07.05.2017
0

Поделиться

Пять значений слова Эзотеризм

Антуан Февр
Западный эзотеризм
Введение

В 2010 году историк Моника Нойгебауэр-Вёльк показал, что нунезотеризм встречается уже в 1792 году. В том же году он появился на немецком языке: Esoteric, 1 в контексте дебатов о тайных учениях Пифагора на фоне масонства. В контексте, касающемся романтизма, он впервые появился на французском языке в 1828 году в критике Гисторического исследования гностицизма и его влияния Жаком Матером (как указал в 1992 году Жан-Пьер Лоран). С тех пор этот термин проявился на английском и других языках как семантически расширяемый и проницаемый, как ему нравится. Чтобы подвергнуть сомнению его этимологию (eso обращается к идее внутренности, и ter вызывает оппозицию) едва продуктивна и часто возникает из потребности обнаружить, что «эзотеризм» в «самом себе» был бы (его «истинная» природа). На самом деле такой вещи нет, хотя у тех, кто утверждает обратное, много таких людей, приближающихся к ней по своим собственным определениям, в зависимости от их собственных интересов или идеологических предпосылок. Нам кажется более продуктивным начать с инвентаризации различных значений, которые он принимает в соответствии с выступающими.

I. Пять значений слова Эзотеризм

1. Значение 1: Несогласованная группировка
В этом значении, которое является самым актуальным, эзотеризм появляется, например, как название разделов в книжных магазинах и во многих дискурсах СМИ, чтобы ссылаться на почти все, что источает запах тайны

——————————————

1. О первом упоминании о происшествии см. Статью Моники Нойгебауэр-Вёльк (в Овне 10: 1, 2010). Как она объясняет, этот термин Эзотерик был написан пером Иоганна Филиппа Габлера, который использовал его в своем издании «Предыстория» Иоганна Готфрида Эйххорна (1792).
Часто традиции восточной мудрости, йоги, таинственного Египта, уфологии, астрологии и всевозможных гадательных искусств, парапсихологии, различных «каббалей», алхимии, практической магии, масонства, таро, нью эйдж, новых религиозных движений и ченнелинга расположены бок о бок (в Англии книжные магазины часто «награждают» книги данной тематики ярлыком Оккультизм или Метафизика). Такая туманность часто включает в себя всевозможные образы, темы и мотивы, такие как онтологическая андрогинность, философский камень, потерянное Слово, душа мира, сакральная география, магическая книга и т. д

2. Значение
2: Учения или факты, которые являются «секретными», так как намеренно скрыты
Это, например, «Обучение тайной», строгое различие между посвященным и профаном. Таким образом, «эзотерический» часто употребляется как синоним «Инициативного», в том числе некоторыми историками, рассматривающими доктрины, которые держались в секрете, например, среди первых христиан. Для широкой общественности это также относится к идее о том, что секреты были ревниво охраняемы в течение столетий церковным учительством, например такие как тайная жизнь Христа, его тесные отношения с Марией Магдалиной, или что важные сообщения были незаметно вплетены в работу их автором. Романы, такие как пародийный «Иль Пендоло ди Фуко» (1988) Умберто Эко и тайный «Код Да Винчи» (2003) Дэна Брауна, умело пользуются вкусом широкой аудитории за принадлежность к так называемым «теориям заговора» .

3. Значение
3: Мистерия неотделима от самих вещей
Природа полна оккультных «ключей»; Существуют невидимые отношения между звездами, металлами и растениями; Человеческая история также «секретна» не потому, что люди хотели бы скрыть определенные события, а потому, что она будет содержать значения, к которым «профанный» историк не имел бы доступа. Оккультная философия, термин, широко используемый в эпоху Возрождения, в самых различных формах является попыткой расшифровать такие тайны. Подобным же образом некоторые называют «скрытым Богом» «эзотерическим Богом» (того, кто не полностью раскрыт).

4. Значение
4: «Гнозис», понимаемый как способ познания, подчеркивающий «опытность», мифическую, символическую, а не форму выражения догматического и дискурсивного порядка.
Способы, позволяющие получить этот «способ познания», варьируются в зависимости от школы; Он является предметом посвященных учениям, изложенных в группах, утверждающих, что он обладает им, но иногда он также считается доступным без них. Понимая таким образом, эзотеризм часто ассоциируется с понятием «религиозной маргинальности» для тех, кто намерен проводить различие между различными формами гнозиса и установленными традициями или конституированными религиями.

