Глава 7. Апокалипсис и Мессия

Блейк, «Четыре Зоа»

Я часто удивляюсь тому количеству катастроф, которым мы подвергаем себя изо дня в день из-за своего собственного эгоизма или безрассудства. Медленно и почти незаметно, их количество растет. Их освещают в прессе, на телевидении и в лекционных аудиториях, но странным образом все это выглядит почти как развлечение. Мы рассеянно слышим новости о том, что на океанских пляжах находят пузырьки с зараженной СПИДом кровью, о рыбе, погибающей в загрязненных водах, о пестицидах, которые могут отравить как плодовых насекомых, так и людей; мы можем пойти даже дальше и в качестве протеста перестанем покупать виноград. Вместо этого мы будем покупать персики. Мы читаем рассуждения о том, следует ли нам использовать исследования гипотермии, ставшие результатом нацистских экспериментов в Дахау, и даже можем при этом испытывать агонию, пока пресса не перестанет публиковать информацию об этой проблеме. Мы скорбим, когда читаем долгие статьи, написанные в память о гибели тысяч людей от эпидемии, почти чумы, но если мы не гомосексуальны и не употребляем внутривенно наркотики, мы не чувствуем личной угрозы. Мы слышим, что кислотные дожди портят наши посевы, но эта проблема нас тоже мало касается. Прекрасные свежие фрукты и овощи всегда доступны в продуктовом магазине. Заработная плата выросла, и большинство людей справляются. Правда, некоторые нет; в каждом крупном городе есть бездомные, и иногда мы вынуждены заниматься благотворительностью. Продуктовые магазины принимают нашу мелочь, отправляют её в специальный фонд еды для бездомных, и дают нам чек, позволяющий нам потребовать освобождения от налогов. Политические заключенные томятся в тюрьмах во многих «цивилизованных» странах. Терроризм по-прежнему считается законным оружием тех, кто не может позволить себе огромные инвестиции в вооружение.

Мы можем избегать или не замечать свидетельств о том, что мир переживает глубокие страдания в связи с приближением к концу второго тысячелетия. Однако есть у нас что-то, что замечает их. Под поверхностью развитой экономики лежит чувство отчаяния и разочарования. Мы не можем полностью не признавать того, что результаты всех наших излишеств скоро обрушатся на наши головы. Другие цивилизации приходили и уходили. Может ли быть так, что и наша цивилизация не вечна? Когда и как ей придет конец? Мы уже отмечали, что в последнее время астрофизики задаются этими вопросами всё более интенсивно. Чаще всего в далеком будущем они прогнозируют смерть нашей планеты по естественным причинам. Но приведем ли мы, люди, к окончательной катастрофе в следующем тысячелетии, в следующем веке или в следующем поколении? Это и есть те таинственные вопросы, которые мы не смеем задать вслух. Но мы отвечаем на них косвенно, прибегая к алкоголю или используя наркотики, чтобы избавиться от ощущения надвигающейся гибели, либо посещаем фильмы, где можно прикоснуться к насилию и жестокости в вымышленном мире, не затрагивающем действительность. Мы склонны общаться с людьми, которые думают и чувствуют так же, как и мы, чтобы наши привычки и поведение не подвергались сомнению.

Только когда что-то, что происходит в мире, вызывает у нас боль или дискомфорт, мы начинаем понимать, по ком звонит колокол. Землетрясения, засухи, другие «деяния Бога» напоминают нам о том, что, когда все потенциальные бедствия наконец-то накопятся, возможно, никто из нас не спасется. Мы ощущаем предчувствия под поверхностью культивируемой нами рациональности, когда читаем газетные сообщения о бедствиях, подтверждающих наше собственное беспокойство.

Однажды, много лет назад, удушливая летняя жара сделала жизнь большей части населения страны невыносимой. В большинстве штатов температура поднялась до максимальных уровней, что привело к сбоям электропитания в Бостоне и кипению воды в озере Эри на рекордных 80 градусах. Причиной этого назвали «парниковый эффект», предположительно вызванный загрязнением атмосферы. Что, если страны мира не смогут сотрудничать для решения этой проблемы? Что если каждое последующее лето будет всего на два-три градуса жарче, чем прошлое?

