Предисловия

Джон Энтони Вест

Змей в небесах

Предисловие к первому изданию

Предисловие к первому изданию

Питер Томпкинс

В продолжающемся по сей день поединке материалиста и метафизика, когда сторонники первого требуют крови второго, Джон Энтони Уэст поднял знамя в поддержку эльзасского[1] философа Р. А. Шваллера де Любича. Он просто и ясно представил утверждение де Любича о том, что зодчие древнего Египта обладали гораздо более глубоким пониманием метафизики и законов, управляющих человеком и Вселенной, нежели большинство египтологов в состоянии признать.

Этот поразительный тезис настолько непопулярен среди ученых, придерживающихся общепринятых взглядов, что они намеренно игнорировали его в течение двадцати лет, даже не выдвигая никаких аргументов против. Они говорят лишь то, что это противоречит традиционным представлениям.

Рене Адольф Шваллер, который был посвящен в рыцари литовским князем Лузаче за его вклад в освобождение Литвы как от русских, так и от немцев в конце Первой мировой войны, и принял второе имя де Любич, выдвинул убедительный аргумент в пользу научного и духовного развития древних египтян. Пятнадцать лет он находился в Луксоре (1936-1951), десять из которых собирал доказательства, основанные на поразительно тщательных измерениях и рисунках камней и статуй Великого Храма Луксора, которые сделала его приемная дочь Люси Лами. Этот материал он включил в несколько опубликованных работ, из которых наиболее важными являются три больших тома «Le Temple de l’Homme»(Храм Человека). К сожалению эта работа вышла ограниченным тиражом, ее трудно найти и нелегко прочитать в оригинале на французском языке, хотя английский перевод сейчас уже находится в типографии.

Тем не менее, она остается трудной для понимания до тех пор, пока не усвоены основы философии де Любича. Эту задачу Уэст значительно облегчает, тщательно перебирая основы трудов де Любича и консультируясь с Люси Лами, которая оказала ему неоценимую помощь не только благодаря глубокому пониманию идей отчима, но и своей роли хранителя его неопубликованных работ.

Откровенно выступая на стороне де Любича Уэст сражается за мудрость, выжившую в веках несмотря на усилия горе-ученых и их защитников, священников и стервятников, которые стремились разорвать ее на куски. Как будто макая в чернила острое элегантное перо с утонченностью романиста и драматурга, Уэст направляет копье в воздушный шар напыщенности и стереотипов, собранных вокруг Египта и других древних цивилизаций, которыми якобы правили грубые и фанатичные жрецы, примитивные и суеверные.

Уэст говорит, что он взялся за дело Де Любича, потому что считает его вклад самым важным научным трудом нашего века  …который требует полного пересмотра представлений современного человека об истории и «эволюции» общества.

С тех пор как в начале прошлого века Шампольон открыл фонетические значения египетских иероглифов, писания египтян интерпретировались египтологами с таким же недостаточным пониманием заложенных в них мыслей и верований, как современные ученые-переводчики древнеанглийского языка попытались бы отразить герметическую философию, выраженную Шекспиром. В обоих случаях результат одинаков.

Де Любич прекрасно разбирался в герметической мудрости, основа которой была заложена в религиях Востока и передавалась через индусов, китайцев, буддистов, теософов, антропософов и йогов. Вскоре де Любич обнаружил эту мудрость и в глифах, статуях и храмах Египта.

Интерпретируя древнеегипетские иероглифы как символы, хранящие герметическое послание, де Любич открыл в Египте древнейший из известных источников Священной науки. Той самой науки, которая легла в основу того, что зовется вечной высшей мудростью, элементы которой сохранились среди гностиков, суфиев, каббалистов, розенкрейцеров и масонов, в ряду просветленных и ясновидящих мастеров.

Де Любич видел в египетских иероглифах не только явный фонетический почерк, расшифрованный Шампольоном, но и более глубокий символизм, передающий более тонкие метафизические истины Священной науки фараонов. Это истины слишком легко ускользающие, чтобы поймать их в сети фонетического письма.  Точно так же можно увидеть очертания человеческой ауры, не глядя прямо на тело, а краем глаза, так, по мнению Де Любича, можно увидеть символический, а не явный смысл иероглифов. Для Де Любича эта двусмысленность египетского письма давала возможность жрецам обращаться к народу с одним посланием, а к посвященным – с другим, как и произведения из под пера уроженца Стратфорда-на-Эйвоне[2] обращаются к толпе с открытым и безобидным посланием и в то же время увековечивают политически опасную вечную мудрость, обращаясь к короне и Тайному совету на языке, достаточно герметичном, чтобы избежать башни или топора.

Де Любич считает, что различные символические системы древних египтян были предназначены давать понимание посредством откровения, внезапно открывшегося видения, а не передачи информации: они были средством разрыва оков материальности, ограничивающих человеческий разум.  Они позволяли человеку узреть высшее и расширить границы своего сознания. Ибо человек, как говорит Де Любич, изначально был совершенен и выродился до нынешнего состояния потому, что не выходил за рамки своих рассуждений.

Только в конце своей жизни де Любич осознал каким препятствием для его понимания законов Вселенной был его разум. Он признал, что мозг или эго-сознание были завесой, отделяющей исконное сознание человека от сознания Вселенной.

Углубленное изучение писаний, рисунков и расположения каждого камня в храме Луксора указало де Любичу на то, что египтяне не делали различия (не говоря уже о противопоставлении) между духовным и материальным. Такое различие, говорит де Любич, есть иллюзия разума.

Для мудрецов древности существовали лишь разные уровни сознания, – для них все было едино, все абсолютно.

В течение пятнадцати лет, проведенных в Египте, при помощи своей прекрасной и понимающей жены Иши, которая была профессиональным египтологом и писателем, де Любич пришел к выводу, что комплекс египетских храмов содержит универсальное знание, и каждый храм является главой, где раскрывается определенная тема священной науки. Поэтому ни один храм фараонов не похож на другой, но каждое строение говорит с нами через свою архитектуру, расположение, структуру фундаментов, выбор используемых материалов и отверстия в стенах.

Иногда он находил послание настолько сокрытое, что его можно было обнаружить только с помощью того, что де Любич называл прозрачностью стен, в результате чего смысл иероглифов и изображений с одной стороны остается непонятным, если не рассматривать их в сочетании с теми, что изображены на обратной стороне.

В архитектуре храме Луксора де Любич обнаружил уникальный священный памятник, фигуру человека, включающую в себя такие эзотерические знания, как расположение желез без протоков, индуистскую систему чакр и китайских точек акупунктуры[3]. Он заключил, что астрономическое расположение храма, геометрия его строения, его статуи и надписи сделаны на теле человека, представленном в виде храма, и расположены физиологически верно. Найденные им соотношения были пропорциями Совершенного человека – Адама до грехопадения или человека, который восстановил свое космическое сознание.

В своих пропорциях и сочетаниях храм рассказывает историю сотворения человека и его отношений со Вселенной. По словамУэста – это библиотека, содержащая совокупность знаний о силах, сотворивших Вселенную, воплощенная в самом строении.

«Воплощение Вселенной в человеке, – говорит де Любич, – является основной темой всех известных религий: человеческое тело – это живой синтез основных жизненных функций микрокосма и макрокосма. Это храм, в котором происходит предвечная борьба между основными антагонистами: светом и тьмой, Инь и Ян, гравитацией и невесомостью, Ормуздом и Ариманом, Кецалькоатлем и Тецкатлипокой, Гором и Сетом. Это храм, который должен быть преображен человеком сквозь череду воплощений в царственный облик Вселенского человека. Так храм Луксора становится прообразом Вселенной и гармоничного синтеза космоса, храма и человека; воплощением изречения Протагора о том, что человек есть мера всех вещей.

Для Де Любича египетские храмы являют земные и небесные измерения, а также целый спектр соответствий циклам природы, движениям небесных тел и определенным астрономическим периодам. Совпадение этих соотношений между звездами, планетами, металлами, цветами, звуками, а еще и между видами растений и животных, частями человеческого тела, открывается посвященному через отдельную науку о числах.

Еще в 1917 году Де Любич опубликовал исследование о числах, в котором объяснил, что они лишь названия функций и принципов, с помощью которых создается и поддерживается Вселенная, что из взаимодействия чисел возникают явления физического мира. Он также писал, что для правильного понимания последовательных ступеней творения сначала нужно узнать развитие абстрактных чисел и то, как множество происходит от единицы.

Когда Де Любич приступает к своей науке о числах, Уэст пересказывает и синтезирует свои главы в связный и легко усваиваемый тезис, который доказывает, что Платон и Пифагор извлекли свои знания о мудрости чисел из науки Древнего Египта.

Интересно, что Уэст развивает идею де Любича о том, что египетская космология и понимание Вселенной не были эндемичными для Египта, а пришли от колонистов или беженцев с затонувшего континента Атлантиды Платона, что также может объяснить сходство и идентичность с космологиями Центральной Америки, предположительно привезенными туда другими переселенцами с Атлантиды.

В то время как египтологи согласны с тем, что египетская цивилизация была полноценно развитой с самого начала, – с иероглифами, мифами, математикой и сложной системой мер, де Любич идет дальше, доказывая, что это не было развитием; это было наследием.

В качестве дополнения к своему анализу работы де Любича Уэст приводит документальный аргумент о древности Сфинкса, чтобы показать, что он может быть лучшим доказательством существования Атлантиды не как острова на карте, а как высокоразвитой цивилизации, которая процветала за тысячи лет до начала династического Египта.

Сегодня философия де Любича еще уместнее, чем когда он впервые начал разрабатывать ее в 1920-х и 1930-х годах, упрекая превосходство происхождения и денег в пользу совершенствования себя, говоря, что все кроме последнего – завеса тщеславия или попытка скрыть за блеском золотых монет нищету духа.

Новая философия утверждает, что человек болен и сам знает об этом; он болен настолько, что не может победить болезнь на корню. Такие институты, как семья, государство и религия, он считал разрушенными, хотя они могли бы сохранить свое священное предназначение, если бы их законы соответствовали реальным целям человеческого существования.

Де Любич считал коллективизм «полезным», но «низшим уровнем», мотивированным эгоизмом, тогда как реальная солидарность основывалась на осознании ответственности каждого человека перед всем человечеством.

В мире, где ничто не имеет ценности за пределами количественных величин, спешки и насилия, де Любич предположил, что человек вместо того, чтобы разрушать себя, уничтожая мир вокруг, должен совершенствовать себя, воссоединяя гармонию со Вселенной, равновесие, утерянное ложным понятием греха и искажением понимания физической науки. Философия, предупреждал он, деградировала до механистической физики.

Однако любая революция в мире, говорил де Любич, должна происходить на философском уровне, а не на социальном, и никогда не должна быть насильственной. Он убежден, что в пробуждении внутреннего света содержится больше энергии, чем во всех взрывчатых веществах на земле.

В качестве лекарства де Любич предложил братство, которое подчинялось бы законам всеобщей гармонии. Его заповедями было: назвать этот мир трусливым и умирающим; освободиться от рутины; утверждать все истины, одобрять все свободы и относиться как братья к сильным, свободным и осознанным.

Отсюда ценность работы де Любича и анализа ее Уэстом. Какой смысл поддерживать традицию священной науки египтян, если она неприменима к этой жизни и к загробной жизни тех, кто продолжает приходить на землю в поисках пути к бессмертию?

Для народа Египта жречество фараонов поддерживало культ Осириса, культ обновления и перерождения. Для избранных храма он означал подобный Христу принцип Гора-Искупителя, освобождение от кармы перевоплощений, возвращение к человеку – прообразу Вселенной, бестелесному и полностью осознанному.

Но с момента падения храма в конце империи фараонов и в начале эры христианской, человек был лишен основного руководства Священной науки как средства стать истинным человеком …а потом превзойти его.

В то время как ученый продолжает поддерживать барьер неизвестности, будучи не в состоянии преодолеть его, метафизик вновь предупреждает, что такова его вечная судьба; что истина не может быть изучена, а лишь познаваема интуитивно или путем откровения. Записи ведутся. Поединок продолжается.

Предисловие к пересмотренному изданию
Роберт Мастерс

«Змей в небесах» Джона Энтони Уэста – действительно значительная и очень читаемая книга. Когда я впервые встретился с ней более десяти лет назад, я был поражен глубиной и широтой  познаний и мышления автора, а также четкими и яркими комментариями. Теперь, когда я снова перечитал это захватывающую работу, я все еще впечатлен этими качествами, и нахожу книгу еще более вдохновляющей чем прежде. Я пишу это предисловие к новому изданию с большим удовольствием и с надеждой, что найдется много новых читателей.

