Джеймс Флацино
Юнгианские размышления о кино Психологический анализ архетипов Научной фантастики и Фэнтези
Глава7
Хроники Индиана Джонс и Горец: Путешествие к Архетипу Святого Грааля
В этой главе будет рассмотрен лишь один аспект архетипического героя: обретение им (или ей) удивительных сокровищ, которые преобразят как его самого, так и весь мир. Многие истории о легенде великого грааля повествуют о том, как доблестный искатель может духовно возродиться и начать новую жизнь, овладев этим священным объектом. Прежде чем мы продолжим наше архетипическое толкование саг Индиана Джонс и Горец, нам следует посвятить несколько минут ключевым элементам некоторых мифов о граале.
Неотъемлемые компоненты мифов о граале
В легендах двенадцатого века о Короле-Рыбаке королевством правит монарх, получивший тяжёлое ранение в пах. Поскольку он не способный к продолжению рода правитель, все его королевство представляет собой пустошь, остро нуждающуюся в возрождении. «Урожай гибнет, монастыри пустуют, а люди – подавлены».1 Король только и может, что рыбачить целый день, надеясь, что кто-то придёт и вновь сделает его и его народ цельным. Странствующий Парсифаль приходит в замок Святого Грааля, где пребывает Король-Рыбак и находится несколько священных предметов (включая чашу, окровавленное копьё и пустое блюдо). Так как юный Парсифаль не знает об отведённой этим предметам функции, он не может помочь раненому монарху, пока спустя несколько лет не приобретает достаточные знания. Вернувшись, он берет копьё и прикасается к гениталиям Короля-Рыбака окровавленным наконечником, тем самым исцеляя его рану. В этот момент все королевство возвращается к своей былой красоте и величию. В некоторых мифах Парсифаль занимает место перерожденного «Короля Грааля», что бы стать новым хранителем священных сокровищ. Парадоксальная часть истории заключается в том, что король никогда не понимал, что он способен исцелить себя в своём собственном замке. Лишь посторонний человек смог ответить на извечный вопрос, «Кому на самом деле служат эти граали?»2 Конечно же, именно тем людям, которым они были доверены.
Многие предметы из истории о Короле Рыбаке могут быть связаны с распятием Иисуса Христа. В чаше, послужившей бокалом во время Тайной Вечери, должна была содержаться кровь Христа, которую он пролил на крест. Помимо чаши так же было блюдо, вмещающее последнюю пищу Иисуса, простой кусок хлеба.3 И, наконец, окровавленное копьё, которое изначально использовал один из стражей Центуриона, пронзивший распятого Иисуса, что бы удостовериться в том, что он скончался. Следует отметить, что не все граали так тесно связаны со спасителем христиан. В исследовании происхождения традиции грааля, Джон Мэттьюс (1990) предоставляет целый список священных сокровищ, имеющих особое значение. Некоторые летописи описывают драгоценный изумруд, упавший с короны изгнанного Люцифера, который был способен давать просветление и богоподобный статус своему владельцу; при этом другие повествуют о том, что одному из потомков Адама и Евы, Сифу, Господом было даровано волшебное лекарство, позволявшее человечеству избавиться от всех его «греховных» болезней; кельтские традиции изображают древний котёл, обладающий свойством восстанавливать жизнь, и даровать редкие блага своему владельцу; и алхимические письмена указывают на философский камень, который был способен превратить неблагородный металл в чистое золото.4 Среди этого широкого ассортимента сверхъестественных предметов, в большей степени с граалем ассоциируется Чаша христиан, которую часто называют Священным Граалем.
Путешествие к Священному Граалю лежит в основе популярной истории о Камелоте. Рыцари Круглого Стола под предводительством короля Артура наблюдают общее видение Грааля парящего в луче света, во время празднования Дня Святой Троицы. Все рыцари торжественно клянутся разыскать священный предмет и при возможности вернуть его в Камелот, вследствие чего королевство станет Новым Иерусалимом или земным Раем. Поиски не приносят успеха многим рыцарям: большинство встречают погибель по пути или в попытке вернуть этот ценнейший предмет. Лишь трое, чистые разумов и сердцем, завершают миссию. Один из них, Сэр Галахад, умирает «в экстазе» после обнаружения Грааля; другой, Сэр Персиваль (иногда именуемый Парсифалем), решает остаться в Замке Грааля и стать его новым правителем; и наконец, Сэр Борс возвращается в Камелот, «что бы поведать о чудесах» прежде, чем отправиться в новый поход.5
Здесь может возникнуть вопрос, что же такого особенного в Священном Граале, что рыцари готовы посвятить всю свою жизнь его поискам. С архетипической точки зрения Грааль олицетворяет долговечный завет между Богом и человеком за счёт сохраняющегося присутствия Христа а чаше. Так же как и юнгианская мандала, Христос символизирует полноценное эго, «блаженного человека…незапятнанного грехом», на которого все должны ровняться.6 Эдвард Эддингер (1972) в дальнейшем замечает, что кровь Христа это жизнь человеческой души и что это божественный источник питания для тех, кто отведает содержимое Грааля. Таким образом, сама сущность чаши это «поддерживающая жизнь энергия», способная питать миллионы и вызвать духовное возрождение как разума так и тела.7 Если бы у нас был шанс, многие из нас воспользовались бы возможностью преодолеть пределы плоти испив из вечного Грааля, и рыцари естественно не были исключением. После этого обзора мифов, давайте взглянем на некоторые кино-образы относящихся к Граалю предметов, начав с популярной приключенческой трилогии, Индиана Джонс.
Индиана Джонс: В Поисках Утраченного Ковчега: Рыцарь начинает свое путешествие
Сюзан Аронштейн (1995) рассматривает три фильма, Индиана Джонс: В Поисках Утраченного Ковчега (1981), Индиана Джонс и Храм Судьбы (1984), Индиана Джонс и Последний Крестовый Поход (1989), в совокупности, как подвиги рыцаря, спасающего девиц и освобождающего людей от деспотичной власти, прежде чем начать самое героическое путешествие: поиск самого Священного Грааля.8 Однако, если копнуть глубже, каждый фильм можно рассматривать как путь к священному предмету, который вознесет главного героя, Индиану Джонса, на более высокий духовный уровень, нежели простой физический уровень «славы и богатства». Так же как и рыцари, преобразившиеся благодаря своим поискам, Джонс менялся (в лучшую сторону) по окончанию каждого путешествия. Это, пожалуй, самая могущественная сила грааля: делать каждого искателя более благородным и достойным — те самые качества, которыми должны обладать все рыцари прошлого и настоящего.9
Первый фильм, Индиана Джонс: В Поисках Утраченного Ковчега, начинается в стремительном темпе с образа «пре-рыцарского» Джонса сразу после вступительных титров. На дворе 1936 год и Индиана (изображённый Харрисоном Фордом) ищет идол в джунглях Южной Америки. Но как только он овладевает золотым предметом, он проигрывает его своему противнику Беллоку (Пол Фримен). «Недостаток» двух этим мужчин в том, что они готовы пойти на все для получения идола — даже осквернить храм чужой культуры, что бы украсть его сокровища. Один критик заметил, что Джонс и Беллок имеют одинаковый эгоистичный характер (по крайней мере в начале): они получают хорошую прибыль, продавая свои находки.10 Так как Беллок забирает идол, Джонс считает его «победителем» и признает своё поражение до следующей схватки, которая не заставит себя долго ждать.
Отношение Индианы к следующему граалю, на который он положил глаз, Ковчег Завета, особенно тревожно. Вместо того, что бы прислушаться к совету своего друга Маркуса (сыгранного Дэнхолмом Эллиоттом), верящего, что в Ковчеге может обитать огромная сверхъестественная сила, которую Нацисты смогли бы использовать в своих интересах, Индиана считает вместилище Десяти Заповедей не более чем находкой «имеющей огромное историческое и культурное значение».11 Он даже говорит Маркусу, что Разведка Американской Армии возможно заплатит щедрую цену за его возвращение. Так как Индиана насмехается над мистической силой Ковчега, он не привязан ни к чему (и ни к кому) священному. Он не несет «голос Бога» в своей душе, и поэтому большую часть своей жизни блуждает от одной экспедиции к другой, постоянно ощущая ужасающее одиночество и отрешенность, ведь он так далек от остальных людей.12
Неудавшиеся отношения с дочерью его коллеги археолога, Мэрион Рейвенвуд (Карен Аллен) подтверждают то, что Индиана не хочет сближаться с кем-либо. Он относится к людям так же как к предметам, которые ищет, использует их и затем выбрасывает, когда они перестают быть полезными. Уже взрослая Мэрион признается Джонсу, что она любила его, а он просто бросил ее по пути к вершине карьерной лестницы. Он может лишь сказать, что очень сожалеет о случившемся, но он не признает свою вину за то, что использовал первый романтическим опытом девушки-подростка. Так же как Мэрион научилась ненавидеть его с годами, зрители начинают чувствовать отвращение к бесчувственной стороне Индианы Джонса. Мы хотим, что бы он был «рыцарем в сияющих доспехах», готовым жениться на тоскующей по нему девушке. Но напротив, Индиана производит впечатление подлого мужлана, желающего получить лишь медальон Мэрион, что бы определить точное место нахождения Ковчега. Это главная причина его визита в ее бар, и она, мягко говоря, корыстная.
В отличии от рыцарей из легенды Индиана раз за разом ставит под угрозу жизнь Мэрион. Наш «пре-герой» так поглощен своей целью, заполучить Ковчег, что непреднамеренно приводит Нацистов прямо к двери девушки, и позже он позволяет им похитить ее в самом людном месте, оживленной улице Каира.13 В Поисках Утерянного Ковчега является интересной инверсией типичного артуровского романа, в котором центральная фигура — «никудышный защитник», а дева — «бесстрашная воительница». Мэрион может перепить самого буйного из ее завсегдатаев и даже знает как обращаться с оружием (умение, которым не обладает большинство сказочных принцесс); фактически она стреляет противнику Инди прямо в голову.14 Но не смотря на всю ее порывистость и мастерство, Мэрион все же становится жертвой злых сил Германии, ведь ее безопасность возложена на простого новичка, Индиану Джонса, который еще не овладел рыцарскими принципами достойного героического поведения.
По мере развития фильма, Индиана действительно превращается в истинного героя, но это обращение даётся нелегко. В начале он должен пережить «утрату» Мэрион (он думает, что она погибла во время взрыва, и винит себя в ее «смерти»). Затем Индии должен столкнуться со своим двойником, злым Беллоком, в очередной раз. Их беседа весьма любопытна, так как она проливает свет на то, что Инди действительно ценит в жизни. Как проникновенно объясняет Беллок, «Археология всегда была нашей религией, нашей верой…исторические реликвии, путешествия — это словно вирус в нашей крови…[это и есть] наш общий порок.»15 Джонсу приходится признаться самому себе в том, что они с Беллоком разделяют одну и ту же теневую природу, когда дело доходит до желания заполучить любой ценный грааль. Если не сдержать этот ужасный изъян Инди, он может подтолкнуть его к краю пропасти и сделать его таким же подлым как Беллок.
К счастью, Джонс не становится отражением Беллока, а обретает статус настоящего героя. Переломный момент наступает, когда ему приходится столкнуться с самым большим своим теневым страхом в яме, где погребён Ковчег. Земля кишит ядовитыми змея всех форм и размеров. На протяжении столетий, змеи (так же как и змий-искуситель) считались «любимым символом для описания экстрасенсорных способностей, внезапно возникающих из подсознания».16 В то время как их проявление может высвободить опасные и сильные инстинкты теневой стороны нашей личности, они так же могут дать нам необходимые знания и мудрость для перехода на новые уровни существования.17 Перемещение по заполненной змеями территории можно считать смешанным удовольствием для Инди. Одно неверное движение и он наверняка погибнет; однако, если он сможет выжить в этой архетипической преисподней, он научится полнее ценить человеческую жизнь. Мудрость, переданную змеями, Инди тут же демонстрирует, когда он получает назад Мэрион (которую сбрасывают к нему в яму) и с чувством обнимает ее. Она значит для него больше чем Ковчег, который забирает Беллок и его союзники Нацисты. Возможно, Мэрион и есть важнейший из всех грааль, раз уж она «открывает глаза» Инди на «добро в его сердце», которое он теперь может реализовать и бескорыстно отдавать другим.18
Естественно Джонс не забрасывает поиски Ковчега, но его подход к священному предмету становится более благородным, из-за его новообретенных чувств к Мэрион. Инди не позволит немцам использовать Ковчег для их подлых целей, ведь он осознал невероятную, богоподобную силу, содержащуюся в нем. Он скорее предпочтёт, что бы американцы хранили Ковчег в безопасном месте, где он причинит меньше вреда. Патриотизм Инди настолько силён, что он побуждает его совершать один рыцарский подвиг за другим — он борется в рукопашную с сильнейшими немецкими солдатами и останавливает вражеский конвой, прыгнув с лошади на кузов грузовика и затем повиснув на его дне до тех пор пока ему не удается окончательно избавиться от водителя. Мы наконец можем сопереживать Индиане ведь он один из «хороших парней», который борется с международными силами тирании за сохранение американской демократии.19 Кто-то даже сравнивает Инди с политиком Рональдо Рейганом, ведь его «священная миссия» подобна позиции Рейгана по отношению к внешней политике, которая в сущности заключается в утверждении, что Соединенные Штаты останутся символом свободы в мире, только если их лидеры не будут сомневаться в своих убеждениях, а останутся сильными и справедливыми как на словах, так и на деле.20 Инди удаётся перешагнуть через свои простые, эгоцентричные желания обладания и самоудовлетворения и осознать более глобальные проблемы, которые могут возникнуть, если Ковчег попадёт не в те руки. Именно это макрокосмическое (практически президентское) мышление и делает Инди идеальным кандидатом для возвращения Ковчега в его королевство Америки.
Как и во многих связанных с граалем приключениях, должна состояться финальная битва рыцаря с его теневым двойником прежде чем он получит награду.21 В В Поисках Утраченного Ковчега Беллок и Джонс в последний раз сталкиваются на изолированном средиземноморском острове, в месте, которое немцы выбрали для высвобождения энергии Ковчега, надеясь, что они смогут контролировать эти силы и даровать их своему лидеру, Адольфу Гитлеру. Беллоку удаётся одержать верх, он берет в плен Инди и Мэрион и позволяет им наблюдать вскрытие Ковчега, перед их неминуемой смертью. Однако, победа Беллока краткосрочна. Как только крышка Ковчега открывается, «свет созидания» льётся вперёд и пронзает Беллока и других налетчиков своей ослепительной яркостью.22 Убежденный в том, что этот грааль обладает непостижимой сверхъестественной силой, Джонс велит Мэрион закрыть глаза и ни при каких обстоятельствах не смотреть на Ковчег. Совет Инди спасает их обоих, и порядок в мире восстанавливается после того как Ковчег вновь закрывается волшебным образом.
Архетипический рыцарь из В Поисках Утраченного Ковчега осознает свой самый страшный грех обладания граалем и в эпилоге предупреждает офицеров разведки о той опасности, которая может их поджидать, если они попытаются «слепо исследовать секреты Ковчега». Вместе с Инди мы можем увидеть истинный смысл грааля. Проше говоря, мы можем быть духовно преобразованы лишь, если мы оставим наши алчные, меркантильные желания. Как предполагают Джон Мэттьюс и Мэриан Грин (1986), этот связанный с граалем опыт должен быть неоднократно осознан нами самими и окружающими нас, что бы иметь устойчивый положительный результат.23 Для нашего героя, Индианы Джонса, поиски Ковчега будут лишь одним из многочисленных путешествий к другим священным объектам и дальнейшим само-просвещениям.
Индиана Джонс и Храм Судьбы: Рыцарь омолаживает пустошь
Вторая часть франшизы Индиана Джонс, Храм Судьбы, является приквелом фильма В Писках Утраченного Ковчега, действие которой происходит на год раньше (т.е. 1935).24 Дело здесь не только в хронологической важности, но и в архетипическом значении. Джонс, показанный в Храме Судьбы, это пре-рыцарь, «наемник, живущий ради личной выгоды…не сдерживаемый каким-либо кодексом чести».25 Он еще не столкнулся с Ковчегом; поэтому, он рассматривает археологические объекты исключительно с точки зрения их материальной – не религиозной – ценности. Так как Инди редко показывают в его профессорском одеянии в образе уважаемого Доктора Джонса, напрашивается вопрос действительно ли он ценит историческую важность артефактов, которые раскапывает.
Когда зрители впервые видят Инди в шанхайском клубе Оби Ван, он облачен в белый смокинг, дополненный жилетом, галстуком-бабочкой и красной гвоздикой на лацкане. Облик Джонса изящный, но не его мотивы.26 Он был нанят подлым криминальным авторитетом, Лао Чэ (Рой Цяо Хун), что бы вернуть прах Императора Нурхаци, первого военного правителя династии Манчу, в обмен на бесценный бриллиант. Инди плевать, кому достанется погребальная урна Нурхаци; его волнует лишь плата за оказанные им услуги. Но он сильно недооценил намерения Лао Чэ. Во время передачи урны Лао Чэ обманывает Джонса, добавляя яд в его бокал, чтобы не оставить ни одного свидетеля этой темной сделки. А затем начинается полный хаос: ночной клуб превращается в поле битвы, на котором Инди пытается достать пузырек с противоядием, уворачиваясь от пуль, ножей и другого различного оружия.27 Ему удается достать пузырек, но его упорно преследуют приспешники Лао Чэ по закоулкам Шанхая и в небе над Индией, прежде чем он прыгает из самолета на надувной лодке со своими новыми компаньонами, певицей Уилли Скотт (Кейт Кэпшоу) и развитым не по годам мальчиком, Коротышкой (Джонатан Ке Кван).
Нет никаких сомнений, что вступление Храма Судьбы это настоящее киноугощение для поклонников старой доброй франшизы.28 Однако, в более глубок смысле, фильм несет и другое послание. Доктор Джонс заботится лишь о себе, и он постоянно подвергает опасности окружающих его людей, забирая все, что он может получить — легальным или незаконным путём. Кавер версия песни «Anything Goes» («Здесь все сойдёт») Коула Портера (которую пела Уилли в ночном клубе) характеризует убеждения, которым Инди посвятил своё существование до В Поисках Утраченного Ковчега. Следовать им весьма опасно ведь некоторые постояльцы клуба оказываются ранеными или убиты, включая и его лучшего друга, У Ханя (Дэвид Йип). Критики посчитали персонажа Индиану Джонса индивидуумом с пагубными недостатками, который настолько неукротим, что может уничтожить других и самого себя, если выберет образ жизни «разбойника».29 С этой точки зрения происходящие авантюры можно интерпретировать как смертельные ловушки, которые Инди непреднамеренно создал своей собственной ошибочной философией. Даже во сне, Джонса и его команду поджидают многочисленные опасности (например, в сценах с самолётом и джунглями), пока лидер этой разношерстной группы не начинает стремиться к более возвышенной и благородной цели.
Довольно неожиданно эта бесценная возможность появляется у Инди по его прибытию в деревню Майапор. Старый вождь племени рассказывает, что предвидел появление Джонса во сне и, что «чужак» должен помочь его народу вернуть священный камень, Шивалинга, который был украден из их храма. Этот грааль очевидно одарял жителей деревни удачей; после того как Шивалингу отняли, «колодцы высохли, и река превратилась в песок…[затем] урожай поглотила земля и коровы обратились в пыль…[и наконец воры] похитили их детей и забрали их [и камень] в Замок Панкот.»30 Вождь верит, что их бог, Кришна, услышал его мольбы и послал к ним Инди в самый отчаянный час. Старик осознаёт важность синхронии Юнга, а вот Инди нет.31 Он считает слова вождя не более чем примитивным суеверием, и планирует покинуть разрушенные земли Короля-Рыбака на рассвете.
Но ночью на глазах у близорукого Джонса происходит ещё одно важное совпадение: один из местных детей возвращается в деревню после побега из Замка Панкот. В руках он держит часть пергамента, описывающего Шивалингу как один из легендарных камней Шанкары — невероятно сильный талисман, имеющий огромную мистическую (если не сказать рыночную) ценность.32 Хоть Инди и принимает важное решение отправиться в новое путешествие к Замку Панкот, он едва ли рассматривает его как священную миссию во имя Бога (или Кришны). Напротив, это путешествие должно наполнить его карманы деньгами, если ему удастся найти Шивалингу. Как и Парсифаль, он ещё не осознаёт духовную, оживляющую силу, спрятанную в этом камне, будучи слишком ослепленным своими капиталистическими желаниями «славы и богатства».
В Замке Панкот Инди и команда находят несколько подземных тоннелей, ведущих к Храму Судьбы. Там они наблюдают множество «садистских…и деспотично безобразных» деяний, совершаемых Тугами, воскресшим культом, посвятившим себя языческой богине Кали.33 Верховный жрец Мола Рам (Амриш Пури) вырывает человеческие сердца из груди, и все ещё движущиеся тела выбрасывают в пылающие недра. С похищенными детьми Майапор так же обращаются очень жестоко: их заковывают в кандалы, хлещут плетьми стражи Тугов и заставляют голыми руками копаться в камнях, что бы найти потерянный Шивалингу. (Приобретя пять камней, Мола Рам намеревается править планетой со своей безумной религией) Инди не может больше терпеть эти злодеяния, и он решает освободить невинных мальчиков и девочек от гнета человеческого рабства, даже если ради этого ему придётся оставить свои эгоистичные поиски Шивалинги. С этого начинается его путешествие «с открытыми глазами», которое выведет Индиану Джонса за пределы образа жизни наемника и возведёт его в статус героя.
Так же как и в В Поисках Утраченного Ковчега в Храме Судьбы путь Инди не прост. Он вновь должен бросить вызов своим внутренним демонам, только на этот раз ему предстоит столкнуться со своей «тёмной стороной».34 Туги захватывают Джонса и приводят его к Мола Раму, который заставляет его выпить омерзительную на вкус жидкость, называемую «кровь Кали» (что является полной противоположностью животворящей субстанции Христа35). После того как яд проникает в его организм, с археологом тут же начинают происходить изменения. Он добровольно становится истинным новообращенным в религию Тугов и без вопросов или колебаний подчинятся приказам Мола Рама. Описание этой сцены Джеймса Каана (1984) является наиболее подходящим: «Его глаза [Джонса], обычно такие глубокие, такие ясные, испещрённые медным золотом, кристально чистые — его глаза подверглись необъяснимой трансформации. Что-то в них теперь стало туманным. Тусклым…холодным. Он был потерян.»36 Многие рыцари, включая и Парсифаля, должны столкнуться со своими двойниками (или Тёмным Рыцарем) прежде чем они смогут приобщиться к тайне грааля. И это мучительный, истязающий для них опыт, ведь они начинают осознавать, что в них есть «смертоносное» зло, которое может стать столь же могущественным, что и силы, над которыми они пытаются одержать победу – если не принять меры.37 Кинематографическое изображение Харрисоном Фордом «перехода на темную сторону» в Храме Судьбы, по-видимому, соответствует преданиям грааля.
Похоже намечающееся Мола Рамом жертвоприношение Уилли не задевает Инди и он остается равнодушным к происходящему. Когда надежды казалось совсем не осталось (как для главной героини, так и для потенциального героя), юному приятелю Инди удается вырвать его из этого зомби-транса. Разумеется, Коротышка использует очень настойчивый метод: факел направленный прямо в грудь Профессора Джонса.38 Но именно слова Коротышки, «Я люблю тебя», имеют действительно волшебный эффект и возвращают Джонса к его настоящей персоне. Как упоминалось в анализе В Поисках Утраченного Ковчега, люди вроде Мэрион могут быть граалями в той же мере, что и легендарные объекты, пока они могут дать остальным смысл и ценность их существования.39 Для Индианы Джонса любовь других, отдаваемая безвозмездно и без ограничений, оказывается наиболее сильным волшебством, поднимающим его на новый более гуманный уровень. Когда Инди обнимает мальчика в благодарность за то, что он сделал, зрители могут заметить, что эта эмоция, является первым выражением чувства заботы, которое он проявил по отношению к другому человеку за весь фильм. И мы, так же как и Джонс, чувствуем удовлетворение от того, что битва с теневой стороной привела к наиболее желанному результату для нашего нового рыцаря в сияющих доспехах.
В финальные «безумные» минуты Храма Судьба, все встает на свои места.40 Инди освобождает детей и одолевает Мола Рама с небольшой помощью камня Шивалинга. Предмет буквально обжигает руку верховного жреца Тугов, когда Инди рассказывает на языке хинди, что он предал Кришну. Падение Мола Рама вниз весьма уместно, но еще более символично то, что Инди смог поймать в воздухе Шивалингу и не получил такой же смертельный ожог от прикосновения к камню. Теперь он знает истинную силу грааля: он принесет жизнь всем, кто поверит в его магию. Когда Джонс со своей компанией возвращается в Майапор, они обнаруживают, что бесплодная деревня, вернулась к своему былому великолепию (в стиле Короля-Рыбака): «Деревья давали почти возле струящихся ручьев, чистых и широких. Цветы начинали расцветать. И крестьяне [вновь] вспахивали свои поля.»41 Инди не удивляется этому топографическому преображению, ведь он столкнулся с более глубокой и духовной природой во время своего путешествия. Пусть искушение личной славы и богатства может оставаться в его душе и опять привести его на ложный путь в В Поисках Утраченного Ковчега, есть все гарантии, что молодой рыцарь постарается вновь пережить священный контакт с камнем Шивалинга в любых своих будущих страстных погонях за граалями, от Ковчега Завета до самого Священного Грааля.
