Джеймс Холл
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
*При использовании смартфона, рекомендуем располагать его горизонтально
Перед вами – самое полное, детальное и обстоятельное исследование мира сновидений. Что есть сновидение? Какие методы могут предложить нам различные психологические школы – от Фрейда и Современности и в чем особенность юнгианского анализа снов? Какие удивительные возможности открываются нам сразу как только мы обратим свое внимание на мир наших снов. Какие бывают категории сновидений? Как научится запоминать сны если вы их не помните? Каково место интерпретации сновидений в психотерапии? На эти и многие другие вопросы вы получите ответ из этой книги. Обратите внимания, что существует относительно немного исследований которые всецело посвящены юнгианскому анализу сновидений – данная книга – третья и последняя из принципиально необходимых для понимания снов.
Глава 1
Сны от античности до Фрейда
Сны сохранились в древнейших текстах человечества. Вавилонский эпос о Гильгамеше известен нам, большей частью, по глиняным табличкам с вырезанной на них клинописью. Таблички были найдены в середине XIX столетия на руинах храма бога Набу, библейского Нево (Ис. 46:1), шумерского бога мудрости и письма, а также в остатках дворцовой библиотеки ассирийского царя Ашшурбанипала (668-?633 гг. до н. э.) в Ниневии (Heidel, 1946).
В начале эпоса царь Гильгамеш стал слишком могущественным; он заставляет своих людей строить городские стены всё выше и выше, растрачивая излишки своей энергии таким образом, что во всём царстве едва ли остались ещё девственницы. Психологически царь проявляет инфляцию, гордыню, высокомерие эго. Его измученный народ молится об избавлении от Гильгамеша, и боги посылают его противника, грубого, дикого человека по имени Энкиду, который сначала даже не понимает, что отличается от животных, обитающих вместе с ним в лесу. В этот момент Гильгамеша начинают беспокоить сны. Он приходит с этими снами к матери, богине Нинсун, которая проводит первое записанное толкование сновидения. В каждом из снов есть повторяющаяся тема, и она толкуется таким образом, что теперь есть некто столь же могущественный, как Гильгамеш, и ни один не сможет победить другого, и они будут друзьями и совершат великие дела. Психологический смысл этой эпической истории, как излагает Рифка Клюгер в своём цюрихском семинаре в 1968 г., заключается в том, что крайняя инфляция эго-комплекса Гильгамеша компенсируется его столкновением с тенью (Энкиду). Двум друзьям предстоит много приключений после того, как они померятся силами и поймут, как и сказано в толковании сновидения, что ни один не может победить другого.
Сны остаются важными и далее по мере развития истории. Гильгамешу является сон в ночь перед тем, как он и Энкиду убивают гиганта Хумбабу, стража кедрового леса Иштар. Сон предупреждает Энкиду, что он должен умереть, и в другом сне он видит персонажа с когтями, как у орла, который манит его отправиться в подземный мир. В конечном счёте, история превращается в трогательный рассказ о том, как Гильгамеш осознаёт свою смертность, старается преодолеть её, посетив Утнапиштима (вавилонский эквивалент Ноя) и, наконец, приходит к принятию экзистенциальной реальности судьбы человека.
Другое раннее описание сновидений приходит из несколько более позднего времени (ок. 1450 г. до н. э.); оно содержит сон Тутмоса IV, фараона Египта (Thorndike, 1923).
Классические источники
Самой установившейся формой изучения сновидений в древнем мире был храмовый сон или инкубация, практиковавшаяся в культе Асклепия, греческого бога исцеления и сына Аполлона. Главным святилищем культа был Эпидавр, неподалёку от Афин, хотя он мог зародиться в Трикке в Фессалии. Мейер (Meier, 1967) описывал культ Асклепия и сравнивал его использование сновидений с современной психотерапией. Он рассказывает (Meier, 1967, p. 23), что Асклепий сначала был смертным врачом (как сообщает Гомер), который затем, похоже, получил черты хтонического вещего демона с неизменным обиталищем, и только позже стал считаться одним из богов. Согласно Папагеоргиу (Papageorgiou, 1975), практика инкубации сохранилась в некоторых христианских монастырях в современной Греции, но её использование идёт на спад.
