03.12.2017
0

Поделиться

Глава 1. Анима как Иное

Джеймс Хиллман

Анима

Глава 1

Анима как Иное

Анализ персонифицированной идеи

 

Предисловие

Перед вами эссе, которое говорит само за себя. Обычно после двенадцати лет хочется переделать работу. Испытываешь сильное желание улучшить ее. Вместо этого я поражен тем, какой она вышла. Тем, с какой основательностью она была выполнена и тем, что она вообще была сделана. Нужно было только кое-что переформулировать, развить и написать предостережения практического характера – за двенадцать лет обычно узнают одну-две новые вещи про аниму. Но как только я начал эти вторжения, я едва мог уместить их в рамках написанного. Анима может быть таким провокатором, что я сомневаюсь, много ли данное эссе, нацеленное на прояснение ее идеи в моем разуме, сделало для распутывания ее влияний на мою жизнь. Я и по сей день защищаюсь от нее идеализацией и скептицизмом.

                Это эссе, казавшееся мне важным, началось как возврат к тексту «Пересмотр психологии» (Re-Visioning Psychology) (1975), но вскоре анима потребовала большего проявления, чем этого могли позволить размеры данной работы. Эссе было даже слишком пышным, чтобы его можно было напечатать целиком, и поэтому его пришлось поделить на части (Spring 1973 и Spring 1974). Те номера ежегодника давно вышли из печати, и это дает рациональный повод выпустить данное эссе книгой.

                Есть и другие, более глубоко сокрытые причины. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что в основе моих работ всегда была анима, начиная с Emotion (1960) до «Betrayal» и легенды о Психее/Эросе как мифе анализа, затем переходя к «деланью души» [soul-making], и в конце фокусируясь на эстетическом воображении и душе мира (anima mundi). Главы, специально посвященные исследованию соли, серебра и синего цвета в алхимии также вносят уточнения в феноменологию анимы. Если анима представляет собой мою корневую метафору, то с психологической точки зрения видится необходимым вникнуть в этот элемент, оказывающий такое влияние на мои мысли и окрашивающий мой стиль, и который так милостиво предлагал темы моему вниманию.

                Более того, разве преданность (devotio) аниме не является призванием психологии? Таким образом, другой глубинной причиной данной книги было дать обоснование видению души в психологии, для того чтобы психология не отказывалась от самой себя в пользу архетипических перспектив Ребенка и развития либо Матери и материального каузализма. Видение души, данное анимой, это больше чем просто еще один угол зрения. Зов души убеждает; это соблазнение психологической религией, религией образов и мышления сердца, соблазнение одушевлением мира.  Анима cвязывает и вовлекает. Она заставляет нас влюбляться. Мы не можем остаться бесстрастным наблюдателем, смотрящим сквозь оптическое стекло. В сущности она, вероятно, совсем не разделяет оптических метафор. Вместо этого она постоянно плетет, томит и увлекает сознание в страстные привязанности подальше от наблюдательной позиции перспективы.

                Книга могла бы так и не состояться, если бы Gerald James Donat не проверил каждую отдельную ссылку на предмет возможных неточностей – в книге приведено около пятиста ссылок на  Юнга. Mr. Donat поднял много серьезных вопросов, которые надо было разрешить, и данный текст обрел свой переработанный вид благодаря его гению деталей и силе упорного аргументирования. Затем Peter Bishop сделал копии с отрывков из Юнга и расставил их напротив текста, придав книге ее базовый вид. Mr. Bishop отнесся к своей работе с прилежанием и требовательностью и выполнил ее прекрасно. Затем Joseph Cambray проверил все, что было сделано, тщательно доделывая незавершенные концы и пристраивая мои иррациональные вставки, сделанные в последний момент.

                Наконец, к делу подключилась Mary Helen Gray Sullivan, редактируя, заново перепроверяя ссылки, подгоняя пассажи, которые до этого не подходили, внося изменения и дополнения, оформляя книгу страница за страницей, обнаруживая новые вопросы и тем самым еще раз заставляя меня осознать свои недостатки. Хотя книга выходит под одним единственным именем, в действительности есть еще четыре других автора – Mrs. Sallivan и Messrs. Donat, Bishop и Cambray. (Ошибки, тем не менее, все мои). И, конечно, пятый автор, чьи слова и чья анима наполнили для нас смыслом всю задачу – К.Г. Юнг.