Индиана Джонс и Последний Крестовый Поход: Рыцарь находит величайшим Граалем
В Последнем Крестовом Походе две вступительные сцены отчетливо подтверждают пре-рыцарский характер Индианы Джонса. Юный Инди (сыгранный Ривером Фениксом) гонится за Крестом Коронадо; к сожалению, мародёры предъявляют права на артефакт и переманивают местных чиновников на свою сторону. Хоть Инди и проигрывает битву другому «Беллоку» (щеголяющему в весьма специфической фетровой шляпе), он не оставляет свои искания. Напротив, безымянный злодей воодушевляет его пуститься в погоню, и он получает шляпу, как знак уважения и восхищения его противника за то, что он почти достиг в этот день. Примерно тридцать лет спустя более зрелый Инди смог вернуть Крест Коронадо и отдать его в музей университета, в котором он работает на хорошо оплачиваемой должности профессора археологии.42 Индиана преуспевает во втором поединке главным образом из-за того, что он стал своим злейшим теневым врагом. Он действовал по примеру Федоры (в отсутствие лучшего имени) и поэтому его не волновало число людей, которые погибли в результате его личной вендетты. Даже одежда Джонса напоминает одежду наемника, вплоть до фетровой шляпы, которую он с гордостью демонстрирует как часть своего признанного, криминального наследства. Индиана, по-видимому, сделал шаг назад по сравнению с результатами достигнутыми в фильмах В Поиске Утраченного Ковчега и Храм Судьбы, предпочтя «кодекс эгоиста» более рыцарским моральным принципам, подобающим аристократу.
Что делает фильм Последний Крестовый Поход поход самым запоминающимся из всей трилогии так это то, что он постоянно сравнивает низменные мотивы Инди с мотивами его отца, Профессора Генри Джонса (сыгранного Шоном Коннери). Когда мы знакомимся со старшим Джонсом, он поглощен куском пергамента, который должен привести его к точному месту нахождения Священного Грааля. Даже недавнее приключение юного Инди с Крестом Коронадо не может отвлечь его от работы. Как ни странно, нам не удается увидеть лицо отца, потому что камера не покидает Индиану на протяжении всего эпизода. Эта сцена намеренно была снята Стивеном Спилбергом таким образом: мальчик так озабочен своими собственными материалистическими желаниями обладать предметами, что он не ценит более возвышенные «стремления к духовному просветлению [и осмыслению]» отца.43 Эта вступительная сцена подготавливает почву для будущих конфликтов, происходящих между отцом и сыном.
Согласно архетипическим исследованиям, многие будущие рыцари (так же как и мифические герои) не имеют отца. Без участия этой родительской фигуры в их жизни, таким героям приходится жить самостоятельно, это означает, что они должны стать независимыми и взять судьбу в собственные руки. Иногда они могут ставить перед собой слишком высокие цели, что приводит к многим неудачам и редкому успеху.44 Хоть у Индианы Джонса и есть отец, он все же чувствует его безучастность в своем развитии. И как и другие будущие рыцари, Инди все время ищет замену отца, которая даст ему крайне необходимое направление.45 К сожалению, именно с таких Беллоков и Федоров, которых Инди встречает на своем пути, он и берет пример, вместо своего собственно «Короля Грааля» из плоти и крови.
Спасает Джонса лишь то, что его друг Маркус Броди (в исполнении Денхолма Эллиотта) сопровождает его на протяжении всего Последнего Крестового Похода и делится с ним отцовской мудростью, которая помогает ему найти пропавшего члена семьи а так же отвоевать Грааль.46 То что старший Профессор Джонс был похищен, продолжая свои длинною в жизнь поиски священной чаши, укрепляет мнение о том, что Инди как никогда раньше чувствует отсутствие отца, ведь теперь существует возможность того, что «старик» умер. Находясь в этом уязвимом состоянии, Инди начинает задавать Маркусу некоторые серьёзные вопросы, такие как, «Веришь ли ты, что Грааль действительно существует?» Маркус даёт проницательный ответ, над которым нашему герою придётся размышлять на протяжении всего фильма: «Поиск чаши Христа, это поиск божественного в каждом из нас. Я знаю. Тебе нужны факты. Но у меня их нет, Инди. В моем возрасте я готов многое принять на веру. Я чувствую это лучше, чем могу доказать.»47 Для Инди допустить, что у легенды о Граале есть реально основа, означает признать то, что его отец посвятил свою карьеру чему-то чрезвычайно ценному, пожалуй, самому драгоценному артефакту из всех. Можно понять, почему Индиана неохотно принимает позицию Маркуса; ведь сделав это, он будет вынужден полностью пересмотреть своё отношение к археологии. Эта наука в действительности скорее о поиске правды, а не о подтверждении научных фактов, как он наивно полагал на протяжении многих лет.
Когда Инди воссоединяется со своим отцом (живым и наконец-то видимым для аудитории), эту встречу едва ли можно назвать радостной. Генри принимает его за одного из своих похитителей и разбивает о его голову вазу. Хоть это и случайность, но старик видимо считает своего отпрыска злодеем в этой истории, ведь он предпочёл идти своим путём вместо того, чтобы следовать по стопам отца. Само собой, Генри относится к Инги как к ребёнку, когда речь заходит о тайне Грааля. Поэтому он называет своего молодого и неопытного сына «Джуниором» (Малышом) снова и снова. Инди обижается на это прозвище и отвергает его со словами «Не называй меня Джуниором.»48 Его отказ принять данное имя символизирует отказ принять учения старика. Однако, разворачивающиеся события показывают, что родитель знает больше сына, подтверждая тем самым мнение Юнга о том, что архетипический отец обладает духом, способным направлять героя на нужный путь, особенно своими предостережениями и критицизмом.49
Во-первых, Генри указывает Джуниору на то, что женщина, с которой он спал, Доктор Эльза Шнайдер (Элисон Дуди), является шпионкой, посланной нацистами, что бы достать его самую важную работу, дневник Грааля. Инди не обращает внимание на предупреждения отца, и Эльза, конечно же, прикарманивает дневник прямо у него перед глазами. Во-вторых, Генри удаётся вытащить их обоих из цитадели нацистов, лишь сидя на стуле и размышляя о их затруднительном положении; когда он начинает наклоняться, активируется механизм, открывающий часть пола, за которой находится лестница, ведущая их наружу во внутренний двор. Инди поражается этой удаче, ведь он обычно полагается на свои кулаки и безрассудство, что бы выбраться из опасной ситуации, а не на умственные способности, применяемые его папой. В третьих, после того как они совершают побег, Генри приходится объяснять Джуниору важность поиска Грааля. Все дело не просто в получении вечной жизни, а в предотвращении преобладания армии сил тьмы над всем миром с помощью его могущества. Инди насмехается над его доводами, говоря, что он никогда не понимал одержимость своего отца Граалем. Он даже подчеркивает свою фразу богохульным «Господи Иисусе», что не просто оскорбляет отца, но ещё и демонстрирует его невежество в отношении истинного смысла Грааля: а именно, отражать и преумножать великолепие Бога — а не чье-то лично (или в данном случае не богатство и славу Инди).50
После ряда приключений с участием нацистов, отцу и сыну удаётся объединить свои ресурсы и установить, что Грааль погребён где-то в долине Хатай. Путь приводит их к величественному храму, в котором каждого рыцаря, достаточно храброго, что бы обладать мистической чашей, ждёт три испытания. Инди неохотно соглашается продолжать поиски Грааля, особенно когда он видит, как несколько нацистов не выдерживают первое из трёх испытаний и погибают. Однако, американский предатель Донован (Джулиан Гловер) вынуждает Джонса принять важнейшее решение, выстрелив его отцу в упор в грудную клетку. Инди понимает, что он должен забыть о логике и рискнуть, полагаясь лишь на веру. Он должен поверить в исцеляющую силу Священного Грааля, что бы старик выжил.51 И он входит в пещеру Грааля, готовый встретить смертельные ловушки, вооруженный лишь дневником знаний своего отца (которые он теперь должен принять за правду). Следует заметить, что наш герой лишён любимого хлыста, ведь он знает, что для решения загадки Грааля, ему потребуются интеллектуальные способности, а не физическое мастерство.
