Глава 1
ПАРАБОЛА
ПАРАБОЛА
Встарой книге я обнаружил экстраординарный рассказ под названием
«Парабола». Я беру его в качестве отправной точки моих наблю-
дений, потому что он предоставляет собой желанный ориентир. В усилии,
прилагаемом для понимания притчи и получения ее психологической
интерпретации, мы отправляемся в путешествие в те самые сферы вооб-
ражения, в которые я хотел бы провести читателя. В конце нашего путе-
шествия с помощью первого образца мы обретем знание определенных
психических законов.
«Парабола». Я беру его в качестве отправной точки моих наблю-
дений, потому что он предоставляет собой желанный ориентир. В усилии,
прилагаемом для понимания притчи и получения ее психологической
интерпретации, мы отправляемся в путешествие в те самые сферы вооб-
ражения, в которые я хотел бы провести читателя. В конце нашего путе-
шествия с помощью первого образца мы обретем знание определенных
психических законов.
Без лишней прелюдии я представлю образец и намеренно избегу
упоминая названия старой книги до знакомства с рассказом, чтобы чита-
тель мог прикоснуться к нему без любых устоявшихся представлений.
Мои пояснения, встречающиеся в тексте, я помещаю в квадратные скобки.
упоминая названия старой книги до знакомства с рассказом, чтобы чита-
тель мог прикоснуться к нему без любых устоявшихся представлений.
Мои пояснения, встречающиеся в тексте, я помещаю в квадратные скобки.
[1]Как-то раз я прогуливался по прекрасному лесу, молодому и
зеленому, и созерцал болезненность этой жизни, и сокрушался, о том,
что тяжелым грехопадением наших прародителей мы унаследовали
такие страдания и бедствия, и, размышляя об этом, случайно отошел
от привычного пути, и очутился на маленькой дорожке, едва прохо-
димой и непротоптанной, заросшей подлеском и кустами настолько
сильно, что нетрудно было заметить — ей редко пользуются. Потому
я встревожился и с удовольствием бы вернулся, но это было не в моих
силах, поскольку ветер дул на меня так сильно, что я мог сделать
лишь десять шагов вперед, и ни одного шага назад.
зеленому, и созерцал болезненность этой жизни, и сокрушался, о том,
что тяжелым грехопадением наших прародителей мы унаследовали
такие страдания и бедствия, и, размышляя об этом, случайно отошел
от привычного пути, и очутился на маленькой дорожке, едва прохо-
димой и непротоптанной, заросшей подлеском и кустами настолько
сильно, что нетрудно было заметить — ей редко пользуются. Потому
я встревожился и с удовольствием бы вернулся, но это было не в моих
силах, поскольку ветер дул на меня так сильно, что я мог сделать
лишь десять шагов вперед, и ни одного шага назад.
[2]. Поэтому я должен был пойти и не противиться трудному пути.
[3]. После продолжительного пути, я наконец вышел к прекрасном
лугу, окруженному плодоносящими деревьями, обитатели которого
называют его Pratum felicitatis [луг счастья]. Я находился посреди
группы стариков с бородами, седыми как лед, и только у одного из
них, молодого человека, борода была жгуче черной. Также среди них
находился тот, чье имя мне известно, но его облик я прежде не видел,
он был еще моложе. Все они обсуждали самые разные темы, но более
всего говорили о великой и возвышенной скрытой в Природе тайне,
что Господь сохранил вдалеке от глаз от большого мира и открыл
лишь некоторым, любящим его.
лугу, окруженному плодоносящими деревьями, обитатели которого
называют его Pratum felicitatis [луг счастья]. Я находился посреди
группы стариков с бородами, седыми как лед, и только у одного из
них, молодого человека, борода была жгуче черной. Также среди них
находился тот, чье имя мне известно, но его облик я прежде не видел,
он был еще моложе. Все они обсуждали самые разные темы, но более
всего говорили о великой и возвышенной скрытой в Природе тайне,
что Господь сохранил вдалеке от глаз от большого мира и открыл
лишь некоторым, любящим его.
[4]. Я слушал долго, и их беседа нравилась мне, она велась на
языке притч, уподоблений и других украшательств, в которых они
следовали за поэтическими манерами Аристотеля, Плиния и других,
копировавших друг друга. Таким образом, я не смог более сдержи-
ваться и добавил своей горчицы [вставил собственное слово], опро-
вергнул такие тривиальные вещи на основе опыта, и большинство
присутствующих приняло мою сторону. Затем они испытывали мои
способности в своей манере и делали это довольно горячо. Однако,
запасы моих знаний оказались настолько хороши, что я вынес испы-
тания с достоинством, чем поразил всех и они единодушно допустили
и приняли меня в свое общество, которому я был сердечно рад.
