Джун Сингер
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
*При использовании смартфона, рекомендуем располагать его горизонтально
Энергии любви в полном объеме присутствуют в каждом человеке. Мы обладаем невероятной силой, данной нам от рождения, но нам нужно научиться с ней обращаться. Именно то, что мы не умеем обращаться с этой силой правильно, привело мир в нынешнее состояние. Джун Сингер говорит, что мы зашли слишком далеко, и теперь неизбежно увидим свои заблуждения, что поможет нам научиться жить иначе. Мы сталкиваемся с любовью повсюду – сначала в детско-родительских отношениях, потом в романтической любви и половом влечении, потом в платонической любви – любви между друзьями или к своей стране, любви к тому, что нам знакомо. Кроме того, есть и загадочная любовь к богу мистиков и святых, людей, познавших околосмертный опыт, бога или подлинное сострадание.
Опираясь на свой опыт юнгианского аналитика, Сингер показывает нам исторические предпосылки того, почему в современном мире мы так часто путаем силу любви и любовь к силе. Она пишет, что если мы понимаем, что происходит в отношениях и изменчивом мире, то становимся способны развить маскулинность и фемининность внутри себя, а значит – обретаем свободу распоряжаться силой, которая приходит с развитием эго, а не проецировать части себя на других людей. Переходя на трансперсональный уровень проявления любви, мы начинаем видеть жизнь такой, какой она является на самом деле. Мы перестаем относится к силе как к волшебной палочке и средству доказать свое превосходство. Мы начинаем понимать, что имеется в виду под фразой «Все едино». Огонь трансперсональной любви не гаснет, он помогает нам выйти за ограничения эго, за пределы наших личных потребностей и соединяет эго с Самостью. Когда наши внутренние части пребывают в гармонии, мы начинаем испытывать истинную любовь как союз человеческого и божественного.
Глава 1
Энергии любви
В один прекрасный день, после того как мы овладеем
ветрами, волнами и силами тяготения, мы начнем
использовать в полной мере энергию Любви. И в этот день,
второй раз за всю мировую историю, человечество откроет
для себя огонь.
— Тейяр де Шарден
Если бы мир не пронизывали энергии, трансформирующие его в материю и жизнь, работу и энтузиазм, он бы напоминал бесформенный комок глины. Энергии дают нам силу. Неподвластные нам энергии природы превращают ветер и волны в ураганы. Приливы и отливы изменяют береговую линию, смывают дома. Понимая, как эти энергии работают в мире природы, мы можем начать продуктивно применять их.
С энергиями любви дело обстоит иначе. Они существуют внутри нас, а мы, в свою очередь, являемся их частью и производной. Самим фактом своего существования человек обязан этой таинственной энергии, создающей притяжение между мужчиной и женщиной и соединяющей их в самом интимном и личном акте — акте, являющемся частью комической драмы природы. Мы очень сильно вовлечены в энергии любви на личном уровне, поэтому неудивительно, что они настолько мощны. Часто они управляют нами куда в большей степени, чем нам кажется, и перед лицом страсти логика оказывается бессильна. Личная вовлеченность фокусирует наше внимание, впитывает чувства и притупляет ощущение связи со всем, что лежит за пределами привлекательного для нас объекта, причем мы нередко даже не догадываемся, что происходит. Возможно, именно поэтому сколько бы не писали о любви, она была и остается великой тайной.
С безначальных времен мы обнимаем наполненные энергией тела, наши руки, ноги, пальцы настраиваются на прикосновения, мы становимся все ближе и ближе. Нет «Я», нет «Ты», есть только «Мы». Рисунок движения возникает и изменяется, колеблется, бьётся, взрывается, а потом наступает, погружающее нас в океаническую неподвижность со- Единения. Затем волны успокаиваются, и мы снова становимся двумя отдельными людьми, такими же как были до того, и одновременно совсем другими.
