Мария-Луиза Фон Франц
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
*При использовании смартфона, рекомендуем располагать его горизонтально
Проецирование своей субличности, комплексов, страхов и надежды свойственно каждому человеку. Свою модель мира мы проецируем и на внешние объекты. Мария-Луиза Фон
Франц исследует проблематику проекций серьезно и глубоко, она раскрывает понятие проекции, находит пути к более широкому видению реальности.
В книге можно узнать о проекции в повседневной жизни, пяти стадиях в устранении проекции, о владении и утрате души, о множественном единстве бессознательного. Раскрывается тема демонов в античности и христианстве, психологическая интерпретация религиозных символов. Для всех, интересующихся аналитической психологией, самопознанием и саморазвитием.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРОЕКЦИИ
Проекция в повседневной жизни
Карл Густав Юнг заимствовал термин «проекция» у Зигмунда Фрейда[1], но в результате иного взгляда на понимание бессознательного Юнг придал ему совершенно непохожее, новое значение. Он рассказал о психологическом явлении, наблюдаемом в повседневной жизни человека, а именно о том, что мы часто ошибаемся в своем восприятии людей и ситуаций, впечатление о которых может сильно измениться, как только мы получаем о них более полное представление. В таких случаях люди признают свою ошибку и забывают о ней, не спрашивая себя, откуда взялось ложное суждение или неправильное представление. Психолог же не может обойти стороной этот вопрос, его профессиональная квалификация требует исправления ложных суждений; в то же время, работая с привычной категорией пациентов-невротиков, он обязан бороться с «бредовыми» идеями, которые препятствуют адаптации пациентов. Когда он имеет дело с патологическим бредом или даже с целыми системами иллюзий, как, например, при паранойе, главным становится вопрос, откуда приходят эти бредовые идеи и что приводит к их обострению, поскольку, как известно, очень нелегко развеять системы иллюзий путем осознания собственного психического нездоровья, напротив, часто создается впечатление, что пациент цепляется за них всеми фибрами своей души. В таких случаях вопрос о происхождении патологического идейного комплекса становится неизбежным.
Если точнее, то, что проецируется, — это не только образ из памяти, как можно было бы предположить сначала, а сумма характерных качеств, которые присущи наблюдаемому человеку[2]. К примеру, если сын в детстве сталкивался с отцовской тиранией, в дальнейшей жизни он будет, в большинстве случаев, не только проецировать это качество на авторитетных лиц и отцовских фигур, таких как его врач, начальство, государство, но будет и вести себя так же деспотически, хотя и бессознательно. В настоящее время уже нет необходимости это доказывать. Сын считает, что именно это и есть единственный антиавторитарный способ. Получается, что «тираническим» является не только памятный образ отца, который может быть близок или далек от реальности, но и вполне определенное свойство проецирующей личности, которое она не осознает.
Разница между проекцией и обычной ошибкой в том, что ошибка может быть легко исправлена через получение верной информации, и впоследствии растворится, подобно утреннему туману в первых лучах солнца[3]. С другой стороны, в случае проекции субъект, создавший ее, сам же защищает проекцию от исправления, в большинстве случаев с большим рвением, или же, получая исправление, впадает в депрессию. В результате он истощен и разочарован, потому что психическая энергия, которая была вложена в проекцию, не вернулась к субъекту, а была отрезана от него.
Таким образом, Юнг определяет проекции как бессознательный, то есть незаметный и непреднамеренный, перенос психических элементов субъекта на внешний объект[4]. Субъект видит в этом объекте то, что ему не свойственно, а если и свойственно, то лишь в малой степени. Очень редко, если вообще такое бывает, объекту не присуще ничего из спроецированного. Юнг называет это «крючком» объекта, на котором висят проекции, как пальто на вешалке. Мы можем взять в качестве примера вышеупомянутый антиавторитарный «проектор». Вряд ли получится повесить образ тирана на вежливого, стеснительного человека. Если же он сталкивается с человеком, который показывает даже относительно небольшое проявление самоутверждения или власти, образ тирана, спящий в нем, сразу же будет приписан этому лицу. Проекция налицо; проецирующий абсолютно уверен, что имеет дело с тираном. Заблуждения такого рода исправить очень сложно. У социальных работников, педагогов и врачей всегда найдется множество историй на эту тему, ведь каждый день им приходится бороться с проекциями, сформированными, как правило, образами родителей.
Существуют, однако, проекции не только отрицательных качеств человеческого сознания, но в равной мере и положительных. Проекция последних приводит к чрезмерному восхищению, иллюзорности, несоответствующей переоценке объекта.
