Венди Свэн, Эджвуд,

Анализ Тины Келлер, проведенный К.Г. Юнгом и Тони Вольф, 1915-1928

Аннотация: Этот исторический очерк описывает процесс анализа швейцарского доктора и психотерапевта Тины Келлер К.Г. Юнгом и Тони Вольф, который длился с 1915 по 1928 год. Очерк основан на исследовании оригинальных источников (в большинстве своём, неопубликованных) на английском и немецком языках, базирующихся на автобиографических заметках Келлер. В них содержится информация о её жизни и особенностях прохождения психоанализа у Юнга и Вольф, особо подчёркивается техника активного воображения.

Ключевые слова: активное воображение, К.Г. Юнг (1875-1961), медицинская практика, Тина Келлер (1887-1986), Тони Вольф (1888-1953)

Введение

Тина Келлер проходила анализ у К.Г. Юнга (1915-1924) и, позднее, у его основного ассистента Тони Вольф (1924-1928). На протяжении всех 13 лет анализа, Келлер изучила различные техники активного воображения для применения в своей практике. Активное воображение было описано Юнгом как «технический термин, описывающий процесс переноса в сознание содержаний бессознательного». Для того чтобы лучше понять контекст, в котором проходил её анализ, ниже представлена краткая предыстория взаимоотношений Келлер с психоаналитиками. Следующие главы содержат подробное описание её анализа Юнгом и Вольф, соответственно.

Предыстория

Тина узнала о психологии и Карле Юнге с подачи своего мужа Адольфа Келлера, с которым она познакомилась осенью 1911 года. Он только что получил теологическое и философское образование в Базельском университете и в 1909 году переехал в Цюрих, чтобы занять престижную должность пастора Церкви Святого Петра. Адольф встретил Юнга во время посещения клиники Бургольц в составе исследовательской группы. В то время Юнг работал заместителем руководителя этой клиники Эйгана Блейера — пионера в исследовании шизофрении. Келлер принимал участие в этой группе, чтобы расширить свои познания в области последних открытий из теории и практики психоанализа. Поскольку пасторская консультация входила в круг его обязанностей, он хотел быть в курсе этих разработок.

К слову, во время их с Тиной медового месяца, Адольф читал только что изданную книгу Юнга «Метаморфозы и символы либидо» (1912). Сама же Тина познакомилась с Юнгом вскоре после своего замужества в 1912, когда Юнг пригласил молодую чету на еженедельные собрания у себя дома в Кюснахте:

Юнг формулировал свои идеи, основываясь на том, в чём он согласен, а в чём расходится с Фрейдом. Он собирал группу друзей в своём доме и устраивал открытые вечера, где общался с нами. Для него такие встречи были своего рода трибуной… Благодаря академическому образованию моего мужа и его широким познаниям в области философии и теологии, его аргументы имели особую ценность.

(Келлер, 1968)

Изначально, Тина участвовала в этих собраниях, чтобы лучше познакомиться с теми идеями, которые были интересны её мужу, но позже и сама ими прониклась. Помимо этих встреч, семьи Юнг и Келлер вместе занимались социальной деятельностью, а Адольф Келлер стал семейным пастором Юнга, распоряжаясь наиболее важными религиозными событиями его семьи. (Келлер, 1969)

Тина начала проходить анализ у Юнга в 1915, по рекомендации её мужа; у неё были серьезные психологические проблемы и Адольф полагал, что Юнг может ей помочь.

Сначала, Юнг направил её к Марии Мольцер – датскому аналитику, которая работала в качестве “ассистентки доктора Юнга. Потом моя мечта осуществилась, и меня перенаправили обратно к Юнгу” (Келлер, 1972)

Анализ Тины Келлер длился с 1915 по 1924 гг., часто прерываясь такими факторами как военная служба Юнга и потребности растущей семьи Келлер.

В 1924 году, после длительного перерыва, Тина захотела вернуться к анализу. Но Юнг не мог её принять – он собирался уезжать в Нью-Мехико для изучения индейцев Пуэбло. Поэтому, он направил её к Тони Вульф – своей бывшей пациентке, которая стала психоаналитиком и его первым помощником. Тина работала с ней вплоть до 1928 года. В процессе анализа у Вульф, она стала “ближе к доктору Юнгу. Я теперь принадлежала к узкому кругу учеников, которые разделяли его идеи” (Келлер, 1981) Во время этого анализа, Тина продолжала “время от времени консультироваться с Юнгом” и принимать участие в его семинарах, включая “тот семинар, где доктор Юнг поведал нам о своём личном открытии (активное воображение)” (там же, стр.29). Здесь, Келлер имеет в виду семинар 1925 года, состоящий из 16 еженедельных лекций с 23 марта по 6 июля, где Юнг “кратко изложил его методы и опыт работы с материалом бессознательного и спонтанными фантазиями, который он получил в процессе многих лет самоанализа (1912-1918)” (Келлер, 1968). По просьбе Вульф, Юнг показал Тине часть его Черных Книг:

Тони Вульф попросила доктора Юнга дать мне ознакомиться с фрагментом его “черной книги”, в которой он описывал свой личный опыт “активного воображения” в процессе которого, полагаю, Тони помогала ему так же, как и мне. Для меня это была большая честь — увидеть эти записи.

(1968, стр. 25)

Вульф так же распорядилась, чтобы Келлер не один раз посетила личную келью Юнга – башню в Боллингене (1968, стр. С-5).

