Марвин Шпигельман
Психология и оккультизм
Три четверти века назад Юнг написал свою докторскую диссертацию Психология и патология так называемых оккультных феноменов.В этой потрясающей работе, завершенной в тот же год, когда Фрейд опубликовал эпохальное Толкование сновидений, Юнг посеял семена многих своих поздних идей. Мы взглянем подробнее на эти идеи и их развитие в рамках нашего текущего исследования, но сначала я хотел бы отметить, что, не считая юнговского вклада в эту область, в деле ее изучения было сделано чрезвычайно мало. Научное сообщество действительно признало существование так называемых оккультных феноменов, начиная со случая Дж.Б.Рина в 30-х годах. Нам известно, что сейчас интерес к таким феноменам стал значительно шире и их популярность возросла. Но растет ли параллельно с этим наше теоретическое их понимание? Да, у нас есть парапсихологические лаборатории, в которых путем эксперимента, применения кирлиан-фотографии и изучения сновидений доказывается существование таких явлений, но их адекватных объяснений до сих пор почти нет.
Почему так случилось? Не раз указывалось на то, что задержка с принятием парапсихологии как науки официальными кругами происходила не из — за недостатка доказательств. На самом деле статистических данных, собранных в подтверждение реальности экстрасенсорного восприятия, накопилось столько, что, если бы они относились к более приемлемой научной области, их бы приняли давным-давно. Но увы, у нас не было теории, позволявшей объяснить существование таких вещей в рамках современного научного мировоззрения. Подобный подход не только бы пошатнул материалистическую философскую позицию науки (впрочем, многие науки уже оставили экстремальный позитивизм, породивший ее), но, в свою очередь, не дал бы ответов.
Мой ответ на этот вопрос пришел после долгого размышления и был столь же прост, сколь и предсказуем. Я решил, что адекватного психологического теоретизирования или понимания эта область была лишена потому, что психология и оккультизм слишком разделены. Хотя они исследуют казалось бы одну область — психику — у каждой имеются свои теории. Нет ничего более нелепого, чем сводить оккультизм к психологии или наоборот. Более логично было бы относиться к этим областям знания как к «психологии и оккультизму». Такая формулировка подразумевает, что некто с равным вниманием изучает обе сферы и достигает в итоге более впечатляющих и глубоких результатов. Например: то, что психология, в особенности, академическая, предпочитает прятать, а именно парапсихологию, для оккультизма имеет важнейшее значение и наоборот (научная критика). Мы, скорее всего, значительно бы продвинулись в изучении и психологии и оккультизма, используя сравнительный метод, который не сводит одно явление к другому, а уделяет внимание обоим.
Интерес Юнга к оккультизму и парапсихологии проявился, когда он учился в медицинской школе ближе к концу девятнадцатого века. Он не только прочел множество тематических работ, но и сам начал ставить эксперименты. В 1899 и 1900 годах он организовывал регулярные медиумические сеансы, где медиумом была его 15-летняя кузина. На это же время приходятся и первые оккультные опыты Юнга: тяжелый ореховый стол у них дома внезапно с грохотом треснул, а хлебный нож без всякой причины раскололся на четыре части.
Юнг участвовал в этих медиумических сеансах, опубликовав затем в своей докторской диссертации их результаты. По его наблюдениям, различные голоса или «личности», которых наблюдала медиум, были персонификациями участков ее собственного бессознательного. Эти явления, позднее им названные автономными комплексами, послужили толчком к развитию теории архетипов. Но в тот момент Юнг был поражен тем, что психика не представляет собой единства, как он считал, а множественна по структуре. Юнг также отметил, что поток фантазий, приходящих к медиуму в состоянии транса, компенсировал ее юный возраст, и что, по его мнению, бессознательное содержимое психики способно обогатить личность, сделав ее полнее и глубж,е чем до этого. Особенное внимание стоит обратить на основную героиню видений: аристократического вида женщину, служившую идеалом для медиума и представляющую ее будущую личность. Юнговское наблюдение позже подтвердилось, когда он встретился с этой уже устоявшейся, зрелой женщиной, далекой от той неуравновешенной девочки, которой она была когда-то.
Юнг считал, что эти сомнамбулические феномены часто повторяются именно в пубертатном возрасте и настаивал на том, что они свидетельствуют о развитии личности. Он видел их:
…новыми личностными образованиями или попытками будущей личности прорваться наружу, и что в результате цепочки специфических обстоятельств, а также вероятных психопатических отклонений нервной системы они оказываются связаны с нарушениями нервной системы. Ввиду трудностей, перед которыми оказывается будущая личность, эти сомнамбулические состояния оказываются иногда наделенными в высшей степени телеологическим значением и предоставляют личности, в иных обстоятельствах неизбежно погибшей бы, средства одержать победу.