Каждое испытание, с которым сталкивается Инди, требует алхимического труда, расшифровки ключей, которые приведут его к «более значительному развитию его [собственного] сознания», что бы он был в подходящем душевном состоянии для получения Грааля.52 Для прохождения первого испытания Инди должен опустился на колени, что бы «Дыхание Бога» (т.е. острый, как бритва маятник) не обезглавило его. Следующее задание, «идти по следам Слова Божьего», требует еще большей силы проницательности. Инди должен правильно произнести имя Бога, Иегова, начиная с латинской буквы «I», что бы он мог передвигаться по верным, отмеченным в алфавитном порядке камням к безопасному месту. Последнее (и самое сложное) испытание, требует от Инди полностью довериться Всевышнему и прыгнуть на невидимый мост через смертельную пропасть. Следуя по «Пути Господнему», он приходит в комнату Грааля, где его приветствует древний страж, дарующий ему заслуженный статус рыцарства за успешное прохождение его пути.53
Но прежде чем Хранитель Грааля успевает передать Индиане это священное сокровище, вторгается Донован и хватает самую драгоценную чашу инкрустированную ярчайшими камнями из стоящих на алтаре. Во многих отношениях, Донован походит на пре-рыцарского Джонса, ищущего лишь собственное бессмертие. Это эгоистичное желание становится причиной гибели злодея. После того как он выпивает не из той чаши, Донован буквально умирает от старости. Эта сцена предполагает наличие «темного [или анти-]» Грааля, приносящего гибель, вместо жизни.54 К счастью, Инди не совершает ошибку Донована. Используя свою новообретенную мудрость, он выбирает простой, деревянный сосуд, который мог принадлежать сыну плотника, и он дает своему отцу испить его живительную жидкость, предварительно проверив содержимое на себе. Результат поистине волшебен: раны Генри Джонса моментально заживают, и он может подняться и встать на ноги с некоторой помощью Инди и Маркуса. Профессор, казалось, совсем не удивляется своему чудесному выздоровлению, ведь он всегда верил, что Грааль обладает этой восстанавливающей энергией.
И тогда отец задает вопрос: что вынес Индиана из этого величайшего путешествия? Хоть сын и не может дать ответ старику, поступки Инди выдают его внутреннее душевное состояние. Позволив Граалю упасть в волшебную пропасть, он получил самую великую награду: понимание своего собственного отца.55 С этой новообретенной проницательностью, рыцарю даруется достойный титул Джуниора Генри Джонса (что превозносит его над банальным именем, Индиана, которое было взято у их домашней собаки). Подобно финалу легенды о Короле-Рыбаке, Джуниор Джонс наконец-то получает статус Джонса Старшего и может успешно передавать эту унаследованную мудрость новому поколению студентов, осознав, что в жизни есть цели более важные, чем простое приобретение физических предметов.56 Последний Крестовый Поход завершает трилогию на оптимистичной ноте, с «непрерывным царствованием» (и обучением), сохраняющимся в родословной Джонсов.57 Сакральное путешествие, по-видимому, подходит к концу, когда отец и сын испивают из Священного Грааля и достигают своего абсолютного совершенства.
Трилогия Горец: Введение
Ряд историй Горец о мече и магии так же затрагивает поиски архетипа грааля. Но в отличие от хроники Индиана Джонс, священный объект не имеет физической формы; напротив, он находится в самой душе главного героя, Коннора Маклауда (Кристофер Ламберт), готового появиться в момент «Встречи».
Эти вводные комментарии помогут читателю ориентироваться во многочисленных (и порой запутанных) временных линиях, представленных в каждом фильме Горец. С незапамятных времен раса бессмертных сосуществовала с человечеством. Преодолевая человеческую смерть и выживая, эти сверхлюди (выглядящие точь в точь как мы) могут переживать бесчисленные поколения. Но другие бессмертные могут убить их, сняв их головы с плеч и впитав их жизненную сущность во время ритуала, называемого «Оживление».58 Правила, которым следует эта раса, просты и ясны: (1) сражения необходимы для того, что бы лишь немногие жаждали получить «приз» в день Встречи; (2) битву можно временно приостановить, потребовав убежище на святой земле; (3) размножение невозможно (но можно иметь половые связи), так как должен сохраняться соответствующий баланс между смертью и возрождением. То, с чем столкнется последний грааль, останется загадкой согласно различным мифологиям, но если приз получит злой бессмертный, смерть и разрушения обрушатся на всю планету.59 Остается лишь надеяться, что кто-то с чисты сердцем и разумом уцелеет после Оживления, чтобы порядок вновь восстановился во вселенной. Коннор Маклауд один из последних бессмертных, чья сложная жизнь изображена в трилогии Горец (на сегодняшний день).
Горец: Погоня за призом началась
Первый фильм Горец (1989) предоставляет необходимый исторический контекст для двух последующих сиквелов за счет серий флешбеков, вставленных в первую половину фильма. Прежде чем стать бессмертным, Коннор Маклауд вместе со своим кланом вел жестокое сражение с Темным Рыцарем, Курганом (Клэнси Браун), и его приспешниками в горах Шотландии в 1536. К сожалению, Маклауд был ранен захватчиком, только что бы переродиться в идеальном, безупречном состоянии. Посчитав, что это чудо было проделками дьявола, народ Коннора изгоняет его из родной деревни Гленфиннан. Одинокий и подавленный он сталкивается с пожилым бессмертным, Хауном Санчесом Рамиресом (Шон Коннери), который учит его премудростям бессмертия.60 Вскоре Маклауд был готов принять вызов от любого, кто жаждал его головы, но Курган оказался серьезным противником. Под покровом ночи Темный Рыцарь обезглавил Рамиреса и поклялся, что будет искать Маклауда на протяжении веков до тех пор, пока не останется только один представитель его расы (а именно он сам), который унаследует приз Встречи. Таким образом, была заложена мотивация для ожидаемой дуэли между двумя этими бессмертными в настоящем времени.
Хоть история Горца едва ли оригинальна, она все же содержит центральные составляющие легенды о граале. Во первых, Хуан Рамирес олицетворяет образ Мерлина: он обладает «скрытыми знаниями» о расе бессмертных и является, более того, «пророком» будущего Маклауда.61 Рамирес предсказывает сражение Коннора с Курганом во время Встречи, и что он сам будет одним из тех, кто «потерпит крах…прожив [и так] уже слишком много.»62 Во вторых, упоминание о Кургане, как о Темном Рыцаре, перекликается с легендой о Корале Рыбаке, в которой Парсифаль встречает устрашающего Вассала (известного под тем же именем). И Маклауд и Парсифаль выходят победителями из поединка на мечах со своими злыми двойниками. Однако, следует отметить одно отличие в отношении битвы Парсифаля. В отличие от Маклауда Парсифаль не убивает своего Темного Рыцаря; напротив, он всего лишь ранит его, и таким образом его теневое я, которое олицетворяет Вассал, более эффективно сливается с личностью Парсифаля.63 И наконец, как и во многих сказаниях о рыцарях (смотрите приключения Гавейна64), в Горце присутствует привлекательная девушка, которую необходимо вырвать из когтей главного злодея. В данном случае, это современный судмедэксперт Бренда Уайт (довольно смело сыгранная Роксанной Харт). Бренда напоминает Маклауду его потерянную любовь, милую Хезер, которая была жестоко изнасилована Курганом более четырехсот лет назад.65 Коннор надеется возобновить этот роман, как только он наконец уничтожит своего противника и завоюет приз.
Прежде чем говорить о наследии искомого грааля, следует рассмотреть архетипический смысл меча бессмертного (присутствующего во всех трех фильмах Горец). Согласно Эмме Юнг и Марии-Луизе фон Франс (1986) меч
служит признаком силы, власти и, в особенности в этот [артуровский] век, благородства…. Так как это оружие особенно характерно для героев или рыцарей, меч зачастую тесно связан со своим хозяином и словно является частью его…имеет имя и собственный характер.66
Меч Маклауда определённо соответствует описанию этого персонажа. Это необычный меч; он напоминает тот, что использовали самураи в средние века, но его осколки могут быть датированы 500 годом до нашей эры, а метал, по-видимому, был сложен как минимум в 200 слоев, что делает его поломку практически невозможной. Нельзя отрицать и магию, заложенную в меч Маклауда, если учесть, что его первым владельцем был Хуан Рамирес.67 Это инструмент может принести искупление всему миру, за счет мистического пролития крови Темного Рыцаря во время Встречи. Копье, которое пронзило Христа во время распятия, действовало подобным образом: проливало кровь Спасителя, что бы все люди избавились от греха.68
Заключительный монолог Кристофера Ламберта, хоть и кратко, но даёт некоторое представление о том, как именно его персонаж был духовно и физически преобразован Встречей. Один из даров грааля, которые унаследовал Коннор, это возможность понимать о чем, думают люди во всем мире. Таким образом, его цель как мессии заключается в том, что бы помочь представителям человеческой расы лучше понять друг друга и тем самым способствовать реализации их потенциала в полной мере. Но величайший (и самый ценный) дар, предоставленный Маклауду, это иллюзорная смертность, которую он так желал на протяжении многих веков. Теперь он может иметь детей и состариться вместе со своей возлюбленной Брендой. На первый взгляд может показаться, что первый фильм серии Горец имеет сказочный конец;71 однако, последние слова Хуана Рамереса несут иную интерпретацию. Послание, которое он передаёт душе Маклауда, имеет огромное значение: «Используй силу [грааля] разумно…и не теряй головы.» До тех пор пока дар будет использоваться со смирением, Маклауд будет жить полноценной и счастливой жизнью на этой планете. Но если предельный эгоизм возьмёт над ним верх, он несомненно падет так же как и Курган — только на этот раз именно его собственная гордыня (а не другой бессмертный) станет непобедимым разрушителем.72 Данный эпилог подготавливает почву для более мрачной атмосферы первого сиквела, Горец 2: Оживление (1990), где новый и несколько более тревожный образ смертного Маклауда вновь изображён в поисках грааля.