В ранний период древней Греции похоже, что события в сновидениях считались действительно случившимися (Bergmann, 1966); тот же подход Пиаже считает характерным для маленьких детей. В некоторых случаях в трагедиях Эсхила (525–456 гг. до н. э.) есть даже указание, что сновидец вдыхает сон (Devereux, 1967).
В древнем мире было около 410 святилищ Асклепия, большинство связано с Эпидавром, который действовал с VI в. до н. э. вплоть до III в. н. э. Храмы-спутники обычно учреждались с помощью обряда “переноса”, в котором образ бога, часто в форме змеи, отправляли из Эпидавра в новое место. Овидий описывает в Метаморфозах, как делегация была отправлена из Лация в Дельфы, чтобы попросить помощи Аполлона в борьбе с чумой (Meier, 1967, p. 18). Однако, жрица Пифия в Дельфах сообщила, что Аполлон желает, чтобы они просили помощи у его сына Асклепия в Эпидавре.
Когда делегация достигла Эпидавра, одному из римлян приснился сон, что бог исцеления будет сопровождать их в форме змеи, и в самом деле, змея забралась на их корабль на следующий день. Шесть дней спустя, когда галера добралась до Рима, змея заплыла на остров Тиберина, где было установлено святилище Асклепия (291 в. до н. э.); позже это место стало базиликой Сан- Бартоломео, которая совмещала в себе части древнего храма, и больницей Фатебенефрателли. Император Клавдий приказал, чтобы рабы, исцелившиеся в святилище, получали свободу (Meier, 1967, p. 68). Другие храмы были учреждены в Афинах (420 г. до н. э.) и Пергаме (IV в. до н. э.)
В храме Асклепия больной человек проходил через обычные обряды очищения, а затем спал в храме, пока не являлся значимый сон; считалось, что сон даёт исцеление сам по себе или содержит указания по лечению болезни. И рождение, и смерть были запрещены в пределах храма; этот запрет также встречается в других культах, например, в синтоистском храме на острове Итцукушима (Meier, 1967, p. 54). Похожие обряды инкубации практиковались с IV в. до н. э. в Египте. Даже обожествлённый любовник императора Адриана, Антиной, якобы исцелял через сновидения. Ислам тоже усвоил эту практику, называя её истихара; она якобы была рекомендована Мухаммедом (De Becker, 1968, p. 155).
Сны обсуждались в Теогонии Гесиода и в Одиссее Гомера, где проводилась граница между ложными и истинными снами: ложные сны проходят через врата из слоновой кости; истинные — через врата из рога. В Энеиде Вергилий приписывал ложным снам время до полуночи, тогда как истинные сны являлись после полуночи. Геродот, живший со времени войн ы с персами (431–404 гг. до н. э.) до Пелопоннесской вой ны, рассказывал 17 сновидений, явившихся людям его времени. Плутарх, писавший в I столетии н. э., записал 34 сна.
В начале девятой книги Республики Платон (427–347 гг. до н. э.) приписывает Сократу слова о том, что сны раскрывают жестокость и беззаконие в нас всех (Diamond, 1974, p. 396), что оказывается поразительной параллелью к идее Фрейда. Платон также признавал появление “высших снов” у гармоничной личности, управляемой разумом.
Аристотель (384–322 гг. до н. э.) написал три эссе о сновидениях в Parva Naturalia. Его тезис, в сущности, заключался в том, что сновидения — это иллюзии, созданные слабой остаточной деятельностью чувственных восприятий, находящихся под влиянием эмоций; однако, он думал, что для сновидца возможно осознать, что он спит, и в этом случае образы не воспринимаются как реальные, тем самым порождая так называемое осознанное сновидение (Green, 1968). В отличие от многих своих предшественников, Аристотель скептически относился к любому божественному вдохновению сновидений, хотя признавал, что они могут быть связаны с будущим как знак, причина или совпадение (McCurdy, 1946). “Должный сон — это представление, основанное на движении чувственных впечатлений, когда такое представление появляется во время сна” (Aristotle, 1941, p. 625).