Питер Томпкинс в предисловии к первому изданию кратко изложил содержание книги и предоставил необходимую справочную информацию. Поэтому здесь я повторюсь как можно меньше. Для нового издания Уэст добавил отчет о спорной истории своей книги и словно сбросил бомбу с очень вескими научными доказательствами того, что Великий Сфинкс Гизы намного тысяч лет старше, нежели утверждают почти все египтологи. То, что Сфинкс предшествовал египетской цивилизации, как известно, заявлялось многими до Уэста. Однако именно Уэст со своей командой научных сотрудников предоставил доказательства, которые могут потребовать значительного пересмотра истории человечества.

Змей в небесах представляет обзор на  весьма спорную (насколько она вообще известна) работу позднего эльзасского философа-египтолога Р. А. Шваллера де Любича. Основываясь на многолетнем тщательном изучении древних храмов и египетской цивилизации в целом, де Любич представил миру доказательства существования Древнего Египта, к которому наши умы, сердца и души могут свободно и с гордостью обратиться. Для большинства из нас естественно испытывать трепет, когда мы сталкиваемся с чудесами, завещанными нам древним Египтом – богинями и богами, Сфинксом и пирамидами, храмами, магией и мистериями и всем остальным. На самом деле создатели этих удивительных образов и символов, произведений искусства и метапсихологии, явно рассчитывали на такой резонанс и, определенно, знали, как его создать. И все же,  mirabile dictu[4], у нас есть профессия под названием «египтология», представители которой кажутся совершенно слепыми или безразличными к тому, что захватывает многих из нас. Укорененившись в непроницаемом материализме, они настаивают на бездушном и едва ли не слабоумном Египте, который безнадежно погряз в невежестве и суевериях. Именно потому, что выводы де Любича противоречат таким представлениям на каждом шагу, его работа была проигнорирована или осуждена традиционной наукой.

Самая важная работа Де Любича доступна только в его монументальном, многостороннем труде «Храм человека», трудном для чтения и пугающем своим размахом. Одним из главных достижений Уэста было представление работы де Любича с восхитительной ясностью, а также подкрепление ее собственной гениальностью, эрудицией и тонко отточенным навыком рассуждения. Как человек, вовсе не склонный терпеть дураков, Уэст вооружен остроумием и безжалостной логикой опытного прокурора, один за другим нацеливая ее на рассыпающихся в прах материалистических «экспертов», призванных возглавлять мрачный мир политкорректной египтологии.

Le Temple de l’Homme рассматривается Уэстом как «…самый важный научный труд этого века». Уэст также отмечает множество почти сверхъестественных соответствий между пониманием де Любича древней науки и философии Египта и представлением и учением мистика и мага Гурджиева. Действительно, то, что де Любич узнал о Древнем Египте посредством исследовательской работы, Гурджиев, кажется, знал из какого-то другого источника. Другим примером очевидного проникновения в сознание и душу Древнего Египта является необычный поэт, ученый и провидец девятнадцатого века Джеральд Мэсси. В трех монументальных, многотомных работах — «Книга начала», «Естественный Генезис» и «Древний Египет»[5] — Мэсси представил Египет во многих отношениях очень схоже, и порой даже точно таким же, каким видел его де Любич. Особенно это касается последней работы Мэсси «Древний Египет», опубликованной в конце его жизни в 1907 году. Сочинения и учения этих трех титанов – де Любича, Гурджиева и Мэсси – заслуживают более исчерпывающего сравнения. Это достойный вызов для автора «Змея в небесах».

По наблюдениям де Любича, Сфинкс в Гизе имеет следы водной эрозии, которых нет ни на одном другом сооружении в Египте. Уэст с помощью группы ученых подтвердил это. Как он подробно объясняет, из его находок следует вывод, что Сфинкс предшествовал династическому Египту. Он также приводит много других убедительных доказательств идеи де Любича о том, что египетская цивилизация была наследием, а не развитием. Это ведет прямо к древней легенде об Атлантиде, упомянутой Платоном и встречающейся в той или иной форме в мифах многих эпох и стран. То есть египтян кто-то научил тому, что они знали, и это было удивительное знание — беспрецедентная интеграция науки и искусства, философии и религии. Результатом стала цивилизация, которая преуспела в своем преобразовании сознания и реальности, имея потенциал, о котором мы ничего не знаем. Условия для этого были созданы мастерски.

Мэсси, исследуя и применяя египетский метод чисел и астрономии/астрологии, считает, что возраст Сфинкса тринадцать тысяч лет, задолго до Первой династии. Интересно, что американский экстрасенс Эдгар Кейси пришел к тому же выводу. В своих исследованиях для книги «Богиня Сехмет»[6] я пришел к выводу, что Сфинкс, как и богиня Сехмет, намного старше Египта. Ясно, что они связаны — Сехмет с головой львицы и человеческим телом; Сфинкс с телом льва и человеческой головой. Древняя традиция связывает их и провозглашает их изначальность, так как Сехмет известна египтянам как владычица места начала времен и бывшая до Богов. Я часто размышлял о том, что Сфинкс был построен в месте, которое лишь тысячелетия спустя станет местом поклонения Сехмет в Мемфисе. Таким образом, египетская цивилизация была спланирована и разработана за тысячи лет до того, как возникла в реальности. Может ли это означать, что судьба «Атлантиды» была известна задолго до ее возникновения?

«Змей в небесах» – изумительно плодовитая книга. Страница за страницей будоражат воображение читателя и способствуют творческому мышлению. Рассказ о египетской цивилизации вдохновляет и дает луч надежды, что даже сейчас наш тяжело раненный и как минимум полубезумный мир сможет использовать то, что было до него, чтобы понять как быть дальше. Человек обладает удивительными скрытыми способностями, которые в настоящее время почти не используются и редко признаются, особенно теми, кто обладает властью. Де Любич и Уэст подтверждают, что можно создать общество, в котором поощряется и развивается человеческий потенциал. Дело в том, что Египет в течение очень долгого времени обладал знаниями о том как пробудить и использовать этот потенциал. Более того, в дошедших до нас египетских писаниях могут найтись инструменты для обретения этих знаний. Мы все в долгу перед Шваллером де Любичем и Джоном Энтони Уэстом за признание этого потенциала и за работу по его достижению.

