Даат инкорпорейтед,
или немного об алхимии слова
или немного об алхимии слова
В начале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог.
— Евангелие от Иоанна
В начале было слово. Все слова — пиздеж.
— Егор Летов
Слова мертвы, моя душа мертва.
Слова мертвы, моя душа мертва.
— Сергей Калугин
Эта статья представляет собой несколько странный опус, сочетающий сложные
философские рассуждения, для понимания которых необходима серьезная база, и
автобиографический материал, личный опыт, рассказ о нескольких на первый взгляд
незначительных событиях, который может хотя бы отчасти проиллюстрировать
мысли, высказываемые в этой статье, и облегчить их понимание. Мы будем двигаться
постепенно от самых простых концепций к весьма сложным и парадоксальным.
философские рассуждения, для понимания которых необходима серьезная база, и
автобиографический материал, личный опыт, рассказ о нескольких на первый взгляд
незначительных событиях, который может хотя бы отчасти проиллюстрировать
мысли, высказываемые в этой статье, и облегчить их понимание. Мы будем двигаться
постепенно от самых простых концепций к весьма сложным и парадоксальным.
Тема этой статьи, в сущности, очень проста и одновременно очень сложна.
Зачем практиковать оккультные практики? Каковы мотивации, направляющие
человека к той или иной оккультной теории и практике, пробуждающие к ней
интерес, заставляющие тратить время, силы, энергию на освоение знаний, которые
в принципе никак не связаны с материальным миром?
Зачем практиковать оккультные практики? Каковы мотивации, направляющие
человека к той или иной оккультной теории и практике, пробуждающие к ней
интерес, заставляющие тратить время, силы, энергию на освоение знаний, которые
в принципе никак не связаны с материальным миром?
Разумеется, в этой статье пойдет речь исключительно о подлинной мотивации,
которая только и может направить к настоящему, а не поддельному оккультизму.
В реальности подлинная мотивация встречается слишком редко, а интерес к
оккультизму часто продиктован самыми примитивными и нелепыми мотивациями,
начиная от надежды с помощью колдовства изменить свое материальное положение
(в этом случае лучше вместо того, чтобы тратить деньги на книги и курсы по
оккультизму, пойти в бизнес-школу или овладеть востребованной профессией) до
стремления добиться власти. Подобные мотивации не могут считаться приемлемыми
не потому, что они «плохи», а потому, что, обращаясь к оккультизму, невозможно
эффективно решить эти задачи — что бы ни говорили об этом «эффективные
менеджеры» псевдооккультных школ.
которая только и может направить к настоящему, а не поддельному оккультизму.
В реальности подлинная мотивация встречается слишком редко, а интерес к
оккультизму часто продиктован самыми примитивными и нелепыми мотивациями,
начиная от надежды с помощью колдовства изменить свое материальное положение
(в этом случае лучше вместо того, чтобы тратить деньги на книги и курсы по
оккультизму, пойти в бизнес-школу или овладеть востребованной профессией) до
стремления добиться власти. Подобные мотивации не могут считаться приемлемыми
не потому, что они «плохи», а потому, что, обращаясь к оккультизму, невозможно
эффективно решить эти задачи — что бы ни говорили об этом «эффективные
менеджеры» псевдооккультных школ.
Все оккультные традиции говорят об особого рода пересотворении себя
посредством обретения особого рода духовного инициатического опыта. Причем
речь идет не об одноразовом опыте, но о длительной, многомерной и многогранной
духовной практике, которая готовит к инициатическому опыту, делает более
вероятным этот опыт и, наконец, позволяет этот опыт должным образом осмыслить.
посредством обретения особого рода духовного инициатического опыта. Причем
речь идет не об одноразовом опыте, но о длительной, многомерной и многогранной
духовной практике, которая готовит к инициатическому опыту, делает более
вероятным этот опыт и, наконец, позволяет этот опыт должным образом осмыслить.
Та же самая идея может быть сформулирована и в апофатическом, отрицательном
стиле. Тогда мы говорим об избавлении от сна (буддизм, пробуждение), бегстве
из плена (гностицизм) или преодолении механистичности (Гурджиев). Многие
оккультные школы создают даже персонифицированный образ зла, которое
удерживает несчастную душу в плену невежества, — таковы демон Мара в
буддизме, Иалдабаоф в гностицизме, Хоронзон в Телеме.
стиле. Тогда мы говорим об избавлении от сна (буддизм, пробуждение), бегстве
из плена (гностицизм) или преодолении механистичности (Гурджиев). Многие
оккультные школы создают даже персонифицированный образ зла, которое
удерживает несчастную душу в плену невежества, — таковы демон Мара в
буддизме, Иалдабаоф в гностицизме, Хоронзон в Телеме.
Однако зачастую подобная персонификация не только не приближает, но и
отдаляет от понимания природы феномена, о котором идет речь. Фантазируя о
преодолении чудовища, индивид оказывается в полной его власти. Еще одной
распространенной ошибкой является фантазия о «преодолении Эго». Нелепость
этой фантазии разбивается простым вопросом: а кто, собственно, хочет это самое
Эго преодолеть? Простое наблюдение за общением таких «преодолевших» или
«преодолевающих Эго» даже неискушенному человеку ясно покажет, что они
достигают совершенно обратного результата.
отдаляет от понимания природы феномена, о котором идет речь. Фантазируя о
преодолении чудовища, индивид оказывается в полной его власти. Еще одной
распространенной ошибкой является фантазия о «преодолении Эго». Нелепость
этой фантазии разбивается простым вопросом: а кто, собственно, хочет это самое
Эго преодолеть? Простое наблюдение за общением таких «преодолевших» или
«преодолевающих Эго» даже неискушенному человеку ясно покажет, что они
достигают совершенно обратного результата.
Если обратиться к современной философии, то становится ясно, что под
условным «Иалдабаофом» имеется в виду не что иное, как язык или дискурс, то есть
встроенная на самом глубинном уровне коллективная доминанта, которая организует
наше представление о себе и реальности.
условным «Иалдабаофом» имеется в виду не что иное, как язык или дискурс, то есть
встроенная на самом глубинном уровне коллективная доминанта, которая организует
наше представление о себе и реальности.
Прежде чем продвигаться дальше, я попрошу читателя задаться одним
неприятным вопросом. Как часто вы сталкивались с мучительным ощущением
банальности тех слов, предложений, интонаций, смыслов, которые выдавали вам
ваши собеседники? Как часто, общаясь с разными людьми, вы ловили себя на
мучительном ощущении, что мышление и чувства (вот уж устойчивая сказка —
о подлинности эмоций) огромного количества людей как будто сделаны на одном
конвейере? Как часто вы осознавали, что в беседе вы разговариваете не с индивидом,
а с воспроизводящими себя штампами? Это могут быть штампы пропаганды или
антипропаганды, религии или атеизма, рационализма или мистицизма. Но, с какой
бы позиции ни выступал говорящий, он как будто не сам говорит, а воспроизводит
уже заранее сделанный, штампованный набор слов и понятий. Некоторые из этих
слов сопровождаются набором сильных эмоций, но эмоции предсказуемы в той же
степени, как и слова.
неприятным вопросом. Как часто вы сталкивались с мучительным ощущением
банальности тех слов, предложений, интонаций, смыслов, которые выдавали вам
ваши собеседники? Как часто, общаясь с разными людьми, вы ловили себя на
мучительном ощущении, что мышление и чувства (вот уж устойчивая сказка —
о подлинности эмоций) огромного количества людей как будто сделаны на одном
конвейере? Как часто вы осознавали, что в беседе вы разговариваете не с индивидом,
а с воспроизводящими себя штампами? Это могут быть штампы пропаганды или
антипропаганды, религии или атеизма, рационализма или мистицизма. Но, с какой
бы позиции ни выступал говорящий, он как будто не сам говорит, а воспроизводит
уже заранее сделанный, штампованный набор слов и понятий. Некоторые из этих
слов сопровождаются набором сильных эмоций, но эмоции предсказуемы в той же
степени, как и слова.
Очень показательно, как легко представители разных дискурсов опознают в
своих оппонентах штампованность и запрограммированность. Но многие ли мо-
гут хоть на несколько мгновений заметить, что их речь представляет собой точно
такой же набор штампов? Поэтому последний вопрос: как часто лично вы замечали,
что через вас говорит не ваше неповторимое, выстраданное и выношенное знание,
рожденное личным опытом, а набор стандартных фонем, производимых фирмой
«Даат инкорпорейтед»?
своих оппонентах штампованность и запрограммированность. Но многие ли мо-
гут хоть на несколько мгновений заметить, что их речь представляет собой точно
такой же набор штампов? Поэтому последний вопрос: как часто лично вы замечали,
что через вас говорит не ваше неповторимое, выстраданное и выношенное знание,
рожденное личным опытом, а набор стандартных фонем, производимых фирмой
«Даат инкорпорейтед»?
Если мы берем на себя труд действительно рефлексировать свою речь, а не
играть в одну из дискурсивных игр под названием «рефлексия», которая лишь удва-
ивает смыслы, то достаточно быстро сталкиваемся с целым спектром самых тяжелых
душевных состояний, обрушивающихся, точно пудовые гири, — со стыдом, отвра-
щением, ужасом по отношению к тому, до какой степени мы оказываемся банальны.
играть в одну из дискурсивных игр под названием «рефлексия», которая лишь удва-
ивает смыслы, то достаточно быстро сталкиваемся с целым спектром самых тяжелых
душевных состояний, обрушивающихся, точно пудовые гири, — со стыдом, отвра-
щением, ужасом по отношению к тому, до какой степени мы оказываемся банальны.
«О, если бы ты был холоден или горяч!» — восклицает библейский текст.
О, пусть бы ты хотя бы был зол, чудовищен, отвратителен, но если бы в этом зле,
в этом адском, сжигающем огне была своя неповторимость! Мечтать не вредно.
Ужас не в фантазии о зле и отвратительности, а в чудовищной, вопиющей, тотальной
банальности, пошлости и штампованности.
О, пусть бы ты хотя бы был зол, чудовищен, отвратителен, но если бы в этом зле,
в этом адском, сжигающем огне была своя неповторимость! Мечтать не вредно.
Ужас не в фантазии о зле и отвратительности, а в чудовищной, вопиющей, тотальной
банальности, пошлости и штампованности.
Первая реакция — ужас, бунт, ярость. Это здоровая реакция, однако достаточно
быстро эта реакция ассимилируется некой новой, на первый взгляд кажущейся
оригинальной и противостоящей формой «противодискурса», который на поверку
оказывается частью того же дискурса, в сущности, столь же механистичной
и банальной. Этот механизм прекрасно иллюстрирует фильм «Виртуальный
кошмар», главный герой которого, осознав иллюзорность окружающей реальности,
попадает в подполье, но и подполье оказывается ровно тем же самым виртуальным
кошмаром.
быстро эта реакция ассимилируется некой новой, на первый взгляд кажущейся
оригинальной и противостоящей формой «противодискурса», который на поверку
оказывается частью того же дискурса, в сущности, столь же механистичной
и банальной. Этот механизм прекрасно иллюстрирует фильм «Виртуальный
кошмар», главный герой которого, осознав иллюзорность окружающей реальности,
попадает в подполье, но и подполье оказывается ровно тем же самым виртуальным
кошмаром.
Совершив рывок от банального разума к небанальному безумию, от
банального слова к небанальному молчанию, субъект, если он способен и дальше
сохранять честность с собой, вдруг обнаружит, что идеализируемое как состояние
беспредельной свободы безумие — такая же чудовищная обусловленность с еще
меньшей, а не большей, свободой действий, а язык вместо того, чтобы погрузиться
в молчание, продолжает… говорить о превосходстве молчания над речью. И,
конечно, эта речь ужасающе банальна — достаточно посмотреть на типичных
(я повторяю, типичных) адептов «просветления», «угасания разума» и «убиения
Эго». Сознание как будто мечется от конвейера к конвейеру, от детали к дета-
ли, но так и не может выйти за пределы своей механистичности, пока сама идея
«свободы от механистичности» не превратится в конвейерный продукт. Фирма
«Даат инкорпорейтед» работает без выходных и перерывов на обед.
банального слова к небанальному молчанию, субъект, если он способен и дальше
сохранять честность с собой, вдруг обнаружит, что идеализируемое как состояние
беспредельной свободы безумие — такая же чудовищная обусловленность с еще
меньшей, а не большей, свободой действий, а язык вместо того, чтобы погрузиться
в молчание, продолжает… говорить о превосходстве молчания над речью. И,
конечно, эта речь ужасающе банальна — достаточно посмотреть на типичных
(я повторяю, типичных) адептов «просветления», «угасания разума» и «убиения
Эго». Сознание как будто мечется от конвейера к конвейеру, от детали к дета-
ли, но так и не может выйти за пределы своей механистичности, пока сама идея
«свободы от механистичности» не превратится в конвейерный продукт. Фирма
«Даат инкорпорейтед» работает без выходных и перерывов на обед.
Прежде чем продолжить, я хотел бы резко сменить тему и предложить читателю
поразмышлять над странной алхимической цитатой из Юнга, посвященной свойствам
ртути (Меркурия-Гермеса) в алхимии.
поразмышлять над странной алхимической цитатой из Юнга, посвященной свойствам
ртути (Меркурия-Гермеса) в алхимии.
Она (ртуть Меркурия) состоит из всех мыслимых противоположно-
стей. Ярко выраженная двойственность, которая постоянно именуется
стей. Ярко выраженная двойственность, которая постоянно именуется
|
| |
| |
На первый взгляд, эта цитата представляет странный набор противоположностей
и антиномий. Но что, если мы в качестве эксперимента поставим знак равенства
между описываемой Юнгом ртутью как универсальной субстанцией — и языком?
Мы уже убедились в демонической природе языка, в том, что именно язык, речь
и есть тот Иалдабаоф, или «черт», о котором идет речь в цитате. Слово одно, но
стоит произнести слово, как сразу появляется его противоположность. При этом
мы не можем уничтожить противоположность, поскольку чем больше сил бросаем
на ее опровержение, тем более могущественной и осязаемой оказывается то, что мы
оспариваем, — ярко выраженная двойственность, постоянно именуемая единством.
Как сочетание звуков или красок на бумаге, речь всегда материальна, но как носитель
прикованных к ней смыслов — духовна. В связи с «отражением Бога в Матери
Природе» можно вспомнить ту же христианскую концепцию воплощения Логоса,
Слова в материю. Ну, а если отойти от привычного прочтения словосочетания
«коллективное бессознательное» и обратиться к его прямому, буквальному смыслу
— «то, что бессознательно для коллектива (и тем не менее, то, что им управляет)»,
— все становится совсем ясно.
и антиномий. Но что, если мы в качестве эксперимента поставим знак равенства
между описываемой Юнгом ртутью как универсальной субстанцией — и языком?
Мы уже убедились в демонической природе языка, в том, что именно язык, речь
и есть тот Иалдабаоф, или «черт», о котором идет речь в цитате. Слово одно, но
стоит произнести слово, как сразу появляется его противоположность. При этом
мы не можем уничтожить противоположность, поскольку чем больше сил бросаем
на ее опровержение, тем более могущественной и осязаемой оказывается то, что мы
оспариваем, — ярко выраженная двойственность, постоянно именуемая единством.
Как сочетание звуков или красок на бумаге, речь всегда материальна, но как носитель
прикованных к ней смыслов — духовна. В связи с «отражением Бога в Матери
Природе» можно вспомнить ту же христианскую концепцию воплощения Логоса,
Слова в материю. Ну, а если отойти от привычного прочтения словосочетания
«коллективное бессознательное» и обратиться к его прямому, буквальному смыслу
— «то, что бессознательно для коллектива (и тем не менее, то, что им управляет)»,
— все становится совсем ясно.
И все же в приведенной цитате есть очень важный ключ. Ртуть не только
превращает высшее в низшее, то есть, говоря языком гностической метафоры,
«пленяет искры света», заключая свободный свет сознания в жесткую структуру,
но и наоборот — преобразует низшее в высшее.
превращает высшее в низшее, то есть, говоря языком гностической метафоры,
«пленяет искры света», заключая свободный свет сознания в жесткую структуру,
но и наоборот — преобразует низшее в высшее.
Иными словами, язык — это не только тюрьма, но и свобода, не только
Иалдабаоф, но и искупитель, не только свинец, но и золото. В этой метафоре свинец
— это то, что доступно нашему реальному опыту, посмей мы быть с собой честными,
а золото — это та сокровенная потенциальность, которую надо получить.
Иалдабаоф, но и искупитель, не только свинец, но и золото. В этой метафоре свинец
— это то, что доступно нашему реальному опыту, посмей мы быть с собой честными,
а золото — это та сокровенная потенциальность, которую надо получить.
Алхимия полна самых радикальных, агрессивных, насильственных метафор:
чтобы из ртути получить золото, ее четвертуют, с нее заживо снимают кожу,
ее подвешивают, выпаривают, насилуют, травят и подвергают другим самым
неприятным процедурам. Применив эти метафоры по отношению к языку, речи,
мы можем нащупать еще не финал пути, но лишь направление, на которое стоит
обратить внимание.
чтобы из ртути получить золото, ее четвертуют, с нее заживо снимают кожу,
ее подвешивают, выпаривают, насилуют, травят и подвергают другим самым
неприятным процедурам. Применив эти метафоры по отношению к языку, речи,
мы можем нащупать еще не финал пути, но лишь направление, на которое стоит
обратить внимание.
Наши комплексы, примитивные эмоции (которые тоже суть язык), идеологемы
следует подвергнуть всем возможным экзекуциям, чтобы от языка Иалдабаофа
прийти к языку Софии, от языка язычащего к языку сказывающему.
следует подвергнуть всем возможным экзекуциям, чтобы от языка Иалдабаофа
прийти к языку Софии, от языка язычащего к языку сказывающему.
Другими словами, некую идеальную цель можно представить как обретение
нового дискурса, принципиально новой системы связи между означающими, которая
будет непосредственно связана с глубинным источником бытия — с Кетер, а не
«Даат инкорпорейтед». В этом случае Даат на какое-то время станет союзником,
поскольку позволит нам отлить в новую, уникальную и неповторимую форму наш
неповторимый опыт. Фактически создается новый язык.
нового дискурса, принципиально новой системы связи между означающими, которая
будет непосредственно связана с глубинным источником бытия — с Кетер, а не
«Даат инкорпорейтед». В этом случае Даат на какое-то время станет союзником,
поскольку позволит нам отлить в новую, уникальную и неповторимую форму наш
неповторимый опыт. Фактически создается новый язык.
Новый язык? Это случайно не «дыр, бул, щыл» Алексея Крученых? Возможно,
и это тоже. Если, изрекая эти тарабарские формулы, автор проживал связь между
бессвязными строками и парадоксальным сиянием Самости. Но в любом случае в
одну реку нельзя войти дважды, и вздумай кто-то просто механически громоздить
подобные буквенные конструкции сейчас, это будет не более чем эпигонство.
и это тоже. Если, изрекая эти тарабарские формулы, автор проживал связь между
бессвязными строками и парадоксальным сиянием Самости. Но в любом случае в
одну реку нельзя войти дважды, и вздумай кто-то просто механически громоздить
подобные буквенные конструкции сейчас, это будет не более чем эпигонство.
Под новым языком я скорей подразумеваю новую систему смысловых
связей, которая выходит за пределы существующих дискурсов, но внутренне не
противоречива. Это особого рода безумие, безумие с точки зрения фанатичного
приверженца любого уже существующего дискурса, и является тем творческим без-
умием нулевого аркана Таро, которое переходит в креативность аркана первого.
связей, которая выходит за пределы существующих дискурсов, но внутренне не
противоречива. Это особого рода безумие, безумие с точки зрения фанатичного
приверженца любого уже существующего дискурса, и является тем творческим без-
умием нулевого аркана Таро, которое переходит в креативность аркана первого.
Правда, здесь есть еще одна неприятная проблема. Я сказал о неповторимой
форме. Возможно, я погорячился. Потому что «неповторимой» эта форма будет
лишь некоторое время, пока язык не начнет вновь язычить, а «Даат инкорпорейтед»
не совершит технологическое обновление своих станков, позволяющих производить
новые детали. Вот почему Маркс говорил, что он не марксист, а Фрейд — что он не
фрейдист. Именно в этом смысл слов Кроули из самой тайной из публикаций класса
«А»: «В начале Маг изрек Истину и извергнул в мир Иллюзию и Ложь, дабы те
порабощали душу. Но в этом же — таинство Искупления» («Книга B, или Книга
Мага», перевод Анны Блейз).
форме. Возможно, я погорячился. Потому что «неповторимой» эта форма будет
лишь некоторое время, пока язык не начнет вновь язычить, а «Даат инкорпорейтед»
не совершит технологическое обновление своих станков, позволяющих производить
новые детали. Вот почему Маркс говорил, что он не марксист, а Фрейд — что он не
фрейдист. Именно в этом смысл слов Кроули из самой тайной из публикаций класса
«А»: «В начале Маг изрек Истину и извергнул в мир Иллюзию и Ложь, дабы те
порабощали душу. Но в этом же — таинство Искупления» («Книга B, или Книга
Мага», перевод Анны Блейз).
Однако в конечном счете, как мы видим из цитаты, это проклятье мага не
в полной мере инфлирует добытое философское золото. В нем еще сохраняется
«таинство искупления», ведь новые порции философского золота, которое будут
извлекать новые маги, они будут извлекать именно из расчленения, снятия кожи,
убийства и воскресения этого созданного дискурса, который для новых магов уже
будет во многом не золотом, но свинцом.
в полной мере инфлирует добытое философское золото. В нем еще сохраняется
«таинство искупления», ведь новые порции философского золота, которое будут
извлекать новые маги, они будут извлекать именно из расчленения, снятия кожи,
убийства и воскресения этого созданного дискурса, который для новых магов уже
будет во многом не золотом, но свинцом.
В конечном счете целью философского Опуса алхимии является переплавка
системы смыслов так, чтобы новорожденная система созвучий в полной мере
соответствовала не пространству «Даат инкорпорейтед», а неким сокрытым от
прямого сознания уровням психики, которые и представляют нашу максимальную
подлинность. При этом данные уровни выражаются опосредованно через функцию
преображенного языка, так что мы устанавливаем связь между словами и глубинным
полем архетипов.
системы смыслов так, чтобы новорожденная система созвучий в полной мере
соответствовала не пространству «Даат инкорпорейтед», а неким сокрытым от
прямого сознания уровням психики, которые и представляют нашу максимальную
подлинность. При этом данные уровни выражаются опосредованно через функцию
преображенного языка, так что мы устанавливаем связь между словами и глубинным
полем архетипов.
Вопреки классическому алхимическому представлению, эта операция с языком
должна проделываться неоднократно, поскольку само по себе архетипическое поле
нашей внутренней бесконечности имеет свойство изменяться. И все ориентиры в
этой работе могут быть даны лишь с пометкой «приблизительно», поскольку, как
уже было сказано, поле имеет свойство изменяться по непостижимым законам.
К счастью, герметический закон притяжения подобного к подобному все же
исключает возможность полного хаоса — те системы философского золота,
созданные другими магами, которые оказываются в нашем пространстве,
оказываются в нем не «случайно», а по закону притяжения (который, впрочем,
тоже слишком легко понять неверно).
должна проделываться неоднократно, поскольку само по себе архетипическое поле
нашей внутренней бесконечности имеет свойство изменяться. И все ориентиры в
этой работе могут быть даны лишь с пометкой «приблизительно», поскольку, как
уже было сказано, поле имеет свойство изменяться по непостижимым законам.
К счастью, герметический закон притяжения подобного к подобному все же
исключает возможность полного хаоса — те системы философского золота,
созданные другими магами, которые оказываются в нашем пространстве,
оказываются в нем не «случайно», а по закону притяжения (который, впрочем,
тоже слишком легко понять неверно).
Можно сказать, что великий алхимический Опус преобразования языка
происходит в два этапа, и это малое и Великое Нигредо. В малом Нигредо мы
убиваем слова и связки профанных дискурсов и отождествление своей экзистенции
с этими продуктами «Даат инкорпорейтед» посредством обращения к тем дискурсам,
которые оказались на периферии, но которые были созданы великими Индиви-
дами прошлого, а не в результате работы фабрики «Даат Инкорпорейтед». В
Великом Нигредо (хотя, возможно, его можно назвать Рубедо) мы уже подвер-
гаем той же экзекуции те дискурсы, которые стали нашими инструментами, пере-
настраивая их в соответствии с нашим чувством подлинности. С этого момента мы
обретаем совершенно иную интенсивность и подлинность жизни, потому что наше
пространство смыслов и связей определяет не «Даат инкорпорейтед», а Кетер,
который наполняет наше индивидуальное (вот теперь создается архетипическое
поле).
происходит в два этапа, и это малое и Великое Нигредо. В малом Нигредо мы
убиваем слова и связки профанных дискурсов и отождествление своей экзистенции
с этими продуктами «Даат инкорпорейтед» посредством обращения к тем дискурсам,
которые оказались на периферии, но которые были созданы великими Индиви-
дами прошлого, а не в результате работы фабрики «Даат Инкорпорейтед». В
Великом Нигредо (хотя, возможно, его можно назвать Рубедо) мы уже подвер-
гаем той же экзекуции те дискурсы, которые стали нашими инструментами, пере-
настраивая их в соответствии с нашим чувством подлинности. С этого момента мы
обретаем совершенно иную интенсивность и подлинность жизни, потому что наше
пространство смыслов и связей определяет не «Даат инкорпорейтед», а Кетер,
который наполняет наше индивидуальное (вот теперь создается архетипическое
поле).
Таким образом, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Единственный смысл
оккультной практики — в созидании индивидуальности и освобождении от языка
посредством языка. Теперь мы можем гораздо полнее понять то, что имел в виду
Гурджиев, когда на вопрос о бессмертии души он ответил: «Чтобы говорить о
бессмертии чего-то, это что-то надо для начала иметь». Кроме того, становит-
ся понятно, почему Юнг говорил об индивидуации как о редчайшем процессе
сотворения индивида, хотя «Даат инкорпорейтед» пытается убедить нас в том, что
индивидуальностью обладает каждый заключенный языка.
оккультной практики — в созидании индивидуальности и освобождении от языка
посредством языка. Теперь мы можем гораздо полнее понять то, что имел в виду
Гурджиев, когда на вопрос о бессмертии души он ответил: «Чтобы говорить о
бессмертии чего-то, это что-то надо для начала иметь». Кроме того, становит-
ся понятно, почему Юнг говорил об индивидуации как о редчайшем процессе
сотворения индивида, хотя «Даат инкорпорейтед» пытается убедить нас в том, что
индивидуальностью обладает каждый заключенный языка.
На уровне алхимической реализации становится очевидным, до какой степени
нелеп так называемый банальный реализм, обращенный только к конкретным
результатам. В сущности, психе приписывает этим материальным предметам те
архетипические поля, которые являются ее же свойством. Опус освобождает от
иллюзорных отождествлений. Те же, кого Кроули называет «черными братьями»,
изначально лишают себя связи со своим вечно изменяющимся архетипическим
полем. Поэтому они даже не могут помыслить о соотнесении архетипического поля
и актуальных смыслов. Их интересуют только застывшие смыслы. Они — своего
рода особые менеджеры «Даат инкорпорейтед». На первый взгляд они устрои-
лись значительно лучше, чем пленники и заключенные «Даат инкорпорейтед»,
однако от освобождения и Опуса они еще дальше, чем пленники. Суть работы
черных братьев — в механическом построении новых деталей без установления
связи с архетипическим полем, исключительно с целью реализации их воли к
господству. У Фридриха Дюрренматта есть превосходный рассказ об охраннике,
который нанимается в тюрьму охранять особо опасного преступника и не имеет
права покидать свою комнату. Постепенно герой начинает сомневаться в том, что
охранник здесь — он. Охранник и заключенный — архетипическая диада, иногда
воплощающаяся в одном человеке. Хотя на первый взгляд положение заключенного
хуже, в действительности это не так, поскольку заключенный хотя бы теоретически
может бежать, а охранник, не осознающий себя заключенным, даже и такой
возможности лишен.
нелеп так называемый банальный реализм, обращенный только к конкретным
результатам. В сущности, психе приписывает этим материальным предметам те
архетипические поля, которые являются ее же свойством. Опус освобождает от
иллюзорных отождествлений. Те же, кого Кроули называет «черными братьями»,
изначально лишают себя связи со своим вечно изменяющимся архетипическим
полем. Поэтому они даже не могут помыслить о соотнесении архетипического поля
и актуальных смыслов. Их интересуют только застывшие смыслы. Они — своего
рода особые менеджеры «Даат инкорпорейтед». На первый взгляд они устрои-
лись значительно лучше, чем пленники и заключенные «Даат инкорпорейтед»,
однако от освобождения и Опуса они еще дальше, чем пленники. Суть работы
черных братьев — в механическом построении новых деталей без установления
связи с архетипическим полем, исключительно с целью реализации их воли к
господству. У Фридриха Дюрренматта есть превосходный рассказ об охраннике,
который нанимается в тюрьму охранять особо опасного преступника и не имеет
права покидать свою комнату. Постепенно герой начинает сомневаться в том, что
охранник здесь — он. Охранник и заключенный — архетипическая диада, иногда
воплощающаяся в одном человеке. Хотя на первый взгляд положение заключенного
хуже, в действительности это не так, поскольку заключенный хотя бы теоретически
может бежать, а охранник, не осознающий себя заключенным, даже и такой
возможности лишен.
Полной противоположностью охранника-менеджера «Даат инкорпорейтед»
является Мастер. Это индивид, который не просто смог достичь индивидуального
смыслового поля и соотнести слова со своим неповторимым аутентичным полем (то
есть сбежать из тюрьмы дискурса), но достиг такого состояния, когда ему удалось
действительно убить своего охранника.
является Мастер. Это индивид, который не просто смог достичь индивидуального
смыслового поля и соотнести слова со своим неповторимым аутентичным полем (то
есть сбежать из тюрьмы дискурса), но достиг такого состояния, когда ему удалось
действительно убить своего охранника.
Важно понять, что здесь мы можем использовать любое слово. Само по себе
слово не имеет значения, поскольку оно моментально рискует превратиться в
подделку. Можно говорить о Мастере, Адепте, Ипсиссимусе, Посвященном, од-
нако, какой бы термин мы ни использовали, необходимо помнить, что это не более
чем удобная метка. Потому что менеджер-охранник «Даат инкорпорейтед» как
раз стремится маскироваться под Мастера, зачастую загоняя заключенного в еще
меньшую камеру (карцер). Именно так действуют так называемые тоталитарные
секты. До поры я не верил в существование тоталитарных сект, считая, что все
разговоры о них — не более чем игра господствующего дискурса, направленная
на обесценивание систем, которые могут позволить пленнику бежать. Однако, как
показал опыт, тоталитарные секты действительно встречаются в реальности — в
моей книге «На темной стороне Луны» я подробно описываю одного сектоучителя,
который дошел до того, что не отпускал людей из своей системы с помощью
шантажа, угроз и даже насильственного отнимания документов. Впрочем, это, ко-
нечно, исключительный пример; обычно манипуляции несколько тоньше.
слово не имеет значения, поскольку оно моментально рискует превратиться в
подделку. Можно говорить о Мастере, Адепте, Ипсиссимусе, Посвященном, од-
нако, какой бы термин мы ни использовали, необходимо помнить, что это не более
чем удобная метка. Потому что менеджер-охранник «Даат инкорпорейтед» как
раз стремится маскироваться под Мастера, зачастую загоняя заключенного в еще
меньшую камеру (карцер). Именно так действуют так называемые тоталитарные
секты. До поры я не верил в существование тоталитарных сект, считая, что все
разговоры о них — не более чем игра господствующего дискурса, направленная
на обесценивание систем, которые могут позволить пленнику бежать. Однако, как
показал опыт, тоталитарные секты действительно встречаются в реальности — в
моей книге «На темной стороне Луны» я подробно описываю одного сектоучителя,
который дошел до того, что не отпускал людей из своей системы с помощью
шантажа, угроз и даже насильственного отнимания документов. Впрочем, это, ко-
нечно, исключительный пример; обычно манипуляции несколько тоньше.
Принципиальное отличие Мастера в том, что у него совершенно отсутствует
воля к владычеству — он убил своего охранника. Он не директивен. Его Воля, как
сказано в «Книге Закона», не направлена к цели, то есть, по сути, единственный
его интерес заключается в том, чтобы субъект реализовывал истинную волю — как
он сам, так и те, кто его окружает.
воля к владычеству — он убил своего охранника. Он не директивен. Его Воля, как
сказано в «Книге Закона», не направлена к цели, то есть, по сути, единственный
его интерес заключается в том, чтобы субъект реализовывал истинную волю — как
он сам, так и те, кто его окружает.
Я хочу привести пример любопытной семантической игры, которая наглядно
проиллюстрирует одновременно взлом дискурса, который Мастер совершает
играючи, зачастую даже не замечая этого в силу отсутствия обусловленности.
проиллюстрирует одновременно взлом дискурса, который Мастер совершает
играючи, зачастую даже не замечая этого в силу отсутствия обусловленности.
Некто задумал совершить некое черномагическое действие, которое могло бы
оказаться разрушительным и для него, и для некоторых других людей. Опьяненный
собственной ролью «зла» (дискурс антисистемы, подполье в фильме «Виртуальный
кошмар»), он сообщил о своей идее Мастеру. При этом, как потом было
проанализировано в 2,22, в этом сообщении сквозила очень глубокая проекция. Этим
сообщением он как бы бессознательно помещал Мастера в роль носителя системы.
С точки зрения дискурса, обусловливающего речь и заставляющего язык язычить, а
не сказывать, Мастер должен (внимательный читатель заметит здесь оксюморон —
«Мастер» и «должен») заставить ученика отказаться от опасного и гибельного дей-
ствия. В этом случае каждый играл бы свою роль, а Мастер стал бы жертвой проек-
тивной идентификации со стороны ученика, превратившей его — хотя бы на краткое
время — в выразителя предсказуемой (и уже потому тюремной) функции и роли.
оказаться разрушительным и для него, и для некоторых других людей. Опьяненный
собственной ролью «зла» (дискурс антисистемы, подполье в фильме «Виртуальный
кошмар»), он сообщил о своей идее Мастеру. При этом, как потом было
проанализировано в 2,22, в этом сообщении сквозила очень глубокая проекция. Этим
сообщением он как бы бессознательно помещал Мастера в роль носителя системы.
С точки зрения дискурса, обусловливающего речь и заставляющего язык язычить, а
не сказывать, Мастер должен (внимательный читатель заметит здесь оксюморон —
«Мастер» и «должен») заставить ученика отказаться от опасного и гибельного дей-
ствия. В этом случае каждый играл бы свою роль, а Мастер стал бы жертвой проек-
тивной идентификации со стороны ученика, превратившей его — хотя бы на краткое
время — в выразителя предсказуемой (и уже потому тюремной) функции и роли.
Вместо того чтобы осудить намерение или попытаться воспрепятствовать ему,
Мастер выдал один из самых удивительных своих парадоксов: «Знаешь, на самом
деле лучше всего было бы, если бы ты сделал это, не сделав». С точки зрения голой
прагматики ценность этого совета нулевая. Возможно смоделировать парадокс как
семантическую задачу, но невозможно решить ее на практике. Поэтому, размышляя
над изящной формулой, ученик очень скоро забыл о ней. Однако сама по себе
реальность сложилась именно так, как было сказано: он «сделал, не сделав», то есть
сама по себе ситуация абсолютно независимо от активных действий ученика сложи-
лась парадоксально, — что способствовало взрыву еще одной оболочки (попаданию
части осознания в антидискурс).
Мастер выдал один из самых удивительных своих парадоксов: «Знаешь, на самом
деле лучше всего было бы, если бы ты сделал это, не сделав». С точки зрения голой
прагматики ценность этого совета нулевая. Возможно смоделировать парадокс как
семантическую задачу, но невозможно решить ее на практике. Поэтому, размышляя
над изящной формулой, ученик очень скоро забыл о ней. Однако сама по себе
реальность сложилась именно так, как было сказано: он «сделал, не сделав», то есть
сама по себе ситуация абсолютно независимо от активных действий ученика сложи-
лась парадоксально, — что способствовало взрыву еще одной оболочки (попаданию
части осознания в антидискурс).
Из этого примера мы видим, что присутствие Мастера в пространстве уже само
по себе является активным фактором «деятельного недеяния». Наверное, если бы
вместо некоего ритуала ученик решил спрыгнуть с крыши, ситуация сложилась бы
так, что он спрыгнул бы — и запутался в бельевых веревках, не долетев до зем-
ли. Сила Мастера действует через него, но при этом Мастер сохраняет активность
своего сознания, поэтому режим его бытия — не язычащий, а сказывающий язык.
Надо ли говорить, что Мастеров такого уровня единицы и на одного настоящего
приходится пятьдесят подделок?
по себе является активным фактором «деятельного недеяния». Наверное, если бы
вместо некоего ритуала ученик решил спрыгнуть с крыши, ситуация сложилась бы
так, что он спрыгнул бы — и запутался в бельевых веревках, не долетев до зем-
ли. Сила Мастера действует через него, но при этом Мастер сохраняет активность
своего сознания, поэтому режим его бытия — не язычащий, а сказывающий язык.
Надо ли говорить, что Мастеров такого уровня единицы и на одного настоящего
приходится пятьдесят подделок?
Одной из проблем оккультного дискурса является бинарность восприятия.
Часто, читая сочинения оккультистов, читатель исходит из бинарной позиции:
либо все сказанное — безусловная истина, либо ложь от первого до последнего
слова. Необходимо учиться нюансному подходу, при котором мы из всего извлекаем
полезное и отвергаем все вредное или попросту неактуальное для данного момента.
Для примера давайте рассмотрим, как мы воспринимаем философские тексты. Едва
ли найдется хотя бы пара философов, с которыми философски настроенный читатель
может согласиться во всем без исключения. А у философов «противоположной»
школы мы зачастую можем найти полезные для нас рассуждения и методы. Так,
Сенека в письмах цитирует Эпикура, будучи при этом его оппонентом. Отказ от
примитивной бинарной установки в пользу установки градуарной и нюансированной
для оккультиста особенно важен, если он не хочет оказаться нелепым реликтом
прошлого.
Часто, читая сочинения оккультистов, читатель исходит из бинарной позиции:
либо все сказанное — безусловная истина, либо ложь от первого до последнего
слова. Необходимо учиться нюансному подходу, при котором мы из всего извлекаем
полезное и отвергаем все вредное или попросту неактуальное для данного момента.
Для примера давайте рассмотрим, как мы воспринимаем философские тексты. Едва
ли найдется хотя бы пара философов, с которыми философски настроенный читатель
может согласиться во всем без исключения. А у философов «противоположной»
школы мы зачастую можем найти полезные для нас рассуждения и методы. Так,
Сенека в письмах цитирует Эпикура, будучи при этом его оппонентом. Отказ от
примитивной бинарной установки в пользу установки градуарной и нюансированной
для оккультиста особенно важен, если он не хочет оказаться нелепым реликтом
прошлого.
Нужна серьезная работа по переосмыслению и реконструкции большинства
понятий оккультного дискурса. Нужна работа над рождением нового языка. Нужен
взлом целого ряда ветхих структур дискурса, чтобы к эзотерике вернулся статус
науки о глубинах. Нужно взломать напластования сентиментализма с одной сто-
роны и скрытых проекций власти с другой. Нужно формирование парадоксального
смыслового пространства. Кроули начал этот труд, опередив время на пятьдесят лет.
И эти грани его труда до сих пор не осмыслены в полной мере. Как вообще можно
говорить о глубинах, если глубины, подобно Солярису, посылают каждому своих
гостей, то есть свою живую символическую сеть?
понятий оккультного дискурса. Нужна работа над рождением нового языка. Нужен
взлом целого ряда ветхих структур дискурса, чтобы к эзотерике вернулся статус
науки о глубинах. Нужно взломать напластования сентиментализма с одной сто-
роны и скрытых проекций власти с другой. Нужно формирование парадоксального
смыслового пространства. Кроули начал этот труд, опередив время на пятьдесят лет.
И эти грани его труда до сих пор не осмыслены в полной мере. Как вообще можно
говорить о глубинах, если глубины, подобно Солярису, посылают каждому своих
гостей, то есть свою живую символическую сеть?
Какова для вас практическая польза от карт Таро?
Некоторые на них гадают, другие занимаются «рас-
становками», третьи — патворкингом (творческой ме-
дитацией), кто-то использует их в магических ритуалах.
Как применяете их вы в своей практике?
становками», третьи — патворкингом (творческой ме-
дитацией), кто-то использует их в магических ритуалах.
Как применяете их вы в своей практике?
Во-первых, рискну показаться банальным, но я занимаюсь мантическими
практиками. Просто органически не люблю слово «гадание» — есть в нем что-то
от уличных цыганок или «раз в крещенский вечерок».
практиками. Просто органически не люблю слово «гадание» — есть в нем что-то
от уличных цыганок или «раз в крещенский вечерок».
Как, собственно, выглядит моя мантика? Во-первых, это обязательная «карта
года», которую я получаю вместе с остальными представителями моего клуба на
праздновании Зимнего Солнцестояния. Для меня это одна из самых точных и самых
объективных дивинаций. Например, в год, на который мне выпала «Башня», мне
пришлось полностью поменять свое окружение, привычную жизнь, одним словом,
рухнуло все, что я считал неотъемлемой частью моей жизни. Но именно в тот год
зародилась Касталия как мой индивидуальный проект. Так и в остальных случаях.
Например, на прошлый год мне выпала карта «Звезда», и это действительно был
просто потрясающий период, который приготовил мне немало изумительных подар-
ков судьбы.
года», которую я получаю вместе с остальными представителями моего клуба на
праздновании Зимнего Солнцестояния. Для меня это одна из самых точных и самых
объективных дивинаций. Например, в год, на который мне выпала «Башня», мне
пришлось полностью поменять свое окружение, привычную жизнь, одним словом,
рухнуло все, что я считал неотъемлемой частью моей жизни. Но именно в тот год
зародилась Касталия как мой индивидуальный проект. Так и в остальных случаях.
Например, на прошлый год мне выпала карта «Звезда», и это действительно был
просто потрясающий период, который приготовил мне немало изумительных подар-
ков судьбы.
Знаете, каждый раз, когда жрица дает мне карту — это страшно. И всем
сердцем я молюсь моим Богам, чтобы мой жребий был благосклонным.
сердцем я молюсь моим Богам, чтобы мой жребий был благосклонным.
В обычной жизни я очень редко делаю дивинацию. Дело в том, что я считаю
такого рода практику оправданной только в том случае, если, оказавшись перед
выбором, я действительно не знаю, что делать и по какой дороге идти. Но вы
понимаете, что такие ситуации случаются не так уж часто, и слава Богам. Кроме
того, я считаю, что мне удалось достичь степени посвящения 5=6, и на этом уровне
я могу просто обратиться к своему САХ с просьбой направить меня в нужную
сторону.
такого рода практику оправданной только в том случае, если, оказавшись перед
выбором, я действительно не знаю, что делать и по какой дороге идти. Но вы
понимаете, что такие ситуации случаются не так уж часто, и слава Богам. Кроме
того, я считаю, что мне удалось достичь степени посвящения 5=6, и на этом уровне
я могу просто обратиться к своему САХ с просьбой направить меня в нужную
сторону.
