1960 Мирча Элиаде Мифы и символы веревки

Мирча Элиаде

Мифы и символы веревки

«ЧУДО ВЕРЕВКИ»

Ашвагроша рассказывает в своей поэме «Буддхакарита», XIX, 12/13 о том, как Будда посетил впервые после Просветления родной город Капилавасту и проявил там некоторые «чудесные способности» (сиддхи). Чтобы убедить близких в своих духовных силах и подготовить их обращение, он поднялся в воздух, разрезал собственное тело на куски и сбросил их на землю, чтобы затем соединить опять на глазах у изумленных зрителей.[1] Это чудо так глубоко укоренилось в традиции индийской магии, что оно стало типичным трюком факирского мастерства. Знаменитый «трюк с веревкой» (rope-trick)[2] факиров и фокусников создает иллюзию поднимающейся высоко в небо веревки, на которую хозяин заставляет взбираться юного ученика, пока он не исчезает из поля зрения. Тогда факир подбрасывает в воздух нож, и части тела молодого человека падают одна за другой на землю.

В Суручи-Джатаке (№498) рассказывается о том, как один фокусник, чтобы вызвать смех у сына короля Суручи, сотворил манговое дерево[3] и подбросил высоко в воздух клубок ниток, конец которого был прикреплен к одной из ветвей. Вскарабкавшись по нитке, фокусник исчез в верхушке манго. Части его тела упали на землю, но второй фокусник их собрал, сбрызнул водой, и человек ожил.[4]

Чудеса с веревкой, должно быть, были довольно популярны в Индии VIII-го и IX-го веков, так как Гаудапада и Шанкара приводят их в пример, чтобы более живо продемонстрировать порожденные майей[5] иллюзии. В XIV-ом веке Ибн Баттута стал свидетелем подобного фокуса при дворе короля Индии. Император Джахангир описывает аналогичное представление в своих «Мемуарах». Так как Индия, по крайней мере, после Александра, считалась классической страной магии, бытовало мнение, что все, кто ее посещал, становились свидетелями одного или нескольких типичных трюков факиров. О таком уважаемом мистике, как Аль Халладж, ходили истории, из которых следовало, что он отправился в Индию изучать белую магию, «чтобы привлечь людей к Богу». Л. Массиньон приводит один рассказ, сохранившийся в «Китаб аль Ойоун», согласно которому Аль Халладж, прибыв в Индию, «осведомился об одной женщине, нашел ее, говорил с ней. И она предложила ему прийти на следующий день. Тогда она пошла с ним на берег моря, у нее была витая нить с узлами, как настоящая лестница. Женщина произнесла несколько слов, она поднялась по нити, ставя на нее ноги, и она поднималась так ловко, что исчезла из вида. И Аль Халладж, повернувшись ко мне, сказал мне: «Именно ради этой женщины я и приехал в Индию»[6].

Невозможно воспроизвести здесь довольно объемное досье свидетельств «rope-trick» в Индии прошлого и наших дней. Юль и А. Кордье собрали некоторое количество случаев из англо-индийской прессы XIX-го века.[7] Р. Шмидт, А. Жакоби и А. Леманн обогатили досье и добавили в него множество примеров не из Индии.[8] Так как этот тип чудес индийских факиров не ограничивается пределами Индии. Они встречаются в Китае, в Голландских Индиях[9], Ирландии и древней Мексике. Вот описание Ибн Баттуты одного сеанса, на котором он присутствовал в Китае. Фокусник «взял деревянный шар, в нем было множество отверстий, сквозь которые были продеты длинные ленты. Он подбросил его в воздух, и шар поднялся так высоко, что мы перестали его видеть… . Когда в его руке остался лишь маленьких кончик ленты, фокусник приказал одному из своих учеников повиснуть на нем и подняться в воздух, что тот и сделал, так что вскоре мы его больше не видели. Фокусник позвал его три раза, не получая ответа, тогда он схватил нож, изображая ярость, ухватился за веревку и также исчез. После этого он сбросил на землю руку мальчика, затем ногу, потом другую руку, другую ногу, тело и голову. Он спустился, пыхтя и задыхаясь, его одежда была вся в крови… . Эмир что-то ему приказал, и наш герой взял части тела мальчика, сложил их друг с другом, и вот уже ребенок поднимается и стоит перед нами. Все это меня очень удивило, у меня из-за этого было сильное сердцебиение, подобное я испытывал у короля Индии, когда был свидетелем аналогичного действа…».[10]

В XVII-ом веке голландский путешественник Эд. Мелтон сообщает, что он присутствовал на подобном представлении в Батавии[11], но там тоже речь шла о группе китайских фокусников. Почти одинаковые рассказы встречаются у разных голландских путешественников XVII-го и XVIII-го веков.[12]

Замечательно, что чудеса с веревкой также отмечены в ирландском фольклоре. Наиболее распространенная версия приведена в сборнике, переведенном С.Х. О’Грэйди.[13] Фокусник подбрасывает в воздух шелковую нить, которая цепляется за облако. По этой нити он пускает бежать зайца, преследуемого собакой (напомним, что фокусник, о котором рассказывает в своих «Мемуарах» Джахангир, отправлял по цепи по очереди собаку, свинью, пантеру, льва и тигра).[14] Затем он посылает юношу и девушку: все исчезают в облаке. Немного позднее, обнаружив, что по недосмотру юноши собака съела зайца, фокусник, в свою очередь, карабкается по веревке. Он отрезает голову молодого человека, но по просьбе синьора возвращает ее на место и возвращает юношу к жизни.

