Мигель Коннер
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ 3
ИНТЕРВЬЮ с Брюсом Чилтоном
Брюс Чилтон — автор книг «Проклятие Авраама», «Раввин Иисус: личная биография», «Бог во всей его полноте», «Раввин Павел: интеллектуальная биография», «Иудейские подходы к Евангелиям», «Мария Магдалина: биография», «Откровение», «Путь Иисуса»; профессор кафедры религиоведения им. Бернарда Иддингса Белла; капеллан при Бард-колледже, Нью-Йорк.
Чилтон, безусловно, выделяется среди интервьюеров в этой книге. Он не только заслужил уважение среди учёных исследователей в области сравнительного религиоведения, но также и автор, чьи книги продаются ежегодно большими тиражами. Кроме того, Чилтон — набожный либеральный христианский богослов. Его работы составляют не только основной образовательный ресурс, но и вдохновляют религиозно настроенных и даже светских читателей. Репутация и успех Чилтона на различных форумах, безусловно, подкрепляют это утверждение.
Наше интервью было посвящено его последней книге «Путь Иисуса», небольшой, но сильной работе, в которой предполагается, что учения Иисуса могут быть столь же актуальны на сегодняшний день, как и 2000 лет назад, в особенности, когда человек способен осуществить перевод архаических реалий на современный язык. Так вечные духовные и этические замыслы Христа становятся легко постижимы. Более того, книга Чилтона показывает, как иудейская и арамейская теософские традиции, при правильном подходе к их содержимому, позволяют получить глубокие уроки о природе человечества и мира, с которым оно вечно боролось. Определённо, с этими же проблемами сталкивались античные гностики во времена Рима, столь же причудливые и бурные, как и наши дни.
Чилтон сформулировал свои аргументы, учитывая особенности других религий, таких как индуизм и, конечно же, гностицизм, а также считаясь с идеологическими взглядами таких светил общества, как Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг. Он стремился обнаружить выгодный баланс между крайней аллегорической интерпретацией Священного Писания и кратким социально-политическим знанием арамейского мировоззрения, которое породило движение Иисуса Христа и его последователей. Тем не менее, Чилтон подчеркивает, что, в конечном счёте, выводы человека должны быть в равной степени практичными, содержать духовную составляющую и быть значимыми для окружающей культуры.
Интервью действительно послужило напоминанием о том, что неортодоксальный и даже ортодоксальный иудаизм, безусловно, были жизненно важными компонентами в развитии гностической мысли. Гностики полагались на мудрость, в прямом и переносном смысле, содержащуюся в Ветхом Завете, а также на эллинистические философские и богословские размышления. К примеру, многие гностические группы утверждали, что не все люди наделены божественной искрой, а некоторые могут, вероятно, потерять её навсегда. Чилтон показал, что эта вера, в значительной степени неприятная для современной религиозности, была полностью приемлема для Иисуса Христа и иудаизма. Бессмертие нужно заслужить. Это неприятная, но, возможно, необходимая реальность для человечества, которое склонно находить всё новые зоны комфорта, отменяющие любые личные или коллективные усилия.
Книги и учение Чилтона раскрыли богатство иудейского монизма и рассказали о его влиянии на более значимые аспекты христианства, сделали их более доступными для светского общества. Его эрудиция, обусловленная тем, что он является одновременно как теологом, так и учёным, также помогает лучше понять гностицизм в его историческом и социальном значении; это всегда сложная задача, учитывая многочисленность и неоднозначность различных аспектов гностицизма в эпоху Римской империи и после.
Мы записали интервью с Брюсом Чилтоном 27 марта 2010 года.
МК: Мы рады пригласить Брюса Чилтона для обсуждения его новой книги «Путь Иисуса». Брюс, как вы поживаете?
БЧ: У меня всё хорошо, спасибо.
МК: Что ж, большое спасибо за то, что присоединились к шоу. Я действительно благодарен за уделённое время. Что побудило вас написать эту книгу? Вы изложили не просто новый взгляд на учение Иисуса, но, по-видимому, написали руководство для настоящего возрождения христианства.
БЧ: Причина, по которой я пришёл к этому, заключается в том, что я уже несколько десятилетий занимаюсь исследованиями, касающимися Иисуса. Мне пришло в голову, что, исследуя Иисуса как объект истории, мы теряем из виду Иисуса как субъекта истории, того, кто обладал намерениями, что стояли за всеми его действиями и всем его учением. Поэтому для меня важно в этой книге рассказать о его намерениях и дать наилучшее объяснение. Как вы могли бы догадаться, это также могло бы помочь по-новому взглянуть на Иисуса для каждого, кто с ним как-либо был духовно связан. Вместо того чтобы беспокоиться о самом Иисусе, следует спросить себя: какой путь вы изберёте, следуя за ним. Каковы главные духовные учения Иисуса, лежащие в основе всего, что он делал? Я счёл своей задачей попытаться определить основы его учения.
