Татьяна Зверинцева
Левиафан — Русское коллективное бессознательное
В среде приверженцев Темного пути, как и в любой социальной группе, порой ведутся споры о судьбах родины. И, как любят у нас в России, обычно эти споры очень быстро скатываются к упрощенной модели: «Кого считать более сатанинскими, Их или Нас?». Под «ними», естественно, имеется в виду Запад. Причем абсолютное большинство участников дискуссий не пытаются дифференцировать страны Западной Европы и США. Некоторые особо одаренные до кучи относят к «Западу» вообще все остальные страны мира. Впрочем, чаще эти страны просто сбрасываются со счетов, как непричастные к Великому Противостоянию.
Из предыдущего абзаца можно сделать вывод, что участники споров до неприличия тупы и не имеют никакого понятия о географии и истории. Это не совсем так. Если вы напрямую прижмете конкретного человека и начнете расспрашивать – действительно ли он приравнивает Румынию к Швеции, Техас к Калифорнии, и всех их скопом – к Индии и Гондурасу, – то он, конечно, согласится, что все не так просто. И даже припомнит какие-то географические и исторические факты (ему ведь не хочется показаться дураком). Но вы невооруженным взглядом увидите, что человек чувствует себя некомфортно. Ему не хочется рассуждать об особенностях проявления Тьмы в Китае и Бангладеш, его психике необходима лишь проработка вышеуказанной модели «Мы и Они». Скоро вы заметите, что он постепенно возвращается на прежние рельсы. «В такой-то стране принято поступать так (совсем как у Нас!), а в другой стране обычно делают эдак (прямо как у Них!)».
Так где же существуют эти загадочные «Мы и Они»? Ответ прост: в коллективном бессознательном. Однако только человек, совсем незнакомый с аналитической психологией, посмеет констатировать – «Ну это все равно что вообще не существуют». Существуют! И по факту оказывают на наш быт и историю больше влияния, чем Япония или Аризона. Потому что Япония и Аризона – где-то там, далеко. А коллективное бессознательное – всегда рядом. Поэтому не будем умничать и подчинимся общей тенденции. Пусть мир, как в сказках, разделится на «нашу обычную реальность» и «далекое Тридевятое Царство».
А вот принимать модель «большего/меньшего соответствия природе Тьмы и Дьявола» мы не будем. Обычно это не приводит ни к чему, кроме разделения на лагеря. Кто-то заявляет, что «Запад это либерализм и свобода, Сатана свободен», а кто-то – «Россия тоталитарна и жестока, Сатана не приемлет всяких там прав человека». И все, точка, все остались при своем – причем исключительно в зависимости от политических предпочтений (которые к данной дискуссии вообще не должны иметь отношения).
Не бывает «большего/меньшего» соответствия. Тьма – разная. Она вмещает в себя много больше, нежели либерализм и тоталитаризм, вместе взятые. Дьявол посмеивается, слушая, как его пытаются впихивать в рамки каких-то политических течений и государственных границ. Он проявляется везде, где пожелает, – и ему плевать, насколько логично вы доказали, что в данной конкретной области не может быть ничего дьявольского. Также ему плевать, насколько лично вам (из-за психологических и биографических особенностей) приятно видеть дьявольское в том или ином явлении. Именно в этом состоит и его свобода, и его сила.
Поэтому лучше будет просто поразмыслить – чем «Тьма Запада» отличается от «Тьмы России». Полагаю, что первое явление лучше всего персонифицируется в образе Люцифера, а второе – в образе Левиафана.
Люцифер честно и открыто выступает против власти бога. Он напрямую заявляет о себе и четко отделяет себя от общества. Он предлагает людям, которых это может заинтересовать, конкретные знания и модели поведения. Он дает возможность четко определиться – на чьей стороне вы желаете выступать. Вспомним распространенные в западной мифологии истории о «сделке с Дьяволом».
Левиафан – морское чудовище, которому нет никакого дела до хрупких личностных структур конкретных людей. Он проявляется в человеке (а точнее – пожирает человека), не обращая внимания, желал ли тот подобной судьбы. Его дары и плата за них не прописаны в контракте и редко поддаются четкой формулировке. И уж конечно, Левиафану совершенно все равно, как его присные выглядят в глазах других людей.
Именно поэтому такая структура, как Церковь Сатаны, могла появиться только на Западе. Это чисто люциферианское явление, открытое и четко отграничивающее себя от, условно говоря, «божественного» мира. Сообщающееся с этим миром по простым и понятным законам (таким как покупка членских билетов).
