Джун Сингер
Андрогины
Глава 8.
Возвращение в Эдем. Божественное Мы, создавшее всех нас.
Я пока еще не закончила с иудео-христианским мифом об Адаме и Еве. Если победа над Богиней-Матерью-Сфинксом Эдипа, юного победителя, отстоявлего свое мужское естество — была базой архетипического мифа патриархальной психологии (по Фрейду), то история Адама и Евы — это архетипический миф новой андрогинной психологии.
Я не использую библейскую историю, чтобы установить природу андрогинной психэ. Так же я не буду пользоваться концепцией андрогинности, чтобы объяснить какие-либо элементы книги Бытия. Я не пытаюсь создать полемику о добродетели андрогинности, но стараюсь провести исследование множественных проявлений андрогинных образов в различных культурах, а так же стремление нашей культуры затушевать проявление этих образов. Я обратила внимание, что когда подобные образы возникают, они не показывают себя в их истинной андрогинности, с ее гармоничным сочетанием феминных и маскулинных аспектов, взаимодействующих в согласии друг с другой. Они выглядят несовершенными, неполными, искаженными изображениями гермафродита. Подобный образ — это двуполый Дионис, чья пограничная натура не дает сказать с уверенностью «безумен он или нормален, дик или мрачен, сексуален или духовен, женственнен или мужественнен, сознателен или же бессознателен»1. Также и гермафродит Адам во второй части книги Бытия, рожденный без участия женщины, сам порождает из себя женщину-дитя или дитя-женщину. Этот Адам — источник версии о «мужском превосходстве», которая характеризуется распространенным культурным взглядом на отношения мужчины и женщины, господствовавшая в Западном мире на протяжении тысячелетий. Иначе говоря, это была норма, порожденная Адамом, в котором дремлет Ева, непризнанная, неоцененная до тех пор, пока она не понадобилась ему, чтобы скрасить его одиночество.
Адам был отражением Бога, также пребывающем в одиночестве, будучи патриархальным Богом и не имеющим со-творца. Одиночество Бога объясняет причину всего дальнейшего творения: «Нехорошо человеку быть одному. Сделаю ему помощника, соответственного ему» (Бытие 2:1). Одиночество Бога подобно одиночеству Эвриномы, Создателя Земли племени Виннебаго, Пуруши и мириадам других богов и богинь создателей. Каждый хотел создать что-то, с чем у него была бы связь, потому что он ощущал себя неполным наедине с собой. Миры были созданы из агонии, слез, слов и даже расщепленых тел.2
Таким образом, незавершенность бога, Отца или Матери, без союзника — и должна быть выражением человеческой потребности в чем-то неизвестном ему или ей, бессознательного элемента психэ, несущем в себе творческий потенциал.
Все, что переживается человеком напрямую, он переживает через психэ, через тот аппарат, с помощью которого происходит восприятие, и с помощью которого оно превращается в знание. Миф — это язык и образность психэ, это наш способ выражать себя. Мифы выражают любую точку зрения. Поэтому мы можем многое узнать об обществе, изучая его мифы, и, что более важно, через мифы мы можем узнать, что оно скрывает. Процесс создания мифа непрерывно продолжается, он состоит главным образом в переработке старых мифов, развитии некоторых из них и отсеивании других. Андрогинность может быть вовлечена в этот мифотворческий процесс. Мы должны позволить нашим фантазиям ассоциироваться с ним и, подобно богам, творить этот миф, осознавая, что несмотря на то, что андрогинность уходит своими корнями в древность, она содержит важное послание для нашего времени.
Возвращаясь снова к Началу, мы видим, что история Творения имеет несколько особенностей, важных для нашей темы. Во-первых, в книге Бытия находится не одна история Сотворения, но как минимум две, некоторые фрагменты которых мы можем обнаружить и в других источниках. В первой главе Творение начинается с момента беспорядка, когда Дух Божий носился над водой. Пеласгический миф также начинается с духа — но только феминного — танцующего над водами. В этой же истории змей появляется уже в самом начале, тогда как в Бытии он появляется по необходимости, хотя когда именно он появился впервые — неизвестно. Возникновение змея — один из вопросов, о котором раввины спорят до сих пор, даже когда каждый стих Писания вывернут наизнанку и исследован на предмет скрытых смыслов и ключей к непостижимой тайне Природы. Семи дням Творения, включая седьмой день, посвященный отдыху и святости, соответствует число, пронизывающее эзотерическую литературу. Неделя состоит из семи дней без видимых логических причин, но в соответствии с количеством планет, включая Солнце и Луну, известных древним грекам, египтянам и халдеям. Двадцати восьми-дневный человеческий цикл, конечно, легко делится на четыре семидневных периода, но он также делится и на периоды двух, четырех или четырнадцати дней. Но это именно семь дней, и каждый назван в честь небесного тела или в честь бога или богини, чьи свойства соответствовали конкретной планете, Солнцу или Луне. Иудеи были осведомлены так же, как и остальная часть древнего мира о том, что существует связь между жизнью человека и космической жизнью. Разнились с соседями только их объяснения этих отношений и способов ответа на эту связь.