МК: Да, и похоже, что вы последовали арамейским путём познания, чтобы это определить. Вы в значительной степени сторонились Евангелия от Иоанна, с его теорией космического Логоса, и просто придерживались основ синоптических евангелий, арамейских учений и традиционных еврейских воззрений.
БЧ: Совершенно верно. Я думаю, что, когда вы пытаетесь понять что-либо в истории, важно убедиться, что вы помещаете этого человека в соответствующий исходный контекст. Случай Иисуса, который жил в Галилее и развивал учение иудаизма, означает, что мы должны принимать во внимание арамейские источники и то, что он говорил на своём родном языке. К счастью, в наше время, в результате обнаружения свитков Мёртвого моря, мы теперь можем с гораздо большей уверенностью сказать, каким был арамейский язык периода жизни Иисуса и какие теологические концепции были доступны ему.
МК: Значит ли, что вы вовсе не смотрите на Иисуса с эсхатологической точки зрения? Это кажется его центральным посланием, хотя, очевидно, учёные по-прежнему спорят об этом.
БЧ: Это предмет глубоких дискуссий внутри круга учёных, но я бы сказал, что Иисус действительно видел этот мир ограниченным и конечным. Он всегда смотрел за пределы этого мира на более глубокую реальность, которая породила этот мир изначально. Беря за основу ту точку зрения, что Иисуса интересовала граница между этим миром и потусторонним, его следует воспринимать как эсхатологического учителя. Он не был тем, кто стремился предсказать точную дату конца света. Фактически, изо всех сил Иисус настаивал на том, что любое такое предсказание не подвластно человеческому разуму.
МК: Брюс, в вашей книге обозначены семь духовных законов. Вы их идентифицируете так: душа, дух, царствие, озарение, прощение, милосердие и слава. Мне кажется, что взращивание этих семи даров даёт человеку силу прорицания, но не в архаичном понимании, чтобы стать пророком, а в том смысле, в каком это было задумано в Новом Завете. Не могли бы вы объяснить, что это за истинный дар, и каков результат фактического обретения способности к прорицанию?
БЧ: Это очень полезный вопрос, который подводит нас к сути книги, пониманию того, что включает в себя прорицание. В западном понимании религии была тенденция поверхностно воспринимать прорицание, рассматривать его просто как вопрос предсказания того, что произойдёт в человеческой повседневности, что не лучше, чем гадать, какая будет погода. Даже пророкам Израиля до конца не верили, потому что их предсказания оказывались слишком буквальными. Чаще всего они были не совсем точными. Например, известный пророк Исаия утверждал, что город Иерусалим никогда не будет взят чужеземным врагом. Это оказалось неправдой. А вслед за ним пророк Иеремия предсказал, что народ Иудеи пробудет в изгнании 70 лет, прежде чем вернётся. К несчастью, это также не сбылось.
Так почему же запомнили этих пророков, если на самом деле их предсказания не оказались полностью достоверными? Потому, что им действительно удавалось понять, как Бог влияет на Израиль. В своём понимании они смогли предложить современникам руководство, как им следует действовать. И что наиболее важно, пророком для людей может стать хоть мужчина, хоть женщина (были и женщины-пророки), и они показывали, каково это — быть в контакте с потусторонним миром, с миром божественного. Именно потому, что пророк мог предоставить свидетельство контакта с нуминозным, мужчину или женщину могли воспринять как прорицателя. Наставления этого пророка для современников также становились моралью, которой можно было следовать. Таким образом, в основе всего этого лежит вопрос о том, как показать окружающим людям, что есть Бог и каково его намерение. Никто из нас не может по-настоящему осознать это намерение. И всё же, концентрируясь на божественном источнике во всех нас, мы действительно можем жить лучше и находить ресурсы, чтобы противостоять вызовам, с которыми мы сталкиваемся.
МК: Это, кажется, происходило даже до времён появления Иисуса; каждый человек мог ощутить божественное присутствие, не заходя при этом в храм. Гностики могли его ощущать, и они называли это чувство гнозисом. Святой Павел, очевидно, много говорит о прорицании. Так разве одно из центральных посланий Иисуса не заключалось в том, что у каждого из нас есть сила прорицания?
