Эдвард Эдингер

Душа в раннем христианстве

Глава 8

Ориген

Ориген (Origen) был последователем Климента. Он жил с 185 по 254 год и заменил Климента на посту директора катехизической школы в Александрии. Он и Климент были главными христианскими неоплатонистами. Ориген был египтянином, коптом, рожденным в Александрии. Его родители были христианами, хотя он и носил египетское имя. Его имя означало «дитя Гора», бога света.

Юношей он был выдающимся и не по годам развитым. Когда ему было семнадцать, его отец был замучен на арене во время гонений Септима Севера. Ориген хотел разделить с отцом его мучения, но, как гласит история, его остановила мать, которая спрятала всю его одежду. Он получил прекрасное двойное образование в области еврейских священных текстов и языческой культуры, и его интеллектуальные способности сочетались с очень страстной натурой. В это трудно поверить, но он стал главой катехизической школы, когда ему было только семнадцать, после того, как Клименту пришлось бежать от гонений.

В течение нескольких лет после того, как он стал главой школы, он кастрировал себя. Это действие было продиктовано его пониманием отрывка из Матфея, который гласил:

Он же сказал им: не все вмещают слово сие, но кому дано, ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит.

Его дар преподавания и энциклопедические знания были поводом к приглашению его в разные города. По приглашению епископа он пробыл в Кесарии длительное время, преподавая в Палестине. Он был учителем, а не проповедником, другими словами, он был мирским человеком. Однако, из-за своих выдающихся способностей Ориген постоянно был под давлением по принятию сана священника, и в Кесарии в 228 году он был рукоположен епископом. Это действие оскорбило его александрийского епископа и привело в большому конфликту и долгому обсуждению произошедшего. Он начал серьезно писать в возрасте тридцати восьми лет и потом уже не переставал. Оригену-писателю сопутствовала удача в лице состоятельного покровителя Амброзия (Ambrosius), который был очень заинтересован в сохранении материала Оригена и платил семи секретарям, кому Ориген надиктовывал свои мысли. Большое количество материала дошло до нас благодаря этому. В то же время александрийский епископ завидовал Оригену. Он приложил много усилий, чтобы испортить жизнь Оригену так, что ему в конце концов пришлось переехать в Кесарию, где он мог быть вне юрисдикции епископа и мог продолжать свою работу. Одно из его писем дает нам представление о ходе его работы:

Работа по правке текста не оставляет нам никакого времени на ужин и…на молитву и отдых. Даже в это время мы вынуждены обсуждать вопросы толкования и править рукописи. Даже ночь не может быть подчинена необходимому восстановлению сил и сну, так как наши дискуссии заходят далеко за полночь. Что там говорить о нашей утренней работе, которая начинается с рассветом и заканчивается к девяти или десяти часам! Все усердные ученики посвящают это время изучению Писания и чтению. (133)

Бигг (Bigg) комментирует:

Количество написанного таким образом впечатляет. И совершенно очевидно, что никто не смог бы проделать такую работу, какую проделал он, в таких условиях: будучи осаждаем студентами, которые лихорадочно пытаются овладеть постоянно растущими горами фактов, сыплющимися им на головы, с трудом выкраивая немного времени для излияния нетерпеливого потока своих мыслей проворным секретарям. Чудо не в том, что Ориген все это написал, а в том, что он написал это так хорошо.

