Вступление.
Данная лекция была прочитана 12 августа 2011 года на открытом собрании клуба Касталия. Вещи, обсуждаемые в ней, могут показаться очевидными, но во избежание недоразумений и недопониманий их необходимо уточнять прежде всего. Всем, кто интересуется оккультизмом, психологией и нашим клубом Касталия, эта и следующая (уточняющая) статьи помогут четко понять основные вехи мировоззрения, носителями которого является наш клуб.
Текст Лекции
Дамы и господа. Сегодня немного необычное собрание нашего клуба. Необычное потому, что мы привыкли к достаточно сложным темам. Я же буду говорить о вещах простых и очевидных. Сегодня я хочу напомнить всем нам то, что мы уже давно знаем. И не просто напомнить, а помочь взглянуть на эти давно известные вещи по-новому. Это очень важно – уметь забыть все, что ты знаешь, и воспринять давно известное как если бы вы слышали это в первый раз.
В мифологии Грааля есть очень интересный момент. Грустный, отчаявшийся Парсифаль уходит в глубокий лес (т.е. бессознательное) и там встречает отшельника. Отшельник дает ему Евангелие и говорит: «Читай!» И в ответ на возражения (а ведь на тот момент Парсифаль в своем отчаянии отрекся и от мира, и от бога), уточняет: «Читай как если бы ты этого никогда не слышал».
Это чрезвычайно важно. Мы можем придерживаться различных оккультных школ – «тоннелей реальности» или «семантических тоннелей». Но сколь бы ни был хорош конкретный отдельно взятый дискурс, всем нам угрожает одна общая опасность – «замыливание» взгляда. Поэтому очень важно помнить те универсальные принципы, которые объединяют разные традиции.
То, что было когда то откровением, становится привычным смыслом и утрачивает свой первоначальный характер инсайта. То, что окрыляло и воспринималось, как на острие копья, со временем неизбежно притупляется.
Часто бывает так, что нам кажется, что мы углубились в традицию, но на самом деле мы её утратили. Это происходит с чем угодно: с магией, ритуалами, посвящениями, йогой, духовными практиками или философскими и религиозными концептами, которые мы признаем своими и которые некогда были духовным завоеванием. Вспомним очень важные слова Юнга – о том, что истину надо уметь открывать каждый день так, словно все, чего вы достигли, не существовало, и от том, сможете ли вы прямо сейчас открыть это заново. Свежесть восприятия — вот спутник настоящего гнозиса.
Друзья, хотя я не собираюсь подобно тому отшельнику цитировать Евангелие, я хотел бы, чтобы вы попробовали услышать то, о чем я буду говорить, так как если бы вы всего этого никогда не слышали. Хотя, конечно, формально все это будет для вас совершенно не ново.
Я опять буду говорить о Серебряной нити или – некоторым так будет понятнее — о той инициатической традиции, Святом духе, посвятительной линии, которая проходит сквозь века, толкая личность и культуру к развитию. Я буду говорить о том, какие принципы объединяют самые разные и самые непохожие школы малой традиции.
Термин «Серебряная нить» мы используем в двух значениях. Во-первых, это название той сакральной линии, которую представляет Мартиэль. Во-вторых, Серебряная нить – это то универсальное начало, пронизывающее все эзотерические традиции и школы, о принципах которого мы будем говорить сегодня. В этом значении используемый нами термин «Серебряная нить» может быть синонимом таких терминов, как «незримая традиция», «Святой дух».
Согласно очевидным историческим фактам, на протяжении всей истории разворачивается противостояние двух сил, имеющих изначально неравные ресурсы. Об этой борьбе нам рассказывают многие мифы. Это и миф о Давиде и Голиафе. Это и раз за разом воспроизводимый миф об убиении младенцев перед рождением мессии. Не важно, о ком идет речь – Кришна, Моисей, Иисус или король Артур. Но почему-то убиение младенцев – обязательный атрибут рождения божественного дитя.
Давайте внимательно рассмотрим этот миф — миф о рождении героя, миф о рождении Бога. Мы видим две противостоящих силы или, если угодно, два архетипа. Один обладает всей полнотой могущества и силы. Неважно кто – Фараон в своих дворцах или Голиаф на поле боя – но ему нет равных, и для всех разумных людей это очевидно. Другой – еще никто. Пустое место. Семечко. Дитя в лотосе. Или в лукошке. Или в яслях. Итак, в этом противостоянии очевидно, что первый обречен проиграть, а второй рожден для победы. Одному принадлежит настоящее, другому – будущее.
О чем этот миф и в чем провинились невинные младенцы? Это миф описывает структуру эволюционного развития. Как дух и жизнь, достигнув очередного витка развития, закрепившись на нем, идет на новый виток спирали, при этом со стороны кажется, что речь не о восхождении, а о падении.
Одна из самых странных вещей западной цивилизации в том, что здесь идея эволюции ассоциируется с материализмом и атеизмом. К счастью, далеко не все столь наивны. Однако был такой интересный теолог и одновременно естественник – как мы знаем по Юнгу, это гремучая смесь – Тейяр Де Шарден. Он прекрасно доказал одну вещь – нет более духовной и возвышенной идеи, чем идея эволюции, ведь она означает что сам бог постигает себя через развитие бытия.
Ведь если реальность – это бессмысленное столкновение случайностей, эволюция как последовательный процесс была бы невозможна. Невозможна потому, что в истории нет никакого мягкого перехода через отсев лишних элементов. Есть скачкообразный процесс, по мере разворачивания которого жизнь, освоившая определенную нишу, неизбежно оказывается в тяжелейшем кризисе. Этот кризис оказывается так силен, что та жизнь проваливается в хаос, и кажется что её ничто не спасет. Это своего рода Армаггедон, архетип которого отыгрывается раз за разом – от цианового кризиса до кризиса постмодерна.
Но странное дело. Если бы материалисты, верящие в случайное движение атомов, были бы правы, такой кризис был бы обязан оказаться губительным и отбросить жизнь на предыдущий уровень.
Когда один вид водоросли пожрал весь кислород, и наступил первый кризис для биологической жизни, поставивший само существование жизни под вопрос — почему не произошел откат? Откуда пошли новые виды жизни? И почему каждый раз после кризиса цивилизации происходит вхождение в хаос, но затем из этого хаоса происходит структурирование на принципиально новом уровне? Не сам ли бог произрастает из материи, двигая её изнутри к разворачиванию все более структурно сложного и осмысленного бытия?
Вот это самое возвращение в хаос и есть символическое бегство в Египет. Египет для древних народов – это страна гробниц, смерти и пустыни. Бегство в Египет синонимично бегству в ад. В хаос.
Вы не задумывались, почему «египетская» тема имела такую колоссальную популярность в альтернативной традиции? Алхимия, герметизм, египетское масонство, наконец телемитский пантеон? Египтомания буквально захватила эзотерическую и эстетическую реальность. От Гораполлона до Египетских ночей Пушкина. Символически обращение к египетской символике означает обращение к силам хаоса и смерти, но это обращение в своей сути имеет одну цель — возрождение на принципиально ином витке спирали.
На протяжении последних трех тысяч лет этот архетип, противостояние Давида и Голиафа, Кришны и Кансы, проявляется как противостояние двух традиций. Двух видов людей. Двух способов чувствовать, мыслить и жить.
Одного вида – единицы. Другого – тысячи. На материальном плане кажется, что у первых нет шансов. Феодосий приказывает уничтожить все еретические писания, Симон Де Монфор вырезает всех еретиков в самом жестоком крестовом походе.
Приказы «старого царя» выполняются крайне скрупулезно, но всякий раз что-то идет не так. Остаются чудом сохранившиеся источники, выжившие свидетели. Остается линия. Остается, возрождаясь из хаоса даже тогда, когда все носители уничтожены. Сжигаемая, преследуемая, уничтожаемая малая или мистериальная традиция раз за разом возрождается, как феникс из пепла.
Прежде чем говорить о какой либо школе и традиции в частности, надо четко выделить общие принципы. Я подчеркиваю, что принципы, о которых пойдет речь, хорошо знакомы всем нам, и мы можем найти их практически во всех традициях, связанных серебряной нитью – начиная от гностиков и заканчивая современными дискордианцами. Я буду говорить то, что вам хорошо известно, но постараюсь дать другую точку отсчета.
Первый неотъемлемый принцип эзотеризма любой системы – принцип самопознания. Познай себя – девиз, выбитый еще на воротах Дельфийского храма мистерий. В гностической традиции одна из первых Логий Христа из Евангелия от Фомы звучит так: «Когда вы познаете себя, тогда вы будете познаны, и вы узнаете, что вы — дети Отца живого. Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы – бедность»
О самопознании сказано много и в самых разных контекстах. Сегодня я хочу поговорить о тех стереотипах мышления, которые препятствует самопознанию. Таких искажений два – я называю их «искажением материализма» и «искажением трансцендентализма». Методом аналогий я бы обозначил их как духовную близорукость и духовную дальнозоркость.
С первым все просто. Что нас отвлекает от самопознания, от работы с своим бессознательным? Да все что угодно! Фактически любое внешнее влияние, давление. Не случайно Кроули в свойственной ему провокативной манере говорил: «Если лай собаки мешает вашей медитации – застрелите собаку и продолжите медитацию». Лай собаки – это суета, в которую мы оказываемся погружены.
С этой точки зрения я рекомендую рассмотреть иудейскую четвертую заповедь, запрещающую работать в субботу – день Сатурна, связанный с временем, смертью и меланхолией.
Аналогии остальных заповедей мы можем найти во всех других религиях, что бы ни говорили моралисты. Любая из десяти заповедей может быть легко переведена на язык этики. Но только не четвертая. Это индивидуальное послание, адресованное конкретному народу на конкретной стадии психоистории.
Если рассматривать историю с точки зрения Юнгианского концепта психоистории, можно предположить, что такое ультимативное требование уединения, внутреннего сосредоточения и ухода от любых мирских дел было условием формирования и кристаллизации сознания. Понимаете? Следуя четвертой заповеди, целая нация была обязана раз в неделю оказываться лицом к лицу с собственной внутренней бездной. Это сгенерировало огромное количество энергии и, быть может, в психоисторическом смысле четвертая заповедь – это скрытая причина того культурного могущества, которое есть у еврейской нации.
Духовная близорукость, препятствующая самопознанию – это принятие внешнего объекта, события, процесса за причину, а себя — за следствие. Но если на начальном этапе эти ловушки очевидны, то на более продвинутых уровнях отслеживаются все более сложно.
Например, буддистский безумный святой Чогьян Трунгпа говорил о «духовном материализме». На первый взгляд, само определение противоречиво: духовный материализм — это как деревянное железо или холодный огонь. Однако как бы мы ни назвали этот феномен, это проблема номер один для всей современной мезотерической культуры.
Часто бывает так, что некто посещает ретриты, получает посвящения, коллекционирует членства в различных орденах, ковенах, школах. Но при этом остается незадействован ни интеллект (Джняна), ни экзистенциальные уровни души, к которым и обращается посвящение.
Бессознательно данный субъект убежден, что сам факт принадлежности, прохождения посвящения делает его духовным. Но, по сути, это ловушка — человек просто получает еще одну персону.
Гораздо меньше говорят об искажении трансцендентализма, искажении, на мой взгляд, куда более коварном и опасном. Это искажение преобладает практически во всех трех авраамических религиях – иудаизме, христианстве, исламе. Здесь в качестве внешней причины выступает не отдельный объект, а источник – Бог. Но между Богом и Человеком, между Богом и Материей образуется бездна, которая не преодолевается даже потенциально.
