07.03.2017
0

Поделиться

Поиск Софии в России

Синтия Авенс

Поиск Софии в России

Это было давней мечтой – поехать в Россию. Для Ричарда, визит в Россию означал духовное возвращение к своей Православной вере: увидеть красивые русские иконы и соборы, ощутить святость Православных монастырей и путешествовать по Российской земле, бывшей основным домом Православия на протяжении многих веков. Для меня причины были более сложными. Первая из них, прежде всего, психологическая. Выросшая в 1950-е годы во времена Холодной Войны, я была обусловлена думать о Русских, как о «врагах». Родовое мышление, инициирующее детей в различие между «нами» и «ими», приняло форму «хороших Американцев» и «злых Коммунистов». Кошмары моего детства были наполнены ужасающими образами ядерной войны; опять-таки, враг, которого я боялась, были Русские. Несмотря на то, что я как взрослый человек переросла эту концепцию с моим рациональным умом, эмоциональный отпечаток этой ранней отрицательной обусловленности остаётся. Таким образом, я надеялась, что возможность действительно поехать в Россию, увидеть места и встретить людей, которые так долго служили экраном для проекции теней нашей культуры, окажется целительной для моей психики. Я считаю, что данная форма личной внутренней работы необходима для коллективной задачи исцеления конфликта между народными, расовыми, религиозными и этническими группами, которые все еще неистово доставляют нам мучения на сегодняшний день. Фокус конфликта сместился от Советского Союза на Ближний Восток и от Коммунистов к Мусульманам, но внутренняя война осталось той же самой. Таким образом, я представляю себе своё внутреннее путешествие как один маленький шаг в нашем большом человеческом пути к согласованию и миру.

Новгород

Вторая причина для поездки в Россию сосредоточилась на моем непрестанном поиске Софии. Святая Мудрость всегда поддерживала своё место в Православной литургии и особо почиталась в России через представление в качестве Марии, Матери Божьей. Поскольку Россия известна как страна «двойных вероисповеданий», где люди сохранили свои языческие практики даже когда приняли Православное Христианство, божественная женственность не подавлялась, как в Европейских Западных культурах. В нашем современном мире, были Русские Софиологи, бывшие главными «пророками Софии», провозглашавшими её центральную роль в формировании истории и эволюционного процесса человечества. Я надеялась, что смогу найти Софию, раскрытую более ясно, чем в Западной культуре. Я задавалась вопросом, какими будут обстоятельства после репрессий Советской эпохи и продолжающихся политических проблем, но установила, что для меня важно совершить поездку в Россию с моим умом и сердцем, открытыми для восприятия присутствия Софии, где бы она ни появилась.

В итоге, мы совершили наше путешествие в Россию в сентябре 2012 года в рамках образовательного тура, включающего Москву, Санкт-Петербург, Новгород и Золотое Кольцо из городов – Владимир, Суздаль, Кострома и Ярославль. Мы посетили множество музеев, церквей, монастырей и исторических мест, а также лекции по русской культуре, политике, искусству и музыке от университетских профессоров. Местные гиды в каждой области говорили с нами о текущей ситуации в России и делились с нами своими личными историями. Таким образом, у меня получилось «надеть лицо» неизвестного врага моих детских страхов и глубоко осознать нашу общую человеческую природу. Самое главное, мне стало ясно, что Соединенные Штаты и Россия служили в качестве зеркальных образов для проецирования друг на друга страха и ненависти. Как сказала наш лектор Елена, «Для русских Америка – это большой враг», добавив с улыбкой: «Вы – большой подарок для нас!». Оба правительства, у которых в уме, прежде всего, благополучие властной элитной группы, раздувают пламя спроецированной ненависти к противнику, чтобы отклонить гнев населения от господствующих классов. Ненависть, направленная на Другого, помогает поддерживать порядок и внутренний контроль. Для меня было очень трогательно слышать, как наш гид рассказывала о том, как она росла во времена Холодной Войны и проходила через те же самые упражнения «пригнись и укрывайся» в школе, как делали и мы. Разве что, в её случае, врагами были мы! Я стала еще больше осознавать, насколько важно, чтобы каждый из нас делал индивидуальную работу, изымающую наши проекции. Как Елена к тому же процитировала, «Опасен не Сталин, но все эти маленькие Сталины в нас».