БЧ: Конечно. Он надеется, что сила человеческого духа будет излита на каждого. Особенно отмечается то, что во времена Иезекииля, Иисус глубоко проник в пророческую традицию Израиля и имел при этом глубокое понимание того, как овладеть силой духа. Кроме того, Иисус смог придать импульс всему человечеству. Концепция слова «шаман» в том значении, в котором эту фигуру описывают антропологи, обозначает человека, который способен вступать в контакт с божественным миром, чтобы изменить наш мир и сделать его более гуманным. И эта концепция — неотъемлемая часть человеческой культуры.
МК: Вы сопоставляете Ганди и Иисуса в нескольких главах своей книги. Не потому ли, что дары человечеству от Иисуса и Ганди содержали не только послание, но и обучали людей толкованию священного писания, чтобы они сами могли постичь Замысел? В каком-то смысле это созвучно проблемам современности. Мне нравятся слова Ганди: «То, чему нельзя следовать в повседневной практике, не может быть религией».
БЧ: Да, разве это не прекрасный способ изложить фундаментальную истину? Ганди понимал, что когда мы читаем писания религиозных традиций, то имеем дело не просто с текстами. Мы также встречаемся с писаниями, которые передают нам, как Бог желает проявить себя в этом мире. По этой причине Ганди настаивал на том, что мы не должны становиться рабами буквального прочтения. Нам действительно нужно прочитать текст между строк, чтобы понять, что за ним стоит. Именно по этой причине Ганди мог читать Бхагавад Гиту, которая по своему жанру является поэмой о войне, и найти в ней принцип ненасилия. Он смог потому, что заметил в совете, который Кришна даёт воину, присутствие намерения, цель которого — достижение самообладания и безмятежности. Ганди считал, что смысл этого совета гораздо ценнее обстоятельств, при которых он давался. Точно так же, когда Иисуса спросили, какая самая великая заповедь в Торе, он отказался ограничиться одной, но при этом сказал, что главное — любить Бога и любить ближнего своего. Обе эти заповеди, безусловно, уже были в Торе. Особое послание Иисуса заключалось в том, чтобы собрать людей вместе и сказать им, что, пока вы не поймёте, что любовь к Богу не существует, если нет любви к ближнему, и наоборот, то вы не сможете полностью понять замысел, сокрытый в Торе. Итак, оба эти учителя доносят до нас необходимость глубинного подхода к священным текстам, а не простому знаточеству в узких вопросах.
МК: Знаменитая фраза Иисуса, говорящая «подставь другую щёку», использовалась как громкий призыв к непротивлению или ненасилию, но вы считаете, что эти слова гораздо могущественнее, не так ли?
БЧ: У Иисуса это сработало гораздо более интересным образом, потому что намерение, вложенное в его уклад жизни, заключалось в том, чтобы показать человеку, который угнетает, что на самом деле есть более эффективный способ, чем угнетение. Кто может дать вам пощёчину и заставить вас действовать? По смыслу, который вкладывает Иисус, так поступали определённые люди, а именно, римские солдаты. Римские солдаты во времена Иисуса фактически имели право заставлять людей отдавать своё имущество и часто принуждали людей работать на очень тяжёлых работах без какого-либо вознаграждения. Поэтому совет Иисуса, когда человек сталкивается с такого рода узаконенным притеснением, состоит в том, чтобы не сопротивляться в той мере, в какой это притеснение законно, а затем выйти за его рамки, чтобы продемонстрировать угнетателю природу его безнравственности. Речь идёт о том, чтобы ответить добром, тем самым показав дальнейшие возможности, которые будут лучше для всех заинтересованных сторон. Я думаю, что Ганди и Мартин Лютер Кинг правильно поняли, что цель учения Иисуса всегда состояла в том, чтобы продемонстрировать угнетателю, что есть гораздо лучшая альтернатива.
МК: Брюс, чем учение Иисуса о душе отличалось от взгляда стоиков, к которому мы привычно обращаемся, чтобы защищать и поддерживать существование человечества?
БЧ: Иисус учил понимать суть нашего человеческого «я», которую мы также можем назвать душой, но тем не менее, она имеет определённые пределы. Согласно представлениям древних израильтян, люди — это прах, и они возвращаются к праху. Конечно, смертная природа, которую мы несём в себе, жива до тех пор, пока мы можем дышать. И всё же Иисус настаивал на том, что, будучи сотворёнными, мы конечны и что мы должны найти пути к вечности. Мы не можем предполагать, что эти пути просто даны нам или являются частью нашей природы. Это то, что отличало Иисуса от поздних учений стоиков. В учении стоицизма существовало представление о том, что в каждом человеческом существе есть божественная искра. Иисус считал, что мы способны научиться воспринимать эту божественную искру, что она не просто пребывает в латентном состоянии, но нуждается в нашем активном действии, ведущем к вечности.