Ловушка патриархальных религий достаточно очевидна и не заслуживает особого анализа. Я говорил, что «Дамиан» — это книга, обязательная к прочтению. Она прекрасно раскрывает эти ловушки и преодолевает то проклятие западной цивилизации, которое Юнг определяет как «злосчастное сплетение религии и морали».
Но это искажение не ограничивается «религиями книги». Это особого рода тип мышления, который часто встречается даже у представителей эзотерических мировоззрений, формально утверждающих принцип самопознания.
Индикатором нарушения здесь является явное или подспудное презрение к душе и душевному в пользу духа и духовного. Помните, у апостола Павла есть долгое и нудное описание благих дел духа и низких дел души? Вот такое высокомерное отношение к душе, пожалуй, главный симптом такого рода дальнозоркости — при этом не важно, отождествляет себя человек с «ничтожной душонкой» (креационизм) или высокомерно взирает на нее с высот духа (традиционализм).
Это очень хорошо видно на примере традиционалистов, которые любят критиковать Юнга за его якобы переоценивание «душевного» плана. Эта критика – не просто интеллектуальная игра. Это выражение определенного модуса сознания, способа восприятия.
Это очень важный момент, потому что на самом деле Юнгу удавалось сохранить равновесие между материей, духом и душой. Поэтому помимо «критики справа» есть еще и «критика слева», которая, напротив, утверждает, что Юнг переоценивал дух в ущерб душе. В действительности все эти «справа» или «слева» относительны, ибо все зависит от того, в какой точке ты находишься. Все же гораздо лучше находиться в точке равновесия.
А в случае такой дальнозоркости ни о каком равновесии речи не идет. Человек прекрасно понимает сложные метафизические конструкции, но эти конструкции остаются не связанными с ним и его жизнью напрямую. Он существует как «голова с крылышками». У Нойманна это называется «верхней кастрацией» или ослеплением небом.
Проблема дальнозоркости в том, что вы оказываетесь без лестницы. Вот вы – а вот вершина девятиэтажки. И если замурован подъезд и оторвана лестница, вы никак не попадаете на эту вершину. Если, конечно, вы не Человек-паук. Между землей и вершиной – пропасть. Пропасть, утверждаемая между материей и духом, между творением и творцом, между эманацией и источником. Но пропасть является таковой только потому, что нет лестницы. А этой лестницей и является «нечто третье», образно-символический душевный план.
Поэтому Серебряная нить Малой традиции, проходящая через всю человеческую историю, не только призывает к самопознанию, но дает «лестницу» в виде набора практик, символов или просто тем для размышления и медитации.
Следующим принципом является принцип трансформации. Это очень важный момент. Можно предположить, что в процессе самопознания мы просто узнаем свою природу, оставаясь теми же самыми. Это грубая ошибка. Самопознание неотъемлемо от идеи трансформации, точно так же как на каждом уровне познания мы становимся другими, переходя от животного модуса к человеческому, а от человеческого к сверхчеловеческому.
Здесь оккультизм противостоит как религиозному пониманию догматических религий, в которых человек существует как законченная единица и спасается по воле Бога, так и современному материалистическому гуманизму, полагающему человека в том виде, в каком он существует, мерой всех вещей. С точки зрения Малой традиции, необходимо трансформироваться в некое особое состояние, обрести особый «надчеловеческий» статус. Любая оккультная школа согласилась бы со словами Ницше, что «Человек есть всего лишь мост между обезьяной и сверхчеловеком».
Интересно, что в двадцатом веке этот сигнал зовущий к освоению новых уровней сознания стал куда более заметным. Распространение научной фантастики, появление эзотерических школ, ницшеанская философия, психоделическая революция, массовый интерес к психологии — все это разные ветви дерева «Малой традиции». Даже трансгуманизм, связывающий грядущий эволюционный переход с научными открытиями, здесь оказывается союзником Малой традиции, поскольку, строго говоря, одно не отрицает другого. Тема трансформации и появления нового эволюционного вида и его противостояния виду ветхому поднимается в таких фантастических романах, как «Конец детства» Артура Кларка, «Волны гасят ветер» братьев Стругацких, «Отклонение от нормы» Джона Уиндема, «Чужак в стране чужой» Хайнлайна, и еще многих других менее известных фантастических произведений.
Впрочем, следует подчеркнуть, что принцип трансформации может рассматриваться либо как восстановление былого величия, Золотого века, возвращения в райское состояние, либо, напротив, как реализация будущего, движение вперед по линии эволюции. Именно разница в понимании сути трансформации не позволяет нам вывести принцип эволюции как универсальный признак Малой традиции (но только потока Восемь, о котором мы будем говорить в следующей лекции).
Установив, что принцип трансформации является фундаментальной идеей Малой традиции, нам необходимо ответить на один простой вопрос – каким образом достигается трансформация?
В широком смысле, трансформационный опыт приходит через восприятие сакральных текстов, изображений и просто символических произведений искусства. Так, когда мы читаем книгу или видим картину, на какой-то миг происходит соединение, конъюнкция между воспринимаемым и нашей психикой. Вы читаете книгу и тем самым соединяетесь с посылом, который она несет.
Поэтому практически все направления Малой традиции согласны в одном – чтение текстов само по себе является духовной практикой.
Но помимо простого восприятия символа в различных ветвях Малой традиции существует и вполне конкретная система духовной практики, работающая с тремя каналами восприятия – визуальным (визуализация, представление, воображение), аудиальным (мантра, слова силы, истинные имена) и кинестетическим (знаки, асаны, боевые искусства как часть духовной практики).
При поверхностном взгляде, трудно найти что-то общее между духовной практикой христианских гностиков и, скажем, нагуалистов Кастанеды. Однако если посмотреть глубже, при различии символической и этической наполненности сама структура восхождения души остается примерно той же самой.
И здесь мы должны перейти к следующему принципу, который условно можно определить как принцип возрождения через хаос.