Таким образом, Юнг выдвигает поистине революционную идею восприятия психики с психологической позиции как множественности, а с оккультной — он раскрывает природу духов и голосов. На самом деле эти частичные персональности или «духи» происходят из бессознательного и, как это видно в случае Юнга, принадлежат самому медиуму.
Это открытие Юнга в оккультных кругах до сих почему-то не получило должного признания. Медиумы, которых я встречал, редко задумывались над самой возможностью того, что голоса, которые они слышат, порождены их психикой, а не пришли «извне». И в самом деле, одна из основных претензий к оккультным объединениям заключается в неспособности их к психологической самокритике. Слишком легко атрибутировать личный парапсихологический опыт чему-то внешнему и тем самым упустить возможность психологического развития, предоставленную бессознательным. Недостаточная осознанность медиума в этом вопросе и делает большинство из них, по моему мнению, слишком наивными. Справедливости ради стоит сказать, что их недостаток психологической критики и перенесение содержаний бессознательного на что-то «иное» не просто иллюзия, но представляет собой подлинное признание того, что эти комплексы не просто личное содержание, но и что-то помимо этого. Мы должны позднее вернуться и разобрать этот вопрос, а пока замечу, что медиум у Юнга демонстрировала трансперсональный материал в форме мандалы, а также гностическую систему космоса и его энергий, которую Юнг тщательно записал. Все остальное было банальным и не представляло никакого интереса.
В этом месте Юнг заподозрил ее в мошенничестве и потерял всякий интерес к делу. Такой конец выглядит печальным, потому что, я думаю, девушка была влюблена в Юнга, и он потерял с ней личный конакт. Для молодого ученого это совершенно понятная позиция и она дает нам ключ к пониманию проблемной области в широком спектре исследований оккультного. Мне это видится как недостаток унифицированности личного и надличностного. Юнгу в данном случае не хватило знаний и правильных ощущений, чтобы выстроить более адекватный личный контакт с медиумом, что позднее ему как психотерапевту удалось. Сейчас же он слишком по- научному «строго», вне личностного ракурса подходил к делу. Сама медиум тоже ошиблась, приписывая «голоса» сущностям извне, и тоже была по-своему «имперсональной», но в ином смысле. Ни один из них в тот момент не стал налаживать общение с голосами или «духами», что позднее Юнг сделал ключевым фактором в своей работе.
Следующая теоретическая работа Юнга в области парапсихологии и оккультизма вышла в 1919 году, когда он выступал в Британском Обществе психических исследований с докладом «Психологические основания веры в духов». В этой работе он объяснял существование духов и других оккультных феноменов через бессознательные автономные комплексы, которые сами были экстериоризованными проекциями. Он говорил:
Я совершенно убежден, что они представляют собой проекции. Мне постоянно доводилось наблюдать телепатические эффекты бессознательных комплексов, а также большое число парапсихических феноменов. Все это не дало мне никаких доказательств реального существования духов, но, возможно, эти доказательства еще последуют, и я должен обозначить всю исследуемую область как дополнительную к психологии.
Юнг стоит в данном случае на той же позиции, что и раньше, хотя и признает, что эти внутренние автономные комплексы способны оказывать внешний эффект. (В своей докторской диссертации он также отмечает это, подчеркивая, что скорость действия доски Уиджа связана с быстрым отслеживанием подсознательных движений, свидельствующих о факте телепатии). В отношении «реальных духов» Юнг, как и прежде, остался скептиком. Допущение того, что бессознательные комплексы могут оказывать видимый эффект на незатронутые объекты (феномен полтергейста, например) уже значительный шаг в сторону оккультного. Разве магия не оказывает определенного влияния на физическое состояние человека, не говоря уже о его ментальном состоянии? Если мы признаем внешние эффекты, то остается немного до принятия «реальности» самих оккультных феноменов. Отсюда, правда, автоматически не следует, что эти духи — отдельные иные существа.
Юнг изменил свою точку зрения на этот вопрос в опубликованной им в 1948 году переработанной статье. К тому времени он уже сформировал свою концепцию коллективного бессознательного и архетипов, пересмотрев в рамках нее оккультные феномены. Он писал:
Собрав огромный психологический опыт многих людей из многих стран на протяжении пятидесяти лет, могу сказать, что моя уверенность с 1919 года весьма пошатнулась. Прямо скажем, я сомневаюсь в справедливости одного лишь психологического подхода к обсуждаемой проблеме. Не только открытия парапсихологии, но и мои собственные теоретические размышления в работе «О природе психэ» привели меня к определенным выводам, затрагивающим области ядерной физики и концепцию пространственно-временного континуума. Это позволяет поставить вопрос о транспсихической реальности, стоящей за психикой.
