ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ 3
Рассказ о трех городах: Урук, Вавилон и Ниневия
Вообразите себе те времена, когда большие месопотамские города были похожи на Чикаго, Сент-Луис и Новый Орлеан. Мне нравится так представлять Месопотамию в 7 веке до н.э., граничащую на севере с Ассирией, с по-прежнему важным городом на юге, Вавилоном, который вскоре снова станет властвовать над всей территорией, вплоть до дельты, до древнего шумерского города Урука. Все истории о Гильгамеше происходят в его городе (за исключением очень позднего «письма», которое похоже на очень незрелую шутку).
В Чикаго, то есть в Ниневии, оказались ключевые таблицы, которые мы теперь называем «Гильгамеш». Они хранились в библиотеках последнего великого царя Ассирии, Ашурбанипала (668-627 гг. до н.э.). Царь собирал манускрипты по всей империи и располагал их в архивах, подобных Восточному институту Чикаго. Тексты оставались там, пока Джордж Смит не обнаружил их в 1870-ые годы и не перевез в Британский музей.
Сент-Луис на великой реке, то есть Вавилон, я упоминаю здесь, потому что он обыкновенно оказывается препятствием для нашего размышления о «Гильгамеше». Справедливо, что диалект семитского аккадского языка, который был официальным языком Ассирийской империи и международным языком для большей части Среднего Востока того времени, называется стандартным вавилонским, так как стандартный письменный диалект основывался на записях Старого вавилонского периода, когда Вавилон был доминирующим городом. В «Гильгамеше» нет ничего конкретно «вавилонского», за исключением диалекта, который был стандартным на протяжении сотен лет, примерно так же, как стандартный письменный английский сформировался в треугольнике из Лондона, Оксфорда и Кембриджа в Средний английский период. Мы можем допустить, что в «Гильгамеше» есть внедрения от царя Сент-Луиса по поводу самой идеологии власти. Хотя вавилонские представления о власти могли повлиять на многие древние ближневосточные культуры, они несколько отличались от ассирийских. Расклад на далеком юге, где шумерские культурные ценности сохранялись в прежнем объеме, был несколько иным.
На юге располагался до сих пор знаменитый город Урук. Думайте об Уруке примерно так же, как американцы представляют Новый Орлеан (до и после Потопа) и как сам Новый Орлеан выглядит для американцев. В Уруке мы находим следы древних шумерских практик, которые были потеряны в других местах юга. И даже в древние шумерские времена Урук был необычным – в действительности уникальным. Он обладал экономической и художественной силой, и, при условии, что письменность и цилиндрические печати были изобретены там, то также «культурной» силой в самом важном смысле. И его влияние распространялось очень широко.
Урук попал в зависимость от вавилонян и ассирийцев, вслед за этим пришли персы, а затем селевкиды. Идеологически Вавилон ассоциировался с другим древним шумерским городом-государством – Эриду. И Ассирия вполне могла противостоять этому свои интересом к Уруку. В любом случае, царь Ашурбанипал коллекционировал материалы со всей империи и хранил их в архивах, знаменитых Библиотеках Ашурбанипала, которые сохранили для нас лучшие тексты «Гильгамеша» на стандартном аккадском языке.
Урук был странным местом. В «Гильгамеше» город связан с сексом, в самом его сердце располагалась богиня Иштар, воплощение секса и насилия, и ее окружали храмовые служители с необычными, по крайней мере, с точки зрения современных западных идей, представлениями о гендере. Представьте себе Марди Гра, икону Нового Орлеана, как самый близкий аналог фестивалей Урука. Даже когда Марди Гра празднуется в другом месте, он всегда связан со своим родным городом. (В моем скромном городе штата Нью-Йорк тоже проводится ежегодный парад, с пластиковыми бусами и конфетами, хотя женщины не обнажают свои груди. Наш холодный апрель плохо подходит для таких забав, ведь мы по-прежнему выходим в зимней одежде. Также маловероятно, что в толпе присутствуют продажные женщины, потому что они предпочитают более теплые края.)
