Стихия страсти

Господа, интересно, задумывались ли вы о разнице между понятиями «талант» и «гений»? Если да, то интересно, как вы проводили эту грань. Ответ вы не найдёте даже в философском словаре, и, тем не менее, каждый развитый человек всегда отличит просто талантливое произведение от гениального. И каждый решает это для себя сам.

Если говорить обо мне, то мой ответ таков: талантом мы можем восхищаться, чувствовать нюансы его палитры, быть под его очарованием; но если нам посчастливится воспринять гениальное произведение искусства, это нас радикально изменит. Могу с уверенностью сказать, что я до того, как увидел фильмы Тарковского, и я после этого – это два разных я. Гений своими творениями переводит нас на другой уровень бытия, другое мировосприятие.

Из всего увиденного мной за всю жизнь очень немного того, что я могу назвать гениальным. Ещё недавно я был уверен, что всё лучшее в мировом кино я уже знаю и меня потрясти уже невозможно. Я ошибался. Мне выпало счастье увидеть фильм Артура Бьёрна Этели «Стихия страсти». Его я могу смело назвать гениальным, ибо сила и красота восторга жизнью и творчеством ещё нигде так глубоко не была передана. Посмотрев «Стихию страсти», я могу сказать: я стал другим.

Фильм имеет несколько пластов и уровней понимания. Прежде всего, это очень красивый фильм, изумительная игра светотени, потрясающие пейзажи, великолепные картины, в совершенстве передающие актуальное состояние. Из всего виденного мной за последний год я могу смело сказать – это самое красивое кинопроизведение.

«Стихия страсти» – это фильм о становлении личности, становлении индивидуальности и становлении творца. Проследим же эти стадии становления. С первых кадров мы оказываемся в удивительно солнечном мире, мире восторга и радости. Панорамы, люди, картины, каждый штрих пропитан солнцем. Все действующие лица словно живут в первозданном раю, до вкушения яблока познания. Романы главного героя с его двумя женщинами поразительно прозрачны и лишены какой-либо сложности и двусмысленности. Все герои, словно дети великого отца, коим является старый художник, который учит их отказу от себя во имя точной передачи природы. Мы видим эдемский рай в такой убедительности, с какой ещё никто не мог его изобразить.

Но оказывается, что всё не так просто: наставник молодых талантов страдает скрытой завистью к своим ученикам и сдерживает их развитие. Ученики – дети под сенью доброго и заботливого отца, но, похоже, этот отец заботиться лишь о том, чтобы никто из его питомцев не выбрался на волю. И вот появляется Она. Функцию Лилит здесь исполняет соседка главного героя, художница авангарда. «Почему ты желаешь изъять своё Я из своих работ?» — спрашивает она Стива. Столкновение реализма и абстракционизма скрывает под собой гораздо более древнее противостояние Бога и Лилит, контроля и свободы, дня и ночи, ибо не случайно Стив и его учитель творят только днём, а она только ночью. Благодаря ей Стив выходит из детского рая своей невинности и начинает обретать себя, подобно освободившемуся из плена Эдема Адаму. Старые связи разрушаются, лучший друг оказывается завистливым Сальери, а добрый учитель – деспотом, старые интрижки рассыпаются, как карточный домик, так что Стив оказывается практически в одиночестве. Он рисует Мари, и с этого рисунка начинается его освобождение. Уничтожив все свои прежние творения, Стив начинает практически с нуля и, объединив в тигле своей души всё полученное от учителя и от Мэри, делает в своём творчестве то, в чём и состоит задача истинного творца – объединяет день и ночь, свет и тьму, личное и безличное.

Искушенный в алхимии зритель без особых трудностей найдёт параллели со стадиями алхимического делания. Вспомним, что алхимия суть та же психология, и процесс создания философского камня есть метафора создания психологической целостности. Динамика развития главного героя находит свои параллели в десяти стадиях великого делания, описанных в классическом алхимическим трактате ROSARIUM PHILOCOPHORUM. Это один из ключевых алхимических трактатов, к которому Юнг написал великолепный комментарий в «Психологии переноса». Итак, проведём параллели.

