Глава 2. Богиня – Мать Творящая

Джозеф Кэмбелл

Богиня

ГЛАВА 2

Богиня – Мать Творящая

I

Неолит и ранний бронзовый век[1]

Рис. 8. Богиня роженица на троне (терракота, Неолит, Туриция, 6000-5800 д.н.э.)

Камень и медь: Анатолия и Старая Европа.

При обращении к мифологии в целом, нам, прежде всего, необходимо существенно разграничить содержание так называемой дописьменной устной народной традиции и содержание традиций обществ и культур, обладающих письменностью. Изобретение письменности внесло большие изменения в человеческую жизнь, мышление, духовный опыт и появление того, что мы называем высокими культурами.

Письменная история Богини принадлежит, прежде всего, аграрным культурам, в которых люди получали основные средства существования из растительного мира. Там женщина ассоциируется с богиней Земли, дарующей силу плодам Земли и дарующей жизнь и питание всему миру. В соответсвии с таким образом мысли, биологическим сила женщин дает им магическую силу, что позволяет активизировать обе эти силы и пребывать с ними в согласии. Таким образом, мы видим, что в тех областях, где земледелие стало для людей основным источником средств к существованию, Богиня и женщина занимают доминирующую позицию. В мире известны три основных центра происхождения земледельческих культур: Юго-Восточная Азия (10000 г. до н.э. или, возможно, раньше), Юго-Восточная Европа и Ближний Восток (также около 10000 г. до н.э.), и Центральная Америка.[2] Области Юго-Восточной Азии и Юго-Восточной Европы станут основным предметом рассмотрения в этой работе, посвященной традиции Богини эпохи неолита.

Взгляды на роль юго-восточной Европы и юго-западной Азии очень сильно изменились в 1970 году. Способ углеродного анализа (с помощью углерода-14) позволяет достаточно четко датировать материалы, возраст которых иным способом не определить, ибо любые другие данные, способные указать на датировку, отстуствуют. Ученые обнаружили, что космические лучи, входящие в атмосферу Земли, имели разную интенсивность в разные годы, то есть, они изменяли показатели углерода-14. Определения этих изменений были сделаны на основе анализа годичных колец деревьев. В результате, некоторые даты, связанные с историей Европы, отодвинулись в глубь веков на тысячу — полторы тысячи лет. Это позволило датировать ранние культы богини на территории Европы ориентировочно 7000 годом до нашей эры. В Индии мы не находим подобной социальной организации или культурной величины до 2500 г. до н.э. То есть, Европа, как оказалось, опережает почти на пять тысяч лет. И это, можно сказать, меняет значительную часть нашего представления о мире.

Именно исходя из этих данных, я хочу исследовать самые ранние изображения Богини. В Римской империи во время золотой эры Апулея, во втором веке нашей эры, Богиня проявляется как Богиня Множества Имен. В классическом мифе она появляется как Афродита, Артемида, Деметра, Персефона, Афина, Гера, Геката, три грации, девять муз, фурии и так далее. В Египте она появляется как Исида, в старом Вавилоне как Иштар, в Шумере как Инанна; среди западных семитов она — Астарта. Это одна и та же богиня. Прежде всего необходимо уяснить, что она -всеобщая богиня, и, будучи ею, обладает связями и ассоциациями во всей области культурных систем. В более поздние периоды эти различные ассоциации стали определяющими и разделили образ на богинь, обладающих конкретной специализацией.

Две области в Старом Свете, где впервые появились приручение животных и одомашнивание растений, — Юго-Восточная Азия, а так же Юго-Западная и Малая Азия. С другой стороны, первые города появились в Месопотамии и Египте. В течение многих лет не утихали споры, где находился первый центр одомашнивания растений и животных: в Юго-Восточной Азии или в Юго-Западной. Уже в конце девятнадцатого века, Лео Фробениус настаивал, что Юго-Восточная Азия, должна быть первой. Карл Зауэр, антрополог из Университета Калифорнии, Беркли, поддержал эту точку зрения в своей работе «Истоки и распространение земледелия» (Agricultural Origins and Dispersals).[3] Сейчас принято считать, что датировка земледелия, садоводства и одомашнивания животных вдоль речных долин, простирающихся вниз через Таиланд, Камбоджу и Вьетнам, восходит к 11000 году до н.э. и, возможно, даже раньше. Точная дата до сих пор является предметом дискуссий. Это была культура рыболовов. По-видимому, женщины этих групп были первыми, кто начал выращивать растения. Отметим: растения, выращиваемые там, воспроизводятся не семенами, а отростками и черенками. Они включают в себя такие культуры, как саговая пальма, таро, сладкий картофель. Одомашненными животными были собаки, свиньи, куры, хорошо известные в домашнем хозяйстве.

Сократ, готовясь выпить цикуту, сказал своим друзьям: «Я задолжал Асклепию петуха». Философ имел в виду, что хотел принести петуха в жертву Асклепию, богу медицины. Что ж, петух происходит именно из Юго-Восточной Азии. Я всегда говорил, что, если петуха можно транспортировать, то и идею можно транспортироваться так же.

После распространения сельского хозяйства в районы Южного Китая, в Абиссинию, на Ближний Восток и в Европейскую зону, мы наблюдаем переход от подобного рода сельского хозяйства к семенному растениеводству и использованию плуга для пахоты земли перед посадкой. В первом виде растениеводства используются землеройные палочки и работают в основном женщины: в земле делается небольшое отверстие, и туда помещается отросток. Однако, с появлением семенного земледелия и плуга возникает очевидная аналогия с половым актом, тогда и акт сева переносится на мужчин. На самом деле, первые плуги в Месопотамии были приспособлены для высевания зерна одновременно с пахотой, — своего рода, космическое отображение акта зачатия человека.

Животными, одомашненными в этой зоне, были, прежде всего, овцы и козы. Позже преобладали стада крупного рогатого скота. Впервые их начали разводить в горных районах на севере Ирака, Ирана, южной Анатолии (в Турции), и Сирии.

Карл Зауэр отметил, что блохи, живущие на европейских домашних свиньях, происходят из Юго-Восточной Азии. Это — еще одно подтверждение влияния Юго-Восточной Азии на Европу.

Отметим: в отношении к Богине контраст между этими двумя системами (отличающимися типами земледелия и животноводства) играет ключевую роль.

