Эдвард Эдингер.
Комментарии к Mysterium Coniunctionis Юнга
Глава 27
Параграфы 759 – 792
В прошлый раз мы говорили с вами о двух психологических манифестациях coniunctio, а именно об активном воображении и переносе. Я хотел бы добавить еще кое-что к теме переноса, особенно контрпереноса, который, как я говорил на прошлой неделе, представляет собой феномен индукции.
1. Перенос и контрперенос (продолжение)
Архетипический образ может проявиться в человеческой психологии в сознании или в бессознательном, или, что часто случается, сразу в обеих сферах. Проблемой всегда становится последствия бессознательного проявления архетипа. Это и есть контрперенос – бессознательное проявление coniunctio, самого глубокого и невероятно заряженного архетипа во всем пантеоне. Coniunctio – это символическое выражение цели опуса, и поэтому Юнг выбрал такое название для своей книги – The Mystery of the Coniunctio (Тайна Coniunctio).
Весь феномен переноса и контрпереноса с его мощным аспектом индукции показывает то, что анализ – это рискованное предприятие, влекущее за собой ощутимую производственную опасность. Это не безобидная процедура, особенно если констеллируются или затрагиваются определенные глубины. Пока скользишь по поверхности и не соприкасаешься с глубиной, которая еще не констеллировалась, можно проскочить довольно безопасно. Но если она открывается внутри личности аналитика или пациента, тогда феномен индукции играет серьезную роль.
Я хотел бы поговорить о некоторых аспектах контрпереноса, потому что он проявляется по-разному и часто ускользает от нас, он быстро скатывается в бессознательное, и ни пациент, ни терапевт не понимают, что происходит. Совершенно ясно, что контрперенос ударит в самое слабое звено, в личные комплексы и уязвимые места. Позвольте мне показать вам несколько вариантов, как может проявиться контрперенос coniunctio.
Самый распространенный – это констелляция паттерна родитель-ребенок. Это случается почти всегда, когда человек ищет терапевтической помощи. В пациенте активизируется роль ребенка, и роль родителя проецируется на терапевта. Опасность контрпереноса в этом случае – когда терапевт идентифицируется с ролью родителя. В этой роли есть определенное удовлетворение – в том, чтобы ощущать свою нужность, быть взрослым, знающим по отношению к незрелому, беспомощному ребенку. Если терапевт в некоторой степени идентифицируется с этой ролью, он или она проживает нужду в присутствии зависимого ребенка. Любые усилия, которые может предпринять ребенок на пути к своей независимости, будут мягко, и, конечно, бессознательно саботироваться.
Это достаточно часто встречающееся явление. Мы думаем, что мы выше всего этого, но это не так, совсем не так. Сколько попыток достичь автономии и независимости со стороны пациента были умалены или принижены критическими и негативными интерпретациями аналитика! Описывая эту ситуацию другими словами, можно сказать, что активизировался архетип Кроноса. Кронос был греческим богом, пожирающим своих детей (рис. 27-1)285. Чтобы сохранить ребенка ребенком, относительно бессильным, ребенок пожирается, встраивается в психологию терапевта, и ему не позволено иметь свою собственную психологию.
Рисунок 27-1.
Кронос, пожирающий своих детей
Похожая ситуация может произойти, если пациент особенно психологически одарен. Контрперенос может принять форму проекции божественного ребенка на пациента, и тогда, в очень деликатной форме, терапевт ожидает спасения через психологическую работу пациента. Это не настолько неестественно, насколько это прозвучало. Вовсе не редкость нуждаться в излечении пациента, особенно для молодых терапевтов, потому что они не очень уверены в своих терапевтических силах. Они чувствуют себя небезопасно, и тогда для защиты своей самооценки им становится важно, чтобы пациенту стало лучше. Улучшение пациента освобождает их и доказывает их ценность как терапевтов.