5. Значение
5: Поиски «Изначальной традиции»
Предполагается существование «изначальной традиции», из которой различные традиции и религии распространились по всему миру, были только фрагментированными и более или менее «аутентичными» частями. Здесь эзотеризм — это учение о способах, которые позволили бы достичь знания этой Традиции или способствовать ее восстановлению. В настоящее время это учение в основном относится к «Традиционной школе», также известной как «многолетний» (глава 5, раздел II), англоязычные представители которой с готовностью используют слово эзотеризм, чтобы отличить себя от большинства других значений эзотеризма. Несмотря на определенные отношения близости, эти пять значений, очевидно, отличаются друг от друга. Это вопрос того, с каким из нас мы имеем дело, когда кто-то использует эту «языковую контаминацию» (то же самое касается других слов, таких как «религия», «священный», «магия», «духовность», «мистика», и т.д.). В первом смысле это может относиться почти ко всему. Возьмем пример «таинственного Египта»; До сих пор многие авторы с удовольствием раскрывают «эзотеризм» в Древнем Египте, присутствующий в форме посвящений и возвышенного знания. Однако эти методы едва ли существовали в Древнем Египте, за исключением их собственного современного воображения 2; И даже предположим что они отчасти правы (в чем можно усомниться), это никогда не было бы вопросом больше, чем форма религиозности, присутствующая во многих религиозных системах, которую было бы достаточно назвать, например, «священными мистериями». «Для историка не менее легитимно и интересно изучать различные формы египтомании, свойственные западным эзотерическим течениям, потому что они часто являются частью их тематического репертуара. Кроме того, в интеллектуальной лености люди часто используют термин «эзотерика» для определения конкретных образов, тем или мотивов, которые они легко объединяют под заголовком «эзотерический» (см. Ниже раздел I «Единорог» и аналогичные понятия). Второй смысл охватывает слишком много и слишком мало (помимо того, что, когда есть секреты, они, как правило, открытые). Это включает в себя слишком много, потому что идея «сознательно скрытых вещей» универсальна. Она включает в себя слишком мало, потому что было бы неверно называть «секреты» набором течений или традиций, как, например, — чтобы ограничить себя периодом с пятнадцатого по семнадцатый века — алхимией, неоалександрийским Герметизмом, Теософией, Розенкрейцерством. На самом деле, в большей своей части, алхимия (как материальная, так и «духовная») не является тайной, потому что она никогда не переставала становиться известной благодаря многочисленным публикациям, предоставляемым широкой публике. Возрождение Герметизм (см. Ниже, раздел II) — не более чем одно из проявлений гуманистического течения, адресованного всем грамотным. Теософские писания всегда циркулировали в самых разнообразных средах, христианстве и других. Розенкрейцерство в семнадцатом веке — это своего рода политико-религиозная программа. Идея, согласно которой «реальное» будет в значительной степени «сокрыто» по самой своей природе — третьему смыслу — присутствует во всех культурах и, поскольку она предполагает различные коннотации в них, предпочтительнее найти более точный термин для определения каждого из них. Точно так же, относительно четвертого значения — «эзотеризма» как синонима «гносиса» — может показаться бессмысленным осложнять дело, не оставаясь довольствуясь этим вторым словом. Конечно, ряд тех, кто намерен говорить об «эзотеризме самому по себе», пытается найти эквивалентные термины в культурах, отличных от наших (в Индии, на Дальнем Востоке и т. Д.); Но точка зрения не убедительна, потому что используемые термины не имеют одинакового семантического заряда и относятся к очень разным значениям. Пятый смысл, наконец, также обозначает нечто относительно точное (довольно специфический поток мысли); В этот момент внешнему наблюдателю было бы достаточно использовать термин , перенниализм, а не эзотеризм (хотя те, которые связаны с этим течением, имеют, конечно, право использовать второй термин). Несмотря на это, и, как мы видели, они предпочитают на английском языке говорить об эзотеризме, а не эзотерике.

По этим различным причинам эзотеризм понимается (особенно с начала 1990-х годов, см. Ниже, разделы II, IV и V) в шестом значении для большинства историков.

===================

2. В этом контексте воображаемый не означает «веру в вещи, которые являются ложными или нереальными», а относится к «представлениям», которые сознательно или бессознательно лежат в основе и / или пронизывают дискурс, разговор, литературное или художественное произведение, поток мышления, политического или философского направления и т. д. Таким образом, этот термин иногда переводится как «мнимый» или «воображаемый мир» (нем. Weltbild), но в настоящей книге мы сохраняем оригинальную французскую [заметка переводчика].

II. Шестое значение:
Группа особых исторических течений
Действительно, эти историки, как мы делали в наших первых работах по понятию эзотеризма в начале 1990-х годов (ниже, раздел IV), сохранили это слово благодаря простому удобству (оно имело заслугу уже существующего), чтобы ссылаться на «История западных эзотерических течений». Эти течения, как мы увидим, представляют собой сильное сходство и оказываются связанными историческими взаимосвязями. Западный здесь относится к Западу — Западу, проникнутому христианской культурой и «посещаемому» еврейскими или мусульманскими религиозными традициями, или даже дальневосточными, с которыми он сожительствовал, но которые не совпадают с ним; В этом понимании еврейская каббала не принадлежит к этому «западному эзотеризму», в то время как так называемая христианская Каббала. Конечно, этот выбор, который является чисто методологическим, не предполагает какой-либо субъективной позиции. Среди течений, которые иллюстрируют этот «западный эзотеризм» (в шестом значении), особенно заметны, для поздней античности и средневековья следующие: Александрийский Герметизм (греческие писания, приписываемые легендарному Гермесу Трисмегистусу, второй и третий век нашего Эра); Христианский гностицизм, различные формы неопифагореизма, спекулятивной астрологии и алхимии. А для так называемого современного периода, в частности, приведем в эпоху Возрождения неоалександрийский герметизм, христианскую каббалу (корпус интерпретаций еврейской каббалы, намеревающийся ее согласовать с христианством), философский оккультизм, так называемое Парацельское течение (из Имя философа Парацельса) и некоторые его производные. После Ренессанса у нас есть розенкрейцерство и его варианты, а также христианская теософия, «иллюминация» восемнадцатого века, часть романтической натурфилософии, так называемого «оккультистского» течения (с середины XIX в. До начала Двадцатый). По мнению некоторых представителей этой специальности, «западный эзотеризм» распространяется на это обширное поле от поздней античности до настоящего времени (широкое значение). По мнению других представителей этой же специальности, предпочтительнее понимать это в более узком смысле, ограничивая его так называемым «современным» периодом (от эпохи Возрождения до сегодняшнего дня); Они говорят о «современном западном эзотеризме» (ограниченное значение). Эта короткая книга следует за вторым подходом (ограниченный смысл), хотя первая глава посвящена древним и средневековым источникам современных западных эзотерических течений, то есть первых пятнадцати столетий нашей эры. Причина этого выбора состоит в том, что с конца XV в. Появились новые течения в весьма инновационной манере в том смысле, что они оказались неразрывно связанными с зарождающейся современностью, вплоть до создания конкретного продукта. Фактически они перераспределили в христианском свете, но оригинально, элементы, относящиеся к поздней античности и средневековью (такие как стоицизм, гностицизм, герметизм, неопифагореизм). Действительно, только в начале Возрождения люди начали собирать различные античные и средневековые материалы того типа, который нас беспокоит, в том смысле, что они могут составлять однородную группу. Марсилио Фичино, Пико делла Мирандола и другие (глава 2, раздел I) взяли на себя обязательство рассматривать их как взаимодополняющие, искать их общие знаменатели, поскольку постулируют существование «многолетней философии». Реальные или мифические представители последних считались звеньями в цепочке, проиллюстрированной Моисеем, Зороастром, Гермесом Трисмегистом, Платоном, Орфеем, Сивиллами, а иногда и другими персонажами. Так, например, после изгнания евреев из Испании в 1492 году еврейская каббала проникла в христианскую среду и оказалась в интерпретации в свете традиций (александрийский герметизм, алхимия, пифагореизм и т. Д.), которые не были еврейскими. Причины теологического порядка счета, в основном, для такой необходимости прибегать к древним традициям. На протяжении долгого времени христианство сохраняло в себе определенные формы «знания», которые вошли в область теологии (или теологическими) и были связаны с метафизическими принципами и космологией (аристотелевские «вторичные причины»). Но после того, как богословие мало-помалу сбросило космологию, то есть часть себя, тогда это обширное поле оказалось само собой разумеющимся, переосмысленным «извне» (вне богословского поля) путем экстра-богословской попытки соединить Универсальное для частного — занять интерфейс между метафизикой и космологией. Многие мыслители эпохи Возрождения пытались оправдать такую попытку, прибегая к определенным традициям прошлого.