И к этой профессиональной работе необходимо добавить большое влияние на людей, и со всеми обязанностями… Ориген по своей сути был человеком ученического типа, и он умело владел мощной силой своего обаяния, которое сочеталось с высочайшим интеллектом и со страстной и отзывчивой натурой. Его ученик Григорий Чудотворец говорил о его «смешении приятной привлекательности, убедительности и какой-то принудительной силы» и использовал в отношении его то мощное греческое слово, которым Платон описывал любовь души к своему идеалу. Такое обаяние – деятельная сила, проявляющаяся свободно и ярко в личном общении. Это все сделало Оригена неофициальным важным лицом, третейским судьей, миротворцем Восточной Церкви. Губернатор провинции советовался с ним по вопросам души, христианский или полу-христианский император Филипп переписывался с ним, императрица-мать Мамея призывала его в Антиохию, выделяя для него почетный караул. Он вырос в горниле страдания, чтобы стать одной из тех магнетических личностей, которые проверяют способность любить и почитать во всех, кто попадает в их круг. (134)

Ориген был похоронен в Тире, не выдержав последствий пыток в тюремном заключении во время репрессий при Деции.

Совершенно ясно, что это был человек большого обаяния и таланта во взаимоотношениях, и это привлекало в нем учеников. По своей сути Ориген был человеком Эроса, который был источником его привлекательности и общительности, и, возможно, это то, что лежало в основе его решения о самокастрации. Как глава катехизический школы он наставлял готовящихся к крещению мужчин и женщин. Вполне вероятно, что его страстная натура заставляла его опасаться эротической привязанности к молодым женщинам, которых он обучал. Юнг говорил об Оригене:

Ориген — классический представитель экстравертного типа. Его основное ориентирование направлено на объект, это явствует как из его добросовестного внимания к объективным фактам и условиям, вызывающим их, так и из формулирования верховного принципа — amor et visio Dei [любовь и видение Бога]. Христианство на пути своего развития встретилось в лице Оригена с таким типом, первоосновой которого является отношение к объектам; символически такое отношение искони выражалось в сексуальности, почему по некоторым теориям все существенные психические функции и сводятся к сексуальности. Поэтому и кастрация является выражением, адекватным жертве самой ценной функции… Ориген приносит sacrificum phalli, ибо христианский процесс требует полного уничтожения чувственной привязанности к объекту, точнее говоря — он требует жертвы наиболее ценной функции, наивысшего блага, наиболее сильного влечения…

Ориген же пожертвовал чувственной связанностью с миром и ради этой жертвы оскопил, изувечил самого себя. Очевидно, что для него специфическую опасность представлял не интеллект, а, скорее, чувство и ощущение, связывавшие его с объектом. Путем кастрации он преодолел чувственность, присущую гностицизму, и смело мог отдаться богатству гностического мышления. (135)

Жертва Оригена может быть рассмотрена и под другим углом. Во многих отношениях он был уникальным образцом человека нового эона, торжественное начало которого он и ознаменовал. Похоже, что его жизнь была такой величины, что она приобрела коллективное символическое измерение, так что его личная судьба и коллективная судьба нового эона переплелись. Таким образом, он стал символическим выражением психической природы нового эона, которая разделяет дух и инстинкт. Это судьба всех великих исторических личностей – их личные судьбы совпадают с коллективной судьбой.

Проделанная им работа огромна. И хотя позже его объявили еретиком и много его работ было уничтожено, до нас дошло достаточное количество. Его «О началах» – самая лучшая из доступных работ по христианской теологии, которая была написана в античности. Она выразительна, системна, доступна к пониманию и сдержанна, а также именно эта работа дает нам наибольшее представление о теологии Оригена. То, что мы рассмотрим далее, будет затрагивать ту часть этой работы, которая имеет психологический смысл. Вклад Оригена был выражен Харнаком (Harnack):

Среди теологов церковной античности Ориген был наиболее важным и влиятельным наряду с Августином. Он по праву считался отцом церковной науки… Он провозглашал примирение науки [что на самом деле значило греческую философию] с христианской верой и сочетание высочайшей культуры с Евангелием в лоне Церкви, таким образом, внося намного больший вклад, чем кто бы то ни было в интеграцию древнего мира в христианство. (136)