Теоретические размышления, на которые ссылается Юнг, соединяются с его дальнейшими работами в формулировании понятия архетипов и коллективного бессознательного. Юнг сделал вывод, что за психикой и ее обычными проявлениями и отношениями, ограниченными временем и пространством, лежит транспсихическая реальность (коллективное бессознательное), в котором время и пространство относительны. На этом уровне транспсихическая акаузальность обретает параллели с последними открытиями в физике. Архетипы, таким образом, воспринимаются как «психоиды», то есть не полностью психические явления. Юнг в данном случае обращается к архетипу per se, а не к традиционным архетипическим образам. «Психоидный архетип» — это неизученный фактор, который выстраивает психические и физические события по типичным моделям, подобно тому как в исходной жидкости кристалла уже содержится его осевая система, хотя она не имеет пока материального воплощения. Психоидный архетип — это структурирующий элемент, напоминающий «паттерны поведения» в биологии, лежащие в основе типичных ситуаций, таких как рождение, смерть, болезнь, перемены, любовь и так далее. Психоидный архетип стоит одновременно за психикой и материей и выражает себя в синхронистичных событиях. Юнг понимал синхронистичность как акаузальный принцип, лежащий в основе телепатии, ясновидения и тому подобных явлений. Синхронистичные события связаны по «смыслу», фактору более субъективному, нежели стандартная причинно-следственная связь.
Юнговская концепция синхронистичности — это значительный шаг на пути принятия оккультизма как феномена и связующее звено между ним, глубинной психологией и естественными науками. Как бы там ни было, важный опыт причинной связи на оккультном поле и ощущение, что маг может «вызывать» изменения, применяя эту концепцию, видимо, не были достигнуты. Синхронистичность помогает объяснить столь важный для нашей жизни субъективный опыт «смыслового совпадения». Она также позволяет трактовать принципы дивинации в астрологии, таро и схожих системах. Синхронистичностью, однако, нельзя объяснить магические эффекты при вызывании сил, изменения моделей поведения путем ритуалов, эффективного лечения или исполнения желаний.
Итак, мы видим, что даже гипотеза синхронистичности при том, что она является серьезным шагом в направлении оккультизма, все равно не покрывает всю область. Юнг много раз на протяжении жизни проходил через парапсихологический опыт, прекрасно описав его в своих воспоминаниях, но он, как правило, неохотно анализирует его с научной точки зрения. В этом месте нам нужно переместить наш взгляд с психологических теорий оккультного на непосредственно сами оккультные теории.
Теории эти по форме очень разнообразны, начиная от каббалы, кундалини-йоги, живописного символизма Таро и заканчивая огромным количеством гадательных техник вроде астрологии и схожих дисциплин. Герметическая традиция гласит, что за любой наукой стоит еще более древняя, более сложная и более полная. В случае астрономии это астрология химии — алхимия, а психологии — мистическая психология.
Те дисциплины, что раньше назывались «псевдонауками», чрезвычайно богаты символически, однако они не выдвигают определенного набора принципов, похожего на научные законы. Нужно еще очень много сделать, чтобы адекватно перевести на язык науки базовые принципы этих дисциплин. К счастью, существуют такие области оккультного, которые занимаются именно этим. Одной из таких, традиционно считающейся самой древней, является Кибалион, формулирующий серию принципов, приписанных Гермесу Трисмегисту, по преданию, жившему во времена первых египетских династий и который считается отцом всей оккультной философии. Давайте разберем эти семь принципов, лежащих в основе его герметической науки.
Первый — это принцип Ментализма: «Все есть Ум», гласит Кибалион. «Вселенная есть Ум». Но это означает, что Вещественная Реальность, стоящая за всеми проявлениями, которые мы знаем как материальную вселенную, материю, жизнь и энергию, есть «Дух», в сущности своей Неопределимый и Непознаваемый, рассматриваемый как бесконечный универсальный живой ум. Этот принцип постулирует, что феноменальный мир есть ментальное творение «Всего», подчиняется закону сотворенных вещей и существует в уме Всего.
Сейчас этот принцип кажется опасно близким философскому заблуждению под названием «солипсизм», взгляду, утверждающему существование только субъективного ума. Наука и глубинная психология в целом оперируют феноменологическим принципом: все, что нам реально известно, это и есть наш опыт. Но наш опыт также говорит, что есть мир внешних феноменов, независимых от нашего восприятия и нам следует признать его существование, даже если наше познание останется неидеальным.
Принцип ментализма, взятый в контексте работ Юнга, покажется уже не столь наивным и во многом совпадет с нашим современным пониманием. По мнению Юнга, дихотомия «дух-материя» может быть разрешена через восприятие психоида как «уровня» духа за пределами материи и психэ, проявляющегося в обеих сферах через синхронистичность. Таким образом, есть некий непознанный и непознаваемый элемент (близкий к тому, что в герметическом принципе называется «умом») за архетипическими образами и опытом. В своей автобиографии Юнг сообщает, что пережил состояние «внетелесного опыта», когда был близок к смерти и оказался в месте, откуда видел себя медитирующим над собственным телом. Он пришел к выводу, что его существование было медитативным образом высшего «Я». Это очень похоже на образ оккультного принципа «ума». Опыт Юнга схож с тем, что испытывали многие из нас и хотя его трудно верифицировать научным способом, он крайне убедителен. Герметическое утверждение «Тот, кто владеет ментальной природой Вселенной, продвинется на Пути Мастерства» провозглашает универсальный принцип, стоящий за всей магической работой. «Уровень психоида» как базис личной трансформации, описанный в психологических текстах, говорит о том же.