Урук взывал к богам, чтобы они избавили его от гнета. Это начало истории in medias res, как сказали бы по этому поводу в более поздней культуре. Гильгамеш безудержно использует молодых девушек и юношей, в действиях, которые, к сожалению, до сих пор остаются непонятными. Многие ученые старались понять их суть. Я лично полагаю, что он действовал как Князь Беспорядка и принуждал молодежь к бесконечному Марди Гра. Тут следует сделать акцент на бесконечности, так как царь Гильгамеш не прекращает пировать и не может (или не хочет) спать. Он способен измотать самого заядлого тусовщика.
Моя интерпретация «Гильгамеша» основывается на том, что эта странная фаза упоминается только в этой истории о Гильгамеше – и более ни в одном другом произведении месопотамской литературы, обнаруженном на сегодняшний день. Он – «Человек Радости/Горя», чьи действия связаны с этими двумя кардинальными состояниями. Его поступки могли насторожить, если бы он был простым человеком. Но, конечно же, он «князь» и царь города. Эта особенность часто упускается при изучении текста, но я попробую объяснить, почему она оказывается центральной для характера и сюжета этой необычной истории. Самый большой вопрос заключается в том, что произойдет, если Гильгамеш избавиться от своих проблем, личных и политических. То есть, если Гильгамеш избавится от компульсивного поведения?
Огромная трансформация «цивилизованного» общества, которая произошла в Уруке в конце 4 тысячелетия до н.э. могла и не быть провокацией богини, которая уже являлась главной силой города в это время. Эксперты многие годы не могли разобраться в странном сочетании быстро растущего городского центра и удивительно урожайного земледелия, основанного на скромном ячменном зерне. Если Петр Чарват прав, то безличная бюрократия и «кардинальская чета», состоящая из эн и нин, которые совершали ритуалы и собирали дары для храма, управляли обществом, и трансформация оказалась достаточно мирным процессом. Стены Урука, связанные с именем Гильгамеша, подтверждают еще одну, более позднюю трансформацию, знакомую всему древнему ближневосточному миру, когда цари вместе с армиями начали доминировать в социальной жизни. Мы еще очень подробно разберем вопрос этой власти (= эна). Сейчас достаточно знать, что в ранних записях о Гильгамеше его титул эна никогда не ставится под сомнение. Он преимущественно оказывается и эном, и лугалем, то есть царем.
Ко времени написания «Гильгамеша», Урук утратил царскую власть, но не идеологию царской власти. Цари, властвовавшие Уруком, все больше отдалялись в пространстве и по культуре. Титул эна утратил былое значение, но поддерживающая его идеология осталась – по крайней мере, в Уруке.
Через столетия после событий «Гильгамеша» – и после поражения Ассирии, после персов и селевкидов – необычные персонажи Урука по-прежнему существовали, в том числе по-видимому и эн (на аккадском эну). В многочисленных документах из Вавилона и Урука времен эллинистического периода, когда Селевкиды владели поймой, найти упоминание об эну весьма затруднительно. Однако один важный ритуальный текст из Урука указывает не только на их существование, но и на их сохранившуюся значимость. На фестивале Иштар (TU 42) мы находим привычных странных персонажей: kurgarru, «человека-льва», певцов, жрецов-плакальщиков и экзорцистов. Большое число богов встает со своих мест и на восходе солнца занимает места перед Иштар. Одна строка (16) говорит, что царь совершает «церемонию возведения эну». (Обратная сторона этой таблицы повествует о Иштар, которая идет из своего храма Эшгаль в храм-акиту на границе города, что позволяет предположить, что фестиваль являлся частью новогоднего фестиваля Ану.) Присутствие царя, в то время селевкидского царя (или его наместника), а также центральное положение бога Ану и другие документы этого периода, свидетельствуют о еще одной произошедшей трансформации. Небесный бог Ан/Ану ассоциировался с Инанной и Уруком с очень раннего периода. Но в самых ранних источниках Инанна обладает особым положением (на что указывают подношения), тогда как Ан отсутствует, является неким «спящим богом», который не связан с людьми и, следовательно, не получает подношения. В какой-то момент после распада Ассирийской империи, в Уруке стали проводится (или возобновились?) «обряды Ану». Создание гигантских, греческого масштаба, храмов для Ану и его спутницы Антум, по всей видимости, сказалось на традиционном значении Эанны, храма Инанны, но богиня оставалась важной силой для общества Урука. Возведение в чин эну во время новогоднего фестиваля также свидетельствует о том, что его роль в Уруке оставалась значимой.