Я практически никогда не делаю дивинацию для других. Точнее, я могу сде-
лать расклад или вытащить карту человеку из близкого круга в ситуации, когда
это действительно нужно. Но не более того. Поскольку я достаточно известен пре-
жде всего своими арканологическими работами, ко мне очень часто поступают
предложения и просьбы «погадать», и во всех подобных случаях я переадресовываю
вопрошающих к моей сестре. Этому есть несколько причин. Во-первых, я счи-
таю, что в области практической мантики женщина уже по определению имеет
преимущество. Женщине легче воспринять, оказаться проводником, медиумом,
в то время как основная сиддхи (магическая способность) мужчины — активное
действие. Во-вторых, у меня банально нет времени. Источник моего дохода —
книги, и это требует крайней сосредоточенности на заказах, поставках, передачах…
Поэтому я просто не могу позволить себе быть практикующим мантиком, ведь я
даже дома за компьютером бываю от силы два дня в неделю. И это время хочется
потратить на что-то другое — например, написать главу для книги или посмотреть
интересный фильм. В-третьих, мои интерпретации скорее абстрактны и относятся к
мировоззрению. 90 процентов вопрошающих нуждаются в однозначном ответе, но я
не представляю, как я мог бы давать однозначные ответы. Это противоречит самой
моей природе, суть которой — парадокс, игра, многогранность. Поэтому слишком
велика вероятность оставить вопрошающего недовольным. Наконец, в-четвертых, я
искренне убежден, что единственный правильный и точный расклад — тот, который
вы сделаете себе сами. Сестра тут исключение, красота ее работы — в том, что в ходе
мантической практики она активно включает кверента в реальность воображения,
делает все, чтобы не оставить его пассивным. Но даже отправляя возможных кве-
рентов к сестре, я в некоторой степени иду на компромисс, поскольку даже самый
лучший и точный расклад, данный извне, — это лишь половина дела.
лать расклад или вытащить карту человеку из близкого круга в ситуации, когда
это действительно нужно. Но не более того. Поскольку я достаточно известен пре-
жде всего своими арканологическими работами, ко мне очень часто поступают
предложения и просьбы «погадать», и во всех подобных случаях я переадресовываю
вопрошающих к моей сестре. Этому есть несколько причин. Во-первых, я счи-
таю, что в области практической мантики женщина уже по определению имеет
преимущество. Женщине легче воспринять, оказаться проводником, медиумом,
в то время как основная сиддхи (магическая способность) мужчины — активное
действие. Во-вторых, у меня банально нет времени. Источник моего дохода —
книги, и это требует крайней сосредоточенности на заказах, поставках, передачах…
Поэтому я просто не могу позволить себе быть практикующим мантиком, ведь я
даже дома за компьютером бываю от силы два дня в неделю. И это время хочется
потратить на что-то другое — например, написать главу для книги или посмотреть
интересный фильм. В-третьих, мои интерпретации скорее абстрактны и относятся к
мировоззрению. 90 процентов вопрошающих нуждаются в однозначном ответе, но я
не представляю, как я мог бы давать однозначные ответы. Это противоречит самой
моей природе, суть которой — парадокс, игра, многогранность. Поэтому слишком
велика вероятность оставить вопрошающего недовольным. Наконец, в-четвертых, я
искренне убежден, что единственный правильный и точный расклад — тот, который
вы сделаете себе сами. Сестра тут исключение, красота ее работы — в том, что в ходе
мантической практики она активно включает кверента в реальность воображения,
делает все, чтобы не оставить его пассивным. Но даже отправляя возможных кве-
рентов к сестре, я в некоторой степени иду на компромисс, поскольку даже самый
лучший и точный расклад, данный извне, — это лишь половина дела.
Если выйти за предел сугубо мантической работы, то арканы Таро, в особенности
(для меня) Таро Кроули, — это порталы воображения. Просто размышляя над
картой, ее символами, образами, я получаю особый язык, на котором могу, хотя бы
только для себя, сформулировать некие тонкие закономерности духовного развития
и культурных процессов.
(для меня) Таро Кроули, — это порталы воображения. Просто размышляя над
картой, ее символами, образами, я получаю особый язык, на котором могу, хотя бы
только для себя, сформулировать некие тонкие закономерности духовного развития
и культурных процессов.
В свое время я занимался рядом магических практик по Кроули, связанных с
Таро, — например, выполнил проект «Иерофант». Обсуждать его здесь я не вижу
смысла, потому что все необходимое я подробно изложил еще в своей первой книге.
Таро, — например, выполнил проект «Иерофант». Обсуждать его здесь я не вижу
смысла, потому что все необходимое я подробно изложил еще в своей первой книге.
Сейчас Таро для меня — это прежде всего карта, по которой можно
«ориентироваться на местности». Все остальное, даже самая высокая магия, имеет
смысл до того, как удается достичь 5=6, то есть знания и собеседования САХ.
После этого сама жизнь становится своего рода вихрем, который несет тебя в
определенном направлении, и важнее всего — доверие к этому потоку.
«ориентироваться на местности». Все остальное, даже самая высокая магия, имеет
смысл до того, как удается достичь 5=6, то есть знания и собеседования САХ.
После этого сама жизнь становится своего рода вихрем, который несет тебя в
определенном направлении, и важнее всего — доверие к этому потоку.
В различных религиозных и магических системах по-
разному подходят к вопросу о реинкарнации. Некоторые
школы буддизма и индуизма признают такую, я бы сказал,
хаотическую реинкарнацию: в этой жизни ты человек, а
в следующей можешь стать полубогом, потом животным,
потом демоном, потом опять человеком… В других
системах просматривается концепция направленной
эволюции реинкарнирующей души: сначала тысячи
жизней будешь перерождаться в минералах, потом в
растениях, потом в животных, потом в людях. В системе
К. К. Заина признается такая многократная прогрессивная
реинкарнация, но отрицается реинкарнация человека. То
есть прожил ты тысячи жизней минералами, животными
и растениями, а потом тебе дается одна-единственная
человеческая жизнь, и то, что с тобой происходит после
нее, уже реинкарнацией не является. В общем, моделей
очень много. А какая ближе всего вам?
разному подходят к вопросу о реинкарнации. Некоторые
школы буддизма и индуизма признают такую, я бы сказал,
хаотическую реинкарнацию: в этой жизни ты человек, а
в следующей можешь стать полубогом, потом животным,
потом демоном, потом опять человеком… В других
системах просматривается концепция направленной
эволюции реинкарнирующей души: сначала тысячи
жизней будешь перерождаться в минералах, потом в
растениях, потом в животных, потом в людях. В системе
К. К. Заина признается такая многократная прогрессивная
реинкарнация, но отрицается реинкарнация человека. То
есть прожил ты тысячи жизней минералами, животными
и растениями, а потом тебе дается одна-единственная
человеческая жизнь, и то, что с тобой происходит после
нее, уже реинкарнацией не является. В общем, моделей
очень много. А какая ближе всего вам?
Если мы говорим о позиции Кроули, то кратко ее можно сформулировать
следующим образом: без сомнения, нечто перевоплощается, но это нечто имеет
очень отдаленное отношение к тому, что мы считаем нашим «я». Если же говорить
о Юнге, то у него было прекрасное эссе «О жизни после смерти», которое я
усиленно рекомендую к прочтению. Позиция Юнга такова: у нас в принципе
нет никаких данных, позволяющих уверенно утверждать существование жизни
после смерти, но точно так же нет никаких данных, позволяющих однозначно это
отрицать. Следовательно, в этой области мы находимся в пространстве равноценных
и равновероятных гипотез. Но гипотеза полного и безоговорочного уничтожения
ведет к неврозу, расщепленности и дезориентации; если же мы убеждены или хотя
бы имеем возможность допустить, что смерть не является полным уничтожением, то
картина сразу меняется — индивид становится более целостен, уверен, гармоничен.
Что же касается представления о природе жизни после смерти, то, согласно Юнгу,
мы тут должны опираться на косвенные свидетельства — сновидения, синхронистич-
ности, знаковые переживания. Очень важно создать именно СВОЙ личный миф,
который не механически позаимствован из авторитетного источника, а пережит на
глубинном уровне. Когда одна ученица спросила Юнга, что он думает о жизни после
смерти, он ответил что не имеет никакого значения, что думает он: единственное, что
имеет значение, — это то, что думает и чувствует сама ученица.
следующим образом: без сомнения, нечто перевоплощается, но это нечто имеет
очень отдаленное отношение к тому, что мы считаем нашим «я». Если же говорить
о Юнге, то у него было прекрасное эссе «О жизни после смерти», которое я
усиленно рекомендую к прочтению. Позиция Юнга такова: у нас в принципе
нет никаких данных, позволяющих уверенно утверждать существование жизни
после смерти, но точно так же нет никаких данных, позволяющих однозначно это
отрицать. Следовательно, в этой области мы находимся в пространстве равноценных
и равновероятных гипотез. Но гипотеза полного и безоговорочного уничтожения
ведет к неврозу, расщепленности и дезориентации; если же мы убеждены или хотя
бы имеем возможность допустить, что смерть не является полным уничтожением, то
картина сразу меняется — индивид становится более целостен, уверен, гармоничен.
Что же касается представления о природе жизни после смерти, то, согласно Юнгу,
мы тут должны опираться на косвенные свидетельства — сновидения, синхронистич-
ности, знаковые переживания. Очень важно создать именно СВОЙ личный миф,
который не механически позаимствован из авторитетного источника, а пережит на
глубинном уровне. Когда одна ученица спросила Юнга, что он думает о жизни после
смерти, он ответил что не имеет никакого значения, что думает он: единственное, что
имеет значение, — это то, что думает и чувствует сама ученица.
Конечно же, это состояние нельзя рассматривать как механическое продолжение
жизни. Например, если в момент смерти человек уже несколько лет находится в
бессознательном, парализованном состоянии, то неужели в следующую жизнь пойдет
этот деградировавший паралитик? То, что оказывается в пространстве «внутренней
бесконечности», — это как бы совокупность всех нас во всех точках нашей жизни.
Лично мне очень вдохновляющим кажется финал кинофильма «Космическая
одиссея», где в последних кадрах герой видит себя одновременно ребенком, юношей,
старцем и снова сияющим ребенком: этакое сжатие во времени невыразимой природы
духовной энтелехии субъекта.
жизни. Например, если в момент смерти человек уже несколько лет находится в
бессознательном, парализованном состоянии, то неужели в следующую жизнь пойдет
этот деградировавший паралитик? То, что оказывается в пространстве «внутренней
бесконечности», — это как бы совокупность всех нас во всех точках нашей жизни.
Лично мне очень вдохновляющим кажется финал кинофильма «Космическая
одиссея», где в последних кадрах герой видит себя одновременно ребенком, юношей,
старцем и снова сияющим ребенком: этакое сжатие во времени невыразимой природы
духовной энтелехии субъекта.
Так вот, если говорить о моем личном мифе, то до недавнего времени я
рассматривал идею реинкарнации как «наиболее вероятную гипотезу», не имея
особых данных «за» или «против». Это изменилось, когда я пошел в ритуал 2,22
с очень конкретным вопросом о прошлых жизнях. Мне было интересно, могу ли я,
человек, который почти не способен к визуализации, хоть что-то увидеть. Должен
сказать, что мое основное «я» было весьма скептично. Но скепсис не означает
цинизма; скепсис — это просто допущение любого варианта как возможного.
Кроме того, мне было любопытно разобраться с некоторыми странностями мое-
го детства. Во-первых, странная детская ненависть к Сталину, о которой я писал в
автобиографической книге. Во-вторых, изначальное несоответствие: как получилось,
что я, человек с таким уровнем духовных потребностей, с рождения оказался в такой
«черной дыре»?
рассматривал идею реинкарнации как «наиболее вероятную гипотезу», не имея
особых данных «за» или «против». Это изменилось, когда я пошел в ритуал 2,22
с очень конкретным вопросом о прошлых жизнях. Мне было интересно, могу ли я,
человек, который почти не способен к визуализации, хоть что-то увидеть. Должен
сказать, что мое основное «я» было весьма скептично. Но скепсис не означает
цинизма; скепсис — это просто допущение любого варианта как возможного.
Кроме того, мне было любопытно разобраться с некоторыми странностями мое-
го детства. Во-первых, странная детская ненависть к Сталину, о которой я писал в
автобиографической книге. Во-вторых, изначальное несоответствие: как получилось,
что я, человек с таким уровнем духовных потребностей, с рождения оказался в такой
«черной дыре»?
Я не буду пересказывать все путешествие, но скажу, что это был один из самых
впечатляющих опытов моей жизни. Во-первых, меня поразила сила и интенсивность
тех эмоций, которые там проживались. Это не была игра в отчаяние или гнев; это были
именно отчаяние и гнев, которые на какое-то время меня захватили и подменили, так
что из идентичности «я из прошлой жизни» я даже достаточно агрессивно морально
атаковал проводника, что мне вообще не свойственно. Во-вторых, у меня до сих
пор стоит перед глазами эта картинка — темная комната, тусклый свет, сломанная
скрипочка и ярость, удушающая ненависть, крик этого подростка, у которого убили
родителей: «Чего вы ждете, почему не убиваете меня?» По итогам этого путешествия
у меня сформировалась очень интересная картина опыта прошлой жизни. Если кратко,
то в прошлой жизни я был евреем и мои родители были репрессированы на последней
волне. Почему-то как проклятый вспоминался этот 1953 год. Странно, что 1953, а не
1937. Этот «другой я», кажется, оказался в детском доме, а потом смог «подняться»,
но всю жизнь мстил системе за родителей, занимаясь «тихим саботажем». Умер он
примерно тогда, когда родился нынешний я. Спокойно, тихо умер, от какой-то болезни,
так и не разоблаченный. Думаю, что таких много было — носивших маску лояльности,
но мучительно проживавших голос крови.
впечатляющих опытов моей жизни. Во-первых, меня поразила сила и интенсивность
тех эмоций, которые там проживались. Это не была игра в отчаяние или гнев; это были
именно отчаяние и гнев, которые на какое-то время меня захватили и подменили, так
что из идентичности «я из прошлой жизни» я даже достаточно агрессивно морально
атаковал проводника, что мне вообще не свойственно. Во-вторых, у меня до сих
пор стоит перед глазами эта картинка — темная комната, тусклый свет, сломанная
скрипочка и ярость, удушающая ненависть, крик этого подростка, у которого убили
родителей: «Чего вы ждете, почему не убиваете меня?» По итогам этого путешествия
у меня сформировалась очень интересная картина опыта прошлой жизни. Если кратко,
то в прошлой жизни я был евреем и мои родители были репрессированы на последней
волне. Почему-то как проклятый вспоминался этот 1953 год. Странно, что 1953, а не
1937. Этот «другой я», кажется, оказался в детском доме, а потом смог «подняться»,
но всю жизнь мстил системе за родителей, занимаясь «тихим саботажем». Умер он
примерно тогда, когда родился нынешний я. Спокойно, тихо умер, от какой-то болезни,
так и не разоблаченный. Думаю, что таких много было — носивших маску лояльности,
но мучительно проживавших голос крови.
В ритуале 2,22 можно получить очень разные истории. И, конечно, не все,
что мы там увидим, — прошлые жизни. Возможно, мы просто заглядываем в
коллективное бессознательное, в генетическую память. Критерием того, что это
прошлая жизнь, является то, насколько ваше видение объясняет странные нюансы
вашей жизни сейчас. Например, я помню, как в пять лет я чувствовал острую
ненависть к бабушке, когда она начинала «защищать» и «боготворить» Сталина.
Если бы это был подростковый возраст — все было бы понятно. Если бы в моей
семье была значимая оппозиция бабушке — тоже. Но ничего этого не было даже
близко. Поэтому то, насколько эта история была для меня захватывающей, стало
для меня доказательством того, что «не все со смертью исчезает».
что мы там увидим, — прошлые жизни. Возможно, мы просто заглядываем в
коллективное бессознательное, в генетическую память. Критерием того, что это
прошлая жизнь, является то, насколько ваше видение объясняет странные нюансы
вашей жизни сейчас. Например, я помню, как в пять лет я чувствовал острую
ненависть к бабушке, когда она начинала «защищать» и «боготворить» Сталина.
Если бы это был подростковый возраст — все было бы понятно. Если бы в моей
семье была значимая оппозиция бабушке — тоже. Но ничего этого не было даже
близко. Поэтому то, насколько эта история была для меня захватывающей, стало
для меня доказательством того, что «не все со смертью исчезает».
Переходя от личного к абстрактному, должен сказать, что, несмотря на
реальность прошлых жизней, 90 процентов всего, что накручивается вокруг этого, —
не более чем бред. Люди вспоминают себя Клеопатрами, Наполеонами, фараонами и
жрецами. Надо сказать, что и я не без греха: долгое время до этого «похода» честно
считал себя реинкарнацией Парсонса. Правда, с Парсонсом мы действительно
связаны, но несколько иными нитями… Словом, само обращение к прошлой жизни
часто оказывается бессознательной компенсацией чувства собственной ничтожности:
«В этой жизни у меня все плохо, зато я вот каким великим был». Конечно, все
подобные переживания можно сразу отбросить, как тот бесконечный шлак и мусор,
который окружает эзотерический дискурс. Критерием подлинности опыта прошлой
жизни является то, что это воспоминание чаще всего неприятно; это некий вызов,
перед которым была поставлена душа и на который она должна была ответить.
реальность прошлых жизней, 90 процентов всего, что накручивается вокруг этого, —
не более чем бред. Люди вспоминают себя Клеопатрами, Наполеонами, фараонами и
жрецами. Надо сказать, что и я не без греха: долгое время до этого «похода» честно
считал себя реинкарнацией Парсонса. Правда, с Парсонсом мы действительно
связаны, но несколько иными нитями… Словом, само обращение к прошлой жизни
часто оказывается бессознательной компенсацией чувства собственной ничтожности:
«В этой жизни у меня все плохо, зато я вот каким великим был». Конечно, все
подобные переживания можно сразу отбросить, как тот бесконечный шлак и мусор,
который окружает эзотерический дискурс. Критерием подлинности опыта прошлой
жизни является то, что это воспоминание чаще всего неприятно; это некий вызов,
перед которым была поставлена душа и на который она должна была ответить.
«Магия талисманов» является важной частью многих
оккультных систем как Запада, так и Востока. Вы лично
практикуете это благородное искусство? Можете ли
рассказать какие-то интересные истории, связанные с
талисманами?
оккультных систем как Запада, так и Востока. Вы лично
практикуете это благородное искусство? Можете ли
рассказать какие-то интересные истории, связанные с
талисманами?
Думаю, что интересных историй у меня достаточно. Но сперва я хочу зайти с
другого конца. Дело в том, что, осознаёт это человек или нет, — каждый из нас
имеет опыт талисманной магии. Причем это один из самых ранних детских опытов.
другого конца. Дело в том, что, осознаёт это человек или нет, — каждый из нас
имеет опыт талисманной магии. Причем это один из самых ранних детских опытов.
Я говорю о любимой игрушке. Только задумайтесь над этим — в определенный
момент сознание выходит из состояния «расфокусированности» и выделяет некий
объект. Материально этот объект, будь это какая-то особая кукла или плюшевый
медведь, ничем не отличается от других таких же кукол и медведей. Но в психе
ребенка особой маной наделяется именно этот, и никакой другой, медведь. И этот
опыт становится ключевым; плюшевый медведь становится для ребенка талисманом,
точкой опоры, от которой он начинает свой нелегкий путь в материальном мире.
Когда Юнг был ребенком, он понятия не имел о какой-либо «талисманной магии»,
но интуитивно делал все правильно — вырезал из деревянной линейки человечка,
раскрасил его в черный и белый цвета и, когда чувствовал усталость, опустошенность,
разбалансированность, — обращался к этому человечку, ставшему его талисманом,
содержавшим проекцию не какого-то рядового божества, а Самости, принципа
целостности души.
момент сознание выходит из состояния «расфокусированности» и выделяет некий
объект. Материально этот объект, будь это какая-то особая кукла или плюшевый
медведь, ничем не отличается от других таких же кукол и медведей. Но в психе
ребенка особой маной наделяется именно этот, и никакой другой, медведь. И этот
опыт становится ключевым; плюшевый медведь становится для ребенка талисманом,
точкой опоры, от которой он начинает свой нелегкий путь в материальном мире.
Когда Юнг был ребенком, он понятия не имел о какой-либо «талисманной магии»,
но интуитивно делал все правильно — вырезал из деревянной линейки человечка,
раскрасил его в черный и белый цвета и, когда чувствовал усталость, опустошенность,
разбалансированность, — обращался к этому человечку, ставшему его талисманом,
содержавшим проекцию не какого-то рядового божества, а Самости, принципа
целостности души.
Я убежден, что пока мы не поймем, не осознаем этот механизм наделения предмета
психической энергией, нам нечего делать в талисманной магии. Талисман — это та же
«любимая игрушка»: предмет, вырванный из профанной непрерывности предметов и
наделенный совершенно особым, сакральным статусом. Любой коллекционер меня
поймет, ведь он осуществляет точно то же самое — переносит Самость в свою бережно
собираемую коллекцию. Талисманная магия — лишь способ сделать этот процесс
сознательным, направлять его в соответствии со своей Волей.
психической энергией, нам нечего делать в талисманной магии. Талисман — это та же
«любимая игрушка»: предмет, вырванный из профанной непрерывности предметов и
наделенный совершенно особым, сакральным статусом. Любой коллекционер меня
поймет, ведь он осуществляет точно то же самое — переносит Самость в свою бережно
собираемую коллекцию. Талисманная магия — лишь способ сделать этот процесс
сознательным, направлять его в соответствии со своей Волей.
Вообще в западной традиции существует два подхода к этому вопросу. Есть
традиционная символика талисманов и амулетов, которая бережно копируется из
древних гримуаров. Вот талисман Юпитера, вот Венеры, вот Меркурия, а вот —
ужасающая печать древнего демона. Зачастую сама геометрия талисмана объясняет
его соответствия. Мы можем доверять этим древним символам, ведь они выдержали
испытание временем. Но есть и другой подход. Здесь мы вообще отказываемся от
каких-либо опор и авторитетов. Мы просто настраиваемся на архетип, на божество,
на демона — и рождаем символ из глубины своей души, из глубины внутренней
бесконечности. Я убежден, что этот подход гораздо выше, чем первый, однако и
обмануться на этом пути, принять мимолетные фантазии за глубинный духовный
опыт — гораздо легче. В первом случае на нас работает целый эгрегор. Во втором
— мы сами оказываемся творцами, матерями и отцами символа, рождаемого из
глубины нашей души. Шансов здесь не так много, и этот путь не для всех, но если
вам действительно удалось достичь на этом пути успеха, это не сравнится ни с каким
наработанным символом.
традиционная символика талисманов и амулетов, которая бережно копируется из
древних гримуаров. Вот талисман Юпитера, вот Венеры, вот Меркурия, а вот —
ужасающая печать древнего демона. Зачастую сама геометрия талисмана объясняет
его соответствия. Мы можем доверять этим древним символам, ведь они выдержали
испытание временем. Но есть и другой подход. Здесь мы вообще отказываемся от
каких-либо опор и авторитетов. Мы просто настраиваемся на архетип, на божество,
на демона — и рождаем символ из глубины своей души, из глубины внутренней
бесконечности. Я убежден, что этот подход гораздо выше, чем первый, однако и
обмануться на этом пути, принять мимолетные фантазии за глубинный духовный
опыт — гораздо легче. В первом случае на нас работает целый эгрегор. Во втором
— мы сами оказываемся творцами, матерями и отцами символа, рождаемого из
глубины нашей души. Шансов здесь не так много, и этот путь не для всех, но если
вам действительно удалось достичь на этом пути успеха, это не сравнится ни с каким
наработанным символом.
Я помню свой первый опыт магии талисманов. Тогда, еще неофитом, я пришел
на свой первый в жизни ритуал и на меня тут же обрушились правила неизвестной
мне игры. Мне дали кусок твердой бумаги, сказав, что это «настоящий девственный
пергамент из бычьей кожи», и я начертал на нем знак Юпитера, который мне
показали. Тогда я вообще не понимал, что делаю. Но, как выяснилось, делал все
правильно и после своего первого ритуала — ритуала Юпитера — пережил очень
мощное чувство присутствия этого божества, то, что называется гнозисом. С тех
пор я всегда храню этот талисман внутри обложки паспорта. И уж не знаю, кто
тут сработал — этот талисман или мистер Джон Голт, о котором я писал в книге
«Темная сторона луны», — но за последние годы мое материальное положение
существенно улучшилось.
на свой первый в жизни ритуал и на меня тут же обрушились правила неизвестной
мне игры. Мне дали кусок твердой бумаги, сказав, что это «настоящий девственный
пергамент из бычьей кожи», и я начертал на нем знак Юпитера, который мне
показали. Тогда я вообще не понимал, что делаю. Но, как выяснилось, делал все
правильно и после своего первого ритуала — ритуала Юпитера — пережил очень
мощное чувство присутствия этого божества, то, что называется гнозисом. С тех
пор я всегда храню этот талисман внутри обложки паспорта. И уж не знаю, кто
тут сработал — этот талисман или мистер Джон Голт, о котором я писал в книге
«Темная сторона луны», — но за последние годы мое материальное положение
существенно улучшилось.
Затем перед посвящением у меня было сновидение, в котором Люцифер подарил
мне рубиновое кольцо. Я очень подробно описываю эту историю в той же книге,
поскольку она, история, по-настоящему красива. Я тогда еще не читал стихов
Гумилева и понятия не имел о соответствиях камней. Но самое главное в этой
истории — то, что при первой возможности я поспешил материализовать символ из
сновидения, заказав точно такое же кольцо у друга-ювелира. Строго говоря, в основе
талисманной магии лежит один принцип — принцип желания материализовать
образ, символ, переживание, духовный опыт, воплотить его в красках, на пергаменте,
в дереве, металле, камне — словом, так, как велит душа. Поэтому юнговская Башня
в Боллингеме — это талисманная магия. Великие шедевры эпохи Возрождения
— тоже талисманная магия. Они и создавались с такой интенцией: та же Венера
Боттичелли — это подарок художника его покровителю, меценату артефакта,
задачей которого было притягивать благие венерианские и солнечные влияния и
ослаблять влияния негативные. Так что понятие «талисманной магии» гораздо шире,
чем принято считать, — сам процесс воплощения духа, запечатления своего Делания
«в камне» — это всегда создание талисмана, даже если мы думаем, что это «всего
лишь искусство».
мне рубиновое кольцо. Я очень подробно описываю эту историю в той же книге,
поскольку она, история, по-настоящему красива. Я тогда еще не читал стихов
Гумилева и понятия не имел о соответствиях камней. Но самое главное в этой
истории — то, что при первой возможности я поспешил материализовать символ из
сновидения, заказав точно такое же кольцо у друга-ювелира. Строго говоря, в основе
талисманной магии лежит один принцип — принцип желания материализовать
образ, символ, переживание, духовный опыт, воплотить его в красках, на пергаменте,
в дереве, металле, камне — словом, так, как велит душа. Поэтому юнговская Башня
в Боллингеме — это талисманная магия. Великие шедевры эпохи Возрождения
— тоже талисманная магия. Они и создавались с такой интенцией: та же Венера
Боттичелли — это подарок художника его покровителю, меценату артефакта,
задачей которого было притягивать благие венерианские и солнечные влияния и
ослаблять влияния негативные. Так что понятие «талисманной магии» гораздо шире,
чем принято считать, — сам процесс воплощения духа, запечатления своего Делания
«в камне» — это всегда создание талисмана, даже если мы думаем, что это «всего
лишь искусство».
Порча, сглаз, проклятие, психическая атака — как это
ни назови, это явление существует, и «защите от темных
искусств» во многих оккультных системах уделяется
много внимания. Как с этим обстоят дела в Телеме?
И заодно расскажите, как к таким явлениям относился
Юнг.
ни назови, это явление существует, и «защите от темных
искусств» во многих оккультных системах уделяется
много внимания. Как с этим обстоят дела в Телеме?
И заодно расскажите, как к таким явлениям относился
Юнг.
Опасная тема. Не в том смысле опасная, что я открою какие-то тайны,
воспользовавшись которыми непосвященные могут натворить много зла. А в том,
что вокруг этих понятий крутится огромное количество бреда. Иногда бывает
проще сказать, что я не верю ни в какие сглазы, порчи и проклятия, чем объяснять
невротику, что вот в его конкретном случае (а таких 95 процентов) речь идет не о
проклятии или порче, а о «неврозе обыкновенном». Я уже почти двадцать лет вра-
щаюсь в разных кругах, в той или иной степени связанных с оккультизмом. И за
эти годы я знаю только ОДИН достоверный случай, когда направленное магиче-
ское действие причинило человеку смерть. Все остальное — жалкое зрелище людей,
занимающихся непонятно чем, непонятно зачем и непонятно с какой степенью
эффективности.
воспользовавшись которыми непосвященные могут натворить много зла. А в том,
что вокруг этих понятий крутится огромное количество бреда. Иногда бывает
проще сказать, что я не верю ни в какие сглазы, порчи и проклятия, чем объяснять
невротику, что вот в его конкретном случае (а таких 95 процентов) речь идет не о
проклятии или порче, а о «неврозе обыкновенном». Я уже почти двадцать лет вра-
щаюсь в разных кругах, в той или иной степени связанных с оккультизмом. И за
эти годы я знаю только ОДИН достоверный случай, когда направленное магиче-
ское действие причинило человеку смерть. Все остальное — жалкое зрелище людей,
занимающихся непонятно чем, непонятно зачем и непонятно с какой степенью
эффективности.
Давайте все же рассмотрим эти явления подробно. Сглаз. Страх перед «дурным
глазом» имеет глубокую архетипическую основу. Например, согласно мифологии
Индии, когда Шива открывает свое око, мир входит в состояние разрушения.
глазом» имеет глубокую архетипическую основу. Например, согласно мифологии
Индии, когда Шива открывает свое око, мир входит в состояние разрушения.
В Древнем Египте ходил миф о том, что, когда люди стали восставать против бога
Ра, он отделил от себя свой глаз и послал его покарать мятежников, причем это
чуть было не закончилось истреблением всех людей. Даже в современной культуре
существует множество примеров такого архетипического «глаза Ра» — например,
«Великое Око Саурона» у Толкина или взгляд «Большого Брата» у Оруэлла.
Я думаю, что антимасонская паранойя со всеми ее фантазиями о всемирном заговоре
имеет одну причину — не слишком удачно выбранную масонскую эмблему глаза в
треугольнике, которая автоматически вызывает у неподготовленного человека страх
перед некоей тайной силой, наблюдающей за всеми мировыми процессам.
Ра, он отделил от себя свой глаз и послал его покарать мятежников, причем это
чуть было не закончилось истреблением всех людей. Даже в современной культуре
существует множество примеров такого архетипического «глаза Ра» — например,
«Великое Око Саурона» у Толкина или взгляд «Большого Брата» у Оруэлла.
Я думаю, что антимасонская паранойя со всеми ее фантазиями о всемирном заговоре
имеет одну причину — не слишком удачно выбранную масонскую эмблему глаза в
треугольнике, которая автоматически вызывает у неподготовленного человека страх
перед некоей тайной силой, наблюдающей за всеми мировыми процессам.
У Жоржа Батая есть два фундаментальных символа Суверенности. Солнце
— как огненное небесное тело, непрерывно растрачивающее себя в своем горении.
Фаллос — как символ проникновения, вторжения, могущества. Мало кто знает,
что даже такое невинное слово, как удалец, изначально имело своим корнем
уд, то есть «фаллос». И, наконец, глаз. У Батая есть целая «История глаза»,
представляющая глаз как главный из этих трех символов, а в Таро Кроули символы
фаллоса и глаза мирно соседствуют в аркане XV. Но почему глаз? Нет ли в са-
мом «прицельном внимании» чего-то магического? Мы желаем познавать, но
больше всего на свете боимся быть познанными, боимся стать для кого-то объектом
под прицелом бесстрастного взгляда. Не отсюда ли происходит параноидальный
страх «объективации», столь широко распространенный в культуре Запада? Глаза
— это своего рода манифест личный силы. Слабый, низший может быть сразу
узнан по бегающему взгляду. Он не смотрит в глаза, он, как «последние люди» у
Ницше, «говорит о счастье и моргает». У сильного же человека открытый взгляд,
он смотрит спокойно и уверенно, не стремясь ни спрятать глаза, ни подавить другого
своим взором. Некоторые люди, которые сами глубоко несчастны и травмированы,
могут смотреть на мир так, что в их взгляде отражается их состояние души.
Контакт с таким человеком как раз и вызывает страх «сглаза». Действитель-
но, если другой находится в уязвимом состоянии, взаимодействие с ним может
катализировать какие-то саморазрушительные структуры бессознательного.
В этом случае и говорят «сглазили». Но давайте мыслить логически — подоб-
ный субъект смотрит за день на сотни людей и едва ли может их всех «сглазить».
Чтобы кто-то оказался «сглаженным», у него самого должны быть очень большие
проблемы в потенциале — тогда такой «дурной взгляд» становится триггером,
пробуждающим их к жизни. Но причина-то не во взгляде: этот же взгляд у другого,
более уверенного и сбалансированного человека разве что вызовет легкое минутное
беспокойство, которое тут же забудется. Настоящая причина — в бессознательном,
и именно с бессознательным надо работать. А то часто бывает так, что фантазия о
«сглазе» становится этакой лицензией на беспомощность — мол, это не я такой
неудачливый, это на меня плохая тетка в детстве посмотрела, это меня сглазили,
свампирили, разрушили. Поэтому от классической концепции «сглаза» больше
вреда ,чем пользы, хотя, как мы видели, для этих фантазий есть очень глубинное
архетипическое основание.
— как огненное небесное тело, непрерывно растрачивающее себя в своем горении.
Фаллос — как символ проникновения, вторжения, могущества. Мало кто знает,
что даже такое невинное слово, как удалец, изначально имело своим корнем
уд, то есть «фаллос». И, наконец, глаз. У Батая есть целая «История глаза»,
представляющая глаз как главный из этих трех символов, а в Таро Кроули символы
фаллоса и глаза мирно соседствуют в аркане XV. Но почему глаз? Нет ли в са-
мом «прицельном внимании» чего-то магического? Мы желаем познавать, но
больше всего на свете боимся быть познанными, боимся стать для кого-то объектом
под прицелом бесстрастного взгляда. Не отсюда ли происходит параноидальный
страх «объективации», столь широко распространенный в культуре Запада? Глаза
— это своего рода манифест личный силы. Слабый, низший может быть сразу
узнан по бегающему взгляду. Он не смотрит в глаза, он, как «последние люди» у
Ницше, «говорит о счастье и моргает». У сильного же человека открытый взгляд,
он смотрит спокойно и уверенно, не стремясь ни спрятать глаза, ни подавить другого
своим взором. Некоторые люди, которые сами глубоко несчастны и травмированы,
могут смотреть на мир так, что в их взгляде отражается их состояние души.
Контакт с таким человеком как раз и вызывает страх «сглаза». Действитель-
но, если другой находится в уязвимом состоянии, взаимодействие с ним может
катализировать какие-то саморазрушительные структуры бессознательного.
В этом случае и говорят «сглазили». Но давайте мыслить логически — подоб-
ный субъект смотрит за день на сотни людей и едва ли может их всех «сглазить».
Чтобы кто-то оказался «сглаженным», у него самого должны быть очень большие
проблемы в потенциале — тогда такой «дурной взгляд» становится триггером,
пробуждающим их к жизни. Но причина-то не во взгляде: этот же взгляд у другого,
более уверенного и сбалансированного человека разве что вызовет легкое минутное
беспокойство, которое тут же забудется. Настоящая причина — в бессознательном,
и именно с бессознательным надо работать. А то часто бывает так, что фантазия о
«сглазе» становится этакой лицензией на беспомощность — мол, это не я такой
неудачливый, это на меня плохая тетка в детстве посмотрела, это меня сглазили,
свампирили, разрушили. Поэтому от классической концепции «сглаза» больше
вреда ,чем пользы, хотя, как мы видели, для этих фантазий есть очень глубинное
архетипическое основание.
Теперь о порче, или проклятии. Я не слишком различаю это понятия. Порча или
проклятие на моем языке — это осознанное магическое действие, направленное на
причинение вреда другому человеку. И опять, как и в случае сглаза, надо сказать:
феномен имеет место, но гораздо реже, чем принято думать; 99 процентов разговоров
о порче — это не более чем параноидальный невроз. Вероятность обычному человеку
оказаться проклятым примерно такая же, как вероятность, находясь на тротуаре,
попасть под машину. Да, иногда это случается, но на один подлинный случай
приходится 99 фобий.
проклятие на моем языке — это осознанное магическое действие, направленное на
причинение вреда другому человеку. И опять, как и в случае сглаза, надо сказать:
феномен имеет место, но гораздо реже, чем принято думать; 99 процентов разговоров
о порче — это не более чем параноидальный невроз. Вероятность обычному человеку
оказаться проклятым примерно такая же, как вероятность, находясь на тротуаре,
попасть под машину. Да, иногда это случается, но на один подлинный случай
приходится 99 фобий.
Интересно вспомнить, что я вошел в оккультное пространство, как раз наблюдая
одну «магическую войну». Это очень забавная история. Когда я только начинал свой
путь, у меня дома собиралась компания магов, которые в то время вели «магическую
войну на уничтожение». Я помню, как один из них с серьезным видом говорил, что
«это настоящая война, которая обязательно закончится трупами». Вначале я не
слишком всерьез воспринимал эту историю, однако очень хорошо помню момент,
когда члены компании, запершиеся в моей кухне для проведения «работ», вышли
оттуда бледные, будто только что увидевшие смерть. А их подруга, пришедшая
через полчаса, выглядела так же и с порога заявила: «Что же вы, уроды такие,
удар не держите? У меня язва желудка открылась, пробили меня». После этой
сцены я начал признавать, что «нечто подобное реально», однако важно то, что
в итоге никто ни с той, ни с другой стороны не умер, хотя обе стороны (правда,
про другую сторону я знал только из рассказов друзей и косвенных свидетельств
в эхоконференциях) в течение трех месяцев регулярно собирались, чтобы делать
разрушительные воздействия. Вспомните и другие магические войны. Например,
Мазерса и Кроули. Или аббата Буллана и де Гуайта. И еще много других приме-
ров из истории оккультизма. Показательно, что все эти войны, сколь бы широко
они ни афишировались участниками, практически никогда не заканчивались чьей-то
смертью — правда, когда на седьмой год кто-то все-таки по естественным причинам
умирал, это, конечно, приписывалось успешной магической атаке.
одну «магическую войну». Это очень забавная история. Когда я только начинал свой
путь, у меня дома собиралась компания магов, которые в то время вели «магическую
войну на уничтожение». Я помню, как один из них с серьезным видом говорил, что
«это настоящая война, которая обязательно закончится трупами». Вначале я не
слишком всерьез воспринимал эту историю, однако очень хорошо помню момент,
когда члены компании, запершиеся в моей кухне для проведения «работ», вышли
оттуда бледные, будто только что увидевшие смерть. А их подруга, пришедшая
через полчаса, выглядела так же и с порога заявила: «Что же вы, уроды такие,
удар не держите? У меня язва желудка открылась, пробили меня». После этой
сцены я начал признавать, что «нечто подобное реально», однако важно то, что
в итоге никто ни с той, ни с другой стороны не умер, хотя обе стороны (правда,
про другую сторону я знал только из рассказов друзей и косвенных свидетельств
в эхоконференциях) в течение трех месяцев регулярно собирались, чтобы делать
разрушительные воздействия. Вспомните и другие магические войны. Например,
Мазерса и Кроули. Или аббата Буллана и де Гуайта. И еще много других приме-
ров из истории оккультизма. Показательно, что все эти войны, сколь бы широко
они ни афишировались участниками, практически никогда не заканчивались чьей-то
смертью — правда, когда на седьмой год кто-то все-таки по естественным причинам
умирал, это, конечно, приписывалось успешной магической атаке.
Поэтому я бы ответил вам, что никакой порчи не бывает, если бы не одна
история, которая известна мне абсолютно достоверно. Эта история не произвела
шума, практики вообще не любят рассказывать о подобных вещах, и только мой
научный интерес заставляет меня исследовать и систематизировать факты. Суть
в том, что некий мужчина смертельно оскорбил женщину, публично ударив ее до
сотрясения мозга. А у этой женщины была подруга, у которой был «прямой канал
практики». И вот они вдвоем уединились в день Самайна в пещере и провели ритуал
для «восстановления справедливости», в результате которого чуть было не погибли
сами. Впрочем, для них все закончилось хорошо, а вот жестокий мужчина через
три месяца разбился на мотоцикле, причем так, что потом еще два месяца в коме
боролся за жизнь, но все равно умер. Как говорила избитая им женщина, пока он
был еще жив, она чувствовала, как он пытается утянуть ее за собой. Эта история,
согласитесь, впечатляет: смерть человека через три месяца после ритуала — это
более чем убедительный результат.
история, которая известна мне абсолютно достоверно. Эта история не произвела
шума, практики вообще не любят рассказывать о подобных вещах, и только мой
научный интерес заставляет меня исследовать и систематизировать факты. Суть
в том, что некий мужчина смертельно оскорбил женщину, публично ударив ее до
сотрясения мозга. А у этой женщины была подруга, у которой был «прямой канал
практики». И вот они вдвоем уединились в день Самайна в пещере и провели ритуал
для «восстановления справедливости», в результате которого чуть было не погибли
сами. Впрочем, для них все закончилось хорошо, а вот жестокий мужчина через
три месяца разбился на мотоцикле, причем так, что потом еще два месяца в коме
боролся за жизнь, но все равно умер. Как говорила избитая им женщина, пока он
был еще жив, она чувствовала, как он пытается утянуть ее за собой. Эта история,
согласитесь, впечатляет: смерть человека через три месяца после ритуала — это
более чем убедительный результат.