Важным достижением для миссис Келлер стало то, что в ходе анализа у Вульф, она открыла в себе глубочайшую потребность стать доктором и, с благословения Вульф, она начала изучать медицину, несмотря на возражения Юнга и её мужа. “Мой муж был шокирован, а Юнг озадачен – но что-то во мне было сильнее всех этих обстоятельств” (1968, стр. С-6). В 1928 году Келлер сдала два вступительных экзамена в медицинскую школу и устроилась на работу в госпитали и клиники Цюриха. Однако в 1928 семья переехала в Женеву, чтобы Адольф продолжил работу в рамках “международной организации помощи церквям, пострадавшим во время Первой Мировой Войны” (1968b, стр. С-7). Из-за большого расстояния, Келлер не смогла продолжать анализ у Вульф и, за исключением нескольких консультации с ней и Юнгом, формально анализ Келлер подошёл к концу (переписка Келлер – Юнг). Она всё же закончила своё обучение в Женеве и в 1931 сдала швейцарские экзамены, получив диплом доктора медицины. Став сертифицированным специалистом, Келлер “занялась частной практикой… на основе (её) анализа с Юнгом” и работала “в качестве единственного юнгианского терапевта в Женеве на протяжении 20 лет… Доктор Юнг направлял ко мне пациентов и мы виделись с ним время от времени” (1968, стр. С-7).

В 1948, когда Адольф Келлер ушёл в отставку и его пятеро детей подросли, он вернулся в Цюрих вместе с Тиной. Тина занималась приемом пациентов, пока её муж был в разъездах между Цюрихом и Лос-Анджелесом, где жил их старший сын. В этом же году, неофициальное сообщество заинтересованных в работах Юнга исследователей объединилось в Институт. Тина попросила Юнга зачислить её в эту организацию, но он отказал на том основании, что он был “стар и не хотел вмешивать её в дела Интитута” (1968, стр. F-I). Администрация Юнгианского Института отказала Келлер в членстве. Она была крайне расстроена этим отказом, как и отказом Юнга: “будучи единственным его представителем в Женеве, я не могла понять, чем был мотивирован этот отказ и очень разозлилась. Я написала доктору Юнгу о том, что исключаю себя из юнгианской “школы” (1982, страница 293) К сожалению, это письмо не было включено в официальное издание писем Юнга Принстонского Университета, как и в частные коллекции ETH или семейные архивы Келлер.

После этих неутешительных отказов, Келлер продолжила работу частным психиатром в Цюрихе. Вскоре, зимой 1958, её муж перенёс инсульт, когда навещал их старшего сына; к тому времени Келлер прекратила свои консультации и переехала в Калифорнию, чтобы заботиться о муже. 5 лет спустя Адольф Келлер скончался (1963). Тина оставалась в Калифорнии вплоть до 1971, потом она решила вернуться в Женеву, где продолжила профессиональную деятельность до самой своей смерти в 1986, в возрасте 99 лет (П. Келлер, личное общение, 17 мая, 2002)

Анализ Келлер Юнгом, 1915-1924

Когда Юнг только начал анализировать Келлер в 1915, ему был 41 год. Не столько психиатр, сколько писатель и мыслитель, исследующий фундаментальные принципы невспаханного поля аналитической психологии. Спустя год, Юнг написал, но так и не опубликовал эссе “Трансцендентальная функция”, в котором описал разработанный им метод работы с содержимым бессознательного; этот метод он позже назвал активным воображением (1916). Юнг был занят экспериментами с этим методом с 1912 по 1918 и позже вспоминал:

Сейчас я могу с полной уверенностью заявить, что никогда не терял контакта с моим изначальным опытом. Вся моя работа, всё моё творчество берёт начало из этих основополагающих фантазий и снов, которые начались в 1912, почти 50 лет назад. Всё, к чему я пришёл в поздние годы, уже содержалось в них в виде переживаний и образов.

(1963, стр. 192)

Далее он продолжает:

Знание, которому я был сопричастен или которое искал, не могло быть представлено наукой того времени. Мне нужно было самому испытать этот уникальный опыт и, более того, посадить семена моего опыта в почву реальности, иначе они могли остаться лишь предположениями без какого-либо подтверждения.

(1963, стр. 192)

За исключением этого очерка и семинара по психологии 1925 года, на котором присутствовала Тина Келлер, нет никакой опубликованной информации, касающейся использования Юнгом активного воображения.

Тина начала проходить анализ, когда ей было 28 лет. Она третий год была замужем, имела двух маленьких детей и была беременна третьим. Помимо этого, она исполняла обязанности жены пастора. Всё остальное в её жизни было ”покрыто страхами и предрассудками” (1968, стр. B-4) Беспокоясь о её состоянии, муж обратился к своему другу Карлу Юнгу. По словам Келлер, “Доктор Юнг предложил психоанализ, поскольку муж жаловался на мои необоснованные страхи” (1968, стр. B-4). “Мой муж считал меня невротичной. Он не мог понять эти иррациональные страхи, что сильно его раздражало” (1981, стр.11).

Она пришла к пониманию, что:

Доктор Юнг не расценивал меня как “нездоровую”. Он говорил, что мои неврозы свидетельствовали о процессе, который он назвал “индивидуацией”. Он полагал, что они удерживают меня в этом процессе и страхи должны исчезнуть как только я стану более зрелой. Это могло занять долгое время. Строго говоря, индивидуация – это процесс, который длиться всю жизнь…”

(1981, стр.26)

Келлер говорит о том, что Юнг хотел “укрепить моё эго, которое было подавлено воздействием сильной личности моего мужа”; соответственно, Юнг призывал её “следовать тому, что живо в тебе и это приведёт тебя к Богу, даже если на первый взгляд кажется, что это не так” (1981, стр. 26).