В разных регионах Европы отмечены легенды, в которых либо включены, либо приведены самостоятельно[15] эти две специфические темы «rope-trick»: а) маги разрезают на части свое собственное тело или тело другого человека, а затем их соединяют; б) чародеи обоего пола исчезают в воздухе, используя нити. Второй сюжет мы рассмотрим позже. Все европейские легенды связаны с миром магов, причем первая тема, вероятно, имеет научное происхождение. Вот что маг Иоганн Филадельфия сделал в Готтингене в 1777 году: он велел себя разрезать на куски и поместить их в бочку. Но так как ее открыли слишком рано, там обнаружили лишь эмбрион, который не успел развиться, и маг, таким образом, не вернулся к жизни. В средние века рассказывали сходную легенду Вергилия, а Парацельс передавал такие же истории из Зибенгебирге.[16] В своем труде Disquisitiones magicae (1599) Дебрио рассказывает, что маг Зедеше Еврей, живший во времена Людовика Благочестивого, бросал людей в воздух, разрезал их тела, а потом их снова соединял.[17] Заметим, кстати, что Саагун приводит факты того же порядка у ацтеков из Мексики. Речь идет о некоем роде магов, называемых motetequi, буквально, «те, кто режут самих себя». Motetequi отрезал от себя куски, которые помещал под одеяло, затем он забирался под одеяло и почти сразу же вылезал оттуда без единой царапины.[18] Джахангир описал такую же процедуру у фокусников из Бенгалии: разрезанного на куски человека накрывали простыней; фокусник проскальзывал под простыню, и почти тотчас человек вскакивал на ноги.[19]

ГИПОТЕЗЫ

«Чудо веревки» предлагалось объяснить либо как коллективное внушение, либо как необыкновенную ловкость фокусников.[20] А. Жакоби, со своей стороны, привлек внимание к сказочному характеру большинства параллельных европейских историй.[21] Но какое бы объяснение мы не приняли, внушение или фокус, проблема «rope-trick» до сих пор не кажется нам разрешенной. Почему был выбран такой тип фокуса? Почему придуман именно такой сценарий – подъем по веревке, разрезание на куски ученика с последующим его воскрешением? Чтобы он отпечатался в воображении зрителей путем внушения или самовнушения? Иначе говоря, трюк с веревкой в его теперешней форме нереального сценария, сказочного рассказа или фокуса имеет свою историю, и эта история не может быть истолкована без учета архаическихх обычаев, символики и религиозных верований.

Необходимо различать два элемента: 1) расчленение ученика; 2) подъем к небу с помощью веревки. Оба они являются характерными для шаманских ритуалов и идеологии. Проанализируем для начала первую тему. Мы знаем, что во время своих «инициатических видений» шаманы-ученики участвуют в собственном расчленении «духами» или «демонами», которые играют роль хозяев инициации: им отрезают голову, расчленяют тело на мелкие кусочки, очищают им кости и т.д. А в конце «демон» перегруппировывает кости и покрывает их новой плотью.[22] Здесь мы присутствуем при экстатических практиках инициатической структуры: за символической смертью следует обновление органов и воскрешение посвящаемого. Полезно напомнить, что видения и опыты подобного порядка имеют место у австралийцев, эскимосов, американских и африканских племен.[23] Здесь речь идет об инициатической технике необычайно древней. Однако стоит отметить, что гималайский тантрический ритуал, tchôd (чод), также включает символическое расчленение неофита: он присутствует при собственном обезглавливании и разделении на части dâkinïs (дакинями) или другими демонами.[24] Таким образом, можно считать расчленение и воскрешение факиром ученика сценарием шаманской инициации, почти полностью лишенным сакральности.

Что же касается второго шаманского элемента, который мы признали в «чуде веревки»: подъема в небо с помощью веревки, он ставит перед нами более сложную проблему. С одной стороны, здесь есть древний и очень широко распространенный миф о дереве, веревке, горе, лестнице или мосте, которые соединяли в начале Времен Небо и Землю и обеспечивали связь между миром Богов и миром людей. В результате грехопадения мифического Предка эта связь была нарушена: дерево, веревка или лиана были срезаны.[25] Этот миф не ограничивается в строгом смысле областями доминирования шаманизма, он играет значительную роль в шаманской мифологии и в экстатических ритуалах шаманов.

ТИБЕТСКИЕ МИФЫ О КОСМИЧЕСКОЙ ВЕРЕВКЕ

Мифы о лестнице или веревке, соединяющей Небо с Землей, довольно распространены в Индии и Тибете. Будда спустился с Неба Траястримша по лестнице с намерением «проложить дорогу к людям»: с верха лестницы он мог видеть наверху все Брахмалоки, а внизу – глубины Ада, так как лестница была настоящим axis mundi, установленной в Центре Вселенной.[26] Эта чудесная лестница фигурирует на рельефах Бхархута и Санчи, а в буддистской тибетской живописи она также служит людям для того, чтобы подниматься на Небо. [27]

Согласно добуддистской традиции (бон), вначале существовала веревка, соединяющая Землю с Небом. Боги спускались с Неба по этой веревке, чтобы встречаться с людьми. После «грехопадения» человека и появления смерти связь между Небом и Землей была прервана.[28] Вероятно, первый Король Тибета также спустился с Неба по веревке. Первые тибетские короли не умирали; они поднимались на Небо.[29] Но с тех пор как веревка была срезана, только души могут подниматься в Небо, в момент смерти; мертвые тела остаются на Земле.[30] Во многих магических практиках, особенно в бонских, пытаются и в наши дни подняться в Небо с помощью магической веревки,[31] и бытует вера, что в момент смерти благочестивые люди забираются на Небо с помощью невидимой веревки.[32]

Все эти верования выражают различные аспекты единой доктрины, которую можно резюмировать следующим образом: 1) в мифические времена связи с Небом были незатруднительными, так как веревка (или дерево, гора и т.д.) соединяли Землю с Небом; 2) Боги спускались на Землю, а Короли – они также имели божественное происхождение – поднимались на Небо по веревке, выполнив на Земле свою миссию; 3) в результате катастрофического события, которое можно уподобить «грехопадению» в иудео-христианской традиции, веревка была отрезана, и из-за этого реальные связи между Небом и Землей сделались неосуществимыми; 4) катастрофа изменила окончательно как структуру Космоса (окончательное разделение Земли и Неба), так и состояние человека, так как он сделался смертным; иначе говоря, с тех пор ему известно разделение души и тела; 5) действительно, со времен первичной катастрофы только душа, в момент смерти, может подняться на небо; 6) тем не менее, существуют привилегированные люди (благочестивые или маги), которые и в наши дни способны подняться на небо с помощью веревки.

Доктрина, которую мы только что описали, кажется довольно архаической. Ее признают не только в Тибете и Центральной Азии, но и в других регионах мира. Идеология мистического опыта шаманов была сформулирована в подобных мифах о «Рае» и о «грехопадении».[33] Проблема слишком сложная, чтобы ее рассматривать здесь. Впрочем, она и не имеет прямого отношения к нашей теме. Для целей настоящей статьи нам достаточно отметить, что со времен «грехопадения» веревка сделалась достоянием привилегированных особ: королей, магов, монахов. Веревка способна поднять человека — или только его душу — на Небо. Она считается прекрасным средством достичь Неба, чтобы встретиться с Богом. Но она больше не является общеупотребимым средством для всего человечества, а доступна только ограниченному числу «избранных».