языке притч, уподоблений и других украшательств, в которых они
следовали за поэтическими манерами Аристотеля, Плиния и других,
копировавших друг друга. Таким образом, я не смог более сдержи-
ваться и добавил своей горчицы [вставил собственное слово], опро-
вергнул такие тривиальные вещи на основе опыта, и большинство
присутствующих приняло мою сторону. Затем они испытывали мои
способности в своей манере и делали это довольно горячо. Однако,
запасы моих знаний оказались настолько хороши, что я вынес испы-
тания с достоинством, чем поразил всех и они единодушно допустили
и приняли меня в свое общество, которому я был сердечно рад.
[5]. Но они сказали, что я не могу быть по-настоящему наравне
с ними, пока не познаю их льва и не познакомлюсь с его силой
и возможностями. Для этой цели, чтобы подчинить его я должен
проявить усердие. Я был довольно уверен в себе и обещал им, что
приложу все усилия. Их общество настолько нравилось мне, что я не
желал с ними расставаться.
с ними, пока не познаю их льва и не познакомлюсь с его силой
и возможностями. Для этой цели, чтобы подчинить его я должен
проявить усердие. Я был довольно уверен в себе и обещал им, что
приложу все усилия. Их общество настолько нравилось мне, что я не
желал с ними расставаться.
[6]. Они привели меня ко льву и описывали его очень подробно,
но никто не мог сказать, что я должен с ним сделать. Некоторые
из них намекали, но очень туманно, так, что никто бы не понял. Но
было сказано, что после того, как я подчиню его и выстою против его
острых когтей и зубов, они не станут более ничего скрывать от меня.
Теперь лев стал очень стар, свиреп и велик, его желтые волосы нави-
сали над шеей, он казался непобедимым, я почти испугался своего
безрассудства и с удовольствием бы возвратился, если бы не мое
обещание, и то обстоятельство, что старики стояли рядом, наблюдая
за моими действиями. Все это не позволяло мне сдаться. Я твердо и
уверенно приблизился ко льву, находящемуся в своем логове и начал
ласкать его, но он смотрел на меня так отчаянно своими яркими
глазами, что я едва сдерживал слезы. Именно тогда я вспомнил услы-
шанное по пути к логову льва от одного из стариков о том, что очень
многие люди обязались победить льва, и очень немногие способны
познать его. Я не желал опозориться и вспомнил несколько захватов
из легкой атлетики, изученных мною с большим усердием. Помимо
того я был весьма сведущим в естественном волшебстве [магии],
и в итоге я отбросил нежность и схватил льва так проворно, искусно
и тонко, что, прежде чем он понял это, я испустил кровь из его тела,
даже из его сердца. Ее краснота была прекрасна, но вызывала раздра-
жение. Затем я рассек его плоть и с большим удивлением обнаружил
тот факт, что его кости были белыми, как снег и костей было намного
больше, чем крови.
но никто не мог сказать, что я должен с ним сделать. Некоторые
из них намекали, но очень туманно, так, что никто бы не понял. Но
было сказано, что после того, как я подчиню его и выстою против его
острых когтей и зубов, они не станут более ничего скрывать от меня.
Теперь лев стал очень стар, свиреп и велик, его желтые волосы нави-
сали над шеей, он казался непобедимым, я почти испугался своего
безрассудства и с удовольствием бы возвратился, если бы не мое
обещание, и то обстоятельство, что старики стояли рядом, наблюдая
за моими действиями. Все это не позволяло мне сдаться. Я твердо и
уверенно приблизился ко льву, находящемуся в своем логове и начал
ласкать его, но он смотрел на меня так отчаянно своими яркими
глазами, что я едва сдерживал слезы. Именно тогда я вспомнил услы-
шанное по пути к логову льва от одного из стариков о том, что очень
многие люди обязались победить льва, и очень немногие способны
познать его. Я не желал опозориться и вспомнил несколько захватов
из легкой атлетики, изученных мною с большим усердием. Помимо
того я был весьма сведущим в естественном волшебстве [магии],
и в итоге я отбросил нежность и схватил льва так проворно, искусно
и тонко, что, прежде чем он понял это, я испустