыта. Именно таким искусство стало в первой половине двадцатого века, в период его наивысшего расцвета.
С другой стороны, искусство — это алхимия, которую по праву называли «королевским искусством». Алхимия до сих пор остается Великим Неизвестным западной культуры. До сих пор алхимию считают либо формой мошенничества или наивности, либо некоей тайной наукой, способной добыть золото и бессмертие. Однако, что бы ни говорили адепты алхимии, до сих пор никому не удавалось получить золото или тем более бессмертие, так что, кажется, сами алхимики стали догадываться, что их магистерий относится совершенно к иным, нежели материальные, уровням проявления. Так, Генрих Кунрат провозгласил: «Наше золото — не золото черни».
Золото алхимии — это сокровища Самости, которые обретаются в процессе долгой индивидуации. Все режимы, образы и фантазии алхимиков — это точные описания психологических состояний. Однако секрет в том, что распознать эти состояния способен только тот, кто сам уже их достиг.
Суть алхимии в том, что она — первая психология бессознательного. Бессознательное — это наука Образа, Символа. Обычно считается, что образ и символ более субъективны, чем слово, однако на самом деле все как раз наоборот. Услышав слово, мы вольны связать с этим словом любое известное нам состояние, обратившись же к образу, мы способны выразить состояние неизмеримо точнее.
В этом секрет привлекательности карт Таро как нового языка, позволяющего достичь небывалой ранее нюансировки переживаний. Так, просто слово «печаль» мало что нам говорит, но когда речь идет о Тройке, Девятке или Десятке Мечей, мы сразу интуитивно понимаем, о какого уровня печали идет речь — каждая из этих карт выражает то, что можно было бы назвать печалью, но указывает на совершенно особую тональность этого переживания.
Для того чтобы понять природу четырнадцатого аркана, нам необходимо понять суть алхимии, но, поняв ее суть, мы поймем нечто большее, чем один конкретный аркан: мы получим некое новое и более целостное видение самой системы Таро.
Прежде всего следует сказать, что «душа по своей природе алхимик». Другими словами, «алхимические» метафоры естественным образом присутствуют в снах, фантазиях и детских играх вне зависимости от того, осознает конкретный субъект алхимическую природу своих фантазий или нет.
Так, исследовательница алхимии Мария-Луиза фон Франц приводит впечатляющие примеры своей «детской алхимии»:
В детские годы со мной произошел случай, который, быть может, прольет свет на этот вопрос. В десятилетнем возрасте из-за болезни мне нередко приходилось пропускать занятия в школе. Обычно школу я посещала в утренние часы и во второй половине дня, когда моя сестра была на занятиях в школе, я оставалась дома одна. Я очень скучала, мне не с кем было играть, поэтому в задней части птичника я оборудовала то, что назвала своей лабораторией. Однажды я прочитала, что янтарь образуется из смолы, которая, попав в морскую воду, через много лет затвердевает. В моей фантазии янтарь быстро превратился в желтую жемчужину, и я решила изготовить круглую желтую янтарную жемчужину.
После многочисленных карабканий и падений с ели мне удалось собрать немного смолы. Затем я решила, что необходимо изготовить морскую воду. Из словаря я узнала, из чего она состоит, и, похитив из ванной соль и Йод, я старательно перемешала их с водой и получила то, что я назвала морской водой. Затем, полагая, что для получения желтой жемчужины янтарь необходимо очистить, я решила расплавить янтарь, чтобы удалить из него мертвых муравьев и других насекомых. Когда я наблюдала за его плавлением, меня охватило чувство одиночества и жалости к нему.
Решив снискать у него прощение, я стала беседовать с янтарем, говоря, что он не должен страдать испытывая жжение, потому что в конечном счете он превратится в красивую желтую жемчужину.
Таким образом, идея изготовления желтой жемчужины, возникшая рационально, после прочтения об этом, приняла форму фантазии, Однако я испытывала чувство одиночества, поэтому все событие подверглось амплификации, превратившись в алхимический опус с характерными для него мольбами о ниспослании успеха. Можно предположить, что у древних людей существовал такой же примитивный или инфантильный склад психики.
Задумавшись об «алхимичности» образной жизни нашей души, я вспомнил любопытную деталь из своих детских игр. Одна из них заключалась в том, что я часами тер на похищенной с кухни терке кирпич, называя порошок, который получался в результате, «красной пудрой». Если же кирпич был белым, то получалась соответственно «белая пудра», и в какой-то момент эти две субстанции торжественно смешивались.
