«Возвращение»

Все, что я слышал до того, как посмотрел этот фильм, — это бесконечные сравнения с Тарковским. Поэтому смотреть не хотелось. Потому что слишком люблю Тарковского, чтобы смотреть каких-либо эпигонов и подражателей.

Но как выяснилось, зря боялся. Ибо фильм этот называют шедевром вполне заслужено, и как всякий настоящий автор, Звягинцев может быть только Звягинцевым.

Долго думал, как начать разговор об этом фильме, ибо потрясение от увиденного было слишком сильное.

Начну, пожалуй, с размышлений об инициации. Древняя культура была свободна от невроза потому, что имела свои иницитические системы, которые проходил каждый, кто достигал соответствующего возраста или менял свой социальный статус. Современные ничтожества могут ужасаться жестокости этих инициаций, но суть в том, что только в насилии над собой может происходить преодоление себя, победа над собой, дабы стать достойным познать тайну. А как говорит Мирча Элеаде в книге «Тайные общества, инициации», тайна всегда одна – истинное имя Отца. Но, тоскуя по единой инициации, человек изобретает себе множество субинициаций. «Преодолей, свершись, сотвори!» Не случайно в конце жизни Мирча Элеаде — традиционалист и консерватор! — стал куда более внимательно исследовать символику субкультур, видя в них бессознательную волю к инициатическому разрыву с властью инстинктивного, матриархального бессознательного.

Вот с такой спонтанной, «народной» инициации начинается фильм Звягинцева. Всего-то мальчишки прыгают с огромной вышки в море. Преодолеть страх высоты или нет? Высока башня, страшен 16-ый Аркан инициатического отрезания. Прыгнуть в море добровольно = преодолеть страх перед властью воды, матери, соединиться, чтобы получить второе рождение.

Проходят все, кроме одного. Сосунок, сын своей матери, остается на башне, боясь даже спуститься, дожидаясь, пока придет мать и спасет. Первая сцене – отражение последней. Все координаты расставлены уже в первой, и я ловил себя на мысли: «Бля, неужели режиссер будет заставлять сочувствовать этому недоинициировавшемуся сосунку?» Испортились мы американским кино, наше умнее оказалось, глубже.

Позиции определились. Сын отца и сын матери. И в этот день приехал отец. Далее началось действие, которое можно рассматривать на многих уровнях. Профаны увидят там всего лишь отношения беглого отца и сыновей в традиции психологической драмы. Но фильм глубже и страшнее. Потому что за психологической драмой скрывается архетипическая трагедия, потеря возможности солнцепричастия, произнесения слов «я и отец одно». Отец пытается посвятить сыновей в мужчины и делает это намеренно жестко, но все кончается катастрофой. Я не хочу портить просмотр тем, кто решит увидеть этот фильм, но важно то, что все заканчивается гораздо страшнее чем мы можем предположить. Море убивает небо, непройденный Аркан Башня становится разрушением без шанса на воскресение. Действие фильма происходит шесть дней, и воскресение так и не наступило…

Потрясает самобытный стиль режиссера. Все время я пытался найти хоть какую-нибудь аналогию. Тарковский? Нет, не то. Другие архетипы, другой темпоритм, другая проблематика. Почему у нас все снятые в России достойные фильмы сразу называют «фильмами под Тарковского», я до сих пор не понял. В памяти прокручиваются отсмотренные режиссеры – и ни одной паралелли. Потому что так и должно быть. Тарковский – это только Тарковский (а Сокуров лишь жалкий эпигон), Кустурица — это только Кустурица, а Звягинцев — это только Звягинцев.

Единственное, раздражает женский персонаж. Раздражает, но куда от него? Это проклятие российского кино — тип вечной мученицы со скрытым огнем фанатизма. Но важно то, что если в других фильмах этот тип безусловно идеализируется (как я возненавидел фильм «Брат»!), то здесь режиссер пусть не говорит, но намекает о скрытом яде, который находится в подобном женском типе и который разлагает солнце логоса.

Я сознательно не сообщаю финал, ибо сказать финал — значит, испортить фильм. Просто море поглотило небо, а Башня повернулась самым страшным лицом. Если вы идете навстречу башне, то после разрушения есть шанс на возрождение, но если башня настигает вас, то это и есть смерть вторая.