Эдвард Эдингер
Пророки Ветхого завета: от Исайи до Малахии
Глава 4
Иеремия. Часть вторая.
Мне кажется, что Иеремия является самой яркой фигурой Ветхого Завета. На мой взгляд, Книга пророка Иеремии уникальна в личном, психологическом измерении, которое она нам открывает. Глубокий, мучительный конфликт, который испытывал Иеремия из-за своего призвания, своей миссии и ужасных испытаний, выпавших на его долю, выражен столь явно, что он оказывается действительно близок нам. В этом смысле он вполне современен. Это тот психологический феномен, который мы можем понять. У него не было личной жизни, но всё было принесено в жертву его миссии. Это было настоящей мукой для него.
Когда я размышлял обо всем этом, ко мне пришла мысль: ведь можно предположить, что Иеремия мог написать Книгу Иова. Прежде я никогда не встречал подобной идеи, она просто возникла у меня в голове. И насколько я понимаю, это вполне возможно.
Сегодня мы рассмотрим главы 26-52. Я решил упорядочить свои комментарии, выделив три главных образа, с которыми мы сталкиваемся в этой части Книги Иеремии: 1) акт веры, иллюстрируемый покупкой поля в то время, когда Иерусалим находился под осадой; 2) образ золотой чаши и божьего гнева; и 3) тема двух соглашений, потому что провозглашается новое соглашение, и в итоге мы имеем дело со старым и новым заветом.
Покупка Поля.
Символический акт покупки поля описывается в 32 главе, в которой Иеремия говорит:
…таково было ко мне слово Господне: вот Анамеил, сын Саллума, дяди твоего, идет к тебе сказать: «купи себе поле мое, которое в Анафофе, потому что по праву родства тебе надлежит купить его». И Анамеил, сын дяди моего, пришел ко мне, по слову Господню, во двор стражи и сказал мне: «купи поле мое, которое в Анафофе, в земле Вениаминовой, ибо право наследства твое и право выкупа твое; купи себе». Тогда я узнал, что это было слово Господне. [Как если бы это был опыт синхронии] И купил я поле у Анамеила … и отвесил ему семь шекелей серебра и десять серебряников; и записал в книгу и запечатал ее, и пригласил к тому свидетелей и отвесил серебро на весах. И взял я купчую запись, как запечатанную по закону и уставу, так и открытую; и отдал эту купчую запись Варуху … в глазах Анамеила, сына дяди моего, и в глазах свидетелей, подписавших эту купчую запись, в глазах всех Иудеев, сидевших на дворе стражи; и заповедал Варуху в присутствии их: так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: возьми сии записи, эту купчую запись, которая запечатана, и эту запись открытую, и положи их в глиняный сосуд, чтобы они оставались там многие дни. Ибо так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев: домы и поля и виноградники будут снова покупаемы в земле сей. (32:6-15)
Это поразительное событие, если рассматривать его в исходном контексте. Город был готов пасть под осадой, и все же было пережито действо возвратившейся веры.
Если мы возьмем образ в его буквальном рассмотрении, то все сводится к тому, что Бог приказывает Иеремии вложить деньги в землю. Я бы истолковал это как указание к coagulatio, инвестированию своего либидо в конкретный участок земли. Другими словами, было необходимо продемонстрировать веру в материальное, в существование эго, не замыкаться в духе, но передать свою энергию этому обреченному миру осажденного Иерусалима. Причиной, привлекшей мое внимание к этому метафорическому действию, является то, что этот акт затрагивает архетипическую тему веры в Бога, веры в окончательный смысл существования. Это относится к продемонстрированной верности жизни, которая предотвращает впадение в вероотступническую позицию нигилизма.