К этой попытке добавляется, как следствие, идея «откровений, возможно, изнутри самого Откровения» (для использования удачного выражения, предложенного историком Жаном-Пьером Брахем). Другими словами, верующие, которые придерживались учения своей церкви, могли, тем не менее, извлечь выгоду из «откровения», и не обойтись без официального катехизиса («Откровение», как его учат), но который по своей природе был бы совместим с углублением смысла и содержания этого катехизиса. Те, кто эксплуатировал уверенность в этом «внутреннем откровении», скорее относились к безличному разговору, либо демонстрируя традицию, к которой у них был бы доступ, хранителями которой они были для дальнейшей её передачи. Эта идея, безусловно, присутствует в трех великих религиях (где она часто омрачается существующими ортодоксами), но в эпоху Возрождения она также является средством обогащения официального учения, ощущаемого как обедненное — И это останется очень актуальным в истории современных эзотерических течений. Наконец, эти три области дискурса (поиск вечной философии, автономизация внетеологического дискурса в вопросе космологии и идея возможного откровения изнутри Откровения) составляют, прежде всего первые два, существенный аспект зарождающейся современности. Для последнего, который затем сам сталкивается с самим собой, это вопрос ответа на вопросы, заданные его собственным пришествием, — а не, как слишком часто полагают, ответ какой-то «контркультуры», направленной против современности. Это замечание точно так же применимо, как мы увидим, к последующим эзотерическим течениям.

III. От религиозного и универсалистского к историко-критическому подходу
Рассматриваемое понятие «эзотеризм», понимаемый в этом шестом смысле (см. Выше, раздел II), относится к историко-критическому способу подхода. Мы вернемся (ниже, разделы IV, V) к способам его отклонения; Но перед этим представляется необходимым ввести еще одно, за которым следуют многие авторы, которые также намерены рассматривать историю «эзотеризма». Это введение позволит нам, в то же время, выявить некоторые из следствий от первого до пятого. Этот второй подход основывается либо на «религиозном» положении, либо на «универсалистской» позиции, либо на том и другом одновременно. Первое состоит в том, чтобы утверждать, что для правильного изучения религии, традиции, духовного направления и т. д., А следовательно, и «эзотеризма» — необходимо быть членом одной из них под страхом непонимания этого — следовательно, тенденция прозелитизма, часто проявляемая сторонниками этой позиции.

Второе заключается в постулировании существования «универсального эзотеризма», о котором было бы необходимо узнать дабы объяснить «истинную» природу; Мы можем заметить, что в этом типе дискурса эзотеризм в большинстве случаев является синонимом «священного» вообще и «религии», под которой понимается «с точки зрения вечности». Одновременно религия и универсалистская позиция представлена главным образом вездесущим течением, вызванным в разделе I, распространенным в большинстве западных стран, особенно с середины ХХ века. Это будет предметом конкретного обсуждения (глава 5, раздел II) . Ниже приводятся два примера ученых религиоведов. Во Франции Роберт Амаду, плодотворный автор; Его первая важная работа называется L’occultisme. Esquisse d’un monde vivant (1950). «Оккультизм» здесь синоним «эзотеризма», понятого во втором, третьем и четвертом значениях сразу; Несмотря на его несколько универсализующую склонность, Амаду сильно отличает, отметим, от многолетнего (пятого) значения. В Германии Герхард Вер, который ограничивает свое поле западным миром и пытается на протяжении целого ряда высококачественных монографий перейти к согласованиям между Рудольфом Штайнером, Карлом Густавом Юнгом, Новалисом, Яковом Беме и им подобным, и кто иногда рисует картину того, что, по его словам, является христианским эзотеризмом (Esoterisches Christentum, 1975 и 1995). Примером универсалиста является академик Пьер Риффард, который поместил (в L’éseotérisme: Qu’est-ce que l’éseotérisme? Anthologie de l’ésotérisme, 1990) существование «универсального эзотеризма», составленного, согласно ему, из восьми постоянных:

1. Безличность авторов;

2. Противостояние между профанами и посвященными;

3. Утонченность;

4. Соответствия;

5. Числа;

6. Оккультные науки;

7. Оккультные искусства; а также

8. Посвящение.

Хотя допущение, что это построение может быть подвергнуто антропологическому и / или философскому исследованию, было бы не очень полезно для историка.

В интеллектуальном климате 1960-х и 1970-х годов ученые-философы и историки склонны видеть в эзотерических течениях (а также в различных формах «духовности») прошлого своего рода «контркультуру», которая в целом была бы выгодна И от которого в интересах нашей разочарованной эпохи было бы чему учиться. Принадлежность к этому движению — это определенное количество личностей, связанных с группой Эранос, таких как Карл Густав Юнг, Мирча Элиаде, Генри Корбин, Эрнст Бенц, Гилберт Дюран или Джозеф Кэмпбелл. Разумеется, конференции Эранос, проводившиеся в Ансконе (Швейцария) с 1933 по 1984 год, из которых были опубликованы все труды, способствовали стимулированию интереса значительной части академического мира, а также сравнительного характера в истории религий как различных форм эзотеризма. Однако, из-за их главным образом апологетической ориентации, они не смогли не дать начало

к оговоркам со стороны исследователей более строго исторической ориентации, особенно тех, чьи работы относятся к эзотеризму, понятому в шестом смысле этого термина. Это также период, когда Фрэнсис А. Йейтс (ниже) описывала мага Возрождения как мятежника, противостоящего догмам устоявшихся Церквей, а позже и притязаниям механистической науки (хотя цель Йейта и не была апологетической по своему характеру).

