Джоэл Крёкер
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
*При использовании смартфона, рекомендуем располагать его горизонтально
Музыка присутствует в нашей жизни повсюду, и все аналитики являются свидетелями музыкальных символов, возникающих из психики их пациента. Тем не менее, существует общее сопротивление работе непосредственно с музыкальным контентом. Сочетая широкий спектр клинических эпизодов с аналитической теорией, Крёкер подробно рассматривает психоаналитический процесс через призму музыкального выражения и предлагает подход к работе с музыкальными символами в рамках анализа, который он называет архетипической музыкальной психотерапией (AMP).
Крёкер утверждает, что мы потеряли связь с простой, жизненно важной непосредственностью, которую предлагает музыкальное выражение. Разбирая музыку на её основные архетипические элементы, он иллюстрирует, как заново открыть наше место в этом противостоянии с глубинной психикой, и подчеркивает роль загадочной музыкальной психики в руководстве нами по жизни. Инновационная и междисциплинарная модель аналитической работы Крёкера с музыкальными символами позволяет читателям использовать воздействие значимого звука, позволяя им рассматривать эти переживания через проясняющую призму глубинной психологии и более широкую работу современной психоаналитической теории.
Джоэл Крёкер – юнгианский психоаналитик, получивший швейцарское образование, и психотерапевт, ориентированный на музыку, проживающий в Виктории, Канада. Крёкер также лауреат международных премий в области звукозаписи.
Введение
Музыка – это сон наяву с саундтреком
У музыки и сновидений много общего. Они оба способны увести нас далеко за пределы сознательной позиции бодрствующего Эго. И музыка и сновидение предлагают нам свою особую дорогу в царство аффекта, психе и сомы, до которого мы не можем добраться одними только собственными усилиями.
Мы все проводим свои жизни в музыкальном поле, которое очень заряжено энергией. Если мы просто осознаем, что весь мир соткан из вибрационных колебаний, несколько изменится и наше отношение к роли звука в повседневности. К примеру, холодильник на вашей кухне гудит с частотой около 60 циклов в секунду (Гц), и для вашего восприятия это может быть похоже на ноту сибемоль. А красные осенние листья за окном вашей кухни создают вибрации с частотой примерно 430 триллионов циклов в секунду (ТГц) на длине волны около 695 миллиардных долей метра (нанометров). Считается, что даже у нашего тела есть базовая частота вибрации, которая составляет примерно 5–10 Гц. Кроме того, каждый элемент периодической таблицы в том виде, в каком она представлена на данный момент, обладает своей частотой вибрации.
Никола Тесла считал, что секреты Вселенной скрываются в энергии, частотах и вибрации (Bergstresser, n. d.), а все это напрямую соотносится с музыкой. Ведь она по сути представляет собой получаемую энергию, воспринимаемую частоту и ощущаемую вибрацию. Однако, естественно, она является и чем-то бесконечно большим, нежели просто суммой своих частей.
Когда я писал эту книгу, то одной из задач, которые я перед собой ставил, было продемонстрировать то, как психе творчески взаимодействует и резонирует с этими звуковыми колебаниями, а также того, как звуковые символы становятся языком ее общения с нами. Но, как и в случае с письмом, которое так и не распечатали и не прочли. или с упавшим в лесу деревом, большая часть музыкального общения остается не услышанной (не воспринятой). Поэтому наше внимание следует сконцентрировать на том, что психе делает с музыкой (и что она говорит с помощью музыки). Этим юнгианский анализ и отличается от тех подходов, которые обычно рассматривают музыку с точки зрения неврологии, материалистической науки или индустрии развлечений. Надеюсь, эта книга вдохновит вас на то, чтобы начать прислушиваться к символическим аспектам музыки, к тому, что она как будто говорит вам, а также по-новому взглянуть на то постоянное музыкальное общение, которое разворачивается в нашем интрапсихическом звуковом ландшафте.