Муж был уверен, что все мои неврозы исчезнут после парочки сеансов и толкований снов, подобно тому, как похожие симптомы пропадали у некоторых людей в его окружении. Но доктор Юнг знал, что настоящий анализ может занимать довольно продолжительное время и даже поставить под угрозу как мою религиозность, так и мой брак.

(1972, стр. 4)

Далее, Келлер рассказывает нам, что её муж был очень обеспокоен тем, как продвигается анализ (1972, стр. 4) Адольф написал несколько писем Юнгу, где выразил своё возмущение тем, что анализ только усугубил симптомы жены.

Первые сеансы совпали по времени с само-экспериментами Юнга. Келлер говорит о том, как видела на сеансах его записи и рисунки, сделанные с помощью активного воображения. Он применял для исследования её бессознательного ту же методику, через которую проходил сам. “Доктор Юнг писал в своих “черных и красных книгах” в особые моменты эмоциональных потрясений, а также в периоды прозрений он описывал там свои “видения”, затем записывал диалоги и комментарии… иногда, эти картины можно было увидеть в его кабинете” (1981, стр.25).

Анализируя Келлер, Юнг сосредотачивал внимание, прежде всего, на проявлениях её беспокойства и неоднозначности в отношении религиозных вопросов. По этой причине, основной целью анализа он считал укрепление её эго. Он предлагал ей самой заниматься работой с бессознательным вне сеансов. Но для неё было очень непросто найти время для записи снов и ассоциаций на каждый возникающий в них символ. Требования внешнего мира постоянно мешали найти уединенное местечко, чтобы заняться своим внутренним. “Доктор Юнг видел только пользу в этом перетягивании между внутренним и внешним… потому что внутреннее и внешнее должны находиться во взаимодействии. И Юнг был твердо убеждён в необходимости внешней жизни, как части “индивидуации” ” (1968, стр. B-14).

Юнг помог Келлер одинаково хорошо уживаться как с “реальным” миром, так и с миром её анализа и, особенно, на их пересечении. Келлер благодарит его за этот ценный навык взаимодействия между двумя мирами:

Доктор Юнг научил меня психической гигиене и показал мне как, удовлетворяя внутреннюю потребность в уединении, даже для дополнительного сна или отдыха, я находила силы для своих забот. Такие вещи как подготовка, организация времени, тишина, концентрация, даже покупка тетради (вместо заметок на бумажках) стали давать свои результаты. Юнг говорил, что бы я ни делала для своей души – это всегда оправдано.

(1968, стр. B-13)

Про себя Келлер отмечала, что “судя по всему, во мне было стремление жить на той самой границе, где играют фантазии, где интуиция улавливает отблески реальности за пределами видимого мира” (1968, D-3). Помимо поддержки во внешней жизни, Юнг рассказывал ей о различных методах и техниках взаимодействия с бессознательным. “Я должна была научиться пробуждать так называемое “бессознательное”… и долгое время мне это не удавалось. Тем, кто привык к логическому мышлению, кажется невозможным то, что некоторым вещам можно позволить так просто “появиться” (1981, стр. 15). Чтобы облегчить симптомы, Юнг советовал Келлер выражать свои чувства с помощью методик, необходимых для активного взаимодействия между содержимым сознания и бессознательного. Учитывая это, Келлер экспериментировала с различными техниками письма и рисования через бессознательное. Основной рукописной техникой, которой она пользовалась, было спонтанное письмо (одна из форм автоматического письма) и неотправленные письма Юнгу.

Спонтанное письмо Келлер в дальнейшем использовала всю свою жизнь. Она отмечала её значительность, говоря в своих записях о том, что “вероятно, самым главным результатом моей работы с Юнгом было то, что я приобрела навыки таких записей, которые позволяли мне соединять бессознательные элементы с моим мышлением и моими действиями, причём делать это постоянно” (1968, стр. B-16).

Вы наверняка читали в автобиографии Юнга о его “черной книге”. То, о чем я пытаюсь вам рассказать, берёт начало с аналогичных усилий с моей стороны. Я пыталась снять психическое напряжение с помощью спонтанного письма – просто писала как можно быстрее, не пытаясь это осмыслить. Начав применять такую технику в анализе, с целью освободиться от давления бессознательных сил, в итоге для меня это превратилось в ежедневную медитацию. Это было подобно глотку свежего воздуха. Видимо, способность объединять мое рациональное и интуитивное мышление позволила видеть вещи в ином свете и открывать новые перспективы.

(1968, стр. B-16)

Спонтанные письма помогали ей установить диалог с беспокоящими её неврозами. “Когда, например, кто-то не может уснуть, доктор Юнг полагал, что бессознательное хочет что-то сказать этому человеку и ему нужно подняться и выплеснуть на бумагу то содержимое, которое требует своего выражения” (1972, стр. 7). Эта техника имела “неоценимое значение” для Келлер потому, что с помощью неё “логичные причины беспокойств могут быть дополнены иррациональными” (1968, стр. 16). Пьер Келлер, её младший сын, вспоминал, как мать постоянно делала записи в многочисленных маленьких тетрадках; к сожалению, они не сохранились (личная беседа, Июль 2002).

Келлер описывала процедуру письма следующим образом:

Я сознательно задавала вопросы относительно моих чувств и поступков и потом позволяла проявляться спонтанным ответам на эти вопросы. Это было довольно сложно. Интеллект очень легко перехватывает такие попытки и нужно много практиковаться, чтобы поймать мгновенные вспышки или образы, которые интуиция освещает на мгновение… Я разрабатывала всё более подходящие техники, и они корректировались моей внешней жизнью, стремясь к совершенству.