Второй принцип герметического искусства это Соответствия. «Что вверху, то и внизу; что внизу, то и вверху», гласит Кибалион. Всегда имеются соответствия между законами и феноменами на разных планах Жизни и Бытия. Как геометрия помогает нам рассчитывать как астрономические, так и земные расстояния, так и причина соединяет мостом познанное с непознанным.
Принцип соответствий тщательно продуман в системе оккультных знаний как гармония на всех планах: неорганическом, растительном, животном, человеческом и духовном. Применительно к психологии мы понимаем соответствия как синхронистичность, то есть смысловую взаимосвязь психических и феноменальных событий. Также мы сможем найти примеры параллелей между алхимией и психологией в бессознательном, где психические состояния выступают как проекции ментальных событий и образов. Охватывает ли принцип соответствий все психическое пространство пока под вопросом, хотя этот принцип несет в себе выстроенную гармонию, а к этому стремится любая научная теория.
Третий принцип это Вибрация. «Ничто не покоится, все движется, все вибрирует». Различные проявления материи, ума, энергии и даже духа есть следствие различного уровня энергии. Мы без труда находим этому подтверждение в физике в виде принципа частотности: звук, тепло, свет, электромагнетизм и так далее представляют различные уровни амплитуды и скорости движения волн или говоря проще, частоту или вибрацию. Однако вибрации в оккультной теории применимы также и к ментальным состояниям всех типов. Следовательно, предполагая наличие разных уровней ума от воображения до еще более тонких состояний, мы можем приписать эти состояния типу вибраций.Это также будет означать, что математика спектра может коррелировать с ментальной сферой, что на первый взгляд далеко не очевидно. Юнг в своих исследованиях пришел к выводу, что материю определяет качественность, а психэ — количественность. Психэ и материю стоит рассматривать как две стороны одного явления, только одну из которых можно измерить. Принцип вибрации очень важен для исследователей герметической науки, поскольку он позволяет научиться контролировать свои и чужие вибрации. Для них понимание этого явления станет «источником силы».
Все мы знаем людей, которые говорят о «вибрациях» как о качествах, позитивно или негативно влияющих на окружающих. Эта идея близка концепции энергии, связанной скорее с Райхом, нежели с Юнгом, хотя Юнг был первым, кто заговорил об энергии как о качестве. Вибрация, как и Соответствия, эстетически привлекательна, но до сих пор нам не удается оценить и измерить «ментальный» уровень вибрации. Однако тут нам могут помочь эксперименты с кирлиан-фотографией, биологической обратной связью, исследования ауры энергетических полей. В сущности, этот принцип наиболее близок естественным наукам.
Четвертый принцип Гермеса это Полярность: «Все дуально; все имеет свои полюса; все имеет свою пару противоположностей, подобное и неподобное есть одно: противоположности одинаковы по натуре, но различны по уровню; крайности встречаются, все истины по натуре нецелостны; все парадоксы могут быть преодолены».
Данный принцип идентичен юнговскому первому принципу психэ, состоящей из оппозиций. Любовь и ненависть, легкость и тяжесть, позитивное и негативное трансформируются друг в друга согласно древнему принципу энантиодромии. Каждый, кто хоть раз проходил курс интенсивного анализа, согласится с этим утверждением.
Оккультисты в данном случае раходятся с Юнгом не в формулировке правила, а в том как его применять. Они используют принцип полярности, пытаясь, например, трансформировать вибрации ненависти в вибрации любви либо в своем либо в чужом уме. Достигают они этого путем медитации над выбранной эмоцией. Юнгианский подход, напротив, стремится связаться с темной стороной, а не отбрасывать или трансформировать ее. В основополагающей для юнгианства технике активного воображения участник работает с мрачным настроением, погружаясь в него, визуализируя его содержание, вступая в диалог с ним, стремясь к синтезу с этим состоянием, к союзу между сознанием и бессознательным. Однако оккультисты работают с Полярностью, избавляясь от одной из сторон (обычно от «темной»).
Ритм — пятый принцип Кибалион. «Все течет вовне и внутрь, все имеет свои волны, все вещи восходят и опускаются; движение маятника проявляется везде; мера уклона вправо равна мере уклона влево, ритм возмещает все».