Его роль, конечно же, заключалась в том, чтобы быть супругом Иштар. Его положение в обществе Урука подкреплялось этим древним представлением. В древние времена он осуществлял ритуал с нин, которая была Инанной или ее наместницей. Этот ритуал включал в себя «ложе» (или постель), что указывает на Священный брачный обряд. Таким образом, есть вероятность, что этот обряд сохранялся в Уруке на протяжении, по крайней мере, трех тысяч лет.
Урук. Первый город
Согласно известной истории из Книги Бытия, первые люди жили в «саду» и были изгнаны из этого идеального места за свои прегрешения. Первым городом стал «Енох», названный так Каином в честь своего сына, Еноха (не путать с Енохом, который имел особые отношения с божеством и «ходил перед Ним»). Енох, в свою очередь, был отцом Ирада. Некоторые полагают, что эти имена произошли от шумерского бога Энки и его города Эриду. Для кочевых народов, перемещавшихся вслед за скотом через незаселенные земли, города должны были представляться условным благом. Основание города не казалось им однозначно позитивным событием. Израильтяне 1 тысячелетия до н.э., когда была записана Книга Бытия, едва ли восхитились бы Энки и его городом Эриду, который считался первым священным местом и прототипом священного города Вавилона, ненавистного врага израильтян. Со своей стороны, вавилоняне следовали давней традиции. Эриду был их первым городом после Потопа, в котором царская власть была дарована свыше.
Мы же исходим из того, что «первым» городом был не Эриду, глубоко запрятанный в болотах местности, где сейчас юг Ирака, но другой город, на несколько километров севернее – Урук. Руины Урука расположены в области под названием Варка. Тысячи лет земледелия, в основном выращивание ячменя, привело к постепенному выходу солей на поверхность, так что теперь на его месте остались только пустынные земли. Но в 4 тысячелетии до н.э. Урук был огромным и невероятно процветающим городом, местом, где впервые в истории возникла письменность и другие искусства цивилизации.
Урук также встречается в библейском тексте, как «Эрех» в Книге Бытия (10:810). Здесь правнук Ноя (по линии Хама и Хуша) изображен как «сильный зверолов» и герой по имени Нимрод. Нимрод настолько прочно ассоциируется с городами Шумера (землей Сеннаар) и с ассирийскими городами на севере, что сложно избежать искушения приравнять его к могучему охотнику Гильгамешу. Тремя городами юга названы Вавилон, Эрех и Аккад. Включение в этот список Вавилона указывает на то, что данный текст был написан задолго до того, как Урук и Аккад попали под власть Вавилона. Мы заинтересованы в том, чтобы найти свидетельства об Уруке Инанны и Гильгамеша в периоды, предшествовавшие доминированию Вавилона и Ассирии.
Археологические раскопки должны были по необходимости продвигаться послойно, постепенно открывая разные уровни города вплоть до каменного дна и девственной почвы. Когда они проводили раскопки Эриду, они обнаружили феномен, который объясняет сохранность и изменения традиций на протяжении тысяч лет. Они обнаружили крохотное кирпичное здание, не более 9 квадратных футов, с поднятой платформой внутри него и следами подношений – самое ранее кирпичное здание в регионе и первый храм. Над этим зданием шумеры строили слой за слоем, и каждый новый храм находился над предыдущим, всего 13 слоев. Вероятно, это и был самый первый храм и самый ранний город вокруг него. Урук и другие города строились на пойменных землях между реками Тигр и Евфрат (греки назвали эту область Месопотамией, землей между рек).
Отважный и во многом самообразованный англичанин, который обнаружил таблицы «Гильгамеша» в 1870х, Джордж Смит, нашел их далеко на севере от Урука, на ассирийской территории. Они были найдены в архивах ассирийского царя Ашурбанипала, который правил примерно через сто лет после Салмансара III, захватившего северное царство и пленившего его жителей. Даже не учитывая ту часть «Гильгамеша», которая более всего восхищала Смита и его современников – версию истории о Потопе – обнаружение этих записей периода библейской истории сразу сделала поэму сенсацией. Среди прочего, оно поощрило изучение языков Месопотамии и надписей, которые были записаны на этих языках.