Но даже в этот век полемики Ориген не был спорщиком. Он не был категоричен, он развивал идею. Тон, которым изъяснялся Ориген в своих работах, не встречался ранее в теологических текстах. Он излагал учение Церкви, его фундамент, а затем он дополнял его другими идеями, которые на тот момент еще не были одобрены Церковью. Он общался с людьми очень открыто, почти по-современному, говоря, что он просто высказывает свое мнение, и что другие точки зрения так же имеют право на существование. Он очень ясно понимал, как и Климент, большую разницу между простыми, наивными верующими и теми немногими, которые находились на другом уровне понимания. Он называл этот уровень «тайны Христовы». Он с уважением относился к обоим уровням – эзотерическому и экзотерическому – и не выказывал ни малейшего презрения наивному взгляду на вещи. Харнак (Harnack) комментирует:

Признавая не только относительную правильность убеждений огромной массы христиан… но и также необходимость их веры как основы для рассуждений, Ориген, как и Климент, избегал дилеммы между тем неортодоксальной гностической позицией и церковным традиционализмом. Он был в состоянии балансировать на этом остром краю, потому что, во-первых, его Гнозис требовал настоящей духовной литературы, которую он мог найти только в Церкви, и, во-вторых, этот же Гнозис расширил его кругозор настолько, что он мог видеть, как еретический Гнозис провоглашает противоположностями то, что является разными аспектами одного и того же. [Этот способ рамышления о вещах был характерен для Оригена]… Как ортодоксальный традиционалист и бесспорный противник всей ересей Ориген признавал, что христианство содержит в себе спасение, которое принадлежит всем мужчинам и женщинам по их вере, что это собрание исторических фактов, которые мы должны почитать, что содержание христианства должным образом обощены в правилах веры Церкви, и что вера сама по себе – достаточное условие для обновления и спасения человека. Но как идеалистический философ Ориген превратил все содержание церковной веры в идеи. (137)

Хотя простое христианство в почете, оно, тем не менее, по-прежнему основано на страхе и надежде на вознаграждение. Скромная мотивация, надо сказать, основанная на неосведомленности и иррациональной вере, и ведет только к тому, что Ориген называл «телесное христианство».

Задачей теологии [согласно Оригену, как пишет Харнак] является расшифровка “духовного христианства” из Священого Писания и возвышение веры до знания и ясного видения. Этого можно достичь путем экзегезе Писания, и это делает явными высочайшие проявления Бога.(138)

Ориген рассматривал священные тексты как проявления Бога, и он подвергал их тщательной экзегезе (толкованию), похожему на психологическое толкование снов. Мы рассматриваем сны как проявления психэ, которые требуют перевода в рациональные категории для ассимиляции содержания сознанием. Наша цель – не теология, не logos theos, а психология – logos psyche. Но подход и представление, однако, очень схожи. Ориген представляет свой метод экзегезы так:

После беглого рассуждения о боговдохновенности божественного Писания необходимо перейти к способу чтения и понимания Писания, так как весьма много заблуждений произошло вследствие того, что многие не нашли пути, какого нужно держаться при чтении Священного Писания. Так, жестокосердные и неопытные из принадлежащих к обрезанным не уверовали в нашего Спасителя, потому что считали нужным следовать букве пророчества о Нем, но чувственно не видели, чтобы Он «проповедовал отпущение пленным», чтобы Он действительно устроил то «царство Божье», которое они представляли себе, чтобы Он «истребил колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме», чтобы Он «ел масло и мед и избрал бы добро прежде, нежели узнал и избрал зло».

Они думали, что по пророчеству волк, животное четвероногое, «будет пастись с ягненком, и барс будет отдыхать с козленком; теленок, бык и лев будут пастись вместе, под присмотром малого мальчика, бык и медведь будут вместе кормиться, и дети их будут вместе питаться, а лев будет есть солому, как бык». Не увидев чувственно ничего такого в пришествии Христа, Которому веруем мы, они не приняли Господа нашего Иисуса, но распяли Его, как незаконно провозгласившего Себя Христом.