В южной части Турции, в древности известной как Анатолия, есть долина, где группа, возглавляемая Джеймсом Меллаартом, вела раскопки древнего города под названием Чатал-Хююк.[4] Одна из самых ранних сельскохозяйственных общин Ближнего Востока или даже мира, внешне она немного напоминает Юго-Западные американские поселения пуэбло. Дома построены прямо на крышах друг у друга, вход и выход — лестницы через крышу. Невозможно представить поселение такого размера без сельского хозяйства или садоводства. Здесь выращивалась ранняя разновидность пшеницы. В этой области основными животными были свиньи, собаки и крупный рогатый скот.

Значение Чатал-Хююка чрезвычайно возросло, когда Меллаарт обнаружил в этой части мира раннюю керамическую посуду, датируемую примерно 6000 до н.э. Там, где находят керамическую посуду, там одновременно находят и изображения богини.

Городок, подобный Чатал-Хююку, довольно трудно захватить. Чтобы овладеть им, его нужно сравнять с землей. Но примерно в четвертом тысячелетии до нашей эры подобные города начали возводить оборонные стены, что говорит о том, что опасность со стороны захватчиков существовала. С юга пришли семиты, совершая набеги из пустыни. Это стало началом завоевательных воен. Первым настоящим захватчиком стал Саргон I в 2350 году до нашей эры. Нам известны тексты, где он хвастается своими победами:

“Я взял город этого человека, и я убил всех в нем. Я взял город этого человека, и я убил всех в нем. И я взял город этого следующего и убил всех в нем, и тогда я омыл оружие в море”. [5]

рис. 9. Двойная богиня. (резной сланец, Турция, 6000—5800 до н. э. )

Это заявление, «я омыл оружие в море,» становится ужасным рефреном. Лучше всего мы можем получить представление об этом типе войны из Книги Иисуса Навина и Книги Судей.

В Чатал-Хююке (c. 5800 B.C.) найден камень — зеленый сланец (рис. 9) с изображением богини в ее двойной роли. Она представлена спина к спине с самой собой. Слева — обнимающая взрослого мужчину, а справа держащая на руках ребенка. Это ключ ко всей мифологии богини как преобразовательницы. Она является носителем преобразования, превращая сперму в жизнь. Она получает семя прошлого и, через чудо своего тела, превращает его в жизнь будущего. Она, женщина, как преобразователь, в то время как мужчина – тот, кто превращается; она является посредником между ребенком и отцом.

Идея, что ребенок является возрождением энергии Отца, напоминает о ребенке, родившем самого себя. Когда в «Божественной комедии» Данте вы читаете молитву Св. Бернара к Богородице, вы понимаете: ей отводится та же роль, и ее сын — Отец, один Бог в двух лицах. Мы здесь присутствуем у в начала всей истории Богини.

1 Я дева мать, дочь своего же сына,
Смиренней и возвышенней всего,
Предъизбранная промыслом вершина,

4 В тебе явилось наше естество
Столь благородным, что его творящий
Не пренебрег твореньем стать его.

7 В твоей утробе стала вновь горящей
Любовь, чьим жаром; райский цвет возник,
Раскрывшийся в тиши непреходящей.

10 Здесь ты для нас — любви полдневный миг;
А в дельном мире, смертных напояя,
Ты — упования живой родник.

13 Ты так властна, и мощь твоя такая,
Что было бы стремить без крыл полет —
Ждать милости, к тебе не прибегая.

16 Не только тем, кто просит, подает
Твоя забота помощь и спасенье,
Но просьбы исполняет наперед.

19 Ты — состраданье, ты — благоволенье,
Ты — всяческая щедрость, ты одна –

Всех совершенств душевных совмещенье! [6]

рис. 1o. Богиня роженица на троне (терракота, Неолит, Туриция, 6000-5800 д.н.э.)

Это керамическое изображение рожающей Богини (рис. 10) было найдено в ведре для зерна, поэтому мы знаем, что она – мать не только детей, но и растений. Она та, кому мы молимся о плодородии наших посевов. Она сидит на троне в окружении двух кошачьих, возможно, это пантеры или львицы. Это соединение кошачьих с Богиней (льва, пантеры, тигра, леопарда) постоянно. Оно же сводится и к более поздней традиции ведьмы, у которой всегда имеется черная кошка.

Шесть тысяч лет спустя Кибела, Анатолийская богиня в Риме (рис. 11), предстает перед нами в точно таком же положении. Во время карфагенских войн, около второго века до нашей эры, культ Кибелы был перенесен из Малой Азии в Рим и приобрел чрезвычайную популярность. На голове у Кибелы корона в виде городских стен, она является богиней города. Город – это мать город, и его стены являются символом стен времени и пространства, окружающего нас. Таким образом, город представляет собой микрокосм, небольшой космос. В ее руке солнечный диск, символ круга возрождения и цикла солнечного портала, через который душа переходит в бесконечность. Она предстает в окружении двух львов. Это демонстрирует связь льва и богини с солнцем. Луна в этой традиции принадлежит мужскому началу. [7]

Рис.11. Кибела, Мать Богов (резьба по мрамору, поздний Рим, III в н. э.)

Великая фригийская богиня Кибела, мать убитого и воскресшего молодого фригийского бога Аттиса. Ее культ изначально существовал в Греции, где она идентифицировалась с Реей. Кибела была известна как Мать Гор, а также Мать Богов. Ее святилища располагались в горах, часто в пещерах. Ее животными были львы. А прислуживали ей Корибанты, наполовину люди, наполовину демонические существа. Ее священники, галли, были само-кастрированные скопцы. Они одевались в женскую одежду, носили длинные волосы и умащивались ароматными маслами.[8]

Медитация на божество открывает сознание во всех направлениях, позволяет воспринимать различные проявления сил, олицетворяемых божеством. В одном из святилищ в Чатал-Хююке, посвященных этой богине, находятся два леопарда, самец и самка лицом друг к другу. Чтобы добраться до Богини, нужно пройти меж ними, они — хранители порога. Что означает эта пара противоположностей, друг напротив друга? Они символизируют порог, переход из области мирского мышления, где «я» и «ты» отделены друг от друга в аристотелевском смысле (то есть, одно не является другим), к мировому трансцендентному биполярного мышления, действующему, подобно логике сновидения, где сновидец и сон, воспринимаемые как отдельные сущности, на самом деле являются одним целым. Пары противоположностей, между которыми необходимо пройти, когда вы проходите через портал, в другом контексте представлены сталкивающимися скалами, Симплегадами.