А «Сатанинская библия» А.Ш. ЛаВея? Вчитайтесь: это ведь ничто иное, как «договор» современных сатанистов с западным обществом. В нем четко прописаны обязательства сторон: сатанисты обязуются не совершать кровавых жертвоприношений и вообще «не лезть в чужую берлогу со своими законами», а общество обязуется не жечь их на кострах и не биться в падучей при виде перевернутой пентаграммы. Конечно, «СБ» нельзя назвать великим откровением, охватывающим всю суть Тьмы: как и любой юридический акт, она актуальна для конкретных условий, сложившихся на конкретной территории в конкретный период. В лучших традициях юриспруденции она опубликована и общедоступна, каждый может прочесть ее и понять, по каким правилам в современном западном обществе играет Люцифер.
В России все иначе. Все «дьявольское» проявляется в ней подковерно, алогично, неожиданно. Как результат, даже самоназвание «сатанист» не значит в России почти ничего. Дело в том, что Россия вообще крайне не индивидуалистична. Здесь на самом деле очень мало внимания уделяется границам и свойствам каждой конкретной личности. Беседуя с россиянином, вы беседуете сразу с его близкими и его врагами, с его городом и его профессией, с его хобби и политическими взглядами, и многим, многим другим. Причем все эти фантомы, скорее всего, тянут его в противоположные стороны, и какое среднее арифметическое они выдадут в данный конкретный момент – зависит от погоды, утренних новостей и положения звезд. В России люди повсеместно говорят одно, а думают и делают другое; сегодня они ведут себя так, а завтра – совершенно иначе…
Причем вы не можете что-то понять и предсказать, опираясь на объективные факторы. Завтра этот человек предстанет перед вами не таким, как сегодня, не потому, что ему так выгоднее или приятнее, и не потому, что это логичный шаг в постепенном развитии или деградации его личности, а потому, что ему так стукнуло в голову.
В общем, личности россиян крайне аморфны. В некоторых случаях это называют «бесхребетностью и мразотностью», а в некоторых – «широтой души». Тут уж как повезет, в зависимости от результатов деятельности и от позиции оценщика.
Как результат, в России очень часто Темные эманации проявляются через людей, которые в страшном сне не назовут себя сатанистами. Хрестоматийный пример – Булгаков, который написал добрую книжку о любви и Иисусе, самыми яркими образами которой стали отнюдь не любовь и не Иисус. Также характерен пример с прекрасной песней «Восхождение черной луны» христианина Сергея Калугина. А если взять типично дьявольский образ хищного политика или бизнесмена, который цинично и изящно пробивается к своим целям, подобно серферу в море крови и слез? Думаете, такие люди скрывают в подвалах Черные алтари и тайно носят на сердце перевернутые пентаграммы? Конечно, слухи такие ходят (как среди противников сатанизма, так и среди его приверженцев)… Но у меня есть основания считать, что в 99,9 процентах случаев эти слухи не имеют ничего общего с действительностью.
Также нередки случаи, когда россияне, обладающие огромным массивом знаний по «околосатанинским» темам (информация о Темных аспектах мифологий, патанатомия и танатология, жесткие аспекты психологии), никогда в жизни не помыслят связать все это со своей собственной личностью.
Что и говорить о ситуативных проявлениях. Часто Дьявол в течение пяти минут говорит устами или действует руками россиянина, который не имел никакого отношения к Тьме до этого случая и не будет иметь после.
В рядах тех россиян, которые сознательно называют себя сатанистами (либо приверженцами иных Темных учений), царит полный разброд и шатание. Лидеры низвергаются быстрее, чем успевают появиться, группы единомышленников формируются по принципу «несколько месяцев сотрудничаем, 20 лет враждуем». Каждый российский сатанист легко назовет вам с десяток других сатанистов, которых он считает полными уродами (ну или хотя бы «не совсем соответствующими Высоким Темным Идеалам»). Однако он с трудом припомнит хотя бы двух-трех единомышленников, которых в полной мере любит и уважает (причем, скорее всего, это будут те личности, с которыми ему повезло не сталкиваться слишком близко и часто). Конечно, в такой ситуации не может быть и речи о сколько-нибудь едином Движении.
Сатанист (и не только сатанист) в России – никогда не индивидуалист, но всегда одиночка. Быть индивидуалистом человек, выросший в нашей стране, не может в принципе. Мы просто не понимаем значения этого слова (хотя любим повторять его, наполняя какими-то бредовыми ситуативными смыслами). См. выше: нам никуда не деться от пресловутой соборности мышления. В нас всегда будут хором вопить наши родители, друзья, враги, социальные группы и политические движения, герои художественных произведений и случайные собеседники. При этом никто никогда не знает, какие силы возобладают завтра в том или ином индивиде. Как результат, не может быть речи о спокойном долговременном сотрудничестве. Сегодня ты такой, а я такой; завтра ты другой, и я другой; как будут относиться друг к другу эти «другие» – кто же предскажет? Потому и одиночки.