Здесь мы снова видим в действии принцип энантиодромии и его очевидность применительно к физическим наукам (океанологии, метеорологии и т. д.). Действие его в психике также очевидно, но, как и с принципом полярности, разница между глубинной психологией и оккультизмом лежит в методе работе с ним. Герметики используют так называемый принцип Нейтрализации для преодоления эффектов Ритма. Они применяют формулы, ритуалы, медитации чтобы препятствовать негативным проявлениям принципа Ритма с целью достижения власти над собой. В этом смысле они гораздо больше похожи на бихевиористов, нежели на юнгианцев, те же являют собой пример объединения оппозиций. Кто мог представить, что именно юнгианская школа окажется наиболее близкой к магической линии поведения?
Шестой принципПричины и Эффекта гласит: «Каждая Причина влечет за собой свой Эффект; каждый Эффект имеет свою Причину и все происходит согласно непознанному Закону; есть много планов причинности, но ничто не избегнет Закона».
Этот принцип, как и первый принцип Ментализма, звучит несколько старомодно, в духе девятнадцатого века. Мыслит ли современная наука в вероятностных терминах или статистических законов или корреляций, или как и прежде, в рамках причинно-следственных связей? Ответ очевиден. Отбросила ли она даже на уровне микрофизики простой причинно-следственный эффект? Ответ очевиден. Этот принцип обеспечил необходимый базис для создания Юнгом вместе с нобелевским лауреатом физиком Паули теории синхронистичности — когда события оказываются связанными смысловыми совпадениями, а не причинно-следственной связью.
Я думаю, что разница в подходах здесь лежит в типологичности и точке фокуса. Под типологическим расхождением я имею в виду, что оккультисты и маги обычно имеют дело с волей. Под фокусом я подразумеваю, что причинно-следственный принцип прекрасно приложим к областям, которые управляемы, познаваемы, прозрачны, в то время как вероятностный эффект имеет место там, где «закон непознаваем», в областях либо слишком сложных для понимания, либо слишком комплексных для мгновенного схватывания. Я думаю, что нет однозначного ответа, объясняющего разницу в данном случае, кроме как посмотреть на конфликт психологически. Сделав так, мы невольно подчинимся оккультному закону, требующему преодолеть Причинность для восхождения на высшие уровни. Это означает, что преодолев причинно-следственную связь на одном уровне, адепт достигнет высшего ментального уровня, управляющего низшим. Это движение очень похоже на практику «активного воображения», юнгианский метод направленного фантазирования, необходимого для преодоления одержимости архетипами или аффектами растущего уровня сознания, «трансцендентальной функции». Далее мы еще вернемся к активному воображению, но прежде закончим с седьмым принципом.
Принцип Гендера седьмой и последний у Гермеса. Кибалион утверждает, что «все имеет в себе Маскулинный и Феминный принцип и Гендер проявляется на всех уровнях». Это выражение космического пола, мужских и женских элементов бытия, полностью соотносится с идеями глубинной психологии. Оккультное понимание гендера в целом сравнимо с фундаментальными юнгианскими концепциями Анимы и Анимуса и приобретает видимое выражение в системе Кундалини-Йоги, где каждая чакра имеет мужскую природу на уровне формы и структуры и женскую на уровне энергии и силы.
Это семь базовых принципов оккультизма, аксиом, следуя которым можно успешно работать в рамках оккультных дисциплин. В этих аксиомах заметна разница между глубинным психологическим подходом, продемонстрированным Юнгом и нацеленным на союз сознания и бессознательного, и подходом оккультным, нацеленным на достижение силы и эффекта.
Герметические аксимы, следующие из принципов Кибалион, указывают, как нужно пользоваться полученными знаниями и ставят акцент на активную практику:
Обладать Знанием, не подкрепленным Действием, все равно, что копить драгоценности — пустое и глупое занятие. Знанием, как и Богатством, нужно пользоваться. Закон Применения универсален и тот, кто пренебрегает им, страдает из-за конфликта с естественными силами.
«Чтобы изменить свое настроение или ментальное состояние — измени свою вибрацию». Это можно сделать усилием воли, сконцентрировав свое внимание на более желательном состоянии. Развить эту способность необходимо, увеличивая уровень сфокусированного внимания.
«Для снятия нежелательного уровня ментальной вибрации приложите к ситуации принцип полярности и сконцентрируйте внимание на противоположном полюсе, которого вы желаете достичь. Уничтожьте неудобство, изменив его полярность». Эта аксиома развивает предыдущую, относя ее в сторону полярности. Чтобы скрылась тьма, впустите свет.
«Ум (как и металлы и элементы) можно менять от состояния к состоянию, от уровня к уровню, от полюса к полюсу, от вибрации к вибрации». Эта аксиома обобщает предыдущие, утверждая, что время, терпение и практика неизбежно повысят уровень мастерства.
«Ритм можно нейтрализовать приложением Искусства Полярности». Здесь говорится о том, что те же методы, что и прежде, нужно применять к потоку настроений или состояний.
«Ничто не избегнет действия Принципа, Причины и Эффекта, но есть много Планов Причинности и следует использовать законы высших планов для управления планами низшими». Имеется в виду, что герметист способен подняться над каждым принципом и планом, изменяя полярность, ритм, причину и вибрацию.
