Эстер Хардинг
Женские мистерии
Глава 11
Священный брак
Ритуал девственных богинь требует вступления в иерогамию, священный брак, в котором женская любовная и сексуальная жизнь посвящались самой богине. Он происходит через акт проституции, совершаемый в храме. В дни, когда процветало поклонение Лунной Богини, существовали не только светские блудницы, занимавшиеся «древнейшей профессией в мире» ради своей экономической выгоды, но также были и священные блудницы, чьи доходы не являлись их собственностью, но принадлежали богине. Их профессия не порицалась в социуме, а наоборот считалась честью, и в некоторых странах каждая женщина высшего или низшего класса была обязана хоть единожды в жизни совершить акт проституции в храме.
С нашей пуританской точки зрения эти действия кажутся распутством. Тем не менее мы не можем игнорировать тот факт, что они были разработаны как часть религии, ее приспособления ко внутренней, или духовной жизни. Религиозные практики основаны на психологических потребностях. Внутренняя, или духовная необходимость, проецируется во внешний мир конкретным образом, и с нею можно встретиться в символическом акте. Если рассмотреть ритуалы священной проституции в этом свете, то станет очевидным, почему древние считали существенно важным каждой женщине однажды в жизни отдаться мужчине, но не особенному, ради любви к нему, что являлось бы личными причинами, а богине, своему собственному инстинкту, принципу Эроса внутри себя. В этой иерогамии, священном браке, неважно, кем является мужчина, главное — что он не тот, кого сама выбрала женщина. Он должен быть незнакомцем. Ничего на значил даже прежний опыт женщины. Мужчина выбирался не из-за его мужественности, не из-за сходства с Приапом. На самом деле в храм Иштар, или Афродиты, чаще всего заходили мужчины, желающие увеличить свою мужскую силу — старики и те, чья мужественность угасала, и они искали возрождение своих сил в стенах Богини, дающей фертильность «человеку и зверю». Для женщины же основной смысл этого опыта лежал в ее подчинении инстинкту, и неважно, в какой форме к ней приходил этот опыт.
В мифах о Лунной Богине эти психологические реалии выражены в конкретной форме, и древний человек проживал их как действительный факт. Он проецировал свое психологическое содержание и был вынужден проживать свою символическую драму как если бы Иштар и Афродита являлись действительными антропоморфными богинями; как если бы требования фемининного принципа можно было достичь через внешние действия. Он был неспособен распознать в них, как мы это делаем сегодня, психологические принципы, вынуждающие нас меняться. Современная женщина, ищущая отношений с «Лунной Богиней» или фемининным принципом внутри себя, должна признавать собственный инстинкт не только как интеллектуальную концепцию, но как оказывающий важное влияние на всю ее жизнь; или ей нужно будет принять родственность порядка Эроса и подчинить ему свои собственные желания.
В древнем мире лишь немногие женщины всю жизнь жили как проститутки в храме Лунной Богини; а большинство женщин лишь раз в жизни играли эту роль. Этот акт включал в себя принятие ответственности перед самой собой за свою инстинктивную жизнь. Она исполняла свою роль, потому что сама нуждалась в этом. Ее действия касались отношений с богиней любви, а не отношений с мужем, реальным или потенциальным. Они не имели ничего общего с ее экономической безопасностью, как в случае брака, но касались лишь отношений со своим инстинктом. Для любого в мире, а особенно для женщины, самым трудным является признать и принять любовь к другому человеку, когда тот не отвечает взаимностью. Гораздо легче отвергнуть любовь, сказав «Меня он вообще не волнует» или «Он не стоит того, чтобы переживать», или даже подавить любовь вовсе и держать себя совершенно неприступно. Но женщина-девственница, которая вступает в священный брак в храме богини, так не поступит. Она, понимая, что любовь, поднявшаяся в ней — это проявление богини любви, признает страдание, которое та несет, как часть своего опыта, относящегося к фемининным принципам жизни. В действительности признание своей собственной любви, не направленной в сторону конкретного человека, по своей природе и является иерогамией, союзом с богом, делающим женщину девственной. Филон Александрийский много лет назад написал: «Связь с мужчиной ради рождения ребенка приводит женщину к потере девственности. Но если ее душа становится связанной с Богом, эта связь позволяет ей, уже ставшей женщиной, вновь превратиться в девственницу.» Похожая идея выражена в сонете Джона Донна (1573 -1631):
Люблю Тебя — и Ты меня люби,
Ведь я с врагом насильно обручен.
Порви оковы, узел разруби,
Возьми меня, да буду заточен.
Лишь в рабстве я свободу обрету,
Насильем — возврати мне чистоту!