                Я пользуюсь случаем поблагодарить также Tree Swenson за прекрасные советы по оформлению книги и Princeton University Press и Routledge и Kegan Paul за разрешение цитировать сочинения К.Г. Юнга.

J.H.

1985

Возьмем, к примеру, анимуса и аниму. Ни один философ в своем уме не выдумал бы таких иррациональных и неуклюжих идей.

К.Г. Юнг, Письмо к Calvin S. Hall

Основополагающие принципы, archai бессознательного не поддаются описанию из-за изобилия отсылок к ним. … Разборчивый интеллект естественным образом продолжает пытаться установить единственность их значений и таким образом упускает главное; то, что мы прежде всего можем установить в их отношении и что единственное соответствует их природе — это их многозначность, почти безграничное богатство ссылок на них, что делает невозможной никакую одностороннюю формулировку.

К.Г. Юнг, CW 9,i, §80

… если человек не знает, чем вещь является, то приращением знания

является хотя бы уже то, если он знает, чем она не является.

К.Г. Юнг

Последняя фраза из Эона

 

Вступление

Этот экскурс был задуман как дополнение к основной литературе по теме анима.(1) Поскольку эта литература содержит значительную феноменологию опыта переживания анимы, я буду более внимательно рассматривать здесь довольно забытую феноменологию идеи анимы. Переживание и идея оказывают взаимное влияние друг на друга. Мы не только извлекаем идеи из нашего опыта в соответствии с представлениями эмпиризма, но и наши идеи обуславливают природу наших переживаний. В частности, мне представляется заливающаяся сентиментальными слезами «анима», которая, как я полагаю, встроена в саму идею, тем самым окрашивая в бледно-розовые тона наши переживания и их оценки. Соответственно, исследование наших переживаний не может исправить этот сентиментализм, поскольку они уже были предопределены розоватыми очками, данными нам, как я подозреваю, идеей. Мы лучше изучаем идею там, где сентиментализм обманчив. Конечно, «анима» обозначает сложную область нашей психики, с трудом поддающуюся какому-то виду исследования. Но сложность, которую мы испытываем с анимой, в такой же степени возникает из-за наших невнятных представлений о ней, в какой и из-за ее смутной природы. Юнг часто объяснял терапевтическую ценность концепций как способов овладения, схватывания и понимания, с тем чтобы четкое концептуальное мышление и чувствование, особенно в отношении такого неопределенного и тонкого фасцинозума [fascinosum] как анима, помогали психологическому сознанию.

Можно поспорить с тем, что аниме свойственна большая неопределенность и что концептуальное разъяснение должно использовать интеллект там, частью чего он не является. Наши концепции отражают ее лучше всего, когда они расплывчаты. Для меня этот слишком знакомый спор означает нелепые объятия с анимой и затянутость ею в лес. Поскольку мы не должны давать ей править в сфере личных отношений, где она, как Ева, сделала бы нас слишком телесными и буквальными, так же мы не можем и позволить ей доминировать в сфере образования идей, где она, как София, запутала бы нас и сделала бесформенными.(а) Мы также можем быть жертвами проекции анимы на сентиментальные идеи, затуманивающие и искажающие наше сознание, как и жертвами проекции на людей. Sacrificium intellectus в аналитической психологии сегодня иногда искажается по сравнению с его аутентичным значением – посвящающим интеллект Богам – в сторону отказа от этого бремени ради установки на нежность и пушистость. Ни Фрейд, ни Юнг не должны были отключать голову, для того чтобы служить психе. Если София это одно лицо анимы, тогда искусное применение ума совсем не оскорбляет ее и может вместо этого быть одним из ее требований к психологу и упражнением, в котором она доставляет наслаждение.

Точность в отношении анимы кажется особенно необходимой по двум следующим причинам: во-первых, потому что наше общество, и психология как его часть, испытывает большое напряжение по поводу чувств, феминности, эроса, души, воображения – всех сфер, которые аналитическая психология связывает с анимой. И во-вторых, потому что Юнг сказал, что для личности столкновение с анимой является вершиной психологической работы.(б) Повторюсь, что прояснение содержания идеи может пролить свет на социальные и индивидуальные неурядицы, включая мои, поскольку я пишу, и ваши, поскольку вы это читаете.(в)

(а) Согласно этим Гностикам, … женской фигурой Мудрости [была] София-Ахамот. … София, частично в результате рефлексии, частично движимая необходимостью, вступила с отношения с Тьмой кромешной. Страдания, которые постигли ее, приобрели форму различных эмоций – печали, страха, недоумения, смятения, страстного желания; она смеялась и плакала….

Эмоциональное состояние Софии, погруженное в бессознательное… , ее бесформенность  и вероятность затеряться в темноте очень четко характеризуют аниму мужчины, полностью идентифицирующего себя с его разумом и духовностью.

CW 13, §452 ff.

(б) Если встреча с тенью в индивидуальном развитии это «задача подмастерья», то встреча с анимой это «задача мастера».

CW 9,I, §61 (cf. 9 February 1959, Letter to Traugott Egloff)

(в) … Я заметил, что люди обычно не испытывают затруднений в том, чтобы представить себе, что имеется в виду под тенью. … Но им стоит невероятных усилий понять, что такое анима. Они достаточно легко принимают ее, когда она появляется в романах или как кинозвезда, но она совершенно не воспринимается, когда разговор заходит о роли, которую она играет в их собственных жизнях, поскольку она суммирует все то, лучшее из чего человек никогда не сможет получить, и что он никогда не закончит копировать. Поэтому это остается в вечно эмоциональном состоянии, которое обязано быть неприкосновенным. Степень бессознательности, встречающаяся в этой связи, мягко говоря, поразительна.

CW 9,I, §485

«Анима» получает у Юнга несколько определений. Мы можем воспринять их как уровни различия, которые мы можем отделить еще до того, как попытаемся понять их взаимосвязь. Я хочу, чтобы уровни были поняты не как иерархические стадии или шкала ценности, а просто как грани, наложенные друг на друга. К этим нескольким определениям не нужно подходить с исторической точки зрения, ибо мы не занимаемся изучением концепции анимы в сознании Юнга. (а) Скорее, я подходил бы к идеям феноменологически, используя Собрание сочинений (CW), и, если это уместно, «Воспоминания, сновидения, размышления» («MDR») и письма Юнга (со ссылкой на дату и получателя) (2) как единый корпус текста, не обращая специально внимания на хронологический порядок понятий анимы или их контекст.

(а) … ценная ссылка на Тристрам Шенди [1759-67]. [«две души живут в каждом человеке, — одна, называемая ANIMUS, другая – ANIMA» (London, 1911, p. 133).] Прежде всего, я совершенно не чувствую, что я был повинен в плагиате с моей теорией [анимы/анимуса], однако за последние 5 лет … я обнаружил … следы этого также и у старых алхимиков. … Я могу только предположить, что Лоренс Стерн опирался на тайные учения (по-видимому, розенкрейцеровские) своего времени. Они содержат Королевскую Тайну (Royal Secret) Короля и Королевы, которые были ни кем иным, как анимусом и анимой, или Deus и Dea.

8 декабря 1938, Письмо к Georgette Boner  

  1. Анима и контрсексуальность

Юнг и литература по аналитической психологии в основном используют слово «анима» для обозначения контрсексуального, менее осознанного аспекта мужской психики. (б)

(б) Ни один мужчина не является до такой степени мужественным, чтобы не иметь ничего женского в себе… Подавление женских черт… вызывает накопление этих контрсексуальных требований в бессознательном.

CW 7, §297 (cf. §§296-301)

… Женское принадлежит мужчине как его собственная бессознательная феминность, которую я назвал анима.

CW 5, §678

Для мужчины нормально противиться своей аниме, поскольку она представляет … все те устремления и содержания, которые до сих пор исключались из сознательной жизни.

