Эдвард Эдингер
Пророки ветхого завета: от Исайи до Малахии
Глава 2
Исайя. Часть вторая.
Как я уже говорил, Книга Исайи состояла из двух или из нескольких частей. Считается, что, главы 40 – 66 были написаны вторым Исайей, жившим через двести лет после первого, во время Вавилонского плена. Связь между этими людьми оправдана и психологически и символически, поскольку некоторые базовые образы схожи в обеих частях. И эта книга действительно представляет собой органическое целое, продуманное психологически, потому как первая часть Книги Исайи повествует о гибели, ключевым образом которой является, как мы это уже обсуждали в прошлый раз, День Гнева Яхве; и вторая часть книги говорит об утешении.
Циклические столкновения с Самостью.
В первой части Книги Исайи народ предстает дерзким и высокомерным, по большей части игнорируя Яхве, и Исайя, таким образом, вынужден обратить внимание людей на то, что последует наказание и наступит состояние отчуждения от Яхве. Во второй части Книги народ находится в изгнании и рабстве. Действуя согласно компенсаторной функции бессознательного и, будучи глашатаем бессознательного, пророк говорит теперь о воссоединении с Яхве, о Его любви, о поддержке и вечной заботе об Израиле. Это два аспекта циклического отношения эго к Самости, и Книга Исайи, рассматриваемая как целое, явственно обнаруживает этот цикл.
Процесс развития действительно проходит этот цикл, снова, снова и снова. Цикл начинается с состояния бессознательной связи, в действительности бессознательного отождествления с Самостью (в этом смысл самодовольства), которое сопровождается инфляцией, и приводит в итоге к отторжению. Эго переживает отторжение, ведущее к состоянию отчуждения и отчаяния; затем, если процесс не прерывается, а следует своим естественным путем, то он ведет к перемене отношения, покаянию, к метанойе. И с этой переменой отношения приходит восстановление связи с Самостью.
Иначе говоря, каждый цикл включает в себя anekyia, нисхождение в бессознательное, mortificatio, состояние нигредо, которое, оборачиваясь, приводит к встрече с доброжелательными, поддерживающими жизнь аспектами Самости.
Я хотел бы предложить несколько примеров. В главе 59 Яхве говорит непосредственно с отчужденным эго, представленным Израилем:
Вот, рука Господа не сократилась на то, чтобы спасать, и ухо Его не отяжелело для того, чтобы слышать. Но беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом вашим, и грехи ваши отвращают лице Его от вас, чтобы не слышать. (59:1-2)
Это Самость, говорящая с отчужденным эго, находящимся в середине цикла. Еще более сильное впечатление этот отрывок производит в переводе из Живой Библии (Living Bible):
Внемлите! Господь не слаб для того, чтобы спасти вас. И он не оглох! Он может слышать, когда вы зовете! Но проблема в том, что ваши грехи отрезали вас Бога. Из-за грехов он отвернул свое лицо от вас и больше не слушает.
Здесь дано, насколько это возможно, яркое описание состояния отчужденности между эго и Самостью.
Но все меняется, как только эго распознает в этом свою вину, ошибку, если хотите, или свою инфляцию, свое неверное суждение, свое высокомерие. Затем происходит, «перемена ума», метанойя, которая сопровождается изменением отношения со стороны Самости. И с изменением этого отношения, человек может наблюдать позитивные образы Самости в противоположность негативным. Главное правило заключается в том, что когда человеку снятся угрожающие образы, то это является признаком того, что у эго имеется неправильное отношение к бессознательному. И когда отношение меняется, угроза превращается в благо, которое порой проявляет свой позитивный характер довольно открыто. Именно это и происходит в Книге Исайи. И вторая часть Книги Исайи во многом посвящена именно встрече с позитивной Самостью. Примером этому служит начало главы 40:
Послушайте вопиющего в пустыне: «Готовьте путь для Господа, дорогу в пустыне сделайте прямой для Бога нашего. Заполните долины, разровняйте холмы и горы, выпрямите всю кривизну дорог, чтоб мягким стало твёрдое. И явится тогда Господняя Слава, и все её увидят. Ибо Сам Господь сказал так». (40:3-5)
Мне кажется, что это особенно прекрасный пример возникновения оси эго-Самость. Это то, как я понимаю выражение «путь для Господа».