Психологическая девственность может быть достигнута через связь с богом, через иерогамию, или священный брак. Следующие картины нарисованы современными женщинами, пережившими что-то подобное. Эти женщины не художницы, как видно по грубости их рисунков. Первая картина (рис.26) нарисована женщиной, которая в это время не проходила психологический анализ. Она нарисовала рисунок в попытке понять значение кризиса, через который проходила. Ее эмоции выражены в словах поэмы Донна, с которой она была знакома. Вторая картинка (рис.27) также нарисована женщиной, у которой, однако был значительный опыт связи с бессознательным через анализ. Она также нарисовала свою картинку в попытке прояснить природу испытываемых ею эмоций.
Рисунки, выполненные таким образом, просто для того, чтобы выразить эмоции неизвестной природы и причины — это не искусство, а лишь прояснение и выведение на уровень сознания неизвестных моментов в глубинах психики, наличие которых ощущается лишь по порождаемому ими эмоциональному дисбалансу. Технически такие рисунки называются «бессознательное рисование», хотя делаются не в состоянии бессознательности. Термин просто означает, что они изображают нечто неизвестное, чье значение полностью скрыто. На самом деле люди рисуют образы, поднимающиеся из бессознательного, также как образы сновидений. Такое занятие имеет интересный эффект. Сперва изображения становятся яснее и определеннее, часто они меняются в процессе самого рисования, так что бывает необходимо нарисовать вторую картинку или даже серию, показывающую эти изменения. В это время проясняется настроение или эмоциональный конфликт. Он также меняется и развивается с изменением бессознательного образа. В результате, когда женщина, проходящая эмоциональный кризис или конфликт, рисует картины, такие как показаны выше, она обычно чувствует сильное облегчение, даже если не понимает, что именно она нарисовала. Если бы она поняла смысл нарисованного, то почувствовала бы еще большее облегчение, потому что живопись как оракул, приходящий из глубин нашего существа и приносящий мудрость, находящуюся вне текущего сознательного понимания.
В обоих упомянутых случаях картины представляют текущие страдания женщин во имя обряда, имеющего религиозный, а значит духовный, или психологический, смысл. Каждая из этих женщин страдает в некотором роде из-за «увлечения» жизнью или из-за обстоятельств, в которых она оказалась; можно сказать, что её любовь, интересы, эмоциональные вложения в жизнь не приносят ей того результата, который принят в этом мире: человеческой любви и понимания, или чего-нибудь другого. Картины этих страданий в каждом случае показывают, что человеческое разочарование похоже на восторг, оно происходит не вследствие действия враждебных или деструктивных сил, но его приносит птица, Райская Божественная Птица, посланник луны, Голубь Афродиты.
В христианском символизме похожая идея нам знакома в виде Святого Духа — того, кто является Священным Голубем. В некоторых средиземноморских росписях Благая Весть Девы Марии изображается, как принесенная Голубем. Этот образ выражает универсальный факт человеческой психики, который можно обнаружить в религии поклонения древним лунным богиням, в средневековом христианстве, в мистических писаниях древних философов, у поэтов викторианской эпохи и в бессознательных рисунках современных женщин. Все это говорит о том, что женщина может только тогда стать самой собой, когда она полностью пробуждена и видит возможности, скрытые в её собственной природе, пережила страсть, плотскую и духовную, и посвятила свои силы служению богу инстинкта. Тогда имперсональная, божественная энергия поднимается в ней, и она приобретает духовное целомудрие, безбрачие или целостность своего бытия, посвящая свои глубинные эмоции богам инстинктов, как бы она их не называла.
Так она освобождает себя от своего эго-вожделения, от своей идентификации с собственными инстинктами и нуждами. Это смысл Единения с Богом, священный брак в храме лунной богини, которая считается также богиней сексуальной любви; она источник силы любви, как и силы плодородия. Посвященные в её мистерии через мистическое соединение с ней получали часть ее силы. Из христианского учения нам знакома идея соединения с Богом благодаря специальным таинствам. Крещение, погружение в воды; Причастие, разделение освященной пищи, поедание тела Бога — это этапы посвящения, имеющие целью соединение с Богом. В римской и греческой католической церквях брак также считался таинством, сексуальное соединение мужчины и женщины рассматривалось как символическое соединение души с Богом. Идея союза с Богом, или священный брак, иерогамия, идет на шаг дальше, когда женщина становится монашкой. Совершается символический брак, и она становится Невестой Христа.
У христианских мистиков таинства жили не только в церковных обрядах, но также во внутреннем или скрытом опыте их личных медитаций. Тема божественного соединения и Христа, как божественного Любовника, Жениха Души, явно выражена в их писаниях. Определения, в которых описывается их мистических опыт, не оставляют сомнений в том, что духовный опыт был тесно связан с реальным эротическим действием, хотя и не с партнером-человеком.
В религиозных практиках Магна Деа похожий эротический опыт, брак в храме, представляет собой часть инициации, а в поздние времена — посвящение Исиде, и как описывал Апулей, центральным учением ее мистерий являлось откровение отличия любви от желания.
Лунный Бог Вавилона был известен рядовым почитателям как Синн, но у него было и секретное имя, которое открывали только посвященным. Это имя — Вадд, что значит дружба или любовь. В древних религиях символическая драма богов, то есть наша духовная или психологическая жизнь, полностью проецировалась наружу, поэтому у ритуалов была очень конкретная форма. Потихоньку в течение веков, когда человеческая психическая жизнь стала признаваться более внутренней, эти обряды стали все больше отдаляться от конкретной реальности, стали более символическими. Это огромный шаг, несущий также и опасность, ведь если ритуал полностью потеряет свою связь с инстинктивными силами, из которых он вырос, то потеряет свою силу обновлять и возрождать, так как станет чистой абстракцией и лишится связи с первичными источниками жизни. В наши дни, когда мы так далеко отошли от своих корней, мы нуждаемся в новом контакте с этими жизнеутверждающими символами.
Полумесяц — символ почти надчеловеческих желаний и инстинктов, появившихся из вод бессознательного, представляет уровень развития обычных мужчины и женщины, но суфии, мистики Ислама, пошли гораздо дальше в своем психологическом развитии и более ясно поняли внутренний смысл своих собственных религиозных учений. Они много говорят о любви Бога, которую они разделяют на три стадии: Рида, удовлетворение; Шав, жажда; Унс, интимность. Они воспринимают это как внешнюю драму, отображающую стадии соединения с Богом. Рави, женщина-мистик, которая жила примерно в восьмом столетии, написала следующее стихотворение о третьей стадии любви, Унс, или интимности:
Я сделала Тебя (Бога) спутником моего сердца,
Хотя мое тело доступно тем, кто хочет стать его спутником,
И мое тело дружелюбно к гостям,
Но Любимый моего сердца — Гость моей души.[1]
В этом стихотворении выражается попытка достичь трансформации конкретного, материального, в невидимое, духовное. Ведь духовность женщины должна быть очищена от конкретного опыта; она не может быть приобретена напрямую. Процесс очищения обсуждается в И Цзин, священной китайской книге, в поучении Котел. У китайцев котел имел то же значение, что и у алхимиков, он, как Грааль — это лодка трансформации, или, как сказали бы алхимики, трансмутации. Мы читаем: «Все, что видимо, должно перерасти себя и достичь состояния невидимости. Таким образом оно получает истинное посвящение и ясность и твердо укореняется в космическом порядке.» [2] В опыте любви, о котором говорит Рави, описывается попытка достичь трансформации путем схождения вниз. Ведь Луна, Богиня Женщин — это Королева ночи, и новая луна ведет в подземный мир. Мистики всех веков признавали, что трансформация происходит через путь, ведущий вниз, хотя мы, с нашей западной философией прогресса, достижений и рационального контроля над жизнью не видим этого. Например, гностики говорили: «Подниматься или опускаться — это одно и то же», и Вильям Блейк писал, что неважно, выбирает человек верный путь или неверный, если он следует ему искренне и преданно до конца, поскольку любая дорога может привести его к цели. Поэтому мы должны признать, что хотя дорога полумесяца ведет вниз, она вполне может привести к трансформации личности, к реальному перерождению. Луна утверждает великий принцип трансформации через «низкие» вещи. Она, темная, холодная и влажная, спрятанная от дневного света и просветленного мышления человека, содержит в себе тайну жизни. Ведь жизнь возрождается вновь и вновь, и наконец после повторяющихся опытов человек понимает внутренний смысл, до этого момента скрытый в текстуре конкретных событий. Ритуал иерогамии религиозен. Через принятие силы инстинкта внутри себя, и в то же время отречение от всех притязаний и желаний женщина начинает по новому относиться к самой себе. Сила инстинкта внутри нее теперь признается как принадлежащая не ей, а надчеловеческой сущности, богине, которой нужно служить, для которой ее тело — это ценный сосуд. Через такое отношение происходит трансформция. Обычный контроль ее эгоистических желаний более не нужен, потому что они изменились. То, что раньше было «Я хочу, Мне надо» заменяется способностью любить. И женщина, вместо того, чтобы быть лишь проявлением природы, русалкой, рождается как человеческое существо с человеческим духом.