Два существа, соединяющихся в акте любви, выражают собственную тотальность. В этом событии конденсируется все, что они чувствуют, все, что они знают. Каждый из них открывается, оставаясь беззащитным, чтобы принять другого в его полноте. Не всем они делятся осознанно, ибо у любящих есть много секретов друг от друга, однако тело не врет. То внимание, которое один человек дает другому, или же его отсутствие, воплощается в половом акте. Зачастую тело заявляет о том, что мы совершенно не собирались сообщать на сознательном уровне, потому что сексуальность, помимо всего прочего, еще и есть способ коммуникации.
Звонит телефон, и я, автор этой книги, вынуждена оторваться от размышлений. Мне звонит встревоженная девушка. Недавно она пошла в интернатуру по психотерапии, и меня назначили ее супервизором. Она рассказывает, что одна из ее клиенток только что позвонила ей и рассказала, что двух ее дочерей домогался их собственный дядя. Клиентка, мать-одиночка, парализована страхом и не знает, что делать. Поговорить с ним начистоту? Сообщить в полицию? Ничего не делать, надеясь, что все уляжется само собой? Я спрашиваю у терапевта, что конкретно произошло. Девочки говорят, что он ложился на них с расстегнутыми штанами, сначала на одну, потом на другую, «и терся этой штукой об их писи». Им это не понравилось, они испугались и рассказали матери.
С самого начала написания этого текста, мир напоминает мне о том, что сексуальная энергия — это не только «энергии любви», как их понимал Тейяр Шарден, но еще и энергия, которая может подвергаться жутким искажениям, что энергию, которой мы так жаждем, можно превратить в полную противоположность акта любви. Возможно, нам стоит воспринимать слова Тейяра на более глубинном уровне и понимать, что эти мощные энергии любви, как и силы природы, способны полностью поглотить человеческий дух, и привести как к возвышению, так и деградации. Подобно дару, украденному Прометеем у богов для своих любимчиков- смертных, эти энергии, как и огонь, могут давать свет и тепло, а могут приносить с собой проклятие, безжалостно уничтожая все на своем пути, оставляя за собой лишь обугленные останки оленят и кроликов на выжженной равнине.
Мне хотелось бы провести различие между любовью и сексуальностью. Я буду использовать слово любовь для обозначения вездесущей жизненной энергии, создающей притяжение между людьми и делающей возможным сотворение нового — ребенка, идеи, связи между двумя или многими, синтеза того, что казалось изолированным, соединение того, что было разъединено, разрешение конфликта. Любовь не всегда индивидуальна — она может выходить за рамки личных интересов и становиться трансперсональным переживанием. Любовь нейтральна в своих предпочтениях, и не всегда выбирает «уместный» объект. Любовь — это энергия, а энергию необходимо канализировать для того, чтобы достичь желаемого эффекта, будь то позитивного или негативного. Создание канала или русла, по которому может протекать энергия — вот фактор, определяющий то, чего сможет добиться любовь.
Сексуальность легко спутать с любовью, и это вполне понятно, ведь половой акт часто является выражением любви. Энергии любви придают силу сексуальному влечению. Сексуальность является настолько мощной силой, поскольку задействует все чувства: прикосновение, вкус, запах, зрение и слух. К тому же в момент интимной встречи серьезные и едва уловимые изменения и вариации воспринимаются и на более тонких уровнях. В этом виде взаимодействия между людьми куда более важной оказывается невербальная коммуникация, чем все, что может быть сказано словами. Слова следуют одно за другим в определенном порядке, а сексуальность накатывает волнами, поднимается и опускается, звучит в биении сердца и пульсации чресел. Невыразимое остается невыраженным в словах и может быть, по нашему мнению, разделено на две категории: довербальное и трансвербальное.
Довербальная коммуникация — мощная, сильная, исконная и свободно протекающая — так звучат чувства младенца, который еще не умеет произносить слова и не понимает их значения. На этом языке мы безошибочно выражаем наши базовые потребности и желания, мычим и плачем, улыбаемся и вздыхаем, любим и отталкиваем. Во время полового акта люди снова прибегают к этим элементарным способам выражения, существующим на полюсе, противоположном обыденному рациональному дискурсу. Мы снова начинаем говорить на языке тела и души, и в этом языке еще нет логики, он целостен, кажется детским и иногда безумным. Это своего рода импульс по направлению к жизни, который пытается обрести голос.
