Эдвард Эдингер
Пророки Ветхого завета: от Исайи до Малахии
Глава 5
Плач Иеремии; Иезекииль. Часть первая.
Плач Иеремии.
Как указано лишь в нескольких переводах Библии, одним из которых является Иерусалимская Библия, Плач Иеремии в действительности состоит из пяти стихов, написанных акростихом, каждый из которых состоит из 22 строф, включающих по порядку весь еврейский алфавит; таким образом, первый стих начинается с aleph, второй с bet, третий с gimel, и так далее. С тем же самым феноменом мы сталкиваемся в Псалме 119. Это поднимает вопрос о том, что мы можем знать о значении акростиха.
Простым примером акростиха является квадрат, в котором слова читаются одинаково по вертикали и по горизонтали:
C R A B
R A R E
A R T S
B E S T
Это дразнит ребенка внутри нас – открывать другое измерение смысла или коммуникации за пределами непосредственного, очевидного значения. На более глубоком уровне, я думаю, что это символизирует открытие другого измерения существования, которое может быть воспринято вне повседневного, наглядного уровня нашего бытия или может проглядывать сквозь него. На его поверхности мы видим череду стенаний о поражении Иерусалима. Но сквозь эти стенания просвечивает порядок букв еврейского алфавита, который несет определенное мистическое значение, когда проявляет себя на ином уровне.
Еврейский алфавит был предметом различного рода того, что я бы назвал космогоническими фантазиями. Согласно Каббале, двадцать две буквы еврейского алфавита, вместе с первыми десятью числами, использовались для того, чтобы сотворить мир. Чтобы почувствовать этот мистический аспект еврейского алфавита, я хочу привлечь ваше внимание к восхитительной книге Лоуренса Кушнера, касающейся еврейских букв. Я прочитаю вам несколько строк, потому как данный автор весьма примечателен тем, что, не смотря на современность, передает некое таинственное чувство, которое действительно принадлежит каббалистам. Он говорит:
Есть несколько фактов касающихся букв еврейского алфавита или Сефер OTiYOT, которые будет полезно узнать.
Сефер OTiYOT существует независимо от чернил и бумаги или даже слов. Мы узнаем о том, что когда Моисей разбил первые скрижали, буквы поднялись к Единому, который дал их. И в другом месте, история говорит нам о Рабби Ананья Терадьйоне, который был завернут в свиток Торы и сожжен на костре. В последние мгновенья жизни его ученики кричали, «Учитель! Что ты видишь?». Он отвечал, «Пергамент горит, но буквы улетают к небесам!»
Сефер OTiYOT существовала прежде сотворения мира и была таинственным образом связана с самим творческим процессом. Говорится, что мастер основатель скинии в пустыне… знал как соединять буквы, которыми были созданы земля и небеса. И в другом месте мы читаем, что одной из последних вещей, которые Бог сделал прежде, чем Он отдохнул на седьмой день … было то, что он определил точную форму букв.
… Они сами по себе священны. Они являются сосудами, несущими в себе свет Безграничного. [Это взято непосредственно из Каббалы]. [33]
Когда мы размышляем о символических, тайных смыслах букв еврейского алфавита, то тот факт, что Плач Иеремии является акростихом алфавита, приобретает дополнительное значение. Поскольку каждая из пяти глав охватывает весь алфавит полностью, каждое стихотворение становится выражением тотальности творящих элементов мироздания. Таким образом, стихотворение само по себе становится сосудом, который может содержать в себе горе, так сказать. Он становится архетипическим сосудом, указывающим на более глубокий смысл, стоящий за переживаемым в то время личным поражением обитателей Иерусалима.