Это и есть Левиафан. Россия существует в том пространстве, которое в других странах принято называть бессознательным. Зыбкая стихия воды, которая в своих худших вариациях обращается в гибельное болото, а в лучших – в неведомые океанские глубины.
Западный злодей знает, что он злодей. Он сидит в своей темной башне, по расписанию творит злодеяния и терпеливо ожидает, когда добрый герой отрубит ему что-нибудь жизненно важное. В идеале злодей должен уметь легко обосновывать свою жизненную позицию, без всяких сомнений рассказывая о том, какой он плохой и гадкий (в фильмах это обычно делается в то время, когда логичнее было бы прибить обездвиженного доброго героя).
Российский злодей чаще всего сам считает себя добрым героем. И, что самое смешное, не так уж редко поступает в соответствие с этой моделью. Российская аудитория снисходительно посмеивается над художественными произведениями западного образца, где черное и белое четко делятся надвое. Нам это неинтересно, нам нужно, чтобы за убийством следовала рефлексия, а лучший друг оказывался монстром. Российский зритель пускает слезу, когда прожженный маньяк на экране внезапно гладит щеночка. В идеале по окончании прочтения книги или просмотра фильма ты не должен понимать, кто из героев был прав, а кто виноват. Только такое творчество у нас называют глубоким.
На Западе коррупционер изначально приходит во власть, чтобы воровать, и четко осознает, что он – не обычный чиновник, а ловкий мошенник. В России коррупционер уверен, что он обычный нормальный чиновник, а власть для того и предназначена, чтобы воровать.
На Западе человек в пьяном угаре стреляет из ружья в того, кого всегда ненавидел по определенным причинам. В России собутыльники обнимаются и клянутся друг другу в вечной дружбе, через час один из них бьет другого топором по голове, а еще через час убийца рыдает по принципу дракончика из анекдота («маму съел, папу съел, и вот теперь сиротинушка»).
На Западе сумасшедший маньяк похищает маленькую девочку, заковывает ее в цепи в подвале и использует ее для удовлетворения своих извращенных фантазий. Он четко знает, что стоит по ту сторону закона и морали. Он понимает, что за раскрытием информации однозначно последует уголовное наказание и общественное осуждение.
В России вся деревня годами небезосновательно подозревает, что «Ванька вроде бы балует со своей падчерицей». Но никто ничего не предпринимает, падчерица исправно ходит в школу, а Ванька ездит с мужиками на рыбалку (все они резко против педофилии, но не станут же они разбираться, кто о чем сплетничает по углам).
В целом российское общество хорошо описал Владимир Высоцкий в песне «Что за дом стоит, погружен во мрак». Все так и есть: «Испоконно мы в зле да шепоте, под иконами в черной копоти».
Шепот… Это отдельная тема. Поскольку то, что упрощенно можно назвать «злом», в России не концентрируется в конкретных личностях, а ровным слоем разлито по всему соборному сознанию, здесь сложилось совершенно особое отношение к разговорам о данном явлении. Здесь никто не хочет гордо и громко сказать «я есьмь зло», однако никто не может сказать «я не есьмь зло». Где-где, а уж в России-то точно трудно найти того невинного, который мог бы первым бросить камень в грешницу. Причем из-за размытости границ личностей никто не уверен, что способен обмануть окружающих: бросить камень, скрыв собственные дурные поступки. В России каждый знает, что грешен, и знает, что другие знают об этом.
Поэтому крайне редко кто-то решается показать пальцем на злодея и объявить: «Смотрите-ка, что он делает, ведь так нельзя!». Россиянин боится, что в ответ пальцем покажут на него – и тоже что-нибудь объявят.
У нас сложилась совершенно особая юридическая система. Существует масса непродуманных и нелепых законов, которые невозможно не нарушать. Еще в детстве ребенок приучается к двоемыслию: «Бросать мусор на улице нехорошо, но мама бросит; пить спиртное плохо, но папа алкоголик; разврат отвратителен, но мама запрется в комнате с дядей Васей, пока папа на работе, а папа будет на выходных истекать слюной перед неприличными картинками».
Каждый российский бухгалтер знает, что или его фирма прогорит, или он будет перед проверками на всякий случай сушить сухари. Каждый российский бизнесмен понимает, что способ ведения дел «по закону» и «как принято» – две разные реальности, причем первая из них мифическая. Мало кто в России ни разу не пробовал легкие наркотики, не пользовался фальшивыми документами, не давал взяток. Более того, даже если какой-то россиянин действительно ни разу в жизни не нарушал никакого закона – он прекрасно понимает, что при желании ему сошьют дело на двести томов.
Все это описывается огромным количеством старых и новых афоризмов: «От тюрьмы да сумы не зарекайся», «Суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения»… Также стоит упомянуть феномен блатняка, который пользуется бешеной популярностью далеко не только среди отсидевших граждан. Этот неловкий момент, когда в компании интеллигентных московских журналистов спрашиваешь, не знают ли они задорных песен про побег из тюрьмы (нужно для заголовка статьи)… И в следующие 30 секунд выслушиваешь полный репертуар «Радио Шансон», а еще через 30 секунд – хор неловких оправданий насчет того, что «на самом-то деле они это говно не приемлют». Просто нельзя жить в России и не чувствовать себя немного преступником.
То же самое касается этических норм. Что бы вы ни делали и что бы вы ни говорили, вы не можете быть уверены, что из вас не скуют монстра. Мало внимания уделяет работе? Лентяй. Много? Трудоголик. Расстался с женой ради любовницы? Разрушитель семьи. Бросил любовницу ради сохранения брака? Сломал жизнь любящей женщине. Имеет интересное хобби? Не повзрослел. Не имеет хобби? Унылый дурак. И так далее, и тому подобное, читайте российские интернет-форумы.
В России нет четкой жизненной модели, следуя которой, вы можете с уверенностью считать себя «хорошим человеком». Каждый россиянин привык жить с сознанием, что он немножко «плохой человек». Шкаф среднего нашего соотечественника вмещает больше скелетов, чем небольшое деревенское кладбище. Тайно мы любим покопаться в шкафах друг друга. Это может проводиться как в очном режиме (алкогольные откровения, «синдром попутчика»), так и в заочном (пресловутые сплетни). А вот идея вынести что-то на свет вызывает у россиян панику.
В «Детях кукурузы» Стивена Кинга семейная пара, которой сбросили под колеса машины труп, ничтоже сумняшеся кладет этот труп в багажник и едет разыскивать полицейских. Можно ли представить такое в России? Разве что в юмористическом рассказе о полных идиотах. Ведь каждый понимает, что такой поступок – прямая заявка на получение путевки в места не столь отдаленные. Даже просто сообщать об обнаружении трупа в России рекомендуется лишь в случае, если это представляется меньшим из зол (труп найден у вас дома или на работе; перед обнаружением трупа кто-то успел вас заметить в данной местности; и так далее).
Но и в менее опасных ситуациях большинство россиян крайне неохотно идет на контакт с представителями власти (а также с журналистами и просто с широкой общественностью). Предложите какому-нибудь своему знакомому вместе сообщить в полицию о том, что другой ваш знакомый жестоко избивает своего ребенка. Вы немедленно услышите огромное количество отговорок. «Нехорошо лезть в чужую семью»; «думаешь, в детдоме ребенку будет лучше?»; «он хороший человек, просто сорвался»; «я не хочу, чтобы у меня на работе узнали, что я стал свидетелем по уголовному делу»; «братва не оценит, что я в ментуру стучу»; «понимаешь, у меня как бы это, куст травы на балконе, поэтому типа не очень хотелось бы…»; «а если он в ответ припомнит, что я на прошлой работе много деталей украл?», «он мне нужен для одного дела, нельзя, чтобы его сейчас посадили»; «давай лучше ему сами рожу набьем, вот еще, с бюрократией возиться!»…
Иногда в этих отговорках действительно присутствует некий смысл. Но очень часто они крайне слабо связаны с реальностью и рассыпаются в прах от пары-тройки очевидных доводов. Потому что дело не в конкретной ситуации, а в общем инстинктивном неприятии выноса чего бы то ни было на свет. Перешептываться по углам, подстраивать гадости исподволь? Сколько угодно. Четко сформулировать претензии, обнародовать их для обсуждения, принять решение, проследить за его выполнением? Нет! Ни за что! Слишком мало места для маневра!
Россиянин на свету бьется, как рыба, вытащенная на берег. Его нормальная жизнь проходит в болотной грязи или в морских глубинах (кому как повезет), его убивают попытки четкого самоопределения, очные ставки, формальные правила. Россиянин с мамой ведет себя так, с начальником эдак, с другом по-другому, а с любимой женщиной – как-то еще. У него нет четкого ядра личности, которое остается неизменным во всех ситуациях. Он крайне некомфортно почувствует себя, если ему придется одновременно общаться с мамой и другом, с любимой женщиной и начальником. А уж если его заставить демонстрировать некое поведение и отвечать на некие вопросы сразу перед неограниченно широким кругом лиц… Для него это будет все равно что пройтись нагишом по Красной площади.