Но тут надо обратить внимание на несколько нюансов. Во-первых, этот мужчина
явно «перешел границы». Согласитесь, в мужчине, который публично бьет и унижает
женщину, уже есть очень большая тенденция к саморазрушению. Такие действия уже
показатель того, что у него нет связи с Самостью, Осью, Богом. Это беспредельщик,
который напоминает зверя, больного бешенством. И боевая магия здесь проходила
по восьмому большому аркану Таро — аркану восстановления равновесия. Это как
раз тот случай, когда «человеку, следующему истинной Воле, помогает вся инерция
Вселенной». Во-вторых, даже в этом случае ритуал поставил на грань жизни и
смерти обе стороны. Таков закон равновесия: если ты желаешь кому-то смерти, ты
вступаешь с ним в бой, и неважно, что человек не является практикующим магом, —
риск погибнуть здесь есть всегда, и риск немалый. Итак, можете ли вы представить
себе, чтобы какой-то серьезный, я повторяю, СЕРЬЕЗНЫЙ, практик занимался
порчами и проклятиями? Пожалуй, можно представить ситуацию, в которой ради
уничтожения заклятого врага вы бы поставили на кон свою жизнь. Но делать «порчи
на заказ» в духе «потомственный черный маг проклянет всех ваших врагов и вообще
исполнит любой ваш каприз за ваши деньги»… Вы вообще можете представить себе
такой уровень мотивации, чтобы каждый день начинать с игры в русскую рулетку,
пусть даже с одним патроном из шести? Насколько хватит такого игрока? На два
дня? Неделю? Поэтому я могу достаточно уверенно говорить, что почти все эти
«черные маги», рекламирующие свои услуги, — не более чем мошенники. Я говорю
«почти», потому что, как последователь Уилсона, могу допустить, что есть что-
то, чего я не знаю, и среди этих сотен шарлатанов есть какой-нибудь «любимец
Нергала», который действительно что-то может и функция которого — именно
проецировать архетип Смерти. Но я такого не встречал, более того, о подобном даже
не слышал, поэтому склоняюсь к гипотезе «всех». Ну и да, как и в случае со сгла-
зом, настоящая ПРИЧИНА всегда внутри. Потому что для того, чтобы довести
настоящего практика (а настоящий всегда живет в режиме восьмого аркана) до
того, чтобы ему пришло в голову кого-то убивать, — это же нужно обладать просто
невероятной тягой к самоуничтожению! Большинство так называемых «порч» со
стороны не черных, но грязных магов обычно ограничивается разовым поносом для
жертвы и огромной потерей ресурса сознания для мага.
явно «перешел границы». Согласитесь, в мужчине, который публично бьет и унижает
женщину, уже есть очень большая тенденция к саморазрушению. Такие действия уже
показатель того, что у него нет связи с Самостью, Осью, Богом. Это беспредельщик,
который напоминает зверя, больного бешенством. И боевая магия здесь проходила
по восьмому большому аркану Таро — аркану восстановления равновесия. Это как
раз тот случай, когда «человеку, следующему истинной Воле, помогает вся инерция
Вселенной». Во-вторых, даже в этом случае ритуал поставил на грань жизни и
смерти обе стороны. Таков закон равновесия: если ты желаешь кому-то смерти, ты
вступаешь с ним в бой, и неважно, что человек не является практикующим магом, —
риск погибнуть здесь есть всегда, и риск немалый. Итак, можете ли вы представить
себе, чтобы какой-то серьезный, я повторяю, СЕРЬЕЗНЫЙ, практик занимался
порчами и проклятиями? Пожалуй, можно представить ситуацию, в которой ради
уничтожения заклятого врага вы бы поставили на кон свою жизнь. Но делать «порчи
на заказ» в духе «потомственный черный маг проклянет всех ваших врагов и вообще
исполнит любой ваш каприз за ваши деньги»… Вы вообще можете представить себе
такой уровень мотивации, чтобы каждый день начинать с игры в русскую рулетку,
пусть даже с одним патроном из шести? Насколько хватит такого игрока? На два
дня? Неделю? Поэтому я могу достаточно уверенно говорить, что почти все эти
«черные маги», рекламирующие свои услуги, — не более чем мошенники. Я говорю
«почти», потому что, как последователь Уилсона, могу допустить, что есть что-
то, чего я не знаю, и среди этих сотен шарлатанов есть какой-нибудь «любимец
Нергала», который действительно что-то может и функция которого — именно
проецировать архетип Смерти. Но я такого не встречал, более того, о подобном даже
не слышал, поэтому склоняюсь к гипотезе «всех». Ну и да, как и в случае со сгла-
зом, настоящая ПРИЧИНА всегда внутри. Потому что для того, чтобы довести
настоящего практика (а настоящий всегда живет в режиме восьмого аркана) до
того, чтобы ему пришло в голову кого-то убивать, — это же нужно обладать просто
невероятной тягой к самоуничтожению! Большинство так называемых «порч» со
стороны не черных, но грязных магов обычно ограничивается разовым поносом для
жертвы и огромной потерей ресурса сознания для мага.
Верите ли вы всерьез в телемитскую концепцию Эонов
как больших временных циклов? Не смущает ли вас
то, что в каждой религиозно-оккультной системе свои
представления о них?
как больших временных циклов? Не смущает ли вас
то, что в каждой религиозно-оккультной системе свои
представления о них?
Хочется ответить по юнговски: «Я не верю, я знаю». Более того, мне кажет-
ся, что при такой постановке вопроса вы за деревьями не замечаете леса. Да, в
каждой религиозно-оккультной системе свои представления об Эонах или Эрах.
Но то, что эти представления присущи большинству религиозно-оккультных
систем, как раз показывает, что эта концепция как минимум имеет очень глубокое
основание в коллективном бессознательном на архетипическом уровне. Сама идея
наступления Новой Эры, будь то Эра Водолея или Эон Гора, по сути, связана
ся, что при такой постановке вопроса вы за деревьями не замечаете леса. Да, в
каждой религиозно-оккультной системе свои представления об Эонах или Эрах.
Но то, что эти представления присущи большинству религиозно-оккультных
систем, как раз показывает, что эта концепция как минимум имеет очень глубокое
основание в коллективном бессознательном на архетипическом уровне. Сама идея
наступления Новой Эры, будь то Эра Водолея или Эон Гора, по сути, связана
за время которого Солнечная система проходит
полный круг по эклиптике. В своей работе «Aion» Юнг придает огромное значение
астрологической «Эре Рыб», символом которой является Христос как «последний
астрологической «Эре Рыб», символом которой является Христос как «последний
Агнец и первая Рыба». Юнг проводит очень глубокий анализ символической исто
рии западной цивилизации, связывая узловые события с вхождением в ту или иную
звезду созвездия. И, как и Кроули, Юнг говорит о завершении Эры Рыб и начале
Эры Водолея. Фактически все эзотерические школы связывают этот переход с
двадцатым веком, хотя каждая определяет точную дату перехода, исходя из своих
предпочтений. Например, в Телеме считается, что Новый Эон начался в 1904 году,
когда Кроули получил «Книгу Закона». И, что интересно, в «Книге Закона» есть
вполне конкретные пророчества, которые уже сбылись, — например, «я воин-
победитель сороковых, восьмидесятые смиренно склонятся передо мной». Ведь
именно в 1940-е произошла самая кровопролитная в истории человечества война, а
в 1980-е английская идеология достигла максимальной власти на планете.
рии западной цивилизации, связывая узловые события с вхождением в ту или иную
звезду созвездия. И, как и Кроули, Юнг говорит о завершении Эры Рыб и начале
Эры Водолея. Фактически все эзотерические школы связывают этот переход с
двадцатым веком, хотя каждая определяет точную дату перехода, исходя из своих
предпочтений. Например, в Телеме считается, что Новый Эон начался в 1904 году,
когда Кроули получил «Книгу Закона». И, что интересно, в «Книге Закона» есть
вполне конкретные пророчества, которые уже сбылись, — например, «я воин-
победитель сороковых, восьмидесятые смиренно склонятся передо мной». Ведь
именно в 1940-е произошла самая кровопролитная в истории человечества война, а
в 1980-е английская идеология достигла максимальной власти на планете.
Точку наступления Нового Эона каждая школа, конечно, определяет по-
разному. Но у Кроули на аркане Иерофант есть очень важный символ — жезл
с тремя пересекающимися кругами на конце. Он чем-то похож на выбивалку для
ковров. Но сама геометрия этого знака показывает, что любая конкретная точка
условна — переход происходит достаточно длительное по человеческим меркам
время. Сначала появляются «первые ласточки» Эона, потом их становится боль-
ше, чем сил Эона прошлого. Так ведь было и с прошлым Эоном: мессианские идеи
начали распространяться чуть раньше — тут и ессеи с их «учителем праведности», и
секта «терапевтов», и распространение культов умирающих и воскресающих богов.
Иисус оказался просто самым заметным, но и потом Эон очень медленно входил
в свои права. Так и сейчас. При желании можно считать начало нового Эона от
Ницше, провозгласившего смерть Бога, от Гете с его пантеизмом и идеей Вечной
Женственности или, скажем, от философа Владимира Соловьева с его «интегральной
философией». Даты достаточно условны, важна сама природа процесса. Жизнь
горожанина XI века не слишком отличалась от жизни горожанина века XIV. Но
насколько же отличается быт людей в 1990-е годы и сейчас, хотя прошло меньше
тридцати лет! Сама стремительность изменений говорит в пользу того, что «нам
выпала великая честь жить в перемену времен».
разному. Но у Кроули на аркане Иерофант есть очень важный символ — жезл
с тремя пересекающимися кругами на конце. Он чем-то похож на выбивалку для
ковров. Но сама геометрия этого знака показывает, что любая конкретная точка
условна — переход происходит достаточно длительное по человеческим меркам
время. Сначала появляются «первые ласточки» Эона, потом их становится боль-
ше, чем сил Эона прошлого. Так ведь было и с прошлым Эоном: мессианские идеи
начали распространяться чуть раньше — тут и ессеи с их «учителем праведности», и
секта «терапевтов», и распространение культов умирающих и воскресающих богов.
Иисус оказался просто самым заметным, но и потом Эон очень медленно входил
в свои права. Так и сейчас. При желании можно считать начало нового Эона от
Ницше, провозгласившего смерть Бога, от Гете с его пантеизмом и идеей Вечной
Женственности или, скажем, от философа Владимира Соловьева с его «интегральной
философией». Даты достаточно условны, важна сама природа процесса. Жизнь
горожанина XI века не слишком отличалась от жизни горожанина века XIV. Но
насколько же отличается быт людей в 1990-е годы и сейчас, хотя прошло меньше
тридцати лет! Сама стремительность изменений говорит в пользу того, что «нам
выпала великая честь жить в перемену времен».
Верите ли вы в то, что бывают «удачные» и «неудачные»
годы, месяцы, дни и часы и что их можно рассчитывать
по специальным формулам? Лично я много лет изучаю
этот вопрос, прочел о нем множество книг и одну даже
написал, но так и не пришел к окончательному выводу —
объективно ли все это работает или только у меня в голове.
А как это работает в вашей жизни?
годы, месяцы, дни и часы и что их можно рассчитывать
по специальным формулам? Лично я много лет изучаю
этот вопрос, прочел о нем множество книг и одну даже
написал, но так и не пришел к окончательному выводу —
объективно ли все это работает или только у меня в голове.
А как это работает в вашей жизни?
Верю или нет — сложный вопрос. Я просто не слишком погружался в эту
тему. Хотя могу привести ряд примеров, когда мои друзья-астрологи безошибочно
могли спрогнозировать сложности в определенной сфере жизни или, наоборот,
резкий подъем. Но все же я сомневаюсь, что эти вещи можно заключить в некую
фиксированную формулу. Жизнь гораздо сложнее любых формул, и едва ли мы
когда-либо можем учесть ВСЕ факторы, оказывающие на нас влияние. Хотя
некоторые астрологические тенденции, безусловно, весьма действенны.
тему. Хотя могу привести ряд примеров, когда мои друзья-астрологи безошибочно
могли спрогнозировать сложности в определенной сфере жизни или, наоборот,
резкий подъем. Но все же я сомневаюсь, что эти вещи можно заключить в некую
фиксированную формулу. Жизнь гораздо сложнее любых формул, и едва ли мы
когда-либо можем учесть ВСЕ факторы, оказывающие на нас влияние. Хотя
некоторые астрологические тенденции, безусловно, весьма действенны.
Стоит ли духовно ориентированному человеку вязы-
ваться с «грязными» вещами вроде политики и большого
бизнеса?
ваться с «грязными» вещами вроде политики и большого
бизнеса?
Я думаю, что это зависит от индивидуальной природы конкретного человека.
Если говорить языком Телемы, от его «истинной Воли». Чья-то истинная Воля
в том, чтобы писать романы, чья-то в том, чтобы играть на бирже. Другое дело,
что сама постановка вопроса кажется мне весьма спорной. Потому что, чем бы
ни занимался действительно «духовно ориентированный» (в отличие от разных
розовых эзотериков) человек, он всегда делает одно — совершает алхимическую
трансмутацию грязной Prima Materia в Философский Камень. И в одном случае это
может быть трансмутация своих неврозов и комплексов в произведение искусства,
в другом — скажем, осуществление своей политической воли, которая оказывает
то или иное влияние в масштабах коллективного бессознательного, в третьем —
сугубо личный духовный Опус «проработки» грязных состояний сознания. Алхимия
несовместима с инфантильным желанием, чтобы руки были всегда чистыми.
Если говорить языком Телемы, от его «истинной Воли». Чья-то истинная Воля
в том, чтобы писать романы, чья-то в том, чтобы играть на бирже. Другое дело,
что сама постановка вопроса кажется мне весьма спорной. Потому что, чем бы
ни занимался действительно «духовно ориентированный» (в отличие от разных
розовых эзотериков) человек, он всегда делает одно — совершает алхимическую
трансмутацию грязной Prima Materia в Философский Камень. И в одном случае это
может быть трансмутация своих неврозов и комплексов в произведение искусства,
в другом — скажем, осуществление своей политической воли, которая оказывает
то или иное влияние в масштабах коллективного бессознательного, в третьем —
сугубо личный духовный Опус «проработки» грязных состояний сознания. Алхимия
несовместима с инфантильным желанием, чтобы руки были всегда чистыми.
В связи с этим мне вспоминается одна очень важная для меня встреча с отставным
политиком, который в девяностые играл, скажем так, далеко не последнюю роль в
политической жизни. Наша встреча с этим человеком продолжалась всего несколько
минут. Но я готов поклясться, что в эти минуты я видел одного из самых сильных и
благородных адептов, которых встречал в этой жизни. Вся его политическая работа
была посвящена одной цели — служению Свободе, созданию открытой культуры,
в которой человек будет иметь возможность реализовывать свою природу, не боясь
оказаться преследуемым за чтение «неправильных» книг. Я не имею иллюзий:
наверняка в своей политической жизни ему приходилось обращаться к методам,
которые наши чистоплюи сочли бы «грязными». Человек ведь может быть каким
угодно, но правила игры просто не позволили бы никому подняться так высоко, не
играй он по жестким правилам. Но все это никак не замутнило его основную цель,
его Magnum Opus, его приоритет Делания. Так что, как говорил мой любимый Вилли
Старк, «добро надо делать из зла, ибо больше его делать не из чего». Очень алхи-
мическая позиция на самом деле!
политиком, который в девяностые играл, скажем так, далеко не последнюю роль в
политической жизни. Наша встреча с этим человеком продолжалась всего несколько
минут. Но я готов поклясться, что в эти минуты я видел одного из самых сильных и
благородных адептов, которых встречал в этой жизни. Вся его политическая работа
была посвящена одной цели — служению Свободе, созданию открытой культуры,
в которой человек будет иметь возможность реализовывать свою природу, не боясь
оказаться преследуемым за чтение «неправильных» книг. Я не имею иллюзий:
наверняка в своей политической жизни ему приходилось обращаться к методам,
которые наши чистоплюи сочли бы «грязными». Человек ведь может быть каким
угодно, но правила игры просто не позволили бы никому подняться так высоко, не
играй он по жестким правилам. Но все это никак не замутнило его основную цель,
его Magnum Opus, его приоритет Делания. Так что, как говорил мой любимый Вилли
Старк, «добро надо делать из зла, ибо больше его делать не из чего». Очень алхи-
мическая позиция на самом деле!
Существует ли для вас персонифицированное Зло (ну вот
как, например, для Кроули христианство было Темным
Братством)? Если да, то считаете ли вы, что духовный
человек должен посвятить значительную часть своей
жизни борьбе с этими злыми силами?
как, например, для Кроули христианство было Темным
Братством)? Если да, то считаете ли вы, что духовный
человек должен посвятить значительную часть своей
жизни борьбе с этими злыми силами?
Если говорить о Кроули, то мне кажется, что его взгляд на христианство был
слишком сильно детерминирован личным опытом. Я очень его понимаю — когда с
детства тебя прессуют именем Христа, а потом появляются «учителя благочестия»
в закрытой школе для мальчиков, которые именем Христа же занимаются
откровенным истязанием, должно быть, вырабатывается условный рефлекс —
заслышав это имя, спешно сплевывать. У меня, слава Богам, такого опыта не было
и я могу позволить себе гораздо более взвешенную позицию. Разве в гностических
евангелиях от Фомы или от Филиппа есть что-то от «черных братьев»? И разве
мистицизм того же Николая Кузанского или Мейстера Экхарта заслуживает того,
чтобы мы сбрасывали его с «парохода современности», даже не удосужившись
ознакомиться? В конце концов, мы даже не подозреваем, до какой степени все мы
— неважно, христиане ли, атеисты или телемиты — определяемся некими базовыми
культурными константами. Константами христианской культуры. Это объективный
факт, причем он останется объективным вне зависимости от того, признаём мы его
или нет. Скажем, доктрина ценности индивидуального «я» — разве не побочный
продукт именно христианской культуры? Сознательно христианство одновременно
подчеркивало греховность человека (что минус), но и его огромную ценность и
уникальность вне зависимости от социального статуса, чего не было ни в одной
дохристианской религии.
слишком сильно детерминирован личным опытом. Я очень его понимаю — когда с
детства тебя прессуют именем Христа, а потом появляются «учителя благочестия»
в закрытой школе для мальчиков, которые именем Христа же занимаются
откровенным истязанием, должно быть, вырабатывается условный рефлекс —
заслышав это имя, спешно сплевывать. У меня, слава Богам, такого опыта не было
и я могу позволить себе гораздо более взвешенную позицию. Разве в гностических
евангелиях от Фомы или от Филиппа есть что-то от «черных братьев»? И разве
мистицизм того же Николая Кузанского или Мейстера Экхарта заслуживает того,
чтобы мы сбрасывали его с «парохода современности», даже не удосужившись
ознакомиться? В конце концов, мы даже не подозреваем, до какой степени все мы
— неважно, христиане ли, атеисты или телемиты — определяемся некими базовыми
культурными константами. Константами христианской культуры. Это объективный
факт, причем он останется объективным вне зависимости от того, признаём мы его
или нет. Скажем, доктрина ценности индивидуального «я» — разве не побочный
продукт именно христианской культуры? Сознательно христианство одновременно
подчеркивало греховность человека (что минус), но и его огромную ценность и
уникальность вне зависимости от социального статуса, чего не было ни в одной
дохристианской религии.
К тому же, как разумный человек, Кроули, несмотря на детские травмы, тоже
сохранял некоторую двойственность — например, в его списке обязательных к
прочтению учениками материалов содержится эталон христианского мистицизма
«Духовный Путеуказатель» Мигеля де Молиноса, а о самом Иисусе Кроули не
раз говорил, что «не винит его в учении, которое ему навязали». А уж если Кроули
при всей тяжести его бэкграунда мог позволить себе всесторонний взгляд, то нам и
подавно следует быть взвешенными. Поэтому я сторонник предельно взвешенного
отношения к христианству, при котором мы должны видеть все его минусы и плюсы,
сильные и слабые стороны. Если же мы что-то полностью отвергаем, то рискуем на
определенном этапе оказаться захваченными именно тем, что было отвергнуто.
сохранял некоторую двойственность — например, в его списке обязательных к
прочтению учениками материалов содержится эталон христианского мистицизма
«Духовный Путеуказатель» Мигеля де Молиноса, а о самом Иисусе Кроули не
раз говорил, что «не винит его в учении, которое ему навязали». А уж если Кроули
при всей тяжести его бэкграунда мог позволить себе всесторонний взгляд, то нам и
подавно следует быть взвешенными. Поэтому я сторонник предельно взвешенного
отношения к христианству, при котором мы должны видеть все его минусы и плюсы,
сильные и слабые стороны. Если же мы что-то полностью отвергаем, то рискуем на
определенном этапе оказаться захваченными именно тем, что было отвергнуто.
Что касается борьбы со злом… Гм. Если понимать под злом, скажем,
невежество, а под борьбой с ним — активную работу просвещения, формирование
новых смыслов, новое осмысление старых смыслов — то мой ответ очевиден. Если
же говорить об очередном крестово-нулевом великом походе против неверных,
то я убежден, что в этой идее есть что-то вульгарное. Я уже говорил, что сама
концепция «зла» в высшей степени сомнительна. Борьба, конечно, включается в
наш Магистерий: это Марс, Гебура, силы гнева. На разных этапах мы сталкиваем-
ся с разными вызовами, и порой таковыми становятся враг, соперник, противник.
Но борьба, война как что-то, чему стоит всецело посвятить себя? Едва ли. Просто
на одних этапах жизни естественно обнажить меч, а на других — перо. Время
разбрасывать камни приходит само, как и время их собирать.
невежество, а под борьбой с ним — активную работу просвещения, формирование
новых смыслов, новое осмысление старых смыслов — то мой ответ очевиден. Если
же говорить об очередном крестово-нулевом великом походе против неверных,
то я убежден, что в этой идее есть что-то вульгарное. Я уже говорил, что сама
концепция «зла» в высшей степени сомнительна. Борьба, конечно, включается в
наш Магистерий: это Марс, Гебура, силы гнева. На разных этапах мы сталкиваем-
ся с разными вызовами, и порой таковыми становятся враг, соперник, противник.
Но борьба, война как что-то, чему стоит всецело посвятить себя? Едва ли. Просто
на одних этапах жизни естественно обнажить меч, а на других — перо. Время
разбрасывать камни приходит само, как и время их собирать.
Многие художники-сюрреалисты очень плотно интересо-
вались оккультизмом и эзотерическими учениями. А, ска-
жем, в эпоху Возрождения изобразительное искусство
было вообще от них неотделимо. Как по-вашему, что
объединяет искусство и магию и в чем они по-разному
подходят к человеку и миру?
вались оккультизмом и эзотерическими учениями. А, ска-
жем, в эпоху Возрождения изобразительное искусство
было вообще от них неотделимо. Как по-вашему, что
объединяет искусство и магию и в чем они по-разному
подходят к человеку и миру?
Я думаю, что общим является посыл к творчеству. То есть к творению. Творец
в своем творчестве как бы уподобляется Богу, он создает свои миры, символы,
духовные и душевные пространства воображения. В этой интенции, явной или тай-
ной, подлинное искусство всегда близко подлинному оккультизму. И искусство, и
оккультизм ищут корень Богоподобия, разрушения авидьи.
в своем творчестве как бы уподобляется Богу, он создает свои миры, символы,
духовные и душевные пространства воображения. В этой интенции, явной или тай-
ной, подлинное искусство всегда близко подлинному оккультизму. И искусство, и
оккультизм ищут корень Богоподобия, разрушения авидьи.
И тут не только художники — вы изучите, например, влияние оккультизма
и гностического философа Владимира Соловьева на поэтическую элиту
Серебряного века. Блок, Белый, Волошин (который вообще был масоном третьей
степени). Гете вдохновлялся еретическими сочинениями гностиков и штудировал
«Беспристрастную историю церкви и еретиков» Готфрида Арнольда.
и гностического философа Владимира Соловьева на поэтическую элиту
Серебряного века. Блок, Белый, Волошин (который вообще был масоном третьей
степени). Гете вдохновлялся еретическими сочинениями гностиков и штудировал
«Беспристрастную историю церкви и еретиков» Готфрида Арнольда.
С точки зрения ортодоксальной религии, в искусстве содержится огромная
опасность. Вы не задумывались, почему даже на уровне звучания слово «искусство»
созвучно с «искусом», «искушением»? Для ортодоксального мышления искусство
представляет опасность, потому что вместо смирения перед Богом, вместо покорно-
сти уже сотворенному и веры в уже существующие мифы и символы человек искус-
ства, Художник с большой буквы, осознанно или нет, стремится сам создать, поро-
дить, сотворить из Prima Materia своей внутренней бесконечности свои собственные
мифы и символы. Вот почему Алистер Кроули не раз говорил, что «подлинный
художник выше мага».
опасность. Вы не задумывались, почему даже на уровне звучания слово «искусство»
созвучно с «искусом», «искушением»? Для ортодоксального мышления искусство
представляет опасность, потому что вместо смирения перед Богом, вместо покорно-
сти уже сотворенному и веры в уже существующие мифы и символы человек искус-
ства, Художник с большой буквы, осознанно или нет, стремится сам создать, поро-
дить, сотворить из Prima Materia своей внутренней бесконечности свои собственные
мифы и символы. Вот почему Алистер Кроули не раз говорил, что «подлинный
художник выше мага».
Религия — это страж, который стремится помешать человеку войти в эту
запретную дверь, ведь стремление уподобиться Богу — это страшный грех с точки
зрения церкви. Наиболее последовательные в своем монотеизме религии — ислам,
иудаизм — отрицают даже то искусство, которое могло бы служить религии.
Христианство в этом гибче, оно пытается подчинить искусство, загнать его в некий
установленный канон приемлемого, уставить для него границы. Это более тонкая
позиция, но в основе все равно лежит глубинное противоречие — либо безусловная
покорность, при которой только Творец творит, либо стремление стать подлинным
творцом своего неповторимого послания из внутренней бесконечности.
запретную дверь, ведь стремление уподобиться Богу — это страшный грех с точки
зрения церкви. Наиболее последовательные в своем монотеизме религии — ислам,
иудаизм — отрицают даже то искусство, которое могло бы служить религии.
Христианство в этом гибче, оно пытается подчинить искусство, загнать его в некий
установленный канон приемлемого, уставить для него границы. Это более тонкая
позиция, но в основе все равно лежит глубинное противоречие — либо безусловная
покорность, при которой только Творец творит, либо стремление стать подлинным
творцом своего неповторимого послания из внутренней бесконечности.
Если же говорить о различии, то, на мой взгляд, оно скорей в степени
осознанности. Оккультист уже по своей природе осознанно стремится к сотворению
индивидуального мифа, рождению сокровенного из Самости. Душа оккультиста
всегда ищет возможности быть оплодотворенной своей Самостью, чтобы принести
в мир нечто принципиально новое. С другой стороны, человек искусства далеко
не всегда осознает природу своего творчества. В одних случаях, и эти примеры я
приводил выше, это осознание имеет место, и тогда оккультные системы становятся
источником вдохновения, старое рождает новое. В других же случаях человеком
может владеть сугубо «эстетическая» установка: он может думать, что всего лишь
«сочиняет стихи».
осознанности. Оккультист уже по своей природе осознанно стремится к сотворению
индивидуального мифа, рождению сокровенного из Самости. Душа оккультиста
всегда ищет возможности быть оплодотворенной своей Самостью, чтобы принести
в мир нечто принципиально новое. С другой стороны, человек искусства далеко
не всегда осознает природу своего творчества. В одних случаях, и эти примеры я
приводил выше, это осознание имеет место, и тогда оккультные системы становятся
источником вдохновения, старое рождает новое. В других же случаях человеком
может владеть сугубо «эстетическая» установка: он может думать, что всего лишь
«сочиняет стихи».
Мартиэль — пример человека, знающего свою миссию. Но в мире искусства
это не всегда так. Я знаю одного гениального менестреля, чьи песни зачастую
оказывались пророчествами. Например, за год до того, как война пришла на его
землю, он написал: «Мы живем в ожидании войны, тем, наверное, и сильны», а
в другой строке, «если я не вернусь, значит, ночь будет светлой», описал то, что
узнал гораздо позже, — город под артиллерийским обстрелом. В общем, это один
из высших видящих, высших поэтов, каких я когда-либо видел. Но при этом —
атеист, материалист и биолог. Казалось бы, одно с другим не сочетается: проводник
высочайших граней Самости, Бога, Истока и — атеист, материалист. Для служителя
искусства это, кстати, нормально — важен результат, опыт, проведение. Важно,
чтобы сам человек был достаточно открыт к взаимодействию, общению, но и эта
открытость встречается не всегда. Знал я другого менестреля, который вообще
весьма жестко отмежевывался от своей оккультности. Из-за этого наше личное
знакомство так и не состоялось, слишком уж он был насторожен. При этом в
некоторых своих песнях он коснулся таких планов, о которых и среди оккультистов
немногие решаются говорить. А для него это — «я просто песенки пою». Меня
всегда удивлял такой разрыв, для меня жизненно важно свести все элементы моего
мировоззрения в непротиворечивую картину, и для этого я могу даже обращаться
к непопулярным и шокирующим образам, что вы видели в моей предыдущей книге.
Может быть, одним из важнейших моментов и является создание такого образа
оккультизма, который был бы очищен от бесконечных «шизотериков» и мог бы
предоставить подлинным художникам источник вдохновения — будь то особые
духовные практики или символические системы.
это не всегда так. Я знаю одного гениального менестреля, чьи песни зачастую
оказывались пророчествами. Например, за год до того, как война пришла на его
землю, он написал: «Мы живем в ожидании войны, тем, наверное, и сильны», а
в другой строке, «если я не вернусь, значит, ночь будет светлой», описал то, что
узнал гораздо позже, — город под артиллерийским обстрелом. В общем, это один
из высших видящих, высших поэтов, каких я когда-либо видел. Но при этом —
атеист, материалист и биолог. Казалось бы, одно с другим не сочетается: проводник
высочайших граней Самости, Бога, Истока и — атеист, материалист. Для служителя
искусства это, кстати, нормально — важен результат, опыт, проведение. Важно,
чтобы сам человек был достаточно открыт к взаимодействию, общению, но и эта
открытость встречается не всегда. Знал я другого менестреля, который вообще
весьма жестко отмежевывался от своей оккультности. Из-за этого наше личное
знакомство так и не состоялось, слишком уж он был насторожен. При этом в
некоторых своих песнях он коснулся таких планов, о которых и среди оккультистов
немногие решаются говорить. А для него это — «я просто песенки пою». Меня
всегда удивлял такой разрыв, для меня жизненно важно свести все элементы моего
мировоззрения в непротиворечивую картину, и для этого я могу даже обращаться
к непопулярным и шокирующим образам, что вы видели в моей предыдущей книге.
Может быть, одним из важнейших моментов и является создание такого образа
оккультизма, который был бы очищен от бесконечных «шизотериков» и мог бы
предоставить подлинным художникам источник вдохновения — будь то особые
духовные практики или символические системы.
Вообще пророчества в искусстве — это отдельная тема. Жизнь настоящего Ху-
дожника, как и жизнь Мага, полна мистических знаков. Вспомним, например, поэ-
му Андрея Белого «Первое свидание»:
дожника, как и жизнь Мага, полна мистических знаков. Вспомним, например, поэ-
му Андрея Белого «Первое свидание»:
Мир — рвался в опытах Кюри
Атдмной, лопнувшею бомбой…
Атдмной, лопнувшею бомбой…
Это написано за 24 года до создания настоящей атомной бомбы! А листок
календаря в фильме Тарковского «Сталкер», на котором отразился день смерти
режиссера?
календаря в фильме Тарковского «Сталкер», на котором отразился день смерти
режиссера?
Чем для вас является ритуал? Почему в Телеме такую
важную роль играет регулярное выполнение ритуалов?
важную роль играет регулярное выполнение ритуалов?
Когда начинается разговор о ритуалах, мне сразу вспоминается последний
шедевр того же Тарковского «Жертвоприношение». Этот фильм, конечно,
заслуживает отдельного разговора, режиссер уловил совершенно невообразимые
символы, связанные с Новым Эоном, но сейчас речь не об этом. Помните сцену, в
которой дедушка и внук идут к сухому дереву, чтобы полить его? Бессмысленное
вроде бы действие. И дедушка говорит: если мы будем делать что-то по-настоящему
регулярно, в мире что-то изменится. Бессмысленное действие, осуществляемое
с верой. Верой во что? Едва ли дедушка действительно верит, что воткнутая в
землю палка способна зацвести. Тут глубже. Этот ритуал поливки самой своей
бессмысленностью как бы вырывает героя из профанного модуса, где все подчинено
цели, результату, достижению, суете. Поливка сухого дерева ритуальна, и она же
абсолютно бессмысленна и бесцельна. Как тут не вспомнить Батая с его концепцией
Суверена, который позволяет себе бессмысленное действие, имеющее цель и смысл
только в себе самом! И как тут не вспомнить фразу о «Чистой Воле, не устремленной
к цели» из «Книги Закона»…
шедевр того же Тарковского «Жертвоприношение». Этот фильм, конечно,
заслуживает отдельного разговора, режиссер уловил совершенно невообразимые
символы, связанные с Новым Эоном, но сейчас речь не об этом. Помните сцену, в
которой дедушка и внук идут к сухому дереву, чтобы полить его? Бессмысленное
вроде бы действие. И дедушка говорит: если мы будем делать что-то по-настоящему
регулярно, в мире что-то изменится. Бессмысленное действие, осуществляемое
с верой. Верой во что? Едва ли дедушка действительно верит, что воткнутая в
землю палка способна зацвести. Тут глубже. Этот ритуал поливки самой своей
бессмысленностью как бы вырывает героя из профанного модуса, где все подчинено
цели, результату, достижению, суете. Поливка сухого дерева ритуальна, и она же
абсолютно бессмысленна и бесцельна. Как тут не вспомнить Батая с его концепцией
Суверена, который позволяет себе бессмысленное действие, имеющее цель и смысл
только в себе самом! И как тут не вспомнить фразу о «Чистой Воле, не устремленной
к цели» из «Книги Закона»…
Возможность ритуала выводит нас за пределы замкнутого круга обусловленности,
проекции в будущее, белки в колесе, постоянно бегущей за результатом.
И совершенно неважно, будет это сурья-намаскар, суфийский зикр или телемитский
«Звездный Рубин». Важно, что своей ритуальной практикой субъект-практикующий
как бы утверждает свой активный онтологический статус. Поливка сухого дерева
делает меня господином себя.
проекции в будущее, белки в колесе, постоянно бегущей за результатом.
И совершенно неважно, будет это сурья-намаскар, суфийский зикр или телемитский
«Звездный Рубин». Важно, что своей ритуальной практикой субъект-практикующий
как бы утверждает свой активный онтологический статус. Поливка сухого дерева
делает меня господином себя.
Поэтому ритуал не есть ритуал, если он имеет внешнюю цель. Да, есть так
называемые «ритуалы второго порядка», но сейчас речь не об этом. Истинный ри-
туал имеет цель в себе самом. Это есть и в таком учении, как дзэн-буддизм: пока ты
медитируешь, чтобы достичь просветления, ты его не достигнешь, но как только ты
начинаешь медитировать ради того, чтобы медитировать, — ты просветлел. Здесь
невозможно постепенное, прогрессивное движение. Здесь нужен квантовый скачок,
который у одних получается почти сразу, у других за годы практики, а у третьих и
вовсе никогда.
называемые «ритуалы второго порядка», но сейчас речь не об этом. Истинный ри-
туал имеет цель в себе самом. Это есть и в таком учении, как дзэн-буддизм: пока ты
медитируешь, чтобы достичь просветления, ты его не достигнешь, но как только ты
начинаешь медитировать ради того, чтобы медитировать, — ты просветлел. Здесь
невозможно постепенное, прогрессивное движение. Здесь нужен квантовый скачок,
который у одних получается почти сразу, у других за годы практики, а у третьих и
вовсе никогда.
Для меня ритуал — это своего рода серебряная нить, связывающая меня с
Самостью, истоком, Богом. Выполняя ритуал, я обозначаю свои границы (как
служитель определенных сил) и свою безграничность (как тот, кто совершает
действие, в котором нет никакого смысла с точки зрения мира). Кстати, в этом
сходство ритуала с подлинным искусством: как писал Оскар Уайльд, «подлинное
искусство абсолютно бесполезно».
Самостью, истоком, Богом. Выполняя ритуал, я обозначаю свои границы (как
служитель определенных сил) и свою безграничность (как тот, кто совершает
действие, в котором нет никакого смысла с точки зрения мира). Кстати, в этом
сходство ритуала с подлинным искусством: как писал Оскар Уайльд, «подлинное
искусство абсолютно бесполезно».
Как бы вы определили основные идеи Юнга в очень
коротком списке (до пяти пунктов, скажем)?
коротком списке (до пяти пунктов, скажем)?
Это непростая задача, но я попробую.
Идея первая. Реальность психического. Юнг писал: «Когда я говорю, что
у вас есть душа, это воспринимается как дежурная сентиментальность, но для
меня смысл этих слов примерно таков же, как если бы я сказал, что в ваших руках
смертельно ядовитая змея». Мировоззрение Юнга утверждает объективный и ре-
альный характер воображения. По большому счету, это легко доказать логически,
ведь все «объективные» культурные процессы первоначально рождаются в чьем-
то воображении, фантазии, становясь затем общей фантазией сначала небольшого,
а потом и все большего круга. Но одно дело — признать это интеллектуально, а
другое — придать фигурам своей души экзистенциальное измерение, принять их
РЕАЛЬНОСТЬ.
у вас есть душа, это воспринимается как дежурная сентиментальность, но для
меня смысл этих слов примерно таков же, как если бы я сказал, что в ваших руках
смертельно ядовитая змея». Мировоззрение Юнга утверждает объективный и ре-
альный характер воображения. По большому счету, это легко доказать логически,
ведь все «объективные» культурные процессы первоначально рождаются в чьем-
то воображении, фантазии, становясь затем общей фантазией сначала небольшого,
а потом и все большего круга. Но одно дело — признать это интеллектуально, а
другое — придать фигурам своей души экзистенциальное измерение, принять их
РЕАЛЬНОСТЬ.
Идея вторая. Отрицание внешних авторитетов. В «Красной книге» Юнг
пишет: «Мой путь — не ваш путь». Да, мистические тексты, духовные опыты других
людей могут стать для нас важными маяками, могут даже предложить вам дорожную
карту. Но в Новом Эоне больше невозможно ставить вопрос о подражании некоему
«культурному герою». Единственная настоящая ценность — это глубоко личный
опыт, приводящей к рождению неповторимой индивидуальности.
пишет: «Мой путь — не ваш путь». Да, мистические тексты, духовные опыты других
людей могут стать для нас важными маяками, могут даже предложить вам дорожную
карту. Но в Новом Эоне больше невозможно ставить вопрос о подражании некоему
«культурному герою». Единственная настоящая ценность — это глубоко личный
опыт, приводящей к рождению неповторимой индивидуальности.
Из этого следует идея третья: «индивидуальность» — это не то, что дается
человеку по праву рождения. Индивидуальность — это то, что нужно выковать,
или, пожалуй, родить, в долгом процессе индивидуации, порой упоительно сладком,
порой мучительно горьком.
человеку по праву рождения. Индивидуальность — это то, что нужно выковать,
или, пожалуй, родить, в долгом процессе индивидуации, порой упоительно сладком,
порой мучительно горьком.
Базовый вопрос человека, извечный духовный вопрос, — это вопрос о его
смысле и предназначении. Лишенный Смысла, человек обречен превратиться в
машину, в робота, выполняющего внешнюю функцию. То есть утратить душу. Я
думаю, что именно это безвольное согласие со срастанием с коллективной Персоной
и есть то, что в раннем средневековье сформулировали как «продажу души».
смысле и предназначении. Лишенный Смысла, человек обречен превратиться в
машину, в робота, выполняющего внешнюю функцию. То есть утратить душу. Я
думаю, что именно это безвольное согласие со срастанием с коллективной Персоной
и есть то, что в раннем средневековье сформулировали как «продажу души».
Идея четвертая. Согласно Юнгу, смысл человеческой жизни в том, что он
становится одним из сосудов, в котором Бог (наполните это слово любым близким
вам смыслом) проходит свой процесс трансмутации, постигает самого себя.
До Юнга эта идея иногда проскальзывала в творениях высших мистиков и поэтов
(вспомним, например, волошинское «как ты меня, так я взыскую землю»), но Юнг,
а за ним Эдингер были первыми, кто сформулировал ее со всей философской и
мистической последовательностью.
становится одним из сосудов, в котором Бог (наполните это слово любым близким
вам смыслом) проходит свой процесс трансмутации, постигает самого себя.
До Юнга эта идея иногда проскальзывала в творениях высших мистиков и поэтов
(вспомним, например, волошинское «как ты меня, так я взыскую землю»), но Юнг,
а за ним Эдингер были первыми, кто сформулировал ее со всей философской и
мистической последовательностью.
Несмотря на пункт 1, надо всегда понимать, что мое воображение и мои боги
— это моя объективная реальность, которая, тем не менее, не обязана становиться
реальностью другого человека. Пытаясь принудительно навязать свою истину
другим, мы предаем истину своей души.
— это моя объективная реальность, которая, тем не менее, не обязана становиться
реальностью другого человека. Пытаясь принудительно навязать свою истину
другим, мы предаем истину своей души.
Идея пятая. Реальность помимо известных нам осей координат, таких как три
измерения пространства и время, имеет особую ось, которую Юнг и Паули называли
«осью смысла». Эта ось, именно как компонент реальности (а не интеллектуальный
конструкт, как это обычно воспринимается вначале), постигается через столкновение
с синхронистичностью, демонстрирующей прежде всего парадоксальную связь и
даже единство того, что происходит в нашей душе, с внешним миром. Это не явля-
ется открытием Юнга, ведь идея всеединства встречается почти во всех мистических
традициях от даосизма до русской «софийной философии», однако ценность работ
Юнга в сотрудничестве с физиком Паули — в том, что они впервые в человеческой
истории подводят под эту идею строго логический, научный базис.
измерения пространства и время, имеет особую ось, которую Юнг и Паули называли
«осью смысла». Эта ось, именно как компонент реальности (а не интеллектуальный
конструкт, как это обычно воспринимается вначале), постигается через столкновение
с синхронистичностью, демонстрирующей прежде всего парадоксальную связь и
даже единство того, что происходит в нашей душе, с внешним миром. Это не явля-
ется открытием Юнга, ведь идея всеединства встречается почти во всех мистических
традициях от даосизма до русской «софийной философии», однако ценность работ
Юнга в сотрудничестве с физиком Паули — в том, что они впервые в человеческой
истории подводят под эту идею строго логический, научный базис.
Идея шестая. Бог, Самость, Истинное «Я», проходит свой процесс на про-
тяжении исторического движения человечества. Этот «Бог» не имеет ничего общего
тяжении исторического движения человечества. Этот «Бог» не имеет ничего общего
с назиданием, сантиментами, косными догмами, но является живой и центральной
действующей силой души. В Боге соединяются все противоположности: свет и тьма,
мужское и женское, добро и зло, верх и низ, Логос и Эрос. У Юнга есть совершенно
особая идея четверичности Самости, согласно которой, в отличие от догматической
Троицы, настоящий Бог в нас так или иначе связан с Четверицей, и его четвертый
аспект всегда связан с женским, эротическим, сексуальным началом.
действующей силой души. В Боге соединяются все противоположности: свет и тьма,
мужское и женское, добро и зло, верх и низ, Логос и Эрос. У Юнга есть совершенно
особая идея четверичности Самости, согласно которой, в отличие от догматической
Троицы, настоящий Бог в нас так или иначе связан с Четверицей, и его четвертый
аспект всегда связан с женским, эротическим, сексуальным началом.
Сколь бы неповторимой не была индивидуация (ведь, простите за тафтологию,
каждая индивидуальность — индивидуальна), есть некоторые тонкие закономер-
ности, которые будут актуальны для всех. Например, начало индивидуации всегда
связано со встречей со своей Тенью, конфронтацией с ней и приятием ее. Архетип
Тени — это причина всех войн, конфликтов, непониманий, существующих между
людьми, ведь, спроецировав свою Тень на Другого, человек в своих глазах получает
право на насилие, войну против зла, которая может вестись без правил, ведь она
ведется «во имя торжества света и добра». Принятие Тени есть начальный, но
важнейший этап индивидуации и каждый, кому действительно удается осознать,
принять и перестать проецировать свою Тень на внешний объект, вносит свой
уникальный и неповторимый вклад в оздоровление коллективного бессознательного.