(1968, стр. B-16)

Юнг помогал ей глубже изучать этот метод корреляции между сознанием и бессознательным. “Вместо того, чтобы ждать, пока возникнет внутреннее напряжение, я брала за основу свой повседневный опыт и позволяла ему сплести рациональные и иррациональные элементы в единый концепт. Я бы не называла этот способ идеальным методом достижения баланса” (1968, стр. B-16).

Ещё одной техникой, рекомендованной Юнгом, было написание неотправленных ему писем. Она описала суть этой техники в следующих словах:

Почти в самом начале анализа доктор Юнг сказал мне: “Ты должна быть готова к тому времени, когда больше не будешь приходить сюда. У тебя постоянно будут возникать вопросы; даже когда ты покинешь мой офис, новые вопросы всё равно будут появляться. Запиши их как письма ко мне, но не отправляй. В зависимости от того, насколько ты хочешь знать ответы и насколько ты не боишься этих ответов, они сами появятся изнутри тебя”.

(1972, стр. 9)

Келлер пыталась следовать этому совету, но у неё ничего не вышло. Юнг лишь предложил продолжать попытки, несмотря на все трудности. По поводу этих писем, Келлер говорит следующее:

Я задавала вопросы касательно моего дальнейшего развития и добавляла к ним спонтанно возникающие комментарии. Сперва приходили хаотичные, разрозненные фрагменты и, как я и говорила, пришлось ждать очень долго и проявить немало терпения, прежде чем начали проявляться всё более и более сформированные предложения. Иногда приходили фрагменты, похожие на какую-то историю или даже сказку… Порой, помогало представить человека, которому я задавала вопросы. Это напоминало то, что Юнг называл “активным воображением”.

(1972, стр. B-16)

В этих письмах проявлялись различные аспекты её личности. Келлер описывала это как идентификация и взаимодействие с различными частями её самой, что являлось, своего рода, предтечей современной теории объектных отношений:

Я воспринимала их, как целую семью с разными точками зрения, которые должны договориться между собой. Эти “личности” тянули меня в разные стороны, и я просто запуталась. Однако всё настойчивей пыталась получить ответ на вопрос, который, похоже, заключался в синтезе их мнений, путём внимательного выслушивания.

(1972, стр.10)

Когда она пожаловалась Юнгу на свои проблемы, он ответил со всей серьёзностью: “Ты должна понимать, что значит молиться” (1972, стр. 9). С тех пор, Келлер начала вести записи, стоя на коленях. “Через некоторое время появился единый голос и, благодаря моему молитвенному отношению, практика начала приобретать черты религиозности. Она становилась всё более действенной” (1968, пар. B-16).

На одной из её картин из коллекции семьи Келлер изображена она сама, стоящая в молитвенной позе. Видимо, она отражает предложение Юнга продолжать молитвенное отношение к этой практике.

Келлер убедилась, что, обучая её этим практикам, Юнг предоставил ей определённую позицию, с которой можно было взглянуть на психологические аспеты жизни; он рассказал ей о сознании и бессознательном, как различных измерениях человеческой психики, значение которых не было осознано в должной мере и он предоставил её способ, помогающий наладить между ними определённую связь”. Должна сказать, одно из самых значительных достижений Юнга заключается в том, что он показал нам, что связь с бессознательным достижима и его фрагменты могут быть интегрированы в нашу повседневную жизнь” (1969, стр. 53).

Помимо письменной техники, Келлер последовала примеру Юнга и стала рисовать образы из её бессознательного. “Я рисовала, просто переносила свои чувства в цвет. Сам процесс выражения подавленных эмоций каждый раз приносил громадное облегчение. Каждый рисунок, как результат подлинного выражения, являл собой ещё один шаг на пути к упорядочиванию хаоса” (1981, стр. 14).

Порой, рисование помогало снять внутреннее напряжение. Я много рисовала. В те далекие дни, когда кто-то приходил к доктору Юнгу на сеанс, так называемая “красная книга” часто стояла открытой на подставке. В ней он рисовал или заканчивал рисовать какую-нибудь картину. Иногда он показывал её мне и комментировал то, что получалось. Та аккуратность и точность, которую он вкладывал в каждую свою картину и комментарии к ним, свидетельствовали о важности этой работы. Таким образом, мастер показывал студентам, что психическое развитие отнимает много времени и усилий.

(1972, стр.7)

Келлер описывает личный опыт рисования под воздействием сильных эмоций:

Когда я испытывала какое-либо негативное чувство, я старалась перевести его в образ. Этот образ обычно скрыт за эмоциональным фоном. Если вам удастся распознать его – эмоция усваивается. (Иногда образ совершает некие действия, требуя от вас принять какое-то решение или произвести ответное действие) Будто я сижу в полумраке, и образ постепенно проявляется из темноты.

(Семейные архивы Келлер, Женева)

К концу своего анализа у Юнга, Келлер описывает видение пугающей фигуры:

”Я твой доктор” – произнёс голос и, когда я посмотрела наверх, то увидела высокого темного человека сидящего на стуле с изысканной резьбой… прямо передо мной. Я произнесла “Мне не нужен доктор”, но он холодно ответил “Я подожду”. Сарказм в его голосе поверг меня в трепет…

(1982, стр. 283)

У Келлер образ этой фигуры вызвал смешанное чувство любопытства и страха; одна её часть “была очарована им, другая же – боялась” (1981, стр. 22).