МК: Итак, когда Иисус говорит о том, чего будет стоить человеку завоевание мира и потеря своей души (или богохульство против Святого Духа), он не лукавил?
БЧ: Нет, что вы, он исходил из того, что мы смертны и конечны. Мы действительно можем потерять себя, если не познаем путь, который соединяет нас с божественным. В нас нет ничего бессмертного по своей сути, и поэтому мы не должны чувствовать себя неуязвимыми. По мнению Иисуса, ощущение собственной непогрешимости — одно из самых опасных чувств, которые только доступны человеку.
МК: И не могли бы вы рассказать нам, как понимание духа в его первоначальном смысле может послужить гарантией для улучшения отношений с божественным?
БЧ: Давайте обратимся к тому, о чём мы только что говорили, то есть о природе границ человеческой души. Это проясняет разницу, не только в иудейской Библии, но и в разуме Иисуса, между душой и духом. Я полагаю, что часто англоговорящие люди путают эти два понятия из-за того, что на нас слишком сильно повлиял стоицизм и в недостаточной степени учение пророков. Различие состоит в том, что душа у пророков, как мы только что сказали, конечна. Слово «душа» на иврите звучит как nephesh, что означает дыхание. И поэтому мы очень хорошо знаем, что, когда человек или животное перестают дышать, это станет концом его существования. Но могущество духа бесконечно. Стоит иметь в виду, что слово «дух» звучит как ruach, что означает ветер. Итак, душа относится к духу так же, как дыхание относится к ветру. Дыхание имеет конечную природу, а ветер, проще говоря, бесконечен.
В начале Книги Бытия упоминание о руах (духе) связано с духом Божьим, парящим над ликом изначальных вод. Это упоминание объясняет то, что вся вселенная подобна бездне. Внутри неё то, что создало форму и, в конечном счёте, сушу и возможность самой жизни; такова могущественная, творящая сила духа. В понимании Иисуса и пророков того времени это была именно та изначальная сила, с которой они вступили в контакт для того, чтобы понять пути Божьи, которыми следует человечество.
МК: Как вы объяснили, вся концепция о Сатане нацелена на разрушение нашей связи с Богом, не так ли? На самом деле нет ничего более гнусного, чем это.
БЧ: В глубоком смысле это тривиально, потому что у Сатаны нет собственной силы. Скорее прерывается энергетическая связь с Богом, что лишает нас понимания вечности. Это приводит к ложной преданности, которая уводит нас от первородной преданности ко всему, что является духом Божьим. В конце концов, сам дух — это источник жизни. Такова точка зрения, изложенная в начале Книги Бытия. И поэтому всё то в нас, что может позволить нам установить контакт с этим источником, имеет прорицательскую ценность. Всё то, что заставляет забыть об этой связи с Богом и впасть в заблуждение, будто мы можем жить отдельно от Бога и друг от друга, будет сатанинским.
МК: Да, Брюс, и на первый взгляд, когда я читал вашу книгу, вы почти сумели раскрыть в ней суть ереси адопционизма. Потом я размышлял о Посланиях Павла, и он в них с точностью говорит, что людей усыновил Дух Божий, не так ли?
БЧ: Совершенно верно. Павел с удовольствием использует эту метафору, чтобы объяснить, как мы вступаем в отношения с духом Божьим. Собственно говоря, при написании всей этой книги я прекратил задавать следующие вопросы: «Когда Иисус стал сыном Божьим, был ли он усыновлён Богом?», «Или же он родился сыном Божьим?» Я также отринул вопросы, связанные с Троицей и отказался от вопросов оправдания человека верой или оправдания делами. Теперь меня интересуют все эти вопросы. Я изучал их, преподавал на эту тему и писал об этом время от времени. Я всерьёз считаю, что мы заблуждаемся, если верим, что эти вопросы действительно обобщают суть веры.
Суть веры в Иисуса на самом деле состоит не в том, верите ли вы в него, а в том, следуете ли вы за ним или нет. Иисус излагает пути духовной дисциплины для следования за ним, о котором можно прочитать в наиболее очевидных и подлинных отрывках в Новом Завете. И это как раз те отрывки, на которых я решил сосредоточить внимание в этой книге. Я думаю, что кто-то может следовать за Иисусом и читать молитву Господню и не иметь какой-либо особой веры в Иисуса, хотя это вряд ли сделает его полностью счастливым.