каждая индивидуальность — индивидуальна), есть некоторые тонкие закономер-
ности, которые будут актуальны для всех. Например, начало индивидуации всегда
связано со встречей со своей Тенью, конфронтацией с ней и приятием ее. Архетип
Тени — это причина всех войн, конфликтов, непониманий, существующих между
людьми, ведь, спроецировав свою Тень на Другого, человек в своих глазах получает
право на насилие, войну против зла, которая может вестись без правил, ведь она
ведется «во имя торжества света и добра». Принятие Тени есть начальный, но
важнейший этап индивидуации и каждый, кому действительно удается осознать,
принять и перестать проецировать свою Тень на внешний объект, вносит свой
уникальный и неповторимый вклад в оздоровление коллективного бессознательного.
Идея седьмая. Природа человека — андрогинна. Каждый мужчина несет
в глубине своей психики внутреннюю женщину, свою женскую часть, а каждая
женщина — своего внутреннего мужчину. В психологии Юнга это называется
Анима и Анимус. Поначалу кажется, что это просто удобные конструкты,
концепции, но по мере реальной, глубинной практики мы понимаем, что в некотором
смысле наши Анима или Анимус более реальны, чем мы сами. Чем дальше человек
удаляется от своей андрогинности и внутреннего взаимодополнения Анимы-
Анимуса, тем менее он полноценен. Заслуживают презрения как истеричные,
сугубо эмоциональные, лишенные малейшего логического принципа женщины,
так и типичные «мужчины-мачо», выпячивающие свою псевдомужественность,
компенсацией которой становится откровенно иррационально пустая Анима.
в глубине своей психики внутреннюю женщину, свою женскую часть, а каждая
женщина — своего внутреннего мужчину. В психологии Юнга это называется
Анима и Анимус. Поначалу кажется, что это просто удобные конструкты,
концепции, но по мере реальной, глубинной практики мы понимаем, что в некотором
смысле наши Анима или Анимус более реальны, чем мы сами. Чем дальше человек
удаляется от своей андрогинности и внутреннего взаимодополнения Анимы-
Анимуса, тем менее он полноценен. Заслуживают презрения как истеричные,
сугубо эмоциональные, лишенные малейшего логического принципа женщины,
так и типичные «мужчины-мачо», выпячивающие свою псевдомужественность,
компенсацией которой становится откровенно иррационально пустая Анима.
Пожалуй, если говорить об основных идеях учения Юнга, то я определил бы их
примерно так. Однако видят боги, какое невероятное усилие нужно для того, чтобы
в полной мере понять, прожить, сделать своей ЛИЧНОЙ истиной каждый из этих
тезисов! Все, что написано выше, очень легко принять сугубо интеллектуально, но
такое формальное согласие не стоит и ломаного гроша. Смысл именно в том, чтобы
это знание стало вашим. Достаточно взять простой тезис о реальности психического.
Тут ведь вам и русский античник Голосовкер с его философией «имагинативного
абсолюта», и выдающийся социолог Жильбер Дюран с его понятием имажинера
(«воображаемого»), определяющего все, что мы принимаем за реальность, и
корбеновские прозрения о промежуточном между материей и духом мире тонкого
воображения, мире «Пурпурного Ангела». Нужны месяцы, чтобы это прочитать.
Годы, чтобы понять. Так что эти тезисы могут быть лишь неким предварительным
условием.
примерно так. Однако видят боги, какое невероятное усилие нужно для того, чтобы
в полной мере понять, прожить, сделать своей ЛИЧНОЙ истиной каждый из этих
тезисов! Все, что написано выше, очень легко принять сугубо интеллектуально, но
такое формальное согласие не стоит и ломаного гроша. Смысл именно в том, чтобы
это знание стало вашим. Достаточно взять простой тезис о реальности психического.
Тут ведь вам и русский античник Голосовкер с его философией «имагинативного
абсолюта», и выдающийся социолог Жильбер Дюран с его понятием имажинера
(«воображаемого»), определяющего все, что мы принимаем за реальность, и
корбеновские прозрения о промежуточном между материей и духом мире тонкого
воображения, мире «Пурпурного Ангела». Нужны месяцы, чтобы это прочитать.
Годы, чтобы понять. Так что эти тезисы могут быть лишь неким предварительным
условием.
В одном из интервью вы сказали: «Согласно Юнгу, Бог
бессознателен. Он тотален, всемогущ, абсолютен, но
при этом не обладает одним маленьким качеством —
сознанием своего бытия. И роль человека в том, чтобы стать
зеркалом, в котором Бог постигает себя. И наша задача
— оказаться таким зеркалом, стать партнером Бога в его
постижении себя». Так многие считали помимо Юнга. Еще
есть такой афоризм: «У Бога нет глаз и рук, кроме наших».
Как вы думаете, не кроется ли в этом возможность намека
на то, что индивидуация не очень-то и нужна человеку,
ведь в любом случае Бог через него будет постигать себя,
его глазами будет видеть себя, его руками будет проявлять
себя? Как это связано с формулой Истинной Воли?
бессознателен. Он тотален, всемогущ, абсолютен, но
при этом не обладает одним маленьким качеством —
сознанием своего бытия. И роль человека в том, чтобы стать
зеркалом, в котором Бог постигает себя. И наша задача
— оказаться таким зеркалом, стать партнером Бога в его
постижении себя». Так многие считали помимо Юнга. Еще
есть такой афоризм: «У Бога нет глаз и рук, кроме наших».
Как вы думаете, не кроется ли в этом возможность намека
на то, что индивидуация не очень-то и нужна человеку,
ведь в любом случае Бог через него будет постигать себя,
его глазами будет видеть себя, его руками будет проявлять
себя? Как это связано с формулой Истинной Воли?
В Телеме и юнгианстве есть много формальных противоречий, антиномий —
причем как внутри каждого из этих мировоззрений, так и между ними. Но то, что
вы описываете, я не могу воспринять как противоречие.
причем как внутри каждого из этих мировоззрений, так и между ними. Но то, что
вы описываете, я не могу воспринять как противоречие.
Что представляет собой тотально неиндивидуированный человек? Мы уже
неоднократно этого касались. Это такой своего рода биоробот, субъект, полностью
тождественный своей роли, своей функции, своей персоне. Он даже не тело, он —
одежда. Это как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» в кабинете чиновника
вместо человека сидел и работал его костюм. Согласитесь, это поразительно точная
метафора!
неоднократно этого касались. Это такой своего рода биоробот, субъект, полностью
тождественный своей роли, своей функции, своей персоне. Он даже не тело, он —
одежда. Это как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» в кабинете чиновника
вместо человека сидел и работал его костюм. Согласитесь, это поразительно точная
метафора!
Так вот, как вы можете себе представить, чтобы Бог (что бы мы ни вкладывали в
это слово) мог отразиться в глазах такого человека? Что интересного для себя такой
«отражающийся Бог» мог бы открыть? Что вообще интересного может быть в такой
штамповке, в «человеке фабричного производства» не то что для Бога, но вообще
для любой духовной сущности? Что Бог может увидеть через него, особенно такого,
чего не видел раньше? Представляете, какая это скука — воспроизведение одних и
тех же стереотипов и шаблонов восприятия раз за разом, раз за разом… Да еще и
со столь же стандартно штампованной уверенностью в собственной неповторимости.
Очевидно, что Бог может отразиться одной из своих граней только в том человеке,
который хотя бы отчасти уже стал индивидуальностью, обрел хотя бы частичную
неповторимость. Это особенно видно на примере политических споров на Интернет-
форумах. Люди спорят, ругаются, но, прочитав одну фразу, мы уже всё понимаем
о говорящем: мы видим не его, а дискурс, который говорит им. А вы говорите
«отражение Бога» — тут себя-то нету, не то что чего-то более высокого!
это слово) мог отразиться в глазах такого человека? Что интересного для себя такой
«отражающийся Бог» мог бы открыть? Что вообще интересного может быть в такой
штамповке, в «человеке фабричного производства» не то что для Бога, но вообще
для любой духовной сущности? Что Бог может увидеть через него, особенно такого,
чего не видел раньше? Представляете, какая это скука — воспроизведение одних и
тех же стереотипов и шаблонов восприятия раз за разом, раз за разом… Да еще и
со столь же стандартно штампованной уверенностью в собственной неповторимости.
Очевидно, что Бог может отразиться одной из своих граней только в том человеке,
который хотя бы отчасти уже стал индивидуальностью, обрел хотя бы частичную
неповторимость. Это особенно видно на примере политических споров на Интернет-
форумах. Люди спорят, ругаются, но, прочитав одну фразу, мы уже всё понимаем
о говорящем: мы видим не его, а дискурс, который говорит им. А вы говорите
«отражение Бога» — тут себя-то нету, не то что чего-то более высокого!
«У Бога нет рук, кроме наших» — прекрасный афоризм. Я готов с вами
согласиться, что вот совсем принципиально нового в этой идее Юнга нет ничего. В
мире идей у всего есть свои источники, свои предтечи.
согласиться, что вот совсем принципиально нового в этой идее Юнга нет ничего. В
мире идей у всего есть свои источники, свои предтечи.
Определенные интуитивные прозрения в этом направлении были всегда.
Например, каббалистическая идея Швират ха-келим — Разбиения сосудов.
Согласно каббалистической теологии, в начале времен, когда свет пошел по
созданным для этого сосудам, произошла катастрофа: семь из десяти сосудов не
выдержали божественного света, треснули, и божественный свет оказался потерян
во мраке. И задача каббалиста виделась в том, чтобы помочь Богу освободить
этот плененный свет, участвовать в грандиозном космическом Тиккун — Ис-
правлении. (Надо сказать, что, хотя идеи Каббалы очень близки юнговским, Юнг
открыл для себя Каббалу достаточно поздно.) Или вспомним гностицизм с его идеей
амбивалентности Софии, которая одновременно и спасительница, и падшая душа
вселенной, с которой началась катастрофа. У алхимиков тоже есть идея о том, что
их Опус (или Делание) — это продолжение и попытка завершения работы Бога в
материи (Спасения). Но заметьте: во всех трех случаях подразумевается не снятие
с человека ответственности («нас уже спасли»), а, наоборот, просто титаническая
ответственность за его участие в космическом процессе. Тиккун каббалистов, Спа-
сение гностиков, Делание алхимиков требует всего человека, тут не может быть
частей и полумер.
Согласно каббалистической теологии, в начале времен, когда свет пошел по
созданным для этого сосудам, произошла катастрофа: семь из десяти сосудов не
выдержали божественного света, треснули, и божественный свет оказался потерян
во мраке. И задача каббалиста виделась в том, чтобы помочь Богу освободить
этот плененный свет, участвовать в грандиозном космическом Тиккун — Ис-
правлении. (Надо сказать, что, хотя идеи Каббалы очень близки юнговским, Юнг
открыл для себя Каббалу достаточно поздно.) Или вспомним гностицизм с его идеей
амбивалентности Софии, которая одновременно и спасительница, и падшая душа
вселенной, с которой началась катастрофа. У алхимиков тоже есть идея о том, что
их Опус (или Делание) — это продолжение и попытка завершения работы Бога в
материи (Спасения). Но заметьте: во всех трех случаях подразумевается не снятие
с человека ответственности («нас уже спасли»), а, наоборот, просто титаническая
ответственность за его участие в космическом процессе. Тиккун каббалистов, Спа-
сение гностиков, Делание алхимиков требует всего человека, тут не может быть
частей и полумер.
Кстати, именно поэтому во всех традициях есть представление о начальном
Нигредо (алхимия), «темной ночи души» (мистическое христианство) или «мрачном
пути Тау, находящемся под властью Сатурна» (Телема). Потому что, по большому
счету, настоящая индивидуация начинается с этого самого ужаса. Не ужаса обиженного
ребенка, который много хочет и мало получает, а вот этого первоначального ужаса от
осознания собственной банальности, когда все, что мы полагали «своим» и «собой»,
оказывается на поверку частью коллективного шаблона. Какие-то убеждения мы
можем осознать как интроекты, но за какие-то будем цепляться до последнего. При
этом мало кому хватит проницательности спросить себя: «А вот, черт возьми, откуда
я это знаю и почему я в это верю»? То есть поставить сомнение перед собой, как вну-
треннее зеркало. Как вы думаете, почему невротики так цепляются за откровенно
ошибочные, приносящие им страдания убеждения и идентичности? Да потому, что
одну доминошку ткнешь — посыплется весь ряд, одну карту вытащишь — рухнет
весь карточный домик. Если это не мое, то и все остальное тоже. А что вместо этого
— непонятно. Это действительно страшно, и по доброй воле в это пространство едва
ли кто-нибудь пойдет. Поэтому и иронизировал граф Габалис, что для того, чтобы
быть оккультистом, нужно иметь в своей астрологической карте сильный Сатурн, то
есть пройти череду нелегких испытаний.
Нигредо (алхимия), «темной ночи души» (мистическое христианство) или «мрачном
пути Тау, находящемся под властью Сатурна» (Телема). Потому что, по большому
счету, настоящая индивидуация начинается с этого самого ужаса. Не ужаса обиженного
ребенка, который много хочет и мало получает, а вот этого первоначального ужаса от
осознания собственной банальности, когда все, что мы полагали «своим» и «собой»,
оказывается на поверку частью коллективного шаблона. Какие-то убеждения мы
можем осознать как интроекты, но за какие-то будем цепляться до последнего. При
этом мало кому хватит проницательности спросить себя: «А вот, черт возьми, откуда
я это знаю и почему я в это верю»? То есть поставить сомнение перед собой, как вну-
треннее зеркало. Как вы думаете, почему невротики так цепляются за откровенно
ошибочные, приносящие им страдания убеждения и идентичности? Да потому, что
одну доминошку ткнешь — посыплется весь ряд, одну карту вытащишь — рухнет
весь карточный домик. Если это не мое, то и все остальное тоже. А что вместо этого
— непонятно. Это действительно страшно, и по доброй воле в это пространство едва
ли кто-нибудь пойдет. Поэтому и иронизировал граф Габалис, что для того, чтобы
быть оккультистом, нужно иметь в своей астрологической карте сильный Сатурн, то
есть пройти череду нелегких испытаний.
Но в этом и чудо, что если вы действительно, всей сутью своей, смогли
броситься в эту пропасть, пропасть становится матерью. Наша индивидуальность,
начиная от самых высоких уровней трансцендентных переживаний и заканчивая
индивидуальными неповторимыми вкусами, не подчиненными конъюнктуре, не анга-
жированными средой, вкусами, которые мы сами формируем годами, прислушиваясь
к тихому гласу сердца, — вся наша индивидуальность открывается в Альбедо и
обретает силу в Рубедо. Это и есть подлинный Философский Камень. Этот про-
цесс потрясающе показан в «Святой горе» Алехандро Ходоровски — герои,
символизирующие семь планет, идут в очень тяжелый поход, чтобы подняться на
гору бессмертных, но в конце выясняется, что никакой горы нет. Что все это фикция,
фильм, игра. Но одновременно с этим герои, бывшие до этого масками самих себя,
персонификацией планетарных дискурсов, становятся индивидуальными. И вот
в глазах таких индивидуальностей начинает отражаться Бог. И в коллективном
бессознательном что-то незаметно меняется. Сущий пустячок для прагматического
сознания, безделица, но в этом-то пустячке и есть сама жизнь и сама Самость.
броситься в эту пропасть, пропасть становится матерью. Наша индивидуальность,
начиная от самых высоких уровней трансцендентных переживаний и заканчивая
индивидуальными неповторимыми вкусами, не подчиненными конъюнктуре, не анга-
жированными средой, вкусами, которые мы сами формируем годами, прислушиваясь
к тихому гласу сердца, — вся наша индивидуальность открывается в Альбедо и
обретает силу в Рубедо. Это и есть подлинный Философский Камень. Этот про-
цесс потрясающе показан в «Святой горе» Алехандро Ходоровски — герои,
символизирующие семь планет, идут в очень тяжелый поход, чтобы подняться на
гору бессмертных, но в конце выясняется, что никакой горы нет. Что все это фикция,
фильм, игра. Но одновременно с этим герои, бывшие до этого масками самих себя,
персонификацией планетарных дискурсов, становятся индивидуальными. И вот
в глазах таких индивидуальностей начинает отражаться Бог. И в коллективном
бессознательном что-то незаметно меняется. Сущий пустячок для прагматического
сознания, безделица, но в этом-то пустячке и есть сама жизнь и сама Самость.
А в чем отличие «бога» с маленькой буквы от «Бога» с
заглавной?
заглавной?
Бог с большой буквы, или «Бог за пределами Бога» (в теологии Пауля Тиллиха)
— это непостижимая, универсальная, сокровенная основа мира. По сути, он вообще
непостижим для человека, как кантовский ноумен. Он — необходимый элемент
уравнения, Фактор Икс, который остается непостижимым. Предельным из возмож-
ных приближений к Богу является парадокс. Подлинные откровения всегда несли
в себе парадоксальность, противоречие, сродни дзэнскому «хлопку одной ладони»
или алхимическому «бескрылому ворону, летящему во тьме дня и при свете ночи».
— это непостижимая, универсальная, сокровенная основа мира. По сути, он вообще
непостижим для человека, как кантовский ноумен. Он — необходимый элемент
уравнения, Фактор Икс, который остается непостижимым. Предельным из возмож-
ных приближений к Богу является парадокс. Подлинные откровения всегда несли
в себе парадоксальность, противоречие, сродни дзэнскому «хлопку одной ладони»
или алхимическому «бескрылому ворону, летящему во тьме дня и при свете ночи».
Что же до бога с маленькой буквы, то, по большому счету, здесь надо говорить
не о боге, а о богообразе. О некой коллективной фантазии, обусловленной
целесообразностью выживания группы на данном этапе. Этот бог дает разного
рода заповеди и предписания, которые в свое время бывают очень даже осмысленны,
но при изменении ситуации оказываются досадной нелепостью. Попытка строить
вечный закон из заповедей любого из таких «богов» — это признак дурного вкуса
и эстетической ущербности. Как сказал один философ, «в наше время Бог говорит
устами атеистов» (еще один парадокс). Впрочем, и их время прошло, поскольку мы
начинаем выходить на интегральный уровень.
не о боге, а о богообразе. О некой коллективной фантазии, обусловленной
целесообразностью выживания группы на данном этапе. Этот бог дает разного
рода заповеди и предписания, которые в свое время бывают очень даже осмысленны,
но при изменении ситуации оказываются досадной нелепостью. Попытка строить
вечный закон из заповедей любого из таких «богов» — это признак дурного вкуса
и эстетической ущербности. Как сказал один философ, «в наше время Бог говорит
устами атеистов» (еще один парадокс). Впрочем, и их время прошло, поскольку мы
начинаем выходить на интегральный уровень.
Как вы относитесь к книгам Фрейда?
Прежде чем говорить о Фрейде, надо определиться, рассматриваем ли мы его
как ученого или как культурный феномен.
как ученого или как культурный феномен.
Фрейд как ученый для меня в высшей степени сомнителен. Достаточно
вспомнить знаменитый диалог Фрейда и Юнга, в котором первый призывает своего
младшего коллегу «создать из сексуальной теории нерушимую догму, бастион от
черной грязи оккультизма». Я думаю, что такая позиция в высшей степени сомни-
тельна, если исходить из принципа научной честности и объективности.
вспомнить знаменитый диалог Фрейда и Юнга, в котором первый призывает своего
младшего коллегу «создать из сексуальной теории нерушимую догму, бастион от
черной грязи оккультизма». Я думаю, что такая позиция в высшей степени сомни-
тельна, если исходить из принципа научной честности и объективности.
Кроме того, уже сейчас существует множество исследований, опровергнувших
базовые постулаты Фрейда. Во-первых, когда Малиновский исследовал абори-
генов островов Тробриан, он обнаружил, что механизм «Эдипова комплекса»
проецируется у тамошних мальчиков не на отца (который там сродни старшему
брату и не обладает реальной властью), а на брата матери, дядю. Точно так же как
у нас, дядя сознательно уважаем, а бессознательное желает его устранения. Но
Фрейд выводил этот механизм из первых сексуальных импульсов: мать — первый
объект влечения, а потому отец рассматривается как соперник. Если это биологи-
ческий механизм, он должен был бы работать везде. Но дядя как брат матери не
является соперником, он не «владеет» матерью мальчика сексуально. Следовательно,
амбивалентность образа дяди у аборигенов и отца у цивилизованных людей
происходит не из бессознательного сексуального соперничества, а из несколько
других механизмов — того, что Нойманн называл «мужским небом». Дело в том,
что социальная система аборигенов построена так, что именно брат матери является
главным в доме. Он обладает маной, символической властью, и потому вызывает
амбивалентные чувства. Таким образом, Фрейд оказался тем, кто «слышал звон, но
не знал, где он».
базовые постулаты Фрейда. Во-первых, когда Малиновский исследовал абори-
генов островов Тробриан, он обнаружил, что механизм «Эдипова комплекса»
проецируется у тамошних мальчиков не на отца (который там сродни старшему
брату и не обладает реальной властью), а на брата матери, дядю. Точно так же как
у нас, дядя сознательно уважаем, а бессознательное желает его устранения. Но
Фрейд выводил этот механизм из первых сексуальных импульсов: мать — первый
объект влечения, а потому отец рассматривается как соперник. Если это биологи-
ческий механизм, он должен был бы работать везде. Но дядя как брат матери не
является соперником, он не «владеет» матерью мальчика сексуально. Следовательно,
амбивалентность образа дяди у аборигенов и отца у цивилизованных людей
происходит не из бессознательного сексуального соперничества, а из несколько
других механизмов — того, что Нойманн называл «мужским небом». Дело в том,
что социальная система аборигенов построена так, что именно брат матери является
главным в доме. Он обладает маной, символической властью, и потому вызывает
амбивалентные чувства. Таким образом, Фрейд оказался тем, кто «слышал звон, но
не знал, где он».
Проводились и другие исследования. Например, тестируемому показывали
фотографии женщин, похожих и не похожих на его мать, и просили оценить их по
критерию сексуальной привлекательности. Если бы прав был Фрейд, то самыми
привлекательными сексуально оказались бы женщины, похожие на мать, но все
оказалось совершенно наоборот — причем тестируемые не подозревали о природе
теста, поэтому списать все на вытеснение и табу при всем желании не получится.
фотографии женщин, похожих и не похожих на его мать, и просили оценить их по
критерию сексуальной привлекательности. Если бы прав был Фрейд, то самыми
привлекательными сексуально оказались бы женщины, похожие на мать, но все
оказалось совершенно наоборот — причем тестируемые не подозревали о природе
теста, поэтому списать все на вытеснение и табу при всем желании не получится.
Беда Фрейда в том, что он находился во власти духа эпохи Просвещения. Все
должно было быть сведено к биологии, к инстинкту, к материи. Это однополярная
философия, происходящая из очень раннего матриархального сознания, в котором
есть только Великая Мать и подчиненный ей Сын- Любовник. Это даже не Эдип,
а Аттис или Таммуз. Фрейд не мог понять ценность духа именно как автономной
силы, равной материи.
должно было быть сведено к биологии, к инстинкту, к материи. Это однополярная
философия, происходящая из очень раннего матриархального сознания, в котором
есть только Великая Мать и подчиненный ей Сын- Любовник. Это даже не Эдип,
а Аттис или Таммуз. Фрейд не мог понять ценность духа именно как автономной
силы, равной материи.
И все же при всей ошибочности его теории это была воистину Felix Culpa.
Он совершил огромный прорыв, вольно или невольно практически растабуировав
сексуальность и сделав возможной дискуссию о любых аспектах сексуальности.
Многовековое угнетение и подавление, рассмотрение сексуальности как греха и зла
существенно отравили восприятие сексуальности, потому в эпоху, когда на ножки
стола надевали чехлы, дабы они не напоминали о женских ногах, нужен был такой
человек, как Фрейд. Именно Фрейду мы обязаны таким явлением, как сексуальная
революция, наконец-то освободившая чувственность от многовековых оков рабства.
Он совершил огромный прорыв, вольно или невольно практически растабуировав
сексуальность и сделав возможной дискуссию о любых аспектах сексуальности.
Многовековое угнетение и подавление, рассмотрение сексуальности как греха и зла
существенно отравили восприятие сексуальности, потому в эпоху, когда на ножки
стола надевали чехлы, дабы они не напоминали о женских ногах, нужен был такой
человек, как Фрейд. Именно Фрейду мы обязаны таким явлением, как сексуальная
революция, наконец-то освободившая чувственность от многовековых оков рабства.
Хотя и здесь сама теория Фрейда имеет свои подводные камни. Для Фрейда
сексуальность — это Prima Materia культуры: творчество, культура, цивилизация
рождаются из подавления сексуальности. Но, рассуждая таким образом, он
легитимизирует пуританство. Мол, если для того, чтобы появилось творчество, надо
подавить сексуальность, то да будет невроз — лучше быть невротичным человеком,
чем счастливым животным! Однако историческая правда в том, что для подлинного
творчества не нужно подавление. По крайней мере, не всем оно нужно. Что подавлял
тот же Пушкин с его многочисленными любовными похождениями? А Гете? А Лан-
дау, гениальный физик, один из первых живший в режиме «свободных отношений»?
А Юнг? А Брюсов с его сонетами бесконечным любовницам? А если переходить
с личностей на историю, то едва ли сексуальность подавлялась в Римской империи
или Древнем Египте. Разве это помешало их народам создать великие культуры?
сексуальность — это Prima Materia культуры: творчество, культура, цивилизация
рождаются из подавления сексуальности. Но, рассуждая таким образом, он
легитимизирует пуританство. Мол, если для того, чтобы появилось творчество, надо
подавить сексуальность, то да будет невроз — лучше быть невротичным человеком,
чем счастливым животным! Однако историческая правда в том, что для подлинного
творчества не нужно подавление. По крайней мере, не всем оно нужно. Что подавлял
тот же Пушкин с его многочисленными любовными похождениями? А Гете? А Лан-
дау, гениальный физик, один из первых живший в режиме «свободных отношений»?
А Юнг? А Брюсов с его сонетами бесконечным любовницам? А если переходить
с личностей на историю, то едва ли сексуальность подавлялась в Римской империи
или Древнем Египте. Разве это помешало их народам создать великие культуры?
В самой фрейдовской идее сублимации содержится очень опасная подмена, которая
потенциально оправдывает саму культуру подавления. На мой взгляд, правильно
было бы говорить о некоей энергии или Воле. Эта Воля может проявляться как
воля к жизни (Шопенгауэр), воля к соединению, сексу (Фрейд), воля к власти
(Ницше, Адлер), воля к познанию, воля к индивидуации, наконец. Сама Воля
предельно нейтральна — все определяет только тот фильтр, центр, через который
идет Воля. Поэтому, когда Фрейд говорит об «оральной сексуальности младенца»,
он философски неточен — в оральном импульсе еще нет сексуальности.
потенциально оправдывает саму культуру подавления. На мой взгляд, правильно
было бы говорить о некоей энергии или Воле. Эта Воля может проявляться как
воля к жизни (Шопенгауэр), воля к соединению, сексу (Фрейд), воля к власти
(Ницше, Адлер), воля к познанию, воля к индивидуации, наконец. Сама Воля
предельно нейтральна — все определяет только тот фильтр, центр, через который
идет Воля. Поэтому, когда Фрейд говорит об «оральной сексуальности младенца»,
он философски неточен — в оральном импульсе еще нет сексуальности.
Но в догадках Фрейда была одна жемчужина, которую он не осмыслил в
полной мере. Это идея вытеснения. Фрейд связывал идею вытеснения, цензуры
исключительно с сексуальностью. Но это не совсем так. Вытесняется не сам секс
(иначе люди просто перестали бы рождаться), а разговоры о сексе, дискурс, внесение
Эроса в орбиту Логоса. Но ловушка в том, что с растабуированием дискурса о сек-
се проблема вытеснения не исчезла. Вытеснение — это незримое табу, запрет, не
позволяющий нам выносить в речь те или иные явления. Во времена Фрейда это
была сексуальность. Сейчас такому вытеснению во многом подвергается тема смер-
ти. Но очень может быть, что и сексуальность, и смерть — это те вытеснения, ко-
торые мы можем преодолеть, некие «защитные программы», скрывающие нечто
по-настоящему ужасающее. Быть может, вытеснение работает так, что мы не
подозреваем, что самым вытесняемым является нечто, кажущееся незначительным
пустяком, мелочью. Но именно эта мелочь, слово, принцип речи и содержит слепые
пятна. Культурная заслуга Фрейда прежде всего в том, что он заронил недоверие к
кажущимся очевидностям.
полной мере. Это идея вытеснения. Фрейд связывал идею вытеснения, цензуры
исключительно с сексуальностью. Но это не совсем так. Вытесняется не сам секс
(иначе люди просто перестали бы рождаться), а разговоры о сексе, дискурс, внесение
Эроса в орбиту Логоса. Но ловушка в том, что с растабуированием дискурса о сек-
се проблема вытеснения не исчезла. Вытеснение — это незримое табу, запрет, не
позволяющий нам выносить в речь те или иные явления. Во времена Фрейда это
была сексуальность. Сейчас такому вытеснению во многом подвергается тема смер-
ти. Но очень может быть, что и сексуальность, и смерть — это те вытеснения, ко-
торые мы можем преодолеть, некие «защитные программы», скрывающие нечто
по-настоящему ужасающее. Быть может, вытеснение работает так, что мы не
подозреваем, что самым вытесняемым является нечто, кажущееся незначительным
пустяком, мелочью. Но именно эта мелочь, слово, принцип речи и содержит слепые
пятна. Культурная заслуга Фрейда прежде всего в том, что он заронил недоверие к
кажущимся очевидностям.
Как юнгианцы толкуют сновидения?
Это, безусловно, очень сложный вопрос. Конечно же, чтобы в полной мере
анализировать сновидения, нужно пройти обучение и изучить немало трудов Юнга и
его ближайших последователей. Например, с моей точки зрения, самыми важными в
области анализа сновидений являются такие книги, как «Путь сновидений» Марии
Луизы фон Франц, где предельно ясно и наглядно объясняются азы интерпретации.
Или работы Карла Юнга, записи его семинаров, на которых он в течение двух лет
обучал избранную группу учеников тонкостям понимания сновидений. В общем, ис-
кусство анализа сновидений требует немалого изучения. Кроме того, чтобы полно-
ценно анализировать сновидения, нужна самая широкая образованность в области
мифологии, религии, литературы и истории, потому что многие значения можно лег-
ко упустить. Мы упускаем эти значения, если концентрируемся только на внешней
и личной стороне сновидения.
анализировать сновидения, нужно пройти обучение и изучить немало трудов Юнга и
его ближайших последователей. Например, с моей точки зрения, самыми важными в
области анализа сновидений являются такие книги, как «Путь сновидений» Марии
Луизы фон Франц, где предельно ясно и наглядно объясняются азы интерпретации.
Или работы Карла Юнга, записи его семинаров, на которых он в течение двух лет
обучал избранную группу учеников тонкостям понимания сновидений. В общем, ис-
кусство анализа сновидений требует немалого изучения. Кроме того, чтобы полно-
ценно анализировать сновидения, нужна самая широкая образованность в области
мифологии, религии, литературы и истории, потому что многие значения можно лег-
ко упустить. Мы упускаем эти значения, если концентрируемся только на внешней
и личной стороне сновидения.
Но вернемся к интерпретации. Допустим, вам приснился сон. Первая аксиома,
которую мы берем для того, чтобы понять ваше сновидение, заключается в том, что
каждая деталь сновидения, в том числе неодушевленные предметы, является частью
нашей психики. Это кажется таким очевидным и ясным. Однако, чтобы додумать эту
мысль, мужества хватает далеко не каждому. Ведь это значит, что все негативные
персонажи, которые приходят к нам в сновидениях — преследователи, губители или
враги — суть части нашей души. Это неприятно, но это факт. Конечно же, не стоит
понимать это слишком уж буквально. Если вам снится маньяк, это еще не значит, что
вы рискуете стать маньяком. Однако это значит, что у вас есть вполне конкретное
представление, комплекс констелляции психики вокруг образа маньяка. Если дать
волю активному воображению, можно представить себе, какие эмоции, чувства ис-
пытывает этот самый маньяк, преследуя свою жертву. У кого-то будет другой ма-
ньяк. И они будут, безусловно, отличаться. Итак, это действительно аксиома,
которую нам нужно принять для интерпретации сновидений: каждый персонаж сна
есть часть нашей психики.
которую мы берем для того, чтобы понять ваше сновидение, заключается в том, что
каждая деталь сновидения, в том числе неодушевленные предметы, является частью
нашей психики. Это кажется таким очевидным и ясным. Однако, чтобы додумать эту
мысль, мужества хватает далеко не каждому. Ведь это значит, что все негативные
персонажи, которые приходят к нам в сновидениях — преследователи, губители или
враги — суть части нашей души. Это неприятно, но это факт. Конечно же, не стоит
понимать это слишком уж буквально. Если вам снится маньяк, это еще не значит, что
вы рискуете стать маньяком. Однако это значит, что у вас есть вполне конкретное
представление, комплекс констелляции психики вокруг образа маньяка. Если дать
волю активному воображению, можно представить себе, какие эмоции, чувства ис-
пытывает этот самый маньяк, преследуя свою жертву. У кого-то будет другой ма-
ньяк. И они будут, безусловно, отличаться. Итак, это действительно аксиома,
которую нам нужно принять для интерпретации сновидений: каждый персонаж сна
есть часть нашей психики.
Более того, отдельное и очень большое значение имеют те декорации, в которых
происходит наше сновидение. Где разворачивается его действие? Это может быть
город, лес, пустыня или сказочный пейзаж. Каждый из этих образов, безусловно,
имеет свое неповторимое, индивидуальное смысловое значение. Например, если нам
снятся сны в декорациях, в которых мы жили в раннем детстве, — это означает, что
мы не в полной мере живем настоящим. Наша душа, наша психическая реальность
как будто бы не усвоила в полной мере те состояния, которые мы проживали тогда.
Такие сны считаются не слишком благоприятными, потому что они указывают на
общую регрессивную установку сознания. Однако в некоторых случаях, особенно
когда речь идет о начальной стадии анализа сознания, такая регрессия может быть
просто целительной. Разные декорации могут иметь разные значения. Например,
лес, пещера, море, сказочный мир являются разными символами бессознательного.
Но и тут не все так просто. Скажем, море символизируют материнскую природу
бессознательного. Море символизирует то состояние первоначального единства, в
котором пребывает дитя в утробе, точно дельфин в море. Он и не отличает себя от
утробы, это изначальное состояние, которое лежит в основе всякого мистического
опыта. С другой стороны, образ гневного, бушующего моря может свидетельствовать
о сложных конфликтах бессознательного. Об опасности захлеста и затопления
бессознательного. Лес тоже является символом бессознательного. Только, в отличие
от моря, он имеет свои неповторимые корреляты. Что такое лес? Лес — это символ
вегетативного, телесного, физического бессознательного. Это образ нашего здоровья,
нашей физической жизни. Дремучий лес может показать глубокое погружение
в такие уровни бессознательного, которые связаны с нашим телом и тайнами его
реакций. Или, например, пещера. Тоже бессознательное, тоже матка, тоже лоно
(как сказал бы фрейдист). Но и здесь есть индивидуальный неповторимый колорит.
Пещера у многих народов символизирует царство мертвых. Так, Одиссей у Гомера
спускается в Аид через пещеру и совершает жертвоприношения, которыми будит
тени умерших предков. Задачей Одиссея является получить мудрость, знания из
родового бессознательного. Очень часто родовое бессознательное передает нам
свою мудрость и знания во снах. Поэтому умершие предки могут символизировать
глубинные родовые программы, опыт нашего поколения, который может быть нам
жизненно необходимым, а может быть и мешающим или обусловливающим, осо-
бенно если мы оказываемся пойманными в негативном сценарии того или ино-
го предка. Вопреки распространенному мнению, умершие почти никогда не снятся
к физической смерти сновидца; они лишь символизируют эти самые глубинные
ресурсы, которые нужны нашему сознанию и которые приходят ему на помощь. В
одном своем семинаре Юнг даже говорил об особого рода «предковом комплексе»,
который иногда овладевает индивидом.
происходит наше сновидение. Где разворачивается его действие? Это может быть
город, лес, пустыня или сказочный пейзаж. Каждый из этих образов, безусловно,
имеет свое неповторимое, индивидуальное смысловое значение. Например, если нам
снятся сны в декорациях, в которых мы жили в раннем детстве, — это означает, что
мы не в полной мере живем настоящим. Наша душа, наша психическая реальность
как будто бы не усвоила в полной мере те состояния, которые мы проживали тогда.
Такие сны считаются не слишком благоприятными, потому что они указывают на
общую регрессивную установку сознания. Однако в некоторых случаях, особенно
когда речь идет о начальной стадии анализа сознания, такая регрессия может быть
просто целительной. Разные декорации могут иметь разные значения. Например,
лес, пещера, море, сказочный мир являются разными символами бессознательного.
Но и тут не все так просто. Скажем, море символизируют материнскую природу
бессознательного. Море символизирует то состояние первоначального единства, в
котором пребывает дитя в утробе, точно дельфин в море. Он и не отличает себя от
утробы, это изначальное состояние, которое лежит в основе всякого мистического
опыта. С другой стороны, образ гневного, бушующего моря может свидетельствовать
о сложных конфликтах бессознательного. Об опасности захлеста и затопления
бессознательного. Лес тоже является символом бессознательного. Только, в отличие
от моря, он имеет свои неповторимые корреляты. Что такое лес? Лес — это символ
вегетативного, телесного, физического бессознательного. Это образ нашего здоровья,
нашей физической жизни. Дремучий лес может показать глубокое погружение
в такие уровни бессознательного, которые связаны с нашим телом и тайнами его
реакций. Или, например, пещера. Тоже бессознательное, тоже матка, тоже лоно
(как сказал бы фрейдист). Но и здесь есть индивидуальный неповторимый колорит.
Пещера у многих народов символизирует царство мертвых. Так, Одиссей у Гомера
спускается в Аид через пещеру и совершает жертвоприношения, которыми будит
тени умерших предков. Задачей Одиссея является получить мудрость, знания из
родового бессознательного. Очень часто родовое бессознательное передает нам
свою мудрость и знания во снах. Поэтому умершие предки могут символизировать
глубинные родовые программы, опыт нашего поколения, который может быть нам
жизненно необходимым, а может быть и мешающим или обусловливающим, осо-
бенно если мы оказываемся пойманными в негативном сценарии того или ино-
го предка. Вопреки распространенному мнению, умершие почти никогда не снятся
к физической смерти сновидца; они лишь символизируют эти самые глубинные
ресурсы, которые нужны нашему сознанию и которые приходят ему на помощь. В
одном своем семинаре Юнг даже говорил об особого рода «предковом комплексе»,
который иногда овладевает индивидом.
Своя неповторимая символика в сновидении бывает у города. Геометрически
правильные строения указывают нам на Самость, целостность. Часто встречается
такой символ, как мандала. Так в Тибете называют священые диаграммы,
ключевыми элементами которых являются квадрат (или крест) и круг. Кроули в
1904 году едва ли имел представление о тибетских мандалах, однако в его «Книге
Закона» описывается именно такая мандальная структура — четверо врат идут в
один дворец.
правильные строения указывают нам на Самость, целостность. Часто встречается
такой символ, как мандала. Так в Тибете называют священые диаграммы,
ключевыми элементами которых являются квадрат (или крест) и круг. Кроули в
1904 году едва ли имел представление о тибетских мандалах, однако в его «Книге
Закона» описывается именно такая мандальная структура — четверо врат идут в
один дворец.
Итак, первое, на что нам следует обратить внимание, — это декорации
сновидения. Пространство, в котором происходит действие. По сути, это
пространство нашей душевной жизни. У кого-то там может быть пространство
войны, революции, конфронтации; у кого-то — пространство мира и покоя; у кого-то
это будет будничное, повседневное, даже какое-то скучное пространство. У кого-то
пространство будет иметь сказочные элементы. Эти детали следует очень тщательно
распознать и осознать, если мы хотим анализировать сновидения.
сновидения. Пространство, в котором происходит действие. По сути, это
пространство нашей душевной жизни. У кого-то там может быть пространство
войны, революции, конфронтации; у кого-то — пространство мира и покоя; у кого-то
это будет будничное, повседневное, даже какое-то скучное пространство. У кого-то
пространство будет иметь сказочные элементы. Эти детали следует очень тщательно
распознать и осознать, если мы хотим анализировать сновидения.
Следующий пункт интерпретации сновидений — это использование четверичной
модели, которую предложил Карл Густав Юнг. Согласно Юнгу, сновидение
можно проанализировать по принципу театрального действия, в котором всегда
есть завязка, развитие сюжета, кульминация и лизис (то есть некий сухой остаток,
некое послание сновидения). Иногда нам очень сложно вспомнить завязку, развитие
или кульминацию сюжета, но всегда остается этот лизис, ощущение некоего очень
важного послания.
модели, которую предложил Карл Густав Юнг. Согласно Юнгу, сновидение
можно проанализировать по принципу театрального действия, в котором всегда
есть завязка, развитие сюжета, кульминация и лизис (то есть некий сухой остаток,
некое послание сновидения). Иногда нам очень сложно вспомнить завязку, развитие
или кульминацию сюжета, но всегда остается этот лизис, ощущение некоего очень
важного послания.
Начало сна мы относим к завязке, то есть исходной ситуации, в которой
находится сновидец. Что это за ситуация? Перед каким вызовом ставит его жизнь?
И как именно он и его психика отвечают на этот вызов? Это очень важный вопрос.
Дальше идет развитие сюжета сновидения. Итог сна — это кульминация, как бы
наглядная демонстрация эффективности или неэффективности избранной сновидцем
стратегии. Избранной, заметьте, бессознательно. Лизис — это «сухой остаток», не-
кое внутреннее послание, которое мы чувствуем от всего сновидения.
находится сновидец. Что это за ситуация? Перед каким вызовом ставит его жизнь?
И как именно он и его психика отвечают на этот вызов? Это очень важный вопрос.
Дальше идет развитие сюжета сновидения. Итог сна — это кульминация, как бы
наглядная демонстрация эффективности или неэффективности избранной сновидцем
стратегии. Избранной, заметьте, бессознательно. Лизис — это «сухой остаток», не-
кое внутреннее послание, которое мы чувствуем от всего сновидения.
Итак, мы приняли, что каждый персонаж является частью нашей духовной,
психологической, душевной мандалы. Причем даже если это объективно другой
человек. Порой мы даже можем видеть общие сны и вправе сказать: «Ну как же
так?» Вася видел меня во сне в ту же ночь, как и я Васю. Значит, персонаж, которого
я видел, не является моим внутренним персонажем, но является объективным Васей.
Да, это так. Но лишь отчасти. Ведь, если у нас происходит такое единение на уровне
бессознательного, то Вася, как он есть, стал частью нашей психической жизни. Это
очень важно.