Горец 2: Бессмертие как проклятье (или награда) за отказ от приза
Пусть Оживление и более стремительно углубляется в одиссею Маклауда на Земле чем его предшественник,73 он все же страдает от главного недостатка: он разрушает существенную часть мифа о бессмертных, созданного сценаристом оригинального фильма Горец, Грегори Уайденом. Корни Коннора и Хуана Рамиреса перенесены на далекую планету Зейст, где их двоих объявили преступниками за восстание против диктатуры Генерала Катаны (Майкл Айронсайд). Изгнанная на нашу планету более пятисот лет назад, пара была обречена на бессмертное существование до тех пор, пока не останется лишь один Зейстианин, унаследующий «приз» (в данном случае, смертельное спасение от вечной жизни или возвращение на Зейст полностью оправданным). Хоть эта более футуристическая предпосылка Горца и интересна, она все же породила много вопросов, оставшихся без ответа: Почему Земля была выбрана в качестве планеты-колонии (разве что наша раса имеет родство с Зейстенианской)? Если Генерал Катана остался во главе правительства Зейста, разве постоянный поток мятежников не отправляли бы на Землю, делая практически невозможным наступление момента Встречи? И наконец, с чего бы последнему бессмертному желать возвращения на родину, учитывая существующее там плачевное положение дел? Фанаты первого фильма и телевизионного сериала (1992-1998) были так непреклонны относительно недостатков этого сюжета, что в Горце 3 произошло возвращение к истокам.74 Кроме того, тут же стала доступна измененная версия Оживления, которая со вкусом стерла все упоминания о планете Зейст и включала дополнительные киноматериалы, для обеспечения надлежащей целостности трилогии Горец.
Несмотря на все эти ограничения, Оживление все же может предложить некоторый свежий взгляд на жизнь Коннора в качестве смертного в последние дни одного тысячелетия и начале другого. К 1990 Коннор разработал щит, способный защитить человеческую расу от постепенно истощающегося озонового слоя. В это время он полон жизни и энергии, наслаждаясь постэффектом Встречи. Каждый человек восхищается им за спасение их мира от опасных лучей солнца, и его провозглашают мессией Нового Времени. Но к 2024 Маклауд становится совершенно другим. Он характеризуется, как уставший состарившийся человек, потерявший страсть ко всему, кроме своих эгоистичных интересов, в которые входит опера.75 Его жена Бренда умерла, оставив его как никогда одиноким. Пожалуй, именно эта потеря привела Маклауда на путь саморазрушения.
В соответствии с этим новым характером, Коннор отказался от любой ответственности за свое технологическое творение. Щит теперь взяла под контроль международная компания, вынуждающая страны поверить в то, что им все еще нужна защита, не смотря на то, что озоновый слой чудесным образом восстановился вокруг земли. Ужасный (и абсолютно непредвиденный) побочный эффект использования щита это мир, погруженный в вечную темноту – лишенный всего света и энергии.76 Можно сказать, что произведение Маклауда отражает его собственную измученную душу: разум создателя не в ладах с его машиной, и поэтому оба они распространяют губительные волны на все живое.77 Как сказала Коннору разгневанная жительница прежде чем разбить бутылку о его голову, «Ты хоть когда-нибудь задумывался о том, что сделал?» Ее высказывание предназначалось для того, что бы подтолкнуть нашего героя к самоанализу; но сбитый с толку Коннор едва ли воспринимают его. Как ни странно, бывший бессмертный стал еще хуже Кургана (по крайней мере, Темный Рыцарь и ему подобные были верны своей натуре78). Маклауд не считает себя ответственным перед кем бы то ни было, даже перед самим собой, за проблемы, которые он навлек на человечество, в этом и заключается его вина. Ему не удается реализовать дарованный граалем потенциал, и он находится на критическом этапе, когда нужно решить, что делать с несколькими днями, которые ему осталось прожить.
Возвращение к бессмертию кажется подходящим наказанием для Коннора за отказ от данных ему возможностей. Как ни странно, именно злой Генерал Катана играет важную роль в перерождении Маклауда. Он приказал двум своим подчиненным убить Горца (по неизвестной причине). Однако, Маклауд успешно обезглавливает убийц и последующее Оживление вызывает в Конноре клеточную регенерацию: из старика он превращается в возмужалого, молодого бессмертного, готового сразиться с любыми злобным Зейстианином. С восстановившимся мечом у пояса он вызывает своего мертвого наставника, Хуана Рамиреса (вновь сыгранного Шоном Коннери), что бы он помог ему выполнить новую миссию: уничтожить Корпорацию Щит вместе с его используемым не по назначению детищем.
В то время как многих критиков привело в замешательство внезапное возвращение к жизни Рамиреса с его головой на месте, не говоря уже о вновь приобретенном бессмертии Маклауда, за этими событиями скрыт определенный символизм.79 Наш герой прошел через юнгианское перерождение, что бы вновь стать совершенным. Впервые совершенство было достигнуто, когда Коннор приобрел приз (что было впечатляюще показано в конце оригинального фильма Горец). Однако, как замечает Юнг, получение грааля вовсе не означает, что в дальнейшем совершенствовании души больше нет надобности.80 И вот к моменту Оживления подходит время для очередного достижения безупречности; Коннор должен переродиться в бессмертного, что бы ценность приза была восстановлена. Таким образом, цикл жизнь-смерть-перерождение для многих героев, похоже, является повторяющимся и нескончаемым – в том числе и в Горце.81 Возвращение Рамиреса можно объяснить пользуясь той же логикой. Как может бессмертный умереть, если он вкусил все прелести жизни? Действительно, Курган отнял голову Рамиреса до назначенного периода, но не его бессмертную душу. Именно этот неуязвимый элемент Коннор Маклауд вернул в виде своего старого наставника, который благоразумно встает на его сторону, что бы показать ему в истинном стиле мастера-ученика «ошибочность его смертного пути».
Нельзя отрицать и положительную коннотацию меча, который Маклауд держит при себе после возрождения. Он отражает определенные познавательные аспекты своего владельца: проницательность, острый интеллект и «интуитивное» понимание вещей, которые не так легко постичь.82 Этой «способности быть решительным и проницательным…говорить «да» и «нет» и двигаться по жизни вперед»83 не доставало смертному Маклауду, поэтому меч не был видимым компонентом его образа. Но как только произошло превращение обратно в бессмертного, меч (и сопутствующие ему атрибуты) стал неотъемлемой частью Горца. Теперь Коннор способен понять каким опасным может быть щит, оказавшись не в тех руках, и принять сложное решение, которое в конечном счете послужит во благо человечеству и вернет расе (и ему самому) «яркое и солнечное» будущее. Рамиреса так же можно рассматривать как олицетворение наиболее положительной черты меча: он может привнести проницательные мысли и суждения, что бы справиться со сложным положением, в которое Маклауд поставил целую планету.84 Вместе со своим мечем и наставником у Коннора гораздо больше возможностей уничтожить то, что Рамирес назвал «его чудовищем» (т.е., отнимающий жизнь щит).
Вторя половина Оживления сосредоточена на проникновении двух бессмертных на территорию корпорации и сражении с Катаной (который объединился с ее жадными руководителями). План Маклауда осуществляется, но лишь благодаря тому, что Рамирес жертвует своей жизнью ради общего блага. Но из смерти наставника появляется новая надежда. Когда щит выходит из строя после обезглавливания Катаны, дух Рамиреса сообщает Маклауду, что настоящий приз заключается в его бессмертии и что он должен считать его благословением, а не проклятьем, посланным свыше.
Сильная сторона Оживления заключается в его переориентации тайны грааля — с желанной смертности на сладостную вечную жизнь. И Маклауд действительно вновь находит грааль. (На самом деле, приз никогда не был потерян; он был лишь скрыт от глаз). Как только все негативные эмоции, связанные с прошлой жизнью Коннора ушли, он смог обнаружить его в своём сердце.85 Возможно в конечном итоге есть определённый смысл в том, что Горец инопланетянин. Будучи Зейстианином он может с большей легкостью освободить себя от оков плоти и посвятить свою «новую жизнь» чему то другому — будь то на Земле или на его родной планете. Способность грааля превращать человека в совершенно другое существо с новым направлением и целью это то, что ждёт всех его искателей,86 и Коннор Маклауд перешел на следующий уровень реальности в своём рыцарском путешествии.
