Мери Херст

Медитация о Парацельсе

Алхимик Филип Ауреол Тофраст Бомбаст фон Гогенхайм, известный как Парацельс (1498-1541) был великим физиком, химиком и философом. Например, он открыл, что вредные для нас вещества в малых количествах полезны для нас, и защищают от будущих болезней. Он много трудился, донося истину до упорствующего медицинского сообщества, и умер в 43 года, возможно от рук тех, кто хотел, чтобы он замолчал.

В процессе изучения его жизни и достижений меня постигло несколько озарений. Я обнаружила, что хотя в жизни Парацельса, его работе, истории его трудной жизни, нет ничего веселого, я ловила себя на улыбке, а иногда удерживалась от того, чтобы не засмеяться. Парацельс был очень серьезен в своей работе, но у него было чувство юмора. Мужчина с нахальным видом, изображенный в его работах, заставил меня аплодировать, как мы делаем это, когда кто-то со стороны говорит в лицо правду какому-нибудь авторитету. Парацельс был великим «болтуном», и он не был святошей, как его современник Савонарола, реформатор Флоренции. Он был неудержимым, полным «энтеоса» — Бога Внутри – стремясь разобраться в механизмах, приводящих вселенную в движение. Он возвеличивал себя, и был скромен перед лицом великих тайн. Он полностью посвятил себя распространению того, что считал истиной, и в своих чрезмерных разглагольствованиях и порицаниях он, я думаю, на каком-то уровне подшучивал над нами. Конечно, медицинское сообщество того времени видело все в другом свете. И действительно, слово «напыщенный» (bombast) происходит от его имени, и является замечательным описанием его ораторского стиля.

Историк искусства Джеймс Элкинс («Что такое живопись: как размышлять над масляной живописью, используя язык алхимии») замечает, что «после одного из семинаров Парацельс привел в ярость столько докторов и фармацевтов, что в середине ночи ему пришлось спасаться бегством». Представьте себе сарказм и желчь, которые он изливал на докторов и профессоров Базельского университета, заявляя, что их признанные и опасные лекарства приносят больше вреда, чем пользы. Он заявил им, что их убеждения не основаны на действительном опыте, и призвал их «слезть с дивана и заняться делом», перестать читать древние тексты и отправиться познавать мир самостоятельно. Грубый и бесстрашный, он сжег медицинские трактаты Галена, Авиценны и других древних мастеров, чтобы показать, что их лекарства никчемны. Парацельс имел причины, чтобы бояться обезумевших докторов, но у него было еще больше причин бояться католической церкви, которая могла обвинить его в ереси.

И вновь я нахожу иронические нотки в его попытках избежать обвинения в богохульстве, написав историю алхимии, полностью основанную на иудео-христианской вере. Как всегда, даже самые дикие утверждения Парацельса были основаны на отчетливых истинах. В «Авроре Философов» он начинает с утверждения, что Тот (древнеегипетский бог мудрости) на самом деле был Адамом. По его мнению, Стела Гермесе была не Стелой, а двумя каменными плитами, которые содержали информацию о всех естественных науках, записанную иероглифами.

Далее он пишет, что после потопа Ной обнаружил эти плиты «под» горой Арарат – возможно, это эхо десяти заповедей Моисея, обретенных на горе Синай. «Универсальное знание» переходило через Авраама, Иакова и других еврейских патриархов, и стало достоянием Мудреца, прозванного Магом, который был одним из тех, кто посетил Иисуса при его рождении. Согласно Парацельсу, это истинная алхимическая традиция, а «Искусство», «обнаруженное» греками, было искаженным. Это может отражать его убеждения, но может и поддерживать церковную позицию, что греки и римляне были изначально язычниками, с которыми боролись ранние христиане. Парацельс настаивал, что греческие философы (в частности, Пифагор), не были настоящими мудрецами, поскольку они «не признавали предков, принадлежащих другой нации». Слова Парацельс подкреплял делами: например, устроил лекции на «всеобщем немецком языке вместо латинского», что привело в ярость профессоров Базельского университета, в котором он преподавал в 1527 г. Согласно Парацельсу, мудрость греков была «спекуляцией, чрезвычайно оторванной от других истинных наук и искусств». Он утверждает, что это чистое искусство «расцвело у немцев и других наций вплоть до нынешнего дня». Он заявляет, что европейская наука двигалась в неверном направлении все время, начиная от древних греков до «современной» Европы! Я предполагаю, что нападки Парацельса на греков происходят из его бессознательных предубеждений. Согласно Джеймсу Элкинсу, Парацельс (как юный фараон Ахенатен, другая важная фигура в истории алхимии) имел грушевидное тело и безобразное лицо с выпяченными губами. Пифагор, напротив, был известен красотой и длинными волосами. Своей личностью и работой Пифагор воплощал греческий идеал красоты, который, следовательно, исключал Парацельса. Как и Парацельс, Пифагор создал себя сам, однако он был награжден за свои научные и математические открытия, тогда как его менее удачливому потомку часто приходилось убегать из города.

Как безобразный гений, Парацельс страдал из-за своего внешнего вида и своих убеждений; его «напыщенность» можно объяснить стремлением постоять за себя, его грубость – предупредительным ударом против насмешек, которых он вполне мог ожидать. Хотя его лекарства были эффективны, медицинское сообщество не приняло его. Поскольку он никогда не сомневался в своей правоте, отказы вызывали только его негодование. Несмотря на то, что он был архетипической «занозой в королевской заднице», я убеждена, что энтузиазм и чувство юмора сохраняли его в вечных странствиях из одного города в другой. Ему было бы приятно знать, что сейчас он известен, и его работы считаются важными в истории химии и медицины. Кроме создания новых лекарств и снадобий, цель жизни Парацельса была в поисках того, что он называл «главной и главнейшей сущностью вещей». Для него Философский Камень алхимиков был божественной Квинтэссенцией, обретаемой только на высочайшей степени чистоты. Об этой «совершенной субстанции» было известно, что она включает в себя сущность всех «небесных и земных созданий». Его истинная природа считалась непознаваемой даже для мудрейшего из Магов. Ищущий может обнаружить «странные и удивительные эффекты», но их нельзя путать с целью работы. Не утверждал ли Парацельс, что Квинтэссенция, или Философский Камень – это Бог? Или он говорил нечто другое?

Перевод Sedric