Рамона Фрейдон
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
Рамона Фрейдон рассматривает легенду о Фаусте как инструмент передачи основных гностических учений, замаскированный под моралите.
Она доказывает, что текст «Фауста», датированный XVI веком представляет собой закодированный составной гностический миф о сотворении мира. Она находит в «Фаусте» множество герметических, алхимических и тантрических символов, а также раскрывает мистический процесс духовного спасения, почерпнутый из эзотерических традиций.
Почти каждый элемент оригинального текста XVI века — это метафора, содержащая глубокие духовные послания, основанные на отрывках коптских и сирийских гностических манускриптов, включая «Пистис Софию» и «Гимн жемчужине». Особое внимание Фрейдон уделяет сходству множества герметических, алхимических и тантрических символов «Книги Фауста» с историей Софии, богини мудрости, чье непростое путешествие к спасению является моделью духовного развития человека. Обширное построчное сравнение текста с этими гностическими манускриптами показывает, что развращение Фауста дьяволом и его отчаяние параллельны проступку и падению Софии, а его трагическая смерть — это ее радостное возрождение, измененное до неузнаваемости с целью сделать еретическую историю приемлемой для церковных властей того времени.
Фрейдон доказывает, что легенда о Фаусте была способом сохранить и передать тайную древнюю мудрость. В ней повествуется о духовной инициации, целью которой является экстатическое откровение и единение с божественным. Элементы алхимии, сакраментального секса и поклонения божественному женскому началу, зашифрованные в «Книге Фауста», свидетельствуют о той же скрытой традиции поклонения богине, на которую намекают труды таких магов эпохи Возрождения, как Корнелий Агриппа и Джордано Бруно.
Введение: подготовка почвы
Начало XVI века в Германии ознаменовало длительные и сложные изменения в политической, религиозной и интеллектуальной сферах, обусловленные вызовом, брошенным Мартином Лютером католической церкви и распространением знаний, ставшим возможным благодаря новым печатным станкам. Но несмотря на развитие страны и приобретение ею черт современного государства, люди продолжали держаться за свои старые суеверия, включая веру в существование дьявола с его страшной магической силой.
Богобоязненные немцы — и протестанты, и католики, с опаской следили за знаками его присутствия, а некоторые и вовсе считали, что их можно обнаружить в практике таинственных магов-гереметистов, людей, стремившихся контролировать природу с помощью магии и эзотерического искусства. Маги искали невидимую силу, применяя алхимию, египетскую математику и каббалу, мистическую еврейскую науку внутренних планов, и с помощью ангелов или демонов стремились обрести запретное знание. Они желали преобразовывать материю силой собственной воли и мысли, а в период абсолютной гордыни некоторые даже пытались стать богами.
Многие немцы, хоть и считали магию дьявольской, являлись утопистами-провидцами, надеявшимися исправить глубокие разногласия в обществе через всеобщее духовное пробуждение. Они были связаны с радикальными лютеранами и антипапскими розенкрейцерами, чье подпольное движение начало формироваться в конце XVI века. Столкновение этих движений с угрозой со стороны церкви вскоре привело к войнам и религиозным преследованиям, которые в следующем столетии охватят не только Германию, но и всю Европу.
Из этой нестабильной и суеверной среды родился современный миф. Первым его проявлением стал небрежно написанный манускрипт под названием «Жизнь и история доктора Иоганна Фауста». Эта история неизвестного автора изобиловала таинственными символами и магическими событиями. В 1570-м году она увидела свет и начала тайно распространяться по всей Германии. Это был причудливый трагический рассказ о колдуне, основанный на немецком фольклоре и древних религиозных легендах, который пропагандировал католическую веру, но содержал явные еретические идеи. Доктор Фауст жаждал запретных знаний, поэтому заключил сделку с дьяволом. С дьявольского попустительства он предавался возлияниям и плотской любви, обрел невероятные силы, вступил в связь с призрачной богиней, и в конце концов встретил ужасную кончину.
Между тем, несмотря на то, что наказание Фауста соответствовало ожиданиям католической церкви, его попытки найти просветление вне религиозной сферы не были ею одобрены, а сама история стала считаться богохульной. Несмотря на скандальность этой сказки, передававшейся из рук в руки, она нашла своего читателя среди немецкого народа, и ее популярность неуклонно росла. Со временем она начала изменяться и адаптироваться под крестьянские пьесы и кукольные балаганы, которые распространялись по всей Европе, особенно там, где римское господство подвергалось сомнению.