Изначальное недифференцированное единство первой стадии фонтана Меркурия представлено в самом начале фильма – в образе рая, в котором Стив не имеет индивидуальности и творит только через созерцание природы. Человек и природа слиты в изначальном недифференцированном единстве – в таком подходе суть восточного искусства и классического реализма.

На второй стадии происходит первое отделение индивидуальности: из недифференцированного единства рождается царь и царица. В фильме зритель начинает выделять главного героя – Стива, именно после его встречи с Мари. Впервые встречаются царь и царица, солнце и луна. Стив в этой мистерии жизни исполняет роль Солнца, недаром он творит только днём, тогда как Мари является Луной. Они впервые встречают друг друга, и в этот момент происходит рождение индивидуальности. Следующими стадиями, по ROSARIUMу, являются обнажение, погружение в купель и слияние. Эта стадия представлена тем, что Стив стал принимать в себя стиль творчества Мари и, что закономерно, стал её любовником. В его творчестве начинает преобладать ночная, лунная сторона, и весь окружающий мир перестаёт быть таким солнечным, как раньше.

После слияния неизбежно начинается кризис, в ходе которого он разрывает отношения с учителем, другом и, оказавшись в полном одиночестве, уничтожает все свои работы. После слияния всегда следует Нигредо, писал Юнг, а шестой стадией является смерть, где всё на время возвращается в недифференцированное единство, но уже со знаком минус – царь и царица слиты, но мертвы. Стив, кажется, потерял всё, он вечером идёт на берег моря и, проведя некоторое время в одиночестве, начинает всё с нуля. Заметим, что это новое искусство творится не днём, как вначале, и не ночью, а вечером. Сумерки – время мистиков и оккультистов – становятся той купелью, в которой он находит новое возрождение. Седьмая, восьмая и девятая стадии – это вознесение души, что можно рассматривать как временную потерю связи со своим творческим Даймоном. Затем происходит альбедо или очищение, которое представлено одиночеством Стива на берегу, после чего Стив вновь обретает дар творить, что соответствует девятой стадии пресуществления – возвращению души.

Десятой, итоговой стадией является сотворение солнечно-лунного андрогина, объединяющего противоположные качества света и тьмы. Достижение андрогина – высшая ступень индивидуации, вечная мечта мистиков, алхимиков и художников, которая полностью реализуется в новых творениях Стива. В них слит классический реализм его учителя и индивидуальная ночная манера его наставницы Лилит. Он признан и оценен, зал полон его почитателей, и даже его учитель, скрипя зубами, вынужден признать его мастерство. Он достигает своей неповторимой индивидуальной целостности – финальная задача индивидуации. Фильм заканчивается на пике восторга, но что будет с ним дальше? Ворон на финальной картинке ROSARIUMа, символизирующий искушения и угрозу. Искушение всегда следует на пути независимо от уровня развития. Стив остался без Мари и вынужден искать общества скромной: всё как в мифе – после того, как Лилит освободила его дух Адама, он вынужден оставаться с Евой в заботливо приготовленной ему клетке. Печально, конечно, но такова жизнь. Трагизм и отсутствие в жизни совершенства у сильного неизбежно обратится в мятеж против воли рока и дионисийский восторг мгновения, коим является последний танец с Мари, за которым следует вечная разлука. Что ж, такой удел всё же лучше вечного блаженного, детского неведения, в котором находятся остальные герои фильма.

Когда-то великий французский экзистенциалист Жан-Поль Сартр устами своего героя в пьесе «Дьявол и господь бог» сказал: «Есть только я и Бог, все остальное —тени». Я рискну перефразировать эту фразу на свой лад – «Есть только я и Лилит, остальное —тени». Фраза, на мой взгляд, наиболее точно передаёт настроение, которое возникает после просмотра этого действительно великого фильма.