Георг Милонас
Элевсин и Элевсинские мистерии
Элевсин расположен приблизительно в двадцати километрах к западу от Афин, у синих вод Эгейского моря и на оконечности милой, зеленой долины, известной с незапамятных времен как Фриасийская равнина. Сегодня Элевсин — это небольшой промышленный город; в древности же он был одним из самых важных религиозных центров языческого мира. Легенды рассказывают нам, как в мифологическом прошлом, около четырех тысяч лет назад, семейная драма завершилась благополучной развязкой среди этих скалистых холмов. Именно этому мифологическому событию Элевсин обязан своей славе и процветанию. Неоднократно повторенная певцами и драматургами, она постепенно стала одной из самых любимых историй древнего мира.[1]
Впервые история была подробно рассказана в длинном эпосе, который мы знаем под названием «Гомеровский Гимн Деметре». Ни автор этого гимна, ни время его сочинения не известно, но ученые все больше и больше склоняются к тому, что официальная история Элевсинских традиций была записана в стихотворной форме приблизительно в конце седьмого века до н.э., возможно около 600 г.[2] (2)
Легендарное прибытие Богини
Поэма начинается с краткого изложения основной идеи в истинно эпическом стиле: «Пышноволосую петь начинаю Деметру-богиню с дочерью тонколодыжной, которую тайно похитил Аидоней». Аидоней, конечно же, и есть Плутон, Бог и хозяин преисподней, и брат Зевса, с согласия которого произошло это похищение. Давным-давно, когда боги и герои ходили по долинам Греции, Персефона, дочь Деметры и Зевса, играла и собирала цветы, «розы и крокусы и прекрасные фиалки, также ирисы, гиацинты и нарциссы», на «мягком лугу», в сопровождении дочерей Океана. Когда она протянула руку, чтобы выбрать самый чудесный цветок из ста соцветий с прекрасным ароматом, то «раскололась широко почва», и из нее появился Плутон со своими бессмертными лошадьми. «Деву насильно схватив, он ее в золотой колеснице быстро помчал. Завопила пронзительным голосом дева». Ее мать, Деметра, услышала отчаянные крики Персефоны; «Горе безмерное остро пронзило смущенное сердце. Разодрала на бессмертных она волосах покрывало, сбросила с плеч сине-черный свой плащ и на поиски девы быстро вперед устремилась по суше и влажному морю, как легкокрылая птица… Девять скиталася дней непрерывно Део пречестная, с факелом в каждой руке, обходя широкую землю, и не вкусила ни разу Амвросии с нектаром сладким, кожи нетленной своей не омыла ни разу водою». На десятый день она узнала правду от Гелиоса. Разозлившись на Зевса, который дал согласие на этот чудовищный поступок, «Сонма богов избегая, Олимп населяющих светлый, долго она по людским городам и полям плодоносным всюду блуждала» в облике старой женщины. В таком измененном виде она пришла в Элевсин и «сердцем печалуясь милым, богиня близ самой дороги у Парфенейского села колодца, где граждане воду черпают, — села в тени под оливковым деревом». Там-то она и была найдена дочерью Келея, правителя Элевсина, которая попросила ее принять гостеприимство ее дома.
Во дворце Деметра была принята Метанирой, царицей Элевсина, со всеми почестями, и та постаралась заставить забыть о ее горе, хотя бы на мгновение, и улыбнуться колкостям и шуткам Ямбы, старой и доверенной служанки царицы. Отказавшись пить вино, поскольку «не годится, сказала, красное пить ей вино. Попросила, чтоб дали воды ей, ячной мукой для питья замесивши и нежным полем» для приготовления особого напитка, кикеона, с помощью которого она быстро пришла в себя. На ее попечение для воспитания был отдан ребенок, Демофонт, «данный богами» Метанире на старости лет, когда она уже потеряла надежду, «сын был долгожданный и вымоленный». Ребенок, вскормленный Богиней, рос как бессмертное существо; «днем натирала Деметра амбросией тело младенца, нежно дыша на него и к бессмертной груди прижимая, … ночью же, тайно от милых родителей, мальчика в пламя, словно как факел, она погружала». Метанира застала ее врасплох, так как удивлялась чудесному росту своего ребенка и захотела узнать секрет, и Деметра раскрыла свою личину: «Чтимая всеми Деметра пред вами. Бессмертным и смертным я величайшую радость несу и всегдашнюю пользу». После своего разоблачения она отдала приказ: «Пусть же великий воздвигнут мне храм и жертвенник в храме целым народом под городом здесь, под высокой стеною, чтобы стоял на холме, выдающемся над Каллихором. Таинства ж в нем я сама учрежу, чтобы впредь по обряду чин совершая священный, на милость вы дух мой склоняли». Келей, царь Элевсина, «созвавши немедля на площадь народ отовсюду, отдал приказ на холме выдающийся храм богатейший пышноволосой Деметре и жертвенник в храме. Тотчас послушались все».