Другой темой, которую я хотел бы затронуть, является значение процесса оплакивания, особенно в качестве ритуала или некоего упорядоченного явления. Существуют достоверные сведения, указывающие на то, что трагедия, которая началась как греческая трагедия, изначально существовала как четырехчастная ритуальная драма о жизни и смерти духа года. Первая часть называлась агон (agone) или состязание между протагонистом и силами зла, тьмой. Затем следовал пафос (pathos) или поражение протагониста, из-за того, что он уступает силам зла. Третья часть называлась френос (threnos), или оплакивание, в котором горе поражения героя находило свое драматическое и ритуализированное выражение. Четвертой и последней частью драматического цикла была теофания (theophany), в которой появляются божественные манифестации и разрешают состояние отчаяния, вызванное поражением героя. Вся последовательность сдвигалась на другой уровень, и место поражения занимал духовный триумф.
Этот архетипический паттерн имеет множество примеров. Данный цикл ежегодно каждую весну отыгрывался в плаче по молодому богу Таммузу. Вся последовательность цикла христианской Пасхи отчасти происходит от более ранней версии смерти и оплакивании сына-любовника Великой Матери, который воскресает через божественную манифестацию.
В психологическом отношении довольно понятно то, что Плач Иеремии, который был изначально написан для того, чтобы выразить горе поражения Иерусалима, используется католической Церковью в литургии во время пасхальной недели. Потому что это уместно архетипически.
Я считаю, что это является также напоминанием о том психологическом факте, что полное выражение горя является, безусловно, жизненно важной частью процесса ассимиляции переживаний поражения или потери любого рода. Разумеется, аналитик достаточно хорошо знаком с тем фактом, что во многих случаях, в которых присутствовали ранние травматические переживания, действительно существенные потери, которые не были полностью ассимилированы из-за того, что процесс оплакивания был прекращен. Такой опыт остается болезненным комплексом, чем-то вроде незаживающей раны, до тех пор, пока контакт с ним не возобновится. Тогда мы столкнемся с примечательным феноменом, когда пациентом снова и снова переживается горе, связанное с событиями, которые могли произойти двадцать или тридцать лет назад, но человек так до конца и не завершил весь процесс оплакивания.
Иезекииль.
Я хочу посвятить сегодня большую часть времени разговору о главном видении из первой главы книги Иезекииля. Но прежде чем я перейду к нему, я хочу обратить ваше внимание на несколько других вопросов, которые заслуживают, по крайней мере, коротких психологических заметок.
Во второй главе Яхве говорит Иезекиилю:
«Открой уста твои и съешь, что Я дам тебе» … И Он развернул его передо мною, и вот, свиток исписан был внутри и снаружи, и написано на нем: «плач, и стон, и горе «. И сказал мне: сын человеческий! съешь, что перед тобою, съешь этот свиток, и иди, говори дому Израилеву. Тогда я открыл уста мои, и Он дал мне съесть этот свиток; и сказал мне: сын человеческий! напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе; и я съел, и было в устах моих сладко, как мед. (2:8-3:3)
Этот отрывок напоминает мне о довольно часто возникающем мотиве сновидений, когда что-то предлагается съесть. Такого рода сон указывает на то, что нечто в психике готово быть ассимилированным и, в большинстве случаев, человеку необходимо принять это даже если оно не выглядит очень аппетитным. Безусловно, все это имеет место и здесь, потому что то, что просят съесть Иезекииля это горе и плач. Примечательно то, что как только он принимает их, наполняет ими свою внутренность, на вкус они оказывается сладким.
Это указывает на тот факт, что когда человек принимает нечто болезненное и неприятное с намерением ассимилировать это содержимое, то вкус его обычно меняется. Являясь изначально чем-то очень горьким и болезненным, оно, будучи, ассимилированным, становится источником удовлетворения. Я думаю можно с уверенностью сказать, что почти любой опыт, который приносит великую боль и горе, когда он оказывается усвоенным (assimilated), является тем переживанием, с которым человек добровольно не расстался бы, потому что этот опыт дает чувство глубины, смысла, чувство значимости и ценности. Те же самые переживания, являющиеся самыми болезненными, оказываются самыми сладкими, когда полностью усваиваются. Я считаю, что именно это и подразумевается в данном отрывке.