Политики обсуждают конец света из-за потопа, эпидемий и голода. Забегая вперед на ближайшие несколько лет, бывший госсекретарь говорит: «Мы увидим новую международную проблему, отличную от устаревших проблем 20-го века. Климат, перенаселение и кислотные дожди создают проблемы безопасности иного порядка.» Профессор Гарвардского университета, Джозеф Най полагает: «В мире станет больше экономико-экологической взаимозависимости. Все мы должны будем начать жить по-другому, не так, как в прошлом». Газета «Сан-Франциско кроникл» опубликовала заметку Ричарда Ривза со следующим содержанием: «Люди, которые, возможно, отвергали мысли, звучавшие в дискуссиях 60-х годов, теперь не столь уверены в своей правоте, когда смотрят вокруг себя на мир, живущий в отрыве от природы… Например я, пишу сейчас на 46-й день 90-градусной жары в Вашингтоне и хочу выслушать ученых, которые проводят парады перед Конгрессом. Несколько дней назад я был на пляже в Лонг-Айленде ближе к вечеру. Солнце было жарче и ярче, чем когда-либо, сколько я могу вспомнить за много лет, которые я провел в том же месте «.

Мы начинаем наблюдать то, что можно назвать никак иначе, как апокалиптическими явлениями. Само слово «Апокалипсис» происходит от греческого слова, означающего откровение, и это, безусловно, уместно в те времена, когда природа и газеты начинают раскрывать нам то, от чего больше нельзя отмахнуться. Современные авторы работ о конце света стараются не приписывать свои предсказания действиям гневного бога. Они возлагают ответственность на «природу» и «человеческую глупость». Но если бы существовал бог-создатель, заключивший с людьми договор о том, что он будет защищать их всеми способами, при строгом соблюдении его законов и заповедей, тогда он, несомненно, будет давать предупреждения, подобные тем, о которых можно прочесть в ежедневной прессе.

Мы находимся в начале новой научной парадигмы, и в некотором смысле это выглядит так, будто мы переживаем эту эпохальную перемену не очень хорошо. В то время как многие читают о различных теориях ученых о происхождении мира и о том, как может наступить его конец, кажется, что существует избирательная слепота, когда дело доходит до признания любой личной ответственности за нашу возможную судьбу. Размышления и открытия ученых-теоретиков нашего времени принесли нам постоянно расширяющиеся и углубляющиеся знания о природе вещей, о том, как устроен мир и какова система, которая обеспечивает его целостность и позволяет упорядоченно функционировать. Эти законы и принципы применяются для создания новых технологий, которые служат нам во всех аспектах физической жизни. Человеческий разум проникает дальше, чем когда-либо прежде, в бесконечные пространства неизвестного. Ученые исследуют пределы знаний и к краю пропасти.

Это уже не первый раз, когда мы оказываемся на краю. Неудивительно, что в тот мрачный период истории, при жизни Иисуса, когда видимые и невидимые миры были в полном противоречии друг с другом, многие христиане, иудеи и гностики создавали отдельные общины, в которых можно было делиться своими сожалениями по поводу несоответствий между их представлениями об идеальном или архетипическом мире, и мире, в котором они жили. В обществе единомышленников и часто вне досягаемости официальной культуры, они создавали свои собственные мифы, которые могли бы обосновать присутствие зла в мире, и приходили к собственному пониманию того, как защитить себя от мирских сил – того, что гностики именовали архонтами, а другие – искушением, развратом и грехом. В этих общинах разделяли веру в лучшую жизнь после временного пребывания в этом несовершенном мире. В каждой из общин разрабатывались свои собственные практики и создавались уникальные священные тексты. А также, были сформированы ритуалы для инициации новых членов и объединения верующих, которые терпеливо ожидали конца света и последующего воскрешения.

В каждую эпоху были те немногие – сумасшедшие или гении, пророки или шаманы, провидцы или юродивые, которым было доступно видение сквозь поверхность обычного сознания, в самую сердцевину сути вещей. Эти люди почти поголовно сообщали, что то, что с ними происходило, не было результатом их сознательного решения. Им казалось, что они были «избраны» каким-то необъяснимым образом. Их позвали, они услышали свои имена и ответили. Им были даны видения другого мира, мира без границ, вне пространства и времени. Такие люди существуют где-то рядом с нами, но они обычно не заявляют о себе. Нужно быть готовыми узнать их, когда они появятся, иначе они проходят мимо незамеченные, как утренний ветерок. Они – последние в долгой череде, возглавляемой Иезекиилем, Иоанном Крестителем, Хильдегардой Бингенской, Данте, Мильтоном, Блейком и многими другими. Они являются учителями для тех, кто знает, что можно превзойти мир эго и взглянуть с иной стороны. Для мен таким наставником был Вильям Блейк. В своей ранней работе «Бракосочетание Рая и Ада» он описывает свой особый метод печати, предоставляя аллегорию того, как творческий человек раскрывает и выражает истинное знание. У Вильяма не было достаточно денег, чтобы опубликовать свои работы в подходящем издательстве, и он долго размышлял над тем, что он может сделать. Затем его покойный брат Роберт явился ему во сне и описал метод, который Вильям затем применил в реальности. Он кропотливо начертал на медной табличке свой текст со всеми его украшениями. Затем он произвел печать, с помощью «адского метода», используя едкие вещества, которые в аду являются благотворными и размывают видимые поверхности и обнажают вечность, которая до этого была сокрыта.

В поэме «Мильтон», одной из более поздних «пророческих работ» Блейка, он ясно дал понять, насколько чувствовал себя ограниченным, когда дело доходило до восприятия истины. Для него была большая разница между обычным восприятием и восприятием, которое «просвечивало»:

О, слабые и заблуждающиеся! О, заключенные в печальную тесную форму,

Ползающие, словно рептилии по чреву земли!

Глаз Человека, этот узкий полузакрытый, темный шар,

С опаской созерцает великий свет, общаясь с Пустотой;

Ухо, эта малая раковина, скрывающая своими завитками

Все мелодии и воспринимающая только Диссонанс и Гармонию;

Язык, немного влаги, немного пищи требующий,

Слабые звуки он издает и крики его едва слышны,

В то время, как порождает Моральную Добродетель жестокая Вавилонская Дева.

Может ли такой Глаз судить звёзды? И смотря сквозь свою линзу

Измерять солнечные лучи, направляющие свои острия на Уданадан?

Может ли Ухо, полное испарений из зияющей клоаки,

Судить чистые мелодии арфы, на которой играет божественная рука?

Могут ли забитые Ноздри почуять радость? Или познать историю осенних плодов,

Когда виноград и инжир распускают свой аромат в радостном воздухе?

Может ли такой Язык похвастаться, что пробовал живую воду? Или принимает

Дишь Растительный Разум и ненавидит свое скудное удовольствие?

Могут ли ощущать такие грубые Губы? Увы, направленные вовнутрь

Они не могут касаться ничего, кроме бледных завитков зубов и дрожать при порыве любого ветра.

Период времени незадолго до рождения Иисуса, а также после его смерти был ознаменован значительными волнениями. То время, как и наше, было связано с концом тысячелетия, и люди всматривались в прошлое, словно пытаясь оценить, где пребывают они и мир, прежде чем войти в следующее тысячелетие. В такие критические моменты кажется, что звезды светят ярче, а страсти бушуют сильнее. Когда Римская империя пережила свой зенит и ее когда-то героическое лидерство ослабло, а былую славу Греции уже почти не вспоминали, люди всех сословий и статусов стали изо всех сил пытаться найти свой путь к новому типу существования. Бедные и бездомные собирались в маленькие группки, чтобы слушать любого, кто принесет им благую весть в этом мире, где так мало надежды на будущее. Некоторым из них новые христианские общины преподнесли смысл и ощущение, что этот прогнивший и сложный мир – далеко не все, что существует.

Провидцы Апокалипсиса излагали свои страшные предвестия странным символическим языком. Их образность будоражила воображение каждого человека и стимулировала к воображению фантастических созданий, воплощающих пороки и грехи, а также гнев Божий, сокрушающий землю молнией и огнем, штормом, болезнями и эпидемиями. Мне кажется очевидным, что их видения возникали в измененных состояниях сознания, при разрушении эго или при выходе за его рамки. Любой, кто испытывал полную сенсорную депривацию, употреблял галлюциногенные вещества, или видел мощные фантастические сны, знает, насколько реальным может быть видение. Реальность не обязательно является общепринятой, воспринимаемой всеми реальностью, это может быть индивидуальная реальность, которая будет полностью действительна с точки зрения личного опыта человека.

Изображения и символы, в которых представлены апокалиптические видения, проявляли много разных смысловых уровней. Например, когда пророки Апокалипсиса говорят о грядущем пожаре, этот огонь может символизировать страсть человеческого сердца, угрозу разрушения мира посредством насилия, адский огонь божественного возмездия или угрызения совести, всё зависит от того, какой образ сложился у каждого. Все зависит от восприимчивости человека, который слышит пророчество. Процесс, который состоит из «видения», передачи увиденного, его восприятия и совершения определенных действий, – это далеко не рациональный процесс.

Тем не менее, всегда есть те, кто настаивает на логическом объяснении того, что я бы назвал нерациональным поведением и событиями. Одним из «объяснений» смысла апокалиптических видений, как тех, что предсказывали полное разрушение, так и тех, что давали немного надежды на жизнь после конца света, состоит в том, что в них есть полемический аспект. Скептики утверждают, что, возможно, эти провидцы говорили именно так, чтобы запугать наивных людей, заставить их соответствовать определенным моделям поведения с помощью смертельного страха того, что с ними произойдет, если они этого не сделают. Конечно, в каждой эпохе есть свои лжепророки, которые используют реальные или сфабрикованные «видения», чтобы манипулировать людьми в своих собственных целях. Но есть и одаренные люди, способные смотреть сквозь видимый мир.

Каков источник предупреждений о грядущем разрушении и ужасающих символов, которые его описывают? Я предполагаю, что эти образы являются архетипическими, они исходят из коллективной психэ. В каждой культуре есть свои собственные образы разрушения, что повсеместно проявляетсяв мифологии. Часто они сопровождаются намеками на потенциальное восстановление на более высоком уровне. Возможно, эти отдельные предсказатели времен Христа чувствовали внутреннее побуждение предупреждать о грядущей катастрофе; и полемичность их высказываний, если это можно так правильно назвать, представляла собой искреннюю попытку раскрыть людям глаза на то, что их ожидает. И наоборот, вполне может быть, что пророки конца света смотрели на окружающий их мир и, видя моральное разложение, приходили в ужас. Их страхи принимали образы гневных богов и несокрушимых разрушительных сил. В любом случае те, кто предвидел конец, лицезрели более темную реальность, чем та, которая знакома всем нам. Они заглядывали в глубины зла и видели то, что еще не произошло.

Апокалиптические предсказания были связаны с концом одной эпохи и началом другой. Эта смена эпох (которая в ретроспективе видна в качестве изменения парадигмы) должна была быть отмечена появлением яркой звезды на востоке, как знамения зодиакальном перехода от Века Овна к Веку Рыб. Овен и символизирующий его баран, соответствуют историческому периоду от примерно 2000 года до н.э. вплоть до рождения Иисуса. Это была эра ветхозаветного патриархата, начиная с выхода Авраама из Ура Халдейского, страны, в которой астрологи были самыми уважаемыми учеными своего времени. Она закончилась, когда Иисус, последний агнец Овна, принес символ рыбы, изображение астрологического знака Рыбы и с ним новую астрологическую эру. С появлением Иисуса появилась новая надежда. Если грех и смерть пришли в мир посредством одного человека, Адама (Рим. 5:12), то благодать и праведность тоже могут быть обретены посредством одного человека, Иисуса Христа (Рим. 5:17). Так что искупление стало высшей надеждой.

Новообращенные христиане провозгласили Иисуса Мессией, Христом. Они ожидали, что наступит приход мессии и исполнится обещание мира на Земле. Они ожидали, что когда все «гнев великого Бога примут в наказанье», Бог снова сотворит великое знамение, пошлет сияющую звезду, светящую с небес, и предоставит корону победителя тем, кто участвовал в борьбе со злом. И затем все люди к этой вечной битве,

Коей прекраснее нет, устремятся; и грешник не сможет

Там победный венок купить за деньги бесстыдно.

И справедливо раздаст награжденья Спаситель блаженный.

Верных он увенчает, а тем, кто мучения принял,

Смертью окончив борьбу, бессмертная будет награда.

Тем, кто, девство храня, к победе нетленной стремился,

Он по заслугам воздаст, и тем, кто берег справедливость,

И никого не забудет он даже из дальних народов,

Если праведно жили и знали единого Бога.

(«Книги Сивилл», 1996, с. 37)

Исайя сказал: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем дух Господень… Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком… и малое дитя поведет их» (Ис. 11: 1-2, 6). Евреи, которые не обратились в христианство, основали свои «резервации». Если бы Иисус действительно был Мессией, каковым его провозгласили, то мир был бы лучшим местом, по крайней мере, для последователей Иисуса. Наблюдая за гонениями на новых христиан и продолжающимися тяготами еврейского народа, иудеи видели, что обещание нового века еще не вступило в силу. Из этого может быть сделано, по крайней мере, два вывода. Первый заключается в том, что Иисус является Мессией, но его царствие не будет воплощено на Земле в ближайшем будущем, оно будет на небесах через некоторое время после того, как будет суд над человечеством и те, кто будут признаны достойными, войдут в царство Божие. Это стало предметом веры многих людей. Другой вывод заключался в том, что Иисус был великим духовным учителем и религиозным реформатором, но не обещанным Мессией. Об этом свидетельствовали наблюдения, что видимый мир не стал лучше после распятия Иисуса, чем был до его рождения. День Мессии ещё не настал. Славное обещание нового Иерусалима всё ещё не исполнилось. Итак, хотя растущее сообщество христиан верило, что Христос пришел, Христос воскрес, и Христос придет снова, были и другие, особенно евреи, которые ожидали не второго пришествия, а первого.

По мнению некоторых иудейских учителей, Мессия придет не обязательно в виде личности, а скорее в качестве нового образа мысли, пробуждения людей, просветления. Возможно и то, что отдельная личность может играть роль в пришествии Мессии. Такой человек или группа людей будут выполнять функцию акушерки, которая сопровождает рождение ребенка в мир: она или он может быть посредником события, но не его причиной. В иудаизме библейского и межзаветного периодов не было ожидания мессианского века, как исторического следствия событий того периода. Он должен был прийти не в качестве стадии развития народа, но, как говорит Гершом Шолем (1971), мессианизм «является трансцендентным прорывом в историю, вторжением, в котором сама история гибнет, трансформируясь в своей гибели, пораженная лучом света из внешнего источника» (с. 10). Мессианская надежда зарождается в апокалиптическом отчаянии.

Пророки апокалипсиса предвидели завершение истории. Они стремились открыть времена, когда могущественные деяния Бога положат конец истории и воссоздадут новый мир для избранных. Были пророчества о знаках, предвещающих конец; например, видение Ездры о падении Иерусалима, которое произойдет вследствие злодеяний людей, начиная с первого преступления Адама и продолжая грехами Израиля:

О знамениях: вот, настанут дни, в которые многие из живущих на земле, обладающие ведением, будут восхищены, и путь истины сокроется, и вселенная оскудеет верою, и умножится неправда.

Внезапно воссияет среди ночи солнце

и луна трижды в день;

и с дерева будет капать кровь,

камень даст голос свой, и народы поколеблются.

Сладкие воды сделаются солеными,

и все друзья ополчатся друг против друга;

тогда сокроется ум, и разум удалится в свое хранилище.

Многие будут искать его, но не найдут, и умножится на земле неправда и невоздержание.

Одна область будет спрашивать другую соседнюю:

«Не проходила ли по тебе правда, делающая праведным?»

И та скажет: «Нет».

Люди в то время будут надеяться, и не достигнут желаемого,

будут трудиться, и не управятся пути их.

Об этих знамениях мне дозволено сказать тебе, и если снова помолишься и поплачешь, как теперь, и попостишься семь дней, то услышишь еще больше того.