Предисловие автора

Когда в 1978 году было опубликовано первое издание «Змея в небесах» труды эльзасского математика и философа Р. А. Шваллера де Любича (1891-1962) не были переведены с оригинального французского языка. Англоязычные читатели не имели доступа к его «символической»[7] интерпретации Древнего Египта[8].

«Змей в небесах» был написан как углубленное исследование и введение в радикальные идеи Шваллера, и был призван донести их до широкого читателя. С тех пор как он был впервые опубликован, многие книги Шваллера де Любича появились на английском языке и теперь доступны. К сожалению, ключ к пониманию его работы, массивного трехтомника Le Temple de l’Homme (Храм человека) остается доступным только на французском языке[9].

А без доступа к нему почти невозможно понять всеобъемлющую, целостную природу его символической интерпретации или оценить масштаб его достижений. Более того, как и некоторые другие великие мыслители-новаторы (Сведенборг, Беме, Кант, Гегель и многие другие), Шваллер не был одарен талантом доносить свои идеи до простых людей. Его стиль заумный, сложный и бескомпромиссный. Немногие читатели, даже те, кто знаком с метафизическими и философскими трактатами, не могут усвоить его оригинальный текст (это чем-то похоже на попытку разобраться в физике высоких энергий без обширной предварительной подготовки). Тем самым даже при наличии доступа к другим его работам на английском языке, Змей в небесах продолжает выполнять возложенную на него задачу.

Моей главной заботой всегда было четкое изложение идей Шваллера и подтверждающих их доказательств. В то же время я хотел подчеркнуть различия между символическим и традиционным подходами к Египту. Шваллер предполагает, что его читатели хорошо разбираются в классической египтологии и оценят различия, не вдаваясь в подробности. На самом деле многие читатели имеют более чем туманное представление о Египте, оставшееся после пары-тройки смутно припоминаемых уроков истории древних цивилизаций в средней школе или университете. В их общепринятом понимании Египет – цивилизация удивительной архитектуры, эгоистичных правителей и раболепного, суеверного народа. Символическая точка зрения открывает Египет совсем иначе – как цивилизацию философски и духовно (в некоторых областях, даже научно) гораздо более развитую, чем мы сами, у которой есть чему поучиться.

И в самом деле, пожалуй нет другой научной дисциплины, где один и тот же исходный материал (в данном случае памятники и писания древнего Египта) породил бы две такие диаметрально противоположные интерпретации. Без четкого понимания специфики трудно оценить всю глубину пропасти, отделяющую символиста от сторонника традиционных взглядов.

Одним из наиболее разочаровывающих аспектов поддержки альтернативного взгляда в любой укоренившейся научной или учебной дисциплины является отказ правящих кругов иметь дело или даже признать существование доказательств обратного. С самого начала я был полон решимости не противопоставлять безответным ученым свою точку зрения. Так, представляя символическую интерпретацию Шваллера де Любича, я подробно и в контексте привел и обсудил противоположные взгляды на полях.

Развивая оригинальный формат, разработанный Питером Томпкинсом в «Тайнах Великих Пирамид», я создал книгу, чтобы обеспечить одновременно проходящий контраст между двумя школами – символическая интерпретация разрабатывается в основном тексте, в то время как противоположные взгляды и другой соответствующий материал сразу же доступны в параллельных обширных примечаниях на полях (обозначены курсивом). Поэтому читатели в состоянии решить, какая интерпретация является более обоснованной. Противопоставленные фрагменты были отобраны из полного спектра академических египтологических источников на нескольких языках. Собранные вместе, они дают точный, но неизбежно нелестный обзор современной египтологии[10].
Символический взгляд против господствующей египтологии — это не споры между учеными по поводу ушедшей цивилизации. На карту поставлено гораздо большее. Поэтому я счел необходимым изложить то, что Шваллер оставил по большей части между строк: глубокое значение, которое его символическая интерпретация Египта имеет для всей современной мысли, особенно для понимания истории и эволюции цивилизации.
Древний Египет не существовал в вакууме. Мы можем быть уверены, что другие древние цивилизации имели свои версии той же священной науки, которая питала и поддерживала Египет. По мере того как наше бездуховное, жестокое и отчаявшееся общество катится к своей окончательной гибели (даже в последнее время этот стремительно катящийся шарик в Пэл Мэл[11] называют «маршем прогресса»), уверенность в том, что высший порядок мудрости когда-то был доступен для всего человечества, становится предметом непосредственного внимания и беспокойства.
Готовя это пересмотренное издание, я с удовлетворением отмечаю, что по прошествии пятнадцати лет мое обсуждение идей Шваллера и подтверждающих их фактов не потребовало особых изменений. Новые разработки по нескольким научным направлениям оправдали незначительные правки и дополнения по всему тексту. Но продолжающаяся работа по реставрации Великого Сфинкса Гизы потребовала более обширного подхода.
В своей книге «Священная наука фараонов» («Le Roi de la Theocratie Pharaonique»), опубликованной в 1961 году, Шваллер де Любич заметил, что Великий Сфинкс подвергся воздействию воды, а не ветра и песка, как тогда считалось. Читая эту строчку тогда, работая над первой версией Змея, я понял, что это наблюдение должно быть подтверждено геологическими доказательствами. Если бы это было доказано, это означало бы, что Великий Сфинкс был на тысячелетия старше, чем остальная часть древнего Египта, что, в свою очередь, повергло бы всю общепринятую древнюю историю и многое другое в полнейший и, с моей точки зрения, целительный хаос.

Моя первоначальная работа детектива, сводящая воедино все улики, подтверждающие точку зрения Шваллера, занимает длинную последнюю главу этой книги. Важное археологическое и геологическое исследование Сфинкса в начале 1980-х годов археологом Марком Ленером и геологом К. Лаи Гаури предоставило дополнительные важные доказательства развивающейся теории, хотя ученые, ответственные за исследование, отказались принять их к сведению. Это исследование опубликовано в приложении к первому изданию Змея в мягкой обложке 1987 года. Оно по большей части все еще актуально и было сохранено в этом издании.