Лукреций (96?-55 г. до н. э.) был эпикурейцем, который учил, что образы сновидения — это настоящие атомные сочетания “либо сброшенные с поверхности твёрдых объектов, либо спонтанно созданные прямо в воздухе” (McCurdy, 1946, p. 47). Приписывая образы сновидения (“идолы”) случайности, Лукреций затруднялся объяснить, как якобы случайные образы могут иметь глубокий смысл для сновидца. Но он просто поднял проблему и признал, что не смог справиться с ней должным образом. Он описывал в De Rerum Natura явление, с которым знаком любой владелец собаки: собакам, очевидно, снится гонка за добычей.
Пока лучший источник по практике толкования сновидений в античности, что у нас есть — это Онейрокритика Артемидора из Эфеса, II в. н. э. В начале христианской эры использовалось много сонников (Thorndike, 1923), но работа Артемидора — это самый исчерпывающий и впечатляющий сохранившийся пример. Многочисленные источники, процитированные Артемидором, хотя и ныне утраченные для нас, указывают, что существовала процветающая традиция толкования сновидений (White, 1975, p. 6). Артемидор говорил о двух классах сновидений: somnium, предсказывающие будущее, и insomnium, указывающие на современные вопросы и связанные с состоянием тела и разума. Он утверждал, что толкователь должен знать некоторые факты: образы, которые естественны, законны и привычны для сновидца; обстоятельства во время сна; занятия и личность сновидца — всё это важно и для современного клинического изучения сновидений (McCurdy, 1946).
Естественная история Плиния, появившаяся около 77 г. н. э. и посвящённая императору Титу, также является важным источником информации о толковании сновидений в античности. Он предложил удачу, случайность и сновидение (или божественное откровение) как средство обнаружения медицинских свойств растений (Thorndike, vol. 1, 1923, p. 42). Плиний рассказывал, как корень собачьей розы явился в сновидении как лекарство от гидрофобии. Сновидец передал сведения сыну в преторианской гвардии, который, якобы, исцелился.
В I столетии н. э. Аполлоний Тианский считался сведущим в толковании сновидений. Когда он отправился в Рим во время правления Нерона, некоторые его последователи, боясь сопровождать его, оправдались тревожными снами (Thorndike, 1923).
МакКарди (McCurdy, 1946) полагает, что теория сновидений Фрейда ближе к теориям Аристотеля и Платона, чем к более поздним авторам. Конечно, материал, собранный в главе 1 Толкования сновидений, Фрейда сильно напоминает мысли Аристотеля о естественных причинах. Однако, собственная теория Фрейда устремляется к более глубокому смыслу, хотя и не ищет наставления, которое Сократ видел в сновидениях. Аристотель писал, возможно, ради шутки, что, если сны посылаются богами, конечно, они выберут более разборчивых получателей.
Гален родился в Пергаме около 129 г. н. э. и какое-то время практиковал как врач гладиаторов в этом городе. Сохранилось множество его сочинений, включая трактат О диагнозе из сновидений. Он подчёркивал необходимость тщательно наблюдать за снами ради указаний по исцелению (Thorndike, vol. 1, 1923, p. 122).
Ямвлих (ум. ок. 330 г. н. э.) различал между человеческими снами (которые иногда истинны и иногда ложны) и видениями, которые посланы божеством, тем самым предвещая вопрос, который омрачал естественное исследование сновидений в средневековье: сон послан Богом человеку высокой добродетели или он послан демонами человеку, отпавшему от благодати?