Эта тема прослеживается во многих пассажах из Ветхого Завета. Я подобрал несколько примеров, чтобы передать вам само настроение:
Я не утрачу веры в Бога, пусть даже Он меня убьёт. (Иов 13:15)
Воздайте Господу положенные жертвы, Ему доверьтесь (Псалмы 4:6)
Боже мой! на Тебя уповаю, да не постыжусь, да не восторжествуют надо мною враги мои. (Псалмы 24:2)
Несчастий множество у грешников, но верующих Бог любовью бесконечной окружает (Псалмы 31:10)
В Его имя святое мы веруем, и находят сердца наши радость в Нём. (Псалмы 32:21)
Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои. (Притчи 3:5-6)
И, наконец,
кто надеется на Господа, тот блажен. (Притчи 16:20)
Позднее, апостол Павел рассматривал эту тему в качестве основной. Он разработал само это понятие, — которое в дальнейшем было развито в Протестантизме, а именно — оправдание верой. Наиболее важный текст, относящийся к данной проблеме, мы можем найти в Письмах к Римлянам. Позвольте прочитать вам небольшой отрывок:
Но мы знаем, что закон, если что говорит, говорит к состоящим под законом, так что заграждаются всякие уста, и весь мир становится виновен пред Богом, потому что соблюдением закона не оправдается пред Ним никакая плоть; ибо законом познается грех. Но ныне, независимо от закона, явилось правосудие Божие, о котором свидетельствуют закон и пророки, правосудие Божие через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, [буквальный перевод «через веру в его кровь»] для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса. (К Римлянам 3:19-26)
Особое значение здесь придается требованию, тому, что переводится как верование (belief), но используется для этого слово pistis,что означает веру (faith).
Вся эта архетипическая идея веры так сильно искажалась и столь неправильно использовалась, что можно видеть, какому существенному повреждению подвергся этот архетипический образ, находясь теперь в состоянии практически непригодном для восстановления в сознании современного человека. Теперь она означает слепое, бездумное верование, подавляющее свою противоположность, а именно сомнение, и таким образом порождает фанатиков, проецирующих свои сомнения на других людей и из-за этого нападающих на них. Во времена инквизиции, когда еретиков сжигали на кострах, это называлось испытанием веры, так что вы можете видеть, что вопрос веры стал чрезвычайно проблематичным. Это сильно поврежденный архетипический образ. Я полагаю, что он должен быть избавлен от его примитивного буквализма и неосознанного неправильного использования путем попытки понять его психологически.
Пытаясь разобраться в этом вопросе, я посмотрел на то, как католическая Церковь определяет понятие веры. Вот, что я нашел:
Мы сопровождаем верующего в процессе его испытания веры до тех пор, пока он не достигнет твердой уверенности относительно [рациональных] предпосылок веры (preambles of faith), и не составит суждения о ее достоверности. Истина, в которой я убежден, была раскрыта Богом, дабы можно было увериться в Божьей власти. Перейдя к суждениям практического порядка, верующий говорит: «Я должен верить». Тогда и только тогда он продолжает сохранять согласие на открывшуюся истину: Я верю в истинность этого, ибо Господь открыл эту истину». Данный вопрос имеет столь важное, жизненное значение, что наше определение испытания веры должно быть взято из непогрешимого изречения Ватиканского Собора. Собор прямо определяет добродетель веры. Но утверждая это, там также обязательно дается определение испытанию: «Вера является сверхъестественной, вдохновляющей добродетелью и по милости Божьей мы верим, что то, что Он открывает нам, является истиной. Не потому что сокрытая истина вещей прямо воспринимается естественным светом разума, но происходит это по власти самого Господа, который отрывает истину и который не может быть обманут и не обманет». [28]
Теперь это не так сложно перевести на язык психологии. Проблема веры основывается на откровении, данном Богом. Единственный вопрос заключается здесь в том, где человек находит свое откровение. Оно находится в уже написанных ортодоксальных текстах или в собственном опыте? Психологически мы можем понимать веру как доверие трансперсональной реальности, открывающейся бессознательным, в собственном опыте глубин. Таким образом, это верность собственному откровению. И это действительно правда, что переживание Самости сопровождается чувством убежденности, а значит и верой, в то, что пережитое на самом деле существует. Вам не требуется совершать никаких усилий для того, чтобы поверить в это, потому что опыт сам по себе передает эту убежденность.