Когда храм был завершен, Деметра закрылась в нем «вдалеке от блаженных бессмертных» и «грозный, ужаснейший год низошел на кормилицу-землю волею гневной богини. Бесплодными сделались пашни: семя сокрыла Деметра прекрасновеночная в почве. Тщетно по пашням быки волокли искривленные плуги, падали в борозды тщетно ячменные белые зерна. С голоду племя погибло б людей, говорящих раздельно, все без остатка, навек прекратились бы славные жертвы и приношенья богам, в олимпийских чертогах живущим». Мольбы Богов, что приходили к ее храму «один за другим» были напрасными, потому что «на благовонный Олимп и ногою, сказала, не ступит, черной земле не позволит плода ни единого выслать, прежде чем дочери милой своей не увидит глазами».
Зевс был вынужден пойти на компромисс и вернуть Персефону из нижнего мира, и Аид, правитель мертвых, должен был подчиниться приказанию Зевса и отправить Персефону к ее матери, одетой в траур. Но, в то время как она радостно готовилась к своему возвращению на землю, Плутон «зернышко дал проглотить ей граната, сладчайшее меда, с замыслом тайным, чтоб навек супруга его не осталась там наверху с достославной Деметрою черноодежной». Взойдя на золотую колесницу Плутона, запряженную бессмертными лошадьми и направляемая Гермесом, Персефона покинула темную область теней, чтобы еще раз увидеть славный свет Солнца. Перед восхитительным храмом ее матери в Элевсине Аид, наконец, остановил своих коней. «Она же, увидев, ринулась, словно менада в горах по тенистому лесу», в то время как Персефона, увидев милые глаза своей матери, оставила колесницу и лошадей, спрыгнула и побежала к ней, и падая на ее шею, обняла ее. Но когда ее бессмертная мать спросила с тревогой: «Дочь моя, скажи откровенно, вкушала ли пищу внизу … если ж вкусила, обратно пойдешь в течение года». Персефоне пришлось признаться, что она съела несколько зерен граната.
Предусмотрительность Плутона гарантировала, что дочь Деметры будет проводить «треть года» ежегодно в нижнем мире со своим мужем, несмотря на то, что она была свободна провести остаток года в верхнем мире со своей матерью и другими олимпийскими богами. Их воссоединение, однако, принесло им больше радости, чем печали, которую они должны были испытать при прощании, они возликовали и «забыло все горести сердце. Радость взаимно они получали и радость давали».
По приглашению Зевса, богини вернулись на Олимп, где они должны были проводить часть года вместе. Перед тем как покинуть Элевсин, свой город, Деметра «выслала тотчас колосья на пашнях она плодородных, зеленью буйной, цветами широкую землю одела щедро. Сама же, поднявшись пошла и владыкам державным, с хитрым умом Триптолему, смотрителю коней Диоклу, силе Эвмолпа, а также владыке народов КелеюЮ жертвенный чин показала священный и всех посвятила в таинства. Святы они и велики. Об них и расспросов делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы: в благоговенье великом к бессмертным уста замолкают». И когда прекрасная Богиня передала знания, она взошла на Олимп, чтоб пребывать там с Зевсом.
История Культа Деметры
Таким образом, Элевсинская традиция объясняла введение культа самой Деметрой в Элевсине в конце горестного испытания. В отличие от других языческих религиозных обрядов, культ Деметры и Персефоны не был открыт для широкой публики, равно как и обряды, которые можно было бы назвать государственной религией. Знания получали только те, кто был должным образом инициирован через предписанный традицией ритуал и кто торжественно обещал не разглашать тайные обряды, которые «никто не может каким-либо образом преступить или вмешаться или произносить». Таким образом, культ стал известен как мистерии Деметры, а поскольку он поводился в Элевсинах, то его назвали Элевсинскими мистериями. Возможно, что изначально местный культ ограничивался лишь членами семьи или клана, и постепенно распространился за пределы узких границ Элевсина и Фриасийской равнины, и в исторические времена, когда город стал частью Афинского государства, он превратился в институцию всей Греции. Когда в более позднее время культ был принят римлянами, он приобрел универсальный статус.
Возможно, о всегреческом характере культа свидетельствует пятая Олимпиада (760 до н. э.) фестиваля и жертвоприношения в Элевсине, известная как Proerosia. Во время этой Олимпиады великий голод опустошил Грецию. Дельфийский оракул приказал афинянам принести жертву Деметре во имя всех греков до начала пахотного сезона. Жертва была принесена в Элевсине и голод закончился. Под руководством афинян греческие государства добровольно отправляли в Элевсин в знак благодарности ежегодные приношений первых плодов, известных как aparhai.