Творение началось с первого акта разделения хаоса андрогинности. В первый день свет был отделен от тьмы, день от ночи. На второй — была создана твердь, то, что вверху стало отделено от того, что внизу. Это очень важно, так как из толкования этого акта творения произошло изречение, знакомое по алхимической литературе — «то, что вверху, подобно тому, что внизу», из которого вытекает концепт микрокосма, человека, в миниатюре повторяющего собой макрокосм. На третий день разделение продолжилось: суша отделилась от воды, так возникли земля и моря.
Отсюда, из распада Единицы на двойки, и берет начало сотворение мириад сущностей: растения и деревья, классифицируемые согласно их особой природе и порождающие себе подобных. Последовательность творения в Бытии отличается от других подобных мифов тем, что здесь создание пастбищ предшествует созданию небесных тел. Это, возможно, объясняется тем фактом, что иудеи были кочевым народом, обеспокоенным в большей мере своими стадами, в отличии от вавилонян, которые наблюдали за небом, пытаясь отыскать в нем знаки, влияющие на их земледельческую цивилизацию. На четвертый день Солнце и Луна заняли свое место на небесах, и Солнце стало управлять днем, тогда как Луна царила ночью. Так же были созданы звезды. Солнце, величайшее из светил и ассоциируется с маскулинностью, Луна же меньше, и она соответствует феминности. В этом нет никакого скрытого намека на мужское превосходство, так как все элементы суток гармонично дополняют друг друга — каждый день понимается как вечер вначале, а за ним утро. Творение началось во тьме, которая связана с женщиной, и каждый новый день рождается из чрева сумерек.
На пятый день были созданы все существа, и каждое было отличным от другого, и обитали они с себе подобными. Распространение Единого продолжалось.
На шестой день случилось следующее:
И сказал Бог: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.» И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею…»
(Бытие 1:26-28, курсив автора)
Этот вариант, не совпадающий с версией «сначала Адам, затем Ева», больше отвечает психологическим нуждам иудейского народа. Интерес вызывает своеобразная формулировка текста, особенно части, выделенные курсивом. МакГрегор Мазерс, сделавший перевод с латыни на английский классического труда христианского каббалиста Кнорра фон Розенрота, пишет во вступлении к своей Разоблаченной Каббале, что переводчики Библии, по им одним известным причинам, тщательно скрыли и сгладили любые упоминания того факта, что Божество одновременно обладает и женскими, и мужскими качествами.
Множественное число женского рода — «Элохим» — они перевели единственным числом мужского рода. Притом они отдавали себе отчет, что это множественное число, о чем по недосмотру оставили свидетельство в Быт. 4:26: «И сказал Элохим: сотворим человека». Далее (4:27), как могли быть сотворены «по образу Элохим» мужчина и женщина, если сам Элохим не являлся также мужчиной и женщиной? Слово «Элохим» — это множественное число от единственного числа женского рода ALH, Элоа, образованное с помощью окончания IM. Но IM обычно служит окончанием множественного числа мужского рода, а здесь оно добавлено к имени существительному женского рода. Это придает слову «Элохим» оттенок женской силы в сочетании с мужским началом, что открывает возможность для порождения потомства. Обыденные религии современности твердят об Отце и Сыне, но ничего не говорят о Матери. В каббале же Ветхий Деньми придает себе облик одновременно Отца и Матери и так зачинает Сына. Эта Мать и есть Элохим. Точно так же нам внушают, что Дух Святой — мужского рода. Но в действительности слово RVCh — Руах («Дух») — женского рода, что очевидно, например, в следующем отрывке из «Сефер Йецира»: «AChTh RVCh ALHIM ShIIM» — Ахат (женский род, не Ахад — мужской) Руах Элохим Хиим («Одна Она, Дух Элохим Жизни»).