Около двадцати лет спустя после своего появления одна из версий этой истории привлекла внимание Кристофера Марлоу — английского драматурга, который вдохновился ею и написал свою собственную пьесу «Доктор Фауст». Будучи мятежным ученым, покинувшим церковь и университет, Марлоу придал трагической истории большую силу и блеск, превратив оригинальное творение в более изысканное и эмоциональное произведение. Он усилил ощущение обреченности, которое преследовало Фауста, и сделал его роковую тоску почти возвышенной. Именно с этой первой великой адаптации началась европейская фаустианская традиция.
В последующие столетия непрерывный поток драматических, литературных и музыкальных интерпретаций, увенчанный «Фаустом» пера Гёте постепенно адаптировал тему к современным ценностям, придал ей форму современного мифа, а не знающий отдыха, вечно пребывающий в борьбе герой стал считаться олицетворением души западного человека.
Удивительно, но считается, что эта маленькая, до конца не оформленная сказка, получившая известность как «Книга Фауста», была написана просто ради развлечения. Некоторые полагают, что идею написать эту книгу мог подсказать ученый-протестант или гуманист, одной из целей которого было привлечь или извлечь выгоду из непристойного интереса, обуревавшего немцев в то время. В течение целого поколения до появления «Книги Фауста» общественность была сосредоточена на скандальных деяниях человека по имени Георг Фауст, прорицателя, некроманта и врача из города в центральной Германии, который скончался в 1550 году. Таинственные обстоятельства его жизни и смерти стали местной легендой и, по мере распространения, спровоцировали появление множества суеверных народных историй; считается, что «Книга Фауста», выдаваемая за жизнеописание этого бесстыдника и включавшая в себя несколько таких историй, была создана для развлечения уже сформированной аудитории.
В «Книге Фауста» также были обнаружены заимствования из других источников. Ученые давно отметили его сходство с Синоптическими Евангелиями Нового Завета. Эти отрывочные рассказы об обреченном и блуждающем чудотворце следуют тем же извилистым путем, что и «Книга Фауста», со свойственным ей хронологическим беспорядком и отсутствием причинно-следственных связей. Первооснова образа любовницы Фауста, Елены, восходит к легендарной спутнице Симона Волхва, гностика I века. Гностик — это широкий термин, охватывающий множество практик и религиозных верований, распространенных в течение нескольких столетий непосредственно до и после рождения Христа. «Гностик» происходит от греческого слова «знание», «гнозис», и относится к идее, что существует особое, скрытое знание, владеть которым могут только посвященные. Это знание, в конечном счете, является непосредственным людским переживанием Бога, находящегося внутри человека. Симон Волхв, которого называли «отцом гностиков», утверждал, что он — Христос, тем самым подвергаясь критике со стороны христианских писателей. Елена Симона была перевоспитавшейся проституткой, чья пестрая история отражала миф о Софии, падшей и раскаявшейся гностической богине мудрости. В своем падшем состоянии София была известна как «блудница», как и очаровательная любовница Фауста, Елена, дама с сомнительной репутацией[1].
Имя Фауст переводится с латыни как «избранный», и его выбрал Симон Волхв, который также называл себя «магом[2]». Заметно то, что Георг Фауст также называл себя «вторым Волхвом» или «молодым Фаустом». Э.М. Батлер связала сюжет «Книги Фауста» с мифом о Волхве и обнаружила еще одно важное влияние этого мифа. История Фауста напоминает истории других выдающихся личностей, таких как Аполлоний Тианский и Жанна д’Арк, умерших трагической и, казалось бы, неизбежной смертью.
Батлер описывает «Книгу Фауста» как «неприглядные развалины», миф, погибший в трудные времена, возможно, отражающий упадок статуса магов под влиянием христианства[3]. Ее предположение о теме, лежащей в основе поверхностного рассказа, не пошло дальше, и хотя трагедия Гёте «Фауст» была развита за счет использования алхимических символов (Карл Юнг называл ее «алхимической драмой от начала до конца[4]»), впрочем, «Книга Фауста» избежала присвоения такого значения. Вместо этого она воспринималась как эксцентричный, спонтанный продукт европейской мифологической традиции, чьей главной целью было развлечь читателя.
[1] . Philip M. Palmer and Robert P. Moore, “Sources of the Faust Tradition: From Simon Magus to Lessing” (New York: Haskell House, 1977).