С 1990 года теория получила дальнейшее развитие и сделала несколько квантовых скачков в сторону принятия. Она была тщательно изучена рядом геологов и геофизиков, которые безоговорочно ее поддерживают. Теперь при мощной научной поддержке, она стала предметом жарких дебатов на двух крупных научных съездах, с египтологами и археологами в одном лагере и геологами на другом. Эта полемика подпитывала газетные заголовки по всему миру, а также статьи в журналах и теле- и радиопередачах. Полное изучение доказательств, история превратностей теории в академическом сообществе, ее трактовка
средствами массовой информации и последствия ее возможного (если не надвигающегося) всеобщего признания стали темой книги «разгадка Сфинкса», написанной мной в соавторстве с доктором Робертом М. Она должна увидеть свет в конце 1993 или начале 1994 года (Villard Books / Random House). Во втором приложении к этому дополненному изданию «Змея в небесах» кратко излагаются наиболее важные события лета 1992 года. В форме послесловия я также добавил существенное эссе на общую тему проблем, связанных с установлением нового порядка мышления, с особым акцентом на опыт получения символической интерпретации Шваллера де Любича.

Введение

«Змей в небесах» представляет собой революционное, исчерпывающе документированное переосмысление цивилизации Древнего Египта; это исследование жизненного труда философа, востоковеда и математика, покойного Р. А. Шваллера де Любича.

После двух десятилетий изучения, большую часть которого он провел исследуя храм Луксора, Шваллер де Любич смог доказать, что общепринятое понимание Египта (и древней цивилизации в целом) неверно или безнадежно неадекватно; его работа опровергает или подрывает практически все современные представления об истории человека и «эволюции» цивилизации.

Египетская наука, медицина, математика и астрономия были развиты на намного более высоком и детальном уровне, чем признают современные ученые. Вся египетская цивилизация была основана на полном и четком понимании универсальных законов. И это глубокое понимание проявилось в последовательной, многоступенчатой и взаимосвязанной системе, которая объединила науку, искусство и религию в единый организм. Другими словами, это была полная противоположность тому, что мы видим сегодня в мире.

Более того, каждый аспект египетской мудрости, судя по всему, был известен с самого начала. Наука, архитектура, живопись и иероглифическая система не обнаруживают практически никаких признаков периода «развития»; действительно, многие достижения ранних династий никогда не были превзойдены или даже достигнуты более поздними. Традиционные египтологи охотно признают этот поразительный факт, но масштабы тайны, которая кроется за ним, искусно преуменьшают, в то время как многие ее следствия остаются незамеченными.

Как возникает сложная цивилизация? Посмотрите на автомобиль 1905 года и сравните его с современным. Процесс «развития» очевиден. Но в Египте нет таких параллелей. Все было изначально. Ответ на эту загадку, конечно, очевиден, но поскольку он отталкивает господствующий тип современного мышления, его редко принимают всерьез. Египетская цивилизация не была результатом развития — она была наследием.

Следующее наблюдение Шваллера де Любича состоит в том, что теперь можно практически доказать существование иной, и, возможно, намного превосходящей цивилизации, предшествовавшей династическому Египту и всем другим известным цивилизациям за тысячелетия до их возникновения. Другими словами, теперь можно доказать существование «Атлантиды» и одновременно историческую реальность библейского потопа. Я использую кавычки для обозначения «Атлантиды», поскольку речь идет не о реальном острове, а о существовании цивилизации, достаточно развитой и древней, чтобы породить такую легенду о себе.

Доказательство существования Атлантиды покоится на простом геологическом основании. Вопросы хронологии и источников остаются без ответа. И до сих пор невозможно сказать, как и кем была сохранена и передана мудрость Атлантиды. Но ее существование теперь так же трудно отрицать, как изначальную полноту и взаимосвязь египетских знаний.

Четвертый фараон Хефрен (или Хафра) IV династии, наследник Хеопса и предполагаемый архитектор второй по величине пирамиды. Эта диоритовая статуя была найдена в углублении храма, прилегающего к Сфинксу, а строительство храма и Сфинкса приписывается Хефрену (но см. заключительную главу для подробного обсуждения этих утверждений). Может ли человек, который выглядит так, действительно быть примитивным материалистом с наполовину спящим разумом?

На фото резьба работы зодчего Хесира, подданного фараона Джосера (III династии). Это одна из панелей гробницы Хесира в Саккаре. Если ученые захотят, они могут продолжать считать ранних египтян «примитивными материалистами с еще наполовину спящим разумом», но обычный человек может думать иначе на основе послания, сокрытого в искусстве такого высокого уровня. Хесира, кажется, проснулся полностью, если только это не лесть, навязанная неизвестным художником, но в этом случае художник, по крайней мере ненадолго вышел из дремы. Иероглифы вырезаны до мельчайших деталей, и позже Египту никогда не удастся воспроизвести их с большей четкостью или чистотой. Более ранние иероглифы не менее подробны, но в целом не так хорошо выполнены. Ничто не поддерживает постулируемый «период развития». Но не исключено, что хранителям древней традиции потребовалось несколько поколений, чтобы довести художников и ремесленников до такого уровня.

Египетская техника изготовления инкрустированных глаз достигла наивысшего совершенства в IV династии и впоследствии не имела себе равных ни в Египте, ни где-либо еще. Египтяне должны были внимательно следить за отражающими и преломляющими свойствами используемого материала; результат, даже на фотографии, поразителен; он практически превосходит реальный человеческий взгляд. Из найденных на сегодняшний день примеров больше голубоглазых или сероглазых, чем кареглазых. Может ли это иметь какое-то отношение к длительному, «легендарному» правлению Египта до Менеса «почитаемыми с севера»?

Философия и наука, какими мы их теперь знаем, являются греческими изобретениями. Подъем греческой цивилизации, вызвавший этот всплеск интеллектуальной активности, является одним из самых впечатляющих событий в истории. Ничего подобного не случалось ни до, ни после… Философия и наука начались с Фалеса Милетского в начале VI века до н. э. Какой ход предшествующих событий привел к столь внезапному раскрытию греческого гения? Среди мировых цивилизаций греки — запоздавшие гости. Египет и Месопотамия старше на несколько тысячелетий. Эти сельскохозяйственные общества росли вдоль великих рек под властью богоподобных царей, военной аристократии и могущественного класса жрецов, которые управляли сложными политеистическими религиозными системами. Основную часть населения составляли крестяне, которые обрабатывали землю.
И Египет, и Вавилон давали некоторые знания, которые позднее переняли греки. Но ни наука, ни философия не развивались. Связано ли это с отсутствием врожденного гения или с социальными условиями, здесь не суть важно. Важно то, что функция религии не способствовала поиску знаний[12].