В главе третей Яхве говорит Иезекиилю:
Если Я скажу плохому человеку: «Ты умрёшь», — ты должен сказать ему об этом, предупредить, чтобы он изменил свою грешную жизнь, чтобы он мог жить. Если ты не предупредишь его, он умрёт из-за своих грехов. Но Я сделаю тебя ответственным за смерть его. (3:18)
Это суровое утверждение. Я думаю, что оно отсылает к психологическому факту, касающегося того, что сознание несет ответственность. Моральная ответственность действительно приходит вместе с осознанностью. Думаю, именно поэтому сознательность не очень популярна. Если происходит нечто очень сомнительное, мы бы предпочли не знать об этом, ведь в таком случае мы не являлись бы свидетелями и не могли бы быть ответственными. Но как только мы видим что-то, узнаем об этом, тогда мы оказываемся ответственными за то, что происходит в нашем поле сознания. Если мы не в состоянии справиться с этим, то бессознательное становится недоброжелательным, так сказать. Другими словами, Яхве оставляет человека ответственным за то, что он видит или знает.
Еще один образ, к которому я хочу привлечь ваше внимание в связи с тем, что он периодически возникает в сновидениях. В главе 9 мужчине с прибором писца было указано пройти через весь город, ставя метки на лбах людей, которые должны быть спасены. И затем мужчины с мечами, следуя за ним, убивали всех тех, у кого не было метки на лбу. То, о чем здесь сразу же можно подумать, это метка Каина, о которой мы читаем в четвертой главе Бытия. Яхве ставит мету на лоб Каина, чтобы предостеречь всех, кто мог убить его. Таким образом, метка должна была указывать на то, что он должен был быть пощажен. Во снах образ поставленной метки почти всегда указывает на то, что сновидец достиг определенной стадии процесса индивидуации, когда избрание или отделение от других людей полностью завершилось, хотя по своей природе это и неоднозначное событие. Это не всегда что-то хорошее. Это событие имеет также темную сторону, на которую указывает амплификация образа метки Каина.
Другой значимый образ мы находим в главе 12. Здесь Яхве приказывает Иезекиилю собрать мешок с вещами для переселения и уйти оттуда, где он был в другое место так, чтобы его соседи в это время все видели. И Яхве говорит:
Ночью возьми свой мешок на плечо и уходи, когда стемнеет. Покрой лицо своё так, чтобы ты не мог видеть, куда ты идёшь, и сделай так, чтобы люди могли тебя видеть, потому что Я делаю тебя примером для семьи Израиля». (12:6)
Итак, здесь пророку Иезекиилю приказано стать символом для народа. В своей собственной личной, индивидуальной жизни он должен прожить Zeitgeist, коллективный опыт, который ожидает всю группу в целом.
Я думаю, что мы можем говорить об этом феномене в отношении пророков во все века. Мне кажется, что хорошим примером этого мог бы быть Ницше. Он обнаружил смерть Бога и из-за этого впал в инфляцию и, я думаю, вся его жизнь в действительности является неким символом для дома Западной цивилизации, так же как действия Иезекииля были символом для дома Израилева. И в меньшей степени, когда бы человек ни сталкивался с коллективным бессознательным, он начинает ощущать, что его персональный опыт соответствует обществу в целом и является его символом. Тогда он может воспринять свою собственную жизнь и личный опыт как символы дома Западной психэ, так сказать.
Эта же самая интерпретация, я думаю, может быть применима к другому отрывку, где Яхве говорит Иезекиилю, «Сын человеческий! хлеб твой ешь с трепетом, и воду твою пей с дрожанием и печалью» (12:18). Здесь снова символически выражается тот факт, что Израиль как целое должен был пережить массовое беспокойство. Мне кажется, что большая часть современных неврозов и беспокойств обладают той же природой: это феномен коллективного состояния, когда жизнь не содержит в себе мифа, и поэтому человек находится в состоянии тревожного изгнания.