Предельная тайна Вселенной – это трансцендентность мира явлений, состоящего из пар противоположностей, кантовских априорных категорий мышления. Когда Адам и Ева пали, первое, что они испытали, было знание добра и зла, осознание пар противоположностей. До этого они не знали различий. Мы не допускаемся в этот сад с нашими знаниями о парах противоположностей. Уход от них, возвращение к месту невинности – вне пределов рационального распознавания «того и этого». Возвращение к этой трансцендентной области — это переход между сталкивающимися скалами, под присмотром хранителей порога храма.

рис 12. Леопарды с пятнами в форме трилистника

(рельеф, терракота, Неолит, Турция, 6000-5800 до н. э.)

Вот снова наши леопарды. Шкурки кошачьих покрыты пятнами, в каждом из которых нарисованы трилистники. Исключительно интересно, что этот принцип числа «три» постоянно возникает в поле времени и пространства, которое мы должны пройти, чтобы добраться до трансцендентного, до обители материнского света. Богиня, трансцендентная сама по себе, дает нам жизнь и забирает нас из мира времени. Число «три», представляющее прошлое, настоящее и будущее, появляется в той или иной форме во многих мифологических системах.

Когда вы попадаете в Японию и приближаетесь к храмам, вы встречаете всевозможных стражей. У одного рот открыт, у другого закрыт. [9] Они представляют мужское и женское. В Буддизме они символизируют две эмоции, привязывающие нас к жизни: эмоции страха и эмоции желания. Это знак: если вы собираетесь пройти мимо них (войти во внутрь), к бессмертию, заключенному в храме, вы должны оставить эти эмоции позади.

В Индии, говорят, что божественная энергия Брахмана проявляется во времени как майя. Она обладает тремя функциями или свойствами, называемыми гуны: функцией энергии, функцией инерции, и функцией гармонии. Раджас гуна — качество энергии, тамас гуна — качество давления и инерции, противостоящей энергии, а саттва гуна является гармонизацией этих двух. В китайской философии — это Инь и Ян. Энергия Ян аналогична раджас гуна или тяге, а энергии Инь — тамас гуна, или инерции. Между ними необходимо достижение баланса, и это саттва гуна. Когда вы смотрите на китайской знак вращающихся Инь и Ян, вы видите энергию, массу и гармоничное движение. Это отражено в формуле Эйнштейна E = MC². Энергия – «Е», масса – «М», а «С» — это скорость света. Когда вы понимаете, что эти леопарды представляют собой стражей, их можно осознать как формы чувственности, категории логики, через которые мы должны проникнуть, чтобы добраться до кантовой «вещи в себе», до индийского понятия «брахман», единственной жизни сознания, проявлением которой оказываемся мы все.

В Чатал-Хююке найдена керамическая фигура Богини с поднятыми руками и ногами (так называемая, поза роженицы). У ее ребенка голова быка, это букраний. Ранее мы видели, как она рожала ребенка, теперь она рожает нечто, символизирующее лунного быка. Это альтернативные персонификации той же силы. Рога быка, стоящие перед Богиней, ее служители, замерли в благоговении к происходящему: они будто бы склоняются перед ней. Когда возникает идея божества, возникают и верующие в него. А уверовать способен тот, кто получает знаки, говорящие, что он является одним целым с божеством. Рога быка представляют полумесяц, то самое умирающее и воскресающее небесное тело. Луна, как и все мы, несет внутри себя свою собственную смерть — увеличение тени. У нее, однако, есть сила, позволяющая отбросить эту тень и возродиться. Таким образом, Луна обещает нам возрождение, представляет силы жизни, вошедшей в область времени и пространства во имя того, чтобы отбросить смерть и возродится. Вот смысл этих представлений: в продолжении рода смерть побеждена, семена проходят путь перерождения благодаря чуду женского тела, символом которого является пупок.

рис. 13. Богиня, рождающая голову быка (художественная реконструкция из гипса и дерева, Неолит, Турция, 6000-5800 до н. э.)

Акцент на пупке подчеркивает связь с матерью, с Матерью-Землей, и с мировым пупком. Омфалосом в Дельфийском храме, служившем осью мира для греков. Священный принцип, и священное место любого культа мифологически рассматривается как пупок.

Рис 14. Голова быка и коршун (художественная реконструкция из гипса и дерева, Неолит, Турция, 6000-5800 до н. э)

Следующий этап этого чуда с мифологической точки зрения иллюстрируется в другом святилище Чтал-Хююка, где находится голова быка, а под ней человеческий череп. В этих святынях были найдены настоящие черепа под букранием, представляющим голову умершего и воскресшего быка. На стене изображен коршун, вцепившийся в обезглавленное тело. Голова отделена от тела, и труп отдан на съедение служителю Богини. Стервятник становится служителем Богини, поедая тела и перерабатывая их. Эта же роль отведена ему в Египте, где возникает образ Нехбет, богини-коршуна. В конце Сутры Лотоса Будда говорит с бодхисаттвами на вершине горы, (подобно Нагорной проповеди Иисуса), а имя горы, на которой вещает Будда, — Гридхракута (Пик Коршуна), место, где поедается тело.

Гимбутас отмечает: «Человеческие ноги у коршуна … означают, что это не просто птица, а богиня в облике коршуна. Она Смерть – Та, Кто отнимает жизнь, злобный близнец Той, Кто дает Жизнь, — зловещий ее полет на больших, распростертых крыльях. Несмотря на воплощенное присутствие смерти, сцены с коршуном в Чатал-Хююке не передают скорбного торжества смерти над жизнью. Скорее всего, они символизируют, что смерть и воскресение неразрывно связаны.[10] Голова как координационный центр сознания становится представителем того, что должно перевоплотиться, что находится здесь, под головой быка. Если бы можно было создать молитву, говорящую о том, что символизирует эта святыня, следовало бы сказать: «Могу ли я, чье тело возвращается к Матери, получить второе рождение, как возрождается лунный бык?» Таким образом, здесь представлено учение о возрождении и реинкарнации, обозначенное луной символикой смерти и воскресения. Все умершие и воскресшие боги Средиземноморья связаны с луной: Осирис, Аттис, Адонис и Иисус. Луна мифологически проводит три ночи во тьме, как Иисус был три ночи в могиле, чья дверь была скрыта темным камнем.

