Три вектора постъюнгианства.
Многие из нас, для кого наследие Юнга по настоящему значимо и близко наверняка не раз задавались вопросом – а что собственно произошло с юнгианским движением после смерти великого наставника? Смогло ли оно сохранить драгоценное наследие или ушло куда-нибудь в сторону. К сожалению, очень сложно создать объективную картину по обрывкам фраз и намеков в трудах постъюнгианских мыслителей.
Однако недавно мне крайне повезло и я смог приобрести книгу Томаса Кирша «Юнгианцы», которая повествует о истории юнгианского движения, в малейших деталях. Эта книга помогла мне достроить ту подробную но не совсем полную картину которую я некогда получил прочитав книгу Эндрю Самуэлса «Юнг и постюнгианцы».
Не смотря на некоторые недостатки книги Кирша, как то сухость изложения не свойственная большинству юнгианцев или совершенно ненужные акценты на мифе о якобы юнговском антисемитизме (непонятно какое это имеет отношение к науке) книга по настоящему бесценный подарок для всех кто интересуется юнгианским движением, история которого воссоздается в документальных деталях.
Книга оставляет очень противоречивое впечатление. С одной стороны, конечно вызывает огромную радость то, как широко смогла распространиться по миру юнгианская мысль. С другой – читая о бесчисленных расколах и конфликтах остается только устало пожать плечами со словами «и здесь то же самое».
Я не считаю необходимым конспективно излагать текст этой книги поскольку читатель вполне может сам с ней ознакомится. Все что я хочу – это поделиться своим субъективным ощущением после её прочтения, и некоторыми идеями из других культур.
Меня упорно не отпускает ощущение что те самые три вектора на которые разделилось юнгианство имеют прямое отношение к старой доброй триадической типологии человека, принятой в самых разных культурах. В наиболее близкой нам, гностической культуре говорится о Пневматиках, Психиках и Соматиков, у индусов теми же признаками наделены Дивья, Виру и Пашу, в изолированном от всего мира Тибете издревле идет речь о уровнях «Дхармакайи», «самбхогокайи» и «дхармакайи». Сама по себе повторяемость этой триадической структуры уже говорит в пользу того, что она принадлежит к одному из важных духовных архетипов, который глупо игнорировать из за современных духовных предрассудков.
Итак Эндрю Самуэлс а за ним Кирш, выводят три основных вектора постъюнгианской мысли – классическое юнгианство, архитепическая психология Хиллмана и так называемая «школа развития».
Основной ценностью классической школы является индивидуация. Её язык, философия и мировоззрения обращены к вопросам «искуплении Бога», «Смысле жизни», «приближения к Самости», при чем между понятиями «Самость» и «Бог» ставится минимальное различие. Лучше всего этот вектор характеризует ответ Юнга на вопрос о том, «верите ли вы в Бога» — «я не верю, я знаю».
Надо заметить, что ни Юнг, ни Юнгианцы классического подхода, никогда не игнорировали предворительные уровни личного бессознательного, где требуется более материалистичный подход. Сам Юнг в «ТАвистокских лекциях» говорит о том, что «иногда я работаю по Фрейду, иногда по Адлеру».
Именно классическая школа заслуживает наибольшего интереса и исследования. Можно назвать несколько наиболее интересных мыслителей этой линии: Эдвард Эдингер, Мария Луиза Фон Франц, Герхард Адлер. Из более поздних юнгианцев, интересен Холис, Хендриксон.
Я бы сказал, что эта школа Эта школа рассматривает Юнгианство именно в вертикальном векторе, как одно из развитий гностического или алхимического Великого Делания. Классическая школа избегает громоздких наукообразных концептов и обращается к реальности символа в его мифопоэтическом измерении, однако (в отличии от архитепистов Хиллмана) не забывая о высшей цели индивидуации. Поэтому классическое юнгианство осуждает современную «психологию быстрой еды» видя в ней все то же невротическое избегание страдания.
Разумеется все это, безошибочно свидетельствует в пользу того, что классическая школа работает с уровнем Духа, и наиболее близка к эзотерическому взгляду на реальность. И конечно же, неудивительно, что в нашем деградирующем мире, пневматики составляют абсолютное меньшинство даже в культурном дискурсе, и пневматически ориентированная школа имеет наименьшее распространение. Читая Кирша я с ужасом понял, что после смерти Эдингера и Фон Франц, классическая школа оказалась в культурной изоляции.
На ступень ниже находятся «Психики» или «люди души». Самым ярким, и самым спорным представителем которых является Хиллман и его «Архитепическая психология». Определяя хилманновскую систему координат к «психикам» мы нисколько не искажаем и не домысливаем, ибо сам Хиллман критикует Юнга именно за то что по его мнению у Юнга духовное преобладает над душевным, а это по мнению Хиллмана для психолога неправильно.
Не смотря на название Хиллмана, представители классической школы предпочитают называть «иммагинативной психологией», дабы дистанциировать Хиллмана от классической системы.
Свойством Хиллмановской школы во первых является чрезвычайная гибкость и приспособленчество к малейшим культурным новациям, чего стоит какой нибудь «юнгианский феминизм». Как следствие подобной гибкости хиллмановская система отказывается от Святая Святых Юнгианства – Самости, утверждая множество над единством.
Но если в постмодернисткой символической игре душевных миров Хиллмана порой можно найти свою красоту и свои изыски способные порадовать душу то в третьей, соматической линии нет даже и этого.
Однако поскольку в этом мире большинство именно соматиков, судя по Киршу соматики преобладают и в постюнгианском (в данном случае я бы предпочел называть их псевдоюнгианскими) векторе.
Как соматики не имея души и духа имеют только тело, с соответствующими инстинктами, так и «соматики от юнгианства» практически сразу после смерти Юнга, предприняли все усилия чтобы ассимилировать юнгианство в фрейдизме, найдя любые возможные точки пересечения.
Если бы они просто использовали «фрейдисткие» методы – все нормально. Мы не ханжи и прекрасно знаем что в большинстве случаев, особенно в случае неврозов, особенно неврозов первой половины жизни «фрейдисткие» то есть «сексуальные» интерпретации бывают наиболее актуальны. Как было сказано выше, сам Юнг в «Тавистокских лекциях» говорил что «иногда он работает по Фрейду».
Проблема в том, что они стали «офрейдивать» саму юнгианскую семантику, и решительно выхолащивать мифопоэтический и сакральный элемент юнгианства. Сакральная составляющая Самости, Мифопоэтическая составляющая Души, стали сводиться к плоским фрейдистким интерпретациям. Иными словами представители этой школы в очередной раз поставили все с ног на голову, объясняя дух через тело. Более худшего искажения трудно представить.
Разумеется этот «Гилетический» тип развития наиболее институизирован, и стремиться встроится в все возможные официальные дискурсы, вместо того чтобы «мудро держаться в стороне».
Собственно «соматический» или «гилетический» тип юнгианства (псевдоюнгианства) по странной иронии судьбы особенно пророс в Англии (не случайно Алистер так ругал эту страну в «Лунном дитя»). Сращивание фрейдистких и юнгианских векторов идет по юнгианскому движению как чума и «размывание Юнга» против которого восставал Герхард Адлер идет полным ходом.