CW 11, §129

«Аниму можно определить как образ или архетип или сумму всего опыта мужчины с женщиной» (CW 13, §58). Это базисное определение, помещающее аниму только в психику мужчин, усиливается биологической спекуляцией: «По всей видимости, анима является психической репрезентацией меньшинства женских генов в теле мужчины» (CW 11, §48). (а) Анима таким образом становится носителем и даже образом «целостности» [wholeness] (б), поскольку она дополняет гермафродита и психологически, и как символ биологической контрсексуальности мужчины.

(а) Мы можем сравнить маскулинность и феминность и их психические компоненты с определенным запасом веществ. …            

CW 8, §782

Каждый из полов до определенной степени заселен противоположным полом, поскольку с биологической точки зрения это просто большее количество мужских генов, которое перевешивает чашу весов в пользу маскулинности. Меньшее количество женских генов, по всей видимости, формирует женский характер, который обычно остается неосознанным из-за его подчиненного положения.                                       

CW 9,i, §58

… пол определяется большинством мужских или женских генов, в зависимости от случая. Однако меньшинство генов, принадлежащих к другому полу, не исчезает просто так. Мужчина, соответственно, обладает женским аспектом в себе, бессознательной женской фигурой – об этом факте мужчина, как правило, практически не осведомлен. Я могу считать известным тот факт, что я назвал эту фигуру «анима». …                            

CW 9,i, §512

Анима, психологически являясь женским двойником маскулинного сознания, имеет основу в виде меньшинства женских генов в мужском теле…               

8 января 1948, Письмо к Canon H.G. England

… каждый мужчина «несет Еву, свою жену, скрытую в его теле.» Это тот женский элемент в каждом мужчине (имеющий основание в виде меньшинства женских гормонов в его биологической структуре), который я назвал анима.

CW 18, §429

(б) Факт того, что в аниме содержится полнота с прообразом анимы, придает ей такое исключительное очарование. … Поэтому на определенном уровне женщина появляется как истинный носитель страстно желаемой целостности и освобождения.

CW 14, § 500

Всякий раз, когда появляется это стремление к целостности, оно прячется под символизмом инцеста, поскольку до тех пор пока он не ищет ее [целостность] в себе самом, ближайший женский двойник мужчины должен быть обнаружен в его матери, сестре или дочери.                                              

CW 16, §471

Если анима представляет собой женскую лакуну мужчины, то тогда терапия, определяемая идеей индивидуации в целях достижения целостности, сосредотачивается главным образом на ее развитии. Развитие анимы стало, таким образом, основной терапевтической догмой в умах многих аналитических психологов, а «развитие феминного» — главным кирпичиком в фундаменте аналитической психологии. Но до тех пор, пока «анима» остается идеей-чемоданом, туго набитым другими идеями – эроса, чувства, человеческих взаимоотношений, интроверсии, воображения, реальной жизни и прочими, которые мы будем открывать далее, развитие анимы, как и сама анима, будет продолжать означать много явлений для многих мужчин. Под видом «развития анимы» происходит богатый обмен контрабандными гипотезами, милым благочестием по поводу эроса и эсхатологическим потворством идее сохранения чьей-то души через отношения, феминизацию и жертву интеллекта.

Первое представление об аниме как о контрсексуальном аспекте мужчины возникло в рамках представления о противоположностях. (3) Мужчины и женщины являются противоположностями друг другу, сознание и бессознательное противоположны друг другу, сознательная маскулинность и бессознательная феминность также противоположны. Эти противоположности далее развиваются другими: юношеское сознание обладает пожилой фигурой анимы; взрослый образует пару с сестринским образом [a soror image] его собственного возраста; старческое сознание коррелирует с девочкой-ребенком. (а) Затем социальный фактор также играет свою роль в определении контрсексуального. В нескольких местах (б) «анима» употребляется по отношению к контрсоциальной, подчиненной личности. Существует антагонизм между внешней ролью, которую играет человек в социальной жизни, и внутренней, менее осознанной, жизнью души. Этот менее осознанный аспект, обращаемый внутрь и переживаемый как личная внутренняя сущность человека, представляет собой аниму как «образ души». (в)