Непредубежденному наблюдателю сразу покажется простым и очевидным, что в том или ином случае присутствует проекция. Но если копнуть поглубже, выясняется, что это не такое уж простое дело. Вполне возможно, что впечатление наблюдателя ошибочно, а проецирующий «был прав». В общем, тут основным критерием становится здравый смысл и обоснованное коллективное мнение окружающих. Страдающий от параноидальных иллюзий[5] информирует полицию, что его преследует такой-то и такой-то человек, этот донос будет исследован с помощью так называемых объективных методов, и только после этого решается, обоснована ли жалоба или нет. В последнем случае истец будет передан психиатру и не станет подвергаться судебному обвинению за клевету. Мы знаем, что это дело простое только в вопиющих случаях, но есть дела с весьма тонкой гранью, в которых, учитывая всю ответственность при окончательном решении, трудно определить, является ли проецирующий виновным в клевете или реальной жертвой мании преследования. Возможно также заражение одним человеком своей параноидальной идеей других и введение в заблуждение значительной группы людей, до тех пор пока другая группа не выведет их на чистую воду. Охота на ведьм, в качестве примера отрицательной проекции, или почитание Гитлера как спасителя-героя, в качестве примера положительной проекции, несут в себе красноречивое подтверждение существования феномена коллективного заражения. В таких случаях ничто не поможет привести их к более ясному пониманию; даже самый трезвый аргумент будет эмоционально отклонен.
Поэтому решение коллектива или общества не всегда может предотвратить процесс проецирования и формирования ошибочных суждений, заблуждений и сопровождающей их лжи, проекция может быть создана целыми группами по той причине, что их ошибочное суждение официально подходит для приемлемого описания действительности. Таким образом, в межкультурной психиатрии играет роль весь поток концепций, когда, например, стоит вопрос дифференциации массового психоза от религиозного движения; последнее может показаться постороннему массовым психозом, тогда как посвященный будет ощущать его как «искупительное движение»[6].
Создается впечатление, что внутренний образ реальности каждого человека на самом деле представляет его самого; в действительности же настоящее положение дел таково, что некоторые экзистенциально настроенные врачи отрицают существование проецирования в целом. Согласно их взгляду, каждый человек безнадежно заключен в тюрьму своего образа действительности[7]. В романе «Посторонний» Камю наглядно описывает трагедию этой ситуации.
Некоторые представители этнологически ориентированной психиатрии пришли как раз к подобным заключениям. Согласно им, различия между нормальным и патологическим зависят от общей культурной и религиозной структуры общества и поэтому не поддаются никакому единому суждению вообще[8].
В противовес этой точке зрения У. М. Пфайффер справедливо отметил в своей выдающейся работе «Transkulturelle Psychiatrie», что явные случаи выраженных психических заболеваний, которые мы диагностируем как патологические, признаются также патологическими всеми известными нам народами, и их интерпретация отличается только в зависимости от культуры. Действительно, «норма» не может быть закреплена статично, потому что исходит из способности «адаптации к максимально возможному числу жизненных ситуаций в надлежащей форме». Признанные психические отклонения выражаются, прежде всего, в «эго-отчуждении» и «поведении, которое согласовано только со своим собственным законом»[9]. По Пфайфферу, европейские исследователи способны отличить религиозный экстаз от патологической одержимости, даже в отношении других народов, и в этом случае «ограниченность, абсурдность, отклонения от традиционного контекста» являются характерными чертами патологии[10].
Экзистенциалистские и социологические теории, отрицающие явные патологии, терпят поражение оттого, что не учитывают проявления бессознательного в людях, особенно в их снах. Они исследуют основы феномена, а именно факт о том, что то самое бессознательное состояние, из которого происходят и проекции, стремится в определенных фазах внутреннего развития исправить их, и, следовательно, в дополнение к здравомыслящему суждению общества существует внутренний фактор в человеке, склонный время от времени корректировать его образ действительности. В этой работе мы подробно рассмотрим это запутанное положение дел. Во-первых, надо принять во внимание, что в социологическом опровержении существования проекций верно то, что проекцию невозможно однозначно выявить через суждение внешнего наблюдателя и сообщить об этом вероятному создателю проекции. Один говорит: «Это так»; другой: «Это не так», — и на этом беседа заканчивается.