психологической, душевной мандалы. Причем даже если это объективно другой
человек. Порой мы даже можем видеть общие сны и вправе сказать: «Ну как же
так?» Вася видел меня во сне в ту же ночь, как и я Васю. Значит, персонаж, которого
я видел, не является моим внутренним персонажем, но является объективным Васей.
Да, это так. Но лишь отчасти. Ведь, если у нас происходит такое единение на уровне
бессознательного, то Вася, как он есть, стал частью нашей психической жизни. Это
очень важно.
Таким образом, мы обратили внимание на декорации сновидения , на поле игры,
на пространство и задумались, в какие же декорации реализует себя наша душевная
жизнь. Затем мы разделили структуру сновидения на четыре этапа, облегчающих
нам толкование, — завязку, развитие сюжета, кульминацию и лизис. И наконец —
самое сложное.
на пространство и задумались, в какие же декорации реализует себя наша душевная
жизнь. Затем мы разделили структуру сновидения на четыре этапа, облегчающих
нам толкование, — завязку, развитие сюжета, кульминацию и лизис. И наконец —
самое сложное.
Приходит время приступать к анализу конкретных образов в сновидении. Это
делается следующим образом. Вначале мы собираем личные ассоциации к каждому
значимому образу сновидения. Как выглядел классический анализ у Юнга? Его
анализант (клиент или ученик) садился на кресло прямо перед ним и по просьбе
аналитика (Юнга) воспроизводил ассоциации, которые приходили к нему в голову,
когда он концентрировался на том или ином образе сновидения. Как правило, это
личная ассоциация. Скажем, кошка может символизировать вполне конкретную
кошку Мурку из нашего детства. А значит, ассоциироваться с детскими мечтами,
связанными с желанием иметь кошку или со страхом быть этой кошкой оцарапанным.
Это первый и самый поверхностный, внешний уровень сновидений. Уровень личного
бессознательного.
делается следующим образом. Вначале мы собираем личные ассоциации к каждому
значимому образу сновидения. Как выглядел классический анализ у Юнга? Его
анализант (клиент или ученик) садился на кресло прямо перед ним и по просьбе
аналитика (Юнга) воспроизводил ассоциации, которые приходили к нему в голову,
когда он концентрировался на том или ином образе сновидения. Как правило, это
личная ассоциация. Скажем, кошка может символизировать вполне конкретную
кошку Мурку из нашего детства. А значит, ассоциироваться с детскими мечтами,
связанными с желанием иметь кошку или со страхом быть этой кошкой оцарапанным.
Это первый и самый поверхностный, внешний уровень сновидений. Уровень личного
бессознательного.
Обратите внимание на некоторую разницу подходов Юнга и Фрейда. Ведь и
Фрейд, и Юнг опирались на ассоциации. Однако Фрейд позволял своему пациенту
уходить от образа ассоциаций. Для него было важно прийти к тем ассоциациям,
которых он уже ждал, к которым он уже был готов. К ассоциациям, связанным
с семейным романом, Эдиповым комплексом и другими готовыми концептами.
Поскольку между аналитиком и анализантом возникает своего рода единое
поле, анализант часто бессознательно улавливает ожидание своего аналитика и
воспроизводит нужные ему ассоциации. Юнг отверг этот метод Фрейда. Согласно
Юнгу, задача аналитика — помочь анализанту зафиксироваться на образе
сновидений, получив к нему как можно больше ассоциаций. В какой-то момент,
когда мы приближаемся к истинному пониманию образа сновидения, происходит
щелчок: «Вот оно! Эврика!» Кажется, мы достигли своего, на определенном уровне
мы проанализировали этот сон.
Фрейд, и Юнг опирались на ассоциации. Однако Фрейд позволял своему пациенту
уходить от образа ассоциаций. Для него было важно прийти к тем ассоциациям,
которых он уже ждал, к которым он уже был готов. К ассоциациям, связанным
с семейным романом, Эдиповым комплексом и другими готовыми концептами.
Поскольку между аналитиком и анализантом возникает своего рода единое
поле, анализант часто бессознательно улавливает ожидание своего аналитика и
воспроизводит нужные ему ассоциации. Юнг отверг этот метод Фрейда. Согласно
Юнгу, задача аналитика — помочь анализанту зафиксироваться на образе
сновидений, получив к нему как можно больше ассоциаций. В какой-то момент,
когда мы приближаемся к истинному пониманию образа сновидения, происходит
щелчок: «Вот оно! Эврика!» Кажется, мы достигли своего, на определенном уровне
мы проанализировали этот сон.
Однако, конечно же, личными ассоциациями все не ограничивается. Каждый
образ, каждый символ, будь то животное или растение, каждый сюжет — все имеет
богатую мифологическую и символическую историю. На самом простом уровне,
скажем, кошка может символизировать сексуальность, но если посмотреть глубже,
кошка как символ богини Бастет выступала стражем порядка, хранительницей дома
и имела целый ряд других важных символических значений для древнеегипетской
цивилизации. Для того, кто берется анализировать сон, очень важно иметь
действительно хорошее знание символизма. Потому что в противном случае мы
рискуем никогда не выйти за пределы личного бессознательного.
образ, каждый символ, будь то животное или растение, каждый сюжет — все имеет
богатую мифологическую и символическую историю. На самом простом уровне,
скажем, кошка может символизировать сексуальность, но если посмотреть глубже,
кошка как символ богини Бастет выступала стражем порядка, хранительницей дома
и имела целый ряд других важных символических значений для древнеегипетской
цивилизации. Для того, кто берется анализировать сон, очень важно иметь
действительно хорошее знание символизма. Потому что в противном случае мы
рискуем никогда не выйти за пределы личного бессознательного.
С образами сновидений можно поиграть. Есть такая юнгианская практика, когда
сновидец мысленно представляет себя персонажем сновидения (это может быть, еще
раз подчеркиваю, даже неодушевленный, но значимый для сновидения предмет)
и начинает говорить от имени этого персонажа. Это чрезвычайно действенная
практика. В ней важно все, вплоть до микрожестов и мельчайших изменений
положения тела, пока практикующий анализирует, как он чувствует себя в обра-
зе этого персонажа.
сновидец мысленно представляет себя персонажем сновидения (это может быть, еще
раз подчеркиваю, даже неодушевленный, но значимый для сновидения предмет)
и начинает говорить от имени этого персонажа. Это чрезвычайно действенная
практика. В ней важно все, вплоть до микрожестов и мельчайших изменений
положения тела, пока практикующий анализирует, как он чувствует себя в обра-
зе этого персонажа.
На первый взгляд все это может показаться очень простым, но на практике
интерпретация сновидений — это искусство, которому следует учиться, и учиться
долгие годы. До сих пор, когда мне присылают сновидения на анализ, я подхожу к
ним так, как будто до этого я ничего о них не слышал и не знаю, стараясь отбросить
все привычные мне формы и значения.
интерпретация сновидений — это искусство, которому следует учиться, и учиться
долгие годы. До сих пор, когда мне присылают сновидения на анализ, я подхожу к
ним так, как будто до этого я ничего о них не слышал и не знаю, стараясь отбросить
все привычные мне формы и значения.
Однажды я провел эксперимент. В своей группе ВКонтакте я сообщил об
анонимном анализе сновидений на сайте ASKfm. Условия эксперимента были про-
сты. Люди присылали мне свои сновидения, сообщая только пол и возраст. Я прин-
ципиально просил их не рассказывать ничего больше, чтобы эти знания не ока-
зывали влияние на мою интерпретацию, на мою объективность. Мне было важно
иметь дело только с символом. Проводя этот эксперимент, я преследовал несколько
целей. Во-первых, проверить свои навыки, которые, как мне казалось, я мог рас-
терять за долгие годы при отсутствии какого-либо консультирования. Во-вторых,
мне было очень интересно, какова глубинная тенденция актуального коллективного
бессознательного России. Какие сны снятся разным людям? Насколько нам в
действительности может угрожать новый фашизм? Проанализировав сны, могу
сказать, что эта опасность в значительной степени надумана, ведь сны, которые
мне присылали, содержали общую тему трансформации, поиска, обновления,
преобразования, перерождения… Конечно же, это исследование не может
претендовать на стопроцентную объективность, ведь я мог исследовать сны толь-
ко тех людей, которые входят в круг моих читателей. А это весьма своеобразная
группа. Однако и этих данных было достаточно, чтобы сделать некоторые вполне
оптимистичные выводы.
анонимном анализе сновидений на сайте ASKfm. Условия эксперимента были про-
сты. Люди присылали мне свои сновидения, сообщая только пол и возраст. Я прин-
ципиально просил их не рассказывать ничего больше, чтобы эти знания не ока-
зывали влияние на мою интерпретацию, на мою объективность. Мне было важно
иметь дело только с символом. Проводя этот эксперимент, я преследовал несколько
целей. Во-первых, проверить свои навыки, которые, как мне казалось, я мог рас-
терять за долгие годы при отсутствии какого-либо консультирования. Во-вторых,
мне было очень интересно, какова глубинная тенденция актуального коллективного
бессознательного России. Какие сны снятся разным людям? Насколько нам в
действительности может угрожать новый фашизм? Проанализировав сны, могу
сказать, что эта опасность в значительной степени надумана, ведь сны, которые
мне присылали, содержали общую тему трансформации, поиска, обновления,
преобразования, перерождения… Конечно же, это исследование не может
претендовать на стопроцентную объективность, ведь я мог исследовать сны толь-
ко тех людей, которые входят в круг моих читателей. А это весьма своеобразная
группа. Однако и этих данных было достаточно, чтобы сделать некоторые вполне
оптимистичные выводы.
В заключение я хотел бы сказать, что даже проанализированный и
интерпретированный сон с годами, по мере того как в нашей жизни появляются новые
события, сюжеты, обстоятельства, может неожиданно открыть себя совсем с другой,
неожиданной стороны. Дело в том, что наше бессознательное существует как бы вне
времени и пространства. Оно знает гораздо больше, чем может знать наше Эго, ко-
торое вплетено в нить времени. В нашем бессознательном есть знание будущего. Но
само по себе это знание было бы бесполезным. Какой толк знать будущее, если мы
ничего не можем изменить? Но символ облегчает путь к нашей трансформации, и
в жизни часто бывает так, что даже не проанализированное сновидение оказывает
трансформирующий, преображающий эффект на сознательную установку.
интерпретированный сон с годами, по мере того как в нашей жизни появляются новые
события, сюжеты, обстоятельства, может неожиданно открыть себя совсем с другой,
неожиданной стороны. Дело в том, что наше бессознательное существует как бы вне
времени и пространства. Оно знает гораздо больше, чем может знать наше Эго, ко-
торое вплетено в нить времени. В нашем бессознательном есть знание будущего. Но
само по себе это знание было бы бесполезным. Какой толк знать будущее, если мы
ничего не можем изменить? Но символ облегчает путь к нашей трансформации, и
в жизни часто бывает так, что даже не проанализированное сновидение оказывает
трансформирующий, преображающий эффект на сознательную установку.
Интересно было бы проиллюстрировать то, что вы
рассказали, разбором одного конкретного сновидения.
рассказали, разбором одного конкретного сновидения.
Давайте попробуем.
Я хочу предложить вам свой недавний сон. Он явился мне
в виде черно-белого фильма. Довольно длинного, очень
связного, интересного, с большим количеством действия
и увлекательных диалогов. К сожалению, я ничего не
запомнил, кроме названия фильма («Старые сердца») и по-
следнего эпизода, уже непосредственно перед пробужде-
нием. Может быть, потому, что недавно с женой пересма-
тривал «Унесенные ветром», этот сон-фильм показался
мне в чем-то похожим. Много разных страстей-
мордастей на фоне гражданской войны. Только война
наша, 1920-х годов. И очень много вкусного такого абсурда.
Фамилия «Аверьянов» пришла уже после пробужде-
ния, но если бы на тумбочке возле кровати не оказа-
лось ручки и какого-то чека, я бы ее сразу забыл. Итак,
вот тот последний эпизод, который я запомнил.
в виде черно-белого фильма. Довольно длинного, очень
связного, интересного, с большим количеством действия
и увлекательных диалогов. К сожалению, я ничего не
запомнил, кроме названия фильма («Старые сердца») и по-
следнего эпизода, уже непосредственно перед пробужде-
нием. Может быть, потому, что недавно с женой пересма-
тривал «Унесенные ветром», этот сон-фильм показался
мне в чем-то похожим. Много разных страстей-
мордастей на фоне гражданской войны. Только война
наша, 1920-х годов. И очень много вкусного такого абсурда.
Фамилия «Аверьянов» пришла уже после пробужде-
ния, но если бы на тумбочке возле кровати не оказа-
лось ручки и какого-то чека, я бы ее сразу забыл. Итак,
вот тот последний эпизод, который я запомнил.
***
Серый зимний день. Большая железнодорожная станция.
Аверьянов (сапоги, бушлат, какой-то головной убор,
кобура) выходит из штабного вагона покурить на перрон.
С обеих сторон длинные серые эшелоны. В левой ладони
Аверьянова зажаты две папиросы. Одну он закуривает.
Где-то рядом громко поют: «В царство свободы дорогу
грудью проложим себе!»
Аверьянов (сапоги, бушлат, какой-то головной убор,
кобура) выходит из штабного вагона покурить на перрон.
С обеих сторон длинные серые эшелоны. В левой ладони
Аверьянова зажаты две папиросы. Одну он закуривает.
Где-то рядом громко поют: «В царство свободы дорогу
грудью проложим себе!»
Мимо по перрону проходит Девушка (расстегнутое серое
пальто, серая блуза под горло, голова непокрыта, волосы
черные, стриженые, всклокоченные). Внезапно она оста-
навливается и оборачивается на Аверьянова. С этого
момента зритель видит все как бы глазами Аверьянова.
Девушка находится довольно далеко и говорит негромко,
но, как ни странно, он слышит ее среди вокзального шума
очень хорошо.
пальто, серая блуза под горло, голова непокрыта, волосы
черные, стриженые, всклокоченные). Внезапно она оста-
навливается и оборачивается на Аверьянова. С этого
момента зритель видит все как бы глазами Аверьянова.
Девушка находится довольно далеко и говорит негромко,
но, как ни странно, он слышит ее среди вокзального шума
очень хорошо.
Девушка (с жутковатой усмешкой, тихо): А у ТЕБЯ есть
грудь, командир?
грудь, командир?
Аверьянов (рад развлечению): А как же! А у ТЕБЯ есть, кра-
савица? Может, покажешь?
савица? Может, покажешь?
Девушка подходит ближе. Совсем близко. В какой-то
момент кажется, что сейчас она расстегнет блузку и
покажет, что груди у нее практически нет. Но вместо этого
она медленно, но как-то ловко вынимает у Аверьянова из
ладони вторую папиросу. Он машинально дает ей прику-
рить. Сделав одну-две затяжки, Девушка разворачивает-
ся и уходит. Отойдя на несколько шагов, злобно и молча
бросает папиросу в Аверьянова. Папироса ожигает ему
щеку (как ему кажется).
момент кажется, что сейчас она расстегнет блузку и
покажет, что груди у нее практически нет. Но вместо этого
она медленно, но как-то ловко вынимает у Аверьянова из
ладони вторую папиросу. Он машинально дает ей прику-
рить. Сделав одну-две затяжки, Девушка разворачивает-
ся и уходит. Отойдя на несколько шагов, злобно и молча
бросает папиросу в Аверьянова. Папироса ожигает ему
щеку (как ему кажется).
Аверьянов (растерянно, не зло): Дура… Во, дура!
Девушка (указывает на Аверьянова пальцем): Ухо, ухо!
Дальше начинается сюрреалистический раздел сна. Ока-
зывается, папироса каким-то невероятным образом за-
стряла у Аверьянова в ухе, и оно горит. Аверьянов хватает
папиросу и отбрасывает ее на перрон.
зывается, папироса каким-то невероятным образом за-
стряла у Аверьянова в ухе, и оно горит. Аверьянов хватает
папиросу и отбрасывает ее на перрон.
Девушка (указывает на Аверьянова пальцем): Волосы,
волосы!
волосы!
Оказывается, успели загореться и волосы. Аверьянов
сбивает огонь ладонью.
сбивает огонь ладонью.
Девушка (указывает на Аверьянова пальцем): Шапка,
шапка!
шапка!
Горит и головной убор. Аверьянов срывает его, отбрасыва-
ет на перрон.
ет на перрон.
Девушка (указывает на Аверьянова пальцем): Спина,
спина!
спина!
Теперь камера уже показывает Аверьянова со стороны.
Горит бушлат на спине, горит сильно, и сорвать его быстро
не получается, поскольку он весь перетянут портупея-
ми и ремнями. В панике Аверьянов мечется по перрону в
поисках воды или хотя бы сугроба. Сугроб есть, но он очень
маленький и какой-то темный. Аверьянов, тем не менее,
бросается на него спиной. И тут же вспыхивает мощным
факелом: сугроб был весь пропитан мазутом или чем-то в
этом роде. Аверьянов горит. Собирается толпа поглазеть,
но помочь никто не спешит.
Горит бушлат на спине, горит сильно, и сорвать его быстро
не получается, поскольку он весь перетянут портупея-
ми и ремнями. В панике Аверьянов мечется по перрону в
поисках воды или хотя бы сугроба. Сугроб есть, но он очень
маленький и какой-то темный. Аверьянов, тем не менее,
бросается на него спиной. И тут же вспыхивает мощным
факелом: сугроб был весь пропитан мазутом или чем-то в
этом роде. Аверьянов горит. Собирается толпа поглазеть,
но помочь никто не спешит.
Вялые крики из толпы: Воды, воды! Да какой тут уже на
хрен воды?
хрен воды?
Девушка, на которую в суматохе никто не обращает внима-
ния, стоит поодаль и внимательно смотрит на горящий труп.
Конец фильма и сновидения.
ния, стоит поодаль и внимательно смотрит на горящий труп.
Конец фильма и сновидения.
Прекрасно! Этот ваш сон — просто идеальный материал для демонстрации
юнгианского метода анализа сновидений. Итак, в первую очередь мы смотрим на
декорации сна. Ваш сон разворачивается в драматических декорациях револю-
ции, войны, конфронтации, главный мужской герой похож не то на анархиста, не
то на красного комиссара. Как юнгианец, я очень внимателен и сразу вспомнил,
что первым вопросом о Телеме, который вы мне задали, был вопрос о связи
Телемы и анархизма. Заметьте: не о магии, не о сексе, не об отношении к деньгам,
не о телемитской философии и даже не о специфике Таро Кроули. Интуитивно
вы выбираете в качестве первого вопроса политический вопрос, вопрос о самом
радикальном революционном движении. Это уже само по себе увязывается с ва-
шим сном: образы, категории, которыми оперирует ваша душа, — это категории
политического противостояния, конфронтации. Если бы я был вашим аналитиком,
то попытался бы докопаться, почему это значимо именно для вас. В любом случае,
прочитав этот сон, я как юнгианец уже понимаю вас гораздо глубже, я вижу те
пространства, в которых для вас естественно действовать. То есть даже еще без
всякого действия сама декорация сна уже является определяющей для понимания
внутреннего мира сновидца, пространства, в котором живет его душа.
юнгианского метода анализа сновидений. Итак, в первую очередь мы смотрим на
декорации сна. Ваш сон разворачивается в драматических декорациях револю-
ции, войны, конфронтации, главный мужской герой похож не то на анархиста, не
то на красного комиссара. Как юнгианец, я очень внимателен и сразу вспомнил,
что первым вопросом о Телеме, который вы мне задали, был вопрос о связи
Телемы и анархизма. Заметьте: не о магии, не о сексе, не об отношении к деньгам,
не о телемитской философии и даже не о специфике Таро Кроули. Интуитивно
вы выбираете в качестве первого вопроса политический вопрос, вопрос о самом
радикальном революционном движении. Это уже само по себе увязывается с ва-
шим сном: образы, категории, которыми оперирует ваша душа, — это категории
политического противостояния, конфронтации. Если бы я был вашим аналитиком,
то попытался бы докопаться, почему это значимо именно для вас. В любом случае,
прочитав этот сон, я как юнгианец уже понимаю вас гораздо глубже, я вижу те
пространства, в которых для вас естественно действовать. То есть даже еще без
всякого действия сама декорация сна уже является определяющей для понимания
внутреннего мира сновидца, пространства, в котором живет его душа.
Теперь рассмотрим ваш сон с точки зрения четырехчастного анализа. Завязка
— появление Аверьянова на станции. Железнодорожная станция символизирует
возможность перехода, путешествия, трансформации, движения по жизни. Сам по
себе Аверьянов выглядит как идеальный, архетипический герой, просто Петруха из
поэмы Блока «Двенадцать». Для вас жизненно важен вопрос свободы. Формаль-
но я только что сказал банальность, поскольку вопрос свободы так или иначе важен
для всех, как и все вечные вопросы. Но для вас это определяющий, ядерный вопрос
вашего бытия. Будь я вашим аналитиком, я мог бы зацепиться и здесь, пытаясь
найти, от чего в своей душе стремитесь вы освободиться.
— появление Аверьянова на станции. Железнодорожная станция символизирует
возможность перехода, путешествия, трансформации, движения по жизни. Сам по
себе Аверьянов выглядит как идеальный, архетипический герой, просто Петруха из
поэмы Блока «Двенадцать». Для вас жизненно важен вопрос свободы. Формаль-
но я только что сказал банальность, поскольку вопрос свободы так или иначе важен
для всех, как и все вечные вопросы. Но для вас это определяющий, ядерный вопрос
вашего бытия. Будь я вашим аналитиком, я мог бы зацепиться и здесь, пытаясь
найти, от чего в своей душе стремитесь вы освободиться.
Развитие сюжета сна происходит во взаимодействии Аверьянова и некоей
женщины. Думаю, вы уже поняли, кто эта она. Опять-таки, на первый взгляд,
назвав эту женщину Анимой, я говорю банальность, ведь все женские фигуры (и
даже не только женские человеческие) — это аспекты Анимы. Но вот эта женщина
из сна — прямо-таки Анима Аним, идеальная иллюстрация юнговской теории
конфликта между Эго и Анимой.
женщины. Думаю, вы уже поняли, кто эта она. Опять-таки, на первый взгляд,
назвав эту женщину Анимой, я говорю банальность, ведь все женские фигуры (и
даже не только женские человеческие) — это аспекты Анимы. Но вот эта женщина
из сна — прямо-таки Анима Аним, идеальная иллюстрация юнговской теории
конфликта между Эго и Анимой.
Эго видит себя Героем, победителем, завоевателем. Оно вступает во
взаимодействие с Анимой немного свысока, как завоеватель. Хоть мы и не
рассматриваем этот сон по Фрейду, надо признать, что в революции очень много
сексуального, а в сексуальности — очень много революционного (как тут не
вспомнить песню Агаты Кристи «В интересах революции»?). И в сновидении эти
темы остро переплетены: Аверьянов пытается взять Аниму, взять с позиции Героя,
завоевателя, покорителя, мачо.
взаимодействие с Анимой немного свысока, как завоеватель. Хоть мы и не
рассматриваем этот сон по Фрейду, надо признать, что в революции очень много
сексуального, а в сексуальности — очень много революционного (как тут не
вспомнить песню Агаты Кристи «В интересах революции»?). И в сновидении эти
темы остро переплетены: Аверьянов пытается взять Аниму, взять с позиции Героя,
завоевателя, покорителя, мачо.
Очень интересен первый диалог. Его инициирует Анима. Ее вопрос — это
вопрос об истинных чувствах. «А у тебя есть грудь?» звучит как «а у тебя есть
сердце?» То есть она обращается к эмоциональному центру героя, как бы при-
зывая его оставить пуэрилизм и столкнуться со своими чувствами, которые могут
быть мучительны. Но ответ Аверьянова переводит диалог из пространства чувств,
переживаний, в плоскость жесткого флирта-секса-вызова. Он не понимает сути ее
вопроса, поэтому взаимодействие между ними невозможно.
вопрос об истинных чувствах. «А у тебя есть грудь?» звучит как «а у тебя есть
сердце?» То есть она обращается к эмоциональному центру героя, как бы при-
зывая его оставить пуэрилизм и столкнуться со своими чувствами, которые могут
быть мучительны. Но ответ Аверьянова переводит диалог из пространства чувств,
переживаний, в плоскость жесткого флирта-секса-вызова. Он не понимает сути ее
вопроса, поэтому взаимодействие между ними невозможно.
Герой сна «просчитался», потому что бросает Аниме вызов на ее же поле. Анима
— это сама страсть, само вожделение, она без труда принимает вызов. Пламя в
нашем языке тесно связано с сильными страстями. Огонь — это всегда либо гнев,
либо вожделение, причем вожделение первичное, еще не утонченное, лишенное
изысканности. Это логично — было бы странно ждать изысканности от красного
комиссара. Она поджигает его, то есть в каком-то смысле отвечает на его страсть.
Проблема лишь в том, что герой в той идентичности, в какой он представлен в
сновидении, в принципе не может взаимодействовать с Анимой. Как Герой-Пуэр,
он обречен стать ее жертвой. Знаете, если говорить на моем языке, я считаю, что вам
очень повезло: вам удалось соприкоснуться не просто с Анимой, а с самой Лилит.
Да, вы оказались не готовы к этой встрече, но важно то, что сон идет не от первого
лица. Можно сказать, что Аверьянов — это некая часть вас, персонификация
юношеского героя, который должен сгореть, быть принесен в жертву. Хотя, с другой
стороны, позиция наблюдателя во сне может указывать на то, что процесс еще не
стал осознан как имеющий отношение к сновидцу. Пока что это нечто такое, что он
наблюдает о стороны.
— это сама страсть, само вожделение, она без труда принимает вызов. Пламя в
нашем языке тесно связано с сильными страстями. Огонь — это всегда либо гнев,
либо вожделение, причем вожделение первичное, еще не утонченное, лишенное
изысканности. Это логично — было бы странно ждать изысканности от красного
комиссара. Она поджигает его, то есть в каком-то смысле отвечает на его страсть.
Проблема лишь в том, что герой в той идентичности, в какой он представлен в
сновидении, в принципе не может взаимодействовать с Анимой. Как Герой-Пуэр,
он обречен стать ее жертвой. Знаете, если говорить на моем языке, я считаю, что вам
очень повезло: вам удалось соприкоснуться не просто с Анимой, а с самой Лилит.
Да, вы оказались не готовы к этой встрече, но важно то, что сон идет не от первого
лица. Можно сказать, что Аверьянов — это некая часть вас, персонификация
юношеского героя, который должен сгореть, быть принесен в жертву. Хотя, с другой
стороны, позиция наблюдателя во сне может указывать на то, что процесс еще не
стал осознан как имеющий отношение к сновидцу. Пока что это нечто такое, что он
наблюдает о стороны.
Если бы мы были в настоящем анализе, то, конечно, я попросил бы сначала дать
максимум ассоциаций со всеми образами сна, но, поскольку у нас сейчас анализ
демонстрационный, в этом нет необходимости. Вполне достаточно амплификаций.
То есть на этой стадии я должен дать вам несколько архетипических ассоциаций,
которые, возможно, помогут вам расширить контекст вашего сна, его понимание. И
я предлагаю три ассоциации, которые мне пришли.
максимум ассоциаций со всеми образами сна, но, поскольку у нас сейчас анализ
демонстрационный, в этом нет необходимости. Вполне достаточно амплификаций.
То есть на этой стадии я должен дать вам несколько архетипических ассоциаций,
которые, возможно, помогут вам расширить контекст вашего сна, его понимание. И
я предлагаю три ассоциации, которые мне пришли.
Первая ассоциация — это сон Юнга о Зигфриде. В этом сне Юнг должен был
убить Зигфрида, который был персонификацией его юношеской, экстравертной и
избыточно героической установки сознания. В вашем сне убиваете не вы, а Анима,
но это не столь принципиально — аналогия здесь в идее жертвоприношении героя.
убить Зигфрида, который был персонификацией его юношеской, экстравертной и
избыточно героической установки сознания. В вашем сне убиваете не вы, а Анима,
но это не столь принципиально — аналогия здесь в идее жертвоприношении героя.
Вторая ассоциация — нессов хитон, которым Деянира одарила Геракла.
Геракл — это такой античный Аверьянов, самый сильный из героев, победитель
чудовищ, неспособный при этом победить свои чувства (вспомним приступ безумия
Геракла, когда он убил своих детей). Деянира, его наложница, вольно или невольно
убивает его, дав ему отравленный плащ-хитон, который ощущается как сжигающий
его заживо. Потому Гераклу приходится войти на костер: только добровольная
отдача себя огню позволяет ему перестать быть героем и обрести более высокую
идентичность. В мифе это идентичность бога, в жизни — обретение мудрости.
Убив Зигфрида, Юнг становится персонификацией мудрости. И очевидно, что
бессознательное требует от вас принести такую же жертву.
Геракл — это такой античный Аверьянов, самый сильный из героев, победитель
чудовищ, неспособный при этом победить свои чувства (вспомним приступ безумия
Геракла, когда он убил своих детей). Деянира, его наложница, вольно или невольно
убивает его, дав ему отравленный плащ-хитон, который ощущается как сжигающий
его заживо. Потому Гераклу приходится войти на костер: только добровольная
отдача себя огню позволяет ему перестать быть героем и обрести более высокую
идентичность. В мифе это идентичность бога, в жизни — обретение мудрости.
Убив Зигфрида, Юнг становится персонификацией мудрости. И очевидно, что
бессознательное требует от вас принести такую же жертву.
Третья ассоциация — «пересечение бездны» в Телеме. Конечно, это не значит,
что вы переходите бездну, но сама мифологема этого процесса очень близка — адепт
должен излить свою кровь в чашу Бабалон, не утаив не капли, то есть в некотором
смысле капитулировать перед женским принципом. На этом уровне мы имеем
дело с колоссальным парадоксом: только капитулировав, можно победить, а любая
внешняя победа на самом деле обернется поражением. Например, как победа Эдипа
над Сфинксом.
что вы переходите бездну, но сама мифологема этого процесса очень близка — адепт
должен излить свою кровь в чашу Бабалон, не утаив не капли, то есть в некотором
смысле капитулировать перед женским принципом. На этом уровне мы имеем
дело с колоссальным парадоксом: только капитулировав, можно победить, а любая
внешняя победа на самом деле обернется поражением. Например, как победа Эдипа
над Сфинксом.
По одному этому сну я как юнгианец узнал вас тысячекратно лучше, и могу
сказать, что вы стоите на пороге кризиса середины жизни (если еще не вошли в
него), и ваше бессознательное требует столкновения с чувствами, которые наверняка
вначале будут тяжелы. Отсюда исходное непонимание в диалоге героя и Анимы.
сказать, что вы стоите на пороге кризиса середины жизни (если еще не вошли в
него), и ваше бессознательное требует столкновения с чувствами, которые наверняка
вначале будут тяжелы. Отсюда исходное непонимание в диалоге героя и Анимы.
Вообще ваш сон идеально иллюстрирует роль Анимы, о которой мы говорили
ранее. Анима в той или иной степени является посвятительницей, той, что несет
трансформацию, обновление и перерождение. Понятно, что никто не может
гарантировать всегда идеальный исход, но само ее появление говорит о действии
очень глубоких сил вашей души.
ранее. Анима в той или иной степени является посвятительницей, той, что несет
трансформацию, обновление и перерождение. Понятно, что никто не может
гарантировать всегда идеальный исход, но само ее появление говорит о действии
очень глубоких сил вашей души.
Так что могу поблагодарить вас за то, что вы поделились этим сном. Я говорил,
что я не всегда могу понять сновидение, особенно когда я не знаю человека, не
нахожусь с ним в минимальном энергетическом взаимодействии. Очень часто
я просто теряюсь, когда совсем незнакомые люди присылают мне сложный
символический сон, ожидая анализа. Но символы — это всегда палка о двух концах.
Один и тот же символ в зависимости от того, кому он снится, может означать
противоположные вещи. Например, многие аналитики интерпретировали бы ваш
сон пессимистично — как опасность стать одержимым страстями, стать жертвой
Анимы; сам Юнг настаивал на том, что Аниму нельзя слушаться в полной мере. Но
тут я не могу согласиться с ним — возможно, потому что я еще и телемит. И я рас-
сматриваю этот сон скорей как инициацию, обновление, возможность принесения в
жертву старой установки, которая, может быть, еще не до конца осознана.
что я не всегда могу понять сновидение, особенно когда я не знаю человека, не
нахожусь с ним в минимальном энергетическом взаимодействии. Очень часто
я просто теряюсь, когда совсем незнакомые люди присылают мне сложный
символический сон, ожидая анализа. Но символы — это всегда палка о двух концах.
Один и тот же символ в зависимости от того, кому он снится, может означать
противоположные вещи. Например, многие аналитики интерпретировали бы ваш
сон пессимистично — как опасность стать одержимым страстями, стать жертвой
Анимы; сам Юнг настаивал на том, что Аниму нельзя слушаться в полной мере. Но
тут я не могу согласиться с ним — возможно, потому что я еще и телемит. И я рас-
сматриваю этот сон скорей как инициацию, обновление, возможность принесения в
жертву старой установки, которая, может быть, еще не до конца осознана.
Анализ сна отличный, спасибо. И сразу следующий
вопрос: вы могли бы внятно и доходчиво, как вы умеете,
рассказать хотя бы об основных юнгианских архетипах?
Что вообще такое архетипы? На каких основаниях мы
можем утверждать об их существовании?
вопрос: вы могли бы внятно и доходчиво, как вы умеете,
рассказать хотя бы об основных юнгианских архетипах?
Что вообще такое архетипы? На каких основаниях мы
можем утверждать об их существовании?
Вот это, пожалуй, самый главный вопрос, касающийся юнгианской психологии.
Понятие архетипа — это своего рода центр, незримая ось юнгианской мысли.
И здесь нам будет очень сложно совсем избегнуть академического дискурса, скажем,
в отношении самого определения архетипа. Поэтому я попробую начать немного с
другой стороны.
Понятие архетипа — это своего рода центр, незримая ось юнгианской мысли.
И здесь нам будет очень сложно совсем избегнуть академического дискурса, скажем,
в отношении самого определения архетипа. Поэтому я попробую начать немного с
другой стороны.
Что вообще отличает именно юнгианскую психологию от большинства
психологических школ? В чем та неповторимая специфика юнгианской психологии,
которая так выгодно выделяет ее из множества психологических школ и направлений?
Во всех своих работах я акцентирую особый параллелизм между юнгианской
психологией и подлинным, сокровенным оккультизмом. И сдается мне, что в самой
концепции архетипа и скрывается этот параллелизм.
психологических школ? В чем та неповторимая специфика юнгианской психологии,
которая так выгодно выделяет ее из множества психологических школ и направлений?
Во всех своих работах я акцентирую особый параллелизм между юнгианской
психологией и подлинным, сокровенным оккультизмом. И сдается мне, что в самой
концепции архетипа и скрывается этот параллелизм.
Дело в том, что архетип — это психическая структура, которая не приобретается
нами в результате того или иного личного опыта. Ну, например, происходит с
человеком некая травма, он получает невроз; или, наоборот, — свершается подарок
судьбы, и он фиксирует, что именно такое поведение привело его к успеху, так что
он активно подкрепляет его поведение. Если мы, в качестве контраста рассмотрим
фрейдистскую психологию или любую психологию бессознательного, кроме
юнгианской, то увидим, что все, что там называется бессознательным, на самом
деле вторично по отношению к сознанию. Вот было, например, у человека какое-
то влечение. Или какое-то тяжелое воспоминание. И вот это влечение, в силу его
неприемлемости, и это воспоминание, в силу его тяжести, психика выбрасывает на
задворки сознания. То есть получается, что нет ничего в бессознательном, что когда-
то не было в сознании. Это такой материализм: нет ничего в наших мыслях, чего
изначально не было в ощущениях.
нами в результате того или иного личного опыта. Ну, например, происходит с
человеком некая травма, он получает невроз; или, наоборот, — свершается подарок
судьбы, и он фиксирует, что именно такое поведение привело его к успеху, так что
он активно подкрепляет его поведение. Если мы, в качестве контраста рассмотрим
фрейдистскую психологию или любую психологию бессознательного, кроме
юнгианской, то увидим, что все, что там называется бессознательным, на самом
деле вторично по отношению к сознанию. Вот было, например, у человека какое-
то влечение. Или какое-то тяжелое воспоминание. И вот это влечение, в силу его
неприемлемости, и это воспоминание, в силу его тяжести, психика выбрасывает на
задворки сознания. То есть получается, что нет ничего в бессознательном, что когда-
то не было в сознании. Это такой материализм: нет ничего в наших мыслях, чего
изначально не было в ощущениях.
Но сама природа архетипа — в том, что он существует не после, а до
любого опыта. Архетип — это своего рода изначальные элементы психики,
некие протоструктуры, которые определяют то, как тот или иной человек будет
интерпретировать свой опыт для себя. При этом сам по себе архетип представляет
своего рода чистую виртуальность, потенциальность. Скажем, в архетип Матери
входит вся полнота опыта, который когда-либо человечеством, а возможно, и не
только человечеством, но и животными, проживалось от матерей. Мать может быть
позитивная и негативная, гиперопекающая и оставляющая, прекрасная и ужасная,
требовательная и снисходительная. Все эти возможности априори вложены в архетип
Матери, он — это вот это самое трудновыразимое единство всех возможных
переживаний, бывших и потенциальных, когда-либо связанных с матерью. Однако
в процессе взаимодействия ребенка и его реальной матери некоторые аспекты
архетипа не проявляются, уходят в тень, даже вытесняются. Некоторые, напротив,
акцентируются, подчеркиваются. В итоге вокруг этого самого архетипа Матери
возникает такая особая кристаллическая решетка, совершенно неповторимый
узор, который в юнгианстве и называется «материнским комплексом». Причем в
самом слове «комплекс» изначально не было ничего негативного; комплекс — это
просто совокупность мыслей, чувств, представлений, страхов, надежд, ожиданий,
образов, фантазий, которые как бы окружают один архетип. Это еще можно назвать
констелляцией. Негативное значение слово «комплекс» получило исключительно
потому, что любой психолог имеет дело с ситуацией, когда комплекс работает в ту или
другую сторону криво, несбалансированно, когда комплекс становится проблемой.
В результате само слово «комплекс» стало синонимом «проблемы», но это не так.
Комплексы как совокупность констелляций вокруг той или иной архетипической
идеи есть абсолютно у всех.
любого опыта. Архетип — это своего рода изначальные элементы психики,
некие протоструктуры, которые определяют то, как тот или иной человек будет
интерпретировать свой опыт для себя. При этом сам по себе архетип представляет
своего рода чистую виртуальность, потенциальность. Скажем, в архетип Матери
входит вся полнота опыта, который когда-либо человечеством, а возможно, и не
только человечеством, но и животными, проживалось от матерей. Мать может быть
позитивная и негативная, гиперопекающая и оставляющая, прекрасная и ужасная,
требовательная и снисходительная. Все эти возможности априори вложены в архетип
Матери, он — это вот это самое трудновыразимое единство всех возможных
переживаний, бывших и потенциальных, когда-либо связанных с матерью. Однако
в процессе взаимодействия ребенка и его реальной матери некоторые аспекты
архетипа не проявляются, уходят в тень, даже вытесняются. Некоторые, напротив,
акцентируются, подчеркиваются. В итоге вокруг этого самого архетипа Матери
возникает такая особая кристаллическая решетка, совершенно неповторимый
узор, который в юнгианстве и называется «материнским комплексом». Причем в
самом слове «комплекс» изначально не было ничего негативного; комплекс — это
просто совокупность мыслей, чувств, представлений, страхов, надежд, ожиданий,
образов, фантазий, которые как бы окружают один архетип. Это еще можно назвать
констелляцией. Негативное значение слово «комплекс» получило исключительно
потому, что любой психолог имеет дело с ситуацией, когда комплекс работает в ту или
другую сторону криво, несбалансированно, когда комплекс становится проблемой.
В результате само слово «комплекс» стало синонимом «проблемы», но это не так.
Комплексы как совокупность констелляций вокруг той или иной архетипической
идеи есть абсолютно у всех.
Так вот, для нас самое главное в идее архетипа — то, что он, в точности как
и платоновские эйдосы, не является продуктом, порождением опыта. Скорей он,
наоборот, порождает наш опыт, структурирует его.
и платоновские эйдосы, не является продуктом, порождением опыта. Скорей он,
наоборот, порождает наш опыт, структурирует его.
В начале XX века в антропологии была развита теория заимствования. Мол,
мифы разных людей похожи потому, что шаманы Чукотки ездили в гости к шаманам
Полинезийских островов. Я, конечно, утрирую, но это помогает нам понять
абсурдность теории заимствования. На самом деле мифы похожи только потому, что
одни и те же архетипы лежат в основании человеческой психе, и неважно, говорим
ли мы о первобытном человеке с Полинезийских островов или о современном
цивилизованном человеке. Душа способна порождать одни и те же мифы, потому
что в ее основе у всех людей есть нечто общее. Поэтому зачастую в снах, фантазиях,
видениях, произведениях искусства проскальзывают сюжеты и мифологемы, о
которых художники и понятия не имели.
мифы разных людей похожи потому, что шаманы Чукотки ездили в гости к шаманам
Полинезийских островов. Я, конечно, утрирую, но это помогает нам понять
абсурдность теории заимствования. На самом деле мифы похожи только потому, что
одни и те же архетипы лежат в основании человеческой психе, и неважно, говорим
ли мы о первобытном человеке с Полинезийских островов или о современном
цивилизованном человеке. Душа способна порождать одни и те же мифы, потому
что в ее основе у всех людей есть нечто общее. Поэтому зачастую в снах, фантазиях,
видениях, произведениях искусства проскальзывают сюжеты и мифологемы, о
которых художники и понятия не имели.
Теория архетипа оказывается на периферии психологии именно потому, что
если мы принимаем ее всерьез, без дураков, она требует полного пересмотра
культурной парадигмы, своего рода переписывания языка, отказа от доминирования
материализма. Это вызывает сопротивление, потому что материализм создает
чувство безопасности. Человек как бы говорит превосходящим его архетипическим
психическим силам: «Вас не существует» и этим успокаивается. Разумеется, это
страусиное решение не влияет ни на что — просто то, что когда-то называли
«одержимостью», становится «неврозом», а уж против коллективных психических
эпидемий средний человек все так же беспомощен.
если мы принимаем ее всерьез, без дураков, она требует полного пересмотра
культурной парадигмы, своего рода переписывания языка, отказа от доминирования
материализма. Это вызывает сопротивление, потому что материализм создает
чувство безопасности. Человек как бы говорит превосходящим его архетипическим
психическим силам: «Вас не существует» и этим успокаивается. Разумеется, это
страусиное решение не влияет ни на что — просто то, что когда-то называли
«одержимостью», становится «неврозом», а уж против коллективных психических
эпидемий средний человек все так же беспомощен.