Что касается еретиков, то они читали в Писании слова: “Огонь возгорелся в гневе Моем” (Иер.15:14), и: “ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода” (Исх.20:5), и: “Жалею, что поставил я Саула на царство” (1 Цар.15:11), и: “Я делаю мир и произвожу бедствия” (Ис.45:7), и в другом месте: “Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?” (Ам.3:6), и еще: “сошло бедствие от Господа к воротам Иерусалима” (Мих.1:12), и: “Напал злой дух от Бога на Саула” (1 Цар.18:10). Читая эти и множество других мест, подобных им, еретики не дерзнули отвергнуть божественность Писаний, но, веруя, что эти Писания принадлежат творцу, которому служат иудеи, пришли к той мысли, что этот творец не совершен и не благ, Спаситель же пришел возвестить более совершенного Бога, Который, говорят они, не есть творец; высказывая по этому вопросу разные мнения и однажды отступив от Творца, Который есть Бог, единый нерожденный, они предались вымыслам и придумывают себе основания, по которым, как они полагают, произошло видимое, а также и нечто другое, невидимое, которое вообразила себе душа их. Наконец, простые люди, которые хвалятся тем, что принадлежат к церкви, не признают никого выше Творца и в этом случае поступают здраво, но (зато) придумывают о Нем такие вещи, каких нельзя думать даже о самом жестоком и несправедливом человеке.

У всех вышеупомянутых людей причиною ложных, нечестивых и неразумных мнений о Боге служит, кажется, не что иное, как понимание Писания не по духу, но по голой букве. Поэтому людям, убежденным, что священные книги — не работа человека, но написаны и дошли до нас по вдохновению Святого Духа, по воле Отца всех через Иисуса Христа, и держащимся правила небесной церкви Иисуса Христа по Преемству от апостолов, нужно указать правильный путь. (139)

Затем Ориген описывает три уровня духовного и библейского толкования:

Следовательно, мысли священных книг должно записывать в своей душе трояким образом: простой верующий должен назидаться как бы плотью Писания (так мы называем наиболее доступный смысл); сколько-нибудь совершенный (должен назидаться) как бы душою его; а еще более совершенный [было использовано слово teleios]…— такой человек должен назидаться духовным законом, содержащим в себе «тень будущих благ». Ибо как человек состоит из тела, души и духа, точно так же и Писание, данное Богом для спасения людей, состоит из тела, души и духа. (140)

В «Гомилии на Книгу Чисел» он обстоятельно развивает эту идею, используя образ ореха:

В школе Христовой изучение Закона и Пророков идет так. Сверху оно горькое, оно предписывает обрезать плоть и принести жертву. Затем идет вторая оболочка, и это моральное обучение воздержанию. Эти вещи необходимы, но и они исчезнут в один день. Наконец, скрытый под всеми оболочками, будет найден смысл тайн Мудрости и Знание Господа… который питает и восстанавливает души святых. (141)

Эти три уровня обучения и толкования Писания соотносятся с тем, что необходимо на разных уровнях развития эго человека. Обучение в детстве – это приручение инфантильной силы и драйвов удовольствия, для чего требуется строгость и жесткие границы. В юношестве и молодости делается акцент на моральной ответственности – серединнная оболочка ореха. А во второй части жизни инициация в индивидуацию проходит через сознательное столкновение с Самостью, которая приносит с собой знание трансперсональной сферы, что соотносится с «мудростью и знанием Господа» у Оригена.

Есть также и другие аналогии. Эти три подхода имеют определенные параллели с разными уровнями толкования сновидений. Мы различаем, например, объективный и субъективный уровень сновидения, редукционный и синтетический, а также личный и архетипический. Аналогии, конечно, не предельно точные, но можно сказать, что буквальное понимание Писания соотносится с наивным объективным толкованием сновидений, которое предполагает, что значение образов сна воплощены в конкретных объектах. Моральный уровень толкования – это субъективное, личное понимание сна, а духовный уровень соотновится с архетипическим толкованием.