Но мы все же должны принимать во внимание тот факт, что вера является достаточно жестким императивом. Я думаю, что на это указывает то обстоятельство, что переживание Самости действительно нуждается в постоянном усилении и памятовании или вере со стороны эго, затем чтобы не исчезнуть снова. Самость нуждается в вере эго, чтобы оно могло свидетельствовать ее реальность.
В этом психологическом смысле можно сказать, что человек действительно оправдывается верой. Потому что степень доверия или верности опыту Самости определяет силу связи эго с Самостью, что является психологическим эквивалентом оправдания.
Есть несколько значений в этом символическом действии Иеремии, покупающего землю даже в то время, когда Иерусалим находится в отчаянном положении, под осадой. Он свидетельствовал не только существование Яхве, но также предельно наполненные смыслом и освобождающие аспекты бытия Яхве; другими словами, в итоге жизнь восторжествует, несмотря на тяжелую ситуацию. Суть этого заключена в процитированном отрывке, «непогрешимом изречении» Ватиканского Собора:
«Вера является сверхъестественной, вдохновляющей добродетелью и по милости Божьей мы верим, что то, что Он открывает нам, является истиной. Не потому что сокрытая истина вещей прямо воспринимается естественным светом разума, но происходит это по власти самого Господа, который отрывает истину и который не может быть обманут и не обманет».
Когда все представлено таким преимущественно теологическим образом, очень просто привести соответствующий психологический эквивалент, и это становится символическим утверждением, как видите.
Сосуд гнева Божьего.
Я хочу обратиться к образу сосуда, содержащего божественный гнев, чаше отвращения. Это своего рода негативный Святой Грааль. Мне кажется, что в этом образе заключены некоторые достаточно важные интуитивные прозрения, которые я попытаюсь донести. Данный образ появляется в 25 главе, где мы читаем:
Господь, Бог Израиля, сказал мне: „Иеремия, возьми эту чашу вина из Моих рук. Это вино Моего гнева, Я посылаю тебя ко всем народам, чтобы ты напоил их из этой чаши. Они выпьют, и их затошнит, они будут вести себя, словно безумцы, потому что увидят меч, который Я на них направлю». Я взял из рук Господа чашу вина и напоил из этой чаши разные народы, к которым меня послал Господь. [Затем он описывает все места, куда его направил Господь]… „Иеремия, скажи народам то, что говорит Господь Всемогущий, Бог Израиля: «Пейте из чаши гнева Моего, пьянейте и изрыгайте, падайте и не вставайте, ибо Я посылаю меч, чтобы вас всех убить». Эти люди откажутся взять чашу из рук твоих, они не захотят пить, но ты скажешь: «Господь Всемогущий так говорит — вы выпьете из этой чаши!» Я начинаю совершать то, что случится с Иерусалимом, с городом имени Моего. Может быть, вы думаете, что не будете наказаны? Вы ошибаетесь, Я призываю меч, чтобы наказать всех людей земли». Так говорит Господь. „Иеремия, скажи им: «Господь с небес грохочет. Из храма Своего могучий голос пастве подаёт, и громок Его голос, словно песня по винограднику идущих виноделов. Он восклицает против всех людей земли. Шум этот раздаётся по всей земле. Народами Он недоволен. Судить Он будет всех. Злодеев мечом наказывать Он будет». Вот весть от Господа…. Вы, пастыри, стенайте и рыдайте! Вы, пастухи, крутитесь на земле от боли. Настало время воздаяния. Я разбросаю всех ваших овец повсюду, как осколки разбитого сосуда… (25:15-34)
и так далее, просто ужасные излияния. Этот отрывок указывает на то, что Иеремия используется Яхве в качестве чаши, чтобы содержать в себе гнев Яхве и проливать его на народы. Так что сам Иеремия становится буквально сосудом божественного гнева, потому что он тот, кто изливает все эти высказывания, и понятно, что это разъяряет людей. Множество раз он был практически убит толпой.