Виде́ние Престола-Колесницы.
Теперь я хотел бы обратиться к главному видению Иезекииля из главы 1. Если мы рассматриваем Ветхий Завет как великую запись коллективного, исторического процесса индивидуации, тогда это видение великой мандалы Иезекииля будет кульминацией всего процесса. Если мы попробуем провести параллель между Ветхим Заветом и психологическим процессом индивидуации, это видение будет наивысшей точкой, в которой появляется наиболее сложное и глубокое выражение нуминозного, и оно предстает в той форме, в которой Юнг советовал его ожидать, а именно в форме мандалы.
Вот видение Иезекииля:
И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырех животных, — и таков был вид их: облик их был, как у человека; и у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла; а ноги их — ноги прямые, и ступни ног их — как ступня ноги у тельца, и сверкали, как блестящая медь. И руки человеческие были под крыльями их, на четырех сторонах их; и лица у них и крылья у них — у всех четырех; крылья их соприкасались одно к другому; во время шествия своего они не оборачивались, а шли каждое по направлению лица своего. Подобие лиц их — лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырех; а с левой стороны лице тельца… и лице орла… [У них были крылья], а два покрывали тела их. И шли они, каждое в ту сторону, которая пред лицем его; куда дух хотел идти, туда и шли; во время шествия своего не оборачивались. И вид этих животных был как вид горящих углей, как вид лампад; огонь ходил между животными, и сияние от огня и молния исходила из огня. И животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния. И смотрел я на животных, и вот, на земле подле этих животных по одному колесу перед четырьмя лицами их. Вид колес и устроение их — как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались. А ободья их — высоки и страшны были они; ободья их у всех четырех вокруг полны были глаз… Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их. А под сводом простирались крылья их прямо одно к другому, и у каждого были два крыла, которые покрывали их, у каждого два крыла покрывали тела их. И когда они шли, я слышал шум крыльев их, как бы шум многих вод, как бы глас Всемогущего, сильный шум, как бы шум в воинском стане; а когда они останавливались, опускали крылья свои. И голос был со свода, который над головами их; когда они останавливались, тогда опускали крылья свои. А над сводом, который над головами их, было подобие престола по виду как бы из камня сапфира; а над подобием престола было как бы подобие человека вверху на нем. И видел я как бы пылающий металл, как бы вид огня внутри него вокруг; от вида чресл его и выше и от вида чресл его и ниже я видел как бы некий огонь, и сияние было вокруг него. В каком виде бывает радуга на облаках во время дождя, такой вид имело это сияние кругом. Такое было видение подобия славы Господней. Увидев это, я пал на лице свое, и слышал глас Глаголющего, и Он сказал мне: сын человеческий! стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою. (1:4-2:1 )
И затем последовали дальнейшие указания.
То, что делает это видение столь важным, если проследить его последствия, это то насколько основополагающим оно является для Западной психэ. Четверо животных происходят, по крайней мере отчасти, от так называемых четырех сыновей Гора. Образность этого видения перешла в христианский символизм в форме четырех животных, и четыре этих аспекта стали четырьмя евангелистами, которые представляли четыре Евангелия, являвшиеся столпами престола Христа.
В еврейском мистицизме престол-колесница из видения Иезекииля стал одним из центральных образов, и я собираюсь прочитать вам немного об этом. В наши дни Юнг использовал это видение как некий план местности для его наиболее исчерпывающего описания феноменологии Самости, [34] о чем я также хочу позднее поговорить. Все это свидетельствует о том, что видение Иезекииля является действительно центральным для Западной психэ.