Горец 3: Рыцарь бесконечно продолжает свой путь
Горец 3: Чародей (1995) был переименован (в Горец: Последнее Измерение без номера) перед официальным выходом фильма по большей части ввиду его непрямой связи с первым фильмом и с Оживлением. Несмотря на то, что Последнее Измерение задумывался как сиквел к первому фильму и приквел ко второму,87 Коннор Маклауд сохраняет своё бессмертие в различных временных отрезках и никогда не меняется — к худу это, или к добру. Поэтому то, что представляет собой приз грааля, становится ещё большей загадкой, чем когда-либо прежде! В связи с этим, третий Горец не столь значителен, как предыдущие картины, но ради соблюдения последовательности он так же будет проанализирован.
В начале Последнего Измерения (что является лучшей частью фильма) Маклауд ищет чародея Накано в горах Японии, что бы тот показал ему, как идти по пути бессмертного. Конор только что потерял свою жену, Хезер, и Рамиреса из-за Кургана и ему необходимы наставления Накано. Приняв его в качестве своего ученика, Накано продолжает обучение, начатое Рамиресом, и выковывает магический меч для Конора, что бы он был надлежащим образом подготовлен к битве с ещё более сильным противником, чем Курган: египетским Фараоном Кейном (сыгранным Марио Ван Пиблзом). Прежде чем у Маклауда появляется возможность испытать хотя бы одно Оживление, Кейн вторгается в убежище Накано и обезглавливает Чародея, принёсшего в жертву богам собственную жизнь, что бы Горец смог убежать. Кейну удаётся впитать все силы иллюзии мертвого мага, но выброс энергии так велик, что он приводит к обрушению целой горы, замуровывая злого бессмертного до конца двадцатого века. Затем могилу обнаруживают современные японцы, пытающиеся найти место для своей атомной электростанции; их буровые работы пробуждают Кейна, который замышляет отомстить Маклауду, единственному «чистому» бессмертному, способному предотвратить порабощение им всего мира.88
Пусть сюжет и является в основном переработкой первого Горца (вплоть до убийства учителя Маклауду копией Кургана),89 образ Кейна обладает дополнительными качествами юнгианского обманщика, что делает его самым опасным из всех теневых рыцарей, с которыми должен сразиться Маклауд. Он может волшебным образом переместиться из Японии в Нью-Йорк в мгновение ока. К тому же, Кейн может вызывать всевозможные визуальные галлюцинации у своих жертв, создавая для них весьма мрачную реальность из их самых потаенных страхов. Но величайшей силой Темного Рыцаря является его способность к «метаморфозам», которую фильм эффективно использует (благодаря гениальному сценаристу Полу Олу). В отличии от других критиков,90 автор с удовольствием наблюдал за перевоплощениями Кейна то в хищную птицу, то в точную копию Маклауда и даже в новую возлюбленную Конора, Алекс Джонсон (Дебора Ангер), ведь эти трансформации соответствовали самому примитивному образу обманщика. Юнг указывает на то, что способность обманщика менять форму возносит его над другими людьми, и в тоже время придает ему более низкий статус из-за его неспособности управлять одной доминирующей личностью, среди всех остальных вымышленных обликов.91 Кейн является одним из тех «расколотых душ». Мы ничего не знаем о истории его человеческой жизни и как он стал бессмертным; напротив, мы находимся под воздействием от следующих одна за другой перемен личности прежде чем узнаем, что Кейн не может контролировать эти изменения, настолько он поглощен соблазнительной силой обманщика.
Практически не возникает сомнений в том, что зависимый от своего раздробленного я Кейнв в конечном итоге проиграет дуэль более стабильному Горцу. Это становится достоверностью после его первой схватки с Маклаудом, в которой меч Конора ломается у самой рукоятки. Вместо того, чтобы убить Маклауда прямо тогда, он оставляет его в живых до следующей встречи. Это отсутствие дальновидности его стороны перевертыша позволяет Маклауду выковать новый меч из мистического металла, который применялся при создании первого меча, тем самым исполняя пророчество Короля Рыбака «Тот, кому удастся соединить воедино сломанный меч [разделенный посередине], станет законным и предопределенным наследником Грааля.»92 И поэтому, в финальной схватке двух бессмертных Маклауд становится победителем. Прямо перед тем, как Конор наносит смертельный удар, он буквально разрубает Кейна пополам; это не только вновь подтверждает двойственную природу обманщика, но и демонстрирует аудитории, что Кейн не достоин спасения, когда он смеется над своей раной и добавляет: «Ооо…это было очень неспортивно».93 Для Кейна жизнь это одна большая игра, в которой на карту поставлена чья-то бессмертная душа. Конор, напротив, постигает нечто большее в жизни: ею нужно дорожить в полной мере, а не сводить ее к спорту. В конечном итоге, философия Конора одерживает победу. Пусть Последнее Измерение и не объясняет что именно получил Маклауд за свою победу, но можно, по крайней мере, рассмотреть две способности грааля. Во-первых, он пришел к гармонии с самим собой и оставил жизнь война, став последним бессмертным на планете. Во-вторых, (что еще более любопытно) он завел человеческую семью с Алекс и усыновленным сыном, Джоном, в горах Шотландии. Маклауд вновь впустил других в свою жизнь, и пусть они и будут страдать от таких смертных слабостей, как старость и смерть, он будет продолжать любить их и наслаждаться их присутствием, какое бы короткое время им не было отведено. Последний фильм саги Индиана Джонс так же придает большое значение поиску любимого человека, отца Инди, и прежде всего воссоединению семьи Джонсов.94 Пожалуй это и есть истинное олицетворение грааля. Это не что-то физическое – Ковчег или потерянная смертность – а приобретенная мудрость, позволяющая нам ценить божественность в тех, кто дорог нам, как выясняют Инди и Коннор в конце своих путешествий.
Уже запланированы съемки четвертой части Горца, в которой Кристофер Ламберт опять исполнит главную роль.95 Однако, учитывая успех телесериала, было бы более логично включить в фильм Эдриана Пола, ведь теле-кузен Коннора, Дункан Маклауд, пока не испытал встречу с граалем. Кого-бы не выбрали для нового фильма, можно быть уверенным, что сюжет будет разворачиваться вокруг дня Встречи и по праву заработанного приза, ведь архетип грааля никогда не умрет, пока в мире существуют рыцари, желающие принять участие в самом сакральном путешествии.
Примечания
1 Richard Rohr, Quest for the Grail (New York: Crossroad Publishing, 1994), 57.
2. Ibid., 151-52.
3. Carol S. Pearson, Awakening the Heroes Within: Twelve Archetypes to Help Us Find Ourselves and Transform Our World (San Francisco: HarperCollins, 1991), 50.
4. John Matthews, The Elements of the Grail Tradition (Rockport, MA: Element Books, 1990), 3, 11, 52-54.
5. John Matthews, At the Table of the Grail: Magic and the Use of Imagination (New York: Routledge and Kegan Paul, 1987), 6-7; Matthews, Grail Tradition, 5, 104-10.
6. Carl G. Jung, «Christ, A Symbol of the Self,» in Aion: Researches into the Phenomenology of the Self: The Collected Works, trans. R.F.C. Hull (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990), 37.
7. Edward F. Edinger, Ego and Archetype: Individuation and the Religious Function of the Psyche (London: Penguin Books, 1972), 227-35.
8. Susan Aronstein, «Not Exactly a Knight: Arthurian Narrative and Recuperative Politics in the Indiana Jones Trilogy,» Cinema Journal 34 (Summer 1995): 4.
9. Matthews, Grail Tradition, 104; David Sterritt, «Review of Raiders of the Lost Ark,» Christian Science Monitor 73 (18 June 1981): 18.
10. Peter Biskind, «Blockbuster: The Last Crusade,» in Seeing Through Movies, ed. Mark Crispin Miller (New York: Pantheon Books, 1990), 144.
11. Campbell Black, Raiders of the Lost Ark (New York: Ballantine Books, 1981), 48.
12. Pearson, Awakening the Heroes Within, 129.
13. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 14.
14. Andrew Kopkind, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» The Nation 238 (9 June 1984): 713; Ralph Novak, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» People Weekly 21 (4 June 1984): 12.
15. Black, Raiders of the Lost Ark, 103.
16. Jung, «Gnostic Symbols of the Self,» in Aion, 186.
17. Jung, «The Structure and Dynamics of the Self,» in Aion, 244-45.
18. Rohr, Quest for the Grail, 108-10.
19. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 15; Douglas Brode, The Films of the Eighties (New York: Carol Publishing Group, 1991), 58.