МК: В конце концов, Брюс, разве вы не пишете о том, что дух связан с божественной мудростью? Это один из даров Божьих.
БЧ: Безусловно. Фактически, можно рассматривать божественную мудрость как альтернативный способ её отождествления с духом. На иврите слова руах («дух») и хокма («божественная мудрость») — существительные женского рода, и когда в Книге Притч Соломоновых говорится о мудрости Божьей, то в ней упоминается связь с изначальным актом сотворения всей вселенной. Другими словами, мудрость и дух связаны друг с другом. И я думаю, что причина их очень тесной взаимосвязи состоит в том, что иудейская Библия хочет, чтобы мы поняли эту суть, хотя Божий дух и не может быть полностью воспринят человеком. Тем не менее, обращаясь к человеческой мудрости, мы можем прийти к осознанию и к пониманию того, что мы можем обрести себя.
МК: Брюс, царствие Божье, возможно, является центральной темой в учении Иисуса, но разве вы не пишете, что у царства Божьего много уровней, и один из главных является тем местом, где свершается сокровенный процесс?
БЧ: Да, я считаю, что этот процесс чрезвычайно важен, потому что, когда Иисус говорил о царствии Божьем, он имел в виду правило, которое было поистине праведным. Очень часто люди современной эпохи спотыкаются о слово «царствие», используемое Иисусом, потому что, в конце концов, мы гордимся тем, что у нас есть демократия, а она у нас и должна быть. Но мы должны помнить, что во времена Иисуса не было альтернативы царству в виде демократии. Альтернативой царству был хаос или, что ещё хуже, тирания. Другими словами, использовалось определение «мирового царства» для обозначения эффективного правительства, формы правления, которая работала.
Когда Иисус произносил «царствие Божье», то он подразумевал под этим эффективное правительство, которое к тому же было действительно справедливым. Вопрос, стоявший перед Иисусом, заключался в следующем: как Израиль мог узнать и понять это? В ситуации с совершенно другим правительством, а именно с царствием Цезаря, это было слишком очевидным. По мнению Иисуса, царствие Божье и обитель справедливости начались тогда, когда израильтяне обратились к Богу, и пришли к пониманию Его как истинного источника справедливости в их жизни. Внутри себя они стали действовать, исходя из божественной воли и сделали ее этическим принципом, который они могли использовать в своих взаимодействиях с другими людьми. Это также означало, что люди, последовавшие за Иисусом, считали себя достойными защиты Бога. Итак, Бог обращался к ним, меняя их жизни, и, в свою очередь, делал их объектами трансформации.
МК: Это интересно, потому что, в Евангелии от Фомы люди всегда спрашивают: «Где царствие Божье, и когда оно наступит?», а Иисус непрестанно отвечает им: «Оно вокруг вас, вам просто нужно открыть глаза».
БЧ: Совершенно верно. Оно внутри вас и снаружи. И далее в Евангелие от Фомы говорится: «И люди этого не знают». Если бы вы начали с познания, с осознания этой силы, которая фактически доступна внутри вас, тогда вы бы стали частью положительной трансформации.
МК: Да, и вы также пишете, что молитва «Отче наш», кажется, имеет неправильный перевод, потому что мы привыкли к такой интерпретации из Библии короля Якова, и даже католики тем же самым образом ошибаются, говоря: «Царствие твоё придёт». Но ведь вы пишете, что там просто говорится: «Царствие придёт».
БЧ: Да, именно так. Пример молитвы, который Иисус рекомендует своим последователям, несёт в себе огромное чувство безопасности. Это на самом деле не вопрос принятия желаемого за действительное. Вместо этого Иисус ожидает, что у последователей хватит смелости начать молитву, сосредоточенную на Отце, а затем сказать: «Отче, да святится Имя Твоё». Когда чаще всего мы говорим: «Да святится Имя Твоё», то возникают две проблемы. Во-первых, практически никто больше не знает, что означает священное. Во-вторых, это похоже на какое-то слабое волеизъявление, чтобы люди просто молились где-то в общине, отдавая Богу должное. Однако, когда Иисус говорит фразу — nethkadash shamak («Да святится Имя Твоё»), то он имеет в виду, что имя Бога будет признано святым повсюду, что это неизбежная сила свершения истории. И то же самое происходит, когда Иисус говорит: «Да придёт Царствие Твоё». Речь идёт об уверенности в том, что справедливость, к которой мы стремимся и которую жаждем, действительно приближается. Вопрос только в том, на какой стороне развилки мы собираемся оказаться. Будем ли мы на той стороне, которая видит справедливость или там, где сопротивляются ей.