[2] . Hans Jonas, “The Gnostic Religion” (Boston: Beacon Press, 1963), 111.
[3] . Eliza Marian Butler, “The Myth of the Magus” (Cambridge, U.K.: University Press, 1979), 143.
[4] . Carl G. Jung, “The Portable Jung” (New York: The Viking Press, 1971), 342.
Гностический миф о сотворении мира
Несмотря на то, что из литературных соображений «Книгу Фауста» можно забраковать, она заслуживает особого внимания по другой причине. Читателя, вероятно, заинтересует количество гностических и ранних христианских ссылок, взятых из других источников, так как их присутствие не является случайным. Они были тщательно выбраны и умело внедрены, возможно, чтобы предупредить посвященных читателей того времени. Фактически, они представляют собой сложный метафорический код, раскрывающий мистическое религиозное послание, еретическое для церкви XVI века.
«Книга Фауста» является изощренно замаскированным составным мифом о сотворении мира, собранным из отрывков различных гностических, христианских гностических и сифианских мифов, гимнов, диспутов, евангелий и герметических диалогов. Большинство из них взяты из коллекции коптских гностических рукописей IV века, найденных в Наг-Хаммади в Египте в 1945 году.
Миф описывает величественный процесс космического творения и рассказывает историю Софии, гностической богини, чья гордыня, грех и грехопадение создали материальное царство. Ее страдания, покаяние и последующее возвращение в мир Света составляют центральную гностическую сотериологическую, или спасительную драму и служат образцом для человеческой духовной инициации, которая также зашифрована в «Книге Фауста». Послание последней явно еретическое, оно указывает путь к спасению через сакраментальный секс, экстатическое откровение и мистическое общение с Богом, находящимся внутри. Такое послание было бы анафемой для церкви, оно могло распространяться только тайно или с помощью закодированной уловки, которую мы находим в «Книге Фауста».
Кощунственный рассказ состоит из введения и сорока четырех коротких глав, каждая из которых представляет собой аллегорию фазы или черты составного мифа. Автор «Книги Фауста» выделил основные моменты из откровенных мифов, а также из сотериологических и полемических трактатов и разложил их так, чтобы они образовали миф о сотворении мира, изобилующий богословскими и моральными спекуляциями. Как продемонстрирует эта книга, основные моменты были преобразованы в аналоги, метафоры или символические образы, или были перефразированы, переиначены или спародированы для создания сюжета «Книги Фауста». Структура мифа осталась прежней, но измененные отрывки создали другую историю с совершенно другим посылом. В то время, как миф гарантировал спасение через признание внутреннего Бога, «Книга Фауста» угрожала проклятием за общение с дьяволом. Фауст представляет отчужденную душу, которая поддается искушению и проживает судьбу грешника, в то время как миф говорит о непоколебимых душах, которые следуют по праведному пути и спасаются. Это выбор, который стоит перед разделенным человеком, судьба души которого является главной заботой «Книги Фауста».
Базовые тексты
Составленный миф включает отрывки из нескольких основных произведений, таких как «Книга Спасителя», известная как «Пистис София», «Гимн Жемчужине» из Апокрифических Деяний Фомы, «Апокриф Иоанна», «Трехчастный Трактат», «Евангелие Истины» и «Творение согласно Мани». Существуют и другие гностические и герметические тексты, которые также предоставляют дополнительные точки сравнения, такие как «О происхождении мира», «Зостриан», «Аллоген», «Свидетельство истины», «Евангелие от египтян» и «Божественный «Поймандер». Все эти тексты, кроме «Пистис Софии», мифа Мани, «Гимна Жемчужине» и «Божественного Поймандра», были найдены в библиотеке Наг-Хаммади. Некоторые из кодексов в этой библиотеке и миф о Мани были известны современным религиоведам до их открытия, но только по описаниям или критическим сочинениям искателей христианской ереси.
Хотя Герметический «Божественный Поймандер» был важным произведением эпохи Возрождения, «Пистис София» стала известна западным ученым только в середине XIX века. Нет доказательств того, что этот или другие трактаты были доступны в оригинале в Европе XVI века. Однако их замаскированное присутствие в «Книге Фауста» позволяет предположить, что некоторые ученые того времени были знакомы с этими остатками древней ереси и тайно распространяли их в христианских странах в виде популярных народных книжек.