На схемах, представленных ниже, показаны различные стадии отношения между эго и Самостью. [19] Сначала латентное эго полностью содержится в Самости и пока еще не представляет собой отдельное существо. На второй стадии эго рождается из тождества с Самостью, но связь между ними остается неосознанной. В ходе дальнейшего развития, приобретения опыта и редуктивного анализа, приводящих к прогрессирующему разотождествлению эго и Самости, все большая часть эго становится сознательной и отделенной от Самости. Со временем данный процесс достигает того момента, когда связь между ними в полной мере осознается. Это и есть та ситуация, которая нашла свое отражение в отрывке из Книги Исайи, где упоминается «путь для Господа». В этой точке осознаётся путь, связь между эго и Самостью, проявляется слава Яхве.
Также я хотел бы обратить внимание на символизм энантиодромии [20] в этом отрывке: всякая наивысшая точка стремится обратиться в самую низкую, и каждая низшая точка стремится заполниться и выровняться .Это характерно для феноменологии Самости, объединяющей противоположности. В качестве примера, вот что говорит сам о себе Философский Камень в одном из алхимических текстов:
«Я есть средоточие элементов, я заставляю их находиться в согласии друг с другом; то, что является теплым, я делаю холодным, сухое же я делаю влажным… твердое я делаю мягким, и наоборот». [21]
Это та же самая идея, где высокое становится низким и низкое возвышается.
Пассаж о подготовке пути для Господа также возникает в описаниях Иоанна Крестителя в Новом Завете. Все четыре евангелия приравнивают Иоанна Крестителя к гласу вопиющего в пустыне, о котором говорит Исайя. И он точно цитируется в том месте, где речь идет о подготовке пути и прямой дороги для Господа. И задача, которую он выполнял, включала призыв к раскаянию, крещение для раскаяния и прощения грехов. Это утверждается более открыто, чем то, что раскаяние или изменение отношения являются тем, что открывает путь для переживания Самости. И в книге второго Исайи мы видим всё то, что встречается на этом пути, это глубокие и прекрасные примеры позитивной Самости: утешение, любовь и искупление. Я хотел бы привести вам несколько подобных примеров. В главе 41 говорит Яхве; Он вступает на тот путь, что приготовлен для Него:
Ты был во всех концах земли, в далёких странах, но Я призвал тебя, сказав: «Ты — Мой слуга». Тебя Я выбрал. Я от тебя не отвернусь. Не беспокойся, Я с тобой, Я — Бог твой, Я тебе дам силы и поддержу тебя Своею правою рукой. Те, кто тобою недоволен, устыдятся, твои враги исчезнут. Будешь ты искать врагов своих, но не найдёшь, кто воевал с тобою, те исчезнут. Я — Бог твой, Я — Господь, Я говорю: не бойся, Я помогу тебе. Не бойся, Иудея, ты бесценна, любимый Мой народ, забудь о страхе, воистину тебе Я помогу, Святой Израиля, Единственный, Кто может спасти, вам это говорит. (41:9-14)
Это манифестация Самости поддерживающего характера, которая начинает проявляться в нижней точке в тот момент, как видите, когда дела обстоят наихудшим образом. Другой пример:
Кто беден, ищет воду, и найти не может, их жажда мучает, и сохнут языки. Но Я, Господь, отвечу их молитвам, Я не оставлю их и умереть не дам. Так сделаю, что реки потекут среди холмов сухих, ручьи в долинах будут течь. Я превращу пустыню в озеро, сухую землю наполню родниками. Я посажу в пустыне кедры, оливы и акации, сосну и кипарис. Увидят это люди и поймут, что это сделано Господней силой, Святым Израиля сотворено» (41:17-20)
Также далее мы сталкиваемся с различными образами Яхве в качестве кормящей матери:
А Сион говорит: „Покинул меня Господь, мой Повелитель забыл обо мне». Но Я отвечаю: „Может ли женщина забыть ребёнка своего? Забыть того, кто вышел из чрева её? Нет, никогда не может женщина детей своих забыть, и Я, Господь, тебя Я не забуду. (49:14-15)
И в главе 54 мы находим обещание вечной любви:
Была ты печальна духом, подобно покинутой мужем женщине, но Яхве тебя призвал, чтобы ты стала Его. Ты была словно вышедшая рано замуж женщина, которую муж оставил, но Яхве призвал тебя, чтобы ты стала Его. Яхве говорит: „Я оставил тебя, но лишь на короткое время, и с великой любовью Я вновь приму тебя к Себе. В порыве гнева Я отвернулся от тебя на время, но бесконечной любовью Я тебя успокою». Так говорит Яхве, твой Искупитель. Яхве говорит: „Помни, во времена Ноя Я наказал мир потопом, но обещал Я Ною, что больше мир не разрушу. Так и тебе обещаю не гневаться больше и не укорять тебя». Яхве говорит: „Горы исчезнут, и пылью станут холмы, но милость Моя не оставит тебя. Я заключу с тобой мир, и будет он на все времена». Так говорит тебе Яхве с добротой и милосердием. (54:6-10)
Это очень интересный отрывок. Здесь ясно утверждается то, что этот случай является второй версией обещания после потопа Ноя. В то время, как вы помните, на небе появилась радуга, как знак согласия Яхве с человеком, которого теперь никогда не настигнет разрушительное наводнение. И теперь после второй версии наводнения, после оставления Израиля, разрушения их земель, их изгнания, Он обещает, что такого больше никогда не случится. Он обещает вечную любовь.
Я думаю, что психологическое значение здесь заключается в том, что всякий раз, когда человек испытывает опыт переживания бессознательного на довольно глубоком уровне, это кристаллизует Самость; этот опыт констеллирует «путь к Господу», так сказать, устанавливает надежное основание для психэ, так что она больше не является объектом, подвергающимся опасным инвазиям бессознательного. Это так, как если бы аналитический процесс был бы своего рода контролируемым переживанием бессознательного, которое действует наподобие иммунизации, защищающей человека от более опасных взаимодействий. И после наводнения, которое не приводит к полному разрушению, дается обещание, что этого не случится вновь.
Есть еще несколько моментов, на которые я хотел бы обратить ваше внимание. В главе 43 мы читаем:
Я, Я Господь, и нет Спасителя кроме Меня. Я предрек и спас, и возвестил; а иного нет у вас, и вы — свидетели Мои, говорит Господь, что Я Бог; (43:11-12)
Здесь приводится очень интересное психологическое утверждение о том, что эго является свидетелем Самости. Греческим словом, обозначающим свидетеля, является martyr (мученик), и это то, кем считали себя ранние христианские мученики: свидетели, согласно своему убеждению, Христа как искупителя, или, как вы могли бы сказать, они свидетельствовали реальность Христа. Так что это единственный способ, которым психическая реальность может быть продемонстрирована, — индивидуумами, которые воплощают в реальность свое свидетельствование тем образом жизни, который они ведут. Это то, каким образом психическая реальность проявляет себя внешне. Самость становится видимой, так сказать, во внешнем мире только через эго индивидуумов, которые свидетельствуют её своим образом жизни. И в этом отрывке содержится утверждение данного факта.
В другом отрывке мы читаем:
Вот, Я расплавил тебя, как серебро; испытал тебя в горниле страдания. Ради Себя, ради Себя Самого делаю это, — ибо какое было бы нарекание на имя Мое! славы Моей не дам иному. (48:10-11)
Здесь мы видим ясное утверждение о том, что испытание страданиями, которым подвергается человек, существуют ради Самости: «Ради Себя, ради Себя Самого делаю это». Другими словами, эго должно претерпеть страдания, которые приносят с собой большую степень осознанности, не ради самого эго, а ради Самости. Потому что этот процесс приводит к трансформации Самости, и рост сознательности эго одновременно сопровождается преображением Самости, ради которой и существуют испытания. Та же самая идея выражена иным образом в главе 61, где говорится о духе Яхве, который через своего пророка будет
…проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих, возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача — елей радости, вместо унылого духа — славная одежда. Господь меня послал назвать людей тех «добрыми деревьями (trees of integrity – деревьев целостности), чудесной порослью Господней». (61:2-3)
Итак, после всех свидетельств отчаяния, поражения, горя, праха и стенаний приходит победа и слава и насаждение деревьев целостности, все это с целью прославления Яхве. После mortificatio следует появление позитивной Самости.
Страдающий Слуга Яхве.
Оставшиеся свои замечания я хочу посвятить главному образу второй части книги Исайи, этой примечательной и загадочной фигуре Страдающего Слуги Яхве. Что действительно поразительно в этой фигуре и ее описании, так это то, что не существует удовлетворительной или адекватной параллели для этого образа где-либо еще. Я привожу несколько незначительных аналогий, но они выдаются своей уникальностью. В действительности христианский миф был построен на этом. На самом деле практически не было нужды в существовании Христа; он мог быть выдуман только лишь исходя из песен о Страдающем Слуге Яхве из второй части книги Исайи, плюс Псалом 22. Если вы возьмете Псалом 22, Мессианский Псалом, а также четыре отрывка из глав 42, 49, 50 и пассаж из 52 главы, переходящий в главу 53, то у вас будет полный набор, составляющий краткое содержание христианского мифа. В примечании из Иерусалимской Библии, [22] где большие объемы информации ужаты в маленький текст, резюмируется весь данный материал. Вот его часть:
Четыре «песни слуги Яхве» представляют таинственного «слугу», который в известной степени походит на слугу-Израиля из других отрывков. Один из пассажей в действительности отождествляет его с Израилем. Но в других отрывках, однако, он отличается от слуги-Израиля и противопоставляется ему иными качествами, которые показывают, что этот таинственный слуга является определенной личностью. Яхве зовет его, когда тот еще находится в материнской утробе, наполненной его духом; слуга является «учеником», и Яхве открыл его уши так, что устраивая правосудие на земле, он мог наставлять человечество, разделять людей по делам их и судить их его словом. Он выполняет свою миссию спокойно и без хвастовства, и даже чуть не проваливает ее. Он принимает негодование и презрение. Он не уступает, потому что Яхве поддерживает его. Подобно Иову, он невинный, но его воспринимают, как злодея, которого наказал Бог, приговорив к позорной смерти. В действительности, однако, все это – его собственное предложение для грешников, чью вину он берет на себя и за кого он заступается. И до сих пор невообразимым актом силы, искупающим страданием, Яхве приносит спасение всем людям. Поэтому слуга становится великим. Он «увидит потомство» и полчища спасенных будут его. Он не только «соберет» Израиль, но будет светом среди народов.
22Иерусалимская Библия, p. 1209, примечание a к главе 42 (с изменениями).
Это очень глубокий и сложный символический образ. В главе 42 мы читаем:
Я, Господь, призвал Тебя в правду [он обращается к Страдающему Слуге], и буду держать Тебя за руку и хранить Тебя, и поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы.(42:6-7)
Теперь мы должны спросить себя с самого начала, прежде чем двинуться дальше, как мы должны понимать эту фигуру психологически? Я предлагаю вам всем подумать над этим. Наилучшая формулировка, какую мне удалось придумать к настоящему моменту, состоит в том, что Страдающий Слуга Яхве является персонификацией искупительного сознания. В этом отрывке подчеркивается сознательность: «открыть глаза слепых» и принести свет заключенным в темницах. Другим аспектом Страдающего Слуги Яхве является его сознательное принятие мучений и его готовность выносить проявления зла. Вот четвертая песня Страдающего Слуги Яхве, которая продолжается с главы 52:13 по 53:12. Это довольно удивительно:
Вот, раб Мой будет благоуспешен, возвысится и вознесется, и возвеличится.
Как многие изумлялись, смотря на Тебя, — столько был обезображен паче всякого человека лик Его, и вид Его — паче сынов человеческих! Так многие народы приведет Он в изумление; цари закроют пред Ним уста свои, ибо они увидят то, о чем не было говорено им, и узнают то, чего не слыхали. Кто поверил слышанному от нас, и кому открылось могущество Яхве? Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему.
Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих. От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь.
Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его. Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем.
Теперь подумаем, как мы должны понимать это?