В Чатал-Хююке и Юго-Восточной Европе мы наблюдаем корни мифологии Богини в двух ее аспектах: той, кто берет семя и превращает его в жизнь, и той, кто поедает тело и возвращает обновленным.

Индийская Тайттирия Упанишада говорит нам:

О дивный! О дивный! О дивный!

Я – пища, я – пища, я – пища.

Я – поедатель пищи, я – поедатель пищи, я – поедатель пищи.

Золотым блеском наделен тот, кто знает это

Такова упанишада.

И тот, кто удерживает пищу, что он из мира сокровищ

Это вопрос того, как тело поддается в процессе[11]

рис. 15. Святилище с бычьими головами (художественная реконструкция из гипса и дерева, Неолит, Турция, 6000-5800 до н. э)

Голова быка доминирует в другом святилище Чатал-Хююка. Ниже голов трех быков находятся груди, в которых скрыты, покрытые гипсом, челюсти кабанов.

В этих грудях там, где соски были открыты, Меллаарт нашел черепа стервятников, чей клюв был расположен на месте соска. «Та, кто кормит, та и поедает», — говорит изображение. Здесь тотемом смерти выступает не голова коршуна, а нижняя челюсть кабана: свинья также поедает, и является посредником Богини через аспект потребления.

Свинья связана с богиней смерти во всех мифологиях Юго-Восточной Азии. В мифах из о-ва Малекула на Новых Гебридах, на Сераме, к северу от Новой Гвинеи, мы находим бивень кабана, символизирующего лунный серп, и голову кабана, символизирующую темную ночь.

Мужские тайные сообщества очень важны для этих ранних земледельческих культур. Женщины воспитывают детей, выращивают зерно, строят дома. Что же делают мужчины? Они становятся невротиками и объединяются для психологической защиты в мужские тайные общества. В мужском тайном обществе на о-ве Малекула они выращивают кабанов и превращают их в священных животных. Духовное упражнение требует выбить клыки свиней, так, чтобы один из бивней мог расти, закручиваясь в спираль (иногда достигающую трех оборотов). Собственный бивень кабана вонзается в его челюсть, причиняя сильную боль. Животное не толстеет; это, скорее, духовный кабан. И каждый этап развития бивня требует принесения в жертву других свиней. Идея жертвенности в этих обществах состоит в том, что сила и энергия из жертвенных животных переходит в свинью владельца, получив свинью с тремя кольцами спирали бивня, он получает свинью силы. Кроме того, владелец свиньи достигает более высокого духовного ранга и обретает новое имя. Так человек изучает паттерн лабиринта, ведущего в подземный мир; обучается тайне вечной жизни:

Человек умирает и идет путем смерти к вулкану, в огне которого танцуют бессмертные. На его пути стоит богиня — в этой культуре ее имя Севсев — и там она съедает его. Она — Мать Вселенная. Когда человек приближается, она рисует на земле лабиринт и стирает половину рисунка. Чтобы миновать ее, он должен знать, как начертить другую половину, и тайное общество — единственное место, где он может научиться этому Если он сможет снова нарисовать лабиринт, он дает ей свою свинью. Богиня съедает жертву, и он проходит.

Таким образом, со знанием этого культа связана великая тайна: она избавит вас от челюстей богини смертности.

Есть и другое применение свиньи, описанное в замечательной книге Джона Лейарда «Камни Малекула» (John Layard, The Stone Men of Malekula), одно из основных исследований всей этой системы. В таком обществе, как Малекула, где присутствие женщин непосредственно и очень сильно, маленький мальчик с трудом отделяет свое либидо от матери. Одна из проблем, самца — стать самостоятельной активной действующей силой. Это невозможно, пока он не отделит свое либидо от либидо матери. Именно его отец берет на себя эту роль. Он дает маленькому мальчику свинью, которую тот будет любить, так мальчик получает новый объект привязанности, взамен матери. Когда ребенок полюбит свинью по-настоящему, отец помогает ему принести ее в жертву, чтобы мальчик мог научиться жертвовать тем, что любит. Таким образом, свинья выступает как проводник мальчика к его мужественности и средством ухода от личной матери. Затем ему дают еще одну свинью, и ее также приносят в жертву. Это интересная психологическая операция, так как в жизни человека наступает момент, когда эротический принцип является не обязательно доминирующим, но, скорее, агрессивным. Затем подходит черед соревнования в выращивании свиней и создании спирального бивня, который поможет человеку обойти Мать-Смерть. Если мальчик освобождается от привязанности к матери своей личной жизни, человек освобождается из пасти Матери-Земли-как-смерти.

Надо понять, что частью акцента культа Богини является достижение освобождения от Нее, поскольку Она представляет собой зависимость от времени, зависимость от смерти. Значит, в этой привязанности к свинье, свинья понимается как представляющая собой божественную мужскую силу, а человек, идентифицирующий себя с собственной свиньей, связан с замещающим приношением и замещающим спасением через эту жертву, совпадающим с сутью его собственного бытия. Здесь кроется корень всей мифологии, связанной с сельскохозяйственной цивилизацией, и в этом контексте с культом богини.

В более поздний период, когда культура быка и крупного рогатого скота приходит в Юго-Западную Азию и Юго-Восточную Европу, бык принимает на себя роль свиньи, но, как мы увидим далее, свинья сохраняет свою связь с культом нижнего мира. Клыки свиньи повернуты вниз, рога быка направлены вверх. Как отмечает Джейн Харрисон, в классической Греции существуют две основные культовые линии. Во-первых, хтоническая, связанная с подземным миром, и другая — ураническая или связанная с небом. [12] Мы рассмотрим это разделение позже.