Среди историков эзотеризма, понятого в шестом смысле, уместно выделить две категории. С одной стороны, те, кто очень много работает над течениями (движениями, обществами) или отдельными авторами; Их цель не является (безусловно, их право) ставить под вопрос существование или характер рассматриваемой специальности как таковой; Это обсуждается в главе II, раздел II. И, с другой стороны, «универсалы», которые намерены изучать «эзотеризм» в целом (разумеется, «универсалисты», подобные Риффарду, являются в своем роде обобщениями, но здесь мы рассматриваем только тех, кто использует историко-критический подход ). Они изучают его, рассматривая его как lato sensu, или stricto sensu (двадцать веков нашей эры, или только так называемый «современный» период, который начинается в эпоху Возрождения, см. Раздел II). Большинство «универсалов» (по примеру «неквалифицированных») принимают эмпирический подход историко-критического типа; На тот момент это

не удивительно, что они имеют реальную методологическую проблему. В любом случае они намерены отличить себя от многих работ религиозного характера, в том числе тех, чье значение они все же признают, по крайней мере, в отношении «истоков» своей специальности, и поэтому нельзя отрицать, что конференции Эранос (ср. Выше), например, способствовали стимулированию интереса академического мира по этой же специальности. Книга (нерелигиозной и неуниверсальной ориентации) Фрэнсиса Йейтса, Джордано Бруно и Герметической традиции, опубликованная в 1964 году, подготовила путь для академического признания этой области изучения, понятой в шестом смысле. В отношении этой работы можно было говорить о «парадигме Йейтов», которая основывается на двух идеях:

А) в ХV-ХVII вв. Существовала бы «герметическая традиция», противостоящая господствующим традициям христианства и рациональности; Б) парадоксальным образом он был бы важным положительным фактором в развитии научной революции. Эти два предложения спорны, но Джордано Бруно тем не менее стимулировал живой интерес многих исследователей к этому понятию «герметической традиции», применимому не только к эпохе Возрождения (изученной Йейтсом), но и к тем, кто следовал за ней и что предшествовало этому. Фактически, ее «парадигма» оказалась вытесненной другой, введенной автором этих строк (в 1992 году, в частности, в первом издании этой маленькой книги, см. Ниже раздел IV).

IV. Новая манера построения объекта
В исследовании возможности создания новой парадигмы мы решили с самого начала дифференцировать себя от «эзотериков», их противников, и даже от того, чем занимались историки и как бы идеологически они это не делали, и чтобы не понимали под «эзотеризмом» (или, как Йетс, “Герметичной традицией”). Фактически, большинство из них склонны таким образом относиться к «идеальному типу» (другие примеры идеальных типов: «разум», «вера», «священный», «магия», «гнозис», «мистика» и т. д.), которые они принимают сначала как априорные и к которым они стремятся, во второй фазе, чтобы соответствовать определенным явлениям. Поэтому, например, речь шла не о конструировании или реконструкции гипотетической «эзотерической доктрины», а о том, чтобы сделать эмпирически (без эссенциалистской или апологетической пресуппозиции) плотный ряд разнообразных материалов, взятых за исторический период и географическую область (Современный период на Западе). Затем мы задались вопросом, есть ли у некоторых из этих материалов общие характеристики (отсюда во множественном числе), так что в целом их можно было бы считать специфическим полем. Нам показалось важным, что для этого должно быть несколько характеристик — единственная неизбежно бы подчеркнула универсальный объём построенному объекту, чего мы и избегаем. . На самом деле из этого наблюдения вышло определенное количество характеристик. Взятые в целом, они составляют конструкцию (рабочую модель) — объект объекта «Современный западный эзотеризм» (как его называли по нашему предложению). Этот объект будет идентифицироваться одновременным присутствием определенного количества компонентов, распределенных в соответствии с переменными пропорциями (в тексте, у автора, в тренде, хотя очевидно, что дискурс не только «эзотерический»). Четыре являются неотъемлемыми (фундаментальными), в том смысле, что их одновременное присутствие сужается для идентификации объекта. Два других являются «вторичными» в том смысле, что они появляются только часто, но тем не менее они придают большую гибкость этой конструкции.

Четыре фундаментальных характеристики следующие:

1. Идея универсальных соответствий. Не-«казуальные» соответствия действуют между всеми уровнями реальности Вселенной, которая является своего рода театром зеркал, населенных и одушевленных невидимыми силами. Например, существовали бы отношения между небом (макрокосмом) и человеком (микромир), между планетами и частями человеческого тела, между раскрытыми текстами религий (Библия, в основном) и тем, что показывает нам Природа, между этими текстами и Историей человечества.

2. Идея живой природы. Космос — это не только серия соответствий. Проникаемая невидимыми, но активными силами, вся Природа, рассматриваемая как живой организм, как личность, имеет историю, связанную с историей человека и божественного мира. К этому часто добавляются толкования, имеющие большое значение с точки зрения

Отрывок из Послания к Римлянам 7: 19-22, согласно которому страдающая Природа, подверженная изгнанию и тщеславию, также ожидает ее освобождения.

3. Роль медитации и воображения. Эти два понятия взаимно дополняют друг друга. Ритуалы, символы, наполненные множеством значений (мандала, карты Таро, библейские стихи и т. д.) И духи-посредники (следовательно, ангелы) представляются как множество медитаций. Они способны обеспечить проходы между различными уровнями реальности, когда «активное» воображение («творческое» или «магическое» воображение — специфическая, но вообще спящая способность человеческого разума), осуществляемая на этих опосредствованиях, делает их инструментом знания (gnosis), действительно, «магического действия на реальность».

4. Опыт трансмутации. Эта характеристика приходит к завершению трех предыдущих, придавая им «эмпирический» характер. Это трансформация самого себя, которая может быть «вторым рождением»; И как следствие того, что часть Природы (например, в ряде алхимических текстов).

Что касается двух так называемых второстепенных характеристик, то это, с одной стороны, практика согласования: априори следует полагать, что общие знаменатели могут существовать среди нескольких различных традиций, действительно среди всех них, а затем взять на себя обязательство сравнить их с целью найти более высокую истину, которая их объединяет. И, с другой стороны, основной акцент делается на идее передачи: широко распространенный в этих эзотерических течениях, особенно начиная с восемнадцатого века, он состоит в том, чтобы настаивать на важности «каналов передачи»; Например, «передача» от мастера к ученику, от инициатора до «инициируемого» (само-инициация невозможна). Чтобы быть достойным или веским, эта передача, как часто полагают, обязательно принадлежит присоединению, подлинность которого («регулярность») считают подлинной. Этот аспект касается западных эзотерических течений, особенно начиная с того времени, когда они начали рождать инициативные общества (т. е. начиная с середины XVIII века).