Трансвербальная коммуникация, представляющая собой другую противоположность, включает в себя понимающий взгляд, эмпатичное касание и осознание нежности, которая гораздо больше, чем слова. Ни довербальную, ни трансвербальную коммуникацию невозможно изучать привычными научными методами. Какова средняя продолжительность вздоха? Учащается ли пульс при глубоком поцелуе сильнее, чем при более поверхностном? Каково давление на квадратный сантиметр во время объятий? Возможно, именно потому, что эти способы коммуникации не поддаются точному определению, представители традиционной науки до сих пор обходят их своим вниманием, ведь их нельзя измерить, к ним не так легко получить доступ в лабораторных условиях, сложно собрать статистику. Также совершенно невозможно учесть бесконечное количество факторов, влияющих на постоянное изменение паттернов. Довербальная коммуникация близка к инстинктивному поведению человека, сближающему с его предками-приматами. Трансвербальная коммуникация, как и мистические переживания, выходит далеко за пределы вербального и не может быть передана с помощью слов.
Когда мы, люди, участвуем в постоянном творческом процессе, то в основном действуем в экстравербальном пространстве, к тому же у разных людей разная степень осознанности, зависящая от сложного взаимодействия множества факторов, в частности — биологической конституции, того, чему мы научились, и как мы относимся к тому, что мы воспринимаем как «Другое» или отличное от нас самих.
Большинство из нас привыкли воспринимать себя как отдельных существ, отделенных от остального мира кожей. Нам кажется, что мы одиноки, мысли и чувства возникают внутри нас без слов, и мы реагируем на них. Наши тела тянутся, напрягаются, двигаются, чтобы разместить то, что мы воспринимаем, как движение энергии внутри и через нас. Когда другое существо входит в наше пространство и между нами возникает близость, границы становятся менее четкими. Коммуникация происходит на множестве разных уровней. Вы входите в мой кабинет, и на мои органы чувств тут же обрушивается шквал из миллионов впечатлений. В мой глаз через зрачок попадает свет, фокусируется хрусталиком, и на сетчатке возникает изображение. Оно передается в мозг, который воспринимает его, придает ему смысл и проецирует вам картинку. То, что я осознаю, не является набором нейронных импульсов или химических реакций. Происходит чудесная трансформация, и вы возникаете передо мной в своей уникальности и индивидуальности, человек, который может вызвать во мне гнев, любовь или слезы.
Мое внимание сосредоточено на том, как я вижу вас в данный конкретный момент, но ведь я вижу лишь малую часть того, чем вы являетесь на самом деле. Поскольку я — это я, я увижу нечто совершенно иное, чем увидит другой смотрящий на вас человек. Однако я получаю гораздо больше информации, чем можно выразить словами. Помимо детальных впечатлений, я воспринимаю вас как целостный гештальт, конфигурацию во времени и пространстве, вызывающую у меня множество ассоциаций. Здесь приходит на ум знаменитая фраза Альфреда Коржибски о том, что «карта не является территорией, а предмет не является своим названием». В нашем повседневном опыте есть так много всего, что не поддается вербальному выражению, однако если мы хотим иметь дело с миром экстравербального, нам придется извлечь из него смыслы, и в первую очередь это касается тонких изменений и обмена, сопровождающих наше восприятие сексуальности. Когда мы пытаемся облечь этот экстравербальный опыт в слова и выстроить из них на бумаге линейную последовательность, появляется ожидание, что идеи будут следовать одна за другой в определенной логической прогрессии. Однако на самом деле мы воспринимаем жизнь совсем по-другому, о чем прекрасно знал Вильям Блейк, писавший:
И Мудрость в серебряном есть ли жезле,
А Любовь—в чаше златой?