Карта 1. Старая Европа

Мария Гимбутас, в ее великолепной книге «Боги и богини Древней Европы» показывает раннее созвездие изображений Богини. Старая Европа — термин, используемый Гимбутас для географической области неолита, включающей Крит и Мальту, как области силы старого неолитического культа богини, северные Балканы, Чехословакию, Югославию, Венгрию, Румынию и Болгарию. Гимбутас пишет:

Поселения, зависящие от одомашненных растений и животных, появились в юго-восточной Европе в начале седьмого тысячелетия до нашей эры. И духовные силы, сопровождающие эти изменения в экономической и социальной организации, проявляются на этапе становления художественной традиции неолита в период с. 7000 — с. 3500 до нашей эры. Жители этого региона разработали более сложную социальную организацию, чем их западные и северные соседи, образуя поселения, которые часто составляли небольшие городища, неизбежно связанные ремесленной специализацией и созданием религиозных и государственных органов.[13] Начиная примерно с 4000 до н.э. первый приток индоевропейских племен распространился вдоль Дона и Волги от пастбищ русской степи. Мужская, ориентированная на войну мифология принесенная потомками старых равнинных охотников (в настоящее время пастухи крупного рогатого скота) ворвалась, неся разрушения, и изменила все поле культуры. Тем не менее, культ Богини сохранился в Эгейском море, где мы наблюдаем поклонение Богине, продолжающееся примерно до 1500 до н.э.

Рис. 16. Длинношея Богиня (Керамика, Неолит, Греция, 5900 – 5700 до н. э.)

Рисунок 16 представляет одно из самых ранних изображений нашей Богини, с тремя важными элементами. Первый элемент, который мы наблюдаем, это грудь, со всей очевидностью доказывающий, что это женщина, обладающая человеческими качествами; второй – это голова птицы, а третья — длинная вытянутая шея. Богиня является axis mundi, осью мира, столпом мироздания. Она представляет собой энергию, поддерживающую весь цикл Вселенной. В своем полете птица свободна от уз мира и представляет собой духовную жизнь.

Люди часто думают о Богине, как только о божестве плодородия. Вовсе нет — она муза. Она вдохновитель поэзии. Она вдохновителем духа. Таким образом, она имеет три функции: первую — дать нам жизнь; вторую — быть тем, кто принимает нас в смерти; и третью — вдохновить нашу духовную, поэтическую реализацию.

Рис. 17. Фигура, несущая серп (терракота и медь, Энеолит, Венгрия, 5000 до н. э.)

Изначально, при зарождении традиций, божества обладают частично человеческими и частично животными чертами. По мере усиления гуманизации люди приобретают больше знаний о различии между образом действия человека и животного. Животное становится средством, символом или спутником богини. Энергия этой третьей, духовной, функции богини представлена как птичье начало: голубь остается основной птицей Афродиты, павлин — Геры. Эти птичьи формы создают метафору для приведения животного аспекта тела в соответствие с человеческим. Это яркий образный сценарий.

На рисунке 17 мы видим мужскую фигуру в маске. Мотив маски указывает, что в этой особе вы видите двух людей. Один – тот, кто надел маску, и он же — маска, которая надета, то есть маска роли. Появление серпа датируется 5000 г. до н.э. Он изготовлен из меди, это один из старейших примеров использования металла в мире. Связь с уборкой урожая, жатва травы показывает, что мы находимся в области сельскохозяйственной кульутры. Все другие медные орудия, найденные в этом комплексе, принадлежащие этому периоду, являются инструментами для обработки почвы, и ни один из них – не представляет собой оружие. Это время до прихода ориентированных на мужское начало индоевропейцев. Этот период был эпохой мирных общин; Мария Гимбутас подчеркивает:

«Искусство, обращенное к Богине, с его поразительным отсутствием образов войны и мужского доминирования, отражает социальное устройство, в котором женщины, предводительницы кланов или правительницы-жрицы, играют центральную роль. Старая Европа и Анатолия, а также минойской Крит, были «гилани» (общество гендерного партнерства и равенства)[14]. Сбалансированная, не патриархальная и не матриархальная социальная система отражается в религии, мифологии, фольклоре и, в исследованиях социальной структуры старых европейских и минойской культур. Она поддерживается непрерывностью элементов системы женской линии в древней Греции, Риме, Баскии и других странах Европы.[15]

Акцент в этих фрагментах — на эстетической стилизации. А.Т. Кумерасвами в книге «Трансформация природы в искусстве» (The Trans­formation of Nature in Art, A. T. Coomeraswamy) говорит, что преобразование природы связано с указанием на ее мистический аспект, и самой природой как таковой. Вы видите это в картинах, вы выходите в поля и видите это снова. Но что именно делает художник по сути своей? Он подхватывает ритмичное утверждение о том, что нечто из области тайны лучезарно проникает и соприкасается с нами. Сезанн говорил: «Искусство гармонии параллельно природе».[16] Гармония, о которой говорит нам искусство, это гармония природы, которая является и природой нашей собственной жизни, и природой вне нас. Мы будто бы говорим: «Ах, да, я знал все время».

рис. 18. «Мыслитель» из Хамангии (терракота, Энеолит, Румыния, 5 000 до н.э.)

Рис 19. Рыба-богиня (резной песчаник, поздний Неолит, Сербия, шестое тысячелетие до н. э.)

Рис 20. Жабы богини (керамика, поздний Неолит, Турция, шестое тысячелетие до н. э.)

Мы видели, как божественное женское начало выражается в форме птичьего начала. Подобно ему, оно выражается и в образе рыбы. Богиня-Рыба становится нимфой, а рыбы представляют те силы, которые позже приобретут человеческие формы в образах различных богинь. Например, Артемида купающаяся в водах, как водяное божество в человеческой форме, отделяется от природной формы. В ранние периоды человеческая форма сливается с естественной формой. Мария Гимбутас называет богиню-лягушку «покровительницей рожениц». Тот факт, что лягушка является земноводной, живет и в воде, и на суше, указывает на взаимосвязь между двумя мирами: царством матки и царством внешнего мира.

Двойная богиня — мать двух миров и двух наших жизней: мира нашей жизни в пространстве и времени, и мира нашей смерти, нашей жизни в тайном пространстве за его пределами. Мотив лабиринта соединяет Богиню как олицетворение тех сил, которые существуют за пределами лабиринта нашей жизни.

Свинья связана с Богиней в Румынии, Болгарии, Македонии, Северной Греции и Микенах.[17] Если вы посмотрите на фигурку (рис. 22), вы заметите, что она не только облачена в маску свиньи, но ее тело отмечено геометрическим рисунком: это лабиринт, мистический образ. Именно через Богиню вы можете пройти в мир духа. Она — лабиринт, и она же ваш проводник.