Существует много юнгианских работ о сновидениях, в которых описываются методы аналитической работы с их содержанием. Однако в этой книге я фокусируюсь на музыкальной стороне психе и исследую то, такие есть варианты аналитических ответов на ее пение. Словом психе в данном контексте я обозначаю совокупность всех психических процессов, как сознательных, так и бессознательных (Юнг, 1971, параграф 797). Мы всесторонне рассмотрим музыку в качестве символического феномена и заострим наше внимание на ее различных внутренних и внешних проявлениях. Это поможет нам увидеть, что музыкальность является сущностной чертой психе (как и космоса в целом). Музыка всегда жива и подвижна, она выражает суть самой природы, и созвучна нашим собственным фазам роста и развития. Я привожу множество различных случаев из собственной практики, которые демонстрируют, как можно использовать символический подход ко всему, что попадает в нашу аналитическую музыкальную экосферу.
Карл Юнг всегда внимательно вслушивался в собственный внутренний мир, и наше путешествие мы начнем с краткого обзора его отношений с музыкой. Мы отдельно уделим внимание тому, каков его вклад в наше понимание психических процессов и как это может пригодиться в исследовании музыкальных символов нашего внутреннего и внешнего восприятия. Отдельно следует заметить, что, несмотря на то, что Юнг был тесно связан с музыкой, тема исследования музыки и звука в рамках аналитической психологии все же остается нераскрытой во всем мире. Юнг считал (1964, стр. 50), что бессознательное стремится восстановить наш психологический баланс. Для этого оно предоставляет нам символы, с помощью которых психе может регулировать свое состояние. Бывает так, что мы теряем контакт с бессознательным (например, вследствие травмы) или наши сны лишаются образного богатства (Ogden, 2010) и мы попадаем в кошмар холодного и жесткого (несимволического) сознания. В этом случае музыкальные процессы помогают нам вернуть себе эту важную связь и направляют к индивидуальному развитию.
То, что музыка обладает целительными свойствами, неоднократно отмечалось на протяжении всей известной нам истории. Сочетая терапевтический опыт предков с вкладом Юнга мы можем выстроить симфонию. Это и подготовит нас к следующему этапу применения музыкально-ориентированной психотерапии в современности. Вот в чем состоит вторая цель данной книги. В одном из разделов я предлагаю некоторые аспекты того, как аналитик может работать с возникающими на сессии музыкальными символами.
Природа музыки родственна загадочной природе субатомных частиц, она обладает недвойственностью и неопределённостью. Поэтому опыт пребывания внутри нее может принести нам множество удивительных и неожиданных взаимодействий и отношений. Квантовая физика возникла как попытка понять субатомный мир. Аналогично, и мое исследование выросло на основе идеи о том, что нам нужна новая форма глубинной психологии, которая позволяла бы лучше понять происходящие в музыкальной экосистеме процессы.
Я десять лет работал с музыкальными процессами, рассматривая их сквозь призму аналитической психотерапии. Сначала это был опыт интернатуры, а затем и клинический опыт работы профессионального терапевта. Ничего подобного я не встречал во всей доступной мне литературе, поэтому теперь настало время дать имя моему методу. Юнг (1971) мог бы назвать подобное моим личным уравнением, которое давало мне ощущение себя другим, когда я выступал с докладами на конференциях, посвященных смежным областям музыкальной терапии, психологии и консультирования.
Когда я получал последипломное образование, то в одном из курсов, которые я проходил, использовался термин музыкально-ориентированная психотерапия. И это намного ближе к моему подходу, чем стандартный термин музыкальная терапия. Мне показалось, что называть то, чем я занимаюсь, музыкальной терапией все равно, что любую форму терапии, которая использует вербальный обмен, называть разговорной терапией. Такой термин выглядит слишком обобщенным, чтобы его можно было воспринимать всерьез и применять в своей работе. И мой окончательный выбор пал на термин Архетипическая Музыкальная Психотерапия (AMП). Именно он максимально четко характеризует то, что я стремился изобразить в данной книге.
Создавая эту книгу, я стремился сбалансировать классическое юнгианство постъюнгианскими направлениями, например, разработками Калшеда и Хиллмана. Также я задействовал и более широкие психоаналитические теории Огдена и Чивитарезе и их предтеч Кляйн, Кохута, Винникотта и Биона. Следует отметить, что в основе моего исследования лежит все же аналитическая психология Юнга. Так что архетипическая музыкальная психотерапия является моей попыткой четче очертить ту роль, которую для психических процессов играют музыкальные символы.