Здесь я хотел бы ненадолго отвлечься и рассказать об одном своем опыте, ко-
торый полностью убедил меня в правоте теории Юнга. Когда я был подростком,
мне приснился очень сильный, интенсивный сон, который поразил мое воображение
и запомнился на годы. В этом сне я прогуливался по Москве и зашел в один
из кинотеатров, где шел некий особый киносеанс, на который я должен был
попасть. Зайдя в зал, я как будто исчез и превратился в само действие, которое
осуществлялось на экране кинотеатра. В этом действии был некий идеальный Бог,
который находился в своем мире. Я услышал голос, который сказал, что Бог здесь
может превращать все во все. Ему лишь запрещено прикасаться к вороне, которая
находится в центре этого мира. Это очень интересный сюжет; мы знаем, что мотив
нарушения запрета широко встречается в самых разных мифах — от библейского
яблока до мифа о золотом веке у аборигенов. Как нетрудно догадаться, Бог нарушает
этот запрет; он прикасается к вороне, но вместо того чтобы превратить ее во что-
то, сам как бы проваливается в нее, и я вижу, как этот приятный, нежный, теплый
свет рассыпается во тьме на тысячи искр, а на экране кинотеатра появляется надпись
«Ниже уровня ада».
торый полностью убедил меня в правоте теории Юнга. Когда я был подростком,
мне приснился очень сильный, интенсивный сон, который поразил мое воображение
и запомнился на годы. В этом сне я прогуливался по Москве и зашел в один
из кинотеатров, где шел некий особый киносеанс, на который я должен был
попасть. Зайдя в зал, я как будто исчез и превратился в само действие, которое
осуществлялось на экране кинотеатра. В этом действии был некий идеальный Бог,
который находился в своем мире. Я услышал голос, который сказал, что Бог здесь
может превращать все во все. Ему лишь запрещено прикасаться к вороне, которая
находится в центре этого мира. Это очень интересный сюжет; мы знаем, что мотив
нарушения запрета широко встречается в самых разных мифах — от библейского
яблока до мифа о золотом веке у аборигенов. Как нетрудно догадаться, Бог нарушает
этот запрет; он прикасается к вороне, но вместо того чтобы превратить ее во что-
то, сам как бы проваливается в нее, и я вижу, как этот приятный, нежный, теплый
свет рассыпается во тьме на тысячи искр, а на экране кинотеатра появляется надпись
«Ниже уровня ада».
Для человека просвещенного в области символики этот сон не представляет
трудности. Совершенно очевидно, что он отображает процесс воплощения духа:
некий идеальный дух попадает в воды Физис, оказывается ими пленен, умирает и
рассыпается. Такие примеры мы можем видеть в целом ряде эзотерических школ —
скажем, в герметизме говорится о Физис, которая заключает в свои объятия Нус,
а в Каббале есть представление о Швират ха-келим, или Разбиении сосудов, —
космической катастрофе, в результате которой свет оказывается пролит и утрачен.
Каждая такая школа видит причину трагедии не в человеке, но в Боге, в высшей сфе-
ре, где произошла катастрофа, роль же человека — помогать Богу в восстановлении
миропорядка.
трудности. Совершенно очевидно, что он отображает процесс воплощения духа:
некий идеальный дух попадает в воды Физис, оказывается ими пленен, умирает и
рассыпается. Такие примеры мы можем видеть в целом ряде эзотерических школ —
скажем, в герметизме говорится о Физис, которая заключает в свои объятия Нус,
а в Каббале есть представление о Швират ха-келим, или Разбиении сосудов, —
космической катастрофе, в результате которой свет оказывается пролит и утрачен.
Каждая такая школа видит причину трагедии не в человеке, но в Боге, в высшей сфе-
ре, где произошла катастрофа, роль же человека — помогать Богу в восстановлении
миропорядка.
Разумеется, когда мне приснился этот сон, я не имел понятия ни о Каббале, ни
об алхимии. И, тем не менее, когда через восемь лет я читал эпохальный труд Юнга
по алхимии «Mysterium coniunctionis», я столкнулся там с описанием этого же мифа.
Габриций, чистый дух, устремляется в центр, где его ждут «нижние воды» Бейи, она
поглощает его, он рассыпается на световые искры. Сама по себе мифологема проста,
почему бы мне ее просто не изобрести заново? — может спросить иной скептик. Я
согласился бы с ним, если бы не одна деталь: в следующем абзаце Юнг пишет, что
Бейя, Prima Materia, Сатурн, пленяющий чистый дух, чаще всего у алхимиков сим-
волизировалась вороной. Таким образом, в моем подростковом сне с Юнгом совпала
не только общая мифологема, но даже единый образный ряд. Что мне до вороны?
Что вороне до меня? А вот приснилась же! Именно после этого прочтения книги
Юнга я для себя окончательно признал правоту его теории архетипов. Я воспринял
сложный архетип. Не потому, что мне кто-то рассказал что-то похожее. Не потому,
что я что-то прочитал или подглядел. Не потому даже, что я что-то «придумал».
Нет — архетип присутствовал в моей душе изначально, и сон, который в такой
предельной чистой форме выразил архетипический сюжет, не имел «причин» — он
весь был прямое проявление архетипа, «Большое сновидение», как сказал бы Юнг.
об алхимии. И, тем не менее, когда через восемь лет я читал эпохальный труд Юнга
по алхимии «Mysterium coniunctionis», я столкнулся там с описанием этого же мифа.
Габриций, чистый дух, устремляется в центр, где его ждут «нижние воды» Бейи, она
поглощает его, он рассыпается на световые искры. Сама по себе мифологема проста,
почему бы мне ее просто не изобрести заново? — может спросить иной скептик. Я
согласился бы с ним, если бы не одна деталь: в следующем абзаце Юнг пишет, что
Бейя, Prima Materia, Сатурн, пленяющий чистый дух, чаще всего у алхимиков сим-
волизировалась вороной. Таким образом, в моем подростковом сне с Юнгом совпала
не только общая мифологема, но даже единый образный ряд. Что мне до вороны?
Что вороне до меня? А вот приснилась же! Именно после этого прочтения книги
Юнга я для себя окончательно признал правоту его теории архетипов. Я воспринял
сложный архетип. Не потому, что мне кто-то рассказал что-то похожее. Не потому,
что я что-то прочитал или подглядел. Не потому даже, что я что-то «придумал».
Нет — архетип присутствовал в моей душе изначально, и сон, который в такой
предельной чистой форме выразил архетипический сюжет, не имел «причин» — он
весь был прямое проявление архетипа, «Большое сновидение», как сказал бы Юнг.
Сам Юнг приводит множество потрясающих примеров, когда неграмотные
люди воспроизводили сложнейшие мифологические сюжеты и структуры, не имея
о них понятия. Это доказывает, что наша психика — не чистый лист; вот оно,
заблуждение нашей цивилизации. В нас есть изначально набор архетипов, из
которых мы прорастаем, как дерево прорастает из земли.
люди воспроизводили сложнейшие мифологические сюжеты и структуры, не имея
о них понятия. Это доказывает, что наша психика — не чистый лист; вот оно,
заблуждение нашей цивилизации. В нас есть изначально набор архетипов, из
которых мы прорастаем, как дерево прорастает из земли.
Вы никогда не задумывались, почему одни и те же ситуации оказывают на
разных людей разное влияние? В современной психологии очень модно понятие
травмы, всех стремятся вылечить от их травм, создать идеальные нетравматические
условия. Разумеется, результатом таких усилий становятся предельно неприспосо-
бленные люди, люди, которые никогда не оказывались перед реальным вызовом, а
значит, не способны на эти вызовы отвечать. Увы, по мере того как человечество
наращивает технологическое могущество, оно все больше создает вокруг своей
психики тепличные условия, а значит, все меньше людей способно к адаптации, к
ответу на вызов. Возвращаясь к травме: если причина тех или иных неврозов есть
травма, то почему, столкнувшись с одной и той же травмой, разные люди выдают
совершенно разные реакции? Для кого-то результатом травмы становится тяжелый
невроз, для кого-то — небольшое искривление характера, а кто-то преодолевает
травму и становится сильнее. Что там об этом говорил Ницше? Но это значит, что
сама по себе травма никак не является причиной формирования личности, настоящая
причина — в том, какие архетипы изначально актуальны в отдельно взятом человеке,
под каким углом он смотрит на мир, какой архетип является для него руководящей
аксиомой.
разных людей разное влияние? В современной психологии очень модно понятие
травмы, всех стремятся вылечить от их травм, создать идеальные нетравматические
условия. Разумеется, результатом таких усилий становятся предельно неприспосо-
бленные люди, люди, которые никогда не оказывались перед реальным вызовом, а
значит, не способны на эти вызовы отвечать. Увы, по мере того как человечество
наращивает технологическое могущество, оно все больше создает вокруг своей
психики тепличные условия, а значит, все меньше людей способно к адаптации, к
ответу на вызов. Возвращаясь к травме: если причина тех или иных неврозов есть
травма, то почему, столкнувшись с одной и той же травмой, разные люди выдают
совершенно разные реакции? Для кого-то результатом травмы становится тяжелый
невроз, для кого-то — небольшое искривление характера, а кто-то преодолевает
травму и становится сильнее. Что там об этом говорил Ницше? Но это значит, что
сама по себе травма никак не является причиной формирования личности, настоящая
причина — в том, какие архетипы изначально актуальны в отдельно взятом человеке,
под каким углом он смотрит на мир, какой архетип является для него руководящей
аксиомой.
Это очень интересно, но все-таки могли бы вы дать более
четкое определение архетипа и затем привести примеры
самых важных архетипов с точки зрения Юнга?
четкое определение архетипа и затем привести примеры
самых важных архетипов с точки зрения Юнга?
Хорошо, начнем с самого простого. Вот определение архетипа, которое дает
Карл Густав Юнг: архетип — это динамическая единица коллективного
бессознательного, проявляющаяся в сновидении, фантазиях, мифах, сказках,
легендах, в творчестве и даже в бреде душевнобольных. Проще говоря, архетип
проявляется во всех областях, где человек проявляет свою психическую деятельность.
Архетип сильно заряжен психической энергией, то есть соприкосновение с архетипом
порождает переживание нуминозного, священного. Мы чувствуем, что сталкиваемся
с силой, многократно превосходящей нашу собственную. Часто это вызывает двой-
ственные чувства — например, одновременно восторг и грусть.
Карл Густав Юнг: архетип — это динамическая единица коллективного
бессознательного, проявляющаяся в сновидении, фантазиях, мифах, сказках,
легендах, в творчестве и даже в бреде душевнобольных. Проще говоря, архетип
проявляется во всех областях, где человек проявляет свою психическую деятельность.
Архетип сильно заряжен психической энергией, то есть соприкосновение с архетипом
порождает переживание нуминозного, священного. Мы чувствуем, что сталкиваемся
с силой, многократно превосходящей нашу собственную. Часто это вызывает двой-
ственные чувства — например, одновременно восторг и грусть.
Здесь сокрыт парадокс. С одной стороны, вся наша психика и все наши
восприятия, мировоззрения, идеи — они, конечно же, базируются на архетипе,
укореняются в архетипе, имеют в нем глубинную и фундаментальную основу. С
другой стороны, мы слишком редко переживаем архетип в чистом виде. Как правило,
в нашей психике архетип обрастает комплексом. То есть, скажем, абсолютный
универсальный нуминозный архетип Великий Матери или Великого Отца в процессе
нашего взросления обрастает теми ассоциациями, воспоминаниями и переживаниями,
которые связаны с нашими реальными отцом и матерью. Таким образом, какая-
то грань остается активированной, выходит на поверхность, а какая-то уходит в
бессознательное, оставаясь чистой потенциальностью, о которой мы можем даже
и не подозревать. То есть комплекс как бы кристаллизует архетип. Однако власть
наших комплексов над нами коренится в том, что в основе каждого без исключения
комплекса лежит архетип. Поэтому большим позитивным эффектом оказывается
осознание архетипической природы нашего переживания.
восприятия, мировоззрения, идеи — они, конечно же, базируются на архетипе,
укореняются в архетипе, имеют в нем глубинную и фундаментальную основу. С
другой стороны, мы слишком редко переживаем архетип в чистом виде. Как правило,
в нашей психике архетип обрастает комплексом. То есть, скажем, абсолютный
универсальный нуминозный архетип Великий Матери или Великого Отца в процессе
нашего взросления обрастает теми ассоциациями, воспоминаниями и переживаниями,
которые связаны с нашими реальными отцом и матерью. Таким образом, какая-
то грань остается активированной, выходит на поверхность, а какая-то уходит в
бессознательное, оставаясь чистой потенциальностью, о которой мы можем даже
и не подозревать. То есть комплекс как бы кристаллизует архетип. Однако власть
наших комплексов над нами коренится в том, что в основе каждого без исключения
комплекса лежит архетип. Поэтому большим позитивным эффектом оказывается
осознание архетипической природы нашего переживания.
Здесь есть парадокс. С одной стороны, вы уже поняли, что архетип — это
универсальная психическая единица. То есть то, что принадлежит всему человечеству;
то, что является общим в опыте самых разных людей; то, что они могут спонтанно
продуцировать из глубин коллективного бессознательного, из которого и произрастает
душа. С другой же стороны, парадокс заключается в том, что только сознательное
взаимодействие с архетипом, только сознательная игра с ним, только свое личное,
неповторимое, уникальное выстраивание отношений с архетипом могут способствовать
формированию подлинной, неповторимой, уникальной индивидуальности. То есть
тому, что, по сути, и является как целью психологической работы в учении Юнга, так
и сутью оккультного идеала Великого Делания.
универсальная психическая единица. То есть то, что принадлежит всему человечеству;
то, что является общим в опыте самых разных людей; то, что они могут спонтанно
продуцировать из глубин коллективного бессознательного, из которого и произрастает
душа. С другой же стороны, парадокс заключается в том, что только сознательное
взаимодействие с архетипом, только сознательная игра с ним, только свое личное,
неповторимое, уникальное выстраивание отношений с архетипом могут способствовать
формированию подлинной, неповторимой, уникальной индивидуальности. То есть
тому, что, по сути, и является как целью психологической работы в учении Юнга, так
и сутью оккультного идеала Великого Делания.
Какие архетипы наиболее важны? Сколько их всего? Когда Юнга спросили,
сколько существует архетипов, он дал самый честный из возможных ответов: «Не
знаю». Ну, а если этого не знает Юнг, откуда знать мне? Архетипов столько же,
сколько и инстинктов. За каждым инстинктивным действием стоит свой архетип.
Человек, согласно герметической космологии, включает в себя весь макрокосмос.
сколько существует архетипов, он дал самый честный из возможных ответов: «Не
знаю». Ну, а если этого не знает Юнг, откуда знать мне? Архетипов столько же,
сколько и инстинктов. За каждым инстинктивным действием стоит свой архетип.
Человек, согласно герметической космологии, включает в себя весь макрокосмос.
То есть содержит в себе все биологические структуры любого живого существа
и в состоянии измененного сознания может их пережить — к своему огромному
удивлению. Поэтому, конечно же, мы не можем сказать, сколько всего существует
архетипов. Однако мы можем выделить несколько самых главных, фундаментальных
архетипов, с которыми сталкивается каждый в процессе индивидуации. Это Персона,
Тень, Эго, Анима и Анимус, Мана-личность (образ мудрого старца-шамана, зна-
харя) и, наконец, Самость. Сюда же можно отнести архетип Трансформации, или
Перерождения, который лежит в основе потребности в инициатическом опыте, ар-
хетип Трикстера, близко положенный к архетипу Тени, но не тождественный ему,
а также архетипы Великой Матери и Великого Отца.
и в состоянии измененного сознания может их пережить — к своему огромному
удивлению. Поэтому, конечно же, мы не можем сказать, сколько всего существует
архетипов. Однако мы можем выделить несколько самых главных, фундаментальных
архетипов, с которыми сталкивается каждый в процессе индивидуации. Это Персона,
Тень, Эго, Анима и Анимус, Мана-личность (образ мудрого старца-шамана, зна-
харя) и, наконец, Самость. Сюда же можно отнести архетип Трансформации, или
Перерождения, который лежит в основе потребности в инициатическом опыте, ар-
хетип Трикстера, близко положенный к архетипу Тени, но не тождественный ему,
а также архетипы Великой Матери и Великого Отца.
Начнем с Персоны. Юнг говорил: «Персона — это то, чем мы не являемся, но
чем принято нас считать». Некая внешняя оболочка психической жизни, которая
возникает в процессе адаптации индивида к социуму. Сама по себе Персона может
быть очень полезна, потому что, входя в нее, мы точно можем знать, что надо делать,
каким образом осуществлять взаимодействие с людьми. Если у нас нет Персоны, то
мы будем теряться в самых банальных социальных взаимодействиях.
чем принято нас считать». Некая внешняя оболочка психической жизни, которая
возникает в процессе адаптации индивида к социуму. Сама по себе Персона может
быть очень полезна, потому что, входя в нее, мы точно можем знать, что надо делать,
каким образом осуществлять взаимодействие с людьми. Если у нас нет Персоны, то
мы будем теряться в самых банальных социальных взаимодействиях.
Существует огромное количество Персон, у каждой профессии есть своя
Персона. И это очень легко проиллюстрировать. Если я вам скажу: представьте
себе типичного учителя, типичного бизнесмена, типичного работягу, — я думаю,
эта задача не составит вам большого труда. Хотя мы, конечно же, понимаем, что
у конкретной учительницы может быть совершенно особая, неповторимая, не сво-
димая к другим психическая жизнь. Тем не менее, одно название профессии дает
нам вполне конкретные ассоциации, вполне конкретное представление, которые
человек как бы надевает на себя, когда осуществляет функции свои профессии.
Интересно, что существует не только Персона профессии, но, скажем, Персона
бунтаря, маргинала, у которой тоже есть свои четко заданные правила игры. То есть
кажущаяся свобода такого бунтаря на самом деле во многом иллюзорна, потому что
он всецело находится в заданной Персоне и даже не осознаёт этого. Мы надеваем
Персона. И это очень легко проиллюстрировать. Если я вам скажу: представьте
себе типичного учителя, типичного бизнесмена, типичного работягу, — я думаю,
эта задача не составит вам большого труда. Хотя мы, конечно же, понимаем, что
у конкретной учительницы может быть совершенно особая, неповторимая, не сво-
димая к другим психическая жизнь. Тем не менее, одно название профессии дает
нам вполне конкретные ассоциации, вполне конкретное представление, которые
человек как бы надевает на себя, когда осуществляет функции свои профессии.
Интересно, что существует не только Персона профессии, но, скажем, Персона
бунтаря, маргинала, у которой тоже есть свои четко заданные правила игры. То есть
кажущаяся свобода такого бунтаря на самом деле во многом иллюзорна, потому что
он всецело находится в заданной Персоне и даже не осознаёт этого. Мы надеваем
Персону, выполняя ту или иную социальную функцию. Поэтому Персона в наших
сновидениях чаще всего символизируется одеждой. Скажем, смена одежды может
символизировать смену Персон. За исключением, пожалуй, пожилых людей, для ко-
торых такой сон может означать близость смерти. Что тоже, в сущности, означает
неизбежное расставание с Персоной.
сновидениях чаще всего символизируется одеждой. Скажем, смена одежды может
символизировать смену Персон. За исключением, пожалуй, пожилых людей, для ко-
торых такой сон может означать близость смерти. Что тоже, в сущности, означает
неизбежное расставание с Персоной.
Как я уже сказал, в самой по себе Персоне нет ничего плохого. Настоящие
проблемы появляются тогда, когда человек полностью отождествляется с нею. Когда
он считает себя только своей Персоной, и ничем более. Говоря метафорически, он
срастается со своей Персоной, подобно тому, как мифологический Геракл накрепко
сросся с подаренным ему отравленным хитоном Несса. Человек, который сросся с
Персоной, ведет очень скучную и неинтересную эмоционально-психическую жизнь.
Все его психические реакции подчинены Персоне. Фактически Персона в данном
случае оказывается на месте Самости, именно она определяет саму реальность субъ-
екта. Это печальное зрелище, но, к сожалению, таких людей большинство.
проблемы появляются тогда, когда человек полностью отождествляется с нею. Когда
он считает себя только своей Персоной, и ничем более. Говоря метафорически, он
срастается со своей Персоной, подобно тому, как мифологический Геракл накрепко
сросся с подаренным ему отравленным хитоном Несса. Человек, который сросся с
Персоной, ведет очень скучную и неинтересную эмоционально-психическую жизнь.
Все его психические реакции подчинены Персоне. Фактически Персона в данном
случае оказывается на месте Самости, именно она определяет саму реальность субъ-
екта. Это печальное зрелище, но, к сожалению, таких людей большинство.
В разного рода духовных сообществах очень много говорят о необходимости так
называемого жертвоприношения Эго. Действительно, на очень высоких уровнях
духовного развития эта стадия является неизбежной, как бы мы ни сопротивлялись.
Однако поднимать идею такого жертвоприношения на знамена — по меньшей мере
глупо. Ведь большинство людей еще не доросли до уровня зрелого, осознанного,
автономно действующего Эго, которое, несомненно, важнее, чем личность
Персоны. Часто такое искажение определяется как персональная профессиональная
деформация. Когда полицейские начинают видеть вокруг только потенциальных
преступников, врач — только больных, а педагог — только возможных учеников.
Для того чтобы выйти с уровня Персоны, можно порекомендовать следующую
практику: найдите и утвердите себя в принципиально разных и не пересекающихся
кругах общения так, чтобы чувствовался контраст. То есть в одном случае,
скажем, вы оказываетесь неформалом, а в другом — светским львом. И одна, и
другая Персоны требуют своих неповторимых и неизменяемых правил игры, но
необходимость менять Персону позволяет нам избегнуть этого самого опасного
отождествления себя с Персоной, когда вся наша психическая душевная жизнь
становится подчинена маленькому, внешнему. Ничтожно малой ее части. Так, словно
одежда подменяет человека. Задумайтесь, насколько не случайно именно одежда
символизирует Персону, ведь абсолютное большинство профессий имеет свою
униформу: силовики, медики, работники торговли, ремонтники, коммунальщики…
Глядя на человека, мы сразу видим его роль, его социальную функцию. Проблемы
начинаются только в том случае, если мы в полной мере отождествляемся с этой
ролью.
называемого жертвоприношения Эго. Действительно, на очень высоких уровнях
духовного развития эта стадия является неизбежной, как бы мы ни сопротивлялись.
Однако поднимать идею такого жертвоприношения на знамена — по меньшей мере
глупо. Ведь большинство людей еще не доросли до уровня зрелого, осознанного,
автономно действующего Эго, которое, несомненно, важнее, чем личность
Персоны. Часто такое искажение определяется как персональная профессиональная
деформация. Когда полицейские начинают видеть вокруг только потенциальных
преступников, врач — только больных, а педагог — только возможных учеников.
Для того чтобы выйти с уровня Персоны, можно порекомендовать следующую
практику: найдите и утвердите себя в принципиально разных и не пересекающихся
кругах общения так, чтобы чувствовался контраст. То есть в одном случае,
скажем, вы оказываетесь неформалом, а в другом — светским львом. И одна, и
другая Персоны требуют своих неповторимых и неизменяемых правил игры, но
необходимость менять Персону позволяет нам избегнуть этого самого опасного
отождествления себя с Персоной, когда вся наша психическая душевная жизнь
становится подчинена маленькому, внешнему. Ничтожно малой ее части. Так, словно
одежда подменяет человека. Задумайтесь, насколько не случайно именно одежда
символизирует Персону, ведь абсолютное большинство профессий имеет свою
униформу: силовики, медики, работники торговли, ремонтники, коммунальщики…
Глядя на человека, мы сразу видим его роль, его социальную функцию. Проблемы
начинаются только в том случае, если мы в полной мере отождествляемся с этой
ролью.
Уровень идентичности Эго выше уровня идентичности Персоны. Можно
сказать, что Эго представляет собой средний круг специфической идентичности, в
котором есть четкое ощущение «Я». Эго свойственно осознание своих, кажущихся
неповторимыми, убеждений, ценностей, вкусов, которые не порождены Персоной,
то есть это гораздо более высокий уровень идентичности. И очень важно обрести
это. Конечно же, надо понимать, что очень многое из того, что входит в Эго и
ощущается как свое, на самом деле относится к Инфраэго, то есть бессознательно
заимствованным установкам.
сказать, что Эго представляет собой средний круг специфической идентичности, в
котором есть четкое ощущение «Я». Эго свойственно осознание своих, кажущихся
неповторимыми, убеждений, ценностей, вкусов, которые не порождены Персоной,
то есть это гораздо более высокий уровень идентичности. И очень важно обрести
это. Конечно же, надо понимать, что очень многое из того, что входит в Эго и
ощущается как свое, на самом деле относится к Инфраэго, то есть бессознательно
заимствованным установкам.
Следующий архетип — Тень. Мы знаем множество мифологических и ли-
тературных примеров Тени. Например, Доктор Джекил и мистер Хайд или
андерсеновская Тень из одноименной сказки. Эта страшная сказка, к сожалению,
очень психологически реальна и достоверна. Тень действительно может занимать
место Эго. Как определить свою Тень? Как определить то, что уровень проблематики
Тени актуален? Прежде всего — по вашим сновидениям. Если для вас актуальна
проблематика Тени, то в ваших снах будут присутствовать люди, которые вам по
какой-то причине неприятны, отвратительны, вызывают презрение или страх. Вы
можете оказаться в этих сновидениях преследуемым. Еще один очень неприятный
сюжет, связанный с Тенью, — когда мы видим во сне, что некая фигура отнимает
нашего возлюбленного или возлюбленную. Это очень тревожное сновидение, которое
говорит о том, что у нашего «Я», у нашего Эго, ресурсов неизмеримо меньше, чем у
нашей бессознательный Тени. Тень сильнее, чем Эго. Это страшно.
тературных примеров Тени. Например, Доктор Джекил и мистер Хайд или
андерсеновская Тень из одноименной сказки. Эта страшная сказка, к сожалению,
очень психологически реальна и достоверна. Тень действительно может занимать
место Эго. Как определить свою Тень? Как определить то, что уровень проблематики
Тени актуален? Прежде всего — по вашим сновидениям. Если для вас актуальна
проблематика Тени, то в ваших снах будут присутствовать люди, которые вам по
какой-то причине неприятны, отвратительны, вызывают презрение или страх. Вы
можете оказаться в этих сновидениях преследуемым. Еще один очень неприятный
сюжет, связанный с Тенью, — когда мы видим во сне, что некая фигура отнимает
нашего возлюбленного или возлюбленную. Это очень тревожное сновидение, которое
говорит о том, что у нашего «Я», у нашего Эго, ресурсов неизмеримо меньше, чем у
нашей бессознательный Тени. Тень сильнее, чем Эго. Это страшно.
Еще можно определить свою Тень при помощи очень простой и наглядной
психологической методики. Просто честно ответьте себе, какие качества вам в
наибольшей степени отвратительны в представителях вашего пола. Подчеркиваю,
именно вашего пола — это очень важно. Если мы испытываем к кому-то ненависть
по объективным причинам (скажем, соперничество, оскорбление, преследование),
едва ли разумно видеть в этом Тень. Человек — это биологический и территори-
альный субъект, который утверждает себя в окружении, которое иногда может быть
враждебно. Однако если речь идет о некоем чувстве ненависти или враждебности к
людям, которые напрямую не затрагивают интересов человека, мы вправе говорить
о его Тени.
психологической методики. Просто честно ответьте себе, какие качества вам в
наибольшей степени отвратительны в представителях вашего пола. Подчеркиваю,
именно вашего пола — это очень важно. Если мы испытываем к кому-то ненависть
по объективным причинам (скажем, соперничество, оскорбление, преследование),
едва ли разумно видеть в этом Тень. Человек — это биологический и территори-
альный субъект, который утверждает себя в окружении, которое иногда может быть
враждебно. Однако если речь идет о некоем чувстве ненависти или враждебности к
людям, которые напрямую не затрагивают интересов человека, мы вправе говорить
о его Тени.
Тень можно подразделить на три категории: личную, коллективную, архе-
типическую. Личная Тень — это то, что человек более всего в себе ненавидит.
Полезно проследить, как формируется Тень. Когда ребенок 3-4 лет делает что-то
запрещенное, нежелательное и знает, что так делать неправильно, очень часто он
начинает говорить о себе в третьем лице: не «я сделала», а «Таня сделала». Не «я
сделал», а «Вася сделал». Эта наивная защита является наглядной демонстраци-
ей простейшего механизма отщепления Тени. Наше «Я» формируется негативно,
то есть по принципу отторжения того, чем мы не являемся. Субъект как бы говорит
себе: «Я не это, я не это, я не это, следовательно, я — вот это».
типическую. Личная Тень — это то, что человек более всего в себе ненавидит.
Полезно проследить, как формируется Тень. Когда ребенок 3-4 лет делает что-то
запрещенное, нежелательное и знает, что так делать неправильно, очень часто он
начинает говорить о себе в третьем лице: не «я сделала», а «Таня сделала». Не «я
сделал», а «Вася сделал». Эта наивная защита является наглядной демонстраци-
ей простейшего механизма отщепления Тени. Наше «Я» формируется негативно,
то есть по принципу отторжения того, чем мы не являемся. Субъект как бы говорит
себе: «Я не это, я не это, я не это, следовательно, я — вот это».
В первой половине жизни человек может позволить себе некую односторонность,
ведь его задачей является прежде всего адаптация и нахождение своего места в мире.
Однако уже во второй половине жизни сохранение той же самой идентичности
может быть катастрофично. Необходимо понять, в чем заключается наша Тень,
посредством практики активного воображения, воображаемого диалога с ней,
представления ее образа, установления с ней некоторого отношения интеграции.
Всякий раз, когда проблемы Тени становятся слишком актуальны, это является
тревожным сигналом со стороны бессознательного, прямым указанием на то, что
наша сознательная расстановка в чем-то нарушает равновесие, компенсируя это
нарушение Тенью. Поэтому Тенью проститутки будет Монахиня, а Тенью монахини
—Проститутка.
ведь его задачей является прежде всего адаптация и нахождение своего места в мире.
Однако уже во второй половине жизни сохранение той же самой идентичности
может быть катастрофично. Необходимо понять, в чем заключается наша Тень,
посредством практики активного воображения, воображаемого диалога с ней,
представления ее образа, установления с ней некоторого отношения интеграции.
Всякий раз, когда проблемы Тени становятся слишком актуальны, это является
тревожным сигналом со стороны бессознательного, прямым указанием на то, что
наша сознательная расстановка в чем-то нарушает равновесие, компенсируя это
нарушение Тенью. Поэтому Тенью проститутки будет Монахиня, а Тенью монахини
—Проститутка.
В моей практике было несколько случаев очень явного проявления Тени в
психике учеников. Так, одному моему клиенту регулярно снились гопники, уличные
хулиганы, которые хотели его побить. Вы помните аксиому Юнга? Все персонажи
сновидений — часть нашей психики. Более того, все процессы, которые происходят
в нашей психике, имеют некую важную бессознательную цель. Какую же цель
могли иметь гопники, которые хотели побить моего клиента? Стараясь опираться
на позиции юнгианского анализа, я долго пытался докопаться до того, что же в этих
персонажах может быть для моего клиента хорошего, полезного. Но не получал
ответа. Однако со временем мне стала известна печальная история этого чело-
века. Дело в том, что он в раннем возрасте был соблазнен собственным дядей и
поддерживал с этим человеком гомосексуальные отношения. Под влиянием дяди он
был убежден в собственной гомосексуальности, которая всего лишь прикрывала его
страх перед женщинами. Разумеется, образ гопников как тех, кто принципиально
враждебен к геям, был порожден его психикой как компенсация навязанных ему
ложных образов личности. Во многих случаях гомосексуализм органичен, однако в
данном случае он был навязан человеку. И психика таким образом прождала, как
это ни странно, целительную компенсацию.
психике учеников. Так, одному моему клиенту регулярно снились гопники, уличные
хулиганы, которые хотели его побить. Вы помните аксиому Юнга? Все персонажи
сновидений — часть нашей психики. Более того, все процессы, которые происходят
в нашей психике, имеют некую важную бессознательную цель. Какую же цель
могли иметь гопники, которые хотели побить моего клиента? Стараясь опираться
на позиции юнгианского анализа, я долго пытался докопаться до того, что же в этих
персонажах может быть для моего клиента хорошего, полезного. Но не получал
ответа. Однако со временем мне стала известна печальная история этого чело-
века. Дело в том, что он в раннем возрасте был соблазнен собственным дядей и
поддерживал с этим человеком гомосексуальные отношения. Под влиянием дяди он
был убежден в собственной гомосексуальности, которая всего лишь прикрывала его
страх перед женщинами. Разумеется, образ гопников как тех, кто принципиально
враждебен к геям, был порожден его психикой как компенсация навязанных ему
ложных образов личности. Во многих случаях гомосексуализм органичен, однако в
данном случае он был навязан человеку. И психика таким образом прождала, как
это ни странно, целительную компенсацию.
Еще один забавный пример из моей практики, который я регулярно привожу
на своих лекциях, — история некоего Василия, который подчеркивал при каждом
знакомстве, что он сатанист, служит разрушению, что в этом мире только зло
достойно поклонению. То, с каким болезненным акцентом Василий подчеркивал
свою идентичность, заставляло меня подозревать, что его Тень есть серьезная
компенсация. Так и оказалось. Через некоторое время Василий стал неистово
верующим, фанатичным христианином. Итак, как мы можем судить по приведенным
примерам, любая крайняя установка сознания скомпенсирована своей противопо-
ложностью, этой самой теневой составляющей. Чревато это тем, что человек как раз
больше всего боится того, что в один прекрасный момент на сложном жизненном ви-
раже Тень займет его место, как в сказке Андерсена. Посмотрите, с какой яростью
в своих сочинениях Ницше отвергает любое сострадание, жалость, сочувствие,
любое соучастие слабым и обездоленным. Однако мы знаем историю безумия.
Ницше сходит с ума, когда видит избиваемую лошадь и в слезах кидается на ее
защиту. После этого события он никогда больше не возвратился в состояние ясного
ума. То есть, по сути, все его сочинения — отчаянная защита психики, попытка
самоисцеления от крайнего, избыточного, болезненного сострадания.
на своих лекциях, — история некоего Василия, который подчеркивал при каждом
знакомстве, что он сатанист, служит разрушению, что в этом мире только зло
достойно поклонению. То, с каким болезненным акцентом Василий подчеркивал
свою идентичность, заставляло меня подозревать, что его Тень есть серьезная
компенсация. Так и оказалось. Через некоторое время Василий стал неистово
верующим, фанатичным христианином. Итак, как мы можем судить по приведенным
примерам, любая крайняя установка сознания скомпенсирована своей противопо-
ложностью, этой самой теневой составляющей. Чревато это тем, что человек как раз
больше всего боится того, что в один прекрасный момент на сложном жизненном ви-
раже Тень займет его место, как в сказке Андерсена. Посмотрите, с какой яростью
в своих сочинениях Ницше отвергает любое сострадание, жалость, сочувствие,
любое соучастие слабым и обездоленным. Однако мы знаем историю безумия.
Ницше сходит с ума, когда видит избиваемую лошадь и в слезах кидается на ее
защиту. После этого события он никогда больше не возвратился в состояние ясного
ума. То есть, по сути, все его сочинения — отчаянная защита психики, попытка
самоисцеления от крайнего, избыточного, болезненного сострадания.
Конечно же, по той причине, что наша психика построена на бинарности, есть
также коллективная Тень, то есть некая обобщенная фигура, на которую груп-
па проецирует собственное зло в разные эпохи. Экраном для такой проекции Тени
становились самые разные люди. Ранее мы привели пример с оккультистами и
церковью, которые часто становятся проекциями Тени друг для друга. Когда некая
группа становилась признанной проекцией Тени, часто происходила катастрофа,
так как дело кончалось преследованиями и репрессиями. Вся история человечества
с этой точки зрения может быть рассмотрена как печальная история постоянного
проецирования Тени на других вместо того, чтобы найти ее в себе. В этом и
опасность героического мифа, который так критиковал Юнг. Герой сражается со
злом, не подозревая, что сам в этот момент становится этим же злом.
также коллективная Тень, то есть некая обобщенная фигура, на которую груп-
па проецирует собственное зло в разные эпохи. Экраном для такой проекции Тени
становились самые разные люди. Ранее мы привели пример с оккультистами и
церковью, которые часто становятся проекциями Тени друг для друга. Когда некая
группа становилась признанной проекцией Тени, часто происходила катастрофа,
так как дело кончалось преследованиями и репрессиями. Вся история человечества
с этой точки зрения может быть рассмотрена как печальная история постоянного
проецирования Тени на других вместо того, чтобы найти ее в себе. В этом и
опасность героического мифа, который так критиковал Юнг. Герой сражается со
злом, не подозревая, что сам в этот момент становится этим же злом.
Следующие два архетипа, которые не столь очевидны и ясны, как Тень, —
это архетипы внутренних мужчины и женщины: Анима (женская фигура в психике
мужчины) и Анимус (мужская фигура в психике женщины). Следует заметить, что
анима переводится с латыни как «душа», то есть то, что дает одушевление, а анимус
— как «дух», то есть то, что дает смысл. Теория Анимы и Анимуса — это очень
сложная теория юнгианской психологии, и с ней связано очень много противоречий.
Однако попробуем в ней разобраться. Прежде всего надо сказать, что, Аниму
гораздо сложнее осознать, чем Тень. В конце концов, если человек избыточно бес-
сознателен насчет Тени, ему надо о ней напомнить, ведь человек не может быть со-
вершенством 24 часа в сутки. Однако полуролевые модели плотно вырастают в иден-
тичность и не подвергаются критическому осознанию. Мало кто задумывается о том,
что фигуры внутреннего мужчины и внутренней женщины — это во многом цен-
тральные фигуры нашей психической жизни. Здесь я хотел бы остановиться и вспом-
нить описанный в книге «На темной стороне Луны» эпизод, когда после ритуала я
непосредственно пережил опыт Анимы. Здесь я хотел бы подчеркнуть, что до того
многие годы я читал лекцию о природе Анимы, изучил все, что было доступно мне
по поводу этой фигуры у Юнга и его последователей, и мог без труда воспроизвести
это точно так же, как сейчас это делаю. Однако шок, который я пережил в момент
реального проявления Анимы, не шел ни в какое сравнение ни с чем, что я прежде
читал и слушал. Здесь я хочу вернуться к той самой идее Юнга о реальности
мужчины. Очень легко формально, интеллектуально допустить существование в
нас автономных фигур. В конце концов, когда мы влюбляемся, то не контролируем
эти процессы, видя в объекте нашей влюбленности Аниму или Анимуса. Но чтобы
понять, до какой степени эти фигуры реальны, феноменальны и автономны, нужен
не один год, а порой даже не одно десятилетие самопознания. Обычно, в рядовой си-
туации, Анима проявляется в психике мужчины двумя образами. При влюбленности
мужчина проецирует свою Аниму, видя ее в конкретной женщине и будучи не
в состоянии понять, что за человек на самом деле перед ним. Это проективное
искажение свойственно практически любой влюбленности. И, как известно, от любви
до ненависти один шаг. Большая часть претензий разочаровавшихся влюбленных —
по поводу того, что объект неудавшейся любви не соответствует их спроецированным
представлениям.
это архетипы внутренних мужчины и женщины: Анима (женская фигура в психике
мужчины) и Анимус (мужская фигура в психике женщины). Следует заметить, что
анима переводится с латыни как «душа», то есть то, что дает одушевление, а анимус
— как «дух», то есть то, что дает смысл. Теория Анимы и Анимуса — это очень
сложная теория юнгианской психологии, и с ней связано очень много противоречий.
Однако попробуем в ней разобраться. Прежде всего надо сказать, что, Аниму
гораздо сложнее осознать, чем Тень. В конце концов, если человек избыточно бес-
сознателен насчет Тени, ему надо о ней напомнить, ведь человек не может быть со-
вершенством 24 часа в сутки. Однако полуролевые модели плотно вырастают в иден-
тичность и не подвергаются критическому осознанию. Мало кто задумывается о том,
что фигуры внутреннего мужчины и внутренней женщины — это во многом цен-
тральные фигуры нашей психической жизни. Здесь я хотел бы остановиться и вспом-
нить описанный в книге «На темной стороне Луны» эпизод, когда после ритуала я
непосредственно пережил опыт Анимы. Здесь я хотел бы подчеркнуть, что до того
многие годы я читал лекцию о природе Анимы, изучил все, что было доступно мне
по поводу этой фигуры у Юнга и его последователей, и мог без труда воспроизвести
это точно так же, как сейчас это делаю. Однако шок, который я пережил в момент
реального проявления Анимы, не шел ни в какое сравнение ни с чем, что я прежде
читал и слушал. Здесь я хочу вернуться к той самой идее Юнга о реальности
мужчины. Очень легко формально, интеллектуально допустить существование в
нас автономных фигур. В конце концов, когда мы влюбляемся, то не контролируем
эти процессы, видя в объекте нашей влюбленности Аниму или Анимуса. Но чтобы
понять, до какой степени эти фигуры реальны, феноменальны и автономны, нужен
не один год, а порой даже не одно десятилетие самопознания. Обычно, в рядовой си-
туации, Анима проявляется в психике мужчины двумя образами. При влюбленности
мужчина проецирует свою Аниму, видя ее в конкретной женщине и будучи не
в состоянии понять, что за человек на самом деле перед ним. Это проективное
искажение свойственно практически любой влюбленности. И, как известно, от любви
до ненависти один шаг. Большая часть претензий разочаровавшихся влюбленных —
по поводу того, что объект неудавшейся любви не соответствует их спроецированным
представлениям.
Другой формой проявления Анимы является иррациональное поведение
мужчины. Его сверхобидчивость, капризность, абсолютно нелогичная
эмоциональность. Если мы видим, что мужчина становится таким — это значит, что
сейчас в нем говорит его Анима. Эдвард Эдингер писал о колоссальной практической
пользе основных юнгианских архетипов. В обычном состоянии у нас есть иллюзия,
что мы всегда имеем дело с одним и тем же человеком. Мы представляем человека
как нечто неделимое — Индивид. Однако на самом деле он состоит из множества
комплексов и его реальность порождена множествами архетипов. Сам Эдингер
после многих лет практики научился видеть, когда у клиента говорит его Эго, когда
Персона, когда Анима, а когда — в прекрасный и трудноуловимый момент — сама
Самость, притом что человек перед ним, казалось бы, оставался одним и тем же.
мужчины. Его сверхобидчивость, капризность, абсолютно нелогичная
эмоциональность. Если мы видим, что мужчина становится таким — это значит, что
сейчас в нем говорит его Анима. Эдвард Эдингер писал о колоссальной практической
пользе основных юнгианских архетипов. В обычном состоянии у нас есть иллюзия,
что мы всегда имеем дело с одним и тем же человеком. Мы представляем человека
как нечто неделимое — Индивид. Однако на самом деле он состоит из множества
комплексов и его реальность порождена множествами архетипов. Сам Эдингер
после многих лет практики научился видеть, когда у клиента говорит его Эго, когда
Персона, когда Анима, а когда — в прекрасный и трудноуловимый момент — сама
Самость, притом что человек перед ним, казалось бы, оставался одним и тем же.
Принимая юнгианскую модель, мы получаем уникальную и бесценную
возможность познавать и видеть те психические процессы, которые для обычного
сознания остаются сокрытыми просто потому, что в обычном языке у человека нет
этих понятий. Так, если мы не знаем, что такое Анима и как она может проявляться,
мы не можем увидеть ее проявления, хотя даже в нашей повседневной речи есть
следы психологического понимания множественности психической жизни. Когда
человек сделал что-то странное и не свойственное ему, о нем могут сказать, что «на
него что-то нашло». То есть он как бы перестал быть своим обычным Эго и уступил
контроль автономному комплексу.
возможность познавать и видеть те психические процессы, которые для обычного
сознания остаются сокрытыми просто потому, что в обычном языке у человека нет
этих понятий. Так, если мы не знаем, что такое Анима и как она может проявляться,
мы не можем увидеть ее проявления, хотя даже в нашей повседневной речи есть
следы психологического понимания множественности психической жизни. Когда
человек сделал что-то странное и не свойственное ему, о нем могут сказать, что «на
него что-то нашло». То есть он как бы перестал быть своим обычным Эго и уступил
контроль автономному комплексу.
Что же касается Самости, то, безусловно, это один из самых сложных вопросов
глубинной психологии. Самость в разных работах Карла Густава Юнга определяется
очень по-разному — то как центр психической идентичности, то есть своего рода
архетипической сердцевиной Эго, то как тотальность всей психики, которая в обыч-
ном состоянии ускользает от нас. В мистическом переживании Самость открывается
как таинственное непостижимая божья воля или любовь к Иисусу. А иногда — как
регулирующий принцип психики, движитель всех психических процессов. Можно
сказать, что Самость является своего рода режиссером нашей жизни и наших
сновидений, однако принцип действия Самости значительно отличается от принципа
действия Эго. Нужны целые годы, а то и десятилетия, для того чтобы Эго могло
осознанно взаимодействовать с Самостью. Опыт Самости — это самый важный,
самый глубокий и самый интенсивный из существующих психологических опытов
и переживаний. При этом опыт Самости оказывает самое большое влияние на
человека, делая его в полной мере индивидуальным. Иногда один такой полноценный
опыт может повернуть ход истории. Вспомним, например, Кришну и Арджуну,
Павла и Христа, Ницше и Заратустру или Гете и Фауста. Можно дополнить эти
исторические примеры более близкими к нам. Например, Самостью Юнга, его
внутренней великой индивидуальностью был Филемон, появляювшийся перед его
внутренним взором в образе древнего старца. А образом Самости Кроули был
Айвасс, продиктовавший ему «Книгу Закона» и появлявшийся в образе восточного
царя. То есть, по сути, Самость всегда связана с некими предельными, абсолютными,
нуминозными образами, которые в каком-то смысле в наибольшей степени не
являются «Я». Мы не можем полностью отождествляться с Самостью, точнее,
отождествление с Самостью приводит к безумию, шизофрении, человек начинает
себя считать мессией или Богом. Поэтому Самость является наиболее далеким от
нашего «Я» архетипом, но, с другой стороны, и самым близким, ведь именно в опыте
Самости мы обретаем минутное ощущение подлинного смысла, подлинной цели и
подлинного предназначения. Мы как бы познаем свою природу, свою сущность и,
как было сказано у Алистера Кроули, свою боль. Безусловно, между понятиями
«Познание и Собеседование с Ангелом-Хранителем», которое предлагает Али-
стер Кроули в качестве метафоры свершения в первой части мистерии, и идеей
установления оси Эго — Самости (то есть установления нами осознанной связи с
Самостью как приобретения сокровенной подлинности), которую предлагает нам
Эдингер, можно провести знак равенства. Здесь фактически самая важная, самая
главная параллель между юнгианской психологией и западным оккультизмом. Не
случайно свой метод Карл Густав Юнг в своих работах сравнивал с методом некоего
алхимика, который говорил о беседе со святым ангелом, а это и есть Собеседование
с ангелом-Хранителем по Кроули.
глубинной психологии. Самость в разных работах Карла Густава Юнга определяется
очень по-разному — то как центр психической идентичности, то есть своего рода
архетипической сердцевиной Эго, то как тотальность всей психики, которая в обыч-
ном состоянии ускользает от нас. В мистическом переживании Самость открывается
как таинственное непостижимая божья воля или любовь к Иисусу. А иногда — как
регулирующий принцип психики, движитель всех психических процессов. Можно
сказать, что Самость является своего рода режиссером нашей жизни и наших
сновидений, однако принцип действия Самости значительно отличается от принципа
действия Эго. Нужны целые годы, а то и десятилетия, для того чтобы Эго могло
осознанно взаимодействовать с Самостью. Опыт Самости — это самый важный,
самый глубокий и самый интенсивный из существующих психологических опытов
и переживаний. При этом опыт Самости оказывает самое большое влияние на
человека, делая его в полной мере индивидуальным. Иногда один такой полноценный
опыт может повернуть ход истории. Вспомним, например, Кришну и Арджуну,
Павла и Христа, Ницше и Заратустру или Гете и Фауста. Можно дополнить эти
исторические примеры более близкими к нам. Например, Самостью Юнга, его
внутренней великой индивидуальностью был Филемон, появляювшийся перед его
внутренним взором в образе древнего старца. А образом Самости Кроули был
Айвасс, продиктовавший ему «Книгу Закона» и появлявшийся в образе восточного
царя. То есть, по сути, Самость всегда связана с некими предельными, абсолютными,
нуминозными образами, которые в каком-то смысле в наибольшей степени не
являются «Я». Мы не можем полностью отождествляться с Самостью, точнее,
отождествление с Самостью приводит к безумию, шизофрении, человек начинает
себя считать мессией или Богом. Поэтому Самость является наиболее далеким от
нашего «Я» архетипом, но, с другой стороны, и самым близким, ведь именно в опыте
Самости мы обретаем минутное ощущение подлинного смысла, подлинной цели и
подлинного предназначения. Мы как бы познаем свою природу, свою сущность и,
как было сказано у Алистера Кроули, свою боль. Безусловно, между понятиями
«Познание и Собеседование с Ангелом-Хранителем», которое предлагает Али-
стер Кроули в качестве метафоры свершения в первой части мистерии, и идеей
установления оси Эго — Самости (то есть установления нами осознанной связи с
Самостью как приобретения сокровенной подлинности), которую предлагает нам
Эдингер, можно провести знак равенства. Здесь фактически самая важная, самая
главная параллель между юнгианской психологией и западным оккультизмом. Не
случайно свой метод Карл Густав Юнг в своих работах сравнивал с методом некоего
алхимика, который говорил о беседе со святым ангелом, а это и есть Собеседование
с ангелом-Хранителем по Кроули.
Самая большая проблема в том, что для современного человека проблема
Самости может звучать как некая отвлеченная абстракция. Вопрос веры, вопрос
некоего религиозного допущения. Однако на самом деле, когда речь заходит о
непосредственном опыте, опыт Самости — это самое реальное, самое объективное и
конкретное переживание, какое только можно себе представить. По большему счету,
самое важное переживание, какое вообще может быть доступно человеку.
некоего религиозного допущения. Однако на самом деле, когда речь заходит о
непосредственном опыте, опыт Самости — это самое реальное, самое объективное и
конкретное переживание, какое только можно себе представить. По большему счету,
самое важное переживание, какое вообще может быть доступно человеку.
Что вы можете рассказать об отношении Юнга к астро-
логии и об астрологических архетипах?
логии и об астрологических архетипах?
Юнг в высшей степени уважал астрологию. Известно, что он даже составлял
натальные карты для своих пациентов. Дело в том, что астрология дает нам просто
превосходную карту архетипических структур. Арканы Таро тесно связаны с
астрологией, соответствуют планетам или знакам зодиака, но это немного другая
карта со своей спецификой. Есть и другие символьные системы — Ицзин, Руны.
Каждая из этих систем представляет собой уникальную карту архетипов, осознавая
которую мы можем ориентироваться в пространстве архетипов. Но для того чтобы
правильно понимать идею архетипов именно внутри целостной системы, будь то
астрология, Таро или Ицзин, необходимо иметь способность к очень глубоким аб-
страгированиям и видеть единство там, где его, может быть, и нет.
натальные карты для своих пациентов. Дело в том, что астрология дает нам просто
превосходную карту архетипических структур. Арканы Таро тесно связаны с
астрологией, соответствуют планетам или знакам зодиака, но это немного другая
карта со своей спецификой. Есть и другие символьные системы — Ицзин, Руны.
Каждая из этих систем представляет собой уникальную карту архетипов, осознавая
которую мы можем ориентироваться в пространстве архетипов. Но для того чтобы
правильно понимать идею архетипов именно внутри целостной системы, будь то
астрология, Таро или Ицзин, необходимо иметь способность к очень глубоким аб-
страгированиям и видеть единство там, где его, может быть, и нет.
Например, мы можем сказать: «Марс — это гнев, а Венера — любовь». На
каком-то очень поверхностном уровне это утверждение будет, безусловно, верным.
Но тогда возникает вопрос: а зачем вообще нам нужна теория архетипов, зачем
мы умножаем сущности превыше необходимого и почему бы не оставить гнев
гневом, а любовь любовью? Но дело в том, что Марс — это не только гнев. Я
говорю слово «гнев», и мы сразу представляем определенную картинку: человека
разъяренного, конфликтующего, сражающегося на поле боя или в очереди. Но это
только верхушка айсберга. Когда мы говорим о Марсе (как и о любой другой планете
— то есть об архетипе, спроецированном на планету), мы должны удерживать в
сознании то, что это не просто эмоция. Это образ мира, это тот алгоритм, который
структурирует опыт не только в «гневном», но и в спокойном состоянии. Мы можем
говорить о марсианской философии, марсианской этике, марсианском искусстве.
Например, когда Гераклит сказал, что война есть отец всех вещей, он едва ли был
в гневе и находился в состоянии конфронтации с кем-то. Насколько мы знаем, он
вообще был достаточно спокойным человеком. Этой фразой он продемонстрировал
свою архетипическую доминанту, то как он склонен структурировать вообще
любой опыт и любое переживание. В марсианском режиме состояние «горячей»
войны — лишь один из возможных вариантов. Война может быть скрытой, хо-
лодной, психологической. Любовь может осмысляться как форма войны — не
случайно в нашем языке есть такие словосочетания, как «завоевать женщину».
Успешность в бизнесе тоже может осмысляться как результат некоей скрытой
войны, конкуренции, эффективного противостояния. Простой акт размышления
тоже может быть «войной» — с собственной инертностью, ленью, усталостью.
Наглядно мы можем видеть архетип Марса в проявлениях гнева, но на самом деле
гнев может переживать человек с любым архетипом, только вот осмыслять этот
опыт гнева каждый будет по-своему. Скажем, для архетипа Венеры гнев, война —
это что-то вторичное. Вы наверняка сталкивались с психологическими теориями,
согласно которым гнев — это компенсация недополученной любви, требование
любви. Понимаете? То, что в рамках архетипа Марса интерпретируется как некая
основа — война, противостояние, — в архетипе Венеры будет чем-то глубоко
вторичным, включенным в мандалу миросозерцания как абсолютно подчиненный
элемент.
каком-то очень поверхностном уровне это утверждение будет, безусловно, верным.
Но тогда возникает вопрос: а зачем вообще нам нужна теория архетипов, зачем
мы умножаем сущности превыше необходимого и почему бы не оставить гнев
гневом, а любовь любовью? Но дело в том, что Марс — это не только гнев. Я
говорю слово «гнев», и мы сразу представляем определенную картинку: человека
разъяренного, конфликтующего, сражающегося на поле боя или в очереди. Но это
только верхушка айсберга. Когда мы говорим о Марсе (как и о любой другой планете
— то есть об архетипе, спроецированном на планету), мы должны удерживать в
сознании то, что это не просто эмоция. Это образ мира, это тот алгоритм, который
структурирует опыт не только в «гневном», но и в спокойном состоянии. Мы можем
говорить о марсианской философии, марсианской этике, марсианском искусстве.
Например, когда Гераклит сказал, что война есть отец всех вещей, он едва ли был
в гневе и находился в состоянии конфронтации с кем-то. Насколько мы знаем, он
вообще был достаточно спокойным человеком. Этой фразой он продемонстрировал
свою архетипическую доминанту, то как он склонен структурировать вообще
любой опыт и любое переживание. В марсианском режиме состояние «горячей»
войны — лишь один из возможных вариантов. Война может быть скрытой, хо-
лодной, психологической. Любовь может осмысляться как форма войны — не
случайно в нашем языке есть такие словосочетания, как «завоевать женщину».
Успешность в бизнесе тоже может осмысляться как результат некоей скрытой
войны, конкуренции, эффективного противостояния. Простой акт размышления
тоже может быть «войной» — с собственной инертностью, ленью, усталостью.
Наглядно мы можем видеть архетип Марса в проявлениях гнева, но на самом деле
гнев может переживать человек с любым архетипом, только вот осмыслять этот
опыт гнева каждый будет по-своему. Скажем, для архетипа Венеры гнев, война —
это что-то вторичное. Вы наверняка сталкивались с психологическими теориями,
согласно которым гнев — это компенсация недополученной любви, требование
любви. Понимаете? То, что в рамках архетипа Марса интерпретируется как некая
основа — война, противостояние, — в архетипе Венеры будет чем-то глубоко
вторичным, включенным в мандалу миросозерцания как абсолютно подчиненный
элемент.
И когда мы это понимаем в полной мере, мы получаем совершенно уникальный
гносеологический инструмент. Этим инструментом очень сложно пользоваться,
потому что, как правило, человек настолько детерминирован «своим» архетипом, что
он для него — это не архетипическая структура, а некая естественная данность, «то,
как оно есть на самом деле». Осмыслить то, что возможны другие архетипические
модели, на поверхностном уровне очень легко — именно в духе таких упрощений,
как «Марс = гнев, Венера = любовь, Луна = мать», но на самом деле каждый
архетип — это очень сложная закономерность психологических тенденций, так или
иначе структурирующих наш опыт.
гносеологический инструмент. Этим инструментом очень сложно пользоваться,
потому что, как правило, человек настолько детерминирован «своим» архетипом, что
он для него — это не архетипическая структура, а некая естественная данность, «то,
как оно есть на самом деле». Осмыслить то, что возможны другие архетипические
модели, на поверхностном уровне очень легко — именно в духе таких упрощений,
как «Марс = гнев, Венера = любовь, Луна = мать», но на самом деле каждый
архетип — это очень сложная закономерность психологических тенденций, так или
иначе структурирующих наш опыт.
Я хотел бы проиллюстрировать это на примере разного рода эзотерических
школ. Я уже давно понял, что по большому счету важно не то, ЧТО говорится,
какая формальная идея или методика предлагается нам той или иной школой, а тот
особый психокультурный контекст, мировоззрение, которое само по себе очень
редко становится предметом рефлексии, поскольку кажется аксиоматичным и
априорным. Для простоты мы можем взять семь основных планет и посмотреть,
какие мировоззрения «идут» под той или другой из них.
школ. Я уже давно понял, что по большому счету важно не то, ЧТО говорится,
какая формальная идея или методика предлагается нам той или иной школой, а тот
особый психокультурный контекст, мировоззрение, которое само по себе очень
редко становится предметом рефлексии, поскольку кажется аксиоматичным и
априорным. Для простоты мы можем взять семь основных планет и посмотреть,
какие мировоззрения «идут» под той или другой из них.
Возьмем Луну. Лунный архетип — это, безусловно, один из самых сложных и
многогранных архетипов, который проявляется в самых разных гранях и смыслах.
С Луной связывается идея материнства, кормления, изменчивости, безумия,
вдохновения, магии. Можно провести множество корреляций между Луной как
архетипом и архетипом Матери (хотя, опять-таки, нет правил без исключений,
и у некоторых народов Луна связывается с мужскими божествами). Какого
рода мировоззрение мы связываем с архетипом Луны? Во-первых, это особо-
го рода романтизм, подчеркнутый иррационализм — мировоззрение, в кото-
ром рациональность и интеллект не то что не имеют ценности, но зачастую даже
наделяются отрицательной ценностью как грубые, расчленяющие, ограничивающие.
Как бы лунное божество ни называлось и как бы ни отличались друг от друга
«лунные» богини (Селена, Геката, Кибела, Исида), даже в их противоположностях
есть нечто незримо общее. На «лунность» мировоззрения может указывать,
подчеркнутый иррационализм, особое отношение к материнской фигуре как к фигуре
центральной, обладающей абсолютной (неважно, отрицательной или положительной)
властью. В лунном мире все тайна, все двусмысленность. Здесь нет места четким
определениям, ведь материнский мир Луны не признает никаких пределов и границ.
Даже сама идея парадокса, двусмысленности чужда лунному архетипу, ведь для того,
чтобы ценить парадокс, необходимо осознание этого парадокса, концентрация на
его противоположностях, в то время как в лунном пространстве противоположности
слиты без какого-либо напряжения.
многогранных архетипов, который проявляется в самых разных гранях и смыслах.
С Луной связывается идея материнства, кормления, изменчивости, безумия,
вдохновения, магии. Можно провести множество корреляций между Луной как
архетипом и архетипом Матери (хотя, опять-таки, нет правил без исключений,
и у некоторых народов Луна связывается с мужскими божествами). Какого
рода мировоззрение мы связываем с архетипом Луны? Во-первых, это особо-
го рода романтизм, подчеркнутый иррационализм — мировоззрение, в кото-
ром рациональность и интеллект не то что не имеют ценности, но зачастую даже
наделяются отрицательной ценностью как грубые, расчленяющие, ограничивающие.
Как бы лунное божество ни называлось и как бы ни отличались друг от друга
«лунные» богини (Селена, Геката, Кибела, Исида), даже в их противоположностях
есть нечто незримо общее. На «лунность» мировоззрения может указывать,
подчеркнутый иррационализм, особое отношение к материнской фигуре как к фигуре
центральной, обладающей абсолютной (неважно, отрицательной или положительной)
властью. В лунном мире все тайна, все двусмысленность. Здесь нет места четким
определениям, ведь материнский мир Луны не признает никаких пределов и границ.
Даже сама идея парадокса, двусмысленности чужда лунному архетипу, ведь для того,
чтобы ценить парадокс, необходимо осознание этого парадокса, концентрация на
его противоположностях, в то время как в лунном пространстве противоположности
слиты без какого-либо напряжения.
Мне вспоминается забавная склонность отдельных психологов рекомендовать
«кормить» любые фигуры активного воображения. Неважно, появляется ли в
воображении разъяренный зверь (которого, очень может быть, и стоит покормить)
или, скажем, рыцарь с мечом и в латах, — действие таких психотерапевтов всегда
одно: кормить, кормить и еще раз кормить! Что интересно, это работает. Дело в том,
что любой архетип является неким совершенством, он завершен в себе самом, в своей
модели, и помещает все остальные модели и образы на уготованные им полочки. В
мире Луны все матери, в мире Луны все дети. А поскольку у всех была мать и все
когда-то были детьми, лунные методы неизбежно будут работать. Но точно так же
могли бы сработать и венерианские методы соблазна или меркурианские методы
переговоров. Теория архетипов делает нас неизмеримо более свободными.
«кормить» любые фигуры активного воображения. Неважно, появляется ли в
воображении разъяренный зверь (которого, очень может быть, и стоит покормить)
или, скажем, рыцарь с мечом и в латах, — действие таких психотерапевтов всегда
одно: кормить, кормить и еще раз кормить! Что интересно, это работает. Дело в том,
что любой архетип является неким совершенством, он завершен в себе самом, в своей
модели, и помещает все остальные модели и образы на уготованные им полочки. В
мире Луны все матери, в мире Луны все дети. А поскольку у всех была мать и все
когда-то были детьми, лунные методы неизбежно будут работать. Но точно так же
могли бы сработать и венерианские методы соблазна или меркурианские методы
переговоров. Теория архетипов делает нас неизмеримо более свободными.
Здесь я хочу подчеркнуть, что любой архетип может быть как благим, так
и негативным, губительным. Тоталитарная доминация одного архетипа обычно
выдает весьма несбалансированную личность. Скажем, Луна очень деспотична. Но
ее деспотизм — это не деспотизм прямой власти (Юпитер, Сатурн) или прямого
насильственного принуждения (Марс). Луна деспотична в своем капризе. Диктатор
от Юпитера нуждается в обосновании своих действий, для Луны же есть только ее
материнский каприз, который не нуждается в том, чтобы быть логичным. Когда мы
видим эзотерические группы, в которых есть такая «Сверхмать», выполняющая
функцию кормления и опеки, в Тени мы обязательно найдем в крайней степени
деспотичный элемент.
и негативным, губительным. Тоталитарная доминация одного архетипа обычно
выдает весьма несбалансированную личность. Скажем, Луна очень деспотична. Но
ее деспотизм — это не деспотизм прямой власти (Юпитер, Сатурн) или прямого
насильственного принуждения (Марс). Луна деспотична в своем капризе. Диктатор
от Юпитера нуждается в обосновании своих действий, для Луны же есть только ее
материнский каприз, который не нуждается в том, чтобы быть логичным. Когда мы
видим эзотерические группы, в которых есть такая «Сверхмать», выполняющая
функцию кормления и опеки, в Тени мы обязательно найдем в крайней степени
деспотичный элемент.
Или возьмем архетип Сатурна. В астрологии его называют «большим
несчастьем». Сатурн отождествляется со свинцом, и в языке до сих пор есть
выражение «свинцовая тоска». Но, опять-таки, не надо понимать это так, что Сатурн
— это всегда негативное влияние. Древним системам недостает утонченности, что-
бы увидеть черное в белом, а белое в черном, и результатом этого часто становились
костры инквизиции. Тот же Сатурн связан с идеей дисциплины, порядка, подчинения
вышестоящему закону. Для людей с доминацией сатурнического архетипа все есть
трагедия, все есть повод для печали. Ницше в своем «Заратустре» очень точно
выводит сатурнический архетип как «Дух тяжести».
несчастьем». Сатурн отождествляется со свинцом, и в языке до сих пор есть
выражение «свинцовая тоска». Но, опять-таки, не надо понимать это так, что Сатурн
— это всегда негативное влияние. Древним системам недостает утонченности, что-
бы увидеть черное в белом, а белое в черном, и результатом этого часто становились
костры инквизиции. Тот же Сатурн связан с идеей дисциплины, порядка, подчинения
вышестоящему закону. Для людей с доминацией сатурнического архетипа все есть
трагедия, все есть повод для печали. Ницше в своем «Заратустре» очень точно
выводит сатурнический архетип как «Дух тяжести».
Для сатурнической картины мира, безусловно, сама реальность является чем-
то тяжелым, мучительным, трагическим. Все легкое, несерьезное, танцующее во
вселенной Сатурна воспринимается как нечто неполноценное, пребывающее во
власти иллюзии, ненастоящее. Нет ничего менее совместимого с Сатурном, чем
игра, Эрос. Для сатурнических эзотерических школ главной является идея пленения,
порабощения души и бегства из этого плена. Еще одно качество сатурнианцев это
необыкновенно высокий статус тяжести. В мире Сатурна все — тяжесть, при этом
она может быть как негативной (пленение, тяжелая скорбь), так и позитивной или
воспринимаемой как позитивная (серьезность, обстоятельность). Нет ничего более
серьезного чем Сатурн, это о нем Георгий Иванов писал: «Респектабельность есть
выражение мирового уродства». И в самой этой фразе, вроде бы восстающей против
сатурнической серьезности и респектабельности, есть нечто трагически серьезное,
опять-таки сатурническое.
то тяжелым, мучительным, трагическим. Все легкое, несерьезное, танцующее во
вселенной Сатурна воспринимается как нечто неполноценное, пребывающее во
власти иллюзии, ненастоящее. Нет ничего менее совместимого с Сатурном, чем
игра, Эрос. Для сатурнических эзотерических школ главной является идея пленения,
порабощения души и бегства из этого плена. Еще одно качество сатурнианцев это
необыкновенно высокий статус тяжести. В мире Сатурна все — тяжесть, при этом
она может быть как негативной (пленение, тяжелая скорбь), так и позитивной или
воспринимаемой как позитивная (серьезность, обстоятельность). Нет ничего более
серьезного чем Сатурн, это о нем Георгий Иванов писал: «Респектабельность есть
выражение мирового уродства». И в самой этой фразе, вроде бы восстающей против
сатурнической серьезности и респектабельности, есть нечто трагически серьезное,
опять-таки сатурническое.
Но без трагедии, без жертвы, без ужаса бренности реальность теряет ощущение
самой себя. Мир, лишенный Сатурна, как бы не существует, он не обладает
собственным весом. Вес прорастает из тяжести, поэтому «делание в черном»,
связанное с сатурническим режимом, является первой задачей алхимика.
самой себя. Мир, лишенный Сатурна, как бы не существует, он не обладает
собственным весом. Вес прорастает из тяжести, поэтому «делание в черном»,
связанное с сатурническим режимом, является первой задачей алхимика.
А вот ваш любимый Пуэр ближе всего к Меркурию. Слово Меркурия — Игра.
Он абсолютный антипод Сатурна, его вечный враг, но и двойник. Интересно, что
алхимики отождествляли Меркурия с ртутью — самой парадоксальной субстанцией
из семи классических металлов. Ртуть ведь жидкая, но при этом летучая. Вспоминая
Хиллмана, можно сказать, что Сатурн — это Сенекс (Старец), а Пуэр — Юноша.
И подлинный возраст человека не имеет никакого значения — одни становятся
Сенексами уже в подростковом возрасте, а другие остаются Пуэрами до седин.
Он абсолютный антипод Сатурна, его вечный враг, но и двойник. Интересно, что
алхимики отождествляли Меркурия с ртутью — самой парадоксальной субстанцией
из семи классических металлов. Ртуть ведь жидкая, но при этом летучая. Вспоминая
Хиллмана, можно сказать, что Сатурн — это Сенекс (Старец), а Пуэр — Юноша.
И подлинный возраст человека не имеет никакого значения — одни становятся
Сенексами уже в подростковом возрасте, а другие остаются Пуэрами до седин.
Конечно, в реальности все гораздо сложнее. Те же Пуэр и Сенекс не являются
полностью отдельными структурами: один неизбежно присутствует в мифе другого
как антипод. Да и сам Меркурий едва ли может быть сведен только к архетипу Пуэра
— он и посланник, и проводник, и способность к логическому мышлению. Если
говорить о меркуриальной эзотерике, то мне в этом отношении очень симпатичен
Влад Лебедько: его система просто изобилует меркурианскими метафорами.
полностью отдельными структурами: один неизбежно присутствует в мифе другого
как антипод. Да и сам Меркурий едва ли может быть сведен только к архетипу Пуэра
— он и посланник, и проводник, и способность к логическому мышлению. Если
говорить о меркуриальной эзотерике, то мне в этом отношении очень симпатичен
Влад Лебедько: его система просто изобилует меркурианскими метафорами.
В книге Роберта Плейса «Алхимия и Таро», которую
мне недавно довелось переводить, говорится: «Древние
верили в то, что планеты — это семь богов, которые
образуют лестницу на Небо, по которой душа спускается
при рождении, а мистики могут подниматься, находясь в
трансе, чтобы на Небе получить гнозис, или просветление».
Какую роль играет метафизика семи планет в вашей
жизни?
мне недавно довелось переводить, говорится: «Древние
верили в то, что планеты — это семь богов, которые
образуют лестницу на Небо, по которой душа спускается
при рождении, а мистики могут подниматься, находясь в
трансе, чтобы на Небе получить гнозис, или просветление».
Какую роль играет метафизика семи планет в вашей
жизни?
Планетарные архетипы — одновременно наши самые большие друзья и самые
опасные враги. Друзья — потому что, когда нам нужно развить в себе какое-
то качество, оттенить какую-то грань, мы можем взывать к тому или иному
планетарному архетипу, и если нам действительно удастся высвободить воображение,
результат будет просто поразителен. Юпитер дарует нам успешность в делах
финансовых, Марс — пассионарность, Венера — успех в любви. Здесь я говорю
о неких общеизвестных в эзотерических кругах аксиомах, корнями уходящих еще в
эпоху Ренессанса, когда дворяне круга Фичино на каждый день недели одевались в
цвета соответствующей планеты.
опасные враги. Друзья — потому что, когда нам нужно развить в себе какое-
то качество, оттенить какую-то грань, мы можем взывать к тому или иному
планетарному архетипу, и если нам действительно удастся высвободить воображение,
результат будет просто поразителен. Юпитер дарует нам успешность в делах
финансовых, Марс — пассионарность, Венера — успех в любви. Здесь я говорю
о неких общеизвестных в эзотерических кругах аксиомах, корнями уходящих еще в
эпоху Ренессанса, когда дворяне круга Фичино на каждый день недели одевались в
цвета соответствующей планеты.
Но при этом планетарные архетипы — это «обманки», «ловушки», или, может
быть, корректнее будет сказать «призмы», которые преломляют реальность и
тем самым не позволяют нам ее увидеть. Когда мы находимся полностью внутри
планетарного архетипа, нам не придет в голову даже усомниться в том, что это
единственная реальность; весь окружающий мир будет подтверждать нам правоту
исходного тезиса «мир — это война» (Марс), «мир — это любовь» (Венера), «мир
— это вечная борьба за успех» (Юпитер), «мир — юдоль скорби» (Сатурн)…
Важно понять, что эти архетипы не «лгут», каждый из них скорей открывает нам
некую грань реальности, но эта грань кажется единственной истиной. Это весьма
серьезная ловушка, которую по-настоящему удается распознать единицам. Мне
кажется, именно поэтому те же гностики рассматривали планетарных архонтов
как «врагов», препятствующих восхождению души к Огдоаде (Восьмерице). В
герметических книгах есть подробное описание того, что отдает душа в процессе
развоплощения каждой из планет. Итак, парадокс: планетарные архетипы —
одновременно наши покровители и искусители, друзья и враги.
быть, корректнее будет сказать «призмы», которые преломляют реальность и
тем самым не позволяют нам ее увидеть. Когда мы находимся полностью внутри
планетарного архетипа, нам не придет в голову даже усомниться в том, что это
единственная реальность; весь окружающий мир будет подтверждать нам правоту
исходного тезиса «мир — это война» (Марс), «мир — это любовь» (Венера), «мир
— это вечная борьба за успех» (Юпитер), «мир — юдоль скорби» (Сатурн)…
Важно понять, что эти архетипы не «лгут», каждый из них скорей открывает нам
некую грань реальности, но эта грань кажется единственной истиной. Это весьма
серьезная ловушка, которую по-настоящему удается распознать единицам. Мне
кажется, именно поэтому те же гностики рассматривали планетарных архонтов
как «врагов», препятствующих восхождению души к Огдоаде (Восьмерице). В
герметических книгах есть подробное описание того, что отдает душа в процессе
развоплощения каждой из планет. Итак, парадокс: планетарные архетипы —
одновременно наши покровители и искусители, друзья и враги.
Разумеется, на всякий случай я должен подчеркнуть, что я говорю именно о
планетарных архетипах, а не о планетах как таковых. Эти архетипы были просто
спроецированы на небо, как на удобный экран. Я не говорю, что планета-гигант
Юпитер так воздействует на мозг человека, что заставляет его стремиться к успеху.
планетарных архетипах, а не о планетах как таковых. Эти архетипы были просто
спроецированы на небо, как на удобный экран. Я не говорю, что планета-гигант
Юпитер так воздействует на мозг человека, что заставляет его стремиться к успеху.
Какую роль играет метафизика семи планет в системе Касталии? Очень важную!
В нашем клубе регулярно проводятся восемь сезонных ритуалов. В них всегда есть
три высших элемента — Жрец (первичное мужское), Жрица (первичное женское)
и Церемониймейстер как посредник и проводник (первичный андрогин). Помимо
этих троих, в ритуале участвуют семь служителей планет. Каждый выбирает ту
роль, которая ему подходит в данный момент. А перед ритуалом я всегда провожу
небольшую медитацию. И в этой медитации участники в воображении как бы
проходят через эти самые семь планов, о которых вы и спросили. Понятно, что я
не могу заглянуть в сознание других людей; для кого-то медитация — это просто
способ расслабиться и настроиться, а кто-то может оказаться в трансформационном
процессе еще до начала самого ритуала. Что здесь по-настоящему важно, так это
то, что, когда я написал эту медитацию, я еще не читал «Герметический корпус»,
и потом для меня было удивительно увидеть, насколько архетипично оказалось то,
что создавалось «на чистой интуиции».
В нашем клубе регулярно проводятся восемь сезонных ритуалов. В них всегда есть
три высших элемента — Жрец (первичное мужское), Жрица (первичное женское)
и Церемониймейстер как посредник и проводник (первичный андрогин). Помимо
этих троих, в ритуале участвуют семь служителей планет. Каждый выбирает ту
роль, которая ему подходит в данный момент. А перед ритуалом я всегда провожу
небольшую медитацию. И в этой медитации участники в воображении как бы
проходят через эти самые семь планов, о которых вы и спросили. Понятно, что я
не могу заглянуть в сознание других людей; для кого-то медитация — это просто
способ расслабиться и настроиться, а кто-то может оказаться в трансформационном
процессе еще до начала самого ритуала. Что здесь по-настоящему важно, так это
то, что, когда я написал эту медитацию, я еще не читал «Герметический корпус»,
и потом для меня было удивительно увидеть, насколько архетипично оказалось то,
что создавалось «на чистой интуиции».
Спасибо, я, кажется, начал понимать, что такое архетипы
в принципе и почему нельзя назвать их точное количество.
Хотя я замечаю, что люди склонны принимать не
юнговскую «открытую» систему архетипов, а «закрытые»
системы, в которых число архетипов фиксировано. Ну вот
те самые Таро, Ицзин и Руны. И они стремятся все, что
есть в мире — внешнем или психическом, — отождествить
с тем или иным архетипом. Например, берут некую икону
или античную статую и давай спорить, какой это аркан
в принципе и почему нельзя назвать их точное количество.
Хотя я замечаю, что люди склонны принимать не
юнговскую «открытую» систему архетипов, а «закрытые»
системы, в которых число архетипов фиксировано. Ну вот
те самые Таро, Ицзин и Руны. И они стремятся все, что
есть в мире — внешнем или психическом, — отождествить
с тем или иным архетипом. Например, берут некую икону
или античную статую и давай спорить, какой это аркан
Таро — шестой или пятнадцатый? А может, вообще пятый?
Насколько правомерен такой подход? Особенно учитывая,
что ни в мире античных статуй, ни в мире православных
икон никто никогда не заморачивался арканами Таро…
Насколько правомерен такой подход? Особенно учитывая,
что ни в мире античных статуй, ни в мире православных
икон никто никогда не заморачивался арканами Таро…
Этот ваш вопрос поднимает целый ряд очень важных и интересных проблем.
Чтобы ответить на него, я воспользуюсь метафорой. Предположим, что у нас есть
круг диаметром три метра. Давайте рассмотрим его как метафору психе, метафору
внутренней бесконечности.
Чтобы ответить на него, я воспользуюсь метафорой. Предположим, что у нас есть
круг диаметром три метра. Давайте рассмотрим его как метафору психе, метафору
внутренней бесконечности.
Вопрос: на сколько частей мы можем разделить этот круг? Можем на две?
Конечно! Тогда у нас будет бинарная система, исходящая из некоей условной
дуальности — свет и тьма, мужское и женское, плотское и духовное, небесное и
земное. Причем каждый раз условное «разделение» круга может происходить в
другом месте, чтобы линия раздела не повторялась. Можем ли мы разделить этот
круг на три части? Конечно! И мы можем вспомнить много троичных систем —
например, три гуны в индийской философии или три базовых вещества в алхимии
(сера, соль, ртуть). А на четыре можем? Без проблем — четыре стихии. На пять?
Как тут не вспомнить пентаграмму и пять первоэлементов китайской алхимии. На
шесть — здравствуй, гексаграмма. На семь? Классическая планетарная магия
нам в помощь. На десять? Да здравствует каббалистическое Древо Жизни! На
двенадцать? Вот он — знакомый с детства круг зодиака. На 22? Без проблем
— и арканы Таро будут нам в том опорой… Какой-нибудь квантовый физик
разделит этот трехметровый круг на миллиарды и триллионы частиц. Это возможно
теоретически, но наш ум едва ли сможет удерживать в сознании все элементы
такой системы, не правда ли? Поэтому мы обычно останавливаемся на тех системах
классификации, которые нам ближе.
Конечно! Тогда у нас будет бинарная система, исходящая из некоей условной
дуальности — свет и тьма, мужское и женское, плотское и духовное, небесное и
земное. Причем каждый раз условное «разделение» круга может происходить в
другом месте, чтобы линия раздела не повторялась. Можем ли мы разделить этот
круг на три части? Конечно! И мы можем вспомнить много троичных систем —
например, три гуны в индийской философии или три базовых вещества в алхимии
(сера, соль, ртуть). А на четыре можем? Без проблем — четыре стихии. На пять?
Как тут не вспомнить пентаграмму и пять первоэлементов китайской алхимии. На
шесть — здравствуй, гексаграмма. На семь? Классическая планетарная магия
нам в помощь. На десять? Да здравствует каббалистическое Древо Жизни! На
двенадцать? Вот он — знакомый с детства круг зодиака. На 22? Без проблем
— и арканы Таро будут нам в том опорой… Какой-нибудь квантовый физик
разделит этот трехметровый круг на миллиарды и триллионы частиц. Это возможно
теоретически, но наш ум едва ли сможет удерживать в сознании все элементы
такой системы, не правда ли? Поэтому мы обычно останавливаемся на тех системах
классификации, которые нам ближе.
А теперь внимание — ловушка! Я спросил, на сколько частей мы можем
разделить этот круг. Но я не сказал, что это разделение должно быть обязательно
равномерным! Вполне возможно, что по какому-то критерию круг будет разделен на
несколько частей таким образом, что одна часть будет занимать больше половины
круга, а другим достанется оставшееся место на всех. И в рамках своей модели чело-
век будет считать этот способ классификации самым удобным, поскольку что-то, что
находится в той большей половине, для него по какой-то причине наименее значимо,
а вот эти оставшиеся детали очень важно выделить, дифференцировать.
разделить этот круг. Но я не сказал, что это разделение должно быть обязательно
равномерным! Вполне возможно, что по какому-то критерию круг будет разделен на
несколько частей таким образом, что одна часть будет занимать больше половины
круга, а другим достанется оставшееся место на всех. И в рамках своей модели чело-
век будет считать этот способ классификации самым удобным, поскольку что-то, что
находится в той большей половине, для него по какой-то причине наименее значимо,
а вот эти оставшиеся детали очень важно выделить, дифференцировать.
Понимаете, о чем я? Все существующие эзотерические символические системы
— это такие модели деления круга по тому или иному принципу. И когда кто-
то говорит, что его система «единственная истинная», а другая — не более чем
заблуждение, мы вправе рассмеяться ему в лицо. Потому что круг один и тот же, а
вот границы, определения, сетки, наброшенные на этот круг (само слово определение
имеет в корне предел, то есть «постановку границ»), могут быть очень разными.
— это такие модели деления круга по тому или иному принципу. И когда кто-
то говорит, что его система «единственная истинная», а другая — не более чем
заблуждение, мы вправе рассмеяться ему в лицо. Потому что круг один и тот же, а
вот границы, определения, сетки, наброшенные на этот круг (само слово определение
имеет в корне предел, то есть «постановку границ»), могут быть очень разными.
Конечно, каждая подобная аналогия очень условна и сама по себе имеет свои
ограничения. Наш круг многомерен и бесконечен; более того, его природа такова,
что, как бы мы его ни разделяли, в том, что окажется противопоставленным
другому, будет его часть, его дополняющий элемент. Это интересный момент: если
мы формулируем некий принцип, слово, образ, мы автоматически в тот же миг
создаем антитезис; мы создаем не только то, что любим, но и то, что ненавидим. Это
очень легко принять интеллектуально, но очень сложно пережить экзистенциально.
Попробуйте скажите мистику, что его посещают адские видения В РЕЗУЛЬТАТЕ
того, что он выделил самое прекрасное мистическое переживание Девы Марии,
например.
ограничения. Наш круг многомерен и бесконечен; более того, его природа такова,
что, как бы мы его ни разделяли, в том, что окажется противопоставленным
другому, будет его часть, его дополняющий элемент. Это интересный момент: если
мы формулируем некий принцип, слово, образ, мы автоматически в тот же миг
создаем антитезис; мы создаем не только то, что любим, но и то, что ненавидим. Это
очень легко принять интеллектуально, но очень сложно пережить экзистенциально.
Попробуйте скажите мистику, что его посещают адские видения В РЕЗУЛЬТАТЕ
того, что он выделил самое прекрасное мистическое переживание Девы Марии,
например.
Кроме того, проблема нашего круга еще и в том, что он устроен по принципу
голограммы, то есть из любой его части при желании можно вытащить целое.
Некоторые метафизики Таро использовали каббалистические и символические
приемы, демонстрируя, что из одного аркана можно извлечь все двадцать два.
А каждая сефира Древа Жизни, согласно каббалистам, содержит в себе все Древо
Жизни. Эти фокусы-покусы бывают полезны на первых этапах, поскольку они
позволяют пережить эту парадоксальную природу внутренней бесконечности.
Но изначально — круг един.
голограммы, то есть из любой его части при желании можно вытащить целое.
Некоторые метафизики Таро использовали каббалистические и символические
приемы, демонстрируя, что из одного аркана можно извлечь все двадцать два.
А каждая сефира Древа Жизни, согласно каббалистам, содержит в себе все Древо
Жизни. Эти фокусы-покусы бывают полезны на первых этапах, поскольку они
позволяют пережить эту парадоксальную природу внутренней бесконечности.
Но изначально — круг един.
Здесь, правда, есть другой соблазн, который я вслед за Эрихом Нойманном
определил бы как «уроборический мистицизм». Уроборический мистик как бы гово-
рит нам: смотрите — раз круг един, значит, во всех этих разделениях принципиально
нет смысла, они суть зло, помеха, иллюзия, и все, что нам нужно, — это единый
круг. Однако если следовать за этим до конца, получится, что в этом круге исчезнет
наше самосознание. Знать все это —и одновременно не знать ничего. Именно здесь
Запад расходится с Востоком. Как представитель Запада, Юнг может сказать
восточному мудрецу, постигшему «все»: «Если ты постиг все, то какой химический
состав у звезды Альдебаран?» Разумеется, наш мистик не ответит ничего. Но это
значит, что его притязания на знание «всего» иллюзорны — он знает не все, но лишь
свое собственное переживание «всего воедино». Поэтому наши символические систе-
мы, будь то Таро, руны, астрология, для нас так важны и значимы. Они позволяют
нам иметь дело с этим кругом внутренней бесконечности. В Евангелии от Филиппа
сказано: «Истина не пришла в мир обнаженной, она пришла в символах и образах».
То есть сами по себе символы становятся ключами к нашей внутренней бесконечно-
сти, без них мы не можем ее воспринять, нам нужно это деление.