Эта модель фактически сводилась к построению особенности самого объекта, для которого еще не была предложена никакая теоретическая конструкция (по крайней мере, эмпирико-критического характера). Он часто использовался другими исследователями, хотя, как и любая рабочая модель, он подвергался некоторой критике по отношению к некоторым ее смыслам. Как заметил, например, Воутер Дж. Ханеграафф, недостаточно было бы объяснить важность таких движений, как пиетизм XVII века, или процесс секуляризации, пройденный эзотерическими течениями девятнадцатого и двадцатого годов. Во всяком случае это — признанный факт, что никакую концепцию не должно рассматривать как «истину» ее сторонникам; фактически, это — только временный эвристический инструмент, предназначенный, чтобы восстановить новые методологические взгляды. Таким образом, ряд ученых внесли свой вклад, впоследствии, в наш рабочий инструмент (ниже, раздел V). Нам казалось, что выражение «форма мышления» (каким бы спорным ни был выбор этого выражения) могло бы быть применено к этому современному западному эзотеризму, который таким образом был определен. Возможно, это может быть заявлено — и это не наша цель — что оно появляется в других культурах или периодах. Тем не менее было бы уместно ограничиться эмпирическим наблюдением фактов; То есть не для гипостазации этого выражения с целью узаконить идею, согласно которой существовал бы своего рода «универсальный эзотеризм». Подобно тому, как существует форма мышления эзотерического типа, поэтому существуют формы мысли о Научного, мистического, богословского и утопического типов (при условии, что каждый из них понимается в его специфическом c историческом, культурном контексте, а не подвид «точки зрения вечности»). Конкретность каждого состоит из одновременного присутствия определенного числа фундаментальных характеристик или компонентов, одна и та же компонента, очевидно, может принадлежать нескольким формам мышления. Каждый из них вносит свои собственные подходы и процедуры в игру, различные способы организации его компонентов, их соединения. Поступая таким образом, он составляет для себя свод ссылок, культуру. Некоторые компоненты могут быть общими для нескольких форм мышления; Например, как к «мистицизму», так и к «эзотеризму». В последнем случае «научный» поддерживает сложные и неоднозначные отношения, частью которых являются определенные философские концепции природы. Особенно интересно наблюдать оппозиции, отторжения; Они не только обусловлены несовместимыми компонентами между двумя формами мышления, но также могут быть результатом эпистемологического разрыва внутри одного из них. Таким образом, до того, как теология была отброшена (раздел II), ее символическое богатство все еще присутствует в Средневековье, например, в Шартрской школе, в Оксфорде или в случае святого Бонавентура (глава 1, раздел II). Еще близко к тому, что мы здесь называем современным западным эзотеризмом. Первая из шести характеристик или компонентов, перечисленных выше, не является, пусть это будет отмечено, доктринальным порядком. Они выглядят скорее как сосуды, где различные формы воображения могут найти место. Например, в вопросе о «соответствиях» мы имеем дело с иерархиями неоплатонического типа (выше, иерархически выше, чем ниже), как с более «демократическими» взглядами Бог найден так же в семени как где-либо еще; гелиоцентризм ничего не меняет и т. д.); В вопросе о «трансмутации», так же, как и о природе, как и о человечности; В вопросе космогонии, со схемами, столь же эманационистскими (Бог создает Вселенную посредством эманации Себя), как креационист (Вселенная была создана «из ничего»); В вопросе реинкарнации, как с защитой, так и с отказом от этой идеи; В отношении к современности, некоторые легко ее интегрируют, другие отвергают все ее ценности и т. д. Фактически, для большинства представителей этой формы мышления речь идет не столько о вере, сколько о знании (гносисе) и «видении» (посредством активного, творческого воображения — третьего компонента). Таким образом, приближение к изучаемому полю как серии сосудов для воображения представляется нам больше в соответствии с самой его природой, чем попыткой определить его, начиная с того, что было бы предметом конкретных явных убеждений, профессий веры, доктрин — попытка, которая, по нашему мнению, могла только привести в тупик.

Кроме того, эта процедура имеет преимущество в пользу методологических подходов плюри- и трансдисциплинарного типа, которые позволяют разместить нашу область в контексте гуманитарных наук в целом и истории религий в частности.