Ветер и облако, возвещающие видение, появились с севера. Это отсылает нас к символизму северного полюса, который считался обителью высших Богов, потому что все вращалось вокруг северного полюса. Итак, это был центр. Облака, как правило, символизируют проявление божественного. Я хочу привлечь ваше внимание в связи с затрагиваемой нами темой к книге Джеймса Кирша (James Kirsch) «Пророк поневоле» (The Reluctant Prophet), главе 13, которая посвящена символизму облака как манифестации нуминозного.
Другая часть видения Иезекииля заключает в себе символизм огня, отражающего интенсивность переживания. Это иной аспект божественного. Это, например то, как Яхве проявляется в горящем кусте.
Теперь рассмотрим феномен четырех животных, каждое из которых имеет четыре лица. Итак, у нас есть четыре кватерности (quaternities — четверицы) находящиеся внутри большей кватерности. Но эта образность четырех лиц, одно человеческое и три животных (лев, телец и орел), как я сказал, отсылает к четырем сыновьям Гора, один из которых имел голову человека, в то время как у трех остальных были головы животных. Это указывает на то, что Самость, переживание которой испытал Иезекииль, была на три четверти териоморфна. Другими словами лишь четверть была очеловечена в то время. И тот же самый феномен обнаруживается в средневековом христианстве, в котором символы четырех евангелистов окружающих Христа имели ту же пропорцию: три четверти из них были животными, и только одна четверть была человеческой.
Колеса, разумеется, являются очевидными образами мандалы, и глаза на колесах намекают на символизм множественных фокусов освещения (luminosities), другими словами, указывают на существование осознавания, воспринимающего сознания, в бессознательном. Таким образом, они являются множественными подобиями Божьего ока. Могу предположить, что это было бы весьма беспокоящим переживанием – оказаться на месте человека, на которого смотрят все эти глаза. Особенно, если этот человек размером с муравья по сравнению с этими великими образами.
Затем в видении говорится о большом своде или куполе, над которым сидит на престоле человекоподобная фигура. Я хочу прочитать вам то, что говорит Юнг об этой части видения Иезекииля в «Ответе Иову». Прежде Юнг уже сказал, что Иов, возможно, не вполне осознавал глубину последствий его столкновения с Божеством, что он был более сознательным, чем Яхве. Результат встречи Иова с Яхве возникает в видении Иезекииля. Теперь Юнг говорит:
Сутью первого большого видения выступают две упорядоченные и компактно составленные кватерности, т. е. образы целостности, какими мы часто можем наблюдать их и сегодня в виде спонтанных феноменов. Их квинтэссенция изображается в форме «как бы подобия человека» (1:26)
Далее Юнг делает уникальное замечание; кто еще мог интерпретировать это подобным образом? Он говорит о том факте, что над сводом, на престоле находится фигура подобная человеку. Итак, это человеческий облик. Юнг говорит:
Иезекииль ухватил тут существенную особенность бессознательного [как последствие встречи Иова], а именно идею высшего человека, которому Яхве морально проиграл и которым после этого захотел стать…
Иезекииль постиг через символ сближение Яхве с человеком, – то, что Иову довелось пережить, но чего, вероятно, не довелось узнать… Кроме того, у Иезекииля впервые появляется титул «сын человеческий», посредством которого Яхве, что характерно, обращается к пророку, тем самым, видимо, давая понять, что он, пророк, – сын того «Человека» на престоле. [35]
Такова интерпретация Юнга человека на престоле из видения Иезекииля.