20. Robert Dallek, Ronald Reagan: The Politics of Symbolism (Cambridge: Harvard
University Press, 1984), 59; Mary Stuckey, Playing the Game: The Presidential Rhetoric of Ronald Reagan (New York: Praeger, 1990), 61.
21. Rohr, Quest for the Grail, 123-26.
22. Black, Raiders of the Lost Ark, 175.
23. John Matthews and Marian Green, The Grail Seeker’s Companion: A Guide to the Grail Quest in the Aquarian Age (Wellingborough, Northamptonshire, England: Aquarian Press, 1986), 19.
24. Michael Buckley, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» Films in Review 35 (August-September 1984): 426.
25. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 9.
26. James Kahn, Indiana Jones and the Temple of Doom (New York: Ballantine Books, 1984), 4.
27. Richard Corliss, «Keeping the Customer Satisfied: Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» Time 123 (21 May 1984): 82; Jack Kroll, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom: Indy Strikes Again,» Newsweek 103 (4 June 1984): 78.
28. Buckley, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom» 426.
29. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 9, 26 (note 5); Peter Travers, «Movie Reviews of Heroes: Macho Under Fire,» Rolling Stone, 19 October 1989, 27.
30. Kahn, Indiana Jones and the Temple of Doom, 56.
31. Pauline Kael, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom: A Breeze, a Bawd, a Bounty,» New Yorker 60 (11 June 1984): 100.
32. Kahn, Indiana Jones and the Temple of Doom, 59-60, 77-78.
33. David Denby, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom: Lost in the Thrill Machine,» New York 17 (4 June 1984): 73.
34. Moishe Postone and Elizabeth Traube, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» Jump Cut 30 (March 1985): 13.
35. Edinger, Ego and Archetype, 229.
36. Kahn, Indiana Jones and the Temple of Doom, 149.
37. Matthews, Grail Tradition, 95; Rohr, Quest for the Grail, 125-26.
38. Philip Strick, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» Films and Filming 358 (July 1984): 19.
39. James F. Iaccino, Psychological Reflections on Cinematic Terror: Jungian Archetypes in Horror Films (Westport, CT: Praeger, 1994), 66.
40. Tom O’Brien, «Review of Indiana Jones and the Temple of Doom,» Commonweal 111 (15 June 1984): 375.
41. Kahn, Indiana Jones and the Temple of Doom, 213-14.
42. Richard Blake, «Knight Errand: Review of Indiana Jones and the Last Crusade,» America 160 (17-24 June 1989): 591; Rob MacGregor, Indiana Jones and the Last Crusade (New York: Ballantine Books, 1989), 3-42.
43. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 19.
44. Emma Jung and Marie-Louise von Franz, «Perceval’s Early History According to Chretien de Troyes,» in The Grail Legend, trans. Andrea Dykes (Boston: Sigo Press, 1986), 45-46.
45. Georgia Brown, «Review of Indiana Jones and the Last Crusade,» Village Voice 34 (30 May 1989): 57; E. Jung and von Franz, «Perceval’s First Visit to the Grail Castle,» in Grail Legend, 73-76.
46. Tom O’Brien, «Facts of (Ghetto) Life: Review of Do the Right Thing &c Indiana Jones and the Last Crusade,» Commonweal 116 (14 July 1989): 403.
47. MacGregor, Indiana Jones and the Last Crusade, 56.
48. Ibid., 106, 109.
49. Carl G. Jung, «The Phenomenology of the Spirit in Fairytales,» in The Archetypes and the Collective Unconscious: The Collected Works, trans. R.F.C. Hull (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1990), 208, 217-22; E. Jung and von Franz, «Perceval’s Further Adventures,» in Grail Legend, 264, 274.
50. E. Jung and von Franz, «The Redemption of the Grail Kingdom; Perceval’s End,» in Grail Legend, 295; Rohr, Quest for the Grail, 152.
51. MacGregor, Indiana Jones and the Last Crusade, 188.
52. E. Jung and von Franz, «Perceval’s Task,» in Grail Legend, 111-12.
53. Aronstein, «Not Exactly a Knight,» 23-24.
54. Matthews, Grail Tradition, 91, 100.
55. MacGregor, Indiana Jones and the Last Crusade, 215.
56. Rohr, Quest for the Grail, 154.
57. E. Jung and von Franz, «The Redemption of the Grail Kingdom,» in Grail Legend, 296-97.
58. Jason Henderson, Highlander: The Element of Fire (New York: Warner Books, 1995), 6.
59. Garry Kilworth, Highlander: The Movie (London: HarperCollins, 1996), 114-15, 124; Tim Pulleine, «Review of Highlander,» Monthly Film Bulletin (August 1986): 236.
60. Henderson, Highlander: The Element of Fire, 8-10; Kilworth, Highlander: The Movie, 84-102.
61. E. Jung and von Franz, «The Figure of Merlin,» in Grail Legend, 348; E. Jung and von Franz, «Merlin as Medicine Man and Prophet,» in Grail Legend, 360-62.
62. Kilworth, Highlander: The Movie, 115.
63. E. Jung and von Franz, «Perceval’s Further Adventures,» in Grail Legend, 255, 275.
64. E. Jung and von Franz, «Gauvain’s Adventures,» in Grail Legend, 228-29.
65. Kilworth, Highlander: The Movie, 221-22, 252.
66. E. Jung and von Franz, «The Sword and the Lance,» in Grail Legend, 79.
67. Kilworth, Highlander: The Movie, 141-42, 161.
68. E. Jung and von Franz, «The Sword and the Lance,» in Grail Legend, 92-93; Rohr, Quest for the Grail, 113.
69. Jennifer Roberson, Highlander: Scotland the Brave (New York: Warner Books, 1996), 196.
70. Matthews, Grail Tradition, 112.
71. Jung, «The Phenomenology of the Spirit in Fairytales,» in The Archetypes and the Collective Unconscious, 251-52.
72. Kilworth, Highlander: The Movie, 247-51.
73. Marc Shapiro, «Battle of the Immortals: Review of Highlander 2.» Starlog 185 (December 1992): 35; Marc Shapiro, «The Immortal Man: Review of Highlander 2,» Starlog 174 (January 1992): 49.
74. Leah Rozen, «Review of Highlander 2: The Quickening,» People Weekly 36 (25 November 1991): 22; Jenny Turner, «Review of Highlander 2: The Quickening,» Sight and Sound (June 1991): 48.
75. Shapiro, «The Immortal Man: Review of Highlander 2,» 51.
76. Turner, «Review of Highlander 2: The Quickening,» 47.
77. Carl G Jung, «Religious Ideas in Alchemy: The Psychic Nature of the Alchemical Work,» in Psychology and Alchemy: The Collected Works, trans. R.F.C. Hull (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1991), 255-74.
78. Henderson, Highlander: The Element of Fire, 48.
79. Tom Tunney, «Review of Highlander 3: The Sorcerer,» Sight and Sound (March 1995): 38; Turner, «Review of Highlander 2: The Quickening,» 48.
80. Jung, «Gnostic Symbols of the Self,» in Aion, 212-13.
81. Jung, «Concerning Rebirth,» in The Archetypes and the Collective Unconscious, 141.
82. E. Jung and von Franz, «The Sword and the Lance,» in Grail Legend, 80-83.
83. Rohr, Quest for the Grail, 112.
84. E. Jung and von Franz, «The Table, the Carving Platter and the Two Knives,» in Grail Legend, 171.
85. Matthews, Grail Tradition, 117.
86. Ibid., 121; Pearson, Awakening the Heroes Within, 50.
87. Tunney, «Review of Highlander 3: The Sorcerer,» 38.
88. Shapiro, «Battle of the Immortals: Review of Highlander 2,» 35; Dan Yakir, «Raising Kane: Review of Highlander 3,» Starlog 210 (January 1995): 36-37.
89. Shapiro, «The Immortal Man: Review of Highlander 2,» 71.
90. Stephen Holden, «Review of Highlander: The Final Dimension,» New York Times, 28 January 1995, 16; Leah Rozen, «Review of Highlander: The Final Dimension,» People Weekly 43 (13 February 1995): 27-28.
91. Jung, «On the Psychology of the Trickster-Figure,» in The Archetypes and the Collective Unconscious, 255, 263-64.
92. E. Jung and von Franz, «Perceval’s Further Adventures,» in Grail Legend, 288; E. Jung and von Franz, «The Sword and the Lance,» in Grail Legend, 81.
93. Yakir, «Raising Kane: Review of Highlander 2,» 66.
94. Blake, «Knight Errand,» 591.
95. Shapiro, «The Immortal Man: Review of Highlander 2,» 71.