Чтобы понять суть, мы должны обратить внимание на саму концепцию проецирования, где Юнг использует свой термин. Он пишет:
«Так же как мы склонны считать, что мир — это то, что мы видим, мы наивно полагаем, что люди именно такие, какими мы их воспринимаем. В последнем случае, к сожалению, не существует научного метода, который доказал бы несоответствие между восприятием и действительностью. Хотя возможность грубой ошибки тут бесконечно выше, чем в нашем восприятии материального мира, мы все еще продолжаем наивно проецировать нашу собственную психологию на окружающих людей. Таким образом, все создают для себя ряд более или менее воображаемых отношений, основанных, по существу, на проекциях»[11].
В этих воображаемых отношениях другой человек становится образом или носителем символов. Хотя все составляющие бессознательного содержатся в этой форме, спроецированной на окружение, мы можем признать в них проекцию только тогда, когда становимся способны достаточно проникнуть в суть и увидеть, что это образы тех особенностей, которые являются частью нашей собственной натуры; иначе же мы наивно полагаем, что эти особенности принадлежат объекту.
«Если только нам не дарована особая степень самосознания, мы никогда не увидим наши проекции, но мы всегда являемся их жертвами, потому что ум в своем естественном состоянии предполагает наличие таких проекций.
…В относительно примитивной личности это создает то характерное отношение к объекту, которые Леви-Брюль удачно назвал „мистической идентичностью“ или „мистической сопричастностью“»[12].
Юнг называет это архаической идентичностью субъекта и объекта. Потребность в растворении этой идентичности возникает в тот момент, когда она начинает беспокоить, то есть когда недостаток содержимого проекции существенно препятствует адаптации, поэтому интеграция спроецированного содержимого в субъект желательна.
Архаическая идентичность субъекта и объекта, в присущей ей форме, доминирует в детях и малоразвитых личностях, по сравнению с остальными. Всякий раз, когда она преобладает, бессознательное сливается с внешним миром. В таком случае невозможно говорить о взаимодействии эго со внешним миром, поскольку здесь едва ли существует эго в том виде, как мы его понимаем. Сознание ребенка, как и малоразвитого человека, больше походит на «погружение в поток событий, в котором внешний и внутренний мир не отделены друг от друга или отделены очень неотчетливо»[13]. Бессознательное, насколько нам известно на сегодняшний день, становится заметным только посредством дифференцирования от сознательного. У малоразвитого человека внутреннее в гораздо большей степени, чем у других, также является и внешним, и наоборот. Это погружение в поток событий, в котором нет четкого разделения внутреннего и внешнего, тем не менее все еще является по большей части нормальным для нас состоянием, только время от времени прерывающимся вмешательством рефлексирующего сознания и некой эго-целостности.
Менее выраженное, но тем не менее существующее разделение внешнего и внутреннего, если говорить о детях, можно наблюдать во время игры в куклы. С одной стороны, ребенок обращается с куклой как с живой, в соответствии с его внутренним представлением отношений матери и ребенка, но, с другой стороны, он иногда ясно показывает своим поведением, что «знает», что кукла является неодушевленной.
В отличие от ребенка, большинство взрослых не смогут непринужденно присоединиться к такой игре, потому что их суждение о кукле как о неодушевленном предмете и игре «дочки-матери» как о «просто фантазии» (следовательно, только внутренней) мешает им принимать участие в игре. Нам пришлось бы возвратиться довольно далеко назад, вероятно, к нашим животным предкам, прежде чем мы бы достигли точки, где внутреннее и внешнее абсолютно недифференцированно. Но архаическая идентичность субъекта и объекта все еще живет в самых глубинах нашей души, и только выше этого уровня можно обнаружить различия между субъектом и объектом. Этот более низкий или более примитивный уровень не стоит, однако, расценивать как менее ценный; напротив, раз нам необходимо формировать оценочное суждение, именно в нем заключается настоящий секрет всей жизненной силы и культурно-творческого потенциала. Говоря по-простому, это нормально состояние, которое создает все наши эмоциональные «магические» связи с людьми и объектами. Юнг подчеркивает:
«Таким образом, каждый адекватный человек нашего времени, который в целом не рефлексивен, связан со свои окружением целой системой проекций. Пока все идет хорошо, он не обращает внимания на маниакальный, то есть „магический“ или „мистический“, характер этих отношений… Пока либидо может использовать эти проекции как приятные и удобные пути к миру, они выводят жизнь в позитивное русло. Но как только либидо захочет перепрыгнуть на другой путь и с этой целью начинает огибать прежние пути проекций, они превратятся в самые большие помехи, которые только можно вообразить, поскольку они эффективно предотвращают любое реальное отделение от прежнего объекта. В этом случае мы наблюдаем феномен, характерный для человека, пытающегося обесценить прежний объект в максимально возможной степени, чтобы отделить от него свое либидо[14].