НИТЬ ШАМАНОВ ПЛЕМЕНИ НЕГРИТО

Вот еще несколько аналогичных примеров, выбранных среди примитивных народов. Во время лечебного сеанса шаман (халак) племени Негрито из Паханга держит между пальцев нити, сделанные из пальмовых листьев, или, согласно другой информации, очень тонкие веревки. Эти нити и веревки простираются до Бонсу, небесного Бога, живущего над семью небесными этажами. Пока длится сеанс, халак непосредственно связан с небесным Богом через эти нити или веревки, которые тот спускает и вновь забирает после церемонии.[34]

Это должно означать, что исцеление произведено шаманом в то время, когда он находился в общении с небесным Богом, и произошло оно именно благодаря этому общению. Во время сеанса халак также использует магические камни, которые считаются взятыми из трона верховного Существа или из небесного свода.[35] Итак, основной компонент лечения состоит в религиозном опыте шамана: он чувствует себя связанным непосредственно с Небом или небесными Существами. Его сила происходит из того факта, что он держит между пальцев предмет, упавший сверху: нить, шнурок или камень из небесного свода.

Мы не будем здесь обсуждать древность этого верования. Как нам известно, некоторые элементы малайского шаманизма связаны с современными влияниями. Концепция семиэтажных небес, например, — это идея индийского происхождения. [36] Тем не менее, суть ритуала халака племени негрито является архаической, так как магические камни, упавшие с Неба, играют важную роль в инициациях австралийских и южно-американских «medicine-men».[37] И, как мы увидим дальше, австралийские «medicine-men» тоже были знакомы с магической веревкой, которая им позволяла подниматься в воздух и даже добираться до Неба.

Обладание веревкой предполагает довольно глубокий религиозный опыт халака. Его опыт является следствием «божественного выбора». Этот феномен слишком хорошо известен, чтобы акцентировать на нем внимание. Здесь всегда речь идет о «призыве» со стороны сверхъестественных Существ, «призыве», сопровождаемом серией психопатологических симптомов.[38] Что представляет интерес для нашего исследования, так это тот факт, что в некоторых видах шаманизма божественный выбор проявляется во сне, где спящий видит опускающуюся с Неба нить. Лепша де Мария Басти рассказывает следующее: «Если во сне человек видит нить, спускающуюся к нему с Неба, он должен истолковать этот знак как приказ Неба стать шаманом (Bong-thing или Mun). Избранные таким образом обязаны подчиниться и посвятить себя деятельности шамана. Может так случиться, что человек видит, как нить спускается на кого-то другого. В этом случае он обязан рассказать свой сон тому, кто ему приснился, и тот должен последовать указанию. Если же кто-либо разрежет нить, пока она опускается на избранника, этот последний неожиданно умрет».[39]

Приведенный документ проясняет, что: 1) мистическое призвание есть результат божественного выбора; 2) этот выбор сообщается будущему шаману через образ нити, которая спускается с Неба на его голову; 3)опускание нити имеет фатальный характер: словно судьба вдруг открылась человеку; 4) действительно, избранник чувствует, что он потерял свою личную свободу, он чувствует себя пленником, «связанным» чьей-то волей, «закованным в цепи». Опустившаяся сверху нить провозглашает, что призвание шамана решено богами. И, как демонстрирует вся история шаманизма, сопротивляться этому божественному решению равносильно смерти.

ИНДИЯ; КОСМИЧЕСКИЕ ВЕРЕВКИ И ВОЗДУШНОЕ ТКАЧЕСТВО

В космологических и физиологических представлениях индийцев образы веревки и нити очень распространены. Вкратце можно сказать, что их роль заключается в приведении в порядок всего живого, как космоса, так и человека. Подобные первичные образы служат одновременно и для выявления структуры вселенной, и для описания особого положения человека. Образы веревки и нити навели на мысль о том, что философия разъяснит позже: что все сущее по своей природе произведено, «спроектировано» или «соткано» высшим принципом; и что любое существование во времени предполагает взаимосвязь или структуру. Тем не менее, важно видеть различия между множеством параллельных идей.

1. Космические веревки (то есть Ветры) удерживают вселенную в целостности, в точности как дыхание держит в целостности и соединяет тело человека. Тождество между дыханием (prâi^as) и Ветрами уже отмечено в Атхарваведе (XI, 4,15). Органы соединяются друг с другом благодаря дыханию, это означает, что в высшей инстанции – благодаря Атману. «Знаю я нить протянутую, в которую вотканы эти потомки, нить нити я знаю, а также великого брахмана». (Атхарваведа Х, 8, 38). Эта нить (сутра) и есть Атман, и в Брихадараньяка-упанишаде, III, 7,1 учение о сутратмане ясно сформулировано: «Знаешь ли ты, Капья, ту нить, которой связаны и этот мир, и тот мир, и все существа?… кто знает эту нить и этого внутреннего правителя, тот знает Брахмана, тот знает миры, тот знает богов, тот знает веды, тот знает существ, тот знает Атмана, тот знает все».

2. Когда наступит конец света, веревки ветров будут перерезаны (vrascanam vâtarajjûnâm), вселенная разрушится (Майтри-упанишада I, 4). А так как «ветром, [словно] нитью, связаны и этот мир, и тот мир, и все существа…, и говорят поэтому об умершем человеке, что члены его лишены связи – ведь они связаны … ветром, [словно] нитью» (Брихадараньяка-упанишада, III, 7,2). [40] Добавим, что подобные идеи встречаются в Китае. Чуанг Цзы (III, 4) утверждает, что «древние описывают смерть как развязывание веревки, на которую Бог подвесил жизнь».