Цель любой духовной практики – это переключение режима. С режима земли к режиму воды. Очень хорошее эссе А. Г. Дугина, рекомендуемое к ознакомлению – «Режим Воды». Или, в общем-то, о том же самом — лекции Юнга о Кундалини-йоге.
Так, чакра Муладхара, с точки зрения Кундалини-йоги представляет собой образ мiра, как мы его знаем – в его застывших структурах и формах. Это – локус профанного сознания, эго, тональ.
Восхождение начинается с того момента, когда мы даем этим формам раствориться. Из режима земли мы переходим в режим Свадхистаны, Луны и Воды.
Так, согласно алхимическим представлениям, любое вещество может стать золотом при условии, если вернуть его в первоначальное состояние — в состояние хаоса, прима-материи. Поэтому первой стадией делания алхимиков является «делание в черном» или «нигредо», сопряженное с распадом и разложением фиксированных структур.
Переход из Муладхары в Свадхистану – это солюция, растворение плотных структур, связанная с возвращением в хаос. И поскольку считается, что любое вещество состоит из прима-материи, то простая логика говорит нам, что возвращение в прима-материю дает возможность создать из всего все.
Перед нами выстраивается очень интересная структура. Мы опять возвращаемся к мифу, который обсуждали вначале. Бегство в Египет, нисхождение в ад, растворение до прима-материи, погружение жизни в хаос, смена режимов – все это символьный ряд одного порядка. Отсюда слова Христа: «Если зерно не умрет, оно не даст урожай». И отсюда же призыв Книги Закона не бояться, но вожделеть смерти. 13 – число Аркана Смерть, а в астрологии восьмой дом – дом Скорпиона — соответствует крайним точкам сексуальности и смерти как трансформации.
Самопознание неизбежно начинается с падения. Юнг говорил, что встреча с Самостью это всегда катастрофа, крах для эго. Это очень важно. Фактически здесь мы можем говорить об еще одном принципе – принципе возрождения через хаос. Мы часто рассматриваем кризис как признак неправильного пути. Кризис является доказательством не провала делания, а наоборот, указанием на то, что первая часть работы выполнена правильно.
Вот здесь радикальный разрыв между Малой традицией и Большой. И именно отсюда прежде всего проистекает страх обывателя перед всем «оккультным», а зачастую на нижних уровнях и перед всем психологическим.
Но здесь же и обновление, здесь же и возможность метанойи – как говорил Гельдерлин, «где болезнь, там и лекарство». Целью режима воды является повторная кристаллизация или коагуляция.
Впрочем, это касается только тех, кто в полной мере входит в пространство делания. Большинство из тех, кого я встречал в эзотерических кругах — привратники. Это, кстати, тоже неплохо – я не хочу выступать эдаким моралистом, требующим поголовного вхождения в режим воды. Некоторым вполне достаточно быть привратниками. Но в этом надо отдавать себе отчет. И будучи привратником, не считать себя посвященным. Впрочем, иногда привратников, к их собственному удивлению, тоже призывает Самость. И тогда все снова по Юнгу: встреча с Самостью — крах для эго.
Из уже изложенных принципов логически проистекает еще один – принцип символического прочтения. Для Большой традиции факты, излагаемые в священных книгах, объективны и имели историческое воплощение. Ортодокс во все времена будет настаивать на буквальном прочтении религиозных мифов, которых он придерживается, сколь бы нелепыми с точки зрения здравого смысла они ни были. Эта позиция доведена до предела в писаниях одного из Отцов Церкви Тертуллиана: «Верую ибо абсурдно».
Именно эта позиция становится причиной обесценивания мифа рационалистическим интеллектом — ведь стоит посмотреть на миф без предубеждения, как становится очевидным то, что буквальное прочтение мифа абсурдно. Миф реален, но его реальность — это реальность души, реальность внутренней бесконечности, но никак не физической действительности. Инфантильное сознание представителя официальной традиции, низшего человека требует обязательной веры в чудо, но взрослый человек понимает, что чудес не бывает, а то, что может показаться чудом при нынешнем развитии сознания, есть лишь выражение еще одной закономерности.
Материалист и ортодокс, стоя по разные стороны баррикад, сходятся друг с другом в одном принципиальном факте – миф возможно понимать только буквально. Только один верит буквальному толкованию и именуется фанатиком, а другой не верит и именуется рационалистом.
Однако Малая традиция с самого начала знала ошибочность самого подхода. Стоит обратить внимание, что гностиков вообще не интересовал исторический Иисус — центром их внимания была драма отделения, происходящая в их психике. Для алхимиков и боги и реагенты были символами определенных процессов, происходящих во внутренней бесконечности. Для удобства работы в психологической (активное воображение) или магической (ритуал) практике, конечно же, мы принимаем определенные персонификации и взаимодействуем с силами как с субъектами, однако понимаем, что скорее всего это не более чем удобная оболочка для работы – сродни интерфейсу компьютерной программы.
Очевидно, что в полной мере воспринять такой подход способен далеко не каждый. Поэтому следующий принцип, общий для всех направлений Малой традиции — это принцип элитарности.
Эзотерическая традиция всех времен сходится в том, что при внешнем сходстве разные люди существуют на трех различных стадиях эволюции. Можно перечислить известные нам системы классификации, оказывающиеся структурно тождественными: Пашу, Виру и Дивья (индийская тантра), нирманакайя, самбхогокайя и дхармакайя (ламаизм), человек земли, влюбленный, отшельник, (Телема), гилик, психик и пневматик (гностицизм), Верблюд, Лев, Ребенок (Ницше).
Мы видим, что системы, никак не пересекающиеся друг с другом, с завидной регулярностью воссоздают одну и ту же структуру под разными именами. В этой классификации очень важно то, что она не бинарна, а тринитарна.
Дело в том, что эти типы или классификации имеют не только типологическое, но и пространственное значение. Речь идет об особого рода осевой картографии, согласно которой есть три основных модуса бытия. Так, в средневековой Европе рассматривалась триада «природа-человек-Бог», а в китайской традиции три уровня соответствуют Земле, Человеку и Небу. Впрочем, стоит сказать, что не только Малая, но и противостоящая ей Большая традиция используют символизм осевой триады, однако в Большой традиции нижний элемент обесценивается и табуируется – например, «ад-земля и небеса».