Это был первый случай, когда использовался этот образ чаши. Но затем он снова появляется в главе 51, и используется относительно Вавилона:
Господь говорит: „Я стану причиной свирепого ветра, который поднимется против Вавилона и его народа. Я пошлю людей, чтобы Вавилон развеять. Они его развеют и опустошат. Армии город окружат и разрушат его. Воины Вавилона не натянут свои луки, не наденут свои доспехи. Не жалейте юношей Вавилона, всю его армию уничтожьте. В Халдейской земле полягут воины Вавилона, на улицах Вавилона падут они от страшных ран». Господь Израиль с Иудеей не оставил, как овдовевшую женщину. Бог этих людей не оставил, хотя виновны они в том, что оставили Святого Израиля. Они покинули Его, но Он их не оставил. Бегите из Вавилона, спасайте свои жизни, чтобы не погибнуть из-за его грехов. Это время для отмщения Вавилону за все грехи. И воздается ему по заслугам. Был золотою чашей в Господних руках Вавилон. Вавилон весь мир опьянил. Выпили и обезумели от него все народы. [Другими словами Вавилон можно рассматривать здесь как средство гнева Божьего, каким был Иеремия] Но внезапно падёт Вавилон и будет разбит. Плачьте о нём! Найдите ему лекарство — быть может, он исцелится. Мы пытались лечить Вавилон, но болезнь неизлечима, оставим его и вернёмся каждый в свою страну. Как Бог в небесах решит, таким наказание и будет. Господь за нас рассчитался, пойдём на Сион и об этом расскажем. Возьмите свои щиты, стрелы свои заострите, дух Мидийских царей Господь возбудил. Он намерен воздать Вавилону заслуженное наказание и уничтожить его за разрушение храма Господнего в Иерусалиме. За это Господь по заслугам воздаст. (51:1-11)
Этот отрывок раскрывает ужасный факт о Яхве. Позвольте показать каким образом. В других пассажах было ясно сказано, что Яхве использовал Вавилон как средство наказания Израиля. В главе 51 Яхве говорит Вавилону:
Господь говорит: „Вавилон, ты — Моё орудие, Мой молот. Тобою Я царства разрушал и сокрушал народы. Я поражал тобою всадника и коня, колесницу и её возницу, женщину и мужчину, старого и молодого, юношу и девушку. Я поражал тобою пастухов и стада, быков и землепашцев, правителей и князей. Я отплачу Вавилону и народу его за всё, что они причинили Сиону, и Иудея это увидит». Так говорит Господь. (51:20-24)
Таким образом, ужасный факт о Яхве заключается в том, что он использует народы или личности в качестве средства для своего божественного гнева — как сосуд, из которого изливается его ярость на кого-то другого, и затем считает этого посредника ответственным за его действия, которые он, Яхве, заставил того совершить! Это сказано здесь предельно ясно. И это также является психологической истиной. Поразительная особенность этого текста состоит еще и в том, что Вавилон назван здесь золотой чашей в руках Яхве. Золото, как вы знаете, означает высшую ценность. Поэтому эта золотая чаша Вавилона тождественна Самости. Мы также сталкиваемся с образом золотой чаши в Откровении:
„Пойдем, я покажу тебе, какое наказание послано великой блуднице, что сидит над многими водами. Земные цари предавались с ней блуду, и те, кто живёт на земле, напивались допьяна вином её блуда». И оказался я во власти духа, который перенёс меня в пустыню. Там я увидел женщину, сидящую на красном звере. Этот зверь был весь покрыт богохульственными именами, и было у него семь голов с десятью рогами. Женщина была одета в пурпурные и красные одежды, и на ней были золотые украшения, драгоценные камни и жемчуга. В руке у неё была золотая чаша, полная мерзости и грязи её блуда. На лбу у неё было начертано имя с тайным значением: „Великий город Вавилон, мать блудниц и всяческой мерзости на земле». И я увидел, что она пьяна кровью Божьих святых и кровью тех, кто умер, свидетельствуя об Иисусе. (17:1-6)
И из продолжения этого пассажа становится ясно, что речь здесь идет о Риме, по крайней мере, это самая непосредственная отсылка, здесь присутствуют также и другие эсхатологические отсылки, но поскольку ссылка тут именно на Рим, то Рим приравнивается к Вавилону. И снова мы сталкиваемся с золотой чашей. И хотя ее содержание отвратительно, тем не менее, чаша из золота. Так что снова нужно рассматривать это как символ Самости, негативное проявление Самости.