Гимн Жемчужине
Сюжет «Книги Фауста» включает характерные черты, взятые из «Гимна Жемчужине» из сирийских деяний Иуды Фомы. Школа христианского гностического поэта Бардесана III века утверждает, что этот гимн — прекрасная аллегория стремления души к Гнозису. Он описывает гностический поиск как «ризу света» — зеркало души, которое соединяет искателя с Божеством на пути жизни. Гимн рассказывает миф об иноземце спасителе-пилигриме, который получает искупление, вспомнив о своей божественности. Сравнение ярких моментов из «Гимна Жемчужине» и общих событий из «Книги Фауста» показывает, что за зашифрованной историей скрывается библейское послание обновления.
В данном тексте представлены объяснения нескольких символических понятий, используемых гностиками, основанные в основном на интерпретациях Ханса Йонаса. Он также отвечает за перевод гимна.
| Книга Фауста | Гимн Жемчужине |
| Фауст воспитывается состоятельным родственником в Виттенберге, который является центром раннего радикального лютеранства и оккультных исследований, и в контексте текстовых сравнений часто упоминается как синоним рая. | Когда я дитятей обитал в царстве дома моего Отца [мир света], утешаясь блистанием богатств и славы воспитавших меня. |
| Фауст отступает от праведного пути и начинает заниматься пятью науками: теологией, медициной, астрологией, математикой и физикой. | От Востока, отечества моего, родившие меня послали меня и в путь собрали меня [гнозис, состоящий из пяти драгоценных субстанций]. |
| Фауст наколдовывает шар из звездного света, но затем превращается в Дьявола или неопределенную серую материальную форму. | И одели… совлекши с меня ризу света, что по любви ко мне они сотворили [божественная природа или духовное тело]. |
| Фауст приглашает духа или Дьявола в свой дом резиденцию (тело, в котором заключена его душа). | Но когда в Египет я снизошел [мир материи или тело, заточающее душу Света]… |
| Фауст заключает сделку с дьяволом, с целью получить от него тайные знания. | Я же к Змию направил путь [злой искуситель или природа желаний], на постоялом дворе ожидал, когда он уснет и воздремлет, дабы жемчужину исхитить [божественная искра, скрытая в каждом человеке; более глубокие знания, которые должны быть восстановлены]. |
| Фауст проводит свои дни в одиночестве в своем доме, компанию ему составляет его дух и неприкаянный юноша по имени Кристоф Вагнер, которого он усыновляет и назначает своим помощником. В конечном итоге он передает свою миссию и свое серебро (внутреннее знание) Вагнеру. | Странник был я и одинок, для всех постояльцев двора чужд, и свободнорожденного моей земли и сродной крови я приметил там, юношу, милого для очей, сына помазания, что прилепился ко мне; и сотворил я его общником моим и причастником советов моих. |
| Фауст наслаждается изысканной пищей, вином и роскошной одеждой, которыми его незаконным путем снабжает Дьявол. | Одеждою моей я уподобился им, дабы не злобились они, что извне я пришел [тело или маскировка, которые отдаляют душу от ее происхождения]… и лукаво сотворили они со мной, и дали мне вкусить от яств своих. |
| Фауст стремится изменить свою судьбу, однако Дьявол искушает его с помощью привлекательных женщин, и он забывает о своих благих намерениях. | И я забыл, что я царский сын, и поработился их царю, и забыл о жемчужине оной, за коей был от родивших послан. |
| Фауст засыпает («спать» — гностический термин, обозначающий незнание Отца) и летит вниз в Ад с дьяволом. | И от дебелости их яств поникнул в тяжелом сне. |
| Одной ночью Фауст лежит в своей постели и слышит рокочущий голос, который обращается к нему и повелевает: «Пробудись!» | Узнав же о всем, что сталось со мной, родившие меня восскорбели обо мне… и послание они написали, и каждый знатный подписал свое имя… Оно полетело, орлу подобясь, над всеми пернатыми владыке, полетело и ко мне опустилось и стало всецело речью. [Пробуждение по зову свыше] |