В этой детской игре мы наглядно видим главную мифологему алхимии — смешение, соединение, конъюнкцию. Согласно определению Юнга, «суть алхимии заключается в соединении противоположностей, как противостоящих друг другу в силу своей взаимной враждебности, так и притягивающих друг друга в силу своей взаимной влюбленности». Философский камень, золото или гомункулус всегда появляются как результат именно соединения противоположностей.
Алхимия, как мы уже говорили, — первая психология бессознательного. Другими словами, алхимия в своих мифологемах имеет дело с чистыми психологическими структурами, изначально присущими человеку. С этой точки зрения, главная идея алхимии (превращение первичной материи в философский камень) — это идея трансформации психики из бессознательного и раздробленного состояния в состояние осознанное и целостное.
Зададимся вопросом: почему именно алхимия оказывается наилучшим отражением бессознательного? В конце концов, издревле существовало множество эзотерических школ, целью которых была особого рода духовная практика, преобразующая индивида «из тьмы в свет».
Можно назвать, например, индийских тантристов, китайских даосов, христианских гностиков или розенкрейцеров. Очевидно, что в процессе своих медитаций посвященные разных традиций имели дело с глубинным бессознательным, и символы, с которыми мы встречаемся, изучая эти традиции, — столь же живые и емкие, как у алхимиков.
Однако есть одна проблема. Любая традиция относится к материалу бессознательного выборочно, невольно осуществляя селекцию. Как правило, всегда присутствует своя генерально-символическая линия, и все, что в нее не входит. в лучшем случае признается неважным и игнорируется, а в худшем — преследуется как страшная ересь.
Так, например, медитирующему йогу известно, что в его медитации могут являться образы богов и богинь, пребывающих во «внутренних дворцах», однако его предупреждают, что он должен игнорировать их. Христианский монах, медитирующий по методике Лойолы, будет приветствовать любой образ, который можно связать с мифом о Христе, но не заметит остального. Даже в первобытном племени считаются важными лишь те сны, которые связаны с мифом племени. Грубо говоря, если тотем этого племени — заяц, то сновидение с зайцем сновидец будет обсуждать на общем совете племени, а, скажем, сновидение с медведем — забудет в то же утро.
Обобщая, скажем, что в любом сообществе бессознательное не представляется в его «сыром виде», но включается в существующий коллективный миф и фильтруется этим мифом.
А что же алхимия? Секрет в том, что никакого единого алхимического мифа не существовало, если не считать общей для всех алхимиков мечты открыть философский камень (который, впрочем, каждый адепт понимал по-своему).
Алхимик всегда оказывался наедине со своим экспериментальным материалом, по отношению к которому у него не было никаких предварительных установок и знаний.
Систему Менделеева еще не открыли. Никакой единой теории относительно элементов не существует даже в зачаточной форме. Базовые алхимические понятия — такие как сера, соль и ртуть — разные алхимики рассматривают очень по-разному. Одни утверждают, что ртуть представляет женский принцип, а соль — это порождение союза серы и ртути. Другие же считают женским принципом соль.
Но соль, сера и ртуть — это три базовые единицы алхимии. И если даже в понимании фундаментальных материй разные алхимики предлагали различное видение, то что уж говорить о более частных нюансах алхимического образного ряда! Под одним и тем же названием в алхимических трактатах могли описываться принципиально различные вещи.
Попробуем поставить себя на место средневекового алхимика. Допустим, вы заинтересовались алхимией. Чтобы посвятить себя экспериментам, вы покупаете себе домик на краю города (заметим, что все алхимики жили в уединении) и превращаете его в лабораторию. Страстно желая открыть тайны вещества, вы азартно экспериментируете с металлами и минералами, но, поскольку отсутствует единая научная теория, вы можете лишь фиксировать то, что происходит у вас в колбах, даже не пытаясь привести это в систему.
И тут происходит самое интересное. Долгое уединение, сосредоточенность и духота лаборатории делают свое дело — начинает работать фантазия. И вы уже видите в расплавленном свинце разъяренного дракона, а в ртутной амальгаме — прекрасную деву.