Она рассказывает как Юнг, когда она показала ему фрагменты диалога с фигурой, “выразил заинтересованность и рассмеялся; он отнёсся к этому как ученый, которому показали весьма любопытный экземпляр. Он видел, как я проявила из бессознательного чуждое мне содержание.” (1981, стр. 22). После описания этого случая, Келлер продолжает: “в ходе дальнейшего анализа подобных случаев больше не возникало вплоть до того, как я начала работать с Тони Вульф. “Черный доктор” (как я назвала его) приходил всё чаще и чаще, и это превратилось в целую историю” (1981, стр. 22) Она дала этому образу имя – Леонард и он фигурировал в нескольких её записях и рисунках. Келлер считала что “реакция Юнга, когда он прочитал мои записи, каким-то образом лишила продолжения развития этого образа” до тех пор, пока она не начала работать с Вульф (1982, стр. 285). Что касается присутствия Леонарда, которого она соотносила с “темной” стороной своего разума, Келлер отмечала, что это интенсивное интрапсихическое присутствие «действительно было крайне опасным для меня, если бы не Тони Вульф” (1969, стр. 41-43)

Леонард уже присутствовал в моей психике ещё во время сеансов с Юнгом и дважды фигурировал в моих спонтанных записях. Когда я описала ему эту фигуру, он просто рассмеялся. Он считал, что это очень оригинально, но больше этой темы не касался. И образ снова возник на сеансах с Тони Вульф… Образ этого могущественного человека… действительно был опасен для моей психики. (Как вы заметили, он не был интегрирован в сознание, он просто подтачивал меня где-то и неизвестно, что он ещё мог со мной сделать).

(1969, стр. 43)

Келлер была поражена реакцией Юнга. После записи, эта фантазия стала “основным принципом всего психоаналитического лечения” (1913, стр. 418), а он позволил себе рассмеяться, когда Келлер поделилась с ним этими записями. Пытаясь объяснить его реакцию, Келлер пишет “в любом случае, он был исследователем, как хирург в поисках новых способов лечения… такие вещи не могут быть поняты иначе, чем методом проб и ошибок” (1969, стр. 418)

Она решила сделать перерыв в своём анализе. “Я прервала свой анализ с доктором Юнгом. Я знала, что мне нужно будет в это углубиться, но чувствовала необходимость временного отдаления. Юнг одобрил моё решение и мы прекратили сеансы” (1968, стр. B-21).

В 1924 Келлер захотела возобновить анализ.

Мне захотелось вернуться к анализу, но на первом же сеансе мою радость омрачил тот факт, что у Юнга намечалась неотложная поездка в Нью-Мехико, для изучения племени индейцев (Хопи). Мы договорились, что я пока продолжу анализ вместе с его лучшей ассистенткой Тони Вульф.

(1968, стр. B-22)

Ею двигала потребность “обсудить с Юнгом те проблемы, которые были вызваны нашими сеансами. Мне нужно было снова обсудить те переживания, которые всё ещё жили во мне” (1981, стр.19)

Анализ Келлер Вульф, 1924-1928

В 1924 году, спустя 9 лет анализа у Юнга, Келлер продолжила его уже с новым аналитиком – Тони Вульф. На тот момент ей было 37 лет, Вульф – 36. Ей пришлось ждать возвращения Юнга для продолжения анализа и время, проведенное с его ассистенткой она рассматривала, как возможность побольше узнать о юнгианской психологии: “Я хотела попросить её рассказать больше о теории, пока ждала возвращения доктора Юнга” (1972, п. II). Однако уже на первом сеансе выяснилось, что Тони Вульф станет её основным аналитиком.

Келлер проходила анализ у Вульф с 1924 до тех пор, пока семья не переехала в Женеву в 1928. В течении всего этого времени, у неё было несколько всплывших фантазий касательно тёмной фигуры в её бессознательном, “темного доктора” [der schwarzer Aezt] или “Леонарда”, которые были весьма и весьма угнетающими. Благодаря поддержке Вульф, использованию активного воображения, записей, рисования, а также различных телодвижений, Келлер удалось достигнуть определённого сближения с этой фигурой. Она продолжала использовать спонтанное письмо и рисование, разученные ещё на анализе у Юнга, но здесь появился новый элемент – что-то вроде психологического танца, который Келлер описывала как своеобразный аналог психодрамы (1972, стр. 12).

У Вульф не было университетского образования или официальных полномочий – она всему научилась сама. Но для Келлер это не умаляло её достоинства как умелого психотерапевта. Вспоминая свой анализ у Вульф, она предполагает, что:

(Вульф) помогла доктору Юнгу во время его столкновений с бессознательным. Крайне опасно оставаться одному в такой ситуации. Юнг сейчас и тогда говорил о том, насколько он был близок к безумию. Но Тони всегда была рядом и возвращала его к реальности.

(1968, п. С-I)

Специально для Келлер, Вульф создала “особую атмосферу, убежище, где каждый чувствовал себя защищенным” и это сыграло свою роль:

В её присутствии, мои самые сильные эмоции легко превращались в образы. Она стала посредником между моим воображением и реальностью; она полностью включалась в процесс, и, в критические моменты, интуитивно подбирала нужные слова. Её методы, конечно, не укладывались в рамки психологии; думаю, это можно назвать “искусством” и, естественно, она была самым одаренным терапевтом.