| Фауст вскакивает с постели и наблюдает колесницу, запряженную двумя драконами. Она переносит его в небесные просторы, где он получает откровение. | От гласа его и гласа звука его пробудился я, и восстал ото сна, и взял его, и лобызал его, и снял печать его, и прочел. Я вспомнил, что царский я сын… вспомнил и о жемчужине оной, коей ради пришел я в Египет. |
| Фауст совершает магические подвиги с помощью недавно обретенных сверхъестественных способностей. | И начал совершать тайнодейство над Змием, пыхающим и лютым… |
| Фауст крадет серебро (глубокую мудрость) из папского дворца. | И жемчужину оную исхитил. |
| Фауст освобождает благородную даму от неугодного жениха и разлучает рыцаря с его конем. | И к дому Отца моего обратился. Одежды их, исполненные скверны, я совлек и оставил в их земле… |
| Фауст снова встречает прекрасную и загадочную Елену Греческую (символ ризы света), которую он наколдовал для своих учеников. | Ризу света, которой я совлекся, и плащ мой, что на нее возлагаем… сии родившие меня прислали мне… Я не помнил одежд тех, оставив их в детстве моем в доме Отца моего… и Царя царей владычный образ отображался на ней повсюду… И еще узрел я окрест нее шевеленье познания, как струи. |
| Фауст делит ложе с Еленой, и они обретают совершенную любовь. | И простерся я, и принял ее, и красою многоцветной украсил себя, и возложил мой блеском отливающий плащ во всю ширину на всего себя. |
| От их связи рождается ребенок, обладающий всеобъемлющим знанием. (Фауст преодолел дуальность и достиг трансцендентного понимания). | Так облачился я и взошел на высоты к Вратам Приветствия и Поклоненья… |
| Дьявол является к Фаусту и расчленяет его. | [К моему отцу], кто радовался обо мне, меня принял и с Кем пребывал я в Его царстве. |
Радостное воссоединение скитальца с его Отцом становится смертельной встречей Фауста с Дьяволом — и здесь книга Фауста прибегает к инверсии, чтобы одновременно скрыть и выявить ее смысл.
София и Фауст
Сотериологическая основа «Книги Фауста» представлена «Пистис Софией», коллекцией из шести книг, в которых содержатся дискурсы и версии мифа о Софии. Согласно этой версии, «Пистис София» являет- ся откровением воскресшего Иисуса для избранной группы его последователей. В этих книгах Иисус раскрывает тайны, которые не были озвучены в его публичных наставлениях. Первые две книги рассказывают о горделивой богине Софии, которая нарушила законы плеромы — тринадцати высших областей или эонов мира Света, где идеальные формы сознания или эоны пребывают во вневременном совершенстве. София стремилась увидеть неизвестного Отца и погрузиться в его Свет, исходя из предположения, что она приближается к нему. В результате она стала преследовать Свет ревнивого эона и перешла границу во тьму за плеромой. Там она стала объектом преследования сил тьмы, пока Иисус не обнаружил ее в этом хаосе. София сожалела о своих действиях и моли- ла Свет из Светов о спасении.
История Софии выделяется среди остальных падших божеств гностического пантеона не только потому, что она символизирует мудрость, цель гнозиса, но также потому, что сила ее веры и надежда, которые поддерживали ее, вдохновляли ее последователей и служили примером для тех, кто раскаялся и искал спасения. Тринадцать гимнов, которые она пела Свету, ожидая Иисуса во тьме, чтобы спастись, выражают эти добродетели. Они разбросаны по всему составному мифу и сопровождают стадии осознания, происходящие во время человеческой трансформации, закодированной в «Книге Фауста». Эти гимны выражают надежду, которая противоречит безысходности, преследовавшей Фауста на протяжении всей истории, и намекает на его возможное освобождение.
В оставшихся четырех книгах «Пистис Софии» Иисус раскрывает имена правителей и областей мира Света, а также представляет работу обширной иерархической системы небесного возмездия. Отвечая на вопросы учеников, он рассказывает, как можно спасти праведных и есть ли надежда для проклятых. Формат вопросов и ответов, который также встречается в «Книге Фауста», используется в «Апокрифе Иоанна» и других текстах, и является обычной формой в гностической литературе.