Поэтому можно с уверенностью сказать, что впервые открыв истинную картину древнего Египта, Шваллер де Любич дал ключ к изучению мудрости предшествующей ему «Атлантиды».
Так как я представляю идеи и работу другого человека, то она неизбежно должна сначала пройти сквозь фильтр моего собственного понимания, и в некоторых случаях представлена в измененном свете. Поскольку работа Шваллера де Любича проведена тщательно и всегда подкреплена множеством документальных иллюстраций и деталей, ее невозможно обобщить или даже извлечь из нее отрывок, и я часто использовал аналогию или метафору в попытке уловить суть работы, не искажая ее.

Чтобы избежать путаницы и отличать чистые идеи Шваллера де Любича и мои собственные иллюстрации, мнения и выводы, нужно обозначить разницу с самого начала. Как правило, когда я пишу о знании, понимании, языке, философии и религии древних египтян, я представляю идеи Шваллера де Любича в максимально чистой форме и по возможности иллюстрирую его собственными рисунками и фотографиями. Всякий раз, когда я использую метафоры и аналогии, я выступаю как журналист. Шваллер де Любич мог бы одобрить или не одобрить мой метод, узнать это невозможно.

Я также приложил немало усилий, чтобы дать своего рода беглый комментарий по следам работы Шваллера де Любича в контексте современного мира, и постоянно указывать на различия между его интерпретацией и общепринятыми догматами египтологии. Иногда я углублялся в рассуждения об искусстве и литературе, современной науке и философии, чтобы подчеркнуть, как работы Шваллера де Любича соотносятся с современностью.

Эти отступления – моя личная ответственность и отражение моих взглядов, которые читатель не обязан разделять. Моя цель состоит в том, чтобы привлечь внимание к очень содержательной и забытой работе Шваллера де Любича; вызвать к ней достаточный интерес, чтобы вдохновить на ее публикацию на английском языке и распространение среди тех, кто способен признать ее реальное значение и посвятить время и силы для изучения ее в оригинале.

Чтобы оценить эту радикальную работу, необходимо понять, как развивалась традиционная египтология и причины ее продолжающегося распространения. Египтология, наряду со всеми современными дисциплинами, посвященными ушедшим или чуждым культурам (антропология, археология, этнология и др.), основана на определенных постулатах, которые считаются настолько самоочевидными, что никогда не высказываются явно и никогда не ставятся под сомнение. И, честно говоря, сами «авторитеты» в этих областях не знают, что их дисциплины основаны на этих постулатах.

Когда я пытаюсь увидеть Вселенную такой, какой ее видел вавилонянин около 3000 лет до н. э., я должен найти дорогу обратно к своему детству. Когда мне было четыре года я обладал тем, что считал ясным пониманием Бога и мира. Я помню случай, когда мой отец указал пальцем на белый потолок, украшенный лепниной в форме танцующих фигур, и объяснил, что Бог там, наверху, наблюдает за мной. Я сразу же убедился, что танцоры – это Бог. Точно так же мне нравится представлять себе, что очертания сияющих звезд на темном покрове мира казались живыми божествами вавилонянам и египтянам. Около шести тысяч лет назад, когда человеческий разум еще спал, халдейские жрецы стояли на сторожевых башнях, вглядываясь в звезды[13].

Огромная, богатая и эффективная нефтяная промышленность США уже давно занимает неоднозначное место в американской жизни. Ее блестящие технологические достижения в обеспечении ненасытного спроса страны на энергию помогли США стать самой передовой страной на земле[14].

Все антинаучное движение возникло из-за двух особенностей нашей западной цивилизации: с одной стороны, убеждения, что научный метод является единственным достоверным способом постижения и понимания Вселенной, а с другой стороны, убеждения, что результаты этой науки вполне уместны для применения в варварских технологиях. Первое из этих убеждений считается полуосознанным предположением большого числа ныне трудящихся ученых, хотя ясно сформулировано лишь некоторыми[15].

1. Человек «прогрессировал». Человечество шло путем «эволюции».
2. Цивилизация предполагает прогресс и развитие цивилизации прямо пропорционально темпам прогресса.
3. Этот прогресс, а следовательно, и цивилизация, начался с греков, которые изобрели спекулятивную философию и рациональную науку.
4. Наука и научные дисциплины – единственные действенные инструменты для достижения «объективной истины».
5. Без рациональной науки и спекулятивной философии нет настоящей цивилизации.
6. Нет ничего из того, что знали бы древние, чего бы мы не знали или не понимали лучше них.

Эти предположения (выбранные цитаты характеризуют отношение) были приняты почти каждым ученым за последние двести лет. Они проникли в каждый аспект образования. Ни одного читателя этой книги не будут учить иначе в школе или университете. Однако каждое из этих предположений ложно или представляет собой полуправду, более коварную, чем откровенная ложь. Продемонстрировать это в соответствии с преобладающими академическими правилами достаточно просто, но потребует много времени и уведет нас слишком далеко от Египта. Читатель, заинтересованный в продолжении темы, обращается к библиографии. (Bl, 3, 9, C 11)[16].

Для моих целей достаточно аналогии: ресторан делает шеф-повар, а не посудомоечные машины. Корпорацию создает исполнительный директор, а не клерки. Если шеф-повар пьян, а управляющий директор совсем озверел, то и ресторан, и корпорация вскоре развалятся. Современное общество таково, каково оно есть не из-за невежества масс, а именно из-за понимания, убеждений и целей наших настоящих вождей – не политиков, а ученых, педагогов и интеллектуалов – тех, кто высокообразован. Общество формируется теми, кто контролирует его голову и сердце. Реальные физические потребности легко удовлетворить. Именно наши желания и убеждения делают мир таким, какой он есть.

Дарвин оказал большее влияние, нежели Сталин.

Мир таков благодаря прогрессу, а не вопреки ему. Прогресс не является ни следствием цивилизации, ни ее причиной. «Цивилизация», как «любовь» или «свобода» – это слово означает что-то свое для каждого.