Далее, мы обнаруживаем, что до тех пор, пока Божество не проявилось таким образом, т.е. как мужчина и женщина, миры вселенной не могли поддерживать полноценное существование, или, по словам Книги Бытие, «земля была безвидна и пуста».3(перевод А. Блейз)
Вышеприведенный отрывок произвел на меня глубокое впечатление еще по многим причинам. Я много размышляла над адамическим мифом и мужским превосходством, выходящим на сцену во второй части Бытия, и нашла очень странным тот факт, что учеными и психологами был упущен момент одновременного создания мужчины и женщины в первой главе. Мне сложно было понять совмещение единственного и множественного чисел в версии первой главы, но моего знания языка первоисточника было явно недостаточно, и я пока оставила это. Я всегда избегала смотреть на Библию критически, потому как годы брака с раввином, сведущим в своем деле, заставили меня увериться в своей полной некомпетентности в этой сложной и запутанной области. Поэтому я не ставила себе цели разобраться в этих вопросах самостоятельно, пока в один тихий воскресный день моя рука не легла на томик из библиотеки иудаики мужа, которую я по какой-то непонятной причине сохранила после его смерти. Я достала с полки Разоблаченную Каббалу — книгу, которую я никогда раньше не замечала — и она сразу раскрылась на процитированном выше отрывке. Я была поражена, в самом полном смысле этого слова: затянута в странный лабиринт и зачарована, захвачена неведомой силой.
Каким-то образом я поняла, что Каббала — это ключ к потерянному и скрытому материалу, который дополнит традиционный взгляд, представленный Библией. Но я ничего не знала о Каббале, только то, что она — это основа мистических текстов, значимых только для тех, кто призван к их изучению. Я знала, что она обширна и зашифрована, она включает в себя расширенное знание иврита, не говоря уже о связи ее с нумерологией, магией, астрологией и завораживающей игре букв и символов. Позже я узнала, что к изучению Каббалы допускаются люди, достигшие хотя бы сорока пяти лет. К этому моменту надлежит решить большую часть практических жизненых проблем, иметь предрасположенность и время, которое можно будет посвятить размышлениям. По-крайней мере, я соответствовала хотя бы одному параметру!
На пыльных книжных полках хранился, ни разу мной не открытый пятитомник Зогар, основополагающий труд еврейского каббализма. Теперь я знала, почему я хранила эти книги на протяжении десяти лет, и почему я открыла их впервые именно в этот момент. Как ни странно, по прочтении я обнаружила, что те несколько отрывков, относящихся к моим поискам и вопросам были отмечены карандашом на полях. Я пишу, вместо того, чтобы оставить все это при себе, потому что у меня есть потребность заявить о том, что мои исследования — это не просто упражнения для ума, но поиск цельной личности, включающей в себя не только мысли, но и эмоции, и чувства, и ценность прожитого религиозного опыта.
Зогар содержит в себе серию дискурсов, в которых раввины-каббалисты делятся своими размышлениями и инсайтами относительно скрытого смысла в тексте Торы. Этот материал составляет часть английского перевода Саймона и Сперлинга. Больше о Каббале будет сказано ниже, но пока я хочу подытожить сказанное дискуссией раввинов, связанной с фразой: «И сказал Бог: сотворим человека».
Обсуждение начинается с утверждения «Сказано: Тайна Господня — боящимся Его» (Пс. 24:14)
Затем происходит нечто более необычное. Почтенный Старец начинает размышлять о стихе, произнося: «Шимон, Шимон, кто же это сказал: Сотворим человека? Кто этот Элохим?» С этими словами почтеннейший Старец исчез. Рабби Шимон застыл в благоговении, услышав, что Старец назвал его не рабби Шимон, как требовал того обычай, а просто Шимон. Рабби понял, что это свидетельствует о том, что Старец — несомненно Святой и Благословенный, и его появление означает, что пришло время раскрыть эту тайну, о которой ранее говорить было нельзя. Это было воспринято как знак позволения. (Я сама могла бы расценить это как указание продолжать).