Но так как предыдущая особенность исходит из проекции субъективного содержания, полное и окончательное разделение может произойти только тогда, когда имаго, отразившее себя в объекте, снова присоединится вместе с его значением к субъекту. Это восстановление достигается путем сознательного распознавания спроектированного содержания, то есть признанием „символической ценности“ объекта»[15].
Поэтому, несмотря на то, что изначальное тождество субъекта и объекта является нормальным состоянием, по-видимому, природа сотворила его как результат определенных нарушений в адаптации к внутреннему и/или внешнему миру. Таким образом, более стабильное эго-сознание в человеке, приводящее к более четкой дифференциации между субъектом и объектом, проникает в определенную проекцию. В первую очередь это означает, что что-то в данный момент воспринимается как распознанное внешнее, принадлежащее к собственному внутреннему миру. Но наш разум на сегодняшний день еще достаточно примитивен, что подчеркивает Юнг: «Только определенные функции и области переросли первичное мистическое отождествление с объектом. Первобытный человек имеет минимальный уровень самосознания в сочетании с максимальной привязанностью к объекту; следовательно, объект может совершать на него прямые магические воздействия…. Самосознание развивается постепенно из этого начального состояния личности и идет рука об руку с дифференциацией субъекта и объекта…. Но, как известно, самосознание по-прежнему сильно отстает от наших реальных знаний»[16].
Если точнее, на практике мы можем говорить о проекции, только «когда необходимо растворить личность в уже возникшем объекте», или, другими словами, когда личность начинает подавать тревожные сигналы и оказывать негативное влияние на адаптацию к внешнему миру. В этот момент отождествление внутреннего образа с внешним объектом становится заметным и подлежит сомнению, будь то суждения наши собственные или других людей[17].
[1] S. Freud, «Totem and Taboo», pp. 61, 92ff. По Фрейду, проекция — это защитный механизм, посредством которого невротик освобождается от чувства конфликта (pp. 61–64), перенося это чувство на другой объект. При этом Фрейд указывает, что доля проекции присутствует во всем нашем восприятии, поскольку наше внимание в основном направлено во внешний мир и мы склонны игнорировать эндопсихические процессы (pp. 63–64). Однако условия, заставляющие эти процессы проецироваться вовне, пока достоверно не установлены, подчеркивает Фрейд (p. 64). О фрейдовской концепции проекции см. S. Ali, «La Projection».
[2] Jung, «Concerning the Archetypes, with Special Reference to the Anima Concept», The Archetypes and the Collective Unconscious, том. 9, часть 1 собрания сочинений The Collected Works (далее CW),§§ 121, 142; также «Aion», CW 9 (2),§§ 43ff. (Полное название и номер каждого тома собрания приводятся при первом упоминании, а далее даны в виде сокращения CW и номера тома.)
[3] Jung, «Concerning the Archetypes», CW 9 (1),§§ 121f.
[4] Ibid.,§§ 121ff.
[5] Юнг определяет паранойю как «тождество эго и комплекса», нечто вроде крайней формы одержимости. «Concerning Rebirth», CW 9 (1),§ 220.
[6] E. H. Ackerknecht, «A Short History of Psychiatry». See also W. M. Pfeiffer, «Politische Thematik im Wechsel der Zeit», Transkulturelle Psychiatrie, pp. 22f.
[7] R. Bühlmann, «Die Entwicklung des tiefenpsychologischen Begriffs der Projektion».
[8] Ackerknecht, «Short History of Psychiatry», pp. 3f.
[9] Pfeiffer, «Transkulturelle Psychiatrie», p. 4.
[10] Ibid., p. 140.
[11] Jung, «General Aspects o f Dream Psychology», The Structure and Dynamics of the Psyche, CW 8,§ 507.
[12] Ibid., citing L. Lévy-Bruhl, «How Natives Think»; also cited in Jung, «Transformation Symbolism in the Mass», «Psychology and Religion», CW 11,§ 389.
[13] Jung, Letters, I, p. 549.
[14] Например, ненависть к прежде любимому человеку.
[15] Jung, «General Aspects of Dream Psychology», CW 8,§ 507.
[16] Ibid.,§ 516. См. также Jung, «The Visions of Zosimos», Alchemical Studies, CW 13,§ 122.
[17] Jung, «Psychological Types», CW 6, «Definitions»,§ 783.