(а) Юному мальчику ясно различимая форма анимы является в его матери. … У инфантильного мужчины, как правило, материнская анима; у взрослого мужчины — фигура более молодой женщины. Пожилой мужчина находит компенсацию в очень юной девушке или даже ребенке.                                                                  

CW 9,i, §357

В обоих случаях [анимы и анимуса] инцестуозный элемент играет важную роль: существует связь между молодой женщиной и ее отцом, взрослой женщиной и ее сыном, молодым мужчиной и его матерью, взрослым мужчиной и его дочерью.            

CW 16, §521

Если она стара, это указывает на то, что сознание [мужчины] стало значительно более детским. Если она молода, тогда мужчина слишком стар в своей сознательной установке.

22 марта 1935, Письмо к Д-ру S.

(б) Чувства мужчины должны быть выражены женщиной, и такая женщина появляется во снах. Я обозначаю эту фигуру термином анима, поскольку она является персонификацией подчиненных функций, которые связывают мужчину с коллективным бессознательным.                                    

CW 18, §187

(в) Внутренняя личность это способ поведения по отношению к своим внутренним психическим процессам; это внутренняя установка, характерное лицо, которое повернуто к бессознательному. Я называю внешнюю установку, внешнее лицо персоной; внутреннюю установку, лицо, направленное внутрь – анимой.                                                                                      

CW 6, §803

… в мужчине душа, т.е. анима или внутренняя установка, представлена в бессознательном определенными фигурами с соответствующими качествами. Такой образ называется «образ души». Иногда такие образы являются совершенно неизвестными или мифологическими фигурами.

CW 6, §808

Чем больше мужчина идентифицируется со своей биологической и социальной ролью мужчины (персона), тем сильнее внутри будет доминировать анима. (а) Как персона осуществляет контроль над адаптацией к коллективному сознанию, так анима управляет внутренним миром коллективного бессознательного. Поскольку мужская психология по Юнгу (б) после середины жизни смещается в сторону его женской противоположности, это приводит к физиологическому и социальному смягчению и ослаблению по отношению к «феминному», вызываемым анимой.

(а) Когда анима постоянно вмешивается в добрые намерения здравого рассудка, организуя частную жизнь, составляющую жалкий контраст ослепительной персоне, это совершенно то же самое, как когда наивный человек, не имеющий и следа персоны, наталкивается на самые мучительные трудности в своем путешествии по миру. … Но если мы перевернем картинку и противопоставим мужчине с блистательной персоной аниму, … мы увидим, что последний так же хорошо осведомлен об аниме и ее делишках, как и предыдущий – о мире.

CW 7, §318

(б) Мы можем сравнить маскулинность и феминность и их психические компоненты с определенным запасом веществ, которые неравномерно используются в первой половине жизни. Мужчина расходует свой огромный запас маскулинного вещества и сохраняет только небольшое количество феминного вещества, которое теперь подлежит обязательному использованию.

CW 8, §782

Однако, после середины жизни постоянная утрата анимы означает снижение витальности, гибкости и человеческой доброты. Результатом, как правило, является преждевременная жесткость, сварливость, стереотипность, фанатичная односторонность, упрямство, педантичность или иначе смирение, утомленность, неряшливость, безответственность и, в конечном итоге, детское обмякание со склонностью к алкоголю. Следовательно, после середины жизни связь с архетипическим полем опыта должна быть по возможности восстановлена.

CW 9,i, §147

Без сомнения, опыт подтверждает это первое представление об аниме, которое отводит ей место подчиненного женского аспекта мужчин. Действительно, сначала она встречается в фигурах снов, эмоциях, симптоматических жалобах, обсессивных фантазиях и проекциях западных мужчин. Анима предстает «чарующей, притягательной, капризной и сентиментальной соблазнительницей в мужчине» (CW 9,ii, §422). “Она усиливает, преувеличивает, искажает и мифологизирует все эмоциональные отношения…» (а).