Другим вариантом может стать паттерн раненного пациента с одной стороны и целителя с другой. Если идентифицироваться с ролью целителя, нужен кто-то страдающий, чтобы с ним работать. Целитель не существует, если нет никого страдающего, о ком надо заботиться. Эта констелляция может обладать неуловимым эффектом сохранения пациента пациентом, чтобы целитель мог выполнять свою функцию исцеления.
Еще один паттерн – это контрперенос власти. (Вы уже заметили, что мы здесь имеем дело с противоположностями, ведь coniunctio состоит из констелляции противоположностей.) В этом паттерне противоположности господствуют, а не подчиняются. Хотя чаще случается так, что терапевт впадает в роль доминирующего, а пациент – подчиняющегося, но так происходит не всегда. Я наблюдал определенное количество случаев, когда все происходило наоборот – когда терапевт представлял себе терапевтическую функцию в виде подчинения. Но потом оказывается, когда наступает кризис, что констеллировался контрперенос власти, а терапевта поглотил бессознательный паттерн подчинения пациенту. Эта версия встречается реже, но все же встречается.
Затем (и это вариации одной и той же темы) идет то, что я назвал бы контрпереносом инфляции. При этом паттерне аналитик становится реципиентом проекции спасителя или архетипа Самости, а такое лестное отношение мягко проникает внутрь и подчиняет человека себе. Как я говорил на прошлой неделе, это особенно опасно, потому что если принять на себя проекцию спасителя, то рано или поздно столкнешься с противоположностью. Тогда придется мириться с проекцией дьявола. Очень трудно выйти из-под этой проекции, если уже ее принял на себя, поэтому лучше пораньше этот процесс распознать.
И теперь переходим к крупному вопросу: эротический контрперенос. Конечно, у него есть разные степени, но если он вообще активируется, это означает, что два человека – аналитик и пациент – захвачены архетипом coniunctio особенно мощно. Так, что у обеих сторон растет убежденность (хоть мы и говорим, скорее, об аналитике и контрпереносе), что «Мне только надо объединиться физически, лично и по-человечески с другим человеком, и тогда я стану целым и завершенным, свершится союз.» Такое убеждение сопровождает высокозаряженное либидо.286 При таком положении дел происходит полномасштабный кризис в персональной, профессиональной и правовой сфере.
Если мы говорим о персональной сфере, это значит, что процесс индивидуации бессознательно захватил аналитика и проявляется в его проекции на пациента. В этом случае аналитику нужен немедленный личный анализ.
На профессиональном уровне это означает, что подвергается большой опасности сама функция психотерапевта. Если личные нужды аналитика настолько неотложны и настолько важны, что они требуют проживания проекции, тогда минимальную ответственность, которую нужно на себя взять в такой ситуации, — это дисквалифицировать себя как аналитика для этого пациента. Тогда то, что вы сделаете потом, вы сделаете, по крайней мере, на равных условиях. Конечно, это не строго равные условия, потому что вы уже попали под проекцию, которая делает все происходящее крайне неравным. Я не могу давать рецептов или советовать, что делать каждому с такой ситуации, кроме того, что абсолютный минимум – это самоустраниться в качестве терапевта или аналитика и убедиться, что пациент комфортно перешел к другому специалисту.
И, конечно, есть правовой аспект. Это коллективное мнение, мнение, которое имеет общество на счет таких ситуаций. Врачи и священники часто становятся объектом для переносов, и тогда их захватывает, согласно феномену индукции, их собственный соответствующий контрперенос. Это становится правовым вопросом, потому что в обществе существует точка зрения, что эротические отношения с пациентом или клиентом — поле для злоупотребления. Такое общественное мнение вполне имеет право на жизнь, такое использование создает неравные и нечестные условия в профессиональной ситуации.