А теперь я хотел бы прочитать вам отрывок из книги Гершома Шолема «Основные течения в еврейской мистике». У него есть целая глава посвященная Меркаве. Меркава означает «престол-колесница». Как видите, видение Иезекииля может быть истолковано как некая колесница-трон (она включает в себя трон, но колеса придают аспект колесницы). Шолем говорит нам, что видение Божьего престола-колесницы, Меркавы, было любимым предметом обсуждения и толкования в фарисейских кругах, и, по-видимому, эти дискуссии было неразумно вести публично. Изначально речи о данном предмете были ограничены разъяснением и преподнесением соответствующих отрывков из Библии, потому что существует еврейская традиция, которая запрещает изучение начала и конца книги Иезекииля до тех пор, пока вам не исполнится тридцать лет. Живые существа из видения Иезекииля считались ангелами, составляющими иерархию Небесного Двора (Celestial Court). Те, кто посвятил себя изучению мистицизма Меркавы, уделяют много внимания этим образам. Шолем пишет:
Не только провидцы восприняли силы небесные, небеса с их ангелами, но и через всю эту апокалипсическую и псевдоэпиграфическую литературу тянется цепь новых откровений относительно Славы Небесного Царя, её Престола, её дворца… небесных сфер, громоздящихся одна на другую, рая, ада и вместилища души. [36]
Все это составляет мистику Меркавы, которая имеет в качестве своего исходного пункта видение Иезекииля.
Давайте посмотрим, как разработал этот символизм Юнг. В Эоне он начинает с гностического текста, из которого он извлекает составной образ Самости: четыре взаимосвязанных, трехмерных тетраэдра. Вы можете изучить их на досуге в 328 параграфе Эона; комментарий Юнга на гностический текст, который сам по себе довольно сложен, начинает с параграфа 359. Здесь я собираюсь говорить об этом несколько проще и более обобщенно. Как видите, Юнг объединил свой обширный опыт различных проявлений Самости в этой схеме. Я хочу попытаться сделать это более доступным для вас, по крайней мере в той степени, в которой вы будете способны все это обдумать. Это не так легко раскрыть и поначалу кажется неясным, но я попытаюсь это сделать. [37]
Подумайте об этих четырех тетраэдрах как о четырех ступенях вниз, начиная с самого верхнего элемента, Антропоса. Теперь пройдите через эти четыре нисходящие формы к самому основанию, Rotundum. Это последовательные стадии воплощения Самости, так сказать, отражающие ее нисхождение сверху. Вершиной является Кватерность Антропоса (или Кватерность Духа [Spiritual Quaternity]). Это человеческое воплощение четырехчастной природы Антропоса, но в более высоком или духовном аспекте. Следующей, Теневой Кватерностью (Shadow Quaternity), является проявление кватерности Антропоса в негативном человеческом аспекте. Третья, Кватерность Эдема (Paradise Quaternity), имеет в качестве четырех своих составляющих четыре реки Рая, и для нее характерен символизм сада или растительный символизм. Таким образом происходит снижение от человеческого и животного уровня вплоть до растительной образности
Четвертая, самая нижняя, кватерность состоит из четырех элементов (воздуха, огня, земли и воды) и полностью принадлежит материи. И эта нижняя кватерность находится полностью за пределами жизни, достигая неорганического уровня. Поэтому то, с чем мы сталкиваемся здесь, представляет собой последовательность нисходящий стадий проявления Самости, начиная от наиболее духовного уровня, проходя через человека, затем низшего человека и животного, через растительный уровень, и наконец, спускаясь к неорганическому уровню, Lapis’у или Кватерности Материи (Matter Quaternity).
Теперь, отметив эту последовательность, представьте ее в качестве шнура или цепи, как если бы это были бусы на нитке, и вообразите, что точку, помеченную как Rotundum в самом низу, подвели к вершине и приравняли к Антропосу. Тогда у вас получится круг — у уробороса во рту окажется собственный хвост, и вместо прямо линии вы получите круг, который соответствует формульной схеме в параграфе 410 Эона.
Я хочу прочитать вам то, что говорит Юнг об этой формуле, и затем попытаюсь раскрыть хотя бы часть ее значения. Так что вы можете начать использовать ее и получить опыт, который поможет вам проверить ее достоверность. Именно в этом и состоит моя основная задача. Я надеюсь сделать ее достаточно доступной для вас, чтобы вы смогли опробовать эту формулу в изучении собственных переживаний или материала пациентов.