В этих строках в символической форме заключен парадокс, некий императив, заставляющий нас пересмотреть наши взгляды на сексуальность. Несмотря на то, что сексуальность является мощным видом коммуникации, задача полностью рассмотреть и должным образом осветить ее суть на страницах одной книги представляется невыполнимой задачей. Непосредственное, живое переживание сексуальности выходит далеко за пределы рациональных терминов, описывающих коммуникативный акт. Лишь используя слова в их символическом значении, можно приблизиться хотя бы к отдаленному пониманию этой темы. Язык символов уводит нас в пространство воображения, где мы оказываемся наполнены энергией, о силе которой даже не подозревали. Символы помогают нам осознать свое участие в безграничном таинстве. Люди, живущие «символической жизнью», осознают, что даже в самых обыденных событиях скрывается множество слоев смысла. Язык науки не менее символичен, чем язык религиозного мистицизма. Расшифровка информации, полученной с находящихся на огромном расстоянии от нас звезд, и ее кодирование с помощью цифр — занятие не менее странное и потрясающее, чем расшифровка посланий наших тел и органов чувств.
Поэт пишет стихи из нелинейного сознания. Он не воспринимает события в логическом порядке, они переполняют его органы чувств, как будто бы действуя на множестве разных уровней сознания одновременно. Как будто бы он лишился высокой степени концентрации сознания, которая культивируется в социуме, и у него остались только образы и эмоции, не связанные временными или пространственными рамками. Поэтическое измерение является необычной реальностью — это мир творца, из которого появляется творение. Творчество вообще связано не столько с линейной памятью, сколько с другим, более странным видом памяти, благодаря которому к нам приходят спонтанные инсайты, или в голове вдруг начинает звучать законченное музыкальное произведение. Схожими свойствами обладают и мистические переживания. Как и искусство, они не зависят от линейного времени. Они мало меняются с течением веков, всегда связаны с поиском и иногда обретением близких отношений между человеческим и божественным.
Это один уровень реальности. Современные нейробиологические исследования связывают этот вид сознания с правым полушарием головного мозга, отличающимся более холистичной организацией, чем левое. Именно оно больше подходит для восприятия музыки и искусства, поскольку способно видеть целое, а не разрозненные детали. Правое полушарие менее зависимо от рационального, может играть с образами и идеями, а главное — способно сохранять ощущение тайны и чуда. Для этого полушария важно не столько иметь доказательства, сколько просто переживать реальность такой, какой она дана человеку в ощущениях.
В западной культуре традиционно придается больше значения так называемой «работе» левого полушария, чем правого. В силу привычки к линейному, последовательному характеру речи и письма, мы склонны рассматривать жизнь как бесконечную последовательность событий, и именно так описываем то, что с нами происходит. Нам кажется, что мы стоим на длинном пути, ведущем от предшествующей причины к последующему событию. Мы оглядываемся назад, чтобы понять, как попали туда, где находимся, и смотрим вперед, чтобы спрогнозировать то, как наше поведение в настоящем повлияет на то, что произойдет в будущем. Именно так выглядит наш процесс с точки зрения разума и логики.
Между тем жизнь мы проживаем совсем не так просто, не так линейно. Да и как мы вообще могли бы оставаться живыми, если бы приходилось сознательно управлять телом, контролируя каждый вдох, каждый удар сердца, каждый нейронный импульс? К счастью, подобные вещи происходят совершенно независимо от нашей сознательной воли и намерения. Необходимо включать в поле внимания только те события, которые находятся в рамках нашего осознавания, участок за участком, хотя периферическим зрением мы видим куда больше, и, сознательно или нет, воспринимаем все в куда более широком контексте. Мы можем бесконечно расширять этот контекст, нас ограничивает только степень развития органов чувств, мощность мозга, а также тех приборов, которые мы изобретаем для записи, хранения, обработки и воспроизведения информации.