Арабские исследования
Аль-Кинди (Якуб ибн Исхак аль-Кинди), умерший между 850 и 873 гг. н. э., написал трактат De Somno et Visione, обсуждающий, почему некоторые сны раскрывают будущее без толкования, тогда как другие раскрывают будущее, только будучи должным образом поняты, и почему некоторые предвещают совсем не то, что происходит на самом деле (Thorndike, vol. 1, 1923, p. 642). Курланд (Kurland, 1972) высказал мнение, что средневековый арабский кодекс онейрокритики содержал некоторые довольно современные идеи о снах-предчувствиях, символах сновидений, семантических различиях и использовании обмана в сновидениях, а также тот факт, что сны не говорят в терминах противоположностей, а это единственные формы, позволяющие избежать неприятных озарений.
Библейские источники
Сны по-разному оцениваются в разных традициях. Де Бекер (De Becker, 1968) отмечал, что, хотя есть сны, записанные и в Ветхом Завете, и в Новом, Евангелия не содержат ни одного сна Иисуса; с другой стороны, Палийский кодекс насчитывает пять снов Будды Гаутамы. Апокрифическое евангелие от Никодима рассказывает, что Иисус был обвинён за то, что вызвал сон у жены Пилата. Эта способность вызывать сновидения также приписывалась Нектанебу II, который якобы наслал сон на Олимпию, мать Александра Великого (Thorndike, vol. 1, 1923, p. 561). Де Бекер (De Becker, 1968) предположил, что Библия предпочтительно упоминает сновидения, согласующиеся с мессианскими ожиданиями: из примерно 15 снов, рассказанных в Ветхом Завете, большинство, похоже, произошли в важнейшие периоды перемен в истории Израиля. Де Бекер называл их “компенсаторной силой сновидений покорённого народа”. С другой стороны, де Бекер отметил, что сны Нового Завета отличаются “свежестью, “евангелической” простотой, которая убеждает в их подлинности”. Это субъективные суждения, но, тем не менее, верно, что сновидения играют видную роль и в Ветхом Завете, и в Новом. Однако, библейские авторы по-разному относились к сновидениям. С одной стороны, сны считались средством, при помощи которого Бог общается с пророками (Числ. 12:6), однако, гадание по сновидениям было запрещено (Втор. 18:10). Иов (33:15–16) утверждает, что Бог говорит с людьми “во сне, в ночном видении” и “запечатлевает Своё наставление”.
Рассмотрим важный эпизод (Быт. 40:5–19), в котором Иосиф освобождается из тюрьмы из-за своей способности верно толковать сновидения. Он предсказывает, исходя из повторяющихся снов фараона, что за порой изобилия в Египте последует время голода, что дало возможность спланировать будущее государства (Быт. 41:1–32). Это согласуется с подходом к сновидениям, распространённым в ранней античности: сны правителя или царя могут указывать скорее на судьбу царства, чем на его личную психодинамику. Есть похожие современные примеры. Рассмотрим сон, который Бисмарк записал в 1881 году (De Becker, 1968, pp. 78–79): в письме императору Вильгельму I Бисмарк рассказал сон, в котором оказался на альпийской дороге, заваленной камнем; путь был так узок, что лошадь отказалась идти. Бисмарк воззвал к Богу и ударил камень плёткой. Камень упал, как декорация, и за ним оказался широкий путь и войска, уже находящиеся на вражеской территории. Одновременно плеть Бисмарка сильно увеличилась в длине. Фрейд в Толковании сновидений одобрительно толкует Ганса Сакса, связывая этот сон с вероятным запретом на мастурбацию у Бисмарка; но на мой взгляд, сон точно подходит, чтобы служить примером принципа компенсации. Узкий путь расширяется именно в ответ на действия, предпринятые эго сна. Это компенсация сознательного чувства усталости и ограниченности, которое упоминал Сакс. Совершенно уместно, что Бисмарк был озабочен Богемской кампанией, как и фараон — судьбой Египта, и сон ясен в таких понятиях без необходимости сводить его к догадке о сексуальной проблеме. Плеть не так похожа на замаскированный фаллос, если её увеличение в длине рассматривать как параллельный образ превращению камня в широкий путь.