Было высказано предположение, что «Пистис София» была попыткой синкретизировать различные направления религиозной мысли III или IV веков. Она сочетает в себе элементы астрологии, магии, христианства, гностической физики Света (сформулированное описание внутреннего устройства Вселенной, основанное на вдохновенном видении атомных структур и процессов), докетизма (веры в то, что Христос, будучи духовным существом, только казался человеком и на самом деле не умирал на кресте), и эманационизма (истечение божества вовне). Она также содержит некоторые яркие и причудливые манихейские космологические детали. (Манихейство было синкретической, дуалистической религией, достигшей своего пика в VI веке и какое-то время конкурировавшей с христианством. Оно считается одной из четырех великих мировых религий, и представляет вечную войну между силами тьмы и света. Ее основателем был персидский провидец по имени Мани, утверждавший, что он был тринадцатым аватаром в родословной, включавшей Зороастра, Будду, и Иисуса). Как и у Мани, космология «Пистис Софии» сложна, а зачастую и непостижима, что стало причиной беспокойства в некоторых научных кругах. Однако в своей всеохватности она является богатым источником для экуменического послания «Книги Фауста» и обеспечивает определенный авторитет, если не прямое вдохновение, магическим трюкам Фауста — прежде всего, через потрясающее чудо, совершенное Иисусом, обращающим вспять само движение небес. В пятой книге (Гл. 136:359) Иисус взывает: «Услышь меня, мой Отец, Отец всего Отцовства, бесконечный Свет»… И в тот же час все небеса пошли на запад, со всеми эонами и сферой и их архонтами и всеми их силами. Они побежали все на запад, налево от диска Солнца и диска Луны… И весь мир, и горы, и моря побежали все на запад налево…» (см. также главу 12 «Книги Фауста»).
София и Творение
Одной из других важных работ, имеющих значительное значение для «Книги Фауста», является «Апокриф Иоанна» — художественное открытие, описывающее суть гностического мифа. Его компоненты накапливались на протяжении долгого времени, начиная с дохристианской эры, а его влияние распространялось на христианскую эпоху, возможно, начиная с VIII века. Этот текст считается одним из ключевых произведений гностических писателей и, вероятно, тех же источников придерживался автор «Книги Фауста», который включил в нее множество вопросов о происхождении зла и судьбе душ.
«Апокриф Иоанна» представляет интересную версию истории Софии, которая дополняет рассказ «Пистис Софии». В отличие от «Пистис Софии», сосредоточенной на покаянии и искуплении Софии, акцент «Апокрифа Иоанна» стоит на ее роли в создании материального царства. В этом тексте мы узнаем, что «невежество» Софии стало «выкидышем», отброшенным за пределы плеромы и принявшим форму Ялдабаофа — ее отвратительного сына, который создал Небеса и Землю.
Ялдабаоф, согласно гностическим рассказам, является ложным ветхозаветным богом, сотворившим Адама в качестве безжизненного прототипа человека. Однако Адам оживает, когда Ялдабаоф случайно вдыхает часть Света, полученного от матери, в лицо спящему мужчине. Адам начинает светиться и вызывает зависть у злых сил, которые вступают в борьбу с силами Света за душу Адама. В ходе этой борьбы происходят удивительные события, некоторые из которых связаны с искушением в Гнозисе. Например, не Сатана, а сам Отец искушает Еву съесть запретное яблоко, так как оно является Словом Отца или Гнозисом.
Хитрые правители материального мира, архонты, решаются дать Адаму физическое тело, чтобы подавить его духовное сияние, и женщину, чтобы пробудить его желания. Это непредвиденный неудачный поворот в деле Отца, поскольку по мере того, как численность потомков Адама растет, частица духовного света Отца заключенная в каждом из них, забывается все сильнее. В ответ на эту злобную уловку Христос приходит в различных воплощениях, чтобы возвысить божественную славу и напомнить людям об их утраченном духовном свете. Это также миссия Фауста, который «странствует» в своих приключениях, крадя серебро у папы и совершая магические акты «извлечения», такие как ампутации и обезглавливания, которые освобождают светлую душу от материального тела.
София и Логос
В составном мифе другим важным текстом является «Трехчастный Трактат», повествование о сотворении мира, в котором прослеживается эволюция и восстановление плеромы благодаря действиям одного из ее юных эонов. Этот эон, Логос, подобен Софии и обладает свободной волей, дарованной Отцом, чтобы совершить грех и тем самым поспособствовать божественному откровению. Юношеский и благонамеренный Логос старается понять непостижимость Отца, но, не имея возможности видеть Свет Отца, обращается к Тьме и сомневается. Его низшая мысль остается во Тьме, как и София, и порождает «теневую» сферу — темное отражение Света, основанное на невежестве и ошибке. Эта сфера эволюционирует в наш мир, противоречивое царство, которое отличается от адского царства, описанного дьяволом в «Книге Фауста». Гностики действительно отождествляли этот мир с адом, а бога, управляющего им, — с дьяволом.