МК: Брюс, когда Иисус исцеляет, он не делает это с помощью молитвы, как это делали древние иудеи, прося Господа исцелить, действуя от его имени, но Иисус прибегает к силе прощения. Он всегда говорит людям, что их грехи прощены. Какой урок из этого следует?
БЧ: Иисус разработал очень интересное понимание исцеления. Он не был уникален в своей вере в то, что человек может искать божественного сострадания и, следовательно, узреть высвобождение силы исцеления. Были и другие люди того времени, точнее другие раввины, которые назывались хасидами, это те, кто смог достичь божественного сострадания. Но способы, с помощью которых Иисус исцелял, включали понимание человеком того, что вся сила божественного прощения была направлена на него, так что воздействие греха больше не имело своей парализующей силы. В подтверждение вышесказанному символично привести в пример случай в Капернауме, который происходит во второй главе Евангелия от Марка. В этом эпизоде Иисус обучал людей в одном доме, и из-за множества слушавших к нему не могли принести расслабленного. Тогда его друзья раскрыли кровлю и спустили постель больного вниз. Возникает вопрос, способен ли Иисус простить грех? Есть те, кто настаивает на том, что это не так. Ответ же Иисуса был таков: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи», и он говорит парализованному человеку:
«Встань и иди», и человек делает это.
Другими словами, Иисус понимал, что болезнь человека является следствием греха. Как следует из концепции индуизма, не только грех конкретного человека является причиной болезни, но и грехи становятся кармическими. В этой жизни есть причина и есть следствие. Иисус понимал, что эти причина и следствие, хоть они и настолько мощны, но их также можно разрушить. Божественная сила прощения такова, что человек может быть освобождён от последствий греха. Если человек понял всю силу этого освобождения, то результат может быть в виде исцеления. Это происходило во многих случаях, которые есть в евангелиях.
МК: Да, поскольку вы пишете, что грех — это не просто что-то неправильное, а нечто совершаемое, что затрагивает очень многих людей, вызывая цепную реакцию, которая связывает нас.
БЧ: Именно так. И я думаю, что одно из самых глубоких прозрений Иисуса состоит в том, что мы должны быть готовы использовать силу прощения, потому что перед нами страдающий человек, который явно нуждается в помощи, и необязательно из-за чего-то плохого, в чём он виноват сам. Возможно, мы видим следствие, которое возникло под влиянием его семьи или среды, потому что грех — это вопрос причины и следствия. На самом деле, одно из самых коварных качеств греха заключается в том, что его сила со временем действительно может возрасти, как мы легко видим во многих жестоких конфликтах в современном мире. Итак, согласно пророчеству Иисуса, требуется мудрость, чтобы вмешаться, когда проблема причины и следствия усиливается, в смысле, происходит эскалация насилия. И тогда надо сказать, что первоначальная причина на самом деле не соизмерима со всеми страданиями, которые происходят. Просто пора остановить эту причинно-следственную связь. Люди очень часто гораздо более сосредоточены на своём собственном возмездии, чем Бог в любом из сюжетов Библии.
МК: Грех на иврите означает «промах», также и на греческом. Правда, вы пишете, что Иисус использует арамейское слово для греха, связанное со смертью. Не могли бы вы подробнее рассказать об этом, и о том, как это соотносится с темами книги «Путь Иисуса»?
БЧ: Да, с радостью. Всё именно так, как вы говорите. Если вы посмотрите на этимологию слова «грех», то столкнетесь с термином из стрельбы, обозначающим «выстрел мимо цели». Тем не менее, в молитве «Отче наш» и в других текстах своего учения, когда Иисус говорит о грехе, он использует существительное hobha на арамейском языке, что означает «мёртвый». Теперь мы можем сделать вывод, что это была очень распространённая метафора на арамейском языке, и с исторической точки зрения мы можем сказать, почему использовался этот язык. Это помогает нам лучше понять социальные обстоятельства, при которых обучал Иисус. Он жил в Галилее в то самое время, когда вся территория находилась под тенью римского владычества. Римское правление осуществлялось не только в политической и военной сфере жизни, но и в экономической. Когда пришли римляне и объявили историческую территорию Израиля своей собственностью, они также решили, что передадут в собственность сельскохозяйственные угодья богатым аристократам, оставшимся в Риме. Итак, если вы были крестьянином, живущим, скажем, в Назарете, где вырос Иисус, и жили на одном и том же участке земли в течение нескольких поколений, то вы внезапно узнавали, что задолжали новому хозяину арендную плату за свою собственность.