3. Солнце присоединяет к себе миры с помощью нити. Как это неоднократно повторяет Шатапатха-брахмана, «Солнце соединяет (samàvayate) эти миры с помощью нити. И эта нить – то же самое, что ветер» (vâyuh; Шатапатха-брахмана, VIII, 7, 3,10; см. также VII, 3, 2,13). «Солнце – это связующее звено, потому что эти миры привязаны к Солнцу четырьмя кардинальными точками[41] (Шатапатха-брахмана, VI, 7, 1,17). Солнце называют «хорошо связанным», потому что оно сшивает воедино дни и ночи» (там же, IX, 4, 1, 8). Эта аллюзия на соединение дней и ночей связана с ведическим образом двух сестер – Ночи и Зари, которые «как две довольные пряхи, что вместе ткут тугую нить» (Ригведа, II, 3,6), ткут время.[42]

4. Так как Солнце привязывает к себе миры с помощью нити, оно является космическим Ткачом, и его многократно сравнивали с пауком. «Ткач этой паутины – это, конечно, тот, кто сияет там, потому что он движется вдоль этих миров, словно скользит по паутине» (Шатапатха-брахмана, XIV, 2, 2, 22). Жертвенная gatha, о которой упоминается в Каушитаке-брахмане (XIX, 3), говорит о солнце (= годе) как о пауке. Многие Упанишады используют образ паука и паутины, но в соответствии с религиозной ориентацией каждой из них. С пауком сравнивают либо Атмана, либо «бессмертного» (aksara), либо Бога. «Как паук поднимается по своей паутине …, так же из Атмана исходят все дыхания, все миры, все боги, все создания» (Брихадараньяка-упанишада II, 1, 20; см. Майтри-упанишада, VI, 32). «Совсем как паук испускает и вбирает (нить) (srjate grhnate, буквально «заливает и иссушает»)…, так и все родится в этом мире бессмертного (aksarât)» (Мундака-упанишада, 1, 1, 7). Для такой теистической Упанишады, как Шветашватара, «единый Бог, подобно пауку, заворачивается в нити, исходящие из первичной Материи» (VI, 10).

5. Наконец, целый ряд постведических текстов идентифицируют космического Ткача либо с Атманом, либо с Брахманом, либо с личным Богом, таким как Кришна в Бхагавадгите. Когда, в знаменитом отрывке из Брихадараньяка-упанишады (III, 6,1), Гарги задает вопрос: «Яджнавалкья, если воды являются основой, из которой все соткано, то из чего сотканы сами Воды?», Яджнавалкья ему отвечает: «из воздуха». В свою очередь, объясняет Яджнавалкья, воздух соткан из небесных Миров, а они сотканы из Миров Гандхарвов, а эти последние сотканы из Солнечных Миров и так далее, вплоть до миров Брахмы. Но когда Гарги его спрашивает: «А миры Брахмы, из чего они сотканы?», Яджнавалкья отказывается ему отвечать. «О, Гарги, не спрашивай так много; берегись, как бы у тебя не лопнула голова. Ты спрашиваешь о божестве, выше которого уже не о чем спрашивать». Но в следующей строфе (III, 7, 1) Яджнавалкья утверждает, что настоящей Основой Вселенной является «внутренний движитель» (antaryâninam). И этот внутренний движитель – это суратман, Атман, представляемый в виде нити.

В Бхагавадгите Мир ткется Богом. Кришна провозглашает себя Высшим Существом, которое соткало эту Вселенную» (yena sarvam idarn tatam; VIII, 22). «Мною все это соткано» (mayâ tatam idarn sarvam; IX, 4). И после блестящего богоявления в XI песне Арджуна восклицает «Ты – первичный Бог, древний Дух…, тобою все было соткано» (tvayâ tatam visvam; XI, 38)[43]

ТКАЧЕСТВО И ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ

Как мы видим, ситуация, связанная с первичным Ткачом, встречается и в случае с космическим Пауком: его соотносят и с Солнцем, и с трансперсональным принципом (Атман – Брахман), и с личностным Богом. Но какой бы ни была природа и форма проявления, Творец во всех этих контекстах является «ткачом», а это означает, что он присоединяет к себе и удерживает с помощью невидимых веревок Миры и существ, которых он создает (если точнее, которых он «извлекает» из самого себя).

Прийти в мир и существовать во Времени, длиться, означает быть созданным Творцом и оставаться связанным с ним, словно через нить. Даже когда – уже во времена Брахман, но особенно в Упанишадах – акцент падает на необходимость «унифицировать» и соединить дыхания, чтобы создать бессмертную Личность, Атмана, речь всегда идет о «творении»: создается способ доступа к трансперсональному бытию, вырабатывается инструмент для достижения бессмертия. Замечательно, что даже в Упанишадах (где проблема совершенно в другом: как выразить непередаваемый опыт открытия и познания самого себя?) образ нити используется в связи с Атманом. Поэтому кажется, что основные течения древней индийской духовности питались идеей о том, что все живое, реальное, существующее (будь то во Времени или вне времени) есть превосходное единство, хорошо соединенное и управляемое. Прежде чем обнаружить, что Создание является Единым, индийская мысль открыла, что рассеяние и разъединенность эквивалентны несуществованию; что для истинного существования необходимо объединение и соединенность. И образами для наиболее адекватного выражения этого были нить, паук, ткацкая основа, ткачество. Паутина неопровержимо демонстрировала возможность «унифицировать» пространство, начиная с Центра, соединяя между собой четыре кардинальные точки.

ОБРАЗЫ, МИФЫ, ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

Эти образы и эти догадки появились в результате глубоко пережитого опыта. Каждый раз, когда человек осознает свою собственную жизненную ситуацию, то есть, свой особенный способ существования в Космосе, и его принимает, он выражает этот опыт в образах и мифах, которые дальше будут играть особую роль в духовной традиции человечества. Пристальный анализ позволит вновь обнаружить жизненные ситуации, которые вызвали к жизни индийский символизм нити и ткачества.

Космогоническое творение, так же как и Космос, символизируется процессом ткачества. Согласно Брахманам, Вселенная существует потому, что все ее части согласованы друг с другом, что пространственно-временная основа «натянута» благодаря жертве. Но эта концепция тканья Вселенной и восстановления Праджапати с помощью магической жертвы не слишком древняя. Праджапати, который после создания Мира, богов и живых существ оказался истощен и разболтан, представляет религиозную идею, встречающуюся исключительно в Брахманах. Но даже в Брахманах именно Праджапати создал Вселенную, а жертвенность служит лишь для поддержания ее существования. Превознесение всемогущей Жертвенности не должно затмевать ту истину, что для Брахман также Космос имеет своего автора.