Рис. 21. Двухголовая богиня (терракота, Энеолит, Румыния, конец шестого тысячелетия до н. э.)

Рис. 22. Богиня плодородия в маске свиньи (терракота, Энеолит, Румыния, середина пятого тысячелетия до н. э.)

В «Золотой Ветви» в начале 1890 г.сэр Джеймс Фрезер предложил, что великие богини Элевсина -Деметра и Персефона — были богинями-свиньями.[18] Когда Аид похитил Персефону, вместе с ней в подземный мир вошло целое стадо свиней. Когда же ее мать отправилась на поиски, она не смогла идти по следам дочери, потому что свиньи их затоптали. Связь Деметры и Персефоны с подземным миром, смертью и возрождением, лабиринтом и свиньями перекликается с эпохой неолита.

Лабиринт – это врата, через которые можно смело идти только тем, кто владеет знанием. Он связан с очень ранними временами (особенно в Юго-Восточной Азии), с путешествием мертвых. Проход через лабиринт – судьбоносный путь, идя по нему, человек решает, достоин ли он вечной жизни.

Легенда, Западного Серама (Индонезия) архетипична для земледельческих культур:

В начале мира мужчины танцевали танец лабиринта, в то время как женщины стояли в центре. Лабиринт состоял из спирали с девятью кругами. (Число «девять» связано с луной.) В самом центре маленькая девочка, Хайнувеле, раздавала бетель танцорам, чтобы они могли восстановить силы. Однажды ночью, вместо того, чтобы раздавать бетель она начала раздавать красивые подарки. С каждой ночью подарки становились все роскошнее, в людях проснулась зависть и они испугались. Им казалось слишком страшно, что такая малышка может быть источником неисчерпаемого. Тогда они затоптали ее в лабиринте до смерти. Девочку похоронили. И тогда из ее тела выросли все съедобные растения.[19]

Мы склонны думать о смерти как о конце жизни, но смерть и жизнь дополняют друг друга. Основным сельскохозяйственным мифом о теле является утверждение, что это тело божества. Употребляя в пищу растения, мы едим Бога. Позже эта идея воплотилась в таинстве Иисуса: «Вот тело мое, вот кровь моя «. Лабиринт убивает Хайнувеле, и Богиня гневается на людей за это убийство. Поэтому она создала портал спирального лабиринта. Тех, кто может прийти через него, она поражает руками этой девушки, и это убивает их. Те, кто не может прийти либо превращается в животное, либо становится духом. Тот же, кто умирает, становится человеком. Животные умирают, но животные являются негативной силой, духи – тоже негативные силы. Люди — это те, кто прошли через лабиринт, те, кого коснулась смерть. Так, так или иначе, прохождение лабиринта предполагает нечто новое, смерть старого. Таким образом, она — богиня смерти в конце, но и рождения в начале. Смерть и рождение стоят рядом. С Лабрисом в руке, Богиня-Мать занимает главенствующую позицию, и пролитая кровь жертвы – это кровь материнская, будь то животная жертва или человеческая. Главным жертвенным животным был бык — всегда самец. Самок не жертвовали. Самка – это не то, что умирает, и воскресает; она есть то, что несет смерть к воскресению — она преобразователь.

рис 25. Ритон в виде головы быка с лунными рогами (резной стеатит с перламутром и золотом, Минойская культура, Греция, с. 1500 до н.э.)

Позвольте мне сказать несколько слов о женской природе солнца и мужской природе луны. Позже возникнет мифология, ориентированная на мужское начало, где солнце мужского, а луна женского рода. Но в раннем неолите и эпоху высокой бронзы женщина соответствует солнцу, а луна — мужчине. В немецком, говорят der Mond («Луна «- мужского рода), и die Sonne, (» Солнце «-женского). Во Франции говорят la lune («Луна» – ж.р.) и le soleil («Солнце» – м.р.). Если вы знаете, и цените с равным удовольствием две системы, вы поймете источник этого глубокого, темного качества, присущего немецкому чувству трагического. Это мистическая культура с мистическим языком, в то время как французский характеризуется la clarite du frangais, светом и блеском галльского разума.

Среди первобытных людей за северным полярным кругом бытует миф о солнце-сестре и брате-луне. Молодая женщина каждую ночь принимала любовника, которого она не знала, не могла видеть его в темноте. Наконец, решив выяснить, кто это, она измазала руки углями костра. И однажды ночью, обняв его, оставила отпечатки рук на спине. Утром она обнаружила, что это ее брат и в ужасе убежала. Он бросился за ней в погоню. Так и сейчас догоняет брат свою сестру, и тогда происходит затмение Солнца Это старая история, и пример еще одной мифологии глубоко трагического качества. Иное качество присуще солярным мифологиям, к которым мы придем позже.

Знаменитые игры минойского быка, представленные на фресках, подобных миниатюре из Кносского дворца (рис. 26) Могла ли эта сцена произойти в действительности, или это фантазия художника?

Когда я учился во Франции, я отправился в Бордо, чтобы посмотреть на бычьи игры, где быков не убивают. Идея игры заключается в том, чтобы бык с острыми, как иглы, рогами, бросался бы на матадора. Последний должен двигаться, отступая, делая шаг в сторону только одной ногой. Скажу, без преувеличения: у меня волосы встали дыбом от ужаса! Если бы рога быка были немного шире, чем рассчитывал матадор, его рубашка была бы изорвана в клочья, да и ему самому бы не поздоровилось.

Рис. 26. Танцоры с быком (фреска, Минойская культура, Крит, 7-5 вв. до н. э.)

Карта 2. Миносский дворец

» Кносский Дворец не является художественным ансамблем. Как греческий храм раскрывает дух людей, в каждый отдельный период времени, так и дворец, как готический собор или храмы в Карнаке и Луксоре, раскрывает историю и поступательные действия своих строителей. Старые строения приспособлены к новому плану; старые фундаменты, некогда построенные, лежат на чем-то, что на первый взгляд выглядит как запутанной лабиринт, где и обнаружила их лопата». — Дж. Д. С. Пендлбери[20]

Археологи используют термин «минойский», происходящий от знаменитого царя Миноса, чтобы описать разнообразие культурных эпох, охватывающих периоды меди и бронзы на Крите.