Под «цивилизацией» я подразумеваю общество, основанное на убеждении, что человечество находится на земле с определенной целью. В цивилизации людей интересует качество внутренней духовной жизни, а не условия повседневного существования. Хотя нет никакой логической или рациональной причины, почему «забота о качестве» должна зависеть от «чувства цели», человеческая природа такова, что без чувства цели на практике невозможно сохранить это непоколебимое стремление, которое включает в себя личную решимость победить жадность, честолюбие, зависть, ревность, мелочность и так далее, – все те аспекты нас самих, которые делают мир таковым, каков он есть. История является тому мрачным свидетелем: даже с чувством цели человек обычно терпит неудачу; а без него нет убедительной причины, почему он должен даже пытаться. В истинной цивилизации люди действуют и добиваются успеха.

Артур Аткинсон пишет редактору «The Listener»12 августа 1976: Конечно, мы можем быть довольны, приняв простой, позитивный гуманистический взгляд, что человек часть природы, его развитие естественный процесс, и лучшее, что мы можем сделать, это принять тайну бытия, продолжая искать новые знания о самом бытии, а не будучи привязанными к «объяснению» одной тайны введением другой.

Многих еще можно убедить в том, что все сущее должно быть кем-то спланировано. Правда, наше возросшее знание природы не позволяет нам больше выражать свое удовольствие радугой или свой гнев громом, но оно продолжает заниматься своим обычным делом, проходя сквозь некую неопределимую трансцендентность.

Когда мы, постдарвинисты, поймем, что приписывание разума какому-то небесному существу или сверхъестественной силе более недопустимо?[17]

 

Как отмечает корреспондент New Scientist (29 июля 1976 года), он игнорирует биологическую природу интеллекта и эволюционные процессы, которые привели его к существованию. Только при отсутствии религиозного обскурантизма человек может приступить к решению сложной задачи – выяснить, в чем состоят человеческие потребности и как наилучшим образом их удовлетворить[18].

…придет время, когда будет казаться, что египтяне напрасно благочестиво и усердно поклонялись богам …ибо боги вернутся с земли на небеса, и Египет будет брошен в запустение, и земля, которая была обителью религии, больше не будет укрывать богов… О Египет, Египет, от твоей религии уцелеют лишь легенды, которые покажутся невероятными поздним народам, и только слова останутся на камнях, свидетельствующих о твоих благочестивых деяниях[19]. [Это пророчество псевдо-Апулея, Асктепия, цитирует Адольф Эрман, – факт еще более удивительный, чем само пророчество: из всех заблуждавшихся египтологов, которые когда-либо были, ни один не показал меньшего понимания Древнего Египта, чем Эрман, ни один не проявил столь глубоко укоренившегося чувства самодовольства в достижениях современного человека. Примечание автора.]

О Египте я расскажу теперь подробнее, потому что нигде нет такого множества удивительных вещей, и во всем мире, кроме Египта, не увидишь так много произведений неописуемого величия[20].

Прогресс – это пародия на цивилизацию, понимаемую в этом смысле. Знание – это пародия на понимание. Информация – это пародия на знание. Мы живем в век информации, и если мы целиком проглотим наживку современного образования, то мышление, искусство и литература цивилизованных людей останутся для нас непостижимыми.
Египет был цивилизацией, и ученый египтолог бессилен перед ее достижениями. Именно по этой причине во всех наших школах мы сталкиваемся с очевидным парадоксом. Нас учат, что древние египтяне были народом, способным создавать художественные и архитектурные шедевры, невиданные ранее в истории, но в то же время они были жрецами-некрофилами, интеллектуально инфантильной расой, одержимой чисто материальными интересами к мифической загробной жизни; народом, рабски поклоняющимся гротескному пантеону животных богов; народом, лишенным истинной математики, науки, астрономии или медицины и всякого желания приобретать подобные знания; народом настолько консервативным, настолько противящимся переменам, что его художественные, политические, социальные и религиозные институты оставались грубыми и примитивными в течение четырех тысячелетий.

Но если эта картина со жрецами-некрофилами верна – если нет ничего, что можно было бы узнать из Египта, чего бы мы уже не знали сейчас, – зачем так сильно беспокоиться о них? Мохаммед Али не проводит вторую половину дня в местном спортзале, наблюдая за слабаками. Эскофье никогда не околачивался в Гамбургерной, выискивая секретные рецепты. Достоевский не тратил времени на то, чтобы ковыряться в бреднях дилетантов, но египтолог охотно посвящает всю жизнь проработке деталей, копаясь в грязном белье Тутанхамона.

Все начиналось не так. На самом деле то, что мы наблюдаем, не только в египтологии, но и в других областях, является устареванием и упадком академического подхода, основанного на ошибочных предпосылках, но в то же время ответственного за развитие сильных, хотя и ограниченных методов исследования. По мере того как этот подход расходуется на обсуждение того, сколько змей укусило Клеопатру, новое поколение ученых, свободных от предрассудков и вооруженных новыми методами начинает процесс оживления. Шваллера де Любича можно считать одним из величайших связующих звеньев между старым и новым, тщательно использующим методы и данные своих предшественников, чтобы представить синтез настолько новый, смелый и всеобъемлющий, что первоклассник из новой школы еще не догнал его.

Чтобы оценить как связи, так и различия между старым и новым, стоит взглянуть на краткий, неизбежно упрощенный отчет о развитии египтологии.

Примечательно также, что точное объяснение лунного света было почти найдено египтянами: «Хонсу Ио, свет ночи, изображение левого глаза Амона, Восходящего в Бхакте (Восток), в то время как Атон (Солнце) находится в Анхете (Запад). Фивы затоплены их светом, ибо левый глаз получает свет правого, когда они воссоединяются в день встречи двух быков. Единственная оговорка состоит в том, что этот короткий текст, по-видимому, относится к отражению солнечного света Луной в момент пересечения. Как бы то ни было, две последние цитаты показывают явную научную тенденцию в современном смысле этого слова[21].

 

 Древняя наука была продуктом очень немногих людей, и эти немногие были египтянами… Роль астрономии, пожалуй, уникальна в той мере, в какой она в своем медленном, но неуклонном прогрессе несла корни самого решающего развития в истории человечества — создания современных точных наук[22].

Какой бы примитивной и материалистической ни казалась египетская концепция загробной жизни, следует признать, что именно она была ответственна за создание величайших художественных шедевров древности[23].