«Герметическая Трансформация это Ментальное Искусство». Поскольку природа Вселенной есть Ум, то работая над изменением состояния ума, можно изменить и ментальную субстанцию Вселенной. Трансформируя себя, ты трансформируешь все. В этой последней и высшей аксиоме мы приближаемся к точке зрения Юнга, хотя его метод достижения и отличался от описанного.
Однако нельзя забывать о юнговском методе активного воображения. С помощью этой техники личность связывается со своим бессознательным путем продолжительного диалога. Это общение может происходить через слова, искусство или определенные движения.
Начинается этот процесс с любого настроения, идеи, аффекта, фрагмента сна и так далее, всем, что продуцирует психэ. Человек позволяет этому содержимому персонифицироваться, говорить или представлять себя подобно тому, как медиум испытывает являющихся ему «духов». Но затем — и тут разница видна наиболее явно — личность начинает взаимодействовать с тем, что ему предоставляет это содержимое: со всем психологическим знанием, критикой, вопросами и ощущениями. Но он ни просто «рупор» для этих голосов, ни раб покорно следующий их указаниям. Скорее, он принимает ту психическую реальность, с которой работает, знает, что большой объем содержимого это автономная часть его личности — тень или антисексуальные комплексы, к примеру — а то, что остается, это архетипический материал, облекающийся в конкретные и персонифицированные образы. В этом продолжительном диалоге целью является молчаливое взаимное воздействие сознания и бессознательного, исцеление того разлома между ними, что человек обнаруживает в себе. Цель эта очень похожа на цель мистика, ищущего союза с божественными силами.
Оккультисты, с другой стороны, заинтересованы не столько в союзе, сколько в приобретении силы. Они стремятся тренировать одновременно и фантазию и волю. Фантазия тренируется с помощью концентрации на внешних или внутренних образах — например Таро или ритуалах и магических заклинаниях. Подразумевается, что если практик концентрируется на произнесении некой мантры, то он прекрасно знает, что должно произойти в случае правильного ее повторения. В противовес открытой системе Юнга оккультист фокусирует свое внимание на подготовке и психики, следовательно о бихевиоризме здесь не идет и речи. Для юнгианца же важны прежде всего отношение и понимание своей психики.
Когда мы исследуем конечные цели, заметна их дифференцированность, даже противоположность. Юнгианец стремится к обособлению сознания, индивидуации и улучшению способности любить. Оккультист хочет добиться исполнения желаний и получения силы. Первый настроен на союз с внутренним миром; последний — на достижение эффекта во внешнем и внутреннем мире.
С психологической точки зрения большинство оккультистов не обладает достаточной осведомленностью о собственном бессознательном и часто страдает инфляцией. Также частенько они выражаются очень напыщенно и, по их словам, знают все «законы» и «истину» о мире психических явлений. В известном смысле их можно назвать ходячим архетипом пророка, мага или мудреца. Чувства самокритики им тоже явно недостает.
С оккультной точки зрения, напротив, психологам присуща этакая «наукообразная» напыщенность на обладание абсолютным знанием, крайняя узколобость и невнимание к нюансам проявления психических энергий.
С другой стороны, правы и те и другие. Инфляция характерна для всех, кто работает с бессознательным, неважно в психологии или оккультизме. И в самом деле, работа с инфляцией и последующей дефляцией (негативной инфляцией) — вкратце, человеческим проявлением архетипа — и составляет основной объем процесса трансформации.
Так как же объединить глубинную психологию и оккультизм? В предыдущей статье я уже говорил, что глубинная психология была очень субъективной наукой, как и и дивинация (область оккультного). Но мы узнали, что за оккультизмом стояла своя наука и своя теория, обобщенно представленные в Кибалион, а в частных аспектах, например, в Каббале, Таро, Кундалини-йоге, астрологии и так далее. По этой причине оккультизм нельзя характеризовать как исключительно практическое явление.
Как бы там ни было, то разделение, которое я провел, сохраняется и сейчас. Эти области оккультной теории постепенно вошли в глубинную психологию подобно тому, как на естественные науки влияли интуитивные прозрения инженеров и земледельцев. Следует лишь дополнить это, подогнав под наши медиумические наклонности прочную основу психологического знания, а психологические знания укрепить оккультной теорией.
Мне кажется, что мы достигнем необходимой убедительности оккультного опыта за счет увеличения числа людей, способных испытывать такой опыт. Ученый, например, нуждается в проверке результатов эксперимента. Большинство из нас как неспециалистов просто доверяет этим результатам, но чем больше людей начнет тренировать свои чувства подобно медиумам, тем основательнее мы сможем подтверждать результаты парапсихологических экспериментов. Также важно и обратное. Медиумические сессии нуждаются в компетентной психологической критике с целью налаживания диалога, разделения и интеграции комплексов. Это приведет нас к большей осознанности, даже если в результате придется развенчать некоторые мифы.