(а) Анима … это «энергия тяжелого и мутного»; она цепляется за телесную, плотскую суть. Ее эффекты это «чувственные желания и порывы гнева». «Тот, кто мрачен и капризен при пробуждении, скован анимой».

CW 13, §57

Возьмите, например, безупречного человека чести и общественного благодетеля, чьи истерики и взрывная капризность терроризируют его жену и детей. Что здесь делает анима?

CW 7, §319

Однако синдром подчиненных женских черт в персональной сфере, как и другие синдромы (например, конверсивная истерия [conversion hysteria] или мания бреда [raving mania]) связан с доминантами культуры и Духа Времени [Zeitgeist].  Синдромы, актуальные для времени начала психоанализа Фрейдом, сегодня менее актуальны; анима как синдром чрезмерных либо подавленных женских черт менее очевидна, поскольку культура движется в направлении включения «обычно свойственных аниме» проявлений в свои коллективные ценности. Нам поэтому не следует отождествлять описание анимы, данное в жестко патриархальном, оборонительно-пуританском, упрямом в своей экстравертности и бездушном периоде истории с ее [анимы] понятием. Даже если анима преувеличивает и мифологизирует, ее влияние на эмоциональные отношения сегодня, когда внутренняя жизнь души и контрсексуальность стали нормальным явлением [de rigueur], будет проявляться иначе и определяться другими мифами. Задача нашего времени состоит в том, чтобы обнаружить, какие описания соответствуют ей сейчас и какие мифы она создает сегодня.

Кроме того, довольно независимо от исторических периодов и их представлений о женственности может существовать и тонкое понимание анимы (у трубадуров, актеров, придворных, дипломатов, художников, флористов, декораторов или психологов – хотя всех их надо воспринимать с определенной долей скепсиса), которое больше относится к существующей эго-идентичности, чем к бессознательной феминности. Мужчина может по большой части находиться под влиянием анимы, не будучи в бессознательном состоянии, т.е. не демонстрируя недифференцированных или компульсивных контрсексуальных черт. В самом деле, в видимых социальных отношениях мужчина вполне может вести себя как ребенок анимы, который живет, приспосабливаясь, в коллективном сознательном, как и прежде предоставляющем пространство для того, что в нашем веке до сих пор абсурдно рассматривалось бы как подчиненная анима-субъектность и женская чувствительность. Перед лицом этих явлений аналитическая психология еще может сохранить свою теорию, ссылаясь на представление о противоположностях. На этот раз «анима» образует пару с маскулинной тенью. (б) Когда эго мужчины демонстрирует преобладание классических черт анимы, тогда бессознательное представлено хтонической мужской тенью; когда мужчина обладает женским эго, тогда его бессознательная контрсексуальность обязана быть мужской. Юнг иногда говорит о мужской гомосексуальности как отождествлении с анимой (в).

(б) Когда тень, подчиненная личность, в значительной степени не осознана, бессознательное представлено мужской фигурой.

CW 10, §714n21

(в) Взрослеющий юноша обязан суметь освободиться от очарования анимой своей матери. Есть исключения, особенно среди художников, когда проблема принимает другой оборот; также гомосексуальность, которая обычно характеризуется идентичностью с анимой. … Такая диспозиция не при всех обстоятельствах должна восприниматься негативно, поскольку она защищает от утраты архетипа Настоящего Мужчины (“the Original Man”), сопровождающего одностороннюю сексуальную жизнь.

CW 9, i, §146

Гомосексуальные отношения между взрослым и молодым мужчиной могут таким образом иметь преимущества и долгосрочную ценность для обеих сторон. Для ценности таких отношений непременным условием является непоколебимость дружбы и преданность ей. Но только слишком часто это условие отсутствует. … Дружба такого рода естественным образом включает в себя особый культ чувства, культ феминного элемента в мужчине. Он становится чрезмерным, душевным, эстетичным, сверхчувствительным и т.д. – одним словом, женоподобным. …