Я думаю, что будет полезно еще одно упоминание о чаше. В Гефсиманском Саду, когда Христос пытался принять свою судьбу быть распятым, он говорил, «Отец Мой, если это возможно, пусть минет Меня чаша сия, но пусть сбудется не то, что хочу Я, а то, чего Ты желаешь» (Матф. 26:39) Это все та же чаша. Это чаша божественного гнева, которую Иеремия своими пророчествами заставил испить народы. И это та же чаша, которой стал Вавилон. Только в данном случае Христос скорее ассимилирует ее, чем проливает вовне.
У Юнга есть важное замечание относительно этого образа в Mysterium Coniunctionis, где он пишет:
Если требуется уладить спроецированный конфликт, то необходимо вернуть его в индивидуальную психэ, где он находятся его бессознательные истоки. Индивид должен прийти на Тайную Вечерю с самим собой, есть свою плоть и пить свою кровь; это означает, что он должен распознать и принять иного человека в себе самом … Не в этом ли, возможно, состоит смысл учения Христа о том, что каждый должен нести свой собственный крест? Ибо если ты должен стойко терпеть самого себя, то будешь ли ты способен на вражду с другими? [29]
В сноске к этому параграфу Юнг говорит, что образ питья крови льва отсылает к ассимиляции аффектов и подчинению страстных желаний.
Если мы учтем эти замечания в отношении текста Иеремии, то сможем осознать то, что аффекты и желания проистекают от Яхве, потому что аффект именно его божественного гнева изливается наружу; аффекты и желания есть проявлениями примитивной, нераскаявшейся Самости. Поэтому ассимилировать эти аффекты и подчинить желания означает, по сути, скорее выпить содержание чаши божественного гнева, чем выплеснуть его наружу. И в ходе этого процесса происходит трансформация или очеловечивание (humanizing) Самости.
Дело в том, что Яхве нуждается в человеке, который бы взял на себя ответственность за его, Яхве, пламенный гнев и страсть, для того, чтобы Яхве смог претерпеть трансформацию. Я думаю, что все это должно достаточно ясно следовать из содержания этих образов. [30]
Два Соглашения.