Ситуацию усугубляет тот факт, что большинство россиян очень не любят себе в этом признаваться. Они предпочитают считать себя простыми и цельными личностями с незыблемым этическим кодексом и продуманным мировоззрением. Вышеописанные ситуации заставляют их слишком близко подойти к осознанию того, что это неверно. И это крайне их нервирует.
И ведь не зря нервирует, черт подери. Очень часто «начинка» самых великих россиян и их самых замечательных достижений отдает отчетливой гнильцой. Помните прекрасное чистое стихотворение Константина Симонова о высокой любви – «Жди меня, и я вернусь»? А вот итог жизни героини этого стихотворения, Валентины Серовой: «Умерла она одна, в пустой, обворованной спаивающими ее проходимцами квартире, из которой вынесли все, что поддавалось переноске вручную» (воспоминания дочери Симонова). Потому что Серова была любовницей, а у Симонова была жена и дети, и проч. проч. Вот уж действительно, как писала другая великая русская поэтесса, – «Когда б вы знали, из какого сора…». Правда, «сор» – это еще мягко сказано.
Но с другой стороны – что важно, создать прекрасное пронзительное произведение, задевающее самые глубокие струны, или прожить жизнь чистенько и красиво, не выпадая ни за какие рамки? Конечно, вы выберете первое, если вам близка Тьма. Более того, если вам близка Тьма – у вас и выбора-то нет. Левиафан не спрашивает, кого жрать, а кого не жрать.
В России невозможна такая организация, как «Церковь Сатаны»: ведь это – именно та открытость, о которой говорилось выше. Но может быть, возможны тайные ордена и неформальные объединения? Очень многие сатанисты тешат себя этой надеждой. Кто-то утверждает, что такие объединения существовали в прошлом (обычно называется период, когда этот «кто-то» был молод и полон сил). Кто-то собирается создать такое объединение в будущем (понятно, что такая позиция – удел молодых). Многие полагают, будто бы эти объединения существуют в наши дни, и любят намекать на собственную причастность к ним. Похоже, что некоторые из этих людей сами в какой-то степени верят в свои слова (как ни странно, при желании можно легко не обращать внимания на то, что весь «великий орден» состоит из десятка давно не видевшихся знакомых и якобы-пары-знаменитостей, которые на поверку не в курсе о своей причастности к почтенной организации).
Правда горька. Каждый российский сатанист одинок и неприкаян точно так же, как любой россиянин. Он затерян в глубинах первобытного океана, перманентно грозящего обернуться болотной грязью. Для него не сияет люциферианская звезда, он не может раз и навсегда очертить границы своего бытия и закрепить структуру собственной личности. Темные эманации проходят через него по принципу, описанному в песне Мартиэль – «Слишком мало для мирозданья, слишком много для человека». Он может приоткрыть человечеству чистые космические глубины Бездны, а может уныло сгнить, поражая окружающих разве что завораживающим безобразием своего падения. То и другое по понятным причинам совершенно типично для русской культуры. А главное – как правило, невозможно ни предсказать, какой из двух вариантов ожидает конкретного индивида, ни как-то повлиять на исход. Все зависит от того, как повернутся таинственные водные течения, по-простому – куда кривая вынесет.
Напоследок хотелось бы сказать, что реальный мир не так прост, как рассмотренная нами модель. Многие из тех аспектов, которые здесь названы «западными», иногда встречаются в России, – и наоборот. Поэтому нельзя сказать, что Люцифер на сто процентов чужд России, а Левиафан – Западу. В частности, левиафановские мотивы сравнительно часто проявляются в США, что очень явно выражается в голливудских фильмах ужасов (именно потому горячо любимых россиянами). Нет, речь не о ста процентах, а, скажем, о шестидесяти-восьмидесяти (с большими колебаниями по разным странам, регионам, людям).
Поэтому этот текст, конечно, являет собой не четкий манифест, а скорее модель-набросок. При желании в нем можно найти массу несостыковок и привести массу опровержений. Пара серьезных споров – и модель рассыпется в прах… Что поделать – ведь и автор, и большинство читателей сами являются россиянами. Какая тут может быть четкость и однозначность… Рассматривайте этот текст просто как еще одно диковинное местечко, встретившееся в вашем путешествии по океану или трясине (смотря по чему вы в данный жизненный момент путешествуете).