Метод экзегезы Оригена лучше всего можно разглядеть в его комментариях к Библии, которые достаточны обширны несмотря на то, что большая часть из них была утрачена. (142) Это замечательные работы. Он обладал энциклопедическим знанием Писания, философских идей и прекрасной интуицией в установлении связей между ними. Все это вкупе позволило ему создать богатейшие комментарии к Библии. Они являются достойным примером амплификации. Он разбирал каждый отрывок из Писания так, как будто это был бы сон, и амплифицировал его согласно контексту и символическим связям его образного ряда с другими отрывками из Библии. Бигг комментирует:

План, который он обрисовал сам себе в Комментариях, был таким: сначала дать буквальный, затем моральный, а потом духовный смысл каждого стиха в обычной последовательности. Текст представлял собой гумно, на которое он изливает весь урожай своего знания, своих размышлений, своих надежд. Любое слово может дать ходу мыслей, которые идут по всему Писанию и по всем временам. И, как следствие, много повторений и путаницы. Даже здесь объект скорее не руководство, а погружение в христианскую жизнь. Мы теряем в ясности, но мы никогда не пройдем мимо вдохновляющего чувства непосредственного контакта с большой личностью. (143)

Пример этого метода толкования отрывка из Иоанна 2:18-22:

[Группа иудеев говорила с Христом, и они сказали ему:] Каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать? Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали Иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? А Он говорил о храме тела Своего.

Ориген берет одно предложение: «Он говорил о храме тела Своего», и предлагает продолжительную амплификацию. На первом уровне, конечно, это отсылка к телесному воскрешению Христа, но не только это. Он переносит эту фразу на следующий уровень и отмечает, что церковь верующих называется телом Христовым, поэтому здесь говорится и о Церкви:

Тело – это Церковь, и, как говорил Петр, это – дом Божий, построенный из живых камней, духовный дом для священства святого. Таким образом, Сын Давидов, кто построил дом сей, — прообраз Христа. Он строит его, когда его брань окончена и наступает время мира, он строит этот храм во Славу Божью в земном Иерусалиме, чтобы богослужения больше не проводились в движимых скиниях. Давайте же искать в Церкви истину в каждом свидетельстве об этом храме.

Затем Ориген затрагивает все строки Писания, в которых говорится о постройке Храма Соломона, его форме и структуре, и Ориген соотносит каждую деталь с Телом Христовым – Церковью. После такого тщательного рассмотрения с невероятной детальностью Храма Соломона он пишет:

В этом храме есть также окна, сокрытые от глаз, так, что сияние света божественного проникает во спасение, и… тело Христово, Церковь, может быть найдено теми, у кого есть карта духовного дома и храма Господнего. Как я уже говорил раньше, нам нужна мудрость, сокрытая в тайне, которую только он может воспринять, кто может сказать: «Но у нас есть разум Христа» — нам нужна мудрость для духовной интерпретации каждой детали того, что было сказано по воле Его. Но обсуждение подробностей не относится к нашей нынешней теме. Сказанного достаточно, чтобы понять как «Он говорил о храме тела Своего». (144)

Это небольшой пример его экзегезы, которая, будучи переведенной на психологический язык, говорит о восприятии духовного смысла Писания как о восприятии архетипического смысла сновидений. Определенная персональная связь с глубинными слоями символической реальности необходима, чтобы увидеть архетипический уровень в сновидении. Без этой связи глубинное содержание остается невидимым.

Теологическая система Оригена была грандиозна. В общих чертах она такова: первоначальный высший Бог, Единый, раскрывает себя в невообразимом множесстве тварных форм – духовных и материальных. Эти создания стремительно теряют контакт со своим источником и впадают в грех и уныние. Они спасаются через знание, принесенное Христом, и, как результат этого спасения, в итоге все творение возродится к своему первоначальному состоянию, apocatastasis, где оно воссоединится с Единым, Богом, источником своего бытия.