(Третья книга Ездры 5:1-13)

Талмудическому учителю третьего века был задан вопрос: «Когда придет Мессия?» На что был такой ответ: «Три вещи приходят неожиданно: Мессия, озарение и скорпион» (Sanhedrin 97a, цит. по Scholem 1971, p. 11). Была подчеркнута важность покаяния, и было сказано, что если Израиль покается хотя бы один раз, он будет немедленно искуплен, и Сын Давида сразу же придет — как говорится в Псалме 95: 7: «О, если бы вы ныне послушали гласа Его!». Искупление не могло быть осуществлено без ужаса и разрушений, но в своей многообещающей сути это пророчество предполагало возможность утопического века.

■

«Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море.» (Исаия 11: 9). Эти пророческие слова относятся к восстановлению царства Давида как царства духа на Земле, однако они были замечены и во многих старых мидрашах и относились к восстановлению Райского состояния. Для мистиков соответствие Первых Дней в Раю и Последних Дней, когда должно исполниться мессианское пророчество, было живой реальностью. В Лурианской Каббале утопическая мечта зашла еще более далеко. В Первые Дни, когда возник космос, Бог послал свой свет – животворящие искры во вселенную, но они встретились с «разбиением сосудов». Интерпретация этого заключается в том, что божественное вдохновение не могло содержаться в несовершенном мире или несовершенных существах, которые существовали в нем. Однако мир тоже не был полностью лишен божественного вдохновения. Были некоторые сосуды, которые уцелели, и на основе этого были рождены мессианские надежды. Каббала предположила, что Последние Дни даже превзойдут Первые Дни, выйдя за пределы состояния обновленного человечества и обновленного Царства Давида к безудержному утопизму обновленного состояния природы и новой гармонии в космосе в целом.

Мистики истолковали эту надежду с точки зрения интериоризации мессианского идеала, а не ативных действий. Для них обещанная реальность мессианской эпохи выглядела как символ внутреннего состояния мира и людей. Хотя некоторые интерпретации христианства предполагали, что чисто внутренняя направленность может дойти до предела и привести к искуплению, в иудаизме даже среди мистиков не может быть искупления духа без соответствующего проявления во внешнем мире. Еврейские мистики видели в этом движении внутрь к душе, необходимый противовес внешнему движению. На самом деле, в иудаизме искупление материального мира понималось в качестве определения мессианизма вплоть до средневековья, когда интроспекция и обращенность в себя стали важной частью процесса.

Зоар, шедевр Испанской каббалы, возникший в конце тринадцатого – начале четырнадцатого столетий, вместил средневековые произведения, которые говорили о приближении предсказанного Конца и были полны страстных мессианских ожиданий. Здесь безымянный каббалист в книге Ra’ya Mehmemna излагает свои видения посредством древних библейских символов Древа Познания и Древа Жизни. Древо познания – это дерево апокалипсиса, потому что его плод принес смерть Адаму и Еве и всем поколениям их потомства. Смерть связана с видимым миром, в котором сосуществуют добро и зло и в котором люди своей волей обращают знание на служение корыстным и разрушительным целям. Древо Жизни представляет собой чистую, ничем не разбавленную силу Святого Духа, рассеянную по всему миру, но в основном невидимую. Чтобы вкусить плоды Древа Жизни, требуется акт веры в способность всех живых существ общаться как друг с другом, так и с источником в невидимом мире.

Существует аналогия между развитием мессианских упований в каббалистическом иудаизме и процессом индивидуации, увиденным в наше время Юнгом. В иудаизме Древо Познания характеризуется как «Тора Изгнания», а Древо Жизни — как «Тора Искупления». Говоря на языке юнгианских терминов, Тора Изгнания будет соответствовать состоянию индивидуума, в котором доминируют чисто эгоистические интересы (такие как выживание, безопасность, амбиции, престиж, богатство, сексуальное удовлетворение, статус и общественное одобрение). «Изгнание» относится к отделению эго от его источника в бессознательном и от его связи со смыслом и целью жизни. Откуда мы пришли? Для чего мы здесь? Каков будет наш конец? Куда мы идем? Мы редко задаем такие вопросы, когда наше Эго пребывает в состоянии, в котором знание ценится само по себе, без понимания смысла и последствий. Без мудрости знание сводится к науке, которая, несмотря на все способы улучшения нашего образа жизни, тем не менее, привела нас к тому, что впервые в истории мы держим в руках средства для полного и окончательного уничтожения планеты, которую мы называем своим домом и всего её населения. Ядерная катастрофа стоит по левую руку от нас, как средство для вызова апокалипсиса, и мы сами, а не Бог, станем его причиной. Однако по правую руку от нас – возможность личной свободы выбора.