Солнце, Боги или Брахман «ткут» Мир. Но ткань зависит от ткача. Вселенная кем-то создана, и она привязана нитями к своему автору. Творение не отделено полностью от своего Создателя: оно словно соединено с ним пуповиной. Это важно, потому что в таком случае Миры и создания не могут существовать независимо. Они не могут двигаться по собственной воле. Нить, привязывающая их к Творцу, делает их живыми, но и зависимыми. «Жить» эквивалентно тому, чтобы быть «сотканным» мистической Силой, которая плетет Вселенную, Время и Жизнь, или же быть привязанным невидимой струной к Космократору (Солнцу, Брахману, личностному Богу). В обоих случаях, «жить» равносильно тому, чтобы быть обусловленным, зависеть от кого-то другого. Этот «кто-то другой» может быть Богом или безличным Принципом, мистическим, довольно сложным для определения, но чье присутствие мы чувствуем в любом временном существовании. Действительно, каждый живущий чувствует, что он есть одновременно результат собственных поступков и чего-то иного, так как он «соткан», то есть, неразрушимо соединен со своим прошлым; он чувствует, что он составляет «ткань». И эта последняя в определенный момент развития индийской философской мысли начинает рассматриваться как неразрывная, в том смысле, что «ткань» не рвется со смертью индивидуума, но продолжает существовать из одной жизни в другую, создавая причину для бесчисленных перевоплощений.

Возможно, что один из корней идеи кармы нужно искать в философских построениях, связанных с космическим ткачеством и существованием основы, сотканной серией непрерывных жертвоприношений. Мы здесь не будем рассматривать проблему происхождения идеи кармы. Скажем только, что эта идея оформилась не в религиозной среде, где люди чувствуют себя привязанными, словно нитями, к личностному Богу; она возникает тогда, когда мы открываем, что человек является результатом собственных ритуальных действий, то есть, что он чувствует себя привязанным собою же к себе самому. Настойчивость, с которой медитируют на эту тему: что каждый человек включен в цепочку временных событий, что он является частью ткани, что он не может убежать от собственного прошлого, доказывает, что речь идет об идее, которая больше не может удовлетворяться ритуальными действиями, использовавшимися в примитивных и архаических сообществах для периодического обновления Времени (обновления, требовавшего уничтожения прошлого[44]).

Образы нити, веревки, ткани, связывания амбивалентны: они выражают как ситуацию привилегированности (быть привязанным к Богу, находиться в связи с космической Первоосновой (Urgrund)), так и ситуацию ничтожную и трагическую (быть обусловленным, закованным в цепи, предопределенным и т.д.). В обоих случаях человек не свободен. Но в первом случае он живет в постоянном контакте со своим Создателем или с космической Первоосновой (Urgrund), а во втором он, напротив, чувствует себя пленником судьбы, скованным «магией» или своим собственным прошлым (суммарным эффектом собственных действий).

Аналогичная амбивалентность читается в других примерах индийского символизма связки, которые мы обсуждали в более ранней нашей работе.[45] Варуна, так же как и Вритра, а также божества смерти являются «хозяевами связей». Они связывают и парализуют живых существ, они пеленают мертвых, а Вритра «связывает» Воды. В этом индийском символизме связывания доминируют магические элементы: связанный человек парализован, обречен на смерть. Действительно, мы находим те же образы и способы связывания в чародействе, демонологии и мифологии смерти. Но тем не менее, Варуна, а также Индра развязывают людей, их «освобождают» (Индра «освобождает» еще и Воды, «связанные» Вритрой в глубине гор). Это позволяет сказать, что Боги обладают «властью связывать и властью развязывать» (Матвей, 16, 19).

Еще один пример: Йога – прекрасный способ освободиться от рабства, которым является любая человеческая жизнь. С помощью Йоги достигается абсолютная свобода. Однако сам термин yoga обозначает в некотором роде действие «связывания»; санскритский корень yuj, «соединять», связан также с латинскими jungere, jugum, и «joug», yoke. Это становится ясным, если вспомнить, что йога – это, прежде всего, практика, которая ставит целью прекрасное владение своим телом, «подчинение» органов и развитие психо-ментальных способностей. Речь идет о том, чтобы соединить, сочленить и унифицировать работу органов и психо-ментальные потоков. Yukta значит «объединенный», но это означает еще и соединение с Богом.

ВЕРЕВКИ И МАРИОНЕТКИ

Все эти образы – Ветров в роли космических веревок, воздуха, ткущего органы и скрепляющего их между собой, Атмана как нити, Паука, Солнца и Богов-прядильщиков – перекликаются с другими архаическими концепциями, такими как струна Жизни, судьба в качестве тканья, прядильщицы богини или феи и т.д. Тема слишком обширна для ее рассмотрения здесь. Тем не менее, скажем несколько слов о роли веревки и нити в магии. Маги не только славятся умением зачаровывать свои жертвы с помощью веревок и узлов, но встречаются также верования, что они могут летать по воздуху или исчезать в Небе с помощью шнура. Множество европейских легенд, средневековых и более поздних, показывают нам колдунов и ведьм, исчезающих из тюрьмы или даже из горящего костра с помощью нити или шнура, который им бросили.[46] Эта последняя фольклорная тема странным образом напоминает индийский «rope-trick».

Как мы только что увидели, веревка – это не только образцовый способ связи между Небом и Землей; это также образ-ключ, встречающийся в исследованиях, касающихся космической Жизни, существования и предназначения человека, метафизических (sûtrâtman) знаний и, шире, тайной науки и магических сил. На уровне архаичных культур, тайная наука и магические силы всегда предполагают способность летать по воздуху или подниматься на Небо.[47] Когда шаман взбирается на дерево – это практически всегда ритуал подъема на Небо. И знаменательно то, что в традиционной индийской системе образов забраться на дерево символизирует обладание, как магическими силами, так и метафизическим знанием. Мы видели, как фокусник из Суручи-Джатаки забирается на дерево с помощью магической веревки, а затем исчезает в облаках. Здесь фольклорный сюжет, но он приводится также и в ученых текстах. Панкавимша Брахмана (XIV, 1,12/13), например, рассказывающая о тех, кто поднимается на вершину Большого Дерева, уточняет, что имеющим крылья – то есть, обладающим знанием, — удается взлететь, тогда как невежды, лишенные крыльев, падают на землю. И здесь мы встречаем ту же последовательность: подъем на дерево, эзотерическое знание, подъем на Небо, то есть, в контексте индийской идеологии, трансцендентность этого мира и освобождение. Или же, как мы сейчас увидим, мы находим ту же последовательность у магов примитивных сообществ.