У меня дух захватило, когда один парень, на которого несся дикий бык, начал бежать на самого быка! И когда тот приблизился к нему вплотную, он взлетел и перекувырнулся прямо над животным. Теперь много лет спустя, я порой спрашиваю себя: «Действительно ли я видел, это или то был только сон?» А затем, несколько лет назад мне попалась в руки книга с фактическими фотографиями этих бычьих игр на юге Франции. Этот трюк действительно мог быть выполнен!

Какой смысл подобной игры? Интересно, что сегодня матадор, когда быка убивают на арене, должен ударить прямо между рогами, чтобы нанести удар милосердия. В этом, столь драматическом, противостоянии он — бог солнца. Солнце убивает Луну раз в месяц. А, раз луна – это то, что умирает, и воскресает, то, что порождает самое себя, она представляет мужское в традициях неолита и раннего бронзового века. Значит, солнце является женским началом.

Фрезер в «Золотой ветви» высказал мнение, что первой жертвой в самых ранних монархиях был сам властитель. Восьмилетний цикл связан с прохождением планеты Венера через определенную точку небосвода. В конце этого цикла царя убивали. (Венера, как мы увидим, была связана с Богиней, называлась ли она Афродитой, Исидой, Иштар, или Инанной.)

Мне кажется, что мы можем оценить в полной мере отношение к жертве в античности. Животное или юноша, предназначенный в жертву, должен был быть совершенным. Любой человек с дефектом был недостоин этой роли. Именно поэтому сам царь был главной жертвой. Не удавалось еще найти изображение царя в старости. Его трон под сиденьем (рис. 27) снабжен лунной формой, а по обе стороны от него стоят грифоны. Этот образ перейдет в позднее средневековье. Данте толковал грифона, наполовину орла, наполовину льва, как существо, представляющее двойственную природу Христа — истинного человека и истинного Бога. Таким образом, царь колеблется на пороге между этим миром и тем, что за гранью.

Сэр Артур Эванс назвал золотой диск (рис. 28), найденный рядом с Пелопоннесским городом Пилос, «Кругом Нестора», в честь легендарного царя Пилоса. В центре его — дерево: «Печать разделена изогнутым и узловатым Древом Жизни, которое растет в центре из кургана, покрытого свежими побегами. Его две боковые ветви, разделяют сцену на подземный мир внизу и жизнь после смерти — наверху.»[21]

Группа танцующих женских фигур с головами грифонов связана с Богиней. Возможно, с той ее ипостасью, что отличает смертного от бессмертного или судит его. Если женские фигуры доминируют в культе, возникает акцент на эмпирической стороне религии, религии экстаза, что, естественно переходит в ритмическое движение и танец. Танец, а не догму. Теоретическая сторона появляется вместе с мужской мифологией. Женщины просят опыта, и они вызывают его через танец. И он вернется с Вакханками и возрождением дионисийского танца после многих лет его подавления.

Рис 27. Тронная зала, Кносский Дворец (фреска, Минойская культура, Крит, c. 1500 до н. э.)

Рис 28. Кольцо Нестора (золотая печать, Минойская культура, Крит, c. 1500 до н. э.)

Рис.29. Богиня с лабрисом возле Древа Жизни (гравированное золото, Минойская культура, Крит, c. 1500 до н. э)

Рисунок 30. Богиня со змеями (фаянс, минойская культура, Крит, 1600 до н. э.)

Богиня держит по змее высоко подняв руки — ритуальной жест божественного утверждения. На ее юбке узор, подобный сети, полный значения, возникшего еще в эпоху палеолита и неолита, предполагает, что она является ткачихой паутины жизни, которая постоянно ткется из ее чрева. Ее юбка состоит из семи слоев — количество дней в четырех фазах луны, которые составляют два половинных цикла нарастания и убывания, как неолитический крест внутри круга. Хотя семь также было числом видимых «планет», мы предполагаем, что это обозначение лунной серии и меры. А значит, возможность сесть на колени к богине, (как приглашает свисающая передняя часть ее платья), будет означать переживание времени, поддерживаемого вечностью, а вечность будет облачена в момент.»

Анн Беринг и Жюль Кэшфорд[22]

В этой системе эмпирическое часто ассоциируется с растительным миром, мотив, который позже возвращается в греческих мистериях. В растительном мире важным мотивом является гниль, распад, ибо из распадающейся растительности приходит новая жизнь. Итак, вы видите, что мотив жизни из смерти есть характерным по отношению к растительности, а луна, как и змея сбрасывает свою кожу.

Две змеи символизируют, что всякий раз, когда вы пребываете во времени, вы подвержены двойственности, рождению и смерти. Змеи представляют умирающего и возрождающегося. Лев на ее голове представляет другой принцип, в котором луна умирает и из которого она рождается. Луна символизирует силу сознания и жизни в области времени и пространства, где она надевает тела и снимает их. Как сказано в Бхагавад-Гите: «Душа принимает новое тело / Как человек надевает и снимает одежду».[23] Принцип быка / змеи / луны – это принцип жизни, вовлеченной в сферу времени и пространства, в поле предметных явлений и исчезающих форм. Солнце, с другой стороны, никогда не закрывается тенью, за исключением затмения, и поэтому не несет в себе свою смерть. Таким образом, оно представляет собой сознание, отсоединенное от области пространства и времени

Основной мотив в символике бронзового века, проходящий через весь высокий символизм индийской традиции непосредственно в йогу, в ее два канала: иду и пингалу. Первый — представляющий лунный принцип, другой — солнечный. Великое мистическое осознание состоит в том, что эти два аспекта сознания по сути являются одним. Таким образом, ваше сознание находится здесь, в поле жизни, в то же время является сознанием, отделенным от этой области. Парадокс, соотнесения себя с этими двумя аспектами собственного истинного бытия и сущности является актом великого мистического баланса. Это опасный путь, острый край бритвы — путь между знанием себя как сознания в поле и знания себя как сознания в разъединении с полем. Вы можете выбрать любой из этих путей, а потом возникает неуместное отношение, инфляция или дефляция того или иного рода.

Цель всех медитаций и мистических путешествий — пройти между парой противоположностей. Вначале тринадцатого века, когда Вольфрам фон Эшенбах написал своего «Парсифаля», он описал Грааль как каменный сосуд, сброшенный с неба ангелами, не поддержавшими ни одну из сторон. На небе бушевала война между Богом и Люцифером, и каждого поддерживали их племена, но, видимо, были нейтральные ангелы, которые не участвовали в битве. Одна из вечных проблем: когда есть Бог и дьявол, это означает, что есть и пара противоположностей. Но трансцендентное выходит за границы пары противоположностей, так Грааль был сброшен с неба. И действительно, герой поэмы фон Эшенбаха, Парцифаль, назван так от французского Perce le val — средний путь.