Сон Иакова (Быт. 28:12), в котором ангелы восходили и нисходили с небес по лестнице, был важным культурным сном; он также изменил жизнь сновидца, который позже принял новое имя (Израиль) (Быт. 32:24–29). Лестница может иметь культурные амплификации как египетский образ, где это метод достижения небес. Схожим образом, сон, в котором Бисмарк ударил камень, легко можно истолковать как параллель истории Моисея, ударяющего камень, чтобы исторгнуть из него воду (Числ. 20:11). Но эти вопросы об амплификации быстро заводят в иные области обсуждения, например, о роли противоположностей в истории Моисея, и здесь обращаться к ним неуместно.
Толкование Даниилом сна Навуходоносора (Дан. 4:10–18) — это другой важный ветхозаветный случай сна, имеющего воздействие и на Даниила, и на царя в важный поворотный момент истории.
В Новом Завете Иосиф признаёт божественное происхождение беременности Марии из-за сновидения. И наставление бежать в Египте, и указание возвратиться даны в сновидениях (Мф.. 1:20–21, 24; 2:12–13, 19–22). Есть также случаи, когда люди Библии имели видения, которые можно связать со сновидениями по намерению. Пётр трижды видит сеть с животными (Деян. 10:1–32); параллельное видение Корнилия говорит ему послать за Петром.
Средневековые источники
Совпадение двух видений или сновидений иллюстрируется снами Франциска Ассизского и Папы Иннокентия III. До важной беседы с Папой Франциску приснилось, что он остановился восхититься огромным деревом; затем он стал высоким, как дерево, и смог легко его согнуть. Папе приснилось, что мелкий монах поддержал накренившуюся Латеранскую базилику (De Becker, 1968, p. 26).
Начиная с христианской эры и далее вплоть до времени Фрейда сны пользовались всё более сомнительной репутацией. По мере того, как общество становилось всё более структурированным, по крайней мере, в своих верованиях, оставалось всё меньше места для индивидуального озарения, которое предоставляет сновидение. Многие сохранившиеся средневековые манускрипты посвящены прежде всего вопросу об истинных и ложных сновидениях. Тогда как для Гомера разница была между вратами из слоновой кости или рога, в средние века вопрос встал так: боговдохновенные сны против снов, посланных демонами с целью ввести в заблуждение; но акцент во многом был таким же. Церковь не использовала сновидения так, как их используют в современности, которой ближе подход Асклепия и Сократа с Платоном, чем атомизм Лукреция, научный редукционизм Аристотеля или полное очернение важности сновидений. Занятые своей борьбой за сохранение нравственности, христианские священники, очевидно, утратили древние навыки толкования. Толкование сновидений, вероятно, продвинулось бы далеко вперёд, если бы Церковь посвятила этой работе сколько-нибудь значительные усилия. Есть свидетельства, что некоторый интерес к классическим методам сохранялся, но в целом через народные сонники, например, так называемые Сонники Даниила (Thorndike, vol. 2, 1923, pp. 290–302).
Тертуллиан, писавший около 203 г. н. э., считал сны движением души, которая, отделившись от тела, входит в контакт с реальностями, отражающими Бога, природу или демонов. Это сходно с мнением Лукреция, что сны были “реальны” (McCurdy, 1946).
Ориген в первой половине III в. н. э. полагал, что некоторые сновидения могут предсказывать будущее, но это не распространялось на точное пророчество. Во время дискуссии с Цельсом о предупреждении ангела о бегстве Святого Семейства в Египет, Ориген высказал мысль, что предупреждение пришло во сне и потому не было чудесным, поскольку предупреждения во сне происходят нередко (Thorndike, vol. 1, 1923, p. 459).