Доктрина сотворения Оригена обладает некоторыми интересными психологическими смыслами. В «О началах» он пишет:

Должно думать, что в этом начале Бог сотворил такое число разумных, или духовных тварей, сколько, по Его предведению, могло быть достаточно. Несомненно, что Бог сотворил их, наперед определивши у Себя некоторое число их. Ведь, не должно думать, что тварям нет конца, как этого желают некоторые, потому что где нет конца, там нет и никакого познания, и невозможно никакое описание. Если бы это было так, то Бог, конечно, не мог бы содержать сотворенное или управлять им, потому что бесконечное по природе — непознаваемо. И Писание говорит: “Бог сотворил все мерою и числом” (Прем.11:21), и, следовательно, число правильно прилагается к разумным существам или умам — в том смысле, что их столько, сколько может распределить, управлять и содержать божественный Промысл. Сообразно с этим нужно приложить меру и к материи, которая, — нужно веровать, — сотворена Богом в таком количестве, какое могло быть достаточно для украшения мира.

Если Бог бесконечен и неизмерим, — говорит Ориген, — он не может понять самого себя. Это означает то, что бесконечный Бог нуждается в отношениях с конечным созданием, чтобы познать самого себя.

В другой части Ориген говорит о большом разнообразии тварных созданий:

Действительно, не то ли послужило причиной разнообразия мира, что существа, возмутившись и уклонившись из первоначального состояния блаженства и будучи возбуждены различными душевными движениями и желаниями, превратили единое и нераздельное добро своей природы в разнообразные духовные качества соответственно различию своего намерения?

[Те самые твари]… Он приводит к некоторому согласию в деятельности и желаниях, чтобы они, хотя и различными движениями своих душ, но все-таки работали для полноты и совершенства [teleiosis] единого мира и чтобы самое разнообразие умов служило к достижению одной общей цели совершенства. Единая сила связывает и содержит все разнообразие мира и из различных движений образует одно целое; иначе столь великое мировое дело распалось бы, вследствие разногласий душ… Бог…так управляет этими различными существами, что все отдельные духи или души, — словом, все разумные субстанции, как бы их мы ни назвали, — не принуждаются силою делать, вопреки своей свободе, то, что не согласно с их собственными побуждениями, — и у них, таким образом, не отнимается способность свободной воли [Выбор привнесен в мир созданием большого разнообразия тварей]… Итак, хотя в мире существуют различные должности, однако в нем не должно мыслить разногласия и беспорядка. Как наше тело, будучи единым, сложено из многих членов и содержится одною душою, так, думаю я, и весь мир нужно считать как бы некоторым необъятным и огромным животным, которое содержится, как бы единою душою, силою и разумом Божиим. (146)

Это платоновская мысль. Ориген затем цитирует разные отрывки из Писания, которые подтверждают эту точку зрения, например, «Не наполняю ли Я небо и землю? говорит Господь» и «Небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих». Он продолжает:

Но так как предшествующее рассуждение показало, что причиною разнообразия в этом мире послужили различные движения разумных тварей и различные намерения их, то нужно рассмотреть, не предстоит ли этому миру также и конец, подобный такому началу? И действительно, не подлежит сомнению, что при конце этого мира будет великое разнообразие и различие, и это разнообразие, полагаемое нами в конце этого мира, послужит причиною и поводом новых различий в другом мире, имеющем быть после этого мира.