Было бы полезно провести параллель между образами и построениями индийской философской мысли и греческими и германскими символами связывания и тканья. Мы уже касались этого вопроса в нашей предыдущей работе. В книге Onians, Origins ofEuropean Thought приведено также большое количество фактов и проведен глубокий анализ символов и ритуалов – схожих, но других – связывания, тканья, прядения в Греции и у древних народов Европы.[48] Тема очень обширна, и мы не претендуем на полный разбор здесь всей ее сложности. В настоящий момент вспомним лишь о том, что образ веревки, соединяющей Космос и человека с высшим Божеством (или с Солнцем) также встречается в Греции. Платон использует этот образ, когда он размышляет о жизни человека и о способах ее улучшить. «Рассмотрим, пишет он, рассмотрим каждого из нас, живых существ, как марионетку, созданную Богами: будь она создана им на потеху, или же они вложили в нее немного серьезности; ибо это та вещь, о которой мы ничего не знаем! Но что мы знаем очень хорошо, это что те состояния, о которых я сказал, подобны в нас внутренним шнуркам или нитям, которые нас тянут и которые, если они тянут в противоположные стороны, увлекают нас в другом направлении, к иным действиям. И на этом основана разница между добродетелью и грехом. На самом деле, существует одна единственная из этих веревок, которой каждый должен всегда повиноваться и от которой не должен ни в коем случае освобождаться, непременно сопротивляясь тяге других веревок, и эта нить есть золотая и священная нить разума…» (Платон, Законы. Курсив М.Элиадэ).

«AUREA CATENA HOMERI»[49]

Образ этот взят, без сомнения, от знаменитой «золотой нити», с помощью которой Зевс мог притянуть к себе все что угодно. Вспоминается начало VIII песни «Илиады»: собрав богов на Олимпе, Зевс запрещает им оказывать помощь троянцам или данайцам и угрожает непокорным отправить их в Тартар. Зевс продолжает:

«Там он почувствует, сколько могучее всех я бессмертных!

Или дерзайте, изведайте, боги, да все убедитесь:
Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба,
Все до последнего бога и все до последней богини {20}
Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю
Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились!
Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, —
С самой землею и с самым морем ее повлеку я
И моею десницею окрест вершины Олимпа {25}
Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет —
Столько превыше богов и столько превыше я смертных!»[50]

Как мы заметили, здесь намек на юношескую игру. Действительно, «грекам, как и нам, была известна игра, в которой две команды противостоят друг другу и тянут в разные стороны канат, кто перетянет. Именно к такому соревнованию призывает Зевс богов. Только на этот раз перетягивание происходит не в горизонтальном направлении, а в вертикальном. Зевс остается в одиночестве на небесных высотах, тогда как остальные боги, внизу, цепляются за землю. В такой ситуации у него хватит сил притянуть и богов, и землю к Олимпу и затем повесить все это в качестве трофея на одну из вершин божественной горы».[51]

Вполне возможно, что эта история отражает полузабытое воспоминание индоевропейского мифологического сюжета. Но нам в наших исследованиях интересны, главным образом, символические интерпретации образа золотой веревки. Действительно, со времен той эпохи в золотой веревке Зевса видели «то узы, объединяющие вселенную в неразрушимое единство, то связи между человеком и высшими силами» (P. Lévèque, op. cit., p. 11). Так, в орфической поэме, названной учеными «Рапсодической теогонией», Зевс вопрошает Ночь: «О мать, наивысшая из богинь, божественная Ночь, как, скажи мне, как мне установить свое господство над бессмертными? Как мне, моими заботами, все сделать единым и состоящим из отдельных частей? – Окружи все вещи несказанным эфиром, затем в центр помести небо и безграничную землю, и море, и все созвездия, которыми увенчано небо. Но когда ты соединишь все вещи прочной связью, подвесив к эфиру золотую цепь…» (P. Lévèque, op. cit., p. 14).

Здесь идет речь, несомненно, об идее архаичных времен, так как Зевс просит совета у космологического божества, Ночи. «Духовно мы близки Ночи (о чем говорится в 14-й песни «Илиады»), достаточно могущественной, чтобы спасти Гипноса от гнева хозяина богов…; также близки и к первоначальной Ночи из «Теогонии» Иезода (см. llôsq.). Ничто не мешает нам считать, что эта часть «Рапсодической теогонии» относится к достаточно раннему времени, без сомнения, к периоду не позднее VI века до нашей эры, если не по форме, то, по крайней мере, по выявляемым ею элементам. Вероятно, использование гомеровского образа золотой цепи в толковании космологии в конце древнего периода было характерно для орфических кругов» (P. Lévèque, op. cit., p. 15).

В своем «Теэтете» Платон уподобляет золотую цепь Солнцу. Сократ обращается к юному Теэтету: «А в довершение всего я притяну сюда еще и золотую цепь, которая, по словам Гомера, есть не что иное, как Солнце. Он объясняет также, что, пока есть Солнце и круговое движение, все существует и сохраняется и у богов, и у людей. А если бы вдруг это встало как вкопанное, то все вещи погибли бы и, как говорится, все перевернулось бы вверх дном» [Платон, Теэтет].

В трактате «Государство» (Х, 616), хотя ни о солнце, ни о золотой цепи там не упоминается, Платон использует аналогичный символ. Объясняя структуру Вселенной, он говорит о луче света: «… луч света, протянувшийся через все небо и землю, словно столп, очень похожий на радугу, только ярче и чище. К нему они прибыли, совершив однодневный переход, и там увидели, посредине этого столпа света, свешивающиеся с неба концы связей: ведь этот свет – узел, связующий небо; как канаты на триерах, так он скрепляет небесный свод и поддерживает вращение во всех сферах«. (Курсив – Мирча Элиадэ). Итак, Платон дважды использует образ световой веревки, которая скрепляет Вселенную и соединяет различные ее части воедино. Добавим к этому, что другие греческие авторы видели в золотой цепи планеты, или четыре элемента, или неподвижный движитель Аристотеля, или Yheimarménè.

Другая интерпретация образа золотой цепи, а именно, оценка цепи как духовной связи между Землей и Небом, между человеком и высшими силами, продолжает и дополняет космологический символизм. Макроб в своей работе «Commentaire sur le Songe de Scipion», считает, что «так как все продолжается в непрерывной последовательности и постепенно приходит в упадок, от первой до последней степени, здравомыслящий и глубокий наблюдатель должен обнаружить, что, начиная с высшего Божества и до последних отбросов, все объединено в одно и связано взаимными и никогда не нарушаемыми связями. И в этом и заключен образ той прекрасной золотой цепи, которую Гомер представляет нам подвешенной рукою Бога к небесному своду и спускающейся на землю» (1,14,15; пер. Dubois; см. также P.Lévèque, op. cit., p. 46). Ту же идею мы встречаем в «Комментарии к «Горгию»» Олимпиодора и в «Комментарии к «Тимею»» Прокла (P. Lévèque, ibid., pp. 47/48). С другой стороны, небезынтересно отметить, что для Псевдо-Дионисия Ареопагита образ золотой цепи служил символом молитвы. Вот что он пишет в трактате «О Божественных именах»: «Постараемся же с помощью наших молитв подняться до вершины этих божественных и благодетельных лучей, таким же образом, как если бы мы схватили и постоянно удерживали обеими руками по очереди бесконечно яркую цепь, свисающую с небесной вышины и спускающуюся к нам. У нас было бы впечатление, что мы притягиваем ее вниз, но на самом деле мы не смогли бы ее сдвинуть с места, потому что она была бы полностью и наверху, и внизу, и скорее мы бы поднялись к вершинам сияющего великолепия. Так же было бы и если бы мы оказались на корабле, и нам бы бросили для спасения канаты, привязанные к какой-нибудь скале, на самом деле, это не мы бы тянули к себе скалу, а мы сами вместе с кораблем стали бы приближаться к берегу» («О Божественных именах», 3, 1).

Отметим, что, так же как индийские философы постоянно использовали архаические образы веревки, нити и ткачества, греческие мыслители и философы длительное время занимались интерпретацией почтенного гомеровского мифа о золотой веревке. Как и в Индии, хотя и с иных позиций, образ золотой веревки служил отправной точкой, как для космологических теорий, так и для описания предназначения человека. Добавим, что aurea catena Homeri продолжала питать философскую мысль вплоть до XVIII века. Небольшой анонимный трактат в духе розенкрейцеров «Auera catena Homeri, или Одно описание о происхождении природы и природных вещей» (Aurea catena Homeri, oder Eine Beschreibung von dem Ursprung der Natur und naturlichen Dingen) сыграл важную роль в формировании мировоззрения юного Гете.

«АСТРАЛЬНАЯ ВЕРЕВКА»

Образ веревки иногда используется для обозначения связей между духом (nous) и душой (psyché). В своем небольшом трактате «О демоне Сократа» Плутарх утверждает, что часть, «погруженная в тело, называется psyché , а незамутненная часть называется nous». Далее Плутарх продолжает: nous «балансирует над головой и касается верхушки черепа: его можно сравнить с веревкой, за которую следует держаться и с помощью которой следует управлять низшей частью духа до тех пор, пока она не сделается послушной и не перестанет подчиняться аппетитам плоти».

С большой степенью вероятности концепция духа (nous) в форме веревки была разработана неоплатониками на основе текста Платона о людях — марионетках Богов и золотой веревке разума. Но не исключена возможность, что этот образ явился выражением некоторых психологических опытов. Действительно, согласно опытам доктора Х. Каррингтона и Сильвана Дж. Малдуна[52], которые недавно обсуждались Рейнором К. Джонсоном, некоторые люди способны чувствовать и одновременно визуализировать что-то вроде веревки или нити, соединяющей физическое тело с тонким телом (тем, что псевдооккультисты называют «астральным телом»). Согласно Рейнору Джонсону: «Он (С.Дж. Малдун) говорит, что существует астральная нить или веревка, очень эластичная, соединяющая голову астрального тела с головой тела физического. Нить сохраняет натяжение и поддается контролю на расстоянии от 8 до 15 футов. Но как только это расстояние превышено, появляется ощущение свободы, хотя нить по-прежнему здесь, даже если она совсем тонкая, и при этом она сохраняет свою толщину… . Если же астральное тело удаляется на расстояние, превышающее дальность действия нити…, она утоньшается и приобретает структуру простой нитки, и, как можно ожидать, поток энергии от астрального тела к физическому сильно сокращается… . Смерть физического тела, вероятно, наступает, когда астральная нить рвется».[53]

Мы не будем обсуждать аутентичность таких опытов. Просто отметим, что некоторые из наших современников с востока утверждают, что они видят и чувствуют эту тонкую нить. Мир воображаемый и мир промежуточный, которого достигают в экстрасенсорных опытах, не менее реальны, чем мир психический. Конечно, нам могут возразить, что процитированные нами только что авторы, сознательно или бессознательно, «вообразили» свои опыты, прочитав Плутарха или другие подобные тексты.

МАГИЧЕСКИЕ ВЕРЕВКИ

Однако это не отменяет аутентичности подобных парапсихологических опытов. Австралийские «medicine-men», и они тоже, говорят о веревке, чудесным образом прикрепленной к их телу. Из исследований Ховитта нам известно, что у целителей есть некая магическая веревка, с помощью которой они поднимаются на небо.[54] Недавние исследования Рональда Берндта и профессора А.П. Элкина внесли сенсационные уточнения по поводу этой магической веревки. Вот ее описание, которое приводит Элкин: «Во время инициации целителей в юго-восточной Австралии, в целителе с помощью пения вызывают рождение веревки. Эта веревка дает возможность совершать замечательные подвиги: например, извлекать из живота целителя огонь, подобный электрическому разряду. Есть и еще более интересные вещи: это использование веревки для перемещения к небу, или на верхушку дерева, или в пространстве. Во время торжества инициации, в разгар церемонии колдун ложится на спину под деревом, поднимает веревку на дерево, и он взбирается по ней до гнезда на верхушке. Затем он перебирается на другие деревья и на закате спускается по стволу. Только мужчины наблюдают за его подвигом, которому предшествуют и после которого также следуют верчение (bull-roarer) и другие выражения экзальтации. В описаниях этих подвигов, сделанных Р. Берндтом и мною, есть имена целителей и такие детали, как например: Жо Даган, колдун племени Вонгайбон, лежа на спине у подножия дерева, забросил вверх свою веревку и забрался по ней, откинув назад голову, отстраняя туловище, разведя ноги в стороны и свесив руки по бокам. Добравшись до верха, на высоту в 40 футов, он помахал руками в сторону тех, кто находился внизу, затем спустился таким же манером, а пока он спокойно лежал на спине, веревка вернулась в его тело».[55]

Профессор А.П. Элкин считает, что объяснение этого магического представления следует искать в динамизме коллективного внушения. Но даже если дело здесь в коллективном внушении, было бы интересно узнать, почему целители (medicine-men) выбрали традиционный образ подъема с помощью веревки, которую можно извлечь из собственного тела и вернуть обратно по своему желанию. Как мы уже упоминали, известны и другие примеры австралийских «medicine-men», которые поднимаются к небу с помощью веревки. Но что еще интереснее, шаман из племени Она, одного из племен Огненной земли, также располагает «магической веревкой» длиной почти в три метра, которую он извлекает изо рта и заставляет исчезнуть в мгновение ока, проглатывая.[56] Подобные магические опыты сопоставимы с факирским «чудом веревки».