Вне эго-состояния лежит состояние целостности, в котором эго служит большей реальности, чем оно само. Это реальность целостности, и его центральным доминирующим фактором является «Самость» в терминологии Юнга. Тора Искупления представляет собой состояние Самости, архетип Целостности, который ощущается, когда сознательные намерения и цели находятся в гармонии с направлением и потоком бессознательного. Для Юнга Самость является центром всего индивида в целом, в котором сознание и бессознательное сообщаются друг с другом открыто, не нуждаясь в защте. Такое состояние соответствует Древу Жизни, тогда как чистое эго-состояние контролируется Древом Познания, которое также является Древом Духа. Эго ориентировано на знание (в его ограниченном понимании), в то время как Самость ориентирована на мудрость.

Хоть я и пишу несколько абстрактно и теоретично, мне бы хотелось уточнить, что я имею дело не с пустыми спекуляциями, а с человеческим опытом. Все, что я хочу сказать, исходит из моего живого контакта с реальными людьми. Процесс, в котором мы занимаемся анализом, – это то, что Юнг назвал «путем индивидуации». Это процесс, который стремится установить гармоничные отношения между Эго как историческим аспектом личности и Самостью как её вечным аспектом.

Иногда мне выпадает редкая привилегия сопровождать человека, который путешествует по этому пути, и открывать для себя некоторые исконные истины, которые всегда были известны немногим. Например, моя анализантка Лорел в целом очень мало знала об иудаизме, о мессианской традиции в иудаизме или о каббале. Но она понимала, что бессознательное часто прорывается в сознание, и когда это случилось с ней, она была бдительной и восприимчивой.

Однажды во время сеанса она сказала мне: «Мое бессознательное говорит мне, что есть нечто более важное, чем любая задача, которую я выполняю. Это способ существования, форма искупления. Я не знаю точно, что я имею в виду под «искуплением» или даже «способом существования». Сейчас мы говорили о целях. Это моя цель. Это нелегкий путь, и я не получаю за это никакой награды в этом мире. Я собираю вещи, осознания. Я понимаю, что есть определенные люди, которые посылают особенные сообщения, они похожи на маяки в темной ночи. Их не очень много. Они были выделены еще до рождения. У меня есть специальный термин для обозначения таких людей. Я называю их «Носителями сознания».»

Я напомнила ей, что в гностической литературе упоминаются эти особые люди, которых Бог называет «избранными». Он знает их имена до того, как они родятся. Ей оказалась близка эта концепция и тогда она сказала: «За свою жизнь я знала только около пяти таких людей. Они искуплены». Я спросила ее, о каком искуплении она говорит.

«Я не говорю об искуплении людей или об искупление Бога – ответила Лорел, – для меня это имеет гораздо более глубокое значение. Это как-то связано со злом. В молодости мне казалось, что зло очень активно в мире. Раньше я пыталась бороться со злом, но мне казалось, что больше никто этого не делал. Возможно, именно поэтому у меня было такое сильное чувство, что я другая. Я всегда видела себя вовлеченной в процесс искупления зла. Я одна из тех, кто мыслит в подобном направлении. Это не столько благодаря моим действиям, сколько благодаря тому, что я пребываю в процессе искупления».