На элитарность оккультного знания есть много прямых указаний. Например, Кундалини-йога называлась также Раджа-йога, и считалось, что она доступна только царям. К царям обращается Кроули в «Книге Закона», а алхимия именовалась «Царским искусством». В каббале первая сефира, божественный источник всего сущего, называется Кетер, что переводится с иврита как «корона», которая правит Малкут – десятой сефирой, именуемой «царством» и представляющей мiр материальных форм.
Далее, когда мы будем говорить о принципе соединения противоположностей, мы рассмотрим эти три типа более подробно.
Следующим, логически произрастающим из принципа элитарности, является принцип частичной тайны. Ни для кого не секрет, что этимология таких слов, как «оккультизм», «эзотеризм» или «мистицизм» соответствует словам «тайна» и «таинство».
Но что значит тайна применительно к традициям, чьи книги издаются тысячными тиражами или, если взять более ранние времена, чьи пророки проповедовали на площадях, стремясь призвать как можно большее число последователей?
На самом деле, по отношению к оккультным тайнам существует два противоположных, но одинаково неверных убеждения, одно из которых проистекает от поверхностного материализма, другое – от юношеского романтизма.
Материалисты говорят, что необходимость скрывать свои знания и символы была всего лишь обусловлена внешними причинами – то есть гонениями со стороны Большой или официальной традиции. Однако это не выдерживает никакой критики хотя бы потому, что на момент существования гностической религии, когда ортодоксии еще не было и в помине, гностики были в гораздо лучшем социальном положении, поскольку в отличие от негибких ортодоксальных христиан, для них не составляло труда бросить на алтарь императора щепотку ладана. Однако в то время как ортодоксальное учение ничего не скрывало, по крайней мере, на уровне догматов у гностиков уже были тайные евангелия, содержащие тайные ключи – такие как Книги Иеу.
С другой стороны, романтики убеждены, что то, что скрывают оккультные школы – это ключи к великому могуществу, которое может позволить управлять мирами, и раскрытие этих тайн профану обязательно принесет катастрофу как профану, так и окружению, которое станет жертвой адских сил, выпущенных этим профаном по невежеству.
Конечно, такой пафосный и патетический подход не менее наивен, чем материалистический. В наше время любой профан может найти в интернете все тайные слова и коды масонов, тамплиеров, гностиков (те же книги Иеу), и ничего ни с ним, ни с его окружением не произойдет. Когда Шива говорит «Аум», разрушается вселенная, но научите попугая говорить «Аум», и не пошевелится даже занавеска. Более того, зачастую именно профанский подход оказывается наиболее опасным для психики и даже жизни – я, наверное, полчаса не мог унять хохот, когда узнал, что группа девочек решали через ЗЕРКАЛО (о кругах и треугольниках речи не шла) вызвать демона Астарота. Думаю, что если бы эти девочки знали тайные методы Золотой Зари с кругом и треугольником, они бы тоже пострадали, но все-таки не в той степени, как это произошло при прямом контакте с зеркалом.
На самом деле необходимость тайны обуславливается вполне конкретными оперативными причинами, связанными с накоплением и генерацией энергии вокруг того или другого символа.
Кроули был совершенно прав – нет ничего глупее и нелепее, чем скрывать магические соответствия и правильный порядок арканов Таро, вводя тем самым в заблуждения духовных искателей, однако ряд оперативных слов, символов и образов должен быть секретным просто для того, чтобы они могли работать.
Разгадка принципа тайны в том, что слово «герметичный» (то есть полностью изолированный, замкнутый) не случайно имеет прямое созвучие с именем Гермеса и герметической традиции, ведь первоначально это прилагательное применялось к алхимическому сосуду, который не должен был выпускать элементы, взаимодействие которых происходило в реторте. Если вы хотите, чтобы ваши слова и формулы работали – вы должны иметь несколько по настоящему тайных, полученных только вами слов и формул. Если тайну разделяет группа, эта группа уже самим наличием символической тайны преобразуется в герметический круг, тигель которого генерирует энергию. Раскройте тайну, и внутри тигля потеряется напряжение, произойдет РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ, и накапливаемая сила выплеснется в пустоту. Вот почему даже в ортодоксальных Евангелиях есть намек на необходимость соблюдать Тайну – например, фраза «Не мечите бисер перед свиньями».
Для человека вне круга и вне потока такая тайна может вовсе не представлять какого-либо интереса. Это может быть какое-то сочетание букв, графема или интерпретация этой графемы. Ценность и значение тайна получает только внутри Круга, помещенная в тот контекст, с которым работает Круг. Вот почему в Книге Закона говорится: «Пусть ритуалы будут наполовину известны, наполовину сокрыты». Сокрытое – это то, генерация чего обеспечивает возможность тайны.
Кстати, в соответствии с этим принципом мы и публикуем наши ритуалы.
Следующим универсальным признаком является принцип всесвязанности. Лучше всего он сформулирован в герметической скрижали – «что вверху, то и внизу; что снаружи, то и внутри».
Об этом немного другими словами говорит и древнейшее Евангелие от Фомы: «Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону, как внешнюю сторону, и внешнюю сторону, как внутреннюю сторону, и верхнюю сторону, как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глаза вместо глаза, и руки вместо руки, и ноги вместо ноги, образ вместо образа — тогда вы войдете в [царствие]»
Во-первых, надо понять – здесь не идет речь о метафоре, аллегории или поэтической форме. Это лабораторно, буквально, конкретно являющий себя закон, по которому действует реальность.
Что значит «что снаружи, то и внутри»? Да то, что все, что происходит с нами вовне, неотъемлемо от нашей внутренней реальности. Все люди, которые нас окружают — продолжение нас, и все, что происходит в нашей жизни, есть отражение того, что происходит в нашей внутренней жизни.