V. Состояние исследований и институционализация
Именно на этом методологическом плане, точно, ряд «эрудитов» (раздел III), чьи основные вклады приведены в библиографии, прилагаемой к этой книге, внесли большой вклад в создание особенности на прочной основе. В первую очередь, Ва́утер Я́кобюс Ханегра́фф, а также его основная работа, «New Age Religion and Western Culture: Esotericism in the Mirror of Secular Thought (1996)», а также впечатляющий ряд статей, опубликованных впоследствии, имеют фундаментальное значение , В настоящее время он выделяется в качестве главного ученого среди «эрудитов» нашей специальности — помимо того, что он также является автором различных убедительных исследований по конкретным авторам и течениям. Сопоставимый в его подходе — Марко Паси; Его научные труды до настоящего времени были сосредоточены главным образом на так называемом оккультистском потоке, но он доработал их с очень подходящими рабочими моделями для обработки таких понятий, как «оккультизм» и «магия» в контексте современного западного эзотеризма (см., В частности, Его тезис, La deion de magie dans le courant occultiste en Angleterre [1875-1947], 2004). Давайте также приведем Жан-Пьера Браха для его обзорных исследований исторических характеристик, свойственных эзотерическим течениям, поскольку они проявляются на европейской культурной арене с конца Х века; Андреас Килчер, который, изучая различные аспекты многозначного термина «Каббала» на современном Западе, пролил новый свет на миграции и деривации современных эзотерических течений (Die Sprachtheorie der Kabbala als ästhetisches Paradigma, 1998); Олав Хаммер, одна из работ которого имеет название, вызывающее воспоминания о нашей цели: Утверждение знаний: стратегии эпистемологии от теософии до новой эпохи (2001). Примечательно также превосходное введение Николаса Гудрика-Кларка в наше поле («Западные эзотерические традиции. Историческое введение», 2008). И все же другие «эрудиты» находятся в этом теле теоретических мыслей, которые все опираются на прочную работу текстов. Среди них Артур Верслуйс, его статьи, опубликованные в его обзоре «Эзотерика» и рядом его работ; И Моника Нойгебауэр-Вёльк, которая, в частности, пытается прояснить концептуально и исторически характер отношений между эзотеризмом и христианством. Недавние работы Коку фон Штукрада, особенно его книга «Was ist Esoterik?» (2005), применяет модель ориентации, которая может описываться как «историк», тем не менее довольно отличающийся от предыдущих; его применение может, на наш взгляд, казаться проблематичным относительно специфики нашей области — но это не менее стимулирующее. Этот список «эрудитов», связанных с методологией, не является исчерпывающим, а скорее предполагает, что специальность, понимаемая как lato sensu как stricto sensu (двадцать веков или только пять), уже могла быть предметом академической институционализации. Этот процесс начался в 1964 году. Мы обязаны Секции религиозных наук Школы высших исследований (Париж, Сорбонна) за то, что в этом году она была первым университетским учреждением, создавшим в себе должность, озаглавленную «Директор по исследованиям» [Профессор] (из François Secret) из истории христианского эзотеризма. Название изменилось в 1979 году (с Антуаном Фаивром) на историю эзотерических и мистических течений в новой и современной Европе (когда Жан-Пьер Брах взял на себя управление, в 2002 году термин мистический был удален из этого названия кафедры). В Амстердамском университете в 1999 году был создан Центр истории герметической философии и связанных с ним течений (на самом деле, для истории западного эзотеризма, как мы это понимаем здесь). У него есть особая кафедра (которой заведует Ва́утер Я́кобюс Ханегра́фф), в окружении двух ассистентов профессора [Br: Старшие преподаватели], секретаря и двух докторов философии; Таким образом, он предлагает своим студентам полную академическую траекторию. В Университете Лампетера (Соединенное Королевство) Центр западного эзотеризма увидел свет в 2002 году; А в 2006 году в Эксетере (Соединенное Королевство) кафедра «Западный эзотеризм», занимаемая Николаем Гудриком-Кларком, составляет основу «Эксетерского центра по изучению эзотеризма» (EXECESO). Также, как Центр в Амстердаме, он предлагает своим студентам полную академическую траекторию. Тесное сотрудничество, созданное между Эксетером, Амстердамом и Парижем, и эти три с другими учреждениями, является частью развития, оказывающего значительное влияние на получение стипендий на международном уровне.

Помимо этих формирований, говоря должным образом, были взяты на себя несколько инициатив. Например, в Университете Лозанны (Межфакультетский отдел истории и религиоведения) В 2003 году была создана двухгодичная программа (Сильвия Манчини), посвященная введению в эту специальность. В Германии в университете Мартина Лютера из Галле-Виттенберга были созданы исследовательские программы (в частности, Моника Нойгебауэр-Вёльк), посвященные эзотерическим течениям эпохи Просвещения, а также «герметико-эзотерическим движениям» Начало Нового времени. В Мюнхенском университете Людвигсимиля Хеввард Тилтон провел с 2004 по 2006 год семинар под названием «Введение в историю западного эзотеризма». Мы могли бы привести еще много примеров. К этим инициативам мы можем добавить различные симпозиумы, коллоквиумы и ассоциации. В Соединенных Штатах Америки Американская академия религии — крупнейшая ассоциация религиозных наук в мире — была учреждена программная единица «Современный западный эзотеризм» для ежегодного конгресса 1980 года. За ней последовали несколько других, среди которых был «Эзотеризм», но прекратил функционировать в 1993 из-за ориентации на перенниализм его организаторов, сильно подвергшейся критике несколькими из участников.

Затем он начал работу, начиная с 1994 года, для программ историко-критического типа, направленных Джеймсом Сантуччи; Сначала под названием «Теософия и теософическая мысль», а затем в 1999 году под названием «Западный эзотеризм с раннего Нового времени». С 2004 года эта программная единица стала «западным эзотеризмом»; Под руководством Эллисон Кудерт, Воутер Дж. Ханеграафф и Кэти Гуттирес. Это также следует строго исторической ориентации. Отметим, что эти последние переформулировки (с 1994 по 2004 год) совпали с возрождением процесса институционализации и профессионализации в нескольких странах (см. Выше), начатого после создания парижского кафедры в 1964 году. Соединенные Штаты, новые ассоциации международного характера видели свет дня, которые работают в этом же духе. Так, Ассоциация по изучению эзотеризма, созданная в 2002 году под руководством Артура Верслуиса и Эллисон Кудерт; Среди конференций, которые он организовал, особенно заметно эзотеризм, искусство и воображение (University of Davis, California, 2006). Помимо этих правильных американских инициатив, в контексте Международной ассоциации истории религии (которая проводит свой конгресс каждые пять лет) в 1995 году был создан семинар «Западный эзотеризм и наука религии» («Труды, изданные», см. Библиографию) В Мехико. За ней последовали два других семинара: западный эзотеризм и еврейский мистицизм (Дурбан, 2000 год) и западный эзотеризм и полемика (Токио, 2005 год). В секции «Ассоциация международных исследований по эзотерике» и секции «Религиозные науки» Школы высших этюдов была проведена конференция «Вокруг работы Франсес A. Йетс» (1899-1981): «Пробуждение герметической традиции в рождении современной науки» (Париж, 2001 год). В Эсалене (Калифорния) была учреждена программа из четырех симпозиумов: «Многообразие эзотерического опыта» (2004), «Скрытый секс: эротика и сексуальность в западном эзотеризме» (Труды, опубликованные в 2008 году), «Скрытые истины», «Новые истины» (2006), «Западный эзотеризм» И измененные состояния сознания (2007). В этом контексте находится одна из девяти сессий международной конференции «Религиозная история Европы и Азии» в сентябре 2006 года в Бухаресте, тема которой была «Герметические и эзотерические течения», а также международная конференция «Формы и течения западного эзотеризма октября 2007 года» В Венеции (материалы опубликованы в 2008 году). Давайте, наконец, упомянем Европейское общество изучения западного эзотеризма (http://www.esswe.org/), созданное в 2002 году. Это место обмена и информации объединяет многих исследователей со всего мира и уже организовало два Международные конференции: «Построение традиции, средств и мифов передачи в западном эзотеризме» (Тюбингенский университет, 2007 г.), «Столицы европейского эзотеризма и межкультурного диалога» (Страсбургский университет, 2009 г.). Список будет длинным из всех коллективных работ, статей методологического и филологического характера и т. д., которые представляют интерес для широкого и которые видели свет в разных странах в течение примерно пятнадцати лет. К некоторым из упомянутых выше публикаций уместно прежде всего упомянуть «Словарь гнозиса и западного эзотеризма», опубликованный в 2005 году. Два его тома включают около четырехсот статей, написанных около ста восьмидесяти сотрудниками и охватывающих область западного эзотеризма от поздней античности до наших дней; cf. in cauda — библиография, в которую также включен список специализированных библиотек и журналов (не в последнюю очередь выходящий с 2002 года раз в два года журнал «Овен» по изучению западного эзотеризма). И поскольку библиография не включает названия статей, а только книги, уместно упомянуть здесь обильную ежегодную рубрику под названием «Бюллетень истории эзотеризма», которую проводил «универсалист» Джером Русс-Лакордайр с 1996 года в обзоре филологических и богословских наук (его обзоры книг, собранные в этом «Бюллетене», уже представляют собой огромное количество информации).

VI. Прошлые и настоящие препятствия признанию этой особенной области
Следовательно, после длительного периода маргинализации эта специфическая область c все больше становится предметом официального признания. Однако четыре препятствия задерживают это признание, более или менее продолжая замедлять его развитие. Первым препятствием является существование подходов религиозно-универсалистского характера. Это было подробно обсуждено в разделе III, поскольку было бы излишне настаивать на необходимости, чтобы историки четко отличались от таких подходов, что, очевидно, не подразумевает, что они должны воздерживаться от заявления Об их философской уместности.

Второе препятствие — это «путаница», которую поддерживает первое из значений, обсуждаемых в разделе I. Мы часто видим, что даже серьезные люди, специалисты определенных дисциплин, используют «эзотеризм» как слово-портмоне (или «одеяло») из-за отсутствия чего-либо лучше, при участии их читателей и издателей, обратиться к некоторым из областей, к которым они относятся (например, воображаемая, посвященная или фэнтезийная литература, религиозный символизм, художественные произведения, связанные с некоторой аурой таинственности и т. Д.). Эта тенденция происходит из-за более или менее неявного принятия “полученной идеи”, которые постепенно распространяются на Западе, особенно с девятнадцатого века. Она заключается в том, что она предполагает существование своего рода контркультуры, смутно понимаемой как целое, что покрывается первым из шести значений «эзотеризма». И под влиянием любопытного разворота случается так, что это слово больше не относится к этому целому, но находится в странном проявлении к единственному аспекту «магии» или «оккультных наук». Например, в «Истории словесности» (Жан-Мишель Салльман) «История словаря» (2006) Таким образом, для Саллмана «западный эзотеризм» — это один из аспектов того, что он понимает под «магией» и «оккультными науками», на том же уровне, что и «Чудеса», «Культ святых», «Единорог», «Феи» и т. Д. — записи среди многих других однотипных, представленных в этом словаре.

Кроме того, так же, как мы не понимаем, почему изображение, тема или мотив были бы «эзотерическими» (см. Выше, раздел I, замечания о первом значении), поэтому нам кажется по меньшей мере странным позиционировать Что чудеса, культ святых, единороги, феи (так много образов, тем или мотивов) попадают под «магию» и «оккультное знание». Третье препятствие связано с остаточным влиянием теологических моделей или предпосылок в исследовании Религий вообще и христианства в частности. Даже при том, что История Религий началась, с девятнадцатого века, чтобы эмансипировать себя от христианского богословия, люди, тем не менее, долго продолжали принимать критически важные (в основном крипто-католические) взгляды. Они рассматривали эзотерические течения как не более чем маргинальные ереси или более или менее «осуждаемые» суеверия, хотя на самом деле они обычно выглядят гораздо менее «маргинальными», чем «трансверсальными». Исход с относящихся к доктрине элементов только увековечивает недоразумения; при помощи остатков богословия или метафизики, взятой тут и там, можно построить ересь, которая не существует и затем хорошо проводит время, критикуя её. Теперь даже признав, что дискурсы, которые мы здесь называем эзотерическими, иногда содержат еретические положения относительно религиозных институтов, это никоим образом не означает, что эти дискурсы называются «эзотерическими». Действительно, ересь для того, чтобы считаться таковой, должна формулироваться в терминах понятий, несовместимых с другими понятиями, которые составляют догму. Теперь, эзотерический дискурс — это обычно намного меньше порядка понятий, чем образов, и ещё более широко мифической мысли. Этической мысли. Более того, эта форма мышления — как вытекает из следующих глав — часто проникает в большинство существующих религий. Католицизм, очевидно, не избегает этого. Вопреки тому, что многие работы по экклезиологической истории предполагали бы (часто только обращаясь к противопоставлениям церквей / сект или ортодоксальности / ереси) в течение первых трех веков так называемого современного периода и до начала восемнадцатого века, это течение было все еще частью, как и в предыдущих веках, всеобщей истории христианского мира.

Они составляют, напомним (выше, раздел II), измерение, к сожалению, слишком долгое время игнорируемое историческими исследованиями — христианской культуры, «посещенной» исламом или иудаизмом. Они не появились тогда в качестве контркультуры или «контр-традиции», которая по своей природе противостояла бы религиозным силам (очевидно, необходимо изучить сложные отношения, которые они поддерживали с установившимися учреждениями); И это было не так для некоторых из них в течение последних трех столетий. Следовательно, для восемнадцатого века, «ключевого» периода, мы не можем говорить об «эзотерическом фронте», противостоящем защитникам «разума», потому что там снова рассмотрение фактов противоречит слишком упрощенным схемам. Добавим, что эта идея «контркультуры» иногда приобретает ярко выраженный отрицательный оттенок вследствие присвоения движениями крайне правых некоторых тем, представленных в литературе эзотерических течений. Теперь, если нацистские или почти нацистские теоретики, например, использовали такие темы, то это было очень ограниченным образом и искажало их; Но этого было достаточно, чтобы вызвать слияние во многих умах (сравните, например, анализ Николя Гудрика-Кларка, «Оккультные корни нацизма», 1985). И если, с другой стороны, верно, что мыслители крайне правых, такие как Юлиус Эвола, могут чувствовать привязанность к вегетарианству (глава 5, раздел II), это не обязательно означает (как пример Рене Генона), что по своему характеру этот поток будет принадлежать подобным формам экстремизма. Наконец, следует еще раз повторить, что в девятнадцатом веке, например, многие представители эзотерических течений были политически ориентированы в совершенно другом направлении, по сути, в сторону форм социализма. Четвертое препятствие, наконец, связано с самой историей академических специальностей, из которых составлена дисциплина «История религий». Фактически, если эта дисциплина уже давно приняла такие специальности, как гностицизм поздней античности, еврейские теософии (еврейская каббала) и мусульманская теософия, или еще раз христианский мистицизм, необходимо в ответ сказать, что западные эзотерические течения , В частности те из них, которые относятся к современному периоду, были в значительной степени задержаны при его полном вхождении. Этому отсрочке способствовали две причины: с одной стороны, многие ученые предпочли сосредоточиться на незападных религиях, отказавшись от истории христианства, даже понятой в широком смысле, к историографии Церквей; С другой стороны, многие склонны отождествлять это поле с «мистикой» вообще (слово-портманто, как отмечено выше). Кроме того, существование вышеупомянутых течений современной эпохи оказалось под влиянием богословского дискурса, затмившего дебаты, начатые под рационалистической мыслью и религией. Затем, когда возникли новые типы рациональности, эти течения оказались, несмотря на все, отодвинутыми на задние полки историографии, потому что они пришли, чтобы помешать или усложнить идею о том, что история научных идей сводится к тому, что наука постепенно освобождается от религиозности. Следовательно, к эзотерическим течениям долго не подходили с точки зрения их специфики. Аналогичным образом мы отмечаем, что в течение последних трех десятилетий ученые, в основном социологи, работающие над «Нью Эйдж» и Новыми Религиозными Движениями (многие из которых, к сожалению, квалифицируются как «секты» в средствах массовой информации и государственных органах), как обширный домен «эзотеризм». Это порождает идею о том, что нет оснований считать западный эзотеризм специфической областью исследований, поскольку он никогда не представляет собою нечто большее, чем это относится к объектам, с которыми эти ученые уже заняты. На самом деле он пересекает их только в той мере, в которой дискурсы «Нью Эйдж» и новых религиозных движений иногда приходят черпать вдохновение из тех западных эзотерических течений прошлого.

VII. Перспективы: проливание нового света на старые вопросы
Из учета этих факторов задержки, в частности последних двух, выясняется, что исследование этой области исследований имеет характер проливания новый свет на старые вопросы, в частности, путем выявления некоторых «недостающих звеньев», которые традиционные границы, установленные между различными другими специальностями, могли бы затеряться. Это подталкивает нас к пересмотру, согласно новым перспективам, важных аспектов истории религий на Западе, например, таким образом, что Гершом Шолем в своих работах по еврейской каббале мог бы осветить наше восприятие еврейской мысли, словно утро. Кажется, комментарий Пола Оскара Кристеллера уместен здесь, (который писал, в 1976 году):

Благодаря работе Торндайка, мисс Йейтс и других мы более не страшимся, когда мы сталкиваемся с чужими научными идеями или астрологическими, алхимическими или магическими представлениями среди мыслителей прошлых веков. Если мы обнаружим идеи такого рода в работе Фичино, мы не упрекнем его за это, но мы просто помещаем его в обширную интеллектуальную традицию, которая слишком долго игнорировалась и избегалась историками и которая представлена обширной и литературоведческой литературой, которая все еще нуждается…В большом усилии изучения и исследования. («Современное состояние исследований по Марсилио Фичино» по Платону и Аристотелю до эпохи Возрождения, Париж, Дж. Врин, 1976)
Действительно, история религий теперь может использовать эти обновления еще лучше, поскольку общее снижение веры в «великие нарративы» современности идет рука об руку с интересом к способам мышления, которые давно не учитываются в нормативной концепции историографии. Более того, «История западных эзотерических течений» имеет свойство подвергать сомнению определенное количество предрассудков, которые все еще весьма живучи; Вот два примера.

Первое — это отношения, которые поддерживаются на Западе между религиозными явлениями и процессами модернизации / секуляризации. Несогласованность между первым и последним, что оговаривает модернистский дискурс, уже кажется противоречащим, все совпадающие, чтобы показать, что современные эзотерические течения (христианские или нет), в частности, доказали свою удивительную способность выживать за счет адаптации и ассимиляции. Связанные как бы с этим общим процессом религиозной секуляризации, они представляют собой измерение — все еще часто плохо понимаемое этого общество становится плюралистическим. Их исследование, внимательное к постоянному взаимодействию различных дискурсов и исторических разрывов, таким образом, действительно, похоже, относится к проекту пересмотра истории взаимоотношений между «религией» и «секуляризацией», которые в значительной степени проявляются более сложным, чем нынешние модернистские взгляды, предложенные еще недавно. Второй пример — интерес, проявляемый историзацией дискурсов «антиэзотерического» характера. Действительно, серьезное изучение этих течений, собственно говоря, обязательно подразумевает, тем самым, рассуждения «за» и «против» их, за или против своих представителей, как в христианском контексте, так и в секулярном (ср. Например, коллективная работа Полемические встречи, 2008, ниже, библиография). Этот аспект историографического исследования может только способствовать выяснению возникновения и трансформации таких понятий, как «магия», «оккультный» и т. П., Которые, к лучшему и худшему, основывали элементы как для Истории религий, так и для Антропологии, чтобы стать неотъемлемой частью наших способов мышления. Целесообразно никогда не забывать, что западные люди применяли подобные концепции, все еще часто окутанные негативными последствиями, в неевропейские культуры только после того, как применяли их к себе в духе, направленном фактически против своих собственных «внутренних демонов». Наша задача всегда заключается в повторном рассмотре этих концепций путем их историзации; Поставить под сомнение некоторые из «великих парадигм», которые часто продолжают править нашим пониманием истории; И сделать некоторые из идеологических механизмов все еще работающими в теоретическом наследии Истории религий, подверженных постоянно обновляющейся проблематике. Последний обязан решать, в частности, риторику исключений и «великие табу», с помощью которых объект, который мы изучаем, и другие, расположенные в его окрестностях, могут оказаться самим отодвинутым в статус «другого» «Религиозно другое».