Посредством множества таких переживаний, я смогла достичь своей цели примирения с теми, кто был страшным врагом моего детства. Но на первых порах казалось, что результаты моей второй цели, поиска Софии, были более неоднозначными. На протяжении всего путешествия я чувствовала, что ловила только её краткие проблески. София играет в прятки в России – по крайней мере, для такого Американского паломника в групповом туре! Я не чувствовала духовного присутствия в большинстве посещаемых соборов и монастырей, но это не удивило меня. Поскольку большинство церквей были закрыты в Советские времена, а религия репрессировалась, с целым поколением, выросшим в атеистической культуре, это понятно. Когда церкви были превращены в музеи, они лишились духовного присутствия. Свобода религии была официально восстановлена с демократическими реформами последних 20 лет, но иерархия Православной Церкви кажется тесно связанной с авторитарными целями современного правительства. Наш лектор Виктор подытожил эту ситуацию, когда сказал: «Русская Церковь сегодня ищет своё место в России».

Икона Софии, Успенский Собор, г.Москва.

И все же, сквозь это беспокойное переходное время, Мудрость Православного Христианства продолжает раскрываться в священной архитектуре её купольных церквей, трансцендентной красоте её песнопения и глубокой духовности её икон. Я пришла познать на опыте то, о чем говорила наш лектор Елена, «Русское Христианство – это религия Женственности». Её присутствие вызывается в литургии, когда священник провозглашает: «София, Мудрость Всевышнего», по мере того как поднимает Евангелие, чтобы исполнить Знак Креста над алтарем. Ей посвящены церкви, такие как Собор святой Софии, который мы посетили в Новгороде. Иконы изображают духовную реальность божественной Мудрости, как огненную крылатую, увенчанную женскую фигуру, сидящую на своем божественном престоле, как мы видели на иконостасе Собора святой Софии и снаружи Успенского Собора в Кремле, Москва.

У икон уникальная роль в Восточном Христианстве, так как они представляют таинства веры посредством яркой, красочной образности и чтят духовную реальность, которую представляют. Комплексный образ Софии имеет глубокие внутренние связи с Иисусом Христом, Девой Марией и Троицей, которые могут быть постигнуты через молитвенную восприимчивость к внутренней мудрости икон. Были Русские мистики и философы, такие как Владимир Соловьев и Сергей Булгаков, предоставившие наиболее существенный теологический контекст для интерпретации этих духовных образов и их взаимосвязанных значений. Однажды я смогла понять основание этого, свидетельствуя для себя Софию, глубоко обоснованную в душе Матери России. Также я обрела более глубокое понимание идей этих Русских Софиологов, когда была способна встретиться с иконами, особенно в их священном контексте, изображающим их теологические концепции. Мне казалось, что безмолвные образы, говорившие напрямую в моё сердце, выражали божественные тайны, даже сильнее, чем все слова, которые пытались бы описать их; даже в этом случае, моя попытка интегрировать образы с Софиологическими писаниями привела меня более глубоко в Таинство Мудрости.

Для Русских Софиологов, Премудрость Божья – это сущность доктрины Троицы. Владимир Соловьев описывал Софию как «субстанцию» Троицы, «божественный принцип все-единства, который – Мудрость Божья» (1). Аналогичным образом, Сергей Булгаков описывал Софию так: «природа Бога… живая, любящая сущность, основание и принцип» (2). Каждый из ликов Троицы участвует в божественной природе – Софии, Премудрости Божьей – все же оставаясь независимым от других. Эта тайна веры, выходящая за пределы рационального мышления, озарила меня, когда я видела икону «Коронация Богоматери» в Русском музей города Санкт-Петербурга. В этом образе божественная женская фигура коронована тремя ликами Троицы – Отцом, Сыном и Святым Духом. Женственная отсылка – это Дева Мария, которая являет собой основное представление Софии в Русском Христианстве. На этой иконе мы видим Марию-Софию, отличную от Троицы, но занимающую центральное место в деятельности Отцы, Сына и Святого Духа. Для меня данный визуальный образ изображает парадоксальную взаимозависимость Софии и ликов Троицы в их уникальности и взаимосвязи друг с другом. Это символическое выражение страстной убежденности Русских Софиологов в том, что фигура Мудрости занимает центральное место в Христианской вере.