Если же это так, то теперь, кажется, следует нам раскрыть также и учение о телесной природе, потому что разнообразие мира не может существовать без тел. (147)

В этих фрагментах Ориген представляет идею о том, что для воплощения такого разнообразия, исходящего из Бога, необходима материя и тела. Он далее говорит о том, что это воплощение в материи духовного Бога неизбежно и в своей сути сопровождается грехом. Доктрина Оригена о грехе отличается от ортодоксальной, которая приписывает грех неповиновению Адама. Доктрина же Оригена значительно более утонченная. Харнак говорит, что, согласно Оригену, «Грех заключен в самом земном существовании человека, это слабость и ошибка духа, отпавшего от своего источника.» (148) Но отделение духа от своего источника — необходимое условие существования. Творение предполагает уход духа от своего места рождения и воплощение в теле. Это означает, что человек не может нести ответственность за свою греховную природу (но может нести ответственность за греховные поступки).

Это утверждение схоже с утверждением Юнга о том, что человеческое страдание происходит не от его грехов, а от создателя его несовершенств, парадоксального Бога. Согласно Оригену, цена, которую Бог должен заплатить за свое разнообразие и создание «выбора» (или, как мы можем сказать, сознания) во Вселенной – это существование зла и греха. Это очень изысканная мысль. В психологических терминах это означает, что Богообраз для своей сознательной реализации должен воплотить себя в индивидуальном эго человека. Он должен пройти через разделение на противоположности. Он должен проявиться через конфликт между этими противоположностями, чтобы достичь состояния целостности на сознательном уровне.

Другими словами, Бог осуществляет творение для того, чтобы разделить и различить себя и создать выбор во Вселенной, и не может быть такого явления как выбор, пока существует первоначальное единство. Сознание требует разности и разделения противоположностей. Разность не может существовать вне тела, как это предполагает Ориген. Это означает, что материя необходима для возникновения сознания Бога, и материя, понимая ее в психологическом символизме, соотносится с эго. Воплощение необходимо для возникновения сознания во Вселенной и в Боге, но состояние разности приводит его к «падению». Это падение из первоначального состояния целостности, потому что оно создает отчуждение творений от их источника бытия – это сущность природы греха – отчуждение и потеря связи между творениями и творцом. Таким образом, когда приходит спасение, все сотворенные существа постепенно узнают о своем первоисточнике и воссоединяются с Единым.

Это грандиозное восстановление, совершение, о котором говорит Ориген как о величайшем событии, называется apocatastasis. О нем есть несколько упоминаний в Новом Завете, в частности, в Деяниях 3:19-21, где Петр говорит:

Итак покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши, да придут времена отрады от лица Господа, и да пошлет Он предназначенного вам Иисуса Христа, Которого небо должно было принять до времен совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века.

Греческое слово, которое переведено здесь как «совершение», — это apocatastasis. И верующим предписано быть терпеливыми и следовать правилам, ожидая момента принятия небесами Иисуса Христа, apocatastasis.

Другой признак apocatastasis – то, что зло и даже сам дьявол тоже будут искуплены. Ориген говорит:

Как есть воскрешение мертвых, так и и есть наказание, но не вечносущее. Когда же тело претерпевает наказание, душа постепенно очищается, и тогда восстанавливается в прежнем обличье. Для всех нечестивых, как и для демонов, наказание имеет свой конец, и все они будут возрождены по своему прежнему обличью. (149)

В других частях он размышляет о том, что это также включает и дьявола. Это наиболее шокирующий элемент в его теологии и за это была гарантирована анафема, да и не только за это. Джером (Jerome) цитирует Оригена, когда говорит, что «После многих веков и одного восстановления всех вещей Гавриил будет подобен дьяволу, Павел – Каиафе, а девственницы – проституткам.» (150)

Это последовательность у Оригена (от творения к различности, затем к греху, и искуплению) схожа с тем, что мы знаем о развитии эго. Эго – это сущность, которая возникает благодаря творческому импульсу бессознательного. На ранней стадии развития эго проходит через большой процесс дифференциации от своего первоначального расположения в Самости. После успешного процесса разделения оно заново открывает для себя свой источник, но уже на сознательном уровне, и тогда у него появляется возможность соединить прежде конфликтовавшие и враждовавшие противоположности в новое состояние целостности. Apocatastasis – это феномен процесса индивидуации, и он может носить тот же последовательный характер процесса исторической эволюции человеческой расы. Ориген так или иначе допускал эту идею.