CW 10, §220

Сегодня представления о «маскулинном» и «феминном» являются предметом спора. Этот спор помог разграничить гендерные роли и социальные и даже помог различить виды гендерной идентичности, т.е. базируется ли она на первичных или вторичных, декларируемых или генетических, физических или психических гендерных характеристиках. Говорить об аниме как подчиненной феминности стало трудно, поскольку мы уже не уверены, что мы имеем в виду под «феминностью», не говоря уже о «подчиненной» феминности. Более того, архетипическая психология поставила под сомнение само представление об эго. (4) Эго-идентичность это уже не что-то одно. В политеистической психологии «эго» отражает любой из нескольких архетипов и задействует разные мифологемы. Оно также может находиться под влиянием Богини, как и под вилянием Бога или Героя, и также может отражать женские типы поведения, не обнаруживая при этом ни слабости эго, ни его зарождающейся потери. Эго мужчины может осуществлять все необходимые функции эго, не будучи сформированным по модели Геркулеса или Христа или командира, отца, или строителя городов, перемещающихся по миру как дети богини Луны или Венеры, но используя все сохранные эго-функции ориентации, памяти, ассоциации и проприоцепции. Мы вернемся к связи эго-анима далее в главах 5 и 10.

Поскольку представление о противоположностях (а) удерживает аниму в социальном тандеме или с персоной, или c тенью и в гендерном тандеме с маскулинностью, мы упускаем ее феноменологию как таковую и поэтому затрудняемся понять ее вне контекста различий с этими другими идеями (маскулинности, тени, анимуса, персоны). Мы всегда относимся к феноменологии анимы с позиции одной из сторон тандема.   Наши представления сформированы как компенсация чего-то еще, с чем она всегда сопряжена. (Смотрите далее главу 10 о Сизигии). И поскольку различия между социальной и сексуальной маскулинностью остаются неявными и наши идеи об эго превратились в догматические клише, определение анимы обычно является производным – и недостаточно отделенным – от ее культурных и исторических оснований. Несмотря на это, феноменология анимы существовала до этого и продолжает существовать после независимо от психологической структуры, в которую она была помещена. Другими словами, анима дает каждому из нас чувство индивидуальной души, помимо всего того что она может компенсировать. Но эта индивидуальная душа является только указанием. И именно эта латентность, эта беременность в ее неизвестном порождает непреодолимую тягу к ней. Поскольку она носит в своем чреве наше индивидуальное становление, мы вовлечены в процесс создания души. (б)      

(а) Это, по сути, переоценка материального объекта без включения в него духовной и бессмертной фигуры (очевидно для целей компенсации и саморегуляции). … Между персоной и анимой существуют компенсаторные отношения.

CW 7, §§303-04

Так же как персона является образом себя, который субъект представляет миру и который видим миром, так и анима является образом субъекта в его отношениях с коллективным бессознательным. … Можно было бы также сказать: анима это лицо субъекта как оно видится коллективному бессознательному. … Если эго принимает позицию анимы, адаптация к реальности серьезно осложняется.

CW 7, §521

… Характер анимы может быть выведен из характера персоны. Все, что в норме должно было быть во внешней установке, но очевидно отсутствует, будет непременно найдено во внутренней установке. Это основополагающее правило. …

CW 6, §806

(б) Что касается общих человеческих качеств, характер анимы может быть выведен из характера персоны. … Но что касается индивидуальных качеств, ничего не может быть выведено. … Мы можем быть уверены только в том, что когда человек идентичен своей персоне, его индивидуальные качества будут связаны с анимой.  Эта связь зачастую порождает символы психической беременности в сновидениях. … Ребенок, который должен быть рожден, знаменует собой индивидуальность, которая, хотя и присутствует, пока еще не является осознанной.

CW 6, §806           

Ссылки

  1. Краткий перечень основной литературы по теме Анима

А. Из Собрания сочинений Юнга

1) Из текстов, имеющих в названии «Анима»

[Psyche, personality, persona, anima]: CW 6, §§797-811; Anima and Animus: CW 7, §§296-340; Concerning the Archetypes, with Special Reference to the Anima Concept: CW 9,I, §§111-47; The Syzygy: Anima and Animus: CW 9,ii, §§20-42; Animus and Anima: CW 13, §§57-63.

