Почему Хиллман ошибался.
При всем богатстве символического и оперативного инструментария юнгианская доктрина — это не просто инструментальная психология, существующая в одном ряду с психоанализом или психосинтезом. Прежде всего Юнгианство это сложная мировоззренческая система, имеющая свою онтологию и гносеологию. Мировоззрение Юнгианства имеет один центр притяжения – Самость. ПО отношению к Самости, вы можете отличить настоящее Юнгианство от подделки.
Думаю вам известно что я всегда подвергал огромной критики такого нео (хотя правильнее было сказать не) юнгианца как Джеймс Хиллман. Сейчас пришло время подробно объяснить причины моего неприятия его доктрины. Если бы Хиллман оспаривал частные аспекты Юнговской мысли такие как его понимание психологических функций или определения Анимы и Анимуса (скажем некоторые размышления Юнга в этой области звучавшие в то время революционно сейчас могут звучать консервативно – опять же контекст определяет смысл текста) никаких вопросов бы не возникало.
Преступление Хиллмана в том, что он посягает на самое главное – на Самость. С позиции Хилмана Самость даже не первая среди равных, а лишь одна из многих образов существующем в психическом бульоне. Хиллман противопоставляет монотеистической психологии Юнга, где в центре находится Самость своему политеистическому или анархическому подходу порожденному вырождающейся культурой постмодерна.
Пытаясь получить традиционное обоснование своим идейкам, Хиллман ссылается на античность. Однако он игнорирует важную вещь – важным аспектом античной психологии был генотеизм – множество богов управлялось одним Зевсом который обладал не только количественным, но и качественным превосходством. Это качественное превосходство мы видим у Гомера в образе Золотой цепи которую Зевс вешает с Олимпа предлагая не подчиняющимся ему богам ВСЕМ вместе взяться за цепь с другой стороны и перевесить его силу. Конечно же это не удается. Сходный образ мы встречаем в Махабхарате, когда Кришна предлагает двум враждующим армиям на выбор — либо всю свою свиту где есть герои никогда не знавшие промаху, те чья броня неуязвима, те чей меч пробъет любую броню. Альтернативой этому Великолепию он выставляет самого себя – при этом по условиям Игры он сам будет лишь возницей который за всю битву ни разу не поднимает оружия. Надо ли говорить какая сторона побеждает?
Таким образом, когда Хиллман обрушивается на «иудео-христианский» монотеистический комплекс он совершает конкретную логическую ошибку. В древних культурах будь то Античная, Ведическая или Вавилонская культура, на которое Хиллману так хочется опереться, внешнее множество компенсировалось внутренним, эзотерическим Единством Самости. Боги Олимпа – это не ризома, как это пытается представить Хилман, а Иерархия в которой конечно каждый отвечает за свое (поэтому глупо скажем молится Самости о доходах в кошельке) но при этом управляется единым центром.
Здоровая ситуация психики и метафизики — когда внешнее множество дополняется внутренним единством. Это и есть исходное Юнгианское учение где каждый образ получает свое признание и свою роль на своем месте, однако целью и идеалом является опыт Самости или Мандалла. Иудеохристианство совершило ужасающую ошибку попытавшись вовсе упразднить это внешнее множество, тем самым превратив органическую систему в тоталитарную структуру. Впрочем, согласно Эдингеру на ранних стадиях даже такой излом был необходимым условием формирования сознания. Хиллман, (впрочем, это проблема не только Хиллмана но культуры его породившей) совершает прямо противоположную ошибку упраздняя единство за счет множества. Такая постановка вопроса исконно неверна потому что мы оказываемся в заведомо проигрышном выборе, когда тоталитарному аду абсолютного порядка противопоставляется ад абсолютного хаоса, с кисельными реками и молочными берегами, где Эго не за что зацепиться.
Поэтому в высшей степени закономерна ненависть, которую Хиллмановская школа испытывает к Эго. Разумеется для здорового юнгианца эго не может быть предельной и высшей инстанции – эго должно быть подчинено Самости, и стать её выразителем. Это состояние иллюстрируется словами Ап Павла «Не я живу но Христос во мне» или словами из книги закона «Я в тебе тот которого ты не знаешь». Но Эго склоняется только перед Самостью (и то в этом склонении есть некий предел – о том сон Юнга где у трона Самости не может поклонятся так же низко как его отец – ортодоксальный протестант – отношения эго-самость можно выразить идеей «сними шляпу, поклонись, но не вставай на колени»). Со всем остальными силами бессознательного следует установить динамическое равновесие, равенство, баланс научившись слышать и слушать голосаи сигналы бессознательного но не позволить им захватить власть над собой упразнив Эго.
В системе Хиллмана Эго или Герой оказываются носителем проекции некоего метафизического зла, которое должно склонится перед «образом зубной щетки» потому что это образ родом из бессознательного. В этом отношении, Хиллман на свой манер возрождает протестантскую теологему «все добро от бога (то есть от бессознательного) все зло от человека» — теологему на опровержение которой Юнг некогда бросил все силы своего духа.
Как и любая идея, хиллмановское обесценивание эго может оказаться целительным в очень определенных контекстах, если выступает как компенсация крайне несбалансированной деспотии эго в режиме диурна. Однако истинный аналитик выстраивает систему компенсации заново для каждого отдельно взятого клиента. Выведение же обесценивание эго в качестве доктрины – это колоссальная ошибка, связанная с целой серией культурных процессов запада в котором бессознательные элементы оказываются более «ценимы» чем сознательные. Хиллмана следует рассматривать как лево-розового социалиста от психологии, часть той силы которая ответственна за обесценивание и уничтожение культуры.