Сексуальность, без сомнения, является той областью жизни, которая избегает фиксации в сфокусированном видении, характерном для большей части наших рациональных действий. Сила сексуальности состоит лишь в том, что она может трансцендировать поверхностные слои сознания и нанести точный удар в самый центр бытия. Эта сила может выбить нас из времени и пространства, моментально изменить наше настроение, желания и способность функционировать в повседневном мире. Даже когда люди становятся зрелыми и опытными, начинают считать, что держат свои порывы под контролем и преодолели желание обладать любимыми, и понимают, что никто не имеет права «обладать» другим человеком, сила сексуальности такова, что может в одночасье смести все, чему мы научились в предыдущих отношениях, какую бы боль это не причинило. Уроки, извлеченные нами из опыта, не исчезают полностью и уж точно не навсегда, ведь когда вы, например, внезапно узнаете, что ваш любимый был сексуально близок с другим человеком, тело испытывает реальную боль в груди. Даже если вы предложили друг другу полную свободу, вы все равно испытаете боль. В нас пробуждаются самобичевание, сомнения, страх и ужас. Когда кажется, что исчез смысл жизни, на который вы опирались, даже самоубийство начинает казаться нам вполне возможным выходом. Или же вас может охватить желание убить, потому что вы чувствуете, что вас предали, обманули, ваше место занял к то-то другой, у вас отобрали все самое ценное. Вас захватывают эмоции, горе кажется безграничным, все остальное теряет смысл. При этом совершенно неважно, поступали ли вы сами подобным образом по отношению к своему возлюбленному или бывшим возлюбленным. Совершенно неважно, что вы не предъявляли никаких требований друг к другу. То, что происходит с вами сейчас — совершенно другая история. Расхожая мудрость тут не поможет. Сила эмоций выкидывает вас из одного пространства в другое: из ограниченного временем, линейного, последовательного эго-сознания, где у вас все под контролем, в другое измерение реальности, существующее вне времени. Перед лицом сил, сводящих на нет ваши попытки понять, что происходит, вы чувствуете себя беспомощным.
Как правило, половые партнеры далеко не полностью осознают силу сексуальности. Эта сила отрицается просто в силу того, что потенциально может быть такой огромной, а ее выражение делается банальным. Похоже на маленькие розовые фигурки девы Марии, которые автомобилисты вешают на зеркало заднего вида — как будто им нужно знать, что эта сила есть, но они не хотят признавать, насколько она для них важна. Если бы мы могли поверить, что можем хотя бы в к акой-то мере управлять этой силой, она бы не вызывала у нас столь сильный страх. Рано или поздно мы призываем силу разума, чтобы победить чувство, потому что этому мы научились в процессе социализации. Мы свято верим в то, что у всего есть причина и объяснение. Мы напоминаем себе, что обретем свободу, если узнаем, в чем они заключаются.
Большинство имеющихся у нас на данный момент идей о происхождении сексуального влечения и паттернах развития человеческой сексуальности продолжают отражать научные взгляды, актуальные во второй половине XIX и начале XX века. В ответ на быстро менявшуюся в XX веке и особенно после конца Второй мировой войн ы социальную, политическую и экологическую обстановку, поведенческие паттерны во всех сферах, в частности в сфере сексуальности, претерпели радикальные изменения. Современные мораль и нравственность, практика и способ выражения заметно отличаются от существовавших в ту эпоху, когда поведение было описано, проанализировано и спрогнозировано Фрейдом и ранними психоаналитиками, а также Джоном Б. Уотсоном и ранними бихейвиористами. Количество исследований детского развития, в основе которых лежала одна из этих ранних моделей, неуклонно росло на протяжении двух-трех поколений ученых. Принципы, сформулированные ранними школами, продолжают оказывать влияние и на современные исследования в этой области. Исследования развития изначально обращались к теме развития отдельной личности, однако вскоре перешли в область развития межличностных отношений, положив начало исследованию группового поведения, включая в себя все большее количество людей. Социологи экстраполировали открытия, сделанные на личном материале и изучении небольших групп, и применили полученные знания к общественным структурам и более широким темам. Изучающие межкультурное поведение помогли нам увидеть, как различается поведение в разных группах, и что между ними общего. Их работы легли в основу дифференциации между базовыми человеческими тенденциями, которые являются врожденными и архетипическими по природе, и культурально обусловленными паттернами — если, конечно, считать, что в данном случае вообще возможно провести четкую границу.