Григорий Нисский, один из каппадокийцев, был просвещённым исключением раннехристианского подхода к толкованию сновидений. В Сотворении человека (написанном около 380 г. н. э.) он посвятил несколько мест сновидениям (McCurdy, 1946). В целом, он подтвердил натуралистический подход Аристотеля и врачей, но также допустил пророческие сны, посланные Богом. В отличие от Тертуллиана, он не считал пророческие сны такими чудесными; он рассматривал их вообще не как сновидения в обычном смысле. Потому он избежал бесконечных размышлений о том, как хорошие сны отличать от плохих. Он думал, что сны открыты для естественного изучения. Содержание обычных снов он связывал с воспоминаниями или состоянием тела. Этот последний момент он проиллюстрировал замечательным примером бреда больного родственника. Больной человек винил свою родню, включая Григория, что они брызгают на него водой, и через несколько мгновений сильно вспотел. Острый ум Григория заметил, что бред был предвестием телесного события, которое должно было вот-вот произойти; по аналогии, сны могут проявить то, что только неявно известно телу сновидца. Григорий также допускал, что источником сновидений могут быть страсти, особенно сексуальные. Он различал между качествами, которые были “грубой жизнью” и трансформацией таких качеств в человеческие страсти через “преданность мышления”. Так, животные чувства идут на пользу организму, но, подчинившись сознательной функции, становятся человеческими проблемами “злобы, зависти, обмана, заговора, лицемерия” (McCurdy, 1946). В этом отношении Григорий Нисский утверждал обратное мнению Фрейда, который помещал иррациональные импульсы ид в более глубокие уголки ума. Григорий считал естественный ум уравновешенным, как у животного, но теряющим равновесие, когда естественные импульсы подчиняются и становятся вторичными сознательными целями, отрезанными от своего истока. В такой формулировке Григорий Нисский стал ближе к юнгианской точке зрения на разум, согласно которой ему присущи стремление к целостности и равновесию.
Синезий Киренский, несколько неортодоксальный епископ Птолемаидский в конце IV в. н. э., написал De Insomniis Liber; она была переведена с греческого на латынь в XVII столетии (McCurdy, 1946). Он описал взаимосвязанность мира, так что события, происходящие в одной части, могут иметь следствия в другой посредством симпатических вибраций; так, сны могут отражать действительные события. Он также рекомендовал сны как лучшее средство дивинации, потому что они доступны всем людям и потому не могут быть запрещены юридически. Признавая, что сны могут быть неясными, он не считал, что они в этом чем-то хуже оракулов.
В XI столетии святой Пётр Дамиани ставил под вопрос пренебрежение снами и цитировал предполагаемые слова Александра о том, как ему снилось, что он не верит в сны.
Святая Хильдегарда Бингенская (1098–1179) писала в своей работе Cause et Curae, что сны, посланные Богом Адаму перед Падением, были истинным пророчеством, и такие сны ещё возможны, но могут быть спутаны с дьявольскими иллюзиями (Thorndike, vol. 2, p. 124). Для истинных снов тело должно быть в “умеренном состоянии” с “разогретым” костным мозгом, и при этом у сновидца не должно быть нравственных разногласий. Хильдегарда имела видения, которые были довольно важными в её жизни, но они, похоже, являлись к ней в состоянии бодрствования.
Иоанн Солсберийский, писавший в 1159 г. (Thorndike, vol. 2, 1923, p. 155), излагал очень спорные мнения о сновидениях, похоже, сам не осознавая противоречий. То, что сны иногда оказываются верными, он приписывал опыту и “авторитету наших предков”. Сон может быть обращён к самому сновидцу, кому-то другому, кроме сновидца, общим интересам или общественному благополучию. Он цитировал древнюю идею, что сон царя затрагивает вопросы государства. Среди факторов, важных для понимания сна, он перечислял время года, место сновидения и личные особенности сновидца — всё это весьма сходно с тем, что рекомендовал Артемидор.
Майкл Скот был придворным астрологом Фридриха II в первой половине XIII века. Он учитывал возраст сновидца, фазу луны и состояние пищеварения как важные факторы при толковании сновидения. Сон, являвшийся до начала пищеварения, считался незначительным, и он был связан с прошлым. Сны, появляющиеся в процессе пищеварения, считались связанными с настоящим. Только после завершения пищеварения сны означали будущее. Это любопытная смесь физиологических и психологических отношений, напоминающая некоторые наши современные научные трудности, но выраженная более просто и интуитивно. Скот считал, что сны свидетельствуют о нарушении в крови, красной желчи, флегме, о меланхолии или нарушениях равновесия тепла, холода, сухости и влажности. Похоже, он считал их потенциально полезными для диагностирования физических болезней.