Существенное значение Софии для этих Русских писателей также относится к её двойственной природе. Соловьев описывает и трансцендентную фигуру Мудрости и Мировую Душу, Божье присутствие в творении. Булгаков обращается к Божественной Софии и Тварной Софии, представляющей собой сотворенный мир. Женственность, почитаемая в более ранние времена как «Влажная Мать Земля» принимает форму Марии Матери Божьей, когда Христианство пришло в Россию. Именно благодаря Софийной природе Марии созданный мир по-прежнему почитается в Русской религии. Другая икона, которую я увидела в Русском Музее, стала для меня примером этого. «О тебе радуется» изображает Марию, сидящую на Престоле Мудрости, который ясно показывает, что она представляет Софию. Она окружена Божественной славой, проявлением божественного в творении. Как говорит Булгаков, «Она – сотворенная Мудрость, ибо она – прославленное творение. В ней реализована цель творения, полное проникновение в него Мудрости…Самая святая Матерь Божья – это сотворенная София…» (3). Представление Марии в качестве Тварной Софии также видно, когда она держит Ребенка-Христа на своих коленях, обозначая свою центральную роль в привнесении Божественного в человеческую форму. Пониманием Булгаковым, что «Образ Матери Божьей с её дитём представляет собой выражение Воплощения Богочеловечества» (4) освещает Софийную природу икон Марии Матери Божьей, горячо почитаемых Русским Христианством.

Именно в своей Богочеловечности Иисус Христос также представляет Софию. Булгаков утверждает, что «Слово… само по себе есть Премудрость Божья» (5), и союз его божественной и человеческой природ связан с Божественной и Тварной Софией. Опять-таки, созерцание Русских икон помогло мне подойти к этому мистическому прозрению. Многие иконы Ребенка-Христа с его матерью (такие как моя любимая, Владимирская Мадонна, показывающая свои любящие объятия) раскрывают глубокую человечность Христа как воплощенной Мудрости. Тогда как иконы Христа, восседающего в величии, изображенного в небесной реальности и сидящим на Престоле Мудрости, подчеркивают его отражение в качестве Божественной Софии.

Данное учение о Богочеловечности представляет собой главную тему Русских Софиологов. Это особо интригует меня, поскольку формирует базис для их пророческого видения будущего откровения Софии внутри нашего мира. Булгаков предсказывает «полноту и единство этой жизни, в то же время божественного и человеческого, ….» (6). Наш лектор Елена отметила, что чувство божественной цели в человеческой истории – это важное звено в русской философии и искусстве. В Православном Христианстве это подчеркивается в доктрине обожения, потенциале обожествления человеческого существа, который в настоящее время полностью реализован только во Христе. София, теологически понимаемая как сущность Богочеловечности, может рассматриваться как цель, к которой стремится человеческая раса.