Третьим важным образом, о котором я хотел бы поговорить, является образ двух соглашений и провозглашение Иеремией нового завета [covenant- соглашение, договор]. Это происходит в великой тридцать первой главе книги Иеремии, которая начинается с описания примирения между Израилем и Яхве. Он начинается так:
Господь сказал: „Придёт время, и буду Богом всех родов Израиля, и они будут Моим народом». Кто избежал меча, найдёт прощение в пустыне. Искать покоя будет Израиль. Господь издалека явился и так сказал: „Любовью вечной люблю людей, для вас Я буду вечной истиной. Я вновь тебя построю, Израиль, Моя невеста, и ты снова станешь страной, и вновь свои поднимешь тамбурины, и будешь среди тех, кто веселится. Вновь земледельцы виноградники насадят вокруг Самарии и будут наслаждаться плодами своего труда. Настанет время — стражи возвестят: «Вставайте и пойдём все на Сион, чтоб поклониться Господу, нашему Богу». И каждый стражник на холмах Ефремовых такие прокричит слова». „Радуйтесь, — говорит Господь, — пойте Иакову, воскликните в честь Израиля, величайшего из народов, воздайте хвалу и прокричите: «Господь спас весь Свой оставшийся народ!» Из северной земли Я приведу Израиль, отовсюду соберу людей Израиля — слепых, хромых, беременных, рожениц. Их множество великое вернётся. Они вернутся со слезами на глазах, но Я им утешение дарую. Я буду их вести дорогой лёгкой, вдоль рек. Они не будут спотыкаться. Я так их поведу, поскольку Я отец Израилю, Мой первенец — Ефрем. (31:2-9)
Тогда Ефрем, что является синонимом Израиля, отвечает:
«Господь, воистину меня Ты наказал, Ты дал урок мне. Был я, как телёнок неукрощённый, умоляю: наказание останови, и я вернусь к Тебе, воистину, Господь, Ты — Бог мой. Господь, я от Тебя был вдалеке, но осознал свои грехи и изменил и жизнь свою, и сердце. Мне стыдно, Господи, за юности моей грехи».(31:18-19)
Отсылка к укрощению теленка напоминает нам символическую историю о ярме, о котором говорилось в главе 27. Мы говорили о том, что Яхве потребовал от Иеремии, чтобы тот надел ярмо на свою шею и пошел в таком виде, чтобы символически выражать тот факт, что народы должны принять ярмо Навуходоносора, о котором Яхве говорит как о «моем слуге». Но поскольку Израиль не согласился добровольно надеть на себя ярмо Вавилона, то был подвергнут худшему наказанию, отправившись в изгнание.
Образ ярма или приручения теленка является образом укрощения (taming). Есть и другой пример этого архетипического образа в 26 гексаграмме И Цзин. Она называется «Воспитание Великим». Комментарии на линии этой гексаграммы говорят о таких вещах как холощение вепря или о том, как надеть особую доску на рога быка, чтобы они у него не выросли и не представляли опасности. Образ этой гексаграммы также говорит об улучшении личности:
Благородный человек знакомит себя со многими высказываниями старины и многими деяниями прошлого, для того чтобы усилить свой характер этим… В словах и деяниях прошлого лежит скрытое сокровище, которое люди могут использовать, чтобы развить и укрепить свою личность. Путь изучения прошлого не ограничивается лишь знанием истории, но, через применение этого знания в настоящем, придает актуальность прошлому. [31]
Я думаю, что очень интересным образом, И Цзин связывает здесь приручение диких зверей с процессами внутри человеческой культуры, а именно воспитанием, которое укрощает грубые человеческие энергии путем сталкивания их с историческими и культурными фактами. В результате, это напоминает человеку, что он не первый и не единственный, кто появился на этот свет. И конченым результатом процесса окультуривания является укрощение инстинктов.
Но теперь Израиль принял наказание изгнанием, теперь он принял ярмо Яхве, он нашел милость в пустыне. Яхве говорит в тридцатой главе:
И в это же время… Я сниму ярмо с народов Израиля и Иудеи и разорву путы, держащие вас. Народы других стран не принудят больше Моих людей быть рабами. (30:8)
Другими словами, служение человеку сменится на служение Богу.
Психологически, это означало бы, что эго достигло понимания того, что все ограничения исходят от Самости. Ярмо необходимости является в действительности ярмом Яхве. Приобретение такого религиозного подхода освобождает эго от сопротивления действующему стимулу, и, как израильтяне в изгнании, оно может найти прощение в пустыне.