Несмотря на всю проделанную в этой сфере ценную работу, я ощущаю огромный дефицит изучения психосексуального развития человека. Этот дефицит представляется мне связанным с отсутствием некого общего мировоззрения, которое могло бы послужить почвой для обсуждения недавних трендов сексуального взаимодействия.
Если новое мировоззрение еще находится в процессе формирования – а мне кажется, что так и есть – значит еще не заняла положенного ей места в этом новом видении. Текущие сексуальные практики уже не объяснить старыми теориями, а новые теории пока нам до конца непонятны. Мы бежим впереди паровоза истории, и оказываемся на новой территории, поэтому пришла пора составлять новые карты. Это первый шаг на пути пересмотра сексуальности — шаг, по моему мнению, необходимый для нашего личностного роста и коллективной эволюции.
Во второй половине XX века бихейвиористы, биологи и медики проводили исследования различных аспектов человеческой сексуальности. Без их подробных исследований и тщательных отчетов о сделанных открытиях, нам бы не хватало эмпирической базы, необходимой для создания более широкого взгляда. Мой собственный опыт работы юнгианским аналитиком и терапевтом отличается от опыта ученого, проводящего исследования. Мне привычно встречаться с человеком в его тотальности в контексте всей его жизненной ситуации, видеть человека и его ситуацию как единое целое. Я представляю себе человека и его историю жизни с одной стороны как индивидуальное переживание, а с другой стороны — в контексте универсальной динамики. С этой точки зрения в сексуальности присутствуют оба эти аспекта: это и вопрос личной близости, и ключ к тому, как человек принимает участие в потоке жизни, реагируя на силы, которые мы не способны понять в совершенстве.
Древнекитайский философ Чжуан Цзы полагал, что мудрость приходит от расширения видения до включения двух видов знания:
«Великое знание видит все в одном. Малое знание распадается на множество…
Когда тело спит, душа заключена в Одно. Когда тело просыпается, начинают работать отверстия. Они резонируют при каждой встрече с разнообразными жизненными проявлениями и стремлениями сердца…
Удовольствие и ярость, печаль и радость, надежды и сожаления, изменения и стабильность, слабость и решительность, нетерпение и леность:
все это звуки одной флейты. Вся плесень появляется из сырости. День
и ночь сменяют друг друга и приходят к нам, не замечая, как вырастают
в мир! Довольно! Довольно! Рано и поздно мы встречаем «это», из которого вырастают все «эти»!»
Великое знание действует через малое знание, даже в отношениях между людьми. Сексуальность — место встречи малого и великого знания. Сексуальность вовлекает нас в личную встречу, а также реагирует на энергию, ускоряющую наш жизненный процесс на планете Земля. Благодаря ей живет наше сознание, хотя сосуды (то есть мы сами), которые временно придают форму и объем сознанию могут разрушаться или ломаться. Природа использует сексуальность для того, чтобы жизнь продолжалась.
То, как мы наблюдаем, понимаем и проживаем сексуальность влияет не только на нашу жизнь и личную историю, но и на обширную взаимосвязанную сеть отношений, формирующих контекст Жизни в целом. Нам кажется, что источником этих наблюдений и инсайтов является наша сознательная направленность, чему нас учили, что мы познали на личном опыте. Однако на другом уровне то, как мы видим мир и как мы осмысляем его — в том числе наши стандарты, ценности и системы убеждений — является продуктом коллективного бессознательного. Мы впитываем их, даже без осмысления с позиций общепринятого мировоззрения, которое как правило не выражается эксплицитно, являясь при этом частью существующих на данный момент установок в конкретном месте и времени. Немецкое выражение Zeitgeist, дух времени, очень точно описывает поверхностность нашего восприятия мира. Однако за этим восприятием стоит сложная концептуальная и поведенческая структура, принятая обществом в целом. Эта структура не является просто теорией, а скорее мета-теорией, состоящей из множества теории, отражающих разные аспекты действительности и соединенных некими глобальными принципами.