Мы говорим о внешней и внутренней бесконечности, при этом внутренняя глубже. У Стивена Кинга есть роман в жанре фэнтези, где главный герой путешествует по двум мирам. И эти миры связаны. Когда он попадает в очень плохое место в нашем, внешнем мире, он думает улизнуть через мир иной, но оказывается, что это место еще более скверное и не оставляющее шансов на спасение.
В наше время система смогла спрятать эту истину лучше, чем даже тогда, когда за нее сжигали на кострах – потому что она стала банальностью. Принцип всесвязанности получил широкое распространение, но был опошлен до патологии, примером чему является фильм «Секрет» и подобные ему профанации.
Реальное осмысление принципа всесвязанности может быть начато только при переходе от второго уровня к третьему, в срединной, промежуточной, человеческой реальности.
Кроули говорил, что следует рассматривать каждое событие своей жизни как акт взаимодействия бога с твоей душой. Юнгианское понятие «выстраивание оси Эго-Самость» соответствует тому же самому – состоянию, когда все бытие рассматривается как манифестация Самости.
Пожалуй, из всех духовных практик эта является самой главной и самой надежной. У меня появился новый враг? Значит, где-то внутри от эго отщепился комплекс. Понять, какой и почему. Неожиданный успех? Должно быть, я в течение какого-то времени разрабатывал ту тему, которая соответствует универсальному потоку. Понять, в чем. Но быть готовым к откату. Если враг – то каков он? Почему мы сталкиваемся с ним? Какой раскол он отражает? Что Бог — а под словом «Бог» лучше понимать Юнгианскую Самость, дабы избежать излишних персонализаций — показывает через это?
Доказательством закона подобия является принцип синхронистичности. Юнгу удалось перевести эзотерическую и известную еще даосам истину на современный, научный язык и тем самым вывести понимание на новый виток спирали.
Что есть механизм, за которым стоит синхронистичность? С точки зрения Малой традиции, ВСЕ, что происходит с нами — это одна большая синхрония. Даже если прямых смысловых нитей мы не можем обнаружить сразу. Это приходит в процессе. В начале пути для сознания это не более чем интеллектуальная игра, но по мере практики становится ясна очевидность этого утверждения.
Это очень опасный путь. Это кажется легким, но на самом деле между подобной практикой и тяжелой формой безумия – один шаг. Вы наверняка знаете таких невротиков, которые не могут пройти и шага, чтобы не возопить о том, что они «получили знак». Грань между практикой и бредом здесь – тонкое лезвие.
В серьезной практике эта фильтрация игры внутреннего и внешнего идет, что называется, «в фоновом режиме». Но обычно такая возможность обретается после прохождения «малого нигредо».
Следующий универсальный принцип — это принцип соединения противоположностей. Процитируем строки из Евангелия от Филиппа: Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое — братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие — не хороши, и плохие — не плохи, и жизнь — не жизнь, и смерть — не смерть. Поэтому каждый будет разорван в своей основе от начала. Но те, кто выше мира,- неразорванные, вечные.
Свое эпохальное исследование герметической традиции Юнг начинает с перечисления противоположностей: образующие coniunctio факторы представляются противоположностями, как противостоящими друг другу в силу своей взаимной враждебности, так и притягивающими друг друга в силу своей взаимной влюбленности.
Строго говоря, символы большинства религий тесно связаны с идеей соединения противоположностей. Это крест (горизонталь материи и вертикаль духа), Тай-Цзи (указание на взаимопроникающее действие противоположностей), шестиконечная звезда (два треугольника как два потока) или восьмичастное колесо (как символ мандалы, появляющейся в результате соединения). Однако в Большой традиции идея соединения противоположностей не достигает осознавания. Крест — это всего лишь оружие казни, а звезда — лишь щит Давида. Тогда как предельная цель магистерия является именно соединением противоположностей в нечто третье. Идея соединения противоположностей – есть тот предельный ужас для Большой традиции, которая нуждается в дуализме, чтобы сохранять свою власть. В отношении к проблеме противоположностей разрыв между Большой и Малой традицией наиболее очевиден. Там «третьего не дано», здесь «всегда ищите третье».
В этом третьем – не важно, говорим мы о «третьем сыновстве» Гермеса, соединяющем Христа и Антихриста, или о психологической трансцендентной функции — и состоит основное послание Малой традиции.
Какие ценности мы исповедуем? Там добродетель – однозначность, здесь — многогранность. «Добро нужно делать из зла, ибо больше его делать не из чего», — говорит весьма неоднозначный персонаж Уоррена, но к этой фразе, в принципе, присоединились бы все представители Малой традиции.
Возвращаясь к принципу элитарности, мы подчеркиваем, что именно по отношению к проблеме противоположностей различие трех типов наиболее очевидно.
На первом уровне проблема противоположности вообще не существует, поскольку не существует индивидуальности самой по себе. Гилетический человек — пашу, если угодно — не обладает собственным существованием. Он всего лишь часть, фрагмент, эпизод, статист, представитель вида. Его жизнь проходит «в пассивном залоге».
Это очень важно понять, потому что очень часто, когда разные моралисты от оккультизма обращаются к триадической классификации, низшего человека изображают как люмпена без каких-либо моральных норм и правил. Это бывает так, но может так и не быть — здесь все зависит только от того, частью какой культурной, социальной, информационной матрицы является данный представитель вида. Да, по психологии он недалек от животного, но это «говорящее животное» может быть весьма хорошо выдрессировано. Главный признак низшего человека — это то, что он является «ВСЕГО ЛИШЬ ЧАСТЬЮ».
Даже переполюсовка не вызывает у него конфликта, поскольку он её просто не замечает. Это – читатель газеты «Правда» сталинских времен, который воспринимает как должное, что в марте некоего деятеля партии возносят, а уже в апреле клеймят как врага народа.