К счастью, такое происходит нечасто в профессиональной жизни, но более мелкие события случаются. И тогда мы неизбежно затрагиваем вопрос о том, какие социальные или профессиональные отношения приемлемы или позволительны во время аналитических отношений. По моему мнению, не должно быть никаких социальных контактов, когда происходит аналитический процесс, потому что аспекты переноса и аспекты реальности практически всегда смешиваются. Достаточно трудно сделать бессознательные комплексы сознательными даже при наилучших условиях, а если аналитический процесс заражен социальными контактами, то тогда все превращается в полнейший беспорядок.
И, конечно, не должно быть никакой физической интимности. К тому же, я думаю, нельзя принимать никаких больших подарков, одолжений или услуг, потому что опасность получения выгоды от переноса невероятно велика. Вы должны все время помнить, что вы обладаете бессознательной ценностью для пациента, и очень часто это высшая ценность, Самость.
Это все, что я хотел сказать о контрпереносе – бессознательном проявлении архетипа coniunctio. И в завершении еще несколько общих замечаний о coniunctio.
2. Coniunctio
Coniunctio состоит из противоположностей. Это нельзя не понять из Mysterium. Факторы, соединяющиеся в coniunctio, — это противоположности, и они составляют изначальную структуру психэ. Противостояние противоположностей порождает поток либидо так же, как возникает поток электричества между разными полюсами электрического контура. Это означает, что противоположности и coniunctio, к которому они относятся, находятся везде. Везде в нашей жизни и свидетельствах психэ. Как только мы привлечены желаемым объектом или нас отталкивает ненавистный объект, мы вовлечены в драму противоположностей, потому что они — генератор психэ.
И всегда, конечно, возникает вопрос – как мы, в общем, управляем своей жизнью? Мы пытаемся приблизиться к тому, что для нас приятно, и удалиться от того, что неприятно. Тут, в таком естественном существовании, нет никакого роста сознания или развития coniunctio. Но чем больше мы осознаем эти движения привлечения и отторжения в себе самих, тем ближе мы к цели coniunctio.
На ранних стадиях развития эго противоположности должны быть разделены, и можно сказать, что задача эго заключается в том, чтобы из них выйти. Молодое эго должно сепарироваться от своего окружения и укрепиться в своем отличии от него, оно должно состояться как нечто определенное, которое может сказать: «Я – такой и не такой». Тут не обходится без умалчивания, и результатом становится создание тени, бессознательной фигуры, которая стоит над и против эго.
Рано или поздно, если идет психическое развитие, должна произойти встреча во внутренней реальности с этой отщепленной фигурой тени. Тогда мы сталкиваемся в проблемой соединения противоположностей в отличие от их разделения. Разделение противоположностей – это задача первой половины жизни, а союз противоположностей – задача для второй половины.
Конечно, можно долго рассуждать о противоположностях, но если мы сталкиваемся с ними в реальности, это всегда знаковое событие. Возможно, самая важная и ужасная пара противоположностей – это добро и зло. Само выживание эго зависит от того, как оно относится к этому вопросу, потому что эго необходимо чувствовать себя больше добрым, чем злым, чтобы выжить. Если оно переживает себя более злым, чем добрым, тогда нет возможности к выживанию. Это приведет к самоубийству или уничтожению себя любым другим способом. Это объясняет появление тени: все, что несет на себе печать плохости или зла, должно быть отвергнуто, чтобы самооценка эго могла расти, что необходимо для его развития.
Молодое эго может переносить лишь малую толику опыта своей плохости без того, чтобы не поддаться деморализации. А так как в мире намного больше молодых эго, чем старых эго, мы можем наблюдать такой феномен: необходимо найти источник зла. Как только происходит что-то злое, нам непременно нужно разместить вину за произошедшее или найти источник этого зла, потому что невозможно выносить свободно перемещающееся зло. Итак, когда происходит что-то плохое, необходимо предъявить обвинение или возложить ответственность, и назначить соответствующее наказание. Эта отвращающая беду процедура облегчает наш ужас ото зла. Кто-то или что-то должно нести ношу зла, если общество в целом собирается быть довольно беспечным.287
При взрослении эго в процессе индивидуации эта нужда в установлении источника зла меняется, и, конечно, это одна из характеристик coniunctio. Как это приходит в сознание, более невозможно идентифицировать себя с добром и проецировать зло, coniunctio требует, чтобы обе противоположности располагались в одном месте и в одном человеке. Человек, у которого есть некоторая связь с coniunctio, становится носителем и зла, и добра. Другими словами, он или она становится сосудом для противоположностей.