определил бы как «уроборический мистицизм». Уроборический мистик как бы гово-
рит нам: смотрите — раз круг един, значит, во всех этих разделениях принципиально
нет смысла, они суть зло, помеха, иллюзия, и все, что нам нужно, — это единый
круг. Однако если следовать за этим до конца, получится, что в этом круге исчезнет
наше самосознание. Знать все это —и одновременно не знать ничего. Именно здесь
Запад расходится с Востоком. Как представитель Запада, Юнг может сказать
восточному мудрецу, постигшему «все»: «Если ты постиг все, то какой химический
состав у звезды Альдебаран?» Разумеется, наш мистик не ответит ничего. Но это
значит, что его притязания на знание «всего» иллюзорны — он знает не все, но лишь
свое собственное переживание «всего воедино». Поэтому наши символические систе-
мы, будь то Таро, руны, астрология, для нас так важны и значимы. Они позволяют
нам иметь дело с этим кругом внутренней бесконечности. В Евангелии от Филиппа
сказано: «Истина не пришла в мир обнаженной, она пришла в символах и образах».
То есть сами по себе символы становятся ключами к нашей внутренней бесконечно-
сти, без них мы не можем ее воспринять, нам нужно это деление.
Другое дело, что в эзотеризме Нового Эона мы больше не можем позволить себе
однозначность. Еще в начале прошлого века Кроули мог позволить себе сказать:
«Мы создали совершеннейшую систему соответствий, которая работает, как
часы». И правда, она работает как часы. В своей практике я привожу потрясающие
примеры того, как она срабатывала, даже когда я не знал некоторых деталей.
Но система соответствий, которую предложит, скажем, французская школа или
вообще руническая магия, — тоже будет работать! Вы уже поняли: круг один, а
линии разреза проведены разные, по разному принципу. Поэтому для современного
человека, чтобы избежать сектантства, лучше работать одновременно сразу с двумя
системами. Об этом, кстати, намекает «Книга Закона»: «Все слова священны, все
однозначность. Еще в начале прошлого века Кроули мог позволить себе сказать:
«Мы создали совершеннейшую систему соответствий, которая работает, как
часы». И правда, она работает как часы. В своей практике я привожу потрясающие
примеры того, как она срабатывала, даже когда я не знал некоторых деталей.
Но система соответствий, которую предложит, скажем, французская школа или
вообще руническая магия, — тоже будет работать! Вы уже поняли: круг один, а
линии разреза проведены разные, по разному принципу. Поэтому для современного
человека, чтобы избежать сектантства, лучше работать одновременно сразу с двумя
системами. Об этом, кстати, намекает «Книга Закона»: «Все слова священны, все
пророки истинны, вот только понимают они мало». Когда модель начинает воспри
ниматься как единственная возможная, рождается этот изъян.
ниматься как единственная возможная, рождается этот изъян.
Мария Луиза фон Франц в своей работе «Прорицание и синхрония» прекрасно
продемонстрировала, как легко можно создать теорию, в которой некий архетип
будет выдаваться за главный и к нему все будет сводиться. Можно объявить главным
древо, царя, совокупляющуюся пару, сельскохозяйственный символизм времен
года. И это всегда будет логично. Последнее, о чем я хотел бы сказать, — это о
том, что по отношению к нашему кругу (сама метафора круга здесь не случайна и
намекает на мандалу) мы не являемся внешними наблюдателями. Мы как познающий
субъект — часть этого круга, наша психика, а значит, наше познание и наши модели
детерминированы той или иной его гранью. Поэтому каждая из таких символьных
систем имеет свой особый акцент. Я продемонстрирую это на примере рунической
системы. Глупо работать с рунами, не понимая их исторического контекста.
А исторический контекст тут один — северная культура воинов, в которой метафора
войны является базовой. Обращали внимание, что в рунах нет ни одной округлой
линии? Исторически это легко объяснить тем, что руны выбивались в камне или
вырезались на дереве, а при такой технике получить округлость непросто. Но сим-
волически это указывает на доминацию острых углов, мужского принципа, Марса,
Войны. В скандинавском пантеоне целых три бога войны и даже богини выступают
в качестве воительниц. Это уже особого рода тонкий фильтр. Вот, кстати, почему
с рунами идеально будет работать воин, причем в буквальном смысле — человек,
имевший военное прошлое, бывший в горячих точках, способный и готовый умереть
и убить. Архетипические и культурные фильтры Таро совсем другие. И наше
предпочтение уже детерминируется одним из архетипов. И это нормально. Просто
не стоит возводить какую-либо систему в абсолют. Я более всего люблю «Таро
продемонстрировала, как легко можно создать теорию, в которой некий архетип
будет выдаваться за главный и к нему все будет сводиться. Можно объявить главным
древо, царя, совокупляющуюся пару, сельскохозяйственный символизм времен
года. И это всегда будет логично. Последнее, о чем я хотел бы сказать, — это о
том, что по отношению к нашему кругу (сама метафора круга здесь не случайна и
намекает на мандалу) мы не являемся внешними наблюдателями. Мы как познающий
субъект — часть этого круга, наша психика, а значит, наше познание и наши модели
детерминированы той или иной его гранью. Поэтому каждая из таких символьных
систем имеет свой особый акцент. Я продемонстрирую это на примере рунической
системы. Глупо работать с рунами, не понимая их исторического контекста.
А исторический контекст тут один — северная культура воинов, в которой метафора
войны является базовой. Обращали внимание, что в рунах нет ни одной округлой
линии? Исторически это легко объяснить тем, что руны выбивались в камне или
вырезались на дереве, а при такой технике получить округлость непросто. Но сим-
волически это указывает на доминацию острых углов, мужского принципа, Марса,
Войны. В скандинавском пантеоне целых три бога войны и даже богини выступают
в качестве воительниц. Это уже особого рода тонкий фильтр. Вот, кстати, почему
с рунами идеально будет работать воин, причем в буквальном смысле — человек,
имевший военное прошлое, бывший в горячих точках, способный и готовый умереть
и убить. Архетипические и культурные фильтры Таро совсем другие. И наше
предпочтение уже детерминируется одним из архетипов. И это нормально. Просто
не стоит возводить какую-либо систему в абсолют. Я более всего люблю «Таро
Тота», и для этого у меня в рамках моей констелляции архетипов много причин.
Но я уважаю и другие системы. Я никогда не скажу, что Таро лучше Ицзина, —
это был бы полный бред!
это был бы полный бред!
Так или иначе, если тот или иной архетип распознан, что
с ним делать дальше? Можно ли сказать, что для данного
человека те или иные архетипы желательны, а другие
— нет? Вообще, как может знание об архетипах помочь
человеку?
с ним делать дальше? Можно ли сказать, что для данного
человека те или иные архетипы желательны, а другие
— нет? Вообще, как может знание об архетипах помочь
человеку?
Вопрос «что делать?» — это утилитарный вопрос. Конечно же, существуют
магические модели. Например, если человек желает притянуть к себе сексуальные
приключения, он работает с соответствиями аркана Императрица, если хочет усилить
волю к власти, то работает с Императором, а если задумал получить побольше
денег, то с Колесом Фортуны. Все эти вопросы я раскрывал еще в своей первой
книге больше десяти лет назад. Однако, как показывает мой опыт, обращаться к
утилитарному использованию архетипа можно и нужно, но только в самом крайнем,
самом особом случае. Потому что если мы усиливаем в нашей душе один архетип,
это неизбежно происходит за счет остальных. В моей практике были примеры
невероятно удачной работы в этой области (проект «Иерофант») и несколько от-
кровенно провальных опытов — все это подробно описывается в одной из первых
моих книг «Прыжок в бездну вершин».
магические модели. Например, если человек желает притянуть к себе сексуальные
приключения, он работает с соответствиями аркана Императрица, если хочет усилить
волю к власти, то работает с Императором, а если задумал получить побольше
денег, то с Колесом Фортуны. Все эти вопросы я раскрывал еще в своей первой
книге больше десяти лет назад. Однако, как показывает мой опыт, обращаться к
утилитарному использованию архетипа можно и нужно, но только в самом крайнем,
самом особом случае. Потому что если мы усиливаем в нашей душе один архетип,
это неизбежно происходит за счет остальных. В моей практике были примеры
невероятно удачной работы в этой области (проект «Иерофант») и несколько от-
кровенно провальных опытов — все это подробно описывается в одной из первых
моих книг «Прыжок в бездну вершин».
Суть в том, что познающий и познаваемое связаны. Об этом говорит и квантовая
физика: наблюдатель оказывает влияние на наблюдаемое (от себя добавим — и
наоборот). Я опять хочу процитировать гностическое евангелие: «Ты увидел Сына
— стал Сыном, увидел Отца — стал Отцом». То есть мы становимся частью
того, что мы изучаем, на чем останавливается наш процесс познания. Согласитесь,
если человек работает ассенизатором и каждый день имеет дело с дерьмом, трудно
представить, чтобы он в перерывах между работой создавал гениальные поэмы. В
этом вопросе, на мой взгляд, скрывается самая большая проблема современного
человека, загипнотизированного материализмом: он не понимает, что акт познания,
акт соприкосновения ума с Символом является духовной практикой сам по себе; ему
не надо ничего «делать»; он, познавший, уже стал несколько (или даже очень) дру-
гим, уже изменил себя. Поэтому в рамках нашего проекта я всегда говорю: ребята,
читайте настоящие сакральные тексты — Книгу Иова, гностические евангелия, Бха-
гавадгиту, Святые книги Телемы. Не надо читать ТОЛЬКО священные тексты, но
священные тексты читать надо обязательно.
физика: наблюдатель оказывает влияние на наблюдаемое (от себя добавим — и
наоборот). Я опять хочу процитировать гностическое евангелие: «Ты увидел Сына
— стал Сыном, увидел Отца — стал Отцом». То есть мы становимся частью
того, что мы изучаем, на чем останавливается наш процесс познания. Согласитесь,
если человек работает ассенизатором и каждый день имеет дело с дерьмом, трудно
представить, чтобы он в перерывах между работой создавал гениальные поэмы. В
этом вопросе, на мой взгляд, скрывается самая большая проблема современного
человека, загипнотизированного материализмом: он не понимает, что акт познания,
акт соприкосновения ума с Символом является духовной практикой сам по себе; ему
не надо ничего «делать»; он, познавший, уже стал несколько (или даже очень) дру-
гим, уже изменил себя. Поэтому в рамках нашего проекта я всегда говорю: ребята,
читайте настоящие сакральные тексты — Книгу Иова, гностические евангелия, Бха-
гавадгиту, Святые книги Телемы. Не надо читать ТОЛЬКО священные тексты, но
священные тексты читать надо обязательно.
И, безусловно, каждый пневматический человек имеет свою неповторимую
природу, неповторимую констелляцию архетипов. Один и тот же архетип для
одного человека будет ядом, а для другого — спасением. В своей предыдущей
книге я рассказываю об опыте взаимодействия с теми архетипами, которые
в нашей культуре считаются темными, разрушительными, — но для меня опыт
взаимодействия с ними, опыт переживания их всегда был в высшей степени цели-
тельным, трансформативным. У каждого человека есть своя предрасположенность.
Человек, «благословленный» Юпитером, вообще не будет чувствовать проблем с
деньгами. Как-то я прочитал, что один из самых богатых современных олигархов,
еще будучи студентом в советские времена, когда напивался, говорил в угаре:
«Я куплю весь мир». Хотя тогда даже потенциальной такой возможности не было,
на бессознательном уровне он знал свой архетип и в полной мере реализовал его как
свою Истинную Волю.
природу, неповторимую констелляцию архетипов. Один и тот же архетип для
одного человека будет ядом, а для другого — спасением. В своей предыдущей
книге я рассказываю об опыте взаимодействия с теми архетипами, которые
в нашей культуре считаются темными, разрушительными, — но для меня опыт
взаимодействия с ними, опыт переживания их всегда был в высшей степени цели-
тельным, трансформативным. У каждого человека есть своя предрасположенность.
Человек, «благословленный» Юпитером, вообще не будет чувствовать проблем с
деньгами. Как-то я прочитал, что один из самых богатых современных олигархов,
еще будучи студентом в советские времена, когда напивался, говорил в угаре:
«Я куплю весь мир». Хотя тогда даже потенциальной такой возможности не было,
на бессознательном уровне он знал свой архетип и в полной мере реализовал его как
свою Истинную Волю.
Надо понимать, что наше «Я» растет из Самости. И если мы способны в нашем
внутреннем Магистерии идти до конца, выполнять духовные практики, читать,
заниматься активным воображением, а главное, рассматривать каждое банальное
событие нашей жизни, исходя из более широкой, архетипической перспективы, то
рано или поздно произойдет постижение Самости. В тибетской традиции есть такое
предписание практику — рассматривать всех встречающихся женщин как дакини,
всю материю как свет. То есть видеть во внешнем внутренний смысл. Когда со мной
что-то происходит, я автоматически спрашиваю себя, каков символический смысл
этого, как это событие становится частью моего Магистерия, моей Индивидуа-
ции, моего Делания. И мне кажется, что способность задавать себе этот вопрос не
самопринуждением, а естественным образом, и является самой важной, централь-
ной, определяющей духовной практикой.
внутреннем Магистерии идти до конца, выполнять духовные практики, читать,
заниматься активным воображением, а главное, рассматривать каждое банальное
событие нашей жизни, исходя из более широкой, архетипической перспективы, то
рано или поздно произойдет постижение Самости. В тибетской традиции есть такое
предписание практику — рассматривать всех встречающихся женщин как дакини,
всю материю как свет. То есть видеть во внешнем внутренний смысл. Когда со мной
что-то происходит, я автоматически спрашиваю себя, каков символический смысл
этого, как это событие становится частью моего Магистерия, моей Индивидуа-
ции, моего Делания. И мне кажется, что способность задавать себе этот вопрос не
самопринуждением, а естественным образом, и является самой важной, централь-
ной, определяющей духовной практикой.
Например, четыре года назад я получил отвратительную болезнь — хронический
панкреатит. Я был в реальной панике, потому что, во-первых, это должно было
укоротить мне жизнь лет на двадцать, а во-вторых, я теперь не мог употреблять
алкоголь и многие любимые пищевые продукты. Но в какой-то момент мне стало
понятно: я слишком увлекся алкоголем, я напивался, как свинья, это было немалым
препятствием для реализации моей миссии, для формирования должного авторитета,
для всего, что являлось моей Истинной Волей. И архетип Люцифера лишил меня
этой возможности. Каждая связь, в которую я вступаю, каждая трансакция, которую
я устанавливаю, — это часть большой игры, часть целого. Именно так я осмысляю
мой путь. В этом и есть главная польза знания архетипической реальности.
панкреатит. Я был в реальной панике, потому что, во-первых, это должно было
укоротить мне жизнь лет на двадцать, а во-вторых, я теперь не мог употреблять
алкоголь и многие любимые пищевые продукты. Но в какой-то момент мне стало
понятно: я слишком увлекся алкоголем, я напивался, как свинья, это было немалым
препятствием для реализации моей миссии, для формирования должного авторитета,
для всего, что являлось моей Истинной Волей. И архетип Люцифера лишил меня
этой возможности. Каждая связь, в которую я вступаю, каждая трансакция, которую
я устанавливаю, — это часть большой игры, часть целого. Именно так я осмысляю
мой путь. В этом и есть главная польза знания архетипической реальности.
Если вернуться к сугубо юнгианским архетипам, то даже
если их количество бесконечно, есть ли в их мире какая-то
структура? Ну, явно есть бинеры вроде «Анима — Анимус»,
«Пуэр — Сенекс», «Эго — Самость», а есть ли какие-то более
сложные структуры? Ну вот поясню на примере астроло-
гии. 12 знаков зодиака — это 12 архетипов, да? И это — зам-
кнутая, самодостаточная система. Те астрологи, которые
подходят к астрологии как психологи (Дэйн Радьяр,
К. К. Заин), понимают зодиакальный круг как мандалу че-
ловеческой психики. И в этой мандале есть пары знаков,
есть тригоны и кресты и так далее. Это все завязано на
четыре элемента. Вот учитывая то, что Юнг занимался
и астрологией, и учением о четырех элементах, — есть
ли в его учении об архетипах такой системный подход,
попытка установить их структуру, построить их мандалу?
если их количество бесконечно, есть ли в их мире какая-то
структура? Ну, явно есть бинеры вроде «Анима — Анимус»,
«Пуэр — Сенекс», «Эго — Самость», а есть ли какие-то более
сложные структуры? Ну вот поясню на примере астроло-
гии. 12 знаков зодиака — это 12 архетипов, да? И это — зам-
кнутая, самодостаточная система. Те астрологи, которые
подходят к астрологии как психологи (Дэйн Радьяр,
К. К. Заин), понимают зодиакальный круг как мандалу че-
ловеческой психики. И в этой мандале есть пары знаков,
есть тригоны и кресты и так далее. Это все завязано на
четыре элемента. Вот учитывая то, что Юнг занимался
и астрологией, и учением о четырех элементах, — есть
ли в его учении об архетипах такой системный подход,
попытка установить их структуру, построить их мандалу?
Мы же уже говорили о том, что любая классификация, будь то классификация
по четырем элементам, двенадцати знакам зодиака или двадцати двум арканам, —
это модель, которая делает возможным процесс познания. Мы не можем проглотить
этот пирог целиком, любая такая попытка ведет к тому, что мы попросту подавимся.
Поэтому нам нужны эти классификации. И каждая символическая система и есть
такая мандала.
по четырем элементам, двенадцати знакам зодиака или двадцати двум арканам, —
это модель, которая делает возможным процесс познания. Мы не можем проглотить
этот пирог целиком, любая такая попытка ведет к тому, что мы попросту подавимся.
Поэтому нам нужны эти классификации. И каждая символическая система и есть
такая мандала.
Однако здесь есть тонкая опасность. Если мы начнем подходить активно, то
есть пытаться выстроить эту мандалу искусственно, это не будет жизнеспособно.
Невозможно заставить деревце расти быстрее, если тянуть его за крону: так можно
только вырвать его с корнем.
есть пытаться выстроить эту мандалу искусственно, это не будет жизнеспособно.
Невозможно заставить деревце расти быстрее, если тянуть его за крону: так можно
только вырвать его с корнем.
В «Красной книге» Юнга есть очень важный и очень поучительный момент.
Когда Юнг приходит к Филемону — а именно Филемон является персонификацией
его Самости, — он просит научить его магии. На эту просьбу Юнга Филемон
отвечает: «Магия — это когда много лет ты управляешь колесницей, а в один
прекрасный момент понимаешь, что все это время колесницей управлял кто-то
другой». Заметьте: здесь нет искусственного действия, мы не упражняемся в
смирении, мы не передаем колесницу кому-то другому. Такой взгляд носил бы черты
искусственности, к тому же мы бы рисковали передать вожжи далеко не Самости…
Просто мы, исходя из масштаба нашего осознания, понимаем, как оно было, есть и
будет. И само это понимание делает нашу жизнь более естественной, более чистой,
что ли. В Телеме это называется «Познание и Собеседование со Святым Ангелом-
Хранителем».
его Самости, — он просит научить его магии. На эту просьбу Юнга Филемон
отвечает: «Магия — это когда много лет ты управляешь колесницей, а в один
прекрасный момент понимаешь, что все это время колесницей управлял кто-то
другой». Заметьте: здесь нет искусственного действия, мы не упражняемся в
смирении, мы не передаем колесницу кому-то другому. Такой взгляд носил бы черты
искусственности, к тому же мы бы рисковали передать вожжи далеко не Самости…
Просто мы, исходя из масштаба нашего осознания, понимаем, как оно было, есть и
будет. И само это понимание делает нашу жизнь более естественной, более чистой,
что ли. В Телеме это называется «Познание и Собеседование со Святым Ангелом-
Хранителем».
В начале пути, конечно, нам не обойтись без таких моделирований. Начинающий
практик вправе сказать себе: «У меня слишком много огня, неплохо бы добавить
воды». Если эта мысль идет из Самости, то его «водные» практики будут крайне
успешны, он выйдет на новый уровень целостности. Но что, если его Самость
близка к образам огненных джинов или скандинавского Локи? Тогда, что бы он ни
делал, его усилия будут натыкаться на непреодолимое препятствие. Поэтому сама
система должна быть очень гибкой: если я ввожу некое правило, действие которого
я наблюдал в 20 случаях из 20, то я всегда должен обозначить, что возможно
исключение. Потому что Черный Лебедь на то и Черный Лебедь, чтобы прилетать,
когда его ждешь меньше всего. Если мы готовы к исключениям, наше знание правил
работает безупречно и помогает нам. Но если, столкнувшись с исключением, мы
продолжаем впихивать его в правило, — нас ждет коллапс.
практик вправе сказать себе: «У меня слишком много огня, неплохо бы добавить
воды». Если эта мысль идет из Самости, то его «водные» практики будут крайне
успешны, он выйдет на новый уровень целостности. Но что, если его Самость
близка к образам огненных джинов или скандинавского Локи? Тогда, что бы он ни
делал, его усилия будут натыкаться на непреодолимое препятствие. Поэтому сама
система должна быть очень гибкой: если я ввожу некое правило, действие которого
я наблюдал в 20 случаях из 20, то я всегда должен обозначить, что возможно
исключение. Потому что Черный Лебедь на то и Черный Лебедь, чтобы прилетать,
когда его ждешь меньше всего. Если мы готовы к исключениям, наше знание правил
работает безупречно и помогает нам. Но если, столкнувшись с исключением, мы
продолжаем впихивать его в правило, — нас ждет коллапс.
Я хотел бы привести один пример из моего жизненного опыта. Многие годы через
меня рождалась прекрасная символическая система Касталии, в основе которой была
первичная диада Люцифера и Лилит. Я очень много писал об этом в предыдущей
книге. А в один прекрасный момент в мою душу постучался Азазель. Было огромное
количество синхроний, знаков, событий, указывавших на значимость этого архетипа. Я
понял — пора расширять модель. И действительно, через некоторое время я пережил
серию мощнейших переживаний, в результате которых узнал, что именно Азазель
является моим САХ. При этом — и это очень важно — я, конечно, не прекращал
почитание Люцифера и Лилит, я начал с них свою книгу, я безмерно благодарен им и
они до сих пор могут проявляться через меня.
меня рождалась прекрасная символическая система Касталии, в основе которой была
первичная диада Люцифера и Лилит. Я очень много писал об этом в предыдущей
книге. А в один прекрасный момент в мою душу постучался Азазель. Было огромное
количество синхроний, знаков, событий, указывавших на значимость этого архетипа. Я
понял — пора расширять модель. И действительно, через некоторое время я пережил
серию мощнейших переживаний, в результате которых узнал, что именно Азазель
является моим САХ. При этом — и это очень важно — я, конечно, не прекращал
почитание Люцифера и Лилит, я начал с них свою книгу, я безмерно благодарен им и
они до сих пор могут проявляться через меня.
Однако здесь был интересный момент. Когда проявился Азазель, многие в моем
кругу общения ужаснулись. Меня упрекали в предательстве линии Мартиэль, в
которой Азазеля нет; мне говорили, что я попался в ловушку. К счастью, во-первых,
сама Мартиэль посмеивалась над этими страхами, а во-вторых, я привык доверять
прежде всего своему внутреннему ощущению, внутреннему зову. Если бы я пове-
рил «доброжелателям», то предал бы своего САХ и моя модель превратилась бы в
замкнутую догматическую систему, из которой со временем (вот он, парадокс!) Лю-
цифер и Лилит как архетипы исчезли бы вовсе, оставив по себе лишь ничего уже не
означающие имена. Создание нерушимых догм — это всегда тупик. И в этой точке
я не знаю, что ждет меня за следующим поворотом, какая новая грань постучится
ко мне из внутренней бесконечности. Но на дверях моей души написаны те слова,
которые Юнг написал над стенами Дома: «Званый или незваный, Бог всегда будет
здесь принят».
кругу общения ужаснулись. Меня упрекали в предательстве линии Мартиэль, в
которой Азазеля нет; мне говорили, что я попался в ловушку. К счастью, во-первых,
сама Мартиэль посмеивалась над этими страхами, а во-вторых, я привык доверять
прежде всего своему внутреннему ощущению, внутреннему зову. Если бы я пове-
рил «доброжелателям», то предал бы своего САХ и моя модель превратилась бы в
замкнутую догматическую систему, из которой со временем (вот он, парадокс!) Лю-
цифер и Лилит как архетипы исчезли бы вовсе, оставив по себе лишь ничего уже не
означающие имена. Создание нерушимых догм — это всегда тупик. И в этой точке
я не знаю, что ждет меня за следующим поворотом, какая новая грань постучится
ко мне из внутренней бесконечности. Но на дверях моей души написаны те слова,
которые Юнг написал над стенами Дома: «Званый или незваный, Бог всегда будет
здесь принят».
В своих книгах вы употребляете слова «Суверен» и
«Суверенный», и еще у вас есть семинары и серия книг
«Суверенное юнгианство». Я так понимаю, что этот
термин вы же и выдвинули. Что же такое «Суверен» и
«Суверенность»? Авраамические религии оперируют
понятиями «Раб» (Божий) и «покорность» (буквальный
перевод слова «ислам»). Это неразрешимая оппозиция
манихейского толка? Возможен ли (и нужен ли, по-ваше-
му) некий срединный духовный путь? Может, как в кон-
фуцианстве? Благородный муж суверенен, но неуклонно
следует Дао (то есть, в каком-то смысле, проявляет покор-
ность). Что вы об этом думаете?
«Суверенный», и еще у вас есть семинары и серия книг
«Суверенное юнгианство». Я так понимаю, что этот
термин вы же и выдвинули. Что же такое «Суверен» и
«Суверенность»? Авраамические религии оперируют
понятиями «Раб» (Божий) и «покорность» (буквальный
перевод слова «ислам»). Это неразрешимая оппозиция
манихейского толка? Возможен ли (и нужен ли, по-ваше-
му) некий срединный духовный путь? Может, как в кон-
фуцианстве? Благородный муж суверенен, но неуклонно
следует Дао (то есть, в каком-то смысле, проявляет покор-
ность). Что вы об этом думаете?
На самом деле термин «Суверенность» выдвинул не я. Я лишь скромно
позаимствовал его из сакральной социологии Жоржа Батая, немного расширив
контекст его использования, поэтому, чтобы избежать недоразумений, я вначале
обрисую, как понимает Суверенность Жорж Батай, а затем объясню, почему мне
пришлось обратиться к этому заимствованию.
позаимствовал его из сакральной социологии Жоржа Батая, немного расширив
контекст его использования, поэтому, чтобы избежать недоразумений, я вначале
обрисую, как понимает Суверенность Жорж Батай, а затем объясню, почему мне
пришлось обратиться к этому заимствованию.
Жорж Батай для меня является одной из самых интересных и знаковых фигур
XX века. Исповедуя идеи, которые, возможно, даже более радикальны, чем идеи
Кроули, Батай смог не просто удержаться в культурном дискурсе, но фактически
определить вектор всей современной академической философии.
XX века. Исповедуя идеи, которые, возможно, даже более радикальны, чем идеи
Кроули, Батай смог не просто удержаться в культурном дискурсе, но фактически
определить вектор всей современной академической философии.
Согласно Батаю, люди и культуры делятся на Суверенные и рабские. Рабская
культура полностью подчинена цели, пользе, прагматике, результату. Такое
подчинение превращает человека в своего рода функцию, инструмент. При этом
абсолютно не важно, какую социальную нишу занимает такой человек-функция:
будь он хоть нищий, хоть сенатор, с точки зрения Батая, человек отождествленный
с функцией и тотально предпочитающий будущее настоящему, является рабом.
культура полностью подчинена цели, пользе, прагматике, результату. Такое
подчинение превращает человека в своего рода функцию, инструмент. При этом
абсолютно не важно, какую социальную нишу занимает такой человек-функция:
будь он хоть нищий, хоть сенатор, с точки зрения Батая, человек отождествленный
с функцией и тотально предпочитающий будущее настоящему, является рабом.
Смыслом же Суверена является настоящее. Суверен находится в постоянном
режиме саморастраты, изобильности. Поэтому в качестве символов Суверенности
Батай выводит Солнце (как тело, постоянно растрачивающее огромную энергию),
Фаллос (как орган, стремящийся к излиянию, опустошению, трате семени) и Глаз
(это, пожалуй, самое сложное метафизическое соотнесение Батая, которое я не
буду затрагивать, дабы не уйти слишком далеко от темы). Пример Суверенной
культуры для Батая — культура ацтеков, где в основе всего лежит идея Потлача,
Траты, Жертвоприношения, Праздника. Ацтекский купец может десятилетиями
накапливать ресурс ради того, чтобы в миг Суверенного торжества растратить все
на торжественном празднике, обретя «славное имя».
режиме саморастраты, изобильности. Поэтому в качестве символов Суверенности
Батай выводит Солнце (как тело, постоянно растрачивающее огромную энергию),
Фаллос (как орган, стремящийся к излиянию, опустошению, трате семени) и Глаз
(это, пожалуй, самое сложное метафизическое соотнесение Батая, которое я не
буду затрагивать, дабы не уйти слишком далеко от темы). Пример Суверенной
культуры для Батая — культура ацтеков, где в основе всего лежит идея Потлача,
Траты, Жертвоприношения, Праздника. Ацтекский купец может десятилетиями
накапливать ресурс ради того, чтобы в миг Суверенного торжества растратить все
на торжественном празднике, обретя «славное имя».
Итак, с одной стороны «польза», с другой —«славность». В эзотерике нам ча-
сто приходится сталкиваться с тем, что у нас спрашивают: «А какая в этом польза,
что я с этого буду иметь?» Абсолютное большинство людей хотят именно этой
самой пользы: «нажми на кнопку — получишь результат», тем самым низводя ок-
культизм от Божественной Игры, ценность которой — в ней самой, к некоему
функциональному набору, к эдакой «золотой рыбке на посылках». То, что это
порочный подход, доказывает хотя бы то, что с подобными стратегиями никто
никогда не достигал по-настоящему серьезного успеха. К тому же эти функции плохо
работают — существуют десятки тысячи бедняков, зачитывающихся «Богатым
папой» и пытающихся применять эти, такие практичные, техники.
сто приходится сталкиваться с тем, что у нас спрашивают: «А какая в этом польза,
что я с этого буду иметь?» Абсолютное большинство людей хотят именно этой
самой пользы: «нажми на кнопку — получишь результат», тем самым низводя ок-
культизм от Божественной Игры, ценность которой — в ней самой, к некоему
функциональному набору, к эдакой «золотой рыбке на посылках». То, что это
порочный подход, доказывает хотя бы то, что с подобными стратегиями никто
никогда не достигал по-настоящему серьезного успеха. К тому же эти функции плохо
работают — существуют десятки тысячи бедняков, зачитывающихся «Богатым
папой» и пытающихся применять эти, такие практичные, техники.
В книге «На темной стороне Луны» я критикую этот духовный утилитаризм.
Не потому, что считаю, будто бы материальные результаты — это что-то плохое,
от чего нужно отказаться. Напротив, я люблю земные радости и благодарен Богам
за возможность ими наслаждаться. Просто, как говорил Иисус, «отдавайте кесарю
кесарево». Настоящая Эзотерика начичнается из этого самого «желания странного»,
из потребности в Суверенном опыте, символическом самом по себе, но никак не из
пошлого утилитаризма.
Не потому, что считаю, будто бы материальные результаты — это что-то плохое,
от чего нужно отказаться. Напротив, я люблю земные радости и благодарен Богам
за возможность ими наслаждаться. Просто, как говорил Иисус, «отдавайте кесарю
кесарево». Настоящая Эзотерика начичнается из этого самого «желания странного»,
из потребности в Суверенном опыте, символическом самом по себе, но никак не из
пошлого утилитаризма.
Если говорить о Телеме, то в ней можно найти очень много прямых и косвенных
параллелей идеям Суверенности. Это и идея радикальной саморастраты в акте пере-
сечения пропасти. Это и слова о «Чистой Воле, не устремленной к цели, свободной от
вожделения результата» в «Книге Закона». И утверждение особого рода царского
(Суверенного) статуса телемитов. Да и сама жизнь Кроули, жизнь на острие ножа,
на последнем дыхании, думаю, является хорошим примером
параллелей идеям Суверенности. Это и идея радикальной саморастраты в акте пере-
сечения пропасти. Это и слова о «Чистой Воле, не устремленной к цели, свободной от
вожделения результата» в «Книге Закона». И утверждение особого рода царского
(Суверенного) статуса телемитов. Да и сама жизнь Кроули, жизнь на острие ножа,
на последнем дыхании, думаю, является хорошим примером
Вы можете возразить, что то, что я говорил о следовании Воле, о подчинении
дисциплине ради некоего осуществления, по Батаю относится как раз к рабскому
модусу. И здесь действительно есть свое очень тонкое противоречие. Но это
противоречие решается тем, что, когда мы говорим о подлинном осуществлении
Истинной Воли, сам процесс ее осуществления и имеет цель в себе самом. Тут
уместно еще раз вспомнить учителей дзэн: пока ты медитируешь, чтобы достичь
просветления, ты его не достигнешь, но как только ты начинаешь медитировать ради
того, чтобы медитировать, — ты просветлел.
дисциплине ради некоего осуществления, по Батаю относится как раз к рабскому
модусу. И здесь действительно есть свое очень тонкое противоречие. Но это
противоречие решается тем, что, когда мы говорим о подлинном осуществлении
Истинной Воли, сам процесс ее осуществления и имеет цель в себе самом. Тут
уместно еще раз вспомнить учителей дзэн: пока ты медитируешь, чтобы достичь
просветления, ты его не достигнешь, но как только ты начинаешь медитировать ради
того, чтобы медитировать, — ты просветлел.
Кстати, стоит быть справедливым: даже в писаниях авраамических религий есть
свои грани Суверенности. Например, когда Иисус говорит, что не стоит заботиться
о завтрашнем дне. Или когда в посланиях апостолов утверждается: «Все вы сыны
Божии». Даже сам термин «раб Божий» в начале христианской эры, когда рабство
было повседневной реальностью, имел несколько другие коннотации, чем сейчас.
Раб Божий — это был человек, принадлежавший только Богу, только этой самой
тотальной подлинности, которую первые христиане переживали как личный опыт, а
не как предмет веры. Конечно, сейчас все далеко не так, но все же стоит понимать,
что изначально в фигуре Христа мятежного и Суверенного было гораздо больше,
чем хотелось бы святым отцам…
свои грани Суверенности. Например, когда Иисус говорит, что не стоит заботиться
о завтрашнем дне. Или когда в посланиях апостолов утверждается: «Все вы сыны
Божии». Даже сам термин «раб Божий» в начале христианской эры, когда рабство
было повседневной реальностью, имел несколько другие коннотации, чем сейчас.
Раб Божий — это был человек, принадлежавший только Богу, только этой самой
тотальной подлинности, которую первые христиане переживали как личный опыт, а
не как предмет веры. Конечно, сейчас все далеко не так, но все же стоит понимать,
что изначально в фигуре Христа мятежного и Суверенного было гораздо больше,
чем хотелось бы святым отцам…
А вот термин «Суверенное юнгианство» действительно ввел я, породив таким
образом парадоксальный гибрид Батая и Юнга.
образом парадоксальный гибрид Батая и Юнга.
Скажу честно, меня ужасает состояние современного юнгианства. Я опасаюсь
что юнгианство и Телема начинают свой путь в том направлении, в каком двигалось
христианство с начала своей истории — от акта Суверенности к рабству и
функциональности. Если вы читали «Красную книгу», то вспомните, что одним из
первых описанных там переживаний было столкновение Юнга с двумя духами (не
в смысле призраков, а в высоком смысле) — духом времени и духом глубин. Юнг
долго следовал духу времени, подстраивал свою жизнь и свой образ мысли под су-
ществующую норму, но вот пришел дух глубин и обрушил все это. И в последнем
выборе, между духом времени и духом глубин, Юнг выбирает второй. И с этого мо-
мента он получает возможность даже изменить дух времени. Так вот, современное
юнгианство полностью отдалось духу времени. Вместо того чтобы анализировать
современность с точки зрения юнгианства, юнгианцы анализируют юнгианство с
точки зрения современности. Юнгианство корректируют, изменяют, перечеркивают
(наверное, так же, как отцы церкви корректировали и отсортировывали евангелия).
Я не догматик от Юнга, я согласен с тем, что его надо развивать, уточнять,
это живое учение. Но это развитие должно идти от духа глубин, а не от духа
времени. Юнгианство становится все более функциональным, обусловленным,
регламентированным. Столько-то часов обучения, столько-то часов анализа… У
самого Юнга это вообще не имело значения — просто в какой-то момент он смотрел
на сны своего ученика-клиента и говорил: а теперь давай, вперед, бери клиентов сам.
Живой дух юнгианской мысли оказался утрачен. Возникла еще одна система, еще
одна институция.
что юнгианство и Телема начинают свой путь в том направлении, в каком двигалось
христианство с начала своей истории — от акта Суверенности к рабству и
функциональности. Если вы читали «Красную книгу», то вспомните, что одним из
первых описанных там переживаний было столкновение Юнга с двумя духами (не
в смысле призраков, а в высоком смысле) — духом времени и духом глубин. Юнг
долго следовал духу времени, подстраивал свою жизнь и свой образ мысли под су-
ществующую норму, но вот пришел дух глубин и обрушил все это. И в последнем
выборе, между духом времени и духом глубин, Юнг выбирает второй. И с этого мо-
мента он получает возможность даже изменить дух времени. Так вот, современное
юнгианство полностью отдалось духу времени. Вместо того чтобы анализировать
современность с точки зрения юнгианства, юнгианцы анализируют юнгианство с
точки зрения современности. Юнгианство корректируют, изменяют, перечеркивают
(наверное, так же, как отцы церкви корректировали и отсортировывали евангелия).
Я не догматик от Юнга, я согласен с тем, что его надо развивать, уточнять,
это живое учение. Но это развитие должно идти от духа глубин, а не от духа
времени. Юнгианство становится все более функциональным, обусловленным,
регламентированным. Столько-то часов обучения, столько-то часов анализа… У
самого Юнга это вообще не имело значения — просто в какой-то момент он смотрел
на сны своего ученика-клиента и говорил: а теперь давай, вперед, бери клиентов сам.
Живой дух юнгианской мысли оказался утрачен. Возникла еще одна система, еще
одна институция.
Современные юнгианцы дошли до того, что морализируют на тему отдельных
событий из жизни Юнга. Ах, какой ужас, как он мог спать с Сабиной Шпилерейн! А
то, что Сабина после связи с Юнгом фактически вышла из психотического состояния
и стала самостоятельным мыслителем, как-то даже не замечают, хотя, как сказано
в «Книге Закона», «успех — вот твое доказательство».
событий из жизни Юнга. Ах, какой ужас, как он мог спать с Сабиной Шпилерейн! А
то, что Сабина после связи с Юнгом фактически вышла из психотического состояния
и стала самостоятельным мыслителем, как-то даже не замечают, хотя, как сказано
в «Книге Закона», «успех — вот твое доказательство».
Короче говоря, современное юнгианство очень хочет быть «хорошим» для такого
правильного бюргера, который тоже хочет быть очень «хорошим» и добросовестно
выполнять свой функционал. Это уже не мировоззрение, каковым считали
юнгианство тот же Эдвард Эдингер или Мария Луиза фон Франц. Это просто все-
го лишь одна из школ психотерапии, которая хочет продаваться на рынке как можно
лучше. Дух — ушел.
правильного бюргера, который тоже хочет быть очень «хорошим» и добросовестно
выполнять свой функционал. Это уже не мировоззрение, каковым считали
юнгианство тот же Эдвард Эдингер или Мария Луиза фон Франц. Это просто все-
го лишь одна из школ психотерапии, которая хочет продаваться на рынке как можно
лучше. Дух — ушел.
И вот здесь я вношу батаевские нотки.
Во-первых, сам проект интеллектуального и мировоззренческого сближения
Юнга и Кроули. Эту тему я так или иначе развиваю во всех своих книгах. Кроули
как таковой, даже вне зависимости от глубинных граней учения и символических па-
раллелей, вносит в юнгианство очень важный Суверенный колорит. Кроули можно
критиковать за многое, но главной его победой стало то, что даже после его смерти
его имя для конформистов — как красная тряпка для быка.
Юнга и Кроули. Эту тему я так или иначе развиваю во всех своих книгах. Кроули
как таковой, даже вне зависимости от глубинных граней учения и символических па-
раллелей, вносит в юнгианство очень важный Суверенный колорит. Кроули можно
критиковать за многое, но главной его победой стало то, что даже после его смерти
его имя для конформистов — как красная тряпка для быка.
Во-вторых, батаевский термин Суверенности. Самобытия. Этим я как бы гово-
рю: ребята, юнгианский путь индивидуации — это не для того, чтобы стать хорошим
для духа времени, стать функцией, подразогнать тараканов. Это мировоззрение,
смыслом которого является акт Суверенного познания. Я ищу ось «Эго — Самость»
по своим законам, а не по законам систем, и моя Самость может очень отличаться
от того, что навязывает дух времени. Как, впрочем, и ваша Самость — если, конеч-
но, вы не будете путать Самость с так называемым Высшим «Я», которое зачастую
оказывается облагороженным Суперэго. Я переживаю Самость, ищу опыт Самости
ради нее самой, а не ради неких внешних целей, хотя — парадокс, который я открыл
гораздо позднее, — многие цели гораздо естественнее достигаются, когда ты един с
Самостью. Но здесь невозможно жульничество: если мотивация — это достижение
целей, то ничего не получится; гилик не может стать пневматиком, колибри не может
стать змеем. Суверенность — это декларируемый разрыв с коллективной моралью,
с коллективными шаблонами в пользу индивидуальной этики, происходящей от
Самости.
рю: ребята, юнгианский путь индивидуации — это не для того, чтобы стать хорошим
для духа времени, стать функцией, подразогнать тараканов. Это мировоззрение,
смыслом которого является акт Суверенного познания. Я ищу ось «Эго — Самость»
по своим законам, а не по законам систем, и моя Самость может очень отличаться
от того, что навязывает дух времени. Как, впрочем, и ваша Самость — если, конеч-
но, вы не будете путать Самость с так называемым Высшим «Я», которое зачастую
оказывается облагороженным Суперэго. Я переживаю Самость, ищу опыт Самости
ради нее самой, а не ради неких внешних целей, хотя — парадокс, который я открыл
гораздо позднее, — многие цели гораздо естественнее достигаются, когда ты един с
Самостью. Но здесь невозможно жульничество: если мотивация — это достижение
целей, то ничего не получится; гилик не может стать пневматиком, колибри не может
стать змеем. Суверенность — это декларируемый разрыв с коллективной моралью,
с коллективными шаблонами в пользу индивидуальной этики, происходящей от
Самости.
Что же касается срединного пути, то опора на Самость и есть эта самая искомая
середина. Здесь все то же самое, что с понятием Воли. Воля истинная идет из центра
подлинности, как и истинная Суверенность. Когда ацтекский купец совершает
Потлач или ацтекский жрец жертвоприношение, он одновременно является
воплощением чистой Суверенности, тотальной Славности и чистого служения.
середина. Здесь все то же самое, что с понятием Воли. Воля истинная идет из центра
подлинности, как и истинная Суверенность. Когда ацтекский купец совершает
Потлач или ацтекский жрец жертвоприношение, он одновременно является
воплощением чистой Суверенности, тотальной Славности и чистого служения.
Мне кажется, что хорошей иллюстрацией идеи Суверенности будет мое не так
давно написанное эссе.
давно написанное эссе.