Теперь понятно значение этого жертвоприношения в храме, этой иерогамии. Через нее инициируемая женщина освобождается от доминирования своего бессознательного инстинкта, с его бесконечными желаниями и требованиями власти. Она становится девственницей, подчиняясь своему инстинкту вместо того, чтобы требовать, чтобы ему подчинился мужчина. В этом ритуале женщина самым решительным образом признает и утверждает, что ее сексуальность и вознаграждение, которое она приносит, — это не ее собственность, а выражение требований жизни, которые живут в ней и чьей слугой она является; ее тело, ее психика — это ничто иное, как средство проявления жизни. Это ее подчинение инстинкту. До тех пор, пока она не подчинится таким образом, она не является девственницей в религиозном смысле и не может быть соединена с Эросом, женским принципом, Магна Деа, который должен управлять ею изнутри. Поскольку, как утверждают некоторые гностические тексты, лишь дух, чистый как дева, может достичь соединения с Богом.
То, зачем было необходимо это храмовое посвящение женской сексуальной энергии, объяснял Фрейзер, используя древнюю концепцию бога, нуждающегося в жертвоприношении верующих, поскольку его сила зависит от совершаемого людьми служения. Эта старая концепция нашла новое и более духовное выражение в писаниях поздних религиозных мистиков. Экхарт многократно утверждал, что Бог нуждается в поклонении людей и рождается заново в душе преданного верующего. Ангелиус Силесиус и другие мистики многих религий произносили похожую истину. До тех пор, пока Бог воспринимается как небесное Существо, полностью находящееся вне человека, Абсолют, не связанный с человеком, доктрина его зависимости от служения верующих является самой настоящей ересью. Но когда Бога признают персонификацией психологического принципа, становится очевидным, что сила Бога множится от жертвоприношений, описанных выше. В каждой женщине, приносящей в жертву свои личные эгоистические порывы и вознаграждение, которое они могут принести ей, сила и значение принципа Эроса, или как можно было бы сказать, сила Лунной Богини, сияет гораздо более ярко. Когда она отрекается от своих личных притязаний, энергия, или либидо, ранее ограниченное желанием идти по собственному пути, вливается в фемининную истину, ради которой и совершалось жертвоприношение. Так, как объясняет Экхарт, «Бог рождается в душе», Эрос расцветает в сердце женщины, занимая место её личных желаний.
Из этого опыта рождается сила любить другого. Перед тем, как совершилась такая инициация, ее любовь была не более чем простым желанием. Она не могла даже увидеть разницу между «Я люблю тебя» и «Я хочу, чтобы ты любил меня»; не могла различить между «Я люблю тебя» и «Я хочу то удовлетворение, что ты приносишь мне.» Но когда она прошла через внутренний опыт, аналогичный древней проституции в храме, желание иметь, обладать, уходят, трансмутируются через ее принятие своей сексуальности, своего инстинкта в выражение божественной любви, в невероятно ценный опыт, совершенно отличный от обычного человеческого.
Невозможно объяснить трансформацию, которая происходит, когда таким образом принимается и ассимилируется инстинктивная любовь, ведь это одна из мистических и необъяснимых перемен, принадлежащих психологической действительности, той действительности, где встречаются физическое и духовное. Трансформация от физического к духовному — это никогда не заканчивающаяся мистерия, находящаяся вне нашего человеческого понимания. И все-таки можно воочию наблюдать, как через такого рода опыт рождается любовь, настоящая, без эгоистических симпатий и привязанностей. Лунная Богиня в роли проститутки постоянно утверждает этот тип любви. Иштар говорит о себе: «Я сострадательная проститутка». Сострадание — это также одна из главных характеристик Девы Марии, о которой хоть никогда и не говорили как о храмовой проститутке или иеродуле, но она без сомнения испытала соответствующий опыт, благодаря чему получила титул Девственницы.
Любовь, рожденная при посвящении в храме — по своему характеру материнская. В легендах и мифах единодушно утверждается, что богиня как дева задумана для непорочного зачатия. Итогом иерогамии является то, что у девы рождается ребенок. Ее ребенок — герой, спаситель, искупитель. Он — Бог-человек, вмещающий в себе природу и человека, и бога. Психологически этот ребенок представляет собой рождение новой индивидуальности, заменяющей женское эго, принесенное в жертву в храмовом обряде. Он зовется Священный Эмбрион, Драгоценность Лотоса, он — новая личность, рожденная от ее жертвоприношения. Он — молодой Месяц, который сражается и побеждает то самое зло, что захватило его отца. Поэтому он — тот, кто «выходит за рамки» и представляет собой возрождение надежды и возможности преодоления прошлого. Через силу иерогамии, полное принесение в жертву эгоизма и потребительского отношения к другому, эмоций и инстинктов, рождается этот Ребенок-Герой, способность начать снова, даже пережив крушение и неудачу, начать с другого уровня, с новыми ценностями и новым пониманием жизни.