Замечательно, что в Австралии также магическая веревка является атрибутом целителей, то есть тех, кто владеет тайным знанием. Таким образом, в австралийской культуре мы находим последовательность тех же элементов, которую мы отмечали в Индии и европейском средневековом фольклоре: наука, магия, магическая веревка, подъем на деревья, небесный полет. С другой стороны, нам известно, что инициация австралийских целителей представляет шаманское действо, так как она включает в себя отрезание головы и ритуальное расчленение кандидата.[57] Итак, два основных элемента rope-trick – подъем в Небо с помощью веревки и расчленение ученика — отмечены также и в традициях австралийских колдунов. Говорит ли это о том, что чудо с веревкой имеет австралийское происхождение? Нет, но оно сходно по технике исполнения и по крайне архаическому мистическому содержанию, и rope-trick , собственно говоря, не является изобретением индийцев. В Индии это чудо лишь переработали и популяризовали, так же как индийские философы создали мистическую космологию вокруг символизма космических веревок и sûtrâtman.

Вот мы и вернулись к исходной точке нашего исследования: к значению и сущности «чуда веревки». Но что нам представляется важным, это, главным образом, функция чуда веревки в культурном контексте, а точнее, — сделавшие его возможным архаические сценарии. Мы только что увидели, что такие сценарии и идеология, которую они определяют, аналогичны в шаманской среде у разных народов. Целью представления является раскрытие перед зрителями неизвестного и таинственного мира: священного мира магии и религии, доступ в который имеют только посвященные. Используемые по ходу действия образы и драматические сюжеты, а особенно подъем к Небу с помощью веревки, исчезновение и инициатическое расчленение ученика не только иллюстрируют оккультные силы мага, они еще и раскрывают более глубокий уровень реальности, недоступный для профанов. Они, действительно, раскрывают мистерию смерти и инициатического возрождения, показывают возможность выйти за пределы «этого мира» и исчезнуть в мире «трансцендентальном». Образы, вызываемые чудом веревки, способны вызвать прикосновение к невидимой, тайной, «трансцендентальной» реальности и, в то же время, сомнение в реальности привычного и «непосредственного» мира. С этой точки зрения, rope-trick, как, впрочем, и другие деяния магов, имеют позитивную культурную ценность, так как стимулируют поочередно воображение и рефлексию, порождая различные вопросы и проблемы; а в конечном счете, ставя вопрос об «истинной» реальности Мира. Не случайно Шанкара использует пример rope-trick для иллюстрации космической мистерии и иллюзорности; с самого возникновения индийской философской мысли, màyâ была в полном смысле слова магией, и Боги, в той мере, в которой они были «творцами», являлись màyïn, «магами».

И наконец, нужно иметь в виду зрелищность чуда веревки (и подобных деяний). Маг, по определению, является режиссером. Благодаря его тайному знанию, зрители принимают участие в «драматическом действе», где они не играют активных ролей, в том смысле, что они не «работают» (как это происходит в других драматических коллективных ритуалах). Во время «трюков» фокусников зрители сохраняют пассивность, они наблюдают. Это удобный случай представить себе, как что-то может происходить без «работы», только с помощью «магии», с помощью таинственной силы мысли и желания. И это также способ представить творящую силу Богов, которые создают, не работая руками, но силой слов и мысли. Подводя итог, можно сказать, что подобный «спектакль», где человек открывает нечто для себя в качестве «наблюдателя», дает возможность раскрыть мощь духовного знания, свободу человека, его способность выходить за пределы привычной ему Вселенной.

ИТОГОВЫЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Приведенные здесь некоторые наблюдения по поводу «чуда веревки» касаются только одного аспекта символического комплекса, привлекшего наше внимание. Каждый из остальных его аспектов также заслуживает долгих сравнительных исследований, которые мы не можем здесь предпринять. Но те примеры, что мы только что обсуждали, сделали ясным такой факт: будь то результат паранормальных опытов, присущих некоторым особенным индивидуумам, или продукт человеческой фантазии, образ веревки или невидимой нити, соединяющей человека с высшими регионами, служил для выражения особых для него ситуаций: связываться с Небом и Богами и становиться избранником Богов, призванным к религиозному служению. В индийской философии невидимая нить используется как для выражения сущности Атмана (Yâtman), так и для описания отношений между Богом и его созданиями. Но в Индии, а в равной степени в Греции и в древней Европе, образ нити служит также для выражения состояния человека в целом, его судьбы («нить жизни»: Богини — прядильщицы судьбы), основы временного существования (karma) и, как следствие, его «рабского» положения. Определенная категория сходных образов выражает «связывание» через магию или смерть. Что касается символизма ткачества, то он хотя и зависит от символа нити, но превосходит и продолжает последний.

Как мы неоднократно повторяли, эти образы успешно отражают идеи хотя и сходные, но отличные друг от друга. В разных контекстах нить или веревка способны выявить новые нюансы. Впрочем, такова основная функция таких распространенных образов: они приглашают, помогают и даже заставляют человека задуматься, уточнить собственные воззрения, постоянно открывать новые значения, их углублять и выражать. В высшей степени показательно, что образ веревки или нити играет основную роль в воображаемом мире первобытных целителей («medicine-men») или в экстрасенсорных опытах современного человека, так же как и в мистических опытах архаических сообществ, в индоевропейских мифах и ритуалах, в индийской космологии и философии, в греческой философии и т.д. Это показывает, что образы нити и веревки постоянно возвращаются в воображении и философских построениях человека. То есть, можно сказать, что эти образы соответствуют необычайно глубоким опытам и что, в конце концов, они отражают состояние человечества, которое невыразимо с помощью иных образов или концепций.