(1972, п.II)

По словам Келлер, вместе с Вульф “не возникало тех сложностей, которые обычно возникают в процессе анализа” и “позволяла своим пациентам звонить ей в любое время. Я с превеликой благодарностью вспоминаю мой анализ у Тони Вульф и то, как она разбиралась с теми опасностями, которые угрожали моей психике” (1972, п.II).

Говоря об особом “медиумном” подходе в аналитике Вульф, Келлер пишет, что она обладала “весьма любопытной особенностью”, которая проявлялась в том, что:

Внутри неё возникали картины, и Тони играла роль посредника, проецируя их наружу… само её присутствие снимало ограничения страха. Помню, как на одной из картин я нарисовала… платье, в которое она была одета, подразумевая особую защищенность, навеянную её присутствием.

(1969, стр. 34)

Келлер пришла к заключению, что в ходе анализа у Вульф “внутреннее напряжение переходило в образы. Уже на первом сеансе оно достигло своего апогея и я расплакалась. И ещё, я помню там какое-то движение… какие-то темные фигуры, передвигающиеся по комнате” (1981, стр. 19). Сравнивая свои два анализа, Келлер говорит:

Раньше (с Юнгом) я училась спонтанно реагировать на воздействия бессознательного. Сейчас, я реагирую на них сознательно. Доктор Юнг пытался укрепить моё эго, путём осознания этих процессов при обсуждении. Он знал, что нужно сильное эго для столкновения с бессознательными образами.

(1981, стр. С-14)

Также, Келлер описывает свою встречу с “теневыми фигурами”: “Тони хотела, чтобы я, сидя вечером дома на кухне, наполненная страхом, просто позволила возникнуть этим образам”. (1968, пар. С-14)

Однажды вечером, я сидела в полумраке, беременная, и увидела огромную дверь. Я знала, что за ней скрывались те страхи и боль, к которым я ещё не была готова. Дверь была приоткрыта и, за ней, я различила гигантскую фигуру в темно-синем плаще, которая держала в своих руках свет. Через дверь из места, полного ужаса, вышел ряд нескольких фигур. Всё это действо напомнило мне древнюю символическую игру, которая называлась “пляска смерти” [totenhazen]. Я сразу узнала их ведущего – это был “доктор”, которого я видела в кабинете моего мужа.

(1982, стр. 286)

Она перенесла разговор с этими фигурами в свои автоматические записи и зарисовала эту сцену. Она рассказывала, что с тех самых пор “жила внутри “активного воображения” которое продолжалось где-то на фоне, даже в то время, как я жила обычной жизнь, полной домашних забот и учёбы” (1981, стр.20)

В последующей работе с Вульф, темный доктор и другие персонажи её образов нашли своё выражение.

Однажды на сеансе, я снова почувствовала нарастающие эмоции и поняла, что простым диалогом их не унять… вспомнив слова Тони о том, что я могу выразить их в любом виде, я вдруг сказала “думаю, я смогу это станцевать” и сеанс превратился в нечто вроде пантомимы или танца, хотя я совершенно не умела танцевать. Это положило начало телесному выражению эмоций.

(1968, пар. С-5 – С-6)

С тех пор, Келлер стала брать уроки танцев и использовала эту технику всю оставшуюся жизнь. Кроме того, она порой применяла её в своей психотерапевтической работе. Во время своего пребывания в Калифорнии, она познакомилась с Труди Скуп – профессиональной танцовщицей. Женщины проводили еженедельные групповые занятия, где дискуссии на тему психологии сочетались с телесными упражнениями (Келлер 1967). “Ежедневная практика движений и осознанности по отношению к своему телу стала техникой, которая лучше всего помогает соединять противоположности и формирует различные побуждения в единый узор”. (1968, пар. B-17)

Образ Леонарда в бессознательном Келлер вызывал глубочайшее страдание и интрапсихические противоречия по поводу её религиозности. Он пугал её тем, что создавал из образов активные фантазии, которые угрожали её религиозным убеждениям. Она твердо заявила Леонарду, что будет иметь с ним дело “либо с Христом, либо никак” (1981, стр.23).

Самым важным было то, что Тони Вульф защищала меня в эти трудные времена. Я посещала её дважды в неделю и мы часто беседовали дома… Я нарисовала множество картин и даже в этом наличие поддержки Тони стало для меня островком безопасности. Но это была реальность моей религии, благодаря которой я с ещё большей уверенностью поняла, как важно твёрдо стоять на ногах.

(1981, стр.22-23)

У Келлер было несколько столкновений с Леонардом, которые открыли ей новый взгляд на ситуацию:

Я жила в двух мирах или, скорее, на границе между ними. В любом случае, Леонард существовал, и его функция заключалась в том, чтобы помочь мне соединить эти два мира… Он подпитывал моё желание получить медицинское образование… Видимо, он сталкивал меня с той стороной жизни, которую я, похоже, не замечала. Он предлагал мне новое видение. Леонард внушал мне принятие неизбежности изменений: я должна была научиться понимать все человеческие состояния как относительные и преходящие. Так же как и человеческие взаимоотношения, даже такие, как замужество и дети.

(1982, p.288)

Далее, она говорит о том, что в течение того периода, пока Леонард фигурировал в анализе, Вульф заставляла её дома делать записи и рисовать, используя активное воображение.

У Келлер было неоднозначное отношение к Леонарду. В одних случаях, он был помощником и не представлял опасности, как, например, когда предлагал ей сделать карьеру в медицине или когда озарял её «внезапными интуитивными прозрениями» (1981, стр.23). С другой стороны, Келлер была напугана этим образом из бессознательного. Она понимала, что его присутствие можно расценивать, как одержимость: “Я полностью осознавала опасность “одержимости”, даже если это одержимость психическим комплексом” (1982, p.288).