В начальный период распознавания противоположностей у нас бывает то, что можно назвать фазой маятника. Это когда человека швыряет туда-сюда между настроением виновной ничтожности от того, что он плохой, с одной стороны, и оптимистической надеждой от того, что он довольно хорош, с другой. Маятник качается между тьмой и светом. Юнг делает прекрасное замечание об этой стадии в параграфе 206:
Последовательность событий [это и есть маятник] — это прелюдия, которую надо вытерпеть для того, чтобы обрести более глубокое знание их одновременности, ибо это несравненно более сложная проблема. Опять же, мысль, что добро и зло — это находящиеся вне нас духовные силы, и что человек оказался в гуще борьбы между ними, вынести гораздо легче, чем осознание того, что противоположности являются настолько неистребимыми и обязательными условиями всей психической жизни, что жизнь уже сама по себе является виной.
Вина – это одна из тех вещей, которые привносит в сознание coniunctio.
Мне кажется, будет уместно сказать, что понимание противоположностей – это ключ к пониманию психэ. Как только вы знакомитесь с феноменом противоположностей, по-настоящему знакомитесь, вы увидите их действие повсюду, потому что они составляют ядро психэ. Любая война, любое состязание, любой спор, любая игра – это выражение энергий противоположностей coniunctio. Стоит вам только идентифицировать себя с одной из противоборствующих сторон, вы тут же теряете возможность быть сосудом для противоположностей, раз уж вы все равно идентифицировались с чем-то одним. Вместо этого вы сливаетесь с одной стороной и проецируете на другую. Вы обнаруживаете врага вовне и в итоге становитесь «человеком массы».288
Вот что Эмерсон говорит об этом:
Главным позором в мире является не то, чтобы не быть в единстве, не носить одинаковое лицо, не привнести в мир того плода, для которого и был создан человек, а то, чтобы быть в массе, в сотнях, в тысячах, в партии, в группе, к которой мы принадлежим, где наше мнение просто предсказывается согласно географическому положению – север или юг?289
А Юнг в присущей ему манере говорит об этом в своем эссе «О природе психэ»:
Если субъективное сознание предпочитает идеи и мнения коллективного сознания и идентифицирует себя с ним, тогда содержания коллективного бессознательного подавляются… И чем сильнее заряжается коллективное сознание, тем больше эго теряет свою обычную важность. Оно, так сказать, поглощается мнениями и тенденциями коллективного сознания, в результате чего появляется человек массы, всегда готовый пожертвовать неким жалким «измом». Эго сохраняет свою целостность, только если оно не идентифицирует себя с одной из противоположностей, и если понимает, как поддерживать баланс между ними. Последнее возможно только в случае осознания обеих противоположностей одновременно.290
Это довольно трудно сделать – удерживать в сознании противоположности. Но позвольте мне дать вам пару подсказок, как это можно сделать. Во-первых, найдите противоположности в своем опыте. Это не абстрактная идея, но абсолютно личный, эмпирический вопрос: вы найдете противоположности в своем собственном опыте, если внимательно рассмотрите то, что вы любите или ненавидите. Это не так легко, потому что тщательная проверка трудно уживается со страстями любви и ненависти – в конце концов, там и живут наши противоположности.