После этого предположения я думаю будет честным рассказать о том, как все это появилось в моей жизни. Как в моем случае проявляется объединение оккультной и психологической работы? Ответ: пока не слишком успешно и причиной тому моя медлительность. Конкретно в области изучения магии, материи и тела.
Я внимательно и преданно работал с юнговской техникой активного воображения на протяжении шестнадцати лет. Эта работа привела к прорыву в другую сферу деятельности, которую я назвал «психо-мифологией», сочетанием факта с вымыслом, c фантазией, принадлежащей архетипическому, мифологическому уровню. Эта область является пограничной между глубинной психологией с ее методами и оккультизма с его методами. Она ни исключительно индивидуальна, ни по существу коллективна, а смешивает в себе оба подхода.
Мне показалось, что в этом методе я продвинулся так далеко как только смог, и решил заняться чем-то другим. Более-менее параллельно с этим я вообще достиг пределов юнгианского подхода в других областях, в особенности тех, что неким образом были связаны с магией: материей и властью. В моем случае юнгианский подход был ограничен в финальном перенесении материальных оснований, таких как инстинкты, на психологический уровень. Я также обнаружил, что юнгианство — как и другие аналитические и терапевтические направления — имели чрезвычайно слабое, терминологически неоформленное отношение к вопросу власти. Две эти области — материя и тело, сила и воля — привели меня к магии и оккультизму, где я неспешно работал на протяжении нескольких лет.
Сейчас я заинтересовался исследованиями мышечного панциря Вильгельма Райха. Снятие мышечной напряженности сам по себе процесс долгий и медленный. Конечным результатом его является, по Райху, опыт взаимодействия биологического базиса с психической энергией. Именно такой опыт, как мне кажется, обеспечивает связь между магией и психологией.
Ведущий авторитет в области магии, Израэль Регарди, поделился со мной выводом после многих лет работы с магией и психотерапией, в частности райхианской терапией, и по его мнению, крайне опасно начать практиковать магические техники без предварительной психологической подготовки, и в особенности рекомендовал снятие мышечного панциря по методике Райха. Магические энергии могут принести вред, будучи подавленными мышечным панцирем, или человек просто не сможет с ними справиться.
На данный момент я чувствую еще более глубокое желание следовать за Юнгом, поскольку он был человекомm перенесшим на психологическую почву алхимические попытки объединить в одно целое трансформированные душу и тело. В итоге мы придем к unus mundus, единому миру, где дух и материя подлинно слиты не только с отдельной личностью, но и в нашей повседневной жизни.
Я бы хотел начать эту заключительную часть, касающуюся объединения психологии и оккультизма, рассказав сон, который видел во время написания этого текста.
Во время уборки в комнате я нашел странный инструмент, которым я, видимо, пользовался раньше, но забыл об этом. У инструмента были режимы включения/выключения по принципу коллективное/индивидуальное, а еще в комнате была целая россыпь огней, которых раньше я здесь тоже не замечал. Машина могла управлять этими огнями, и я сначала наблюдал за тем, как она это делает, а потом сам взял в руки аппарат. Но тут он внезапно исчез и машина стала работать автономно, демонстрируя, как огни могут то появляться, то исчезать. Немало удивленный, я начал думать, как доказать людям существование такой штуковины. В этот момент в комнате появились другие люди, и когда исчез стул, я указал им на это.
Теперь могли появляться и исчезать не только огни и вещи, но и животные. Когда резко начали появляться крысы, я забеспокоился, что они заполонят все вокруг, но вдруг появившаяся странная, царственного вида кошка быстро с ними разобралась, и я успокоился.
Я истолковал этот сон как опыт разных уровней автономной психэ, раскрывающей себя через способность влиять на сознание (огни), неорганический уровень (объекты) и даже бытийный план (животные). Я осознал свой страх перед хищным, всепоглощающим пожиранием как проявлением физиологического уровня психэ (крысы) и необходимый баланс в виде кошки, напомнившей мне великую египетскую
богиню Исиду, которая была покровительницей магии.
Когда я рассказал одной из коллег свой сон, она обратила мое внимание на книгу Ури, написанную физиком и исследователем парапсихологических явлений Андрием Пухаричем. На данный момент Ури Геллер, вероятно, одна из самых известных и противоречивых личностей в парапсихологическом мире. Этот молодой израильтянин владеет ясновидением, телепатией и другими сверхъестественными возможностями, демонстрируя их и как маг и как субъект многочисленных экспериментов. Эта книга рассказывает о совместных опытах Пухарича и Геллера, а также содержит свидетельства тех, кто наблюдал не только действие сил Геллера, но и сами эти «силы». Они могли не только включать и выключать свет, записывать что-то на магнитофоны, показывать животных, например, сокола, но также передавать послания о прошлом и будущем Пухарича и Геллера, иногда в присутствии других людей.