Рабби Шимон затем рассказывает притчу о царе, который хотел воздвигнуть несколько зданий и у которого был архитектор, не делавший ничего без его согласия. Этот царь — высшая Мудрость вверху и Срединный Столп здания внизу. Элохим является высшей Матерью, он же — архитектор наверху. Элохим также и архитектор внизу, где он — Божественное Присутствие (Шехина) в нижнем мире. В процессе эманации, при которым высший мир приходит к существованию, Отец говорит Матери: «да будет так-то и так-то» и это становится так. Ибо написано «И сказал он Элохиму — да будет свет», так и хозяин зданий дает указания и архитектор выполняет их немедленно. И когда же он дошел до нижнего мира, мира разделения, где обитают отдельные существа, архитектор сказал хозяину строений: «Сотворим человека по образу нашему, по подобию нашему». Но Отец сказал, что в один день человек согрешит против его матери, ибо он глуп. Написано: «Мудрый сын радует своего отца, глупый сын — огорчение для матери». Мудрый сын — это Человек (Изначальный Человек), эманировавший от Отца, а глупый сын — всего лишь человек (Адам из сада Эдема), созданный творением Матери.
Слушатели рабби Шимона прервали его притчу вопросом: «Если ли такое различие между Отцом и Матерью, что со стороны Отца Человек создается эманацией, а со стороны Матери — творением?» Он ответил на это: «Это не так. Ибо Человек эманации одновременно был и мужчиной, и женщиной, он произошел как от Матери, так и от Отца, ибо он был светом, начавшим быть по велению Отца, и Мать исполнила это повеление. Этот пре-Эдемский Изначальный Человек не имел образа и подобия, ибо там где лишь свет, не может быть образа и подобия. Свет был высшим одеянием, который Бог сотворил в первый день и спрятал для праведных, но была и тьма, так же сотворенная в первый день для порочных. Из-за тьмы, которая была создана, чтобы грешить против света, Отец не хотел участвовать в создании Эдемского человека, тогда Мать (Элохим) сказала ему: «Сотворим человека по нашему образу и подобию». «По нашему образу» соответствует свету, а «по нашему подобию» — тьме, оба необходимы, чтобы нечто стало видимым и осязаемым. И сказал рабби Шимон: «Тьма является одеянием для света так же, как тело — одеяние для души, ибо сказано — Ты покрыл меня кожей и плотью». Слушатели его обрадовались и сказали: «Счастливая у нас судьба, ибо мы можем слышать вещи, которые до того никому не раскрывались».
Эта выдержка из Зогара привносит смысл в двойственность сказаний о творении книги Бытия. В первой версии, где Человек создан одновременно и мужчиной и женщиной, относится к архетипическому андрогину. Он так же известен как Изначальный Человек, названный так, потому что его существование гипотетично, он — словно некий прототип в мире, предшествующем Творению, служащий образцом для человека, который будет создан позже в мире вещей. В каббалистической литературе этот Человек — Адам Кадмон. Он — это свет, энергия и, говоря языком Платона, «идея». Он является основой психического образа Божественного Андрогина, с помощью которого — после долгих трансформаций в мифах, литературе и в человеческом опыте — мы приходим к пониманию нашей собственной андрогинности.4
Тема андрогинности обнаруживается также и в Мидраше. Мирча Элиаде в его труде «Мефистофель и Андрогин» упоминает о том, что в ранних раввинских комментариях Адам несколько раз предстает в виде андрогина.
Согласно Bereshit rabba , «Адам и Ева были сотворены спиной к спине, соединенные в плечах; затем Бог их разделил ударом топора, разрубив их на две части. Другие полагают иначе: первый человек (Адам) был правой стороной мужчина, а левой — женщина; но Бог расщепил его на две половины». Земной Адам был только образом небесного архетипа: следовательно, он также был андрогином. Вследствие того факта, что человечество происходит от Адама, мужеженственность виртуально существует в каждом человеке, и духовное совершенствование состоит именно в том, чтобы обрести в себе эту андрогинность.5 (Е. В. Баевская, О. В. Давтян)
Все, что мы воображаем себе как божественное, высшее и сакральное имеет качества, которые лежат за пределами линейного времени. Это совершенно другое измерение реальности. Мы не можем говорить об этом на том языке, которым мы описываем ежедневный опыт, сверяясь с часами и календарем. Общий повседневный опыт жизни является неполным и несовершенным, а иногда и вовсе жалким. Это происходит оттого, что человеческое существование на контрасте с тем, что мы понимаем под «идеей» Божественного является неполным и несовершенным, а иногда и вовсе жалким. Именно этому состоянию человека соответствует миф об Адаме из Эдема. Он далек от света, он — дитя пыли. Адам, из ребра которого сотворена Ева — Адам-гермафродит. Он являет собой определение гермафродита, несовершенного в своей сексуальности, в котором качества противоположного пола присутствуют, но в искаженной, неполной и низшей форме. Отсюда берет свое начало традиционное мнение о том, что гермафродит — это искаженный образ природного человека. Подобно Дионису Эдемский Адам — мужеженщина, и как гермафродит он в целом бесполый. Феминная часть присутствует в нем, но он не знает о ее существовании внутри себя. Поэтому у него нет с ней связи, и она также не может войти с ним в контакт. Эти ассиметричные отношения, находящиеся в бессознательном состоянии являются непременно слабыми и пассивными. Никакая динамика невозможна в них до тех пор, пока мужчина не отделиться от женщины.