Я напомню вам о самом первом предложении Mysterium, где Юнг говорит: «Образующие coniunctio факторы представляются противоположностями, как противостоящими друг другу в силу своей взаимной враждебности, так и притягивающими друг друга в силу своей взаимной влюбленности». Феноменология любви и ненависти, или чего-то одного, ведет нас к противоположностям. Есть хорошая психологическая причина для веры в то, что ненависть ведет нас лучше, чем любовь, – она причиняет боль, и мы более склонны ее тщательно изучать.
Как только мы воспринимаем нашу нужду в любви или ненависти слишком конкретно, coniunctio экстериоризируется, и возможность для его осознавания, по крайней мере, в этот момент, сразу исчезает. Как только мы поддаемся сильному увлечению или отвержению человека или вещи, мы должны рефлексировать. Так Юнг описывает это в «Психологии переноса»:
Поэтому, если мы только не предпочитаем быть обманутыми своими иллюзиями, мы, тщательно анализируя все, что нас зачаровывает, станем каждый раз извлекать из него, как квинтэссенцию, частицу нашей собственной личности, и мало-помалу осознаем, что вновь и вновь встречаем в тысяче обличий самих себя на жизненных путях.291
Так же и наши страстные антипатии должны быть тщательно проанализированы. Кого я ненавижу? Против каких групп или партий я выступаю? Кем бы они ни были, они – части меня, потому что я привязан к тому, что я ненавижу, так же, как я привязан к тому, что люблю, а психологически важно то, где расположено либидо, а не его направление за или против. Если добросовестно рефлексировать над такими вопросами, то можно постепенно собрать разбросанную по всему внешнему миру психэ, как расчлененное тело Озириса, и такая работа приводит к coniunctio.
Я думаю, можно сказать, что есть определенное символическое и психологическое равенство между эффектами coniunctio и сознанием. Coniunctio можно назвать сознанием целостности, например, но крайне трудно дать этому точное определение. Я, скорее, назову coniunctio-сознание чем-то вроде высшего или большего сознания, но это тоже не будет совсем верным по отношению к противоположностям, потому что если это высшее сознание, то тогда есть и низшее сознание, если есть большее сознание, то есть и меньшее. Возможно, нам стоит назвать это вечным или трансперсональным сознанием, если эти слова не вызывают в уме нечто обратное, а рассматриваются как включающие в себя противоположности преходящего и вневременного, личного и обезличенного.
Эти размышления показывают, насколько невозможно придать словесную форму парадоксальному опыту и парадоксальной сущности, находящейся вне логических категорий, категорий рационального суждения, которое основано на разделении противоположностей.
Я убежден в том, что coniunctio означает сознание, и, как я думаю, сознание – одновременно причина и эффект coniunctio. Нам приходится сделать такое парадоксальное утверждение, потому что, как я это вижу, coniunctio – продукт обоих центров психэ, оно – продукт и эго, и Самости. С одной стороны, у нас есть усилия эго по созданию coniunctio, с другой, — судьба решает, что будет происходить в этих важных сферах, и потом, как утверждает Юнг: «Вы станете жертвой решения, принятого через вашу голову или вопреки вашему сердцу.» Это предложение взято из наполненного смыслом отрывка из Mysterium, параграф 778:
Самость, стремясь самореализоваться, переходит границы эго-личности во всех направлениях; в силу своей всеобъемлющей природы, она темнее и светлее эго, и, соответственно, ставит его перед проблемами, которых эго хотело бы избежать. Нравственное мужество, или проницательность, или и то, и другое терпит неудачу, пока, в конце концов, все не решает судьба. У эго всегда достаточно нравственных и рациональных контраргументов, от которых никто не сможет и не захочет отказаться, пока у него есть возможность держаться за них. Ибо вы только тогда почувствуете, что стоите на верном пути, когда вызванные чувством долга противоречия вроде бы разрешаются сами собой и вы стаете жертвой решения, принятого через вашу голову или вопреки вашему сердцу. В этом мы можем видеть сверхъестественную силу самости, которую вряд ли можно испытать каким-нибудь другим способом. По этой причине ощущение самости всегда является поражением для эго.