Проблема в том, что большинство иудеев, живших в маленьких деревушках Галилеи, на самом деле жили не на деньги. У них не было денежной экономики. Вместо этого у них была экономика обмена. Вы просто выращиваете пшеницу или производите масло, или пасёте овец, делитесь ими внутри своего сообщества и получаете обратно товары и услуги от тех, кто вас окружает, без перехода валюты из рук в руки. Поэтому, когда вы вводите в такое общество концепцию собственности и ренты, в результате возникает ситуация хронического долга, и со временем крестьяне в Галилее были вынуждены передавать большую часть собственной продукции своим землевладельцам в обмен на то, чтобы просто получить разрешение остаться на своей земле. И всё же, формально они всё ещё оставались в долгах, потому что не расплатились валютой, которой у них изначально и не было. Итак, долг был тем общественным состоянием, о котором иудеям в Галилее было хорошо известно. Это также стало метафорой отношений между израильтянином и Богом, так что вы больше не могли платить Богу то, что причиталось вам за нарушение Торы. Вы могли заплатить землевладельцу в Риме за землю, на которой вы жили. Именно поэтому в сознании Иисуса укрепилось мнение о том, что путь процесса борьбы с грехом как с долгом заключался в том, что долг должен быть погашен. Последствия должны были быть предотвращены только потому, что Бог собирался положить конец требованию выплаты вознаграждения за то, что на самом деле не могло быть возвращено.
МК: Брюс, возвращаясь к главе о прощении, вы подробно пишете о тёмной стороне прощения. Вы используете образ Павла в качестве примера, когда тот выгнал члена церкви, поведение которого вредило общине. Не могли бы вы рассказать нам о концепции, которая часто упускается из виду во всей теологии прощения?
БЧ: Это очень интересный вопрос, и, как вы говорите, он встречается как в учении Павла, так и в учении Петра. Иисус полагал, что усилия сообщества позволяют искать прощения у Бога за свои прегрешения, а также сообщество способно показать человеку, который не хочет менять свои привычки и причиняет другим вред, что он таким образом закрывает себе путь к прощению. В учении Иисуса есть способ противостоять силе зла, прежде всего, называя зло по имени, быть честными и называть злые поступки злыми. До тех пор, пока вы будете упорствовать в отрицании, прощение невозможно. Это становится важным средством формирования поведения, которое приведёт к созданию общины, а не к конфликту людей друг с другом. Я думаю, что особенно в последние несколько десятилетий наблюдалась тенденция, когда люди, интересующиеся учением Иисуса, по привычке считали, что у него нет ответов на те ситуации, в которых люди причиняют другим вред. Это я и хотел подчеркнуть в рамках моего обсуждения в книге «Путь Иисуса». Такие ситуации, правда, возникают, и это кажется неизбежным. Но дело в том, что Иисус действительно дал ответ, и называл зло тем, чем оно было, и настаивал на том, что упорство во зле не может привести к прощению.
МК: Мне также весьма заинтересовало, что Павел преследовал христиан и получил прощение от Иисуса, но, как вы пишете, причем весьма убедительно, сам никогда себя не простил, о чем свидетельствуют его послания, их тон и выражения.
БЧ: Я думаю, что это правда. В начале своей жизни из-за Павла пострадали христиане, но он так и не смог себя убедить, что заслуживает прощения. Поэтому Павел не смог себя полностью простить, что стало источником его необычайной силы. Это часть очень интересной психологической динамики: Павел, даже осознавая всю глубину божественного прощения, так и не был полностью способен, как я думаю, простить самого себя.
МК: Брюс, в наши дни мы много слышим о евангелии процветания, а в последнее время оно противопоставляется социальному евангелию. Что вы думаете об этих двух концепциях?
БЧ: В то время, когда я писал книгу «Путь Иисуса», евангелие процветания было распространено немного больше, чем сейчас. Я замечаю, что те, кто проповедуют евангелие процветания, ведут себя несколько незаметно, но это не означает, что они исчезли. Во времена финансовых трудностей, в которых мы сейчас находимся, как правило, нам предлагают простой способ не помогать бедным, говоря, что, если человек беден, является безработным, или если человек не имеет медицинской страховки из-за того, что он натворил, не дорог Богу, иначе он не оказался бы в таком положении. Действительно, это очень удобные рассуждения для благополучных людей, но это очень поверхностный анализ. Даже несмотря на экономические изменения, произошедшие с тех пор, как я написал «Путь Иисуса», я снова готов повторить, что представление о том, что Бог награждает хороших людей и наказывает плохих, только на поверхностном уровне выглядит привлекательным. Это особенно хорошо работает на телевидении, где вы чаще всего слушаете проповедь евангелия процветания, потому что люди смотрят телевизор без особой концентрации внимания. Если вы произнесёте эту проповедь очень громко и быстро, кто-то может сразу же поверить вам на слово.