И так, вот Богиня, держащая змей. В ее руках содержится целое: все они являются частью ее материнского сознания, и ее существо включает оба аспекта — солнечный и лунный.

Рис. 31. Богиня на Мировй горе (гравированное золото, Минойская культура, Крит, 1400 до н. э.)

Богиня часто изображается на вершине горы. Вся гора представляет собой Богиню. Этот образ восходит к старым шумерским временам, когда космическая гора была представлена в зиккуратах. В Индии Парвати — богиня горы, даже когда она является горой –ведь и ее имя означает «гора».

Здесь (рис. 31), у Богини два льва, служителя. Перед ней в благоговении стоит мужчина. Здесь сконцентрировано все: пара противоположностей; знак трезубца между парой противоположностей, который проходит между рождением и смертью, не обращая внимания на предметный мир царства времени; рога, как символ луны; и львы, как символ солнца. Трезубец становится символом бога и среднего пути, который приводит вас к месту жертвоприношения: алтарю богини.

Богиня является коннотацией энергий солнечного абсолютного времени и отражения в поле времени солнечной энергии и непрерывности. Если вы думаете, что центр мира является центром вашего конкретного культового символа, вы относите себя, не к духовной тайне, а только к своей собственной социальной традиции. Как я уже сказал, это важный момент в том, что касается символов: они не относятся к историческим событиям; через исторические события они относятся к духовным и психологическим принципам и силам, которые были и есть вчера, сегодня и завтра, здесь и повсюду.

«И увидел я, что священный круг из моих людей был одним из многих кругов, которые создали один круг, широкий как дневной свет и как свет звезд.»[24] Слова Черного Лося идеально перекликаются с герметическим текстом, переведенным с греческого на латынь в двенадцатом веке, «Книга двадцати четырех философов». «Бог есть внятная сфера, известная уму, чей центр находится везде, а окружность нигде».[25] Эта краткая фраза цитируется Равалли, Николаем Кузанским, Вольтером, Паскалем и очень многими другими.

Но культ предполагает центр, связанный с историческим моментом. Все мифологии обладают этими двумя аспектами: один является провинциальным, социальным, связывающим вас через социальную группу с трансперсональными силами и принципами; другой является транссоциальным, не привязанным к местности, принадлежащим духовному принципу, представляющему общество. Таким образом, символы функционируют двумя способами. А, так как они приходят из психики, психика признает их с радостью. Шекспир говорит, что искусство «это зеркало природы».[26] Природа, держащая зеркало, является так же и внутренней природой, как и рентгеновским зеркалом. И вы смотрите на символ с восторгом. Когда символ работает, вы очарованы. Вам не нужно говорить, что он значит, вы знаете, что он означает, и все же вы не знаете этого. Это очарование, передаваемое символами группы, связывает личность с ее группой, а через группу — с принципами, которые находятся вне пределов ее личной заинтересованности.

Затем наступает время, когда группа отвергает вас и говорит: «Ты был наш, но сейчас у нас уже выросло новое поколение». Кроме того, вероятно, у вас с группой происходит то же самое. Наступает время, когда вы говорите: «Скажи мне, что-то новое. Я видел все это раньше, и мне этого уже достаточно». Из-за происходящего разъединения вы начинаете обращаться внутрь себя. И вы найдете там реальный источник – ту основу, откуда шли послания, сообщаемые через социальные формы.

В Индии социальный аспект легенды и мифа называется деси, что означает «имеющий провинциальное расположение«, а общий или универсальный аспект называется марга, слово от корня mrg, связанного с путем или тропой, оставленной играющими животными. Таким образом, символами марги являются путь, тропа, проторенная животными души, и, следуя этому пути, вы найдете его: трансцендентный смысл символа.

В паре отношений, работающих одновременно, есть одно, связывающее вас с общественным долгом и мировой историей, а другое — связывающее вас с тем, что находится за пределами служебных обязанностей, за парами противоположностей, за добром и злом. Это ведет вас через портал сталкивающихся скал, представляемый парой леопардов, в поле, которое является и солнечным львом, и лунной змеей. Здесь присутствует Богиня, мать всех нас, проявляющаяся в обоих аспектах. Вот важный момент для всей этой темы. После того, как вы его осознаете, он заговорит с вами. Если же вы не осознаете его, он привяжет вас к историческим ритуалам, которые иногда способны свести вас с ума.

Примерно в 1480 г. до н.э. извержение вулкана уничтожило все внутреннее пространство острова Тера (ныне известного как Санторини). Тера, наряду с Критом, была центром Эгейской культуры Богини.

Сила извержения не превзойдена и до наших дней; ближе всего к ней подходит извержение Кракатау в Индонезии 26 августа 1883 года. Ученые подсчитали, что цунами от вулкана Кракатау могло достигать высоты девятисот футов. Атмосфера всей планеты была заполнена пеплом в течение нескольких лет, в результате чего на восходе и закате солнца наблюдались странные эффекты. Сила извержения на Тере уничтожила большую часть острова. Огромная приливная волна затронула и Крит, а также Палестину и Египет. Сообщения, которые мы слышим о катаклизмах того времени, могут быть отголосками этого события.

До этого времени в Эллинистическом мире господствовали критяне, а микенцы испытывали культурное влияние Крита. Это извержение действительно положило конец старой до-бронзовой традиции. В Эгейском море завершилось господство минойцев — то есть, первоначальных средиземноморских жителей Крита. Эти сбытия сопровождались возвышением Микен и материковых греков, индоевропейцев, пришедших с севера, вошедших в Европу около 3500 г. до н.э. После разрушения Теры микенцы заняли главенствующую позицию в Эллинистическом мире, поэтому наблюдается сдвиг акцента от Богини-Матери к мужскому богу. И богиня и бог присутствовали одновременно, но богиня уже утратила доминирующую роль. С этого момента, почти сразу после 1500 г. до н.э. власть минойцев рухнула, а культура, ориентированная на мужское начало, на бронзовое оружие, вязла верх.