Как и София, Логос раскаивается, достигая переломного момента, который ведет к его собственному и Божественному восстановлению. Это критический момент, описанный в «Книге Фауста», однако Фаусту не удается совершить перелом. По крайней мере, в это заставляют верить читателя. Его следующее действие, хоть и представляется произвольным, фактически отражает изменение мышления Логоса. Когда Логос останавливает эманацию своих низших мыслей и возвращает свою высшую мысль к полноте, Фауст внезапно отказывается от своей одержимости адом, становится астрологом и обращает свои собственные мысли к небесам.
Он принимается изучать астрологию рьяно и усердно, что совпадает с установкой правительства Логоса, которое стремится управлять созданным им хаотическим миром и привести его к порядку. Спаситель, воплощение высоких ценностей Плеромы, помогает Логосу, и, так же как Христос в «Апокрифе Иоанна», раскрывается во враждующих эонах и их людских «копиях», чтобы напомнить им о Боге Отце и их собственной божественности.
Первая часть «Трехчастного Трактата» описывает триединое существо, состоящее из Отца, Сына и Церкви. Церковь представляет собой гармоничную группу эонов плеромы, но страдает от действий Логоса, которые нарушают ее единство. Вторая часть рассказывает о сотворении Человека и его страданиях, задуманных Отцом. Чтобы покаяться и найти спасение, Человек должен испытать боль.
В третьей части рассказывается о различных типах душ и их шансах на спасение, в зависимости от количества духовного света в них. Автор делает акцент на необходимости покаяния, духовного крещения и надежде, которые приведут к «искуплению в Отце» для достойных и «разрушению во всех отношениях» для недостойных. В конечном счете, Логос будет искуплен, а плерома будет восстановлена в единстве. В «Книге Фауста» это восстановление изображается как роскошная свадьба, на которой присутствуют три молодых лорда, символизирующих разветвленный Логос.
Мир ада
«Евангелие Истины» насмехается над «спящими» или «невежественными» душами, чьи кошмары насилия и раздора олицетворяют суть нашего мира. Описание этих кошмаров параллельно описанию мира Люцифера в «Книге Фауста». Однако оно также приносит хорошие вести о пришествии Иисуса и восхваляет пробуждающиеся души. Оно утверждает, что его послание надежды — это сознательное исполнение: «Ибо в названии сего Евангелия — весть надежды, являющаяся открытием для искавших его». Оно восхваляет Слово Отца, произнесенное Иисусом Христом, и называет его «книгой живых», которая «компенсирует недостаток» и «упраздняет форму мира». По его мнению, мир является результатом «ошибки» или невежественного мышления и может быть упразднен путем обращения этой мысли вспять, то есть через познание Отца. Эти концепции подразумеваются в мифах о Софии и Логосе, чье невежество создает мир, а воспоминание или знание Отца позволяет им оставить его позади.
Первобытный человек и битва за свет
В другом ключевом тексте — «Творении согласно Мани», представлены интересные детали о попытке Отца вернуть свой Свет, плененный Тьмой. Он формирует сложную систему космического очищения, которая использует циклы движения Солнца и Луны. Луна переносит освобождающиеся частицы Света умерших к Солнцу, а Солнце возвращает их в плерому. Полеты Фауста туда и обратно являются одной из отсылок к этим космическим циклам.
Согласно мифу Мани, Первочеловек представляет собой двойника Софии и Логоса. Он прибывает из мира Света в качестве посланника Отца, чтобы сопротивляться вторжению Тьмы, что стремится завладеть Светом из зависти. Вечная борьба между двумя враждующими началами за контроль над Светом начинается с тактики Первочеловека, который передает свои доспехи, состоящие из пяти Светлых сил, силам Тьмы, надеясь, что их добродетель ослабит мощь последних.
Несмотря на попытки Первочеловека передать свои силы Тьме, он в конечном итоге попадает во власть архонтов и забывает о своем истинном происхождении. Однако когда его призывают свыше, он вспоминает о своей миссии и возвращается в свое родное царство, оставив переданные Тьме доспехи. Таким образом, разразившаяся война ведется между двумя силами за контроль над плененным Светом.