Археологи и ученые во многих областях после новых находок вынуждены двигаться в обратном направлении, от самых недавних к самым древним материалам. Так аккадский, язык вавилонян и ассирийцев, был расшифрован до шумерского, который прекратил свое устное существование около 2 тысячелетия до н.э. Даже сегодня студенты начинают изучение с очень поздних надписей и языка, который изменился за тысячи лет. Обратное движение исследования к временам жизни могучего Гильгамеша, который жил предположительно за две тысячи лет до Ашурбанипала, означает постоянную поправку на более древние времена и, как правило, всё меньшее количество текстов на разных стадиях развития аккадского и очень отличающиеся и несвязанные друг с другом тексты на шумерском. К счастью, самые ранние письменные тексты и самые ранние визуальные образы месопотамской мысли были найдены в Уруке.
Эта книга путем литературной критики попытается поменять вектор движения – и поспособствовать чтению аккадской версии «Гильгамеша» через призму самых ранних документов Урука. Благодаря недавнему объединению археологии, антропологии, филологии, палеографии и истории искусств, Первый Город – в Месопотамии, и, возможно, во всем «цивилизованном» мире – обретает четкость. Урук не всегда считался самым ранним городом. Это заявление всегда обладало некоей политической и идеологической стороной в обществе, которое оправдывало существование своих институтов давним и обыкновенно священным прошлым. Но в Месопотамии никто не опровергал значения Урука. Он умудрился процветать на протяжении тысяч лет после своего расцвета, даже потеряв политический контроль. Не случайно, что Урук стал городом и Великой Богини Инанны, и героя Гильгамеша. Есть достаточные причины полагать, что Урук считался Первым Городом в основном из-за отношений между богиней и человеком, которого она выбрала в качестве своего партнера. Но это потребует некоторого объяснения.
Ранние периоды:
Века Вдохновения, Доминирования и Управления
Петр Чарват завершает свое исследование предыстории Месопотамии одним предположением по поводу Гильгамеша. Не могло ли случиться так, что угнетение молодежи, с которого начинается «Гильгамеш», возникло вследствие переорганизации Шумера после падения Урука. Мы можем добавить к этому еще некоторые соображения. Ранний Династический период характеризуется уменьшением статуса эн в церемониях, тогда как лугаль увеличивает свое значение. То, что Чарват называет «Урук без Урука» могло вызвать конфликт между двумя концепциями правления, и этот конфликт запечатлен в историях о Гильгамеше, составленных намного позднее его правления в Раннединастический период. Сам Чарват, по-видимому, относился к подобной возможности неоднозначно.
Чарват разделяет три «доисторических» века, исходя из современного понимания того, что история начинается с появления личности. Его упоминание Гильгамеша в самом начале книги указывает на то, что он, как и многие до него, считает легендарного царя Урука отражением появления индивида. Весьма любопытно проследить, как великий Урук конца 3 тысячелетия до н.э., с его вниманием к социальным ролям элиты (а не к именам ее представителей), сочетается с этой схемой трех веков.
Первый век он называет «Веком Вдохновения», длинный период с 9 по конец 6 или начало 5 тысячелетия до н.э.(235). Одним из самых существенных предположений Чарвата является идея о том, что даже этот ранний период характеризуется свободой людей в экспериментировании и отбрасывании неудачных проектов, по сути, речь идет о Золотом веке, в котором люди способны, как в современности, измышлять изобретательные решения для возникающих проблем.
Наш Урук, который Чарват называет «коллективной сущностью», развился к концу второго века, «Века Доминирования». Этот Урук – апогей изменений, произошедших между 5 и 3 тысячелетиями до н.э. Гениальные изобретения Урука, такие, как письменность, цилиндрические печати и лемех, являются частью этого развития. Ключевой особенностью «Века Доминирования» становится процесс перехода к оседлости, который включает в себя земледелие и одомашнивание животных. Несмотря на значительные нововведения, Чарват отмечает существенное снижение свободы в этом веке. Тогда как в предыдущий период люди могли просто покинуть места с неблагоприятными условиями, наличие поселений и городов уже не предполагало такого варианта.