Поэтому совершенно очевидно, что гилетический человек, человек-часть вообще не сталкивается с проблемой противоположностей. Его идентичность им пассивно позаимствована им. Будучи «всего лишь частью», его реакции полностью тождественны реакциям целого. Не важно, что является этим целым – социальная группа, этнос или инстинктивное бессознательное.
На самом деле, нет ничего хуже для эзотерической школы, чем массовый приток таких «людей-частей». Никакой запрет, никакое гонение, никакое преследование не сможет нанести больший вред, чем пара сотен овощей, которые подключились к зарождающемуся эгрегору и позаимствовали несколько удобных семантических конструктов. Раньше высокая плата в виде преследований и остракизма исключала приход в эзотерическую систему «гилетических» субъектов, однако сейчас очень распространена ситуация, когда такие субъекты идут в эзотеризм просто в поисках идентичности. Поэтому очень важным является соблюдение интеллектуально-культурного ценза.
Проблема противоположностей появляется на втором уровне – уровне души. Здесь человек еще не становится целым, но уже не является частью. Точнее всего назвать такого человека половинкой. Он или она тут уже обладает осознанием противоположностей и, как правило, отождествляется с одной из сторон бинера.
Однако поскольку принцип баланса никто не отменял, очевидно, что такое отождествление неизбежно приводит к жестким откатам. Говоря Юнгианским языком, психика раскалывается на тень и эго. Эго демонстрирует любовь ко всем, и пусть никто не уйдет обиженным, а Тень подсказывает, что всех, кто с этим не согласен, следует убить с особой жестокостью. Или наоборот, эго демонстрирует циничную брутальность прожженного циника, а на уровне Тени существует ранимый мальчик с сентиментальными идеалами. Все это достаточно хорошо известно тем, кто хотя бы на начальном уровне изучал психологию Юнга.
А вот что известно гораздо меньше. Психическая область — это область человека и человеческого как такового. Т.е. с точки зрения Малой традиции, «двуногое без перьев» — это вовсе не обязательно человек. Причем оно может быть как «еще не человеком», так и «уже не человеком». Человек = психик. Следующий уровень – пневматик — это уже сверхчеловеческий уровень: иной, ведающий, посвященный, Маг. Впрочем, справедливости ради отметим, что процентный уровень развития сознания нынешних масс таков, что даже психик — это весьма редкая птица.
Но рассмотрим следующий уровень. Пневматик. Если гилик — это часть, психик — это половина, то очевидно, что пневматик – это целое. Индивид. Становится понятно, почему процесс Великого Делания Юнг называл индивидуацией, считая индивида целью, а не актуальным состоянием.
Вспоминая пространственную развертку реальности на три уровня, может возникнуть соблазн связать пневматика с высшим миром. Логично, что гилик находится в модусе инстинктов, психик — в модусе образов, а пневматик — в модусе духа. Получается вполне понятная, последовательная и логичная структура: инстинктивное, частичное, животное, затем – сознательное, ограниченное, человеческое, а затем божественное, целостное, сверхчеловеческое.
И для начинающих — тех, кому нужна цель, которая будет удаляться подобно горизонту – эта схема прекрасно работает.
Вот только когда доходит до практики, становится очевидна её ограниченность. Проблема в том, что при жизни ни одно живое существо не может полностью перейти в модус духа. Там, где кажется, что такой переход произошел, как правило, возникает инфляция и последующее падение.
Так вот, при переходе от второго к третьему типу вертикальная модель перестает быть вертикальной. От материи к душе, от души к духу – очень логичная схема, ловушку которой не осознали первые носители Серебряной нити. Эта ловушка стала очевидной только в двадцатом веке, когда воплотились такие люди, как Карл Юнг и Алистер Кроули.
Третий тип — это не те, кто уходит в дух. Третий тип — это тот, кто, оставаясь в срединном модусе души, во-первых, открывает собственный эйдетический лик, Истинное Имя, а во-вторых, одновременно прорастает в нижний и верхний модусы, СОЕДИНЯЕТ ИХ В СЕБЕ. Именно поэтому он и является Целым, Индивидуальным, что содержит в себе противоупор бинеров.
Высший человек, третий тип, становится сосудом, в котором совершается алхимическая конъюнкция небес и земли, духа и плоти, света и тьмы, логоса и эроса. Главная его задача — не делать выбора, но сохранить связь с обоими модусами – верхним модусом духа и сознания и нижним модусом материи и энергии.
Мы видим указание на такое соединение еще у гностиков в приведенной выше цитате, где главным качеством тех, кто над миром, является их «неразорванность». В алхимической традиции также главным является преодоление разрыва через соединение противоположностей. Розенкрейцерство уже в самом названии несет идею соединения логоса (крест) и эроса (роза).
Примеры соединения противоположностей мы можем приводить до бесконечности, и очень важно, что последняя из проводников Серебряной нити, Мартиэль, также говорит о мистерии соединения противоположностей. «Твой мир, раскроенный творцом на черное и белое» или «Удержать этот мир на краю равновесия, // Унести из неволи в усталых ладонях, // Между светом и тьмою тонкое лезвие, // Между тьмою и светом пропасть бездонная».
Раз за разом мы сталкиваемся с идеей соединения противоположностей, но если верхнее — это дух, а нижнее — это материя или инстинкт, то само соединение, цветок слияния должен произрасти в третьей области, которая также является промежуточной. Области души или, иначе говоря, области воображения.
В гностической космологии среди списка эонов был эон, который так и назывался – «человек». И я все не мог понять – о каком «человеке» идет речь. Только сейчас мне стало ясно, что речь о вселенной психе, реальности воображения, символа. Ко всему прочему, слово «символ» указывает на соединение.
Здесь стоит сказать, что воображение в двадцатом веке стало объектом самого пристального внимания. Такие мыслители, как Якоб Голософкер, Жильбер Дюран, Анри Корбен, Джеймс Хиллман, доказывали, что кроме воображения, нет ничего сколь-либо заслуживающего внимания.