Такая структура называется парадигмой. Любое организованное общество действует в рамках господствующей парадигмы вне зависимости от того, осознается ли она членами общества. Для большинства парадигма остается бессознательной, то есть не представляется особой моделью реальности. Скорее, они склонны считать свое мировоззрение «истиной». В основе парадигмы лежит состояние научного знания, исходя из которого конструируются физические и материалистические воззрения. Физика не только говорит нам, каким все должно являться в физическом мире, но и закладывает фундамент моделей мира, находящихся за пределами физического измерения, того, что мы обычно называем миром духа, ума или сознания.
Официальная формулировка парадигмы обычно знаменует собой кульминацию длительного развития культуры. Парадигмы появляются медленно, из фундаментальных изменений отношений между людьми, природой и обществом. Традиции и обычаи претерпевают изменения, и через некоторое время люди начинают замечать, что принципы и правила, согласно которым им представлялось необходимым жить, уже не оказывают такого воздействия, как раньше. Принципы продолжают действовать, однако люди обращают на них все меньше и меньше внимания. Правила остаются ригидными, но поведение противоречит им. Люди переживают когнитивный диссонанс между тем, во что они якобы верят и тем, что они на самом деле делают.
На ранних стадиях изменения паттернов морали люди часто ощущают беспокойство, кажутся себе странными, грешными или не соответствующими тому, что раньше им казалось истинным и целесообразным. Подобное ощущение внутренней дисгармонии влияет на ту часть отдельной личности, которую мы знаем как самость, или образ себя. В эго-психологии термин «самость» означает ощущение целостности и связности личности. Самооценка возникает из отношения человека к «самости». Когда самость (образ себя) обесценивается другими или же травмируется вследствие опыта неудачи или поражения, самооценка падает. Когда люди погружаются в себя и излишне беспокоятся о себе, жертвуя зрелыми и взаимными отношениями с другими людьми, обычно говорят, что они страдают от «нарциссического расстройства личности». Если верить последним трендам психологической мысли, нарциссизм становится заболеванием нашей эпохи.
Среди симптомов нарциссизма можно назвать настойчивое требование моментального вознаграждения, озабоченность собственным комфортом и развлечением и отсутствие внимания к более широкому контексту, если он, конечно, не служит достижению целей самого человека, а также использование других людей для удовлетворения собственных потребностей. Для нарциссической личности характерна односторонняя интроверсия и озабоченность личными проблемами. Для того, чтобы воспринимать самость как нечто устойчивое, необходима определенная степень соответствия воспринимаемого образа себя и идеального образа себя, как на уровне убеждений, так и на уровне поведения. Серьезное несоответствие может привести к мукам совести, что в свою очередь дает толчок к деградации образа себя. Страдающая самость индивидуальна, в том смысле, что она принадлежит только нам. Кроме того, она вступает в отношения с другими. Все это происходит в мире конкретного, в мире малого знания.
Есть и другая Самость, которая будет интересовать нас в процессе работы. Ее мы будем писать с заглавной буквы «С», чтобы показать связь этого понятия с измерением большого знания.
Происходящая от индуистского понятия атман, Самость в понимании Юнга обозначает главную движущую силу вселенной. Все образы божественного строятся по подобию Самости, все они приближаются к ней, но не отображают ее во всей тотальности. По Юнгу Самость является центральным архетипом. Будучи всеохватывающим творческим аспектом вселенной, Самость проявляется внутри каждого человека, и некоторые называют ее божественной искрой. В концентрированном виде Самость становятся центральной точкой отчета в психике, в виде диффузном она включает в себя тотальность сознательного и бессознательного аспектов. Именно поэтому ее называют тем, что «меньше маленького и больше большого». Индивидуальная самость, рефлексивный аспект сознания, подчинен более широкой
Самости, и самость как образ себя связана Самостью, как часть связана с целым. Если бы мы могли представить себе ось, соединяющую личную самость с архетипической или трансперсональной Самостью, то получили бы образ конечного индивидуального сознания внутри сознательного/бессознательного единства, выходящего далеко за граница нашего повседневного осознавания.