По мере того как моё предварительное исследование Русских Софиологов пробуждало во мне новое понимание, когда я созерцала Русские иконы, я чувствовала, что начала различать глубокие корни Софии в Русской душе. Эти начальные проблески завершились в личной, непосредственной встрече с ней, в последний день моего пребывания там. Мы пошли на утреннюю божественную литургию в Соборе Казанской иконы Божией Матери, Санкт-Петербург, и я впервые принимала участие в Православном богослужении. Я была глубоко тронута мистической красотой службы (душистый ладан, неземные распевы, свечение свечей, освещающих золотистые иконы) и своим нутром ощутила реальность Царства Небесного внутри и везде вокруг меня. Когда я стояла посреди набожных верующих (мужчины и женщины всех возрастов неоднократно исполняли Знак Креста в ответ на литургию, пожилые женщины делали поклоны, дети удерживались на руках своих родителей, наблюдая драматургию), ко мне пришло глубокое чувство: «Это София!». Здесь София пребывает в России наиболее ярко: Мудрость, выходящая за пределы рационального знания, при единении тела, сердца и разума в Таинстве Православной Литургии. Она присутствует в объединении индивидов, в глубоких тайниках человеческой души, что я испытала в этом коллективном богослужении, которое Христианская традиция именует «Мистическим Телом Христа». Это Софийное «все-единство» Соловьёва, многочисленность-в-единстве, являющееся предвестником Царства Божьего на Земле. Мой опыт единения у Казанской иконы Божьей Матери ознаменовал завершение этого личного путешествия, которое я предпринимала для исцеления раскола между «нами» и «ими» внутри самой себя.

Сегодня нам следует расширить своё поле зрения, чтобы включить не только Христиан, но всю человеческую расу, в наше видении развития Богочеловечества, которое Софиологи понимают как божественную цель в человеческой истории. Поскольку я далее размышляла над своим опытом у Казанской Иконы Божьей Матери после возвращения домой, я обратилась к другому Русскому Христианскому Мистику 20 века, Даниилу Андрееву, который написал замечательную визионерскую книгу «Роза Мира». Он воспроизводит прозрения Софиологов в своей концепции духовной эволюции человечества, представленной в качестве Розы Мира. Это символ единства человеческой расы во всем её многообразии. Когда Роза Мира, в конечном счете, расцветёт в своей полной красоте, мы будем прославлять уникальность, выраженную в различии, все же осознавая наше сущностное единство. Андреев считает, что главная роль в этом процессе – это рождение небесной Женственности, что уже происходит в возвышенных сферах Русской коллективной Души. Когда это рождение завершится, все мировые традиции мудрости объединятся, подобно лепесткам одной Розы, «фокусируя свои объединенные энергии на содействии духовному росту человечества и одухотворении природы. Со-вера со всеми людьми в их высших идеалах – это то, чему будет учить мудрость» (7). Таким образом, Софийный импульс будет раскрываться в эволюции Богочеловечества сквозь исторический процесс. Все мы содействуем этой Богочеловеческой задаче, по мере того как делаем нашу индивидуальную работу, изымая страх и ненависть, которые проецируем на Другого, и по мере того как мы объединяемся в совместной духовной работе, преобразующей человеческое сознание. Это Софийный потенциал, о котором я узнала, съездив в Россию.

На протяжении всей своей беспокойной истории Россия остаётся местом обитания сокрытой Софии. Сегодня, даже посреди продолжающегося хаоса тревожных времен, София, которая была сокрыта в Русской душе (Мудрость Булгакова, представляющая собой божественность, скрытую внутри человеческой расы и видение Андреева о рождении божественной Женственности), готова проявиться в коллективной человеческой Душе. Когда я вспоминаю высказывание нашего лектора, «Русская Церковь сегодня ищет своё место в России», кажется, мне очень ясно, что её место в России (и в мире) заключается в сокровище Софии. Как говорит Кристофер Бэмфорд, «Будущее живого Христианства лежит в софийной интерпретации мира и его предназначения» (8). Когда Русская Церковь осознает своё сокрытое сокровище Мудрости и дарует его миру, который готов принять его, я буду чувствовать, что мой собственный внутренний и внешний поиск Софии в России завершен.

Примечания

1 Samuel D. Cioran, Vladimir Soloviev and the Knighthood of the Divine Sophia (Ontario: Wilfrid Laurier University Press, 1979), p. 21.

2 Sergei Bulgakov, Sophia: The Wisdom of God (New York: Lindisfarne Press, 1993), p.35.

3 Bulgakov, pp.126-127.

4 Bulgakov, p. 123.

5 Bulgakov, p. 137.

6 Bulgakov, p. 94.

7 Daniel Andreev, The Rose of the World (Hudson, New York: Lindisfarne Books, 1997), p. 67.

8 In Bulgakov, p.21.