Юнг говорит следующее:
«Сублимация» или прогресс или качественные изменения заключаются в развертывании целостности четырехкратно на четыре части, что значит не что иное, как осознавание. Когда психические содержания расщепляются на четыре аспекта, это означает, что они подверглись процессу распознавания четырьмя функциями ориентации сознания. Процесс, описываемый нашей формулой изменяет изначальную бессознательную целостность в сознательную. Антропос (А) спускается вниз через свою Тень (В) в природу (С) (= змея) [которая представлена змеей или рыбой], и, через подобие процесса кристаллизации (D) (= lapis), в котором происходит редукция хаоса к порядку, вновь поднимается к изначальному состоянию, которое при этом трансформировалось из бессознательного в сознательное. [38]
Здесь он говорит о том, что проходит через этот четырехчастный цикл как через круг, в отличие от нисходящей линии, через которую прошел я в своем объяснении.
В очень сжатой форме эти схемы говорят нам о том факте, что переживания и символы целостности могут проявлять себя на четырех различных уровнях. Так что на самом деле есть четыре вида кватерности, с которыми можно столкнуться в работе с материалом бессознательного. И я обозначил четыре этих вида как Кватерность Духа, Теневая Кватерность, Кватерность Эдема, и Кватерность Материи. Теперь позвольте сказать мне несколько слов о каждой из них и дать вам пару примеров, потому что подобные образы не возникают вместе с биркой у себя на шее. Их нужно знать заранее, иначе между ними не будет проведено различия.
Кватерность Духа будет проявляться в окружении и образах, которые будут подчеркивать райский, возвышенный, идеальный, воздушный, абстрактный вид контекста. Теневая Кватерность будет проявляться в темных и подозрительных людях и/или животных. То, что называется дольним Адамом, как говорит Юнг, стоит между Кватерностью Духа и Теневой Кватерностью. Третья, Кватерность Эдема, представляет собой некий страж порога (threshold guardian) между ней самой и Теневой Кватерностью (змеей или рыбой). Кватерность Эдема обладает символизмом сада или растительности в своем основном контексте, и стражем или воротами между Кватерностью Эдема и Кватерностью Материи является lapis, камень. Кватерность Материи имеет в своей основе неорганический символизм, обычно это камни или кристаллы или геометрические фигуры, всегда это что-то не живое. И, как видите, переживание целостности может произойти на каждом из этих уровней. Если мы знакомы с разными уровнями, тогда мы можем найти правильное местоположение для определенного переживания конкретного образа, с которым мы имеем дело.
Теперь я хочу дать вам пример Небесной или Духовной мандалы, которую я взял из «Рая» Данте, песнь 30.
Есть горний свет, в котором божество
Является очам того творенья,
Чей мир единый — созерцать его;
Он образует круг, чьи измеренья
Настоль огромны, что его обвод
Обвода солнца шире без сравненья.
Его обличье луч ему дает,
Верх озаряя тверди первобежной,
Чья жизнь и мощь начало в нем берет.
И как глядится в воду холм прибрежный,
Как будто чтоб увидеть свой наряд,
Цветами убран и травою нежной,
Так, окружая свет, над рядом ряд, —
А их сверх тысячи, — в нем отразилось
Все, к высотам обретшее возврат.
Раз в нижний круг такое бы вместилось
Светило, какова же ширина
Всей этой розы, как она раскрылась? [39]
Это видение огромной небесной розы, где находятся избранные, спасенные. Итак, это человеческие фигуры, но в их небесной, божественной форме.
Там близь и даль давать и брать не властны:
К тому, где бог сам и один царит,
Природные законы непричастны.
Внутрь злата вечной розы, чей цветок раскрыт
И вширь, и ввысь, и негой благовонной
Песнь Солнцу вечно вешнему творит [40]
Это пример Кватерности Духа. Остальные же виды мы рассмотрим в последующем.