Странность в данном случае заключается в схожести того, что произошло конкретно с несколькими людьми в этой книге и со мной в моем сновидении. Огни, появления, исчезновения предметов и животных (сокола, названного в книге Гором; кошки по имени Исида из моего сна). Все это было похоже на то, как будто психэ способна демонстрировать одинаковые вещи на разных уровнях реальности. Я был поражен этим сходством и долго размышлял над ним, в конце концов придя к выводу, что психэ пытается сообщить нечто многим людям, и часто это сообщение оказывается искажено или неправильно понято благодаря разнице в языке, личности и сознании «принимающего». В моем случае послание ясно говорило, что «силы» внутри или вовне человека — нуждаются в человеке!
Сейчас я, разумеется, не считаю себя медиумом, хотя и хорошо настроен на работу с психэ, поскольку являюсь психотерапевтом. И Ури и Пухарич да и я сам — все мы чрезвычайно разные люди, и если я спрошу о причинах сходства между содержанием моего сна и их «реальности», ответ заключается в общем подъеме уровня магического материала. Для некоторых это живая реальность, выраженная и материально и психически; для других она потенциальна, а от всех остальных вообще неизмеримо далека. Однако все указывает на то, что бессознательное настойчиво пытается на нас повлять.
Тот же вывод извлек Юнг из своих многолетних опытов с бессознательным, и я, по прошествии 25 лет работы, склонен с ним согласиться. Одновременно прекрасно и психологически забавно — если даже не смешно — что эти «силы» в попытках до нас достучаться принимают технологический облик вроде роботов из летающих тарелок, или созданий с других планет или голосов и духов ангелов или архангелов, фигур, которых можно назвать архетипическими образами. Конкретный образ зависит от личности, которая контактирует с ними.
Мы можем в лучшем случае идти очень долго, пытаясь развить и наши медиумические способности и углубить психологическую образованность так, чтобы, какие бы изменения ни происходили вокруг на коллективном уровне, мы стали бы более адекватными сосудами для взаимодействия с этими энергиями или силами.
Я признаю, что не привлек для анализа ни многие важные источники психологической верификации оккультных экспериментов и проблем, упомянутых в этой главе, ни интерпретацию феноменов, подобных Ури, и их психологическое объяснение. Как не рассмотрел и мифологические основания оккультизма и психологии, способные углубить наше понимание.
Эта работа не была бы законченной без моей личной точки зрения на объяснение всех этих разнообразных антиномий. Вкратце я думаю, что два типа сознания есть сами по себе дифференцированные полярности глубокой проблемы оппозиций. Думаем ли мы в рамках психологической парадигмы, в юнгианском контексте, или оккультной, в рамках герметического гнозиса, всегда есть ощущение неполноты нашего знания. Есть либо «духовное» либо «материальное», психологически-критическое или наивно-медиумическое. Я уже говорил ранее о том, что одна из основных целей этой работы состоит в утверждении необходимости для нашей психологической стороны стать ближе к медиумической, а для медиумической соответственно — более психологической. Сейчас я также хочу подчеркнуть, что мы нуждаемся в когнитивном прорыве: способности нести в себе одновременно два модуса сознания. Мы должны жить на мистическом уровне, понимать его, и параллельно относиться к нему интерпретативно, критически. Более того, я думаю, что наше повседневное существование может стать не менее удобным полем для проявления оккультных, мистических, синхронистичных событий, чем специально созданные условия.
То, что алхимики называли unus mundus, а Юнг обосновал как реально достижимое каждодневное состояние, зависит от нашей способности находиться в двух и более модусах сознания одновременно. Умение переключаться с одного уровня на другой — это один из возможных результатов успешной интеграции, как ее понимал Юнг. Конечно, пока такое параллельное сознание встречается реже, чем нам бы хотелось, и меня часто неправильно понимали те люди, которые, к примеру, решали быть более «личностны» в противовес безличному модусу и наоборот. Я же утверждаю, что реально жить на двух уровнях сразу. В пределах обыденного опыта это означает, что человек думает и чувствует в одно и тоже время или сухо отмечает факт чего-то, его поразившего, параллельно с интуитивным пониманием возможностей этого явления. (Последнее представляет собой типичный повод для проведения различий между оккультизмом и наукой).
Какие бы новые факты не были обнаружены в оккультном и парапсихологическом поле исследований, какие бы новые лекарства, техники или медитативные методики не предлагались, решения фундаментальной проблемы объединения духа и материи, психэ и тела, не последует без развития нашей способности параллельного переживания опыта и опоры на множественность точек зрения. Только при таком условии расхождения между психологией и оккультизмом могут быть успешно преодолены.
*Переиздано из Ежегодника архетипической психологии и юнгианской мысли под редакцией Спринга. Цюрих, 1976 год,
Выражаю глубокую благодарность Джеймсу Хиллману Ph.D за любезное разрешение переиздать эту статью.