Наиболее подходящие параллели, единственное, что пришло мне на ум относительно этого образа, это ритуал козла отпущения, о котором нам известно из книги Левит, и ритуал pharmakos в древней Греции. [23] Как вы помните, в книге Левит нам рассказывается о ритуале козла отпущения, когда грехи Израиля были взвалены на козла, которого затем отправили в пустыню (Левит 16:20-22). И идея заключалась в том, что все накопившееся зло, должно было быть изгнано вместе с козлом.
Нечто очень похожее имело место в древних Афинах: это называлось ритуалом pharmakos. Видимо, это был ритуал очищения города, который проводился в особенно трудные времена. С этой целью привлекался некий отверженный человек или преступник, на которого взваливалось все зло, существующее в городе. Он должен был быть избит и выдворен из города, мог даже быть убит или изгнан. И согласно такому устроению, благодаря тому, что вся вина и все зло переходило на этого человека, город должен был быть очищен. Словом, использовавшимся для обозначения такого человека, было pharmakos, это мужской род. Тем же словом, но среднего рода является pharmakon, что означает лекарственное средство. Так что вы можете видеть, как тесно взаимосвязаны две эти идеи козла отпущения, влекущего за собой очищение, и исцеляющего лекарства.
Это, разумеется, не полная аналогия тому, что описывается как Страдающий Слуга Яхве. Кроме того, вы могли бы сказать, что он был одновременно и pharmakos и pharmakon. И уникальной особенностью Страдающего Слуги Яхве является то, что это была добровольная жертва. Он был сознателен. Поэтому, мне представляется эта фигура, как образ искупительного сознания. Сознание, находящееся в контакте с Самостью, с целостностью, и способное вынести необычайно высокую степень осознания зла, само при этом, не впадая в отчаяние. Если человек сознает, что зло, с которым он связан, является архетипическим, коллективным злом, и лично себя с ним не отождествляет, то это делает ситуацию более сносной. Большая угроза в переживании самого себя как зла, заключается в том, что это может привести к тотальной деморализации, отчаянию и состоянию бессилия и никчемности.
Этот образ и его описание затрагивают целую проблему способности вынести осознание зла, но не осознания зла снаружи, а его осознания внутри. Отчасти, это то, что делает опыт переживания целостности столь редким и трудным для того, чтобы его выдержать, потому что он включает в себя переживание злости. Зло является субстанциональной реальностью; это явствует из ритуала козла отпущения или ритуала pharmakos. Древний человек переживал зло как глубокую и крайне острую реальность. И если у вас есть глаза, вы можете видеть все это вокруг: у людей практически нет возможности вынести осознание их собственного зла. Достаточно человеку распознать лишь небольшую часть злого аспекта самого себя, как он оказывается потрясенным и деморализованным.
Это означает, что продолжение человеческого существования зависит от того, будут ли найдены вместилища для зла. И это, разумеется, объясняет универсальность теневых проекций. Пока зло обнаруживается в криминальном элементе, или любой другой области, которую человек использует в качестве вместилища зла, до тех пор его самооценка будет, по крайней мере, сносной. В этом всегда заключается проблема. Человеческая самооценка слишком хрупка, и осознание все большего зла может запросто сокрушить её.
Но из этих отрывков о Страдающем Слуге Яхве мы узнали, что существует некое средство, благодаря которому возможно вынести существование зла. На мой взгляд, этим средством, обладающим искупительной силой, является сознание, сознание, которое осознает трансперсональное измерение психики, и таким образом не совершает фатальной ошибки отождествления с открывающимся ему в этом измерении содержанием. Это именно тот момент, которому Юнг уделял так много внимания. Как только вы начинаете действительно видеть то, что находится внутри, вам лучше не отождествляться с этим, иначе вы пропали. И это тот феномен, к которому отсылает нас образ Страдающего Слуги Яхве.
Вы можете сказать, тогда, что до какой степени фигура Страдающего Слуги оказывается видимой, в той мере человек освобождается или спасается и от проецирования зла и от отождествления с ним. Это означает, что существует определенный иммунитет, безопасность, с одной стороны, которые не требуют того, чтобы человек проецировал зло на других. Также это значит, что если человек является объектом проецирования зла, тени, то он не будет отождествлять себя с этой проекцией, что не так просто избежать, поскольку это бессознательный процесс, и зачастую человеку не понятно, что на самом деле происходит. Я считаю, что феноменология Страдающего Слуги Яхве избавляет нас от опасных аспектов столкновения со злом.