Есть еще один элемент теологии Оригена, который носит психологический характер, — это тема о природе Святого Духа. Он пишет:

Я думаю, что действие Отца и Сына [две части Троицы] простирается, как на святых, так и на грешников, как на разумных людей, так и на бессловесных животных, и даже на неодушевленные предметы и вообще на все существующее. Действие же Св. Духа ни в каком случае не простирается на предметы неодушевленные, или на одушевленные, но бессловесные существа, не простирается оно и на существа разумные, которые пребывают во зле и не обратились к лучшему. Действие Святого Духа, по моему мнению, простирается только на тех, которые уже обращаются к лучшему и ходят путями Иисуса Христа, т. е. живут в добрых делах и пребывают в Боге…(151) Tаким образом, действие силы Бога Отца и Сына простирается на всякую тварь безразлично, в Святом же Духе, как мы нашли, имеют участие только святые… Поэтому же, конечно, — как я думаю, — и всякий согрешающий против Сына человеческого достоин прощения: в самом деле, кто имеет участие в Слове Божием, или в разуме, и перестает в то же время жить разумно, тот впадает как бы в неразумие или глупость и потому собственно заслуживает прощения; но кто заслужил участие в дарах Святого Духа и обратился вспять, тот, — как это говорится в Писании, — уже самым делом произнес хулу на Святого Духа. (152)

Это очень интересная идея: что только хорошие люди могут быть связаны со Святым Духом. В психологической терминологии это означает, что динамическая энергия Самости (как мы можем перевести «Святой Дух») работает на благо только у индивидуированных людей. Другими словами, энергия Самости работает на благо только, если она сопровождается адекватным осознаванием. Юнг ясно описал это в письме в 1956 году:

Бог может быть назван благим только ввиду проявления Его блага в людях [того довольно небольшого количества людей, обладающих достаточным осознаванием для принятия этических решений]. Его моральные качества зависят от людей. Поэтому Он и воплощается. Индивидуация и человеческое существование – необходимое условия для трансформации Бога-Творца. (153)

Доктрина Маркиона разделила Богообраз на два непримиримых Бога, справедливого Бога и любящего Бога. Ориген нашел формулу, разрешающую этот конфликт. Он говорил: «Бог воздает в справедливости и наказывает в милости»(154). Это настоящая третья позиция с парадоксальной чертой, типичной для примиряющего символа: Бог воздает справедливо и наказывает милостиво.

133 – Bigg, Christian Platonists of Alexandria, стр.120

134 – там же, pp.120ff

135 – Psychological Types, CW 6, пар. 24, 26

136 – The History of Dogma, том 2, pp.332f

137 – там же, pp.335f

138 – там же, стр. 347

139 – “First Principles”, IV, 2, в G.W.Butterworth, trans., Origen on First Principles, pp.269ff

140 – там же, pp. 275f

141 – IX, 7. Процитировано по Jean Danielou, A History of Early Christian Doctrine, том 2, стр.284

142 – см. Roberts and Donaldson, Ante-Nicene Fathers, том 10

143 – Christian Platonists of Alexandria, стр. 131

144 – “Commentary on John 23-25”, в Roberts and Donaldson, Ante-Nicene Fathers, том 10, pp.404ff

145 – II, 9, 1, в Butterworth, Origen on First Principles, стр.129

146 – там же, II, 1, pp.77f

147 – там же, стр.78

148 – The History of Dogma, стр.365

149 – First Principles, II, 10, в Butterworth, Origen on First Principles, стр. 146

150 – First Principles, I, 6, там же, p. 57n

151 — First Principles, I, 3; там же, стр. 34

152 – там же, pp.36f

153 – Letters, том 2, стр.314

154 – Harnack, The History of Dogma, стр.351