Бартоломей Английский, францисканец XIII века, читавший лекции в саксонском Магдебурге, советовал ни отвергать, ни принимать с лёгкостью сведения из сновидений, поскольку они иногда истинны, а иногда ложны. Он считал, что некоторые сны очевидны, а другие требуют толкования. Возможными источниками снов были: божественное откровение, ангельская деятельность, дьявольская иллюзия и естественные телесные причины.
Великий теолог Фома Аквинский (1225–1274) осуждал гадания, противопоставляя их божественно вдохновлённому пророчеству, которое может с уверенностью говорить даже о непредвиденных вопросах. Однако, некоторое естественное гадание допустимо, если оно не распространяется на случайные вопросы или волевые акты. Сны, вызванные естественными причинами внутри или вне тела, считаются возможным источниками для предсказывания будущего. В Summa Theologica Аквинат говорил, что можно ошибиться при использовании снов как источника знаний о будущем либо заключив пакт с демонами, либо пытаясь распространить гадание дальше допустимых пределов.
Винсент из Бове в XIII веке писал в своей работе Speculum Maius о трёх “зеркалах” или отражениях. Одно из них, Speculum Naturale, обеспечивало, чтобы сны подчинялись движениям звёзд, едва заметным бодрствующему разуму. Схожим образом, предрасположенности сновидца могут быть проигнорированы при бодрствовании, но заметны во время сна; это раннее предвестие идеи Фрейда, что подавленные инфантильные желания выходят на поверхность, когда энергия, доступная для подавления, ослабевает во время сна. Винсент считал, что сны не вызывают будущие события, но могут быть их знаками, и полагал, что для этого они требуют толкования, поскольку невозможно ясно представить событие, когда оно ещё не произошло (Thorndike, vol. 2, 1923, p. 457).
Альберт Великий, умерший в 1280 г. в возрасте 80 лет, был главным учителем Фомы Аквинского и пережил Аквината на шесть лет. Похоже, он верил, что толкование сновидений возможно, и связывал толкование сновидений с магией и астрологией; но он не порицал это занятие. Вместо этого, он критиковал Аристотеля и других за то, что они не изучали сны далее, чтобы определить, какие сны подходят для толкования. Сочинения Роджера Бэкона сообщают нам, что изучение работ Аристотеля по натурфилософии было запрещено в Париже до 1237 года, и одной из причин было то, что его трактат De Somno et Viglia был посвящён сновидениям, хотя этот запрет мог быть связан с комментариями других авторов (Thorndike, vol. 2, 1923, p. 576). Альберт Великий связывал предсказание будущих событий по сновидениям с медицинским диагнозом. В обоих искусствах предсказанные события не всегда происходят из-за конфликтующих причин. Он учил, что сны, требующие толкования, не приходят от Бога, и будущее не может быть предсказано по снам, которые имеют случайные причины. Он также думал, что действия звёзд могут быть причиной сновидений, поскольку человек рассматривался как микрокосм или образ большой вселенной.
Чекко д’Асколи, один из первых мучеников науки, был осуждён инквизицией и сожжён на костре во Флоренции в 1327 году. Он известен своей поэмой l’Acerba, которая считалась суровой пародией на Божественную комедию Данте, хотя в последнее время предполагается, что он подражал стилю Данте из восхищения и уважения. Работа, за которую он был осуждён, была комментарием к Трактату о сфере Сакробоско. Чекко приписывал все пророческие качества сновидений астрологическим влияниям; сны были истинными, когда луна находилась в фиксированных астрологических знаках (Телец, Водолей, Лев и Скорпион) и либо истинными, либо ложными в других знаках.