В музыке все содержания пребывают в свёрнутом виде, но, тем не менее, остаются живыми. Музыкальность – это фундаментальное свойство психе, поскольку самой ее природе присуще динамическое чередование напряжения и расслабления. Так что, рассмотрев пестрые изменчивые элементы нашего музыкального восприятия, мы можем обнаружить, что все это время вслушивались в собственное отражение в звуковом зеркале. Учитывая относительность восприятия музыки и многовалентность взаимодействия психе с музыкой, я решил ввести термин звуко-временной континуум; далее я рассматриваю все его элементы.
В этой книге мы обращаем внимание на невербальные немые аспекты и глухие зоны, существующие в глубинах нашей психе. Мы также рассматриваем, как с их помощью можно получить доступ к жизненной силе, которой наполнена плодородная почва звуков и символов. Я указываю на то, как музыкально-ориентированный аналитик может раскрыть в себе способность одновременно пребывать внутри и вовне недифференцированного музыкального потока. Для меня она равнозначна тем тысячам часов практики, которые аналитики, предпочитающие словесный обмен, тратят на оттачивание своего восприятия и усиление чувствительности к тем элементам, что вторгаются в интерсубъективное поле посредством слов.
Я также учитываю современные взгляды психоанализа на теорию поля и в своем кабинете я постоянно изучаю различные элементы музыкального поля. Все-таки наша аналитическая работа во много зависит от этой заряженной энергией поэтической сферы, которая состоит из символических кирпичиков сознания. Когда мы сонастраиваемся с этим музыкальным полотном, то получаем возможность войти в поток, и становимся открытыми для динамического развития. Аудизация этой живой внутренней музыкальной динамики в целом подобна визуализации и воображению, и она может быть мгновенной. В таком случае я называю это спонтанным слухом. Именно он стимулирует психическое развитие, не смотря ни на какие блоки, препятствия или защиты. Эта внутренняя динамика зачастую проявляет себя в процессе музыкальной импровизации.
Я предлагаю множество иллюстраций того, как музыка превращается в своего рода территорию или психическое пространство, в котором может проявиться нечто, что мы ранее не могли представить. Благодаря музыкальному мышлению мы можем без помощи слов понять и усвоить то сокрытое, которое до сих пор не было доступно нашему восприятию, однако незаметно подтачивало наши силы. Интрапсихическому музыкальному мышлению может быть присущ и метакомпозиционный взгляд. Именно он позволяет нам уподобить наш слух слуху композитора, и сохранить при этом аналитическое восприятие. Вот так психоаналитический сосуд превращается в своеобразную символическую нотную бумагу.
Надев метафорический слуховой аппарат музыкального ревери, мы получаем возможность вслушаться в лейтмотивы нашего воображения. Так перед нами предстают все диатонические фантазии и мелодии нашей психе, все разрушительные не-творения и зоны активации. В своем ревери мы переступаем через лиминальные пороги. Оно позволяет нам переходить от звука к глубокой тишине, от механического времени Кроноса к наполненному времени Кайроса. И аналитику, наконец, удается найти подходящее место среди всего того, что поначалу казалось хаосом неопределенности. И вот сонастроившись друг с другом, аналитик и анализанд начинают играть конкретное произведение, которое принадлежит именно этому времени, этому пространству и этому анализу.
Хоть я и пользуюсь словами, когда пишу эти строки, именно они, однако, позволяют мне петь, и я верю, что разум моего читателя переведет эти напечатанные на страницах буквы в звуки, которые заиграют новым смыслом в его собственном внутреннем мире. Слова поют свои песни в нашем сознании. И обыденные вещи тоже поют. К примеру, пением для нас может стать глухой хохот старого пыльного автомобильного двигателя или металлический звон, когда сливаешь в раковину консервную банку. Если вы пропустите эти слова сквозь творческий механизм собственной психе, то сможете услышать ее пение.