Я спросила ее, откуда она это знает. Она ответила, что это знание пришло изнутри неё, из внутреннего источника, которому она доверяет. «Я просто знаю определенные вещи», — утверждала она. «Я знаю, что зло для большинства людей — это нечто, находящееся вне них самих; оно пребывает в мире или в других людях. Для меня зло находится прямо здесь, рядом со мной. Это знание не приходит из книг. Я признаю, что зло существует во мне и не пытаюсь избежать конфронтации с ним на личном уровне. Но зло — это нечто большее, чем личный аспект. В социуме есть коллективное зло, болезнь общества. Зло похоже на токсичное вещество, погруженное на баржу и отправленное в море. Ни одна страна не хочет принимать его. Это ваше зло, а не наше, говорят всюду. Так что баржа отправляется из порта в порт в поисках места для выгрузки».

Она продолжала объяснять свое представление о зле в широком масштабе: «Иисус должен был осуществить это [искупление], но он этого не сделал. Он был одним источником света. Такой способ существования, о котором я говорю, позволяет одному источнику света то тут, то там появляться в огромном море черноты. Эти огни невероятно важны, эти огни, этот способ существования выходят за пределы моего индивидуального света. Пока я здесь, на этой земле, я могу помочь каким-то не понятным для меня самой образом. Я добавляю свой свет (который на самом деле не мой в смысле обладания) к процессу искупления. Для этого требуется моя готовность и готовность других смотреть в лицо этому абсолютному злу и признавать его, а не маскировать… жить в нем и с ним, как добровольный изгнанник. У меня пока нет такого пути существования, но есть структура, а это уже начало».

Эти слова показались мне доказательством того, что Лорел далеко продвинулась на пути индивидуации. В процессе она приобретала больше понимания, и это приводило к большему осознанию. Осознание было постоянным фактором в том, что она назвала «способом существования». «Когда вы двигаетесь в направлении целостности, — говорила ей я, — вы увеличиваете силу. Люди, у которых нет силы, не могут удерживать свет. Именно обретение силы позволяет удерживать свет».

Лорел сказала, что она не удивлена тому, что на этом пути так мало людей. Ведь так много требуется.

«Тогда должно быть какое-то вознаграждение», – предложила я.

«Вознаграждение?» – Лорел размышляла в ответ. «Вознаграждением должно быть обретение смысла существования».

Сложно примирить мрачные апокалиптические предсказания, древние и современные, с понятием о справедливом и милосердном Боге. Бог Авраама и Ионы может наказывать людей за их безрассудство и проступки, но его можно уговорить или убедить простить и дать еще один шанс исправиться и снова обрести его благосклонность. Но Бог апокалиптистов считает мир совершенно низменным и прогнившим, а его людей извращенными и распутными. На этот раз не будет отсрочки, но будет полное уничтожение, включая уничтожение человечества. В гностической мифологии мы видели семена такого порядка вещей: мир был создан по ошибке и, следовательно, несовершенен. Он содержит семена собственного уничтожения. Тем не менее, поскольку происхождение Софии было божественным, и потому что она принесла с собой искры божественности, когда спустилась в мир материи, искры также пали и перешли в человеческое состояние. Таким образом, с самого начала существовала возможность того, что можно найти людей, которые содержали бы эти искры; некоторых людей, которые могли бы служить сосудами для нетленной части человеческой сущности. В апокалиптических писаниях можно найти предположение, даже обещание, что новый порядок возникнет после того, как старый был разрушен. Он будет похож на лес, страдающий от лесного пожара и полностью лишенный подлеска, листьев и веток. Но огонь освобождает искру из семени. В последующие недели приходят гром и молния, весенние дожди затопляют почерневшую землю, и постепенно лес снова оживает и осмеливается пускать зеленые ростки.

Апокалипсис и искупление происходят и во внутренней жизни людей. Может случиться так, что во времена полной личной разрухи, когда человек падает в бездну депрессии или беспокойства, уходит вся надежда и не остается ничего, за что можно было бы ухватиться, неожиданно открывается новый путь в запутанном лесу и луч солнечного света побеждает тьму. Опять же, это может случиться, когда человек оставляет комфортную и безопасную жизнь и барахтается, пытаясь найти другой путь. Свет появляется неожиданно и без какой-либо видимой причины, и его встречает признание, как будто то, что сейчас является очевидным, было известно всегда, но оказалось забытым и лишь теперь тотчас вспомнилось.