Происходит очень интересный процесс, который называется в психологии «проекцией»: реагенты в колбах становятся своего рода зеркалом, в котором отражается то, что происходит в вашей душе, на самом глубоком уровне бессознательного. Человеку свойственно накладывать свои проекции на любое явление — от неживого вещества до незнакомца, — при условии, что он не обладает знаниями об этом.
Так это только воображение? — может подумать разочарованный читатель. Да. Но именно воображение является тем золотым ключиком, который открывает врата познания. Очень многие серьезные мыслители двадцатого века (например, Яков Голосовкер или Жильбер Дюран) говорили о воображении как об основе бытия и единственной подлинной реальности. С точки зрения Дюрана, единственное, что нам дано, — это воображаемое, которое противостоит обреченности времени и смерти.
Тогда, может спросить читатель, зачем такие сложности с колбами и реагентами и почему бы просто не пофантазировать?
Секрет вот в чем: как мы не можем увидеть свои уши без зеркала, так и самые глубинные уровни бессознательного останутся от нас сокрыты, пока мы не найдем экран, на котором они смогут отразиться. Проекция является предварительным условием познания глубинного! Фантазируя, мы можем поднять только внешний уровень бессознательного, но, воспользовавшись особого рода поэтическим языком, языком символов, и применив определенные психологические техники, которые позволяют раскрыть двери восприятия, — мы можем проникнуть гораздо глубже.
Теперь становится понятно, что алхимия — это не просто наука и даже не просто эзотерическая школа, но сокровищница образов, которые родились в самых естественных условиях.
Позднее, ближе к семнадцатому веку, естественная, или наивная, алхимия разделилась на алхимию спиритуальную и материальную. Материальная алхимия стала нынешней химией, а спиритуальная получила свой рассвет в различного рода тайных обществах. Однако для Юнга наивысшей ценностью обладает как раз не поздняя, спиритуальная алхимия (которая тоже стала формировать свой генеральный миф), а именно ранняя, наивная алхимия проекции, адепты которой зачастую сами не догадывались, сколь неожиданные и еретические идеи они высказывают.
Со временем популярность алхимии сошла на нет, а к концу девятнадцатого века она и вовсе повсеместно считалась экзотической лженаукой, эдакой химерой, порождением людской легковерности, помноженной на людскую жадность.
Переворот в отношении к алхимии произошел в результате многолетнего труда Карла Густава Юнга. Именно работы Юнга вернули алхимии потерянное с наступлением научной революции уважение и солидность. Теперь, каждый образованный человек знает, что алхимия — это предтеча глубинной психологии, а Карл Юнг первым обратился к ней за разгадками тайн психики.
Справедливости ради отметим, что первым психологом, заинтересовавшимся алхимией, был не Юнг, а Герберт Зильберер. Ученик Фрейда и практикующий психоаналитик, он открыл для себя алхимию и написал свою первую и последнюю работу «О проблемах алхимического и мистического символизма». Вопреки его ожиданиям, эта работа была воспринята Фрейдом достаточно холодно, и, не в силах смириться с этим отвержением, Зильберер покончил с собой. Очевидно, что он разделил судьбу многих алхимиков, отождествивших себя со своим опусом и пытавшихся осуществить этот опус слишком буквально. Трагедия Зильберера — это трагедия ученого, который подошел к вратам великой науки, но так и не смог проникнуть в ее главную тайну.
Однако его труд не пропал впустую: работы Зильберера заинтересовали Юнга, который продолжил исследования в этой области. Его интерес вначале проявился в статьях «Парацельс как духовное явление», «Дух Меркурий», «Парацельс как врач», а впоследствии были написаны и масштабные сочинения «Mysterium Coniunсtionis», «Психология и алхимия» и «Психология переноса».
Работы Юнга демонстрируют богатство алхимического символизма и его применения. Так, в «Психологии переноса» Юнг использует гравюры алхимического трактата XVI столетия «RosariumPhilosophorum» для иллюстрации стадий развития отношений аналитика и его клиента. В «Психологии и алхимии» Юнг анализирует сновидения своего пациента (который остался в книге неназванным, но впоследствии оказался лауреатом Нобелевской премии по физике Вольфгангом Паули), находит в них алхимический символизм и показывает, что алхимическая образность есть первичная образность нашей души, ее фундамент.
Возвращаясь к четырнадцатому аркану, следует обратить внимание на следующее. На классическом изображении в Марсельском Таро архангел Гавриил переливает жидкость из одного сосуда в другой, причем струя направлена под таким углом, который в реальной жизни невозможен. Очевидно, что жидкость здесь символизирует ту энергию, которая генерируется в результате предельного напряжения всех ресурсов.