На одном уровне личная самость воспринимает ту парадигму, которую привила ей культура. Тем из нас, чье детство пришлось на первую половину или две первые трети XX века, привили парадигму «нового времени». Эта парадигма зародилась в эпоху Просвещения, во Франции и Англии XVII века, появилась на свет во время промышленной революции в Англии и западной Европе, а сейчас находится в процессе распада. Новое время началось с момента сепарации науки от ограничений, навязанных ей Церковью, после чего наука быстро стала «новой религией». В рамках парадигмы нового времени вера в чудеса перешла в ведение науки, которая, как полагали, могла привести нас к полному пониманию тайн вселенной. Вера в науку была верой в будущее, но поскольку многие научные открытия совершенно непонятны обычным людям, роль посредников между тайнами природы и их применением досталась ученым. Появилась новая иерархия, и теперь опыты стали проводить не в церквях, а в лабораториях, говорить начали не на латыни, а на языке статистики, роль служек перешла к студентам. Как и их предшественники- теологи, они часто брали на себя миссию говорить, что истинно, а что — ложно.
На другом уровне трансперсональная Самость воспринимает ограничения этой парадигмы и бросает нам вызов, предлагая посмотреть на то, что происходит за границами общепринятых идей и одобряемых способов бытия. Эта Самость изменчива по природе, она провоцирует случайное, новое, неожиданное, в то время как личная самость занята попытками адаптации к тому, что в ее представлении является «реальным миром». Самость — вечный смутьян, трикстер, постоянное движение, создающее мутации именно в тот момент, когда процесс эволюции, казалось бы, идет в полном соответствии с планом. Личная самость задается вопросом, почему все так, как есть, почему реальность не всегда соответствует ожиданиям, отчего иногда возникает дискомфорт, откуда появляется желание нарушать правила и разрушать четко выстроенные паттерны.
На оси самость- Самость в людях возникает тенденция пристально наблюдать за своими поведенческими паттернами, а также более абстрактными паттернами науки и философии, и спрашивать себя, возможно ли их изменить, и если да — то как это сделать. На этой оси самость-Самость cлучаются интуитивные прозрения, которые порождают новые гипотезы или стремление проверить предпосылки, которые долго время принимались за данность, потому что все считали их истиной, а не просто трюизмом. На оси самость-Самость вопрос о сексуальности возникает из осознания нашего собственного дискомфорта, когда мы понимаем, насколько слабо мораль, заявляемая культурой, связана с сексуальным поведением ее представителей.
Человек склонен конструировать самость в соответствие с формой реальности, транслируемой в культуре. Какова же эта форма реальности? Как мы ее воспринимаем? На самом деле, это не два вопроса, а один, поскольку форма реальности зависит от того, как мы ее воспринимаем. Когда изменяется наше восприятие реальности, для нас изменяется и сама реальность. Поскольку мы все еще до определенной степени обусловлены парадигмой нового времени и привыкли полагаться на научный метод и предоставление доказательств, нам может быть сложно принять подобный релятивизм. Мы настолько заняты подсчетом, взвешиванием и измерением, точным описанием и подробной оценкой, что иногда просто не способны признать или оценить по достоинству ценности, не соответствующие этим критериям. Или же мы признаем наличие таких ценностей, но отщепляем их от рыночного сознания и отдаем исключительно в ведение религии и науки. Эпоха нового времени достигла заката, потеряла актуальность тенденция к поляризации понятий и мышление в парах противоположностей: рациональное / эмоциональное, научное / религиозное, привилегированные / неблагополучные, маскулинное / феминное. Самое главное, что в силу этого мы расширили пропасть между сакральным и профанным. Благие намерения отцов-основателей, которые хотели «отделить церковь от государства» в последнее время деградировали до сепарации между божественным и человеческим, в силу чего выросла и пропасть между нашей личной самостью и универсальной Самостью.