Любой источник беспокойства и фрустрации в личной жизни человека, если проследить за ним достаточно далеко, можно обнаружить исходящим от Самости. Если человек захвачен различными страхами, (преступление на улице, кража, или налоговая инспекция и что-либо еще) и вы проследуете за этим страхом, за его непосредственную, очевидную причину, то увидите, что он исходит из Самости. Когда это дойдет до осознания, то конкретный страх обращается в страх перед Богом, который есть начало мудрости. Тогда вы можете быть скорее благодарны за то, что имеете его, чем переживать его как чуму.
Таким образом, вы находите прощение в пустыне, когда находите религиозный подход к вашему симптому.
Существует прекрасное выражение религиозного подхода к принятию, которое можно найти в эссе Эмерсона «Опыты», где он говорит:
Мы не должны что-то откладывать, ссылаться на кого-то и желать чего-либо, но должны воздать должное тому, где мы находимся, с кем бы мы ни имели дела, принимая наших настоящих компаньонов и наши обстоятельства, как мистических представителей, которым вселенная поручила доставить нам всю свою радость. [32]
Это все та же идея. Итак, обретя новое отношение, Израиль вернул благорасположение Яхве. И Яхве, в ответ, делает великолепное обещание:
Вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я засею дом Израилев и дом Иудин семенем человека и семенем скота. И как Я наблюдал за ними, искореняя и сокрушая, и разрушая и погубляя, и повреждая, так буду наблюдать за ними, созидая и насаждая, говорит Господь. В те дни уже не будут говорить: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина «, но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет. Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа «, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более. (31:27-34)
Чтобы рассмотреть высказывание в исходном контексте, я хотел бы напомнить последовательность событий, в ряду которых данное – было последним. Все началось с рабства евреев в Египте. Они были спасены Яхве через Моисея, им был дан Закон на Горе Синай, и у них появилось первое или старое соглашение, установленное между Яхве и Израилем. Они прибывают на землю обетованную, где их народ стал процветать. И старое соглашение все больше и больше игнорировалось, что, в конечном счете, привело к наказанию, изгнанию в пустыню. Но через этот опыт полнейшего краха, поражения и перемену ума, metanoia, произошло примирение. И плодом или последствием этого примирения было провозглашение нового соглашения, в котором говорилось о внутреннем Законе, внутреннем знании о Яхве, о совершенно иного рода опыте в сравнении с первым соглашением.
Эта тема двух соглашений, старого и нового, претерпела значительное развитие. Она использовалась в различных местах, и коллективная психика расширила и развернула ее во множестве образов. Один пример: В первом веке до рождения Христа, в сообществе ессеев, кумранском сообществе (им принадлежали Свитки Мертвого Моря), придавалось огромное значение проблеме двух соглашений. Эти люди считали, что обещание нового соглашения из тридцать первой главы книги Иеремии было исполнено в их среде. И они объявляли самих себя новым заветом на земле Дамасской. В то время как Синайское соглашение было для всего народа, кумранское сообщество считало себя его святым остатком, чисто эсхатологическим сообществом века спасения. Это объясняет их строгие правила относительно приема новых членов, некоторых других вещей, таких как взгляды на половую жизнь, что особенно отличало их от раввинов, которые приравнивали соглашение к обрезанию, и видели его гарантированное сохранение в строгом соблюдении Закона Моисеева. Итак, это одно из тех мест, где новое соглашение расцвело в качестве коллективной психической реальности.