Тем не менее, осознавая своё «психологически уязвимое положение» (1982, p.288), Келлер зашла в тупик. Сближение с Леонардом началось тогда, когда она достигла этой наивысшей точки психологического кризиса. Именно в этом и проявлялась «искусительная» черта Леонарда, которую Келлер называла «опасной» (1982, стр. 288-89). Через этот кризис, Леонард пытался донести до Келлер некую оккультную информацию, что держало её в страхе всю неделю.

Я подошла к серьёзному кризису… Однажды Тони Вульф сказала (достаточно громко, чтобы её мог услышать темный доктор) «если у этого человека есть сообщение для тебя, он должен перевести его в понятный для современной женщины язык». Как только она произнесла эти слова, я увидела вспышку молнии, которая пронеслась через комнату и почувствовала освобождение. Напряжение спало, одержимость исчезла и больше никогда не появлялась… Я увидела, как «темный доктор» приподнял шляпу, поклонился Тони Вульф и покинул комнату, и ко мне пришло понимание, что он вернётся только тогда, когда найдет способ перевести своё сообщение.

(1981, p.23)

Так была закончена работа с темной фигурой внутри разума Келлер, которую проделала Вульф на сеансе в тот день и которая освободила её из рук Леонарда и ужаса перед безумием одержимости. Далее, Келлер рассказывает:

Я прошла через самую важную часть моего анализа (с Тони Вульф). Я в долгу перед ней и исполнена благодарности за то, что она спасла моё здравомыслие… Работа с доктором Юнгом была подготовкой, укреплением моего эго, для того, чтобы оно выдержало испытание перед этими ужасающими образами из бессознательного.

(1972, пар.II)

Примерно через 40 лет после этого события, Келлер написала в 1981 году что, после того памятного сеанса у Вульф, Леонард больше не посягал на её рассудок. Теперь он стал её советчиком «в частности, в моей работе я становилась более взвешенной, когда Леонард показывал мне обратную сторону. И во мне поубавилось оптимизма и завышенных ожиданий относительно людей и их способностей» (1982, p.291).

Келлер писала о том, что “в дальнейшие годы, когда [Вульф] стала как никогда близка к Юнгу, она попросила меня помочь ей в “активном воображении”… И тогда я узнала горькую правду о её проблемах с вызовом собственных образов ” (1968, пар. C-4). Однажды, в интервью 1969 года, её спросили о способностях Тони Вульф к активному воображению, она ответила, что “[Вульф] никогда их не имела. Она была “медиумом” для других, но никогда для себя самой” (стр. 53).

Обсуждение

Келлер двояко относилась к Юнгу. Она ценила его за то, что он был “первопроходцем, страстным искателем, пытающийся заглянуть за грань видимого, в темный мир психики” (1968, пар. B-3). С другой стороны, её отталкивало то, что «доктор Юнг иногда был довольно саркастичным. Он бесчувственно высмеивал людей» (1968, пар. B-3). Она добавляет: “[Юнг] не был тем человеком, который мог бы мне понравиться”, оправдывая это тем, что “быть может, только тот, кто не желает носить ярлык ”хороший”, может исследовать непознанное? “Хороший” человек, как мой муж, будет дорожить светлой стороной жизни” (1968, p. B-3). Кроме того, у неё было смешанное чувство по поводу её анализа с Юнгом. Он, конечно, обучил её крайне полезным техникам, помогающим исследовать её страхи. Но, в общем, «было сложно запомнить, что именно говорил доктор Юнг на наших многочисленных сеансах… Я думаю о том, сколь много из наших разговоров было пустой тратой времени» (1968, пар. B-II). У неё были сомнения в правомерности его решения выбрать именно психоанализ для решения её проблем, учитывая личные обстоятельства; она говорит о

преимуществах и недостатках вовлечения женщины с маленькими детьми в долгий процесс глубинного анализа. Доктор Юнг, видимо, был уверен, что я встретила его в то время, когда уже не могла избежать процесса развития. Таким образом, я оказалась втянута во всё это, даже не подозревая, чем мне это грозит.

(1968, пар.B-4)

Кажется противоречием тот факт, что Юнг сделал воображение sine qua non анализа и его отношением к воображению Келлер, когда она показывала ему свои результаты работы с ним. В статье 1913 года “Теория психоанализа”, Юнг говорил о том, что в процессе анализа фантазии пациента являются исходной точкой. Но, когда Келлер принесла ему свои автоматические записи диалога с Леонардом, Юнг рассмеялся. Как ученый, он находил их “интересными”, но как психолог, он не отнёсся к ним с должной серьёзностью. Келлер высказала предположение, что эта негативная реакция вернула их обратно лишь для того, чтобы они снова всплыли, когда она начала проходить анализ у Вульф. Вульф создала особую атмосферу, где Келлер чувствовала себя в безопасности. Следовательно, имела те способности для работы с бессознательным своей пациентки, которых, видимо, не хватало Юнгу. Поэтому и проявляется противоречие между тем, что писал Юнг и тем, как он вёл себя при анализе конкретного человека.

Когда ей было 94, Келлер подытожила свои впечатления о Юнге следующим образом:

Даже сейчас, когда прошло довольно много времени, воспоминания об этом пробуждают те эмоции, которые похожи на не переваренную пищу. Это та часть жизни, которую я не смогла до конца усвоить и не могу полностью от неё отказаться. Моя встреча с доктором Юнгом, с его личностью и его идеями, стала таким же не переваренным куском жизни. Его образ стоит перед моими глазами подобно огромной скале, преграждая путь и закрывая обзор. Весь опыт восприятия мыслей и идей доктора Юнга превратился в сфинкса. И должен быть найден ответ на его вопрос. Я осознала, что была слепа в своём восхищении и, позже, в своей враждебности. Пока слепая ярость стояла на моём пути, я заставляла себя думать и ждать и думать снова, пока мои эмоции постепенно не успокоились и я не стала смотреть на ситуацию более объективно.

(1981, p.76)

Однако, несмотря на все отрицательные черты Юнга и его анализа, встречи с ним не прошли даром. Через письмо и рисунки она научилась работать с элементами своей психики, использовать технику активного воображения (которой она придавала «неоценимое значение») в разработке своей личности (1968, пар. B-16). Предлагая писать ему неотправленные письма, он укреплял её наедине с собой, что принесло ей существенную пользу. Согласно его работе «Трансцедентная функция», Юнг считал технику активного воображения больше чем просто дополнение к анализу; он также рассматривал её как обучение анализанта через саморазвитие, что позволяло преодолеть ограничения и повысить интенсивность прохождения анализа. Потому как индивидуация — это процесс, занимающий всю жизнь, который продолжается и после прохождения анализа. Юнг утверждал, что активное воображение помогает пациенту как во время, так и после анализа. Как он писал в «Трансцедентной функции»:

Трансцедентная функция не просто формирует существенное дополнение к психотерапии, но ещё даёт пациенту огромное преимущество в помощи аналитику, задействуя его собственные ресурсы, что устраняет зависимость, которая воспринимается как унижение. Этот способ позволяет достигнуть освобождения, применяя только свои собственные усилия и мужество остаться наедине с собой.

(1916, стр. 193)

Она приходит к заключению: «Должна сказать, один из самых больших вкладов Юнга в том, что он наглядно нам показал, что связь с бессознательным и его фрагментами может быть включена и интегрирована в нашу сознательную жизнь» (1969, стр.53). Касательно её личного опыта работы с техниками письма и рисования, которым она научилась у Юнга, она говорит следующее «Только тот, кто сможет перенести тьму, начнёт понемногу прозревать» (1981, стр.77). Она так же упоминает о нескольких записях в своих дневниках, которые ей пришлось делать, проходя через глубочайшие переживания и, благодаря самому факту их записи, иногда было несколько случаев объективации по отношению к причине стрессового состояния (1981). Келлер утверждает, что «самый значительный результат моей работы с доктором Юнгом — это то, что сейчас у меня есть техника, которая позволяет соединять бессознательные элементы с моим мышлением и действиями, причём делать это постоянно»(1968, пар. B-16). Юнг рассказал Келлер о психологических аспектах жизни. Он научил её ценить бессознательное так же, как и сознание, показав ей, таким образом, как активировать трансцендентную функцию. Так же, Келлер говорит о том, что взгляд на противоположности как на относительные, а не моральные категории было поистине открытием (1981). Например, на противоположности добра и зла.

К.Г. Юнг был уверен, что не благо, а полнота должны быть целью эволюции человека. Это подразумевает фундаментально новую ориентацию (трансцедентную функцию), вопреки идее, что однозначное «добро» может постепенно преодолеть однозначное «зло»… Я все ещё (в возрасте 94) в процессе этой эволюции.

(1981, p.85)

От анализа с Тони Вульф у Келлер остались лишь благодарности, особенно после её помощи в различных методах активного воображения. «Активное воображение… невероятное мастерство, с которым Тони помогала мне преодолевать воздействие этой властной фигуры из воображения (Леонард, темный внутренний доктор), после которого я с уверенностью могу заявить что она сделала для меня то, что доктор Ю(нг) никогда бы не смог» (1968, пар.C-2).

Существовало два основных аспекта помощи Вульф. Во-первых, Келлер открыла для себя танец, как форму спонтанного активного воображения. С тех пор, до самой своей смерти, Келлер использовала эту технику как основу для своего роста и помощи своим пациентам (1967, 1968). Во-вторых, Келллер приняла решение поступить в медицинскую школу. Келлер благодарна Вульф не только за излечение от наступающего безумия, но также за поддержку и поощрение её стремлений получить медицинское образование, в отличии от советов Юнга и её мужа (1968, пар.C-6).

Заключение

Юнг и Вульф использовали различные техники активного воображения в своём анализе Тины Келлер. Юнг работал с её фантазиями как через рукописные техники — автоматическое письмо и неотправленные ему письма, так и через рисунки при помощи активного воображения, в которых она боролась с внутренними психическими воздействиями, пытаясь достигнуть нового уровня бытия, который Юнг называл трансцендентной функцией. Вульф так же работала с Келлер используя эти техники, но тут возникли новые элементы, которых не было у Юнга. Например, Вульф принимала активное участие в разговоре с тем самым темным доктором. И, через Вульф, Келлер открыла новую форму психодрамы, танца, если хотите. Чтобы выразить через телесные ощущения то, что нельзя описать в словах. Келлер использовала эти техники работы с активным воображением на протяжении всей своей долгой жизни, чтобы сохранять психическое равновесие посредством активной интеграции бессознательного материала для достижения трансцедентной функции. Она понимала, что процесс личного роста не был чем-то таким, что сосредоточено только на анализе и, на 82м году жизни, она призналась: «процесс «индивидуации» не останавливается, даже если мы более не посещаем психотерапевта» (1968, пар. E-3).