Как вы возможно знаете, Юнг имел очень тесное отношение к образу Страдающего Слуги Яхве. Причина, по которой мне это известно, заключается в том, что он использовал пассаж Страдающего Слуги в эпиграфе к своей работе «Психология и алхимия». Вот отрывок, который он использовал: «Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит…» Поместив это в более широкий контекст, весь отрывок будет читаться следующим образом:
Вот, Слуга Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит…. (42:1-3)
Я думаю, что непосредственным поводом для использования именно этой цитаты послужила задача Юнга написать таким образом, чтобы никому не причинить психологического вреда. Он оказался в затруднительном положении, решая вопрос о том, как представить свои психологические находки, относящиеся к религиозным образам психики, как продемонстрировать психологический подход к этим образам, не задев при этом чьи-либо традиционные, религиозные взаимоотношения с теми же образами. Это довольно щекотливая проблема. Юнг был очень осторожен в этом отношении. Это практически неразрешимая проблема, потому что вы вынуждены говорить об одном и том же предмете одновременно различные, зачастую противоположные вещи разным людям. В некоторых местах он это делает. И объяснение тому дается в его эпиграфе: он не хотел ни сломать надломленной трости, ни затушить тлеющий фитиль, поэтому он не хотел и погасить слабые, тускло светящиеся сознания. И это один из аспектов Страдающего Слуги. Юнг осознавал потенциально негативную и разрушительную теневую сторону того, что он должен был сказать некоторым людям; потому он приложил все усилия к тому, чтобы представить это таким образом, чтобы не причинить вреда.
И, наконец, в связи с образом Страдающего Слуги, я хочу процитировать часть знаменитого письма, в котором Юнг говорит:
Я сознательно и намеренно сделал свою жизнь несчастной, потому что я хотел, чтобы Бог был живым и свободным от страданий, возложенных на него человеком, который любит собственную прихоть больше, чем тайные намерения Бога.[24]
Я думаю, что мы могли бы сказать, что это высказывание исходит из архетипа Страдающего Слуги Яхве. Кто-то может спросить: не является ли это извращением или мазохизмом – отправляться на поиски страданий? Что ж, нет, не является, если человек знает, что он делает. Я думаю, что всякий раз, когда мы бросаем взгляд на болезненный комплекс или проблему, мы должны сделать выбор. Мы должны выбрать, попытаться ли нам избежать этого, или же мы собираемся пойти прямо навстречу к нему.
Юнг говорит здесь о том, что он преследовал страдания и, найдя, принимал их, чтобы освободить бессознательное от этой ноши. Это позволяет бессознательному естественно функционировать. И это то, чем мы занимаемся, когда намеренно исследуем бессознательное и приносим болезненные проблемы в наше сознание. Тем самым освобождается потенциал роста бессознательного. Это также помогает сохранить самих себя и нашу внешнюю среду от бедственных последствий проецирования зла.
Есть и другая сторона этой проблемы, имеющая отношение к динамике противоположностей. Психэ не может быть четко разграничена; индивидуальная душа сливается с коллективной психэ без резкого перехода. Психика функционирует на основе противоположностей и компенсаторном взаимодействии между ними. Это означает, что если человек переживает чрезвычайно экстремальное, одностороннее состояние, оно обязательно должно констеллироваться в его противоположности. Это то, каким образом функционирует психика. Разумеется, это часто происходит на бессознательном уровне; нас может бессознательно уводить в сторону то одна крайность, то другая. Но если человек сознательно выбирает одну из противоположностей, то ее противоположность автоматически констеллируется.
Этот психологический факт является одним из аспектов Страдающего Слуги Яхве, он также лежит в основе символизма мифа о Христе, где сознательно выбирается крайняя степень страданий и смерть, а последствием является манифестация совершенной тому противоположности: вечной славы. Во всем этом обнаруживается психологическая реальность, которая являет себя во взаимодействии между этими противоположностями, и образ Страдающего Слуги отсылает нас к ней. Это таинственное действо, но это реальность.