Разумеется, местом, в котором эта идея получила наибольшее развитие, является Христианство. Весь Новый Завет, который был приставлен к Ветхому Завету, является новым соглашением, для которого это могло бы быть более подходящим термином. Завет и соглашение являются синонимами. Так что книги нового соглашения были приставлены к книгам старого соглашения. Это выражено, возможно, наиболее ясным образом в Послании к Евреям, которое, как считается было написано Павлом, хотя это и маловероятно. Как бы то ни было, в восьмой и девятой главах Послания к Евреям полностью цитируется отрывок из Книги Иеремии касательно нового соглашения применительно к Христу. Я прочитаю вам небольшую часть этого послания, чтобы вы смогли его почувствовать:
Ибо, если кровь козлят и телят, окропившая нечистых, или пепел коровы, осыпавший их, может освятить их, и они очистятся внешне, то насколько же действеннее Кровь Христова! Он через вечный Дух предложил Себя Богу как незапятнанную жертву. И Кровь Его очистит нашу совесть от греховных поступков, несущих смерть, чтобы мы служили Богу живому. И поэтому Христос — Посредник в новом соглашении между Богом и людьми, чтобы те, кого призывает Бог, могли получить обещанное Богом. Они могут получить всё это навечно, ибо Христос умер, чтобы искупить грехи, совершённые людьми при первом соглашении, и освободить их от грехов. (9:13-15)
И затем идет продолжение, где говорится о крови старого соглашения, о крови животных, которой было скреплено старое соглашение, и далее идет обращение к пролитой крови Христа, как крови нового соглашения. Таким образом, этот архетипический образ претерпел значительное развитие в христианском символизме.
Затем, на протяжении многих веков, ничего особенного с этим образом не происходило. Отцы Церкви не далеко ушли от того, что говорил Павел, но с началом Протестантизма эта тема вновь получила свое развитие. Теологические фантазии Кальвинизма и Протестантизма вновь обратились к ней и разработали то, что называлось теологией завета (covenant theology). Согласно этой системе взглядов, Бог, во время творения, вступил в согласие с Адамом, как главой человеческого рода, обещая ему и его потомкам вечную жизнь, но при условии, что он подчинится божественному указанию — не есть плода с Древа Познания Добра и Зла, угрожая ему при этом вечной смертью для него самого и его потомков, если он не повинуется.
Но Адам не справился с этим испытанием. Поэтому Бог вступил во второе соглашение с Христом, как со вторым Адамом, от имени избранного, обещая людям прощение и вечную жизнь, возмещая совершенное повиновение и удовлетворение Христа, вменяемое им верой, а также все дары и благодати, которые необходимы для осуществления этого высшего благословления в непосредственном опыте. Итак, эта теология завета в своей развитой форме является доктриной, в которой всё божественное устройство выраженно в терминах этих двух соглашений. Наша уверенность в спасении зиждется на том факте, что мы включены в рамки последнего соглашения.
Этого, как я думаю, достаточно, чтобы продемонстрировать, что мы имеем дело с архетипическим образом, который может по-разному проявлять себя, обладая при этом огромной силой. И потому мы должны спросить себя, что означает этот образ двух соглашений с психологической точки зрения.
Я думаю, что первое соглашение должно отсылать нас к переживаниям первой половины жизни, в которой Самость встречается главным образом в проекциях на родителей и общество, а также на внешнюю власть, или на интроекты этих экстериоризаций, что называется суперэго. Все это составляет первый завет, а именно изначальное чувство связи между эго и Самостью, которая не является чем-то непосредственно внутренним, но опосредована внешними факторами и основывается на проекциях и конкретных экстериоризациях.
Но, рано или поздно, если процесс развития в полной мере продолжается, это первое соглашение расторгается. Существует переходный период, когда происходит крушение проекций Самости, которые прежде не затрагивали эго: утрата религиозной веры, или утрата доверия к внешним носителям проекции власти, что приводит к чувству отчаяния и отчуждения, открывая эго для нападения бессознательного. И, если получается пережить этот переходный период, то этот процесс может привести ко второй половине жизни, к тому, что символизируется новым, вторым заветом, в котором имеет место восстановление связи с Самостью на совершенно ином уровне. Самость теперь переживается непосредственно из прямого жизненного опыта как внутренняя индивидуальная реальность. И тогда слова Иеремии станут предельно точны и применимы буквально, а именно:
И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа! «, ибо все сами будут знать Меня (31:34).