Между концом 3 тысячелетия и третьим веком Урука, который Чарват называет «Веком Управления», проходит несколько столетий. Историк внимательно изучает период между 26 и 24 столетиями до н.э., когда Саргон Аккадский снова трансформирует Месопотамию. Ключевые события этого периода происходят не в Уруке («Урук без Урука», потерявший свою главенствующую позицию), но в городах Шуруппак, Киш и Ур. Нововведения в первую очередь заметны в Шуруппаке, который шумеры считали городом великого Потопа, после которого «власть царя установилась на земле». В Шуруппаке были обнаружены самые ранние литературные сочинения, такие, как собрание пословиц, представляющее собой советы отца своему сыну. В это время также появляются первые ритуальные тексты и исторические записи. (Чарват не упоминает о ней, но самая ранняя литературная форма, так называемые заклинания «Эа-Мардук» (или «Диалоги богов»), появляется в это же время: этот формат всегда предполагает участие Отца, бога Энки, или Эа в его аккадской форме, который дает советы своему сыну Асаллухи, или богу Мардуку в аккадском варианте, который становится главой вавилонского пантеона. Эти советы состоят из магических ритуалов и магических формул, необходимых для решения проблем, которые обнаружил хороший Сын.)
Этот век царей наподобие Гильгамеша, во многих смыслах является возвращением к образцам забытого и древнего Урука, при этом с совершенно новым направлением. Вероятно, самой заметной чертой становится возобновленный акцент на царской власти – та самая особенность, которой Урук избегал. Лугаль и нин (которая теперь именуется «Царицей», но до сих пор обозначается именами мужских богов) накапливают богатство, защищают его и демонстрируют в храмах, дворцах и, в некоторых случаях, в захоронениях – как в знаменитых «царских гробницах» Ура.
В реконструкции Чарвата довольно сложно проследить за развитием образа эн, который обладал таким большим значением в Уруке 3 тысячелетия до н.э. С одной стороны, могущество эн, по-видимому, уменьшилось, что привело к его исчезновению в некоторых частях Месопотамии в аккадский период. Уменьшение роли эн связано с усилением царей. Согласно Чарвату, лугаль в ранние периоды был всего лишь одним из правителей, вероятно, главой оборонительных сооружений, которые испещряли пейзаж, тогда как цари других городов-государств обретали свое могущество за счет храмов. В итоге, на протяжении истории Месопотамии, роли дворца и храма поменялись местами, в том смысле, что ранние цари считали себя строителями и защитниками храмов; а затем храмы начали платить налоги дворцу. Чарват видит в раннем сооружении храмов, по иронии, косвенный способ обогащения самих царей, так как они распоряжались устройством храмовых территорий. Так что даже в «Век Управления» дворец, можно сказать, богател от религиозных подношений царя.
С другой стороны, Чарват убежден, что впервые в истории трон (лугаль и нин) и алтарь (эн) объединились, и он явно видит в этом событии важный этап развития человечества. Уильям Халло раннее предполагал, что лугаль как титул наивысшего значения сформировался в Уре. В Уруке эн продолжает быть авторитетной должностью. Сам Чарват полагает, что первым эн Раннединастического периода, чье имя нам известно, был некий Эн-Шакушана из Урука, в то время, когда некоторые города в Шумере создали объединенное государство с предположительным центром в Ниппуре. (Более поздний «Шумерский список царей», в котором говорится, что царская власть возникла после Потопа, перечисляет знаменитого Энмеркара и других царей с «эн» в имени в различных династиях Урука.)
Возможно, как и считает Чарват, в этот момент истории дворец и храм объединились невиданным прежде образом (и, вероятно, вообще никогда более не повторенным). Учитывая то, что могущество эн в Уруке основывалось на его союзе с великой богиней (которая его избирала), уменьшение его авторитета в Раннединастическом Шумере могло указывать на другие явные особенности времени, уклон в сторону мужского и подавление женского в обществах с царской властью – а также в теологии (?). Вероятно, все-таки существовали какие-то основания, чтобы даже в гораздо более позднем тексте «Гильгамеша» отразилось угнетение великим царем своих подданных, юношей и девушек, которые в итоге обратились к богам за помощью. (Эта просьба, как мы помним, привела к созданию Энкиду, что послужило отправной точкой для приключений знаменитых героев.)
Вернуться к началу: Гильгамеш и Великая Богиня Урука, 3 части