И здесь я хочу обратить внимание на интереснейшую вещь. В центр помещается не только человек, но и бог. Бог — это круг, чей центр сокрыт не в вершине духа, но в самой сердцевине срединного мира, и окружность его парадоксальным образом находится «нигде», и это «нигде» — весь мир. Нам очень сложно это понять, мы привыкли к вертикальным системам. Однако это так.
Если говорить о сакральной анатомии, то, согласно Генону, истинный центр человека помещался в точку недалеко от сердца, в центр человеческого тела. Адепт может взойти к седьмой чакре, открыть для себя высшие центры смысла и слова, однако это не является пределом. Далее он должен вернуться в центр и обрести там неделимость — стать в полной мере Индивидом.
Посмотрите – везде мы возвращаемся к той же самой идее. Небо, человек, земля у даосов. Бог, Человек, Природа в средневековье. И так далее. Уравновесить тезис антитезисом означает уравновесить небо и землю. Стать в центре и в центре слиться с источником.
У Мартиэль как последней провидицы Серебряной нити в одной из последних песен есть тема черно-белых крыльев. Строка звучит так: «Гордо раскрой черно-белые крылья».
Послание здесь многомерно. На первый взгляд, опять таки очевидно – соедини свет и тьму. Но как мне стало недавно известно, идея черно-белого ангела действительно присутствует в шиитской мистике — пурпурный ангел с черно-белыми крыльями. И этот ангел находится в «промежуточном мире». Мире воображения.
Если взять один из титулов Христа – сын человеческий — то тоже становится очевидной его посредническая функция, связывающая небо и землю. Об этом также говорится в уже процитированном до этого тексте Мартиэль.
Таким образом, высший третий тип — это тот, кто соединяет противоположности.
А теперь давайте поразмышляем над тем, как все это применимо к нам. В теории это очевидно, но как на практике?
Очень просто. Начать практиковать психотехники той традиции, в которой мы находимся. И практиковать всерьез и по всем требованиям. Постепенно наши внутренние конфликты обострятся. Как только в результате самонаблюдения мы находим противоположные стремления, как только мы находим две противоположные силы, тянущие нас в разные стороны – мы начинаем с ними работать в активном воображении. Такой магистерий прекрасно описан у Гессе в «Степном волке», где он говорил о «Волке и Человеке» как двух частях его бытия.
В своей исповеди я очень подробно останавливаюсь на этом моменте. Первая же мандала, которую я нарисовал, изображала две противоположности, в моем случае символически представленные змеей и цыпленком. Змея мне нравилась, цыпленка я ненавидел. Мне повезло – с самого начала я действительно не пытался быть логичным, и говорил то, что шло. Получилась грандиозная история мистерии воображения, пиком которой стала реализация «пернатого змея». У моего ученика — возможно лучшего ученика — магистерий был реализован соединением краба и птицы. Иной символический код, иной локус, но тот же самый принцип.
Из принципа соединения противоположностей совершенно логично проистекает принцип признания женского начала. Это противостояние мы можем проследить еще в новозаветных временах. С одной стороны, апостол Павел, утверждающий: «Да молчит жена в церкви». С другой – гностический акцент на Марию Магдалину как любимую ученицу и, возможно, шакти Иисуса. Что внизу то и вверху. С одной стороны, сугубо патриархальная троица. С другой — изначально андрогинная «Отчая бездна» и София как творящий и освобождающий из мира иллюзии женский принцип.
Значимость женского начала является аксиомой Малой традиции вне зависимости от того, с какой её ветвью мы имеем дело. Так, опус алхимика может быть совершен только если ему помогает «сестра». Роза на кресте розенкрейцеров, несомненно, связана с символизмом Венеры и эроса, а средневековый рыцарский культ прекрасной дамы опирался на запретный катарский мистицизм. Так что данный аспект можно считать универсальным.
Однако, выводя этот принцип как один из основополагающих, мы здорово рискуем, поскольку сам по себе женский принцип слишком всеобъемлющ. Так, в католической и православной религии есть почитание богоматери, а французская революция возвела на престол Богиню Разума, но это не дает нам право относить тех или других к Малой традиции.
Говорить о действии принципа признания женского как о признаке Малой традиции мы можем только в том случае, если теория здесь не расходится с практикой, и в рассматриваемой традиции женщина имеет те же права и возможности, что и мужчина.
Так, Большая традиция иногда может принять женское начало, но, во-первых, только как материнское (о противоречиях внутри женского архетипа в следующей лекции), а во-вторых, только в остром разрыве реального и потенциального
Пожалуй, на этом мы можем завершить нашу лекцию. Давайте подведем итог. Мы говорили о двух противостоящих формах – Большой или Официальной и Малой или Мистериальной традициях. Мы говорили о том, что есть некие принципы, которые объединяют даже не связанные друг с другом проявления мистериальной традиции. В ходе нашей лекции мы выделили восемь основных принципов – принцип самопознания, принцип трансформации, принцип возрождения через хаос, принцип символического прочтения, принцип элитарности, принцип частичной тайны, принцип соединения противоположностей, принцип сакральной женственности. Эти принципы вы можете вывести как универсальные. В этой связи все традиции, которые разделяют эти принципы, являются нашими интеллектуальными союзниками в большей или меньшей степени.
Однако, как было сказано, между различными ветвями Малой традиции есть существенные расхождения в понимании этих принципов. Расхождения между ними могут быть методологическими, практическим, этическими, философскими. Для одних в тему «соединения противоположностей» попадает мужское и женское, но не доброе и злое — другие даже мужское и женское готовы соединять только символически, но не оперативно. Одни направления предпочитают смягчать те или иные принципы — другие, наоборот, ставят на них акцент.
В нашей следующей лекции я продемонстрирую то, как эти принципы доходят до пика своего развития в таких максимально трансгрессивных традициях, как Телема и Юнгианская психология.