Чарльз Понс, много писавший о Каббале и других эзотерических традициях, взялся за проблему гермафродитизма в Эдемском саду. В своей книге «Алхимическая аллегория: примечания к пониманию Бытия» он говорит о том, что гермафродитная человеческая фигура, очнувшаяся в Эдеме могла быть смоделирована по образу Бога, но по каким-то причинам этот образ оказался провалом.
Наставление, данное новорожденному созданию, не есть плодов от Древа Добра и Зла означает, что это создание не является истинным. В лучшем случае, осознанность этого существа ограничивается процессом присвоения имен («…как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей». Бытие 2:19), что сходно и с поведением маленького ребенка. Радикальное изменение образа Бога Своей собственной рукой происходит, когда Бог извлекает Еву из тела Адама, представляет собой первый акт дифференциации, происходящий внутри инфантильной психики. Здесь первый шаг в сторону от бессознательного гермафродита происходит с появлением двух различных противоположностей. Но при этом первом акте дифференциации происходит странное событие. Разделение фигур дает такой тип существа, которого Бог не предполагал. Здесь впервые возникает возможность сознания. Внезапно, впервые после их разделения из изначальной гермафродитной формы, смоделированной Создателем, двое могут воспринимать друг друга. Они смотрят друг на друга и видят себя в своей наготе, они испытывают чувства по отношению друг к другу.6
Если это начало осознанности, это также и начало Смерти, в наказание за неповиновение человека приведшее к изгнанию из Рая. Перед тем как змей искушает Еву съесть плоды с Древа Познания и Ева убеждает Адама сделать то же самое, невинной паре разрешалось есть любые плоды в Эдемском саду, за исключением именно этого. Таким образом они могли бы отведать плодов от другого великого дерева, Древа Жизни. Но после того, как они получили осознанность, которая не заканчивается на протяжении всей человеческой жизни, они оба были изгнаны из Эдема до того, как успели попробовать плоды Древа Жизни и вновь стать бессмертными. Обладая Познанием и Вечной жизнью они могли бы стать подобны богам.
Осознанность, из которой вытекает осведомленность человека о собственной смертности, стоит над и против космоса, который воспринимается безвременным явлением иного порядка. Постепенно в процессе приобретения сознания он осознает также и все другие пары противоположностей, пара мужчина-женщина является среди них одной их важнейших, она может служить метафорой для всех остальных. Все события, включающие в себя путь сознательного поиска, как образа жизни, предстают в форме различных пар противоположностей. Модус гермафродита — это модус дисбаланса, неопределенности, путаницы. Гермафродитное единство противоположностей не является истинным, но слиянием недифференцированных аспектов. Оно туманно, хаотично, но все же является благодатным пространством. С возникновением сознания многое может родиться в этом пространстве, вырасти и придти в порядок. Однако мы должны удерживать себя от возвращения к языческому многобожию, отрицающему ценности и этику, чтобы реализовать бесконечное разнообразие наших природных возможностей. В дифференциации гермафродитной аномалии открывается путь для признания и, в конечном счете, брака пар противоположностей. Здесь лежит обещание возвращения к идеалу истинной андрогинности, в котором маскулинные и феминные элементы человеческой психэ слиты, но не спутанны. Монотеизм все еще является ведущей метафорой для этого, но им не должен стать монотеизм Бога-Творца из книги Бытия. Каббалисты знали, что кроме Иеговы и Элохима, за пределами всего знания существует Единый, о природе которого можно размышлять, но которая не будет понята до конца. Так же существуют и другие мистические теологии, воспринимащие Единого, лежащего за пределами Двух и множества. Стоит нам только начать искать вокруг мотив Двух в Одном, мы находим его в тех местах, о которых даже не думали.