2) Из текстов Юнга об Аниме, но так не названных

“The Psychological Aspects of the Kore,” especially: CW 9,ii, §§306-11, 355-58; Mysterium Coniunctionis: CW 14, passim.

3) Другие упоминания Юнга из Общего указателя CW 20. Собрания высказываний об Аниме и часто индексируемые абзацы.

CW 5, §§605-08, 678; CW 7, §§ 370, 374, 521; CW 9,I, §§53-66, 512-18; CW 9,ii, §§53-59, 422-25; CW 10, §§75-79, 713-15; CW 11, §§47-49, 71-73; CW 12, §§92-94, 112, 116, 192, 394-98; CW 13, §§216-18, 223, 261-63, 453-60; CW 15, §§210-13; CW 16, §§ 432-38, 454, 469, 504; CW 17, §§338-41.

Б. Анима у классических авторов юнгианской традиции.

H.G. Baynes, The Myphology of the Soul (London: Bailliere, Tindall & Cox, 1940); E. Bertine, “The Story of Anima Projection” in Human Relationships (New York: Longmans, Green, 1958); C. Brunner, Die Anima als Schicksalsproblem des Mannes (Zuerich: Rascher Verlag, 1963); L. Fierz-David, The Dream of Poliphilo (New York: Pantheon, 1950); E. Harding, The Way of All Women (New York: Longmans, Green, 1933), pp. 1-40; E. Jung, Animus and Anima, trans. C.F. Baynes and H. Nagel (Spring Publications, 1957); E. Jung and M.-L. von Franz, The Grail Legend (New York: Putnam’s, 1971); J. Layard, “The Incest Taboo and the Virgin Archetype” in Images of the Untouched (Dallas: Spring Publications, Inc., 1982); J. Singer, Boundaries of the Soul (New York: Doubleday, 1972), chap. 9; M. Stein, ed., Jungian Analysis (LaSalle, II.: 1982), pp. 74-84, 282-91; A.B. Ulanov, The Feminine in Jungian Psychology and Christian Theology (Evanston: Northwestern University Press, 1971); M.-L. von Franz, The Problem of the Feminine in Fairy Tales (Spring Publications, 1972); M.-L. von Franz, “The Anima” in Man and His Symbols (London: Aldus, 1964); E.C. Whitmont, “The Anima” in The Symbolic Quest (New York: Putnam’s, 1969); F.G. Wickes, The Inner World of Choice (New York: Harper & Row, 1963), chap. 11, “The Woman in Man.” 

В. Другие тексты по феноменологии анимы Джеймса Хиллмана.

“Inner Femininity: Anima Reality and Religion” in Insearch: Psychology and Religion (New York: Charles Scribner’s Sons, 1967; Dallas: Spring Publications, 1979); “Anima and Psyche” in MA; “Pan’s Nymphs” in Pan and the Nightmare (with W.H. Roscher) (Spring Publications, 1972); “Betrayal” and “Schism” in Loose Ends: Primary Papers in Archetypal Psychology (Spring Publications, 1975); RP: q.v. index; J. Hillman, ed., Puer Papers (Dallas: Spring Publications, 1979), pp. 38-42, 66-71, 119-21; “Silver and the White Earth,” Spring 1980 and Spring 1981; “Alchemical Blue and the Unio Mentalis,” Sulfur 1 (1981); “Salt: A Chapter in Alchemical Psychology” in Images of the Untouched; “Anima Mundi: The Return of the Soul to the World,” Spring 1982; The Thought of the Heart (Dallas: Spring Publications, 1984), pp. 33-50. 

  1. К.Г. Юнг, Письма, trans. R.F.C. Hull and ed. G. Adler and A. Jaffe, Bollingen Series XCV (Princeton: Princeton University Press, 1973-75), Volume I: Letters 1906-50, Volume II: Letters 1951-1961.
  2. Для краткого изучения видов оппозиционных пар и некоторых неурядиц, возникающих когда данные виды отчетливо не ясны, см. C.K. Ogden, Opposition, 1932 (Bloomington: Indiana University Press, 1967).
  3. MA “Toward an Imaginal Ego,” pp. 183-90; DU pp. 55-59.