И чтобы завершить мою лекцию на сегодня и за целый год, позвольте мне расширить наше поле обзора и посмотреть на мир в свете символизма coniunctio. С этой точки зрения мы увидим, что он разорван многочисленными конфликтами между противоположностями, различными проявлениями противоположностей, составляющими то, что Юнг называет «жалкими измами» — бесчисленными национализмами и партиями. Как прекрасно пишет Эмерсон: «Весь свет хвалится прогрессом человечества, но никто нейдет вперед».292 Или как Юнг говорит в «Нераскрытой Самости»:
…если индивид по-настоящему не возродился в духе, то общество тоже не сможет возродиться, потому что общество — это сумма индивидов, нуждающихся в спасении души.293
Дальше в этом эссе он пишет:
Если бы только мировое сознание могло понять, что весь раскол является следствием разрыва между противоположностями в психэ, то мы бы знали, откуда нам начинать.294
Однако, в наших силах изменить индивидов, которые обладают от рождения или развили в себе способность воздействовать на других людей с похожим складом ума. Я не имею ввиду проповедование или убеждение – я думаю, скорее, о хорошо известном факте: тот, кто проникает в суть своих действий, а, значит, имеет доступ к бессознательному, невольно оказывает воздействие на окружающих.295
Воздействие индукции, можно сказать.296
Вот так люди, проникающие в суть своих действий, знающие о работе противоположностей внутри себя, обладают, в большей или меньшей степени, опытом coniunctio – предметом изучения Mysterium. Такие люди – осознанные сосуды для противоположностей. И в той мере, в какой эти люди живут и несут в себе противоположности, они не подпитывают экстериоризацию жуткого раздора противоположностей. Это позволяет верить в то, что, если общество нуждается в избавлении, то оно возможно через кумулятивный эффект вот таких людей. И когда значительное число людей будут нести в себе сознание целостности, весь мир получит шанс обрести целостность.
Из Ветхого Завета, Книги Бытия, вы знаете, что когда Бог собирался уничтожить Содом и Гоморру за их грехи, Авраам увещевал Бога, говоря: «Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников?» И Яхве ответил: «Если Я найду в городе пятьдесят праведников, то ради них Я пощажу все место сие.» И Авраам стал дальше договариваться с ним и опустил цифру уже до десяти: «Может быть, там найдется десять?» И Яхве сказал: «Не истреблю ради десяти.» Авраам не стал дальше испытывать судьбу и остановился на этой цифре.297 Но это не настолько невозможно, что лишь одного человека достаточно для сохранения мира.
Я бы предложил вам покрутить эту идею в голове, и, возможно, вы поймете, что вы и есть тот самый человек.
Рисунок 27-2.
Coniunctio в виде Sol и Luna в равновесии.
285 для обзора мифа см. Funk and Wagnalls Standard Dictionary, стр.263
286 для дальнейшего обсуждения см. Марио Якоби “Встреча с аналитиком: феномен переноса и человеческие отношения”, глава 7, “Эротические отношения в процессе анализа”
287 см. Сильвия Бринтон Перера “Комплекс козла отпущения: мифологические и психологические аспекты коллективной Тени и вины”
288 см. Mysterium, пар. 470, 510 и далее
289 “The American Scholar” в Complete Essays, стр.63
290 Структура и динамика психического, CW 8, пар. 425
291 Практика психотерапии, CW 16, пар.534
292 «Доверие к себе» в Нравственной философии
293 Цивилизация в переходный период, CW 10, пар.536
294 там же, пар. 575
295 там же, пар. 583
296 хорошим примером этого служит история человека дождя, которую Юнг приводит в Mysterium, пар.604, сноска 211
297 Книга Бытия 18:23-32, см. обсуждение в Эдингер Сотворение сознания