На самом деле в библейской традиции нет ни одного направления, которое бы утверждало, что простое и поверхностное понимание, которое лежит в основе концепции евангелия процветания, согласуется с волей Бога. Фактически, всегда было понимание того, что существует несоответствие между справедливостью Бога и тем, как наша судьба складывается в этом мире. Следовательно, благодарный человек, по сути, обязан отлеживать эти несоответствия по мере их возникновения и постараться компенсировать эту разницу. Таким образом, более глубокое понимание библейской традиции делает нас более ответственными за других. Для человека не может послужить оправданием то, что он действовал от имени кого-то другого. Для меня это своего рода лакмусовая бумажка этой теологии. Если из-за нее человек чувствует меньшую ответственность и неохотно вступается за другого, то, скорее всего, мы имеем дело с пародией на духовность.
МК: Что вы думаете о социальном евангелии? Эта тема кажется немного щекотливой, потому что, очевидно, раннее христианство начиналось в стороне ото всех прочих сил. В конце концов, раннее христианство стало гражданской силой, только когда Рим и христианство соединились. Социальное евангелие того времени также очень беспокоилось о бедных и больных. Итак, было ли раннее христианство основано на социальном евангелии?
БЧ: Конечно, было. Евангелие раннего христианства было социальным и в то же время духовным. В этот период истории пророческие движения были на самом пике, происходили великие споры о природе Христа и о том, как следует понимать Бога, а также обсуждали, стоит ли еженедельно проводить празднование евхаристии или мессу. Вы обнаружите, что в те времена люди приносили в церковь не только приготовленную пищу, но и пшеницу, ячмень, животных, фрукты, вино и масло, чтобы эти подношения можно было раздавать бедным в течение недели. Фактически евхаристия или месса были методом социальной рециркуляции, в то же время эти таинства являлись религиозным подношением Богу.
В течение недели людям из числа духовенства при раннехристианской церкви, которых называли дьяконами, было поручено следить за распределением помощи беднякам, находящимся под их опекой. Раннее христианство было известно тем, что это была община, которая заботилась не только о людях внутри неё, но и за её пределами, что было не характерно для ранней Римской империи. Это было глубокое социальное послание. Эти события в первой общине христиан в Иерусалиме, согласно свидетельству Книги Деяний привели к появлению раннего коллективного обогащения, того, что мы можем сейчас назвать коммунизмом. Это социальное послание наводит меня на мысль о том, что современная дихотомия между социальным и духовным является ошибкой, и что нам нужно преодолеть это ложное различие, восстановив пророческий смысл послания Иисуса.
МК: Помимо очевидного прочтения вашей очень вдохновляющей и пронзительной книги, как вы думаете, что должно было присутствовать в христианстве, чтобы противостоять этим очень сложным временам и проблемам?
БЧ: Я думаю, что основы учения Иисуса действительно присутствуют в молитве «Отче наш». В ней имеются именно те важные пророческие атрибуты, о которых мы упомянули в самом начале, а именно такие: осознание души, духа и царства, озарение, прощение, милосердие и слава. На мой взгляд, самое важное, что может сделать человек, — это осознать, что все эти силы в настоящее время находятся внутри каждого из нас. Бог хочет пробудить и развить их в людях. Главная цель Иисуса заключалась в том, чтобы идентифицировать эти силы таким образом, чтобы каждый, кто следует за ним, развил пророческую способность и стал посланником Царства Божьего. Если моя книга поможет кому-то стать лучше, то меня это порадует. Однако я должен признать, что, очевидно, есть и другие пути. Моя главная мысль заключается в том, что каким бы способом вы ни следовали за Иисусом, если в результате вы дойдёте до конца пути, то именно это и было его намерением. Важнейший вопрос заключается не столько в том, что вы думаете об Иисусе, а сколько в том, как вы воплотите в жизнь его послание.
МК: Я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы пришли и провели с нами очень обстоятельную беседу о вашей новой книге «Путь Иисуса».
БЧ: Что ж, большое спасибо. Это был приятный разговор.