Египетская религия не была формой зоолатрии или поклонения животным. Египетские мудрецы признавали животных «характерными прототипами», воплощениями тех или иных принципов (характеристик, которым, несмотря на нашу науку, мы все еще отдаем общее словесное уважение: «хитрая» лиса, «жадная» свинья, «ревнивая» собака и т. д.). Никому и в голову не придет сказать, что он чувствует себя «свободным, как слон», но «свободен, как птица» понятно каждому. Хотя слон, строго говоря, не менее свободен).
В Египте птица олицетворяла принцип изменчивости, в конечном счете «дух». И Ба, дух мужчины или женщины, изображался как птица с человеческой головой, интересное исключение из правила, которое в остальном нарушается только фигурой Сфинкса — который не египетского происхождения. Обратите внимание, что у покинувшей мир живых две правые руки, ее роль в этом случае полностью активна; две левые руки принадлежат ее Ба.

В глазах греков египтяне славились мудростью. Со временем, когда мы узнаем больше о египетском разуме и его продуктах, становится все труднее понять это… Египетский разум был практичен и конкретен и мало или совсем не интересовался спекуляциями относительно конечной природы вещей. Теология, например, состояла из множества мифов и легенд, в которых сохранились деяния богов, не лучше и не хуже, чем в любом другом пантеоне… Дело в том, что египтяне никогда не отделяли философию от самой грубой теологии[24].

Прежде чем мы сможем полностью объяснить крайнюю условность, «даже монотонность» древнеегипетской архитектуры, необходимо принять во внимание несколько факторов. Добыча и обработка материала, по-видимому, находились в руках государства. Поэтому было естественно, что, когда методы работы были установлены, тенденция к жесткой системе, общая для всех бюрократий, должна была развиться и стать настолько кристаллизованной, что мы видим в Египте те же самые вещи, сделанные таким же образом как у самых ранних династий до периода римской оккупации, периода около 3500 лет[25].

… произведения скульптуры и живописи в Египте часто очень похожи по составу деталей, а иногда и прямые копии других работ, особенно во времена XXVI династии, когда в качестве моделей были взяты достижения Древнего Царства. Архитектура, однако, не показывает такого рабского копирования, и два разных здания редко, если вообще когда-либо, имеют одинаковые характеристики и размеры …каждый выступ или фасад и каждая колонна или рисунок не только несут печать индивидуального дизайна, но и различаются по масштабу[26].

 

В своей статье на эту тему (Death of Cleopatra VII, Journal of Egyptian Archaeology, V.47; 113118) Дж. Гвин Гриффитс приводит различных классических авторов в защиту своего убеждения, что Клеопатра использовала двух змей вместо одной для своего самоубийства. Я хотел бы оспорить некоторые из его толкований и предположений[27].

В JNES (Journal of Near Eastern Studies) 22 (1963, 167172) д-р Венте отвергает мою точку зрения, что плененный вождь, изображенный в храме Рамзеса III в Мединет-Абу, был из народа Шекелеш. Несмотря на то, что он твердо убежден в том, что это вождь народа Шасу, в пользу Ше

[1]    Эльзас — историческая область на северо-востоке Франции, граничащая с Германией и Швейцарией.

[2]    Город в графстве Уорикшир в Великобритании. Родина Уильяма Шекспира (перев.)

[3]    Отсюда название его работы «Temple de l’Homme» — Храм Человека (перев.)

[4]    Достойно удивления (лат.)

[5]    Gerald Massey. Book of the Beginnings, Natural Genesis, Ancient Egypt.

[6]    Robert Masters, The Goddess Sekhmet, Psycho Spiritual Exercises of the 5^th Way

[7]          Определение, которое дают работам Шваллера как сторонники, так и недоброжелатели.

[8]          Кроме как в новеллах супруги Р.А. Шваллера Иши Шваллер де Любич «Гер Бак» (Her-Bak) и «Последователь Гер Бака». Несмотря на интеллектуальную и философскую подоплеку, я нахожу эти новеллы неплодотворными и психологически одномерными. Это художественные произведения, но они не передают того эмоционального и магического ощущения Египта, которое наполняет авторитетное, но строго научное творчество Р. А. Шваллера де Любича, несмотря на все трудности понимания, с которыми сталкиваются его работы.

[9]          А когда появилось первое издание «Змея», планировалось опубликовать перевод «Храма человека», хотя этого так и не было сделано, но так как я написал об этом, мне сказали, что издание планируется. На этот раз, если повезет. Храм человека, наконец, станет доступен англоязычным читателям.

[10]        См. Послесловие для дальнейшего обсуждения этого вопроса.

[11]  Пэл Мэл (pall-mall) – Старинная игра в шары, напоминающая крокет (перев)

[12]  Bertrand Russell  Wisdom of the West MacDonald, 1969, p. 10 

[13]  Arthur Koestler  The Sleepwalkers Hutchinson, 1968, pp. 19, 20 

[14]          Time, June 28, 1976, p. 50

[15]  Joseph Needham  In The Radicalization of Science ed. Stephen and Hilary Rose,  MacMillan, 1976, p. 100 

[16]        Заключенные в скобки числа в тексте относятся к библиографии. Joseph Needham In The Radicalization of Science ed. Stephen and Hilary Rose, MacMillan, 1976, p. 100

[17]  Arthur Atkinson  Letters to the Editor  The Listener, Aug. 12, 1976

[18]  New Scientist (July 29, 1976)

[19]  Adolf Erman  A Handbook of Egyptian Religion Archibald Constable, 1907, p. 255 

[20]  Геродот

[21]  Philippe Derchain Mythes et Dieux Lunaires en Egypte La Lune, Mythes, et Rites Source Orientates, 1962, p. 28

[22]  Otto Neugebauer  The Exact Sciences in Antiquity Harper Torchbooks, 1962, pp. 91, 171

[23]  I. E. S. Edwards The Pyramids of Egypt, Penguin, 1964, p. 52

[24]  T. Eric Peet  The Present Position of Egyptological Studies Oxford, 1934, p. 18 

[25]  Somers Clarke and R. Engelbach  Ancient Egyptian Masonry Oxford, 1930. 

[26]  A. Badawy  Ancient Egyptian Architectural Design University of California, 1965, p. 3 

[27]  B. Baldwin Brief Communications Journal of Egyptian Archaeology 50p. 18