В отличие от Софии и Логоса, первобытное существо не стремится создать материальное государство. Его цель — бороться с Тьмой, которая исторглась на свет; возникновение происходит в ходе большой войны между двумя противоборствующими царствами. Их соперничающие и инновационные тактики приводят к образованию смеси Тьмы и Света, которая эволюционирует в жестокую материальную реальность. Описание духом адской стихии в «Книге Фауста» основано на манихейском гимне, в котором отражен ужас чужеродной души, столкнувшейся с враждебными силами природы.
Миф Мани не вошел в текстовые сравнения, однако ряд событий «Книги Фауста» напоминает некоторые важные особенности Мани. Развращение Фауста символизирует первобытное наследие человечества и «сон», а его жестокая смерть основана на гибели манихейского искупителя, Иисуса Патибилиса. В роли благодетельного врача, много путешествующего, дабы помогать страждущим, Фауст представляет другой аспект этого Иисуса, встречающегося в манихейских гимнах. Там его прославляют как «Иисуса Света», милосердного целителя, который «ходит по всякой дороге» для исцеления человеческих душ и несет в мир надежду и свет.
Каркас составного мифа
Структура мифа подобна структуре «Апокрифа Иоанна» и «Творения согласно Мани». Она основана на форме древней месопотамской ритуальной драмы, в которой душа перевоплощается дважды — сначала на макрокосмическом уровне, а затем на микрокосмическом. Главная история о Софии дополняется деталями из различных текстов, рассказывающих о других божественных преступниках. Вместе они образуют портрет падшей космической души на всех этапах ее инициатического путешествия.
Сюжет истории Софии отражает человеческую драму, где первый человек Адам борется с противоречивой природой своей сущности. Когда силы зла овладевают безжизненным образом Адама, искупленная София пробуждает его, а когда они сражаются с посланниками Света за души потомков Адама, София становится проводником, напоминая душам об их внутреннем свете. Эти истории включают много спекуляций о различных типах душ и их шансах на спасение, некоторые их части предупреждают о возможных препятствиях, а другие прославляют радости, ожидающие человека, получившего Гнозис и непосредственно переживающего Свет.
Сюжет «Книги Фауста» содержит черты и контуры истории Софии. Сатирический образ Фауста, который потакает греховным удовольствиям и страданиям, пародирует ее грех и изгнание из мира Света. Несмотря на то, что его кровавый и неутешительный конец, кажется, сводит на нет ее радостное возрождение, он основан на ритуальном изображении разделенного на части спасителя в мифе Мани, чья смерть несет в себе надежду, пусть и неявную. Жертвоприношение Иисуса Патибилиса — явление, воплощающее душу света, заключенную во тьме, которая, подобно жизненной силе живых существ и растений, ежедневно уничтожается, дополняет искупление Софии, так как его циклическая смерть сопровождается возрождением и обещает вечное обновление. Фактически, смерть Фауста в одноименной книге символизирует «сбрасывание тела» или угасание обыденного сознания, сопутствующее духовному просветлению, которым сопровождается духовное пробуждение.
Хотя автор «Книги Фауста» и использовал основные идеи мифа о Мани, он отверг абсолютный дуализм и предпочел унитарную теологию, совместимую с герметическим мировоззрением, оказавшим влияние на «Книгу Фауста». Это богословие ассоциируется с Валентином, христианским гностическим пророком II века. Его школе принадлежат как «Трехчастный Трактат», так и «Евангелие Истины», которые входят в состав мифа. В этих произведениях Тьма и Свет представлены как состояния ума — невежественное и просветленное, а не как противоположности. Дуалистический мир исходит из одного источника — разума непостижимого Бога, которого гностики называют Отцом, и все творение возникает из его желания явить себя. Материальный мир с его жесткими условиями и законами возмездия является парадоксальным продолжением его любящей мысли, он был создан для того, чтобы невежественные души могли испытать боль, отыскать Отца и получить его откровение.
В отрывке из «Евангелия Истины», завершающем основной миф, откровение спасителя приносит осознание Отца «спящей» душе и растворяет то, что он называет «миром забвения». Заключенный в тюрьму Свет Отца освобождается этим действием и возвращается к божеству, чтобы помочь восстановить его изначальное единство. Движение Отца к явлению себя связано с поисками просветления как человеческими, так и божественными душами. В текстовых сопоставлениях распад божества на тьму и материю соотносится с развращением и утратой веры Фаустом и падением Софии. Его восстановление является синонимом их пробуждения, а события в «Книге Фауста» символизируют одно из этих преобразований и одновременно их все.