Постоянно увеличивающаяся популярность Элевсинского культа привела к непрерывному расширению окружающих административных земель и сооружений для посвящения постоянно растущего числа паломников. Шло время, малые храмы сменялись большими, возведенными на том же месте, где и стоял первоначальный храм Деметры. А крепостные оградные стены, известные как стены Peribolos, которые с самого начала стали необходимыми для сохранения тайны культа, постепенно расширялись, огораживая все больше и больше территории на севере, юге и востоке. Тяжелые подпорные стены были построены в качестве опоры для террасы, на которой стоял храм Деметры, также были построены великолепные пропилеи и дворы святилищ, заполненные культовыми памятниками. Практически все правители Афин, которые ассоциируются с архитектурным величием Афинского государства — Солон, Писистрат, Кимон, Перикл, Иктин, Ликург, Филон – участвовали в этих изменениях и дополнениях. В римские имперские времена благодаря содействию императоров Адриана, Антонина Пия и Марка Аврелия святилище Деметры в Элевсине достигло высшей точки своего совершенства. И именно тогда начались разрушение и упадок.
По-видимому, некоторые из строений самого великого храма Деметры были уничтожены в конце лета 170 года н. э. во время вторжения дикого сарматского племени kostovok. Когда варвары были изгнаны из Аттики, повреждения были отремонтированы, и святилище было восстановлено во всем его античном великолепии. С приходом христианства в Грецию значение и богатство храма начали ослабевать. Некоторые проблески оживления и активности снова возникли во время Юлиана Отступника (361-363), но Феодосий к концу 4 века (379-395) издал строгие законы против тайных культов, и, должно быть, это определило судьбу святилища. Очевидно, в этом процесе принимали участие даже административные механизмы культа, так как последний первосвященник Элевсина, последний Иерофант, был не из семейства Эвмолпидов, как это предписывалось традицией, и он не был даже афинянином или элевсинцем, а гражданином Феспии, последователем Митры. Вероятно, большая часть святилища была разорена ордами Алариха, когда в 395 году они вторглись и опустошили Аттику. Однако, к концу 5 века н. э. святилище, по всей видимости, было полностью разрушено первыми христианами, которые построили свою церковь возле разрушенного храма мистерий и хоронили своих умерших в священном пространстве. Кресты, нацарапанные поверх мраморного тротуара Больших Пропилей, отмечают это опустошение «теменоса мира» и служат погребальными символами славного культа, который служил человечеству на протяжении почти двух тысяч лет и который был погребен под мусором, когда в греческой и эллинском мире возникла новая надежда и новая религия. Почти тысячу лет спустя, когда османские турки установили на этой территории свою власть и обозначили начало Темной Эпохи, словно бы исчезла последняя память о былом величии.
[1] История впервые была упомянута Гесиодом в его «Теогонии», стр. 913-914. О ее популярности у эллинистических и римских авторов свидетельствуют многочисленные поэмы, в которых была рассказана история. Например, Каллимах использует ее в своей шестой оде, Никандр в своей «Theriaka», ст. 483-4.87, Ноннус в своей шестой поэме. У Овидия мы находим два полных повествования: «Метаморфозы», стр. 341-642, и «Фасты», IV, ст. 419-619, также см. Мальтена «Гермес», 1910 и Р.Ферстер, «Der Raub und die Rueckkehr der Persephone», 1874. Английская поэзия полна упоминаний данной истории; см., например, Спенсер «Королева Фей» I, 1, 37; I, 2, 2; Мильтон «Потерянный рай», IV, 269; Шелли, «Песнь Прозерпины»; Суинберн, «Гимн Прозерпины», «В Элевсине»; Теннисон, «Деметра и Персефона» и т.д.
[2] Т.В. Аллен, В.Р. Халлидей и Е.Е. Сайкес «Гомеровские гимны», 1936, стр. 111-114; Дж. Хьюмберт, Коллекция Университетов Франции, издание гимнов, 1936, стр. 38ff; Ульрих фон Виламовиц-Мёллендорф предположил, что Гимн датируется более поздним шестым веком («Верования эллинов», 1931-1932, II, стр. 47). Пикар придерживается того, что он была написан приблизительно в середине шестого века, «Номерной знак», 40 (1927), стр. 350 и Rev Phil, 4 (1030), стр. 265. Смотри также Дж. Милонас, Гимн Деметре и ее святилище в Элевсине, 1942, стр. 10, пп. 3-8. Также Ноак, Элевсин, стр. 45. Отрывки в кавычках являются выдержками из Гимна.
(Это ознакомительный фрагмент. Полный текст см. в книге «Элевсинские мистерии и ритуалы», https://castalia.ru/admin2/theme_settings/1880107/edit?path=%2Fproduct%2Felevsinskuie-misterii-i-ritualy)