Строго говоря, начиная уже с девятого аркана мы имеем дело с алхимическим процессом преобразования, который запускается только тогда, когда все мирские задачи решены и достигнуто внешнее равновесие (аркан 8). Условием успешного Делания является герметичный, то есть непроницаемый, сосуд (аркан 9), в котором происходят циркуляция (аркан 10) и соединение, или конъюнкция (лат. coniunctio, аркан 11), за которыми следует неизбежное погружение в воду (аркан 12) и то, что в алхимии именуется мортификацией (аркан 13). В аркане 14 кульминирует ключевая идея алхимии — соединение противоположностей в третьем, андрогинном начале. Андрогин символизирует соединение противоположностей и примирение элементов, которое и является целью алхимика.
В самой алхимии идея соединения противоположностей (конъюнкции) обретала самые разные поэтические формы. Алхимики говорили о бракосочетании Солнца и Луны, Короля и Королевы, о соединении «крылатого и бескрылого», змеи и птицы, льва и дракона, серы и ртути. И это лишь малая часть сокровищницы образов алхимии!
На самом деле проблема противоположностей — это не просто одна из проблем, а фундаментальная основа человеческого бытия. Человеку свойственно видеть в бинарной перспективе. Любая наука, любое учение, любая система основаны на противопоставлении бинеров. В искусстве такими бинарными категориями являются красота и уродство, в науке — истина и ложь, в этике — добро и зло, в религии — Бог и Дьявол, в философии — дух и материя.
Ну, а в психологии… О, в психологии все гораздо сложнее, потому что она, как и алхимия, не просто имеет дело с одним из бинеров, но вынуждена иметь дело с самим бинарным принципом и его преодолением.
Простейшим бинером являются Эго и Тень, сознание и бессознательное. Как сказал один гениальный режиссер, «сознание желает победы вегетарианства во всем мире, а бессознательное отдало бы все за сочный бифштекс». Старый подход, основанный на дуалистической психологии (которая, в свою очередь. имеет корни в дуалистической религии), пытается подавить бессознательное. Куда более мудрым является подход, когда сознание ищет соединения с бессознательным, когда вместо двух путей выбирается третий. В философии это синтез тезиса и антитезиса, на уровне же души первыми о необходимости этого синтеза догадались именно алхимики. Фактически в своих лабораториях алхимики искали путь соединения света и тьмы, Бога и Дьявола.
Противоположности во всем богатстве представлены в картине шестого аркана (Влюбленные), где изображены сепарированные сознанием (мечом) бинеры. На самом нижнем (здесь это слово уместно, поскольку представлено в топографии карты) уровне мы видим изображения орла и льва (неосознанный, бессознательный конфликт инстинктивных влечений), несколько выше находятся черный и белый младенец (конфликт Эго и Тени) еще выше мы видим королевскую свадьбу Солнца и Луны (Эго и Анимы), которая может произойти в том случае, если последний, высший (верхние углы карты) бинер Евы и Лилит будет правильным образом разрешен.
В четырнадцатом аркане мы имеем дело с решением проблемы, поставленной в шестом. Орел и лев изменили свои цвета, что указывает на произошедшее соединение, а в соответствии с алхимическим трактатом «Rosarium Philosophorum» (см. «Психологию переноса» Юнга) королевская чета отныне образует единое существо, которое и осуществляет варку в чаше Святого Грааля.
Десятая гравюра «RosariumPhilosophorum»
Структурное сходство между картой четырнадцатого аркана и десятой алхимической гравюрой «Rosarium Philosophorum» можно обнаружить без труда. Следует обратить внимание на то, что на картинке присутствуют те же самые элементы, что и в четырнадцатом аркане Таро Кроули, — андрогин, чаша (сосуд), змеи и, наконец, ворон, которого сложно с первого раза увидеть на изображении аркана, хотя он находится в самой важной позиции. Различия между гравюрой и картой — в большей степени структурные, а не символические. Совершенно очевидно, что обе картинки указывают на одно и то же психологическое состояние.
Говоря о четырнадцатом аркане, следует обратить внимание на его местоположение. Он следует сразу после аркана Смерть и как бы ставит нас перед вопросом — есть ли жизнь после смерти? Задумывались ли вы, почему Смерть, этот жуткий, пугающий тринадцатый аркан находится не в конце, а в середине порядка больших арканов? И почему в астрологии дом смерти — не последний, двенадцатый, как логично было бы предположить, а восьмой? Наконец, почему даже в классических дзэнских картинах «Поиски быка» (символизирующих стадии укрощения ума) Пустота — восьмая картина, а не последняя, десятая?
Тринадцатый аркан определяет границу между «этой» и «той» сторонами. Но, прекратив существование на уровне второго мужества, мы обретаем ключи к последнему, предельному, третьему мужеству, которое у Пауля Тиллиха определяется как «мужество принять приятие» или Благодать. Именно здесь начинается путь за пределы всех ограничений — Королевский Путь, Бриллиантовая Дорога Гнозиса, ведущая между двух бездн и являющаяся условием подлинного искусства.
Начиная с четырнадцатого аркана архетипы, представленные в Таро, суть особо высокие модусы сознания, которые находятся как бы «после смерти», если не в буквально-физическом смысле (ибо никому неизвестно, что по ту сторону смерти) то в смысле смерти как инициатической смены онтологического статуса (именно так определяет Мирча Элиаде инициацию).
До сих пор все арканы представляли человеческий порядок. Каждый из людей в той или иной степени причастен к переживанию Матери-Императрицы и Отца- Императора, к регрессии Повешенного, наконец, к эротической страсти одиннадцатого аркана. Посвященный переживает каждый из модусов более полно, на другом уровне, но определенный минимальный опыт, необходимый для проведения аналогий, есть у всех.
Начиная же с четырнадцатого аркана мы сталкиваемся с «препятствием изложения». Арканы, которые идут «после смерти», доступны лишь тем, кто следовал завету «взять смерть в советчики». Они — живой опыт лишь для тех, кто при жизни обрел яд Урея. Остальные обречены довольствоваться домыслами и интеллектуальными конструктами, которые лишь очень приблизительно могут передать сущность стоящих за этими образами архетипов.
Четырнадцать — это начало финишной прямой предельного осуществления. Андрогин четырнадцатого аркана — это Осирис после его воскрешения, собранный его сестрой-возлюбленной из четырнадцати разбросанных по всей земле частей. Его ключевая тайна — соединение противоположностей во всех возможных формах и видах.
Миф о возрождении Осириса — это важный ключ к понимаю метафизики Таро. С возрождением Осириса мистерия отнюдь не заканчивается: состояние реинтеграции на новом уровне — это переходная стадия, необходимая для того, чтобы был зачат Гор, то есть бессмертная и подлинная сущность индивида. Осирис уходит в царство мертвых, а его сын Гор начинает свое триумфальное восхождение, преодолевая сложную череду испытаний. Вот почему именно в последних арканах мы видим такие опасные и разрушительные арканы, как Дьявол, Башня и, наконец, самое чудовищное испытание для разума и духа — восемнадцатый аркан, Луна.
Четырнадцатый аркан — это окончательное завершение малого магистерия и одновременно ключ к великому. С точки зрения малого магистерия, именно здесь наконец-то достигается та искомая цель, которую мы можем определить как «лунно-солнечный андрогинат». Осирис возрождается андрогином — на это намекает символика джеда, или фаллоса Осириса, который создает Исида взамен фаллосу, разрушенному рыбой (Нун, тринадцатый аркан).
На каббалистическом Древе Жизни путь Самех, соответствующий аркану 14, находится между Тифарет (сфирой Солнца) и Йесод (сфирой Луны), что уже само по себе указывает на соединение противоположностей, ведь именно соединение Солнца и Луны является излюбленным сюжетом алхимиков (см. рис.).
Соединение Солнца и Луны. Пятая картина «RosariumPhilosophorum»
Но четырнадцатый аркан — это не столько само соединение, сколько итоговый результат, андрогин. Сущность четырнадцатого аркана — трансцендентная функция, соединение противоположностей внутри отдельно взятой психологической структуры. Карл Юнг определял трансцендентную функцию как способность психики примерять изначально конфликтные и несовместимые идеи, устремления, образы.
В большинстве колод прошлых веков на этой карте изображен ангел (в переводе с древнегреческого — «вестник, посланец»). В античной традиции фигуре ангела эквивалентна фигура Гермеса, который выступает в качестве посланника богов Олимпа. Вероятно, этот фактор заставил Кроули акцентировать алхимическую (герметическую) коннотацию образа — уйдя от христианского образного ряда, он сохранил функциональный смысл карты.
Гермес-ангел — это не только вестник как носитель информации, но прежде всего летучий агент связи, астральный агент, сопрягаяющий разные планы. Если на миг предположить невозможное и изъять его из мироздания, результатом такого мысленного эксперимента будет мир, лишенный малейшей связи между различными уровнями, с монадами, инкапсулированными в самих себе и лишенными какого-либо творческого или коммуникативного потенциала. Ангел — это условие холистической реальности, тот, кто обеспечивает связь между небом и землей, адом и раем, духом и плотью, мужским и женским. Ангел — это олицетворение метафизической природы связи; это тот, кто приносит вести от противоположного полюса, кто обеспечивает семя Ян в поле Инь и семя Инь в поле Ян.
В более узком психологическом смысле четырнадцатый аркан соответствует посланиям от Самости, нашего сокровенного истока бытия. Эти весточки приходят к нам через случайные встречи, совпадения, очень вовремя вошедшую в резонанс с нашими мыслями книгу, песню или просто образ, уловленный в окружающем мире. Я помню, как после пробуждения от красивого сна, в котором меня затопили воды, я подошел к окну и увидел, что на соседней стене граффитчики написали «Aqua Permanent». Они, конечно, прославляли свою любимую рок-группу, но я-то понял, что это означает для меня. Гермес. Гавриил. Посланник.
Алхимический план четырнадцатого аркана имеет в виду Алистер Кроули, когда пишет:
Среди астральных планов следует особо отметить «Египетский», соответствующий идеям и методам магии, которые в свое время были популярны на берегах Нила; «Кельтский» план, находящийся в близком родстве со «страной фей» (для него характерен языческий пантеизм, иногда завуалированный христианской терминологией); «Алхимический» план, где Великое Делание часто представляется в форме символических пейзажей, населенных квазигеральдическими животными и человеческими персонажами иероглифического свойства, занятыми таинственными операциями Герметического Искусства.
Как уже было сказано, четырнадцатый аркан указывает на основополагающую идею алхимии — идею «соединения противоположностей», или «конъюнкции». Трансцендентной функции, как это называл Юнг. Эго соединяется с Тенью, персона с Анимой, дух с телом. Здесь завершается вторая стадия алхимического Делания, согласно Генриху Кунрату, и создается Unio Corporalis — единое тело.
Природа человека дуальна. На самом примитивном уровне эта дуальность предстает непрекращающейся войной противоположностей, конфронтацией взаимоисключающих элементов. Вода гасит огонь, огонь испаряет воду. Материя пленит дух, дух порабощает материю. Стадия войны (наглядно представленная на картине аркана Влюбленные) является предварительным условием соединения, и по большому счету все арканы Таро в той или иной степени представляют это соединение (вспомним, например, мандалу десятого аркана и эротический символизм одиннадцатого), однако первое устойчивое соединение происходит именно здесь.
Любой конфликт, любой невроз, любое страдание порождены конфликтом противоположностей, который, как Сет, разрывает кажущееся единство на куски. В основе психической жизни каждого из нас лежит первоначальный конфликт. У каждого есть свой индивидуальный символ этого конфликта. Для кого-то это образы змеи и орла, для кого-то — волка и пса. Чья-то личная метафора — огонь и вода, чья-то — краб и птица… Природа этих первичных символов проясняется посредством ассоциативных и мифологических цепочек, раскрывающих то смысловое поле, в котором оказывается разделен-соединен конкретный индивид.
Практика начинается с того, что мы возвращаем нашим базовым конфликтующим силам их образное, символическое выражение. Мы понимаем, что за любым конфликтом желаний, стоит конфликт архетипов, конфликт духа. Конфликт, который не может быть разрешен в материальной плоскости, но только в плоскости чистого символического. В этом предназначение активного воображения — мы начинаем сталкивать, сводить эти противоположности, чтобы из их синтеза родилось нечто.
Центральным символом четырнадцатого аркана является алхимический сосуд, тигель. Это «герметический кратер», о фатальной утрате которого в западной культуре так много писал Юнг. Впервые этот образ появляется в седьмом аркане, но то, что действующему Эго представляется вдохновляющим идеалом и путеводной звездой, здесь является главным оперативным инструментом, в котором происходит процесс.
Противоположности не могут быть соединены механически и рационально. Это не интеллектуальная, а символическая работа, и главную роль в ней играет Святой Сосуд, в котором происходит реакция. Фактически это означает полное расплавление всех существующих форм, возвращение элемента в состояние первичной материи, чистой тьмы и чистой потенциальности. И именно из этого состояния происходит рождение новой целостности.
Теневым значением четырнадцатого аркана является статичное состояние. Когда все противоположности соединены, когда все конфликты решены, когда кажется, что грань бытия выпрямлена, — возникает большой заряд энтропии. Здесь мы имеем дело с парадоксом — целью Делания является Самость, которая есть единство. Но в состоянии предельного единства невозможны движение, развитие, эволюция. Восточный путь, зациклившийся на четырнадцатом аркане, в конечном счете привел к стагнации и отсутствию какого-либо эволюционного культурного движения. Восточный мистицизм глубок и утончен, но его тенью является досадное пренебрежение внешней реальностью, поэтому грязь, нищета и пассивность столь распространены в таких в высшей степени духовных цивилизациях, как Индия.
Именно в качестве преодоления энтропии в следующем аркане появляется фигура Дьявола — вечного нарушителя энтропии, разрушителя, бросающего вызов устоявшимся и гармоничным структурам бытия.
Дорогие друзья.
Если вам понравились фрагменты моей книги «Таро для всех и для никого» вы можете купить ее перейдя по ссылке
Другая моя книга по Таро — это «ПРыжок в бездну вершин», может быть рекомендована как более ранняя но содержащая те материалы к котором мы впоследствии не возвращались — например магия таро. Вы можете купить ее перейдя по ссылке
Среди десятков и сотен авторов пишущих о таро, я хотел бы вам рекомендовать одного, человека который как я считаю единственный в русскоязычном пространстве кто значительно превзошел меня по глубине, тонкости, масштабу исследования, и чей авторитет для меня незыблим. Это Григорий Зайцев и три из семи написанных им тома о философии, символизме, истории арканов Таро. Никогда прежде еще никто не предпринимал столь масштабное исследование, обращаясь как к давно забытым, архивным изображениям арканам, так и к самым последним достижениям философии и науки. Григорий дает одновременно взгляд несколько школ таро и является пожалуй единственным человеком чьи работы могут быть интересны представителю любой школы, а чей подход достоин стать примером для подражания. Из семи томов им написано три — «Лики мистерий», «ТАинство пути» и «Бездны и выси» — кликнув на называния книг вы можете купить один том или сразу три по желанию. Книги великолепно иллюстрированы, в альбомном подарочном формате.
Из книг иностранных авторов по Таро, наиболее заслуживает внимания работа Салли Николз «Юнг и таро», где каждый аркан рассмотрен во всей полноте архетипической перспективы. Именно эта книга на данный момент является абсолютным лидером продаж не только в графе Книги по Таро, но и в общем списке, гранича с «Красной книгой» Юнга и «Путем сновидений» Фон Франц.
Еще огромного внимания заслуживает двухтомник Алехандро Ходоровского «Путь таро». Он состоит из двух томов — Старшие арканы и Продвинутый уровень. Чтобы понять ценность этой книги достаточно вспомнить кто такой Ходоровский. Талантливейший режиссер, некогда работавший совместно с Сальвадором Дали, и едва ли не единственный кто применил в кино принцип «психошаманизма». Махатма помогающий множеству ищущих зачастую исключительно из любви к искусству. Поэт, художник, автор комиксов, режиссер, писатель. Очевидно что обращаясь к таро, человек такого уровня вне сомнения привнес сюда немало ценнейших прозрений. Обратите внимания что Ходоровский обращается к тому единственному таро у которого нет автора — Марсельскому Таро
В качестве дальнейшего развития понимания именно Телемитского Таро, мы рекомендуем книгу Лон Мило Дюккета «Таро Тота». Книга написана легким, даже игривым языком, но при этом объясняет сложнейшие тонкости символизма Таро Тота уходящего в глубины каббалы и алхимии Телемы.
И наконец книга Майкла Даммита «История Оккультного таро». Можно не соглашаться с теми оценками, и установками которые порой сквозят у исследователя к исследуемому материалу, однако нигде и никогда не приходилось нам встречать столь подробного, детального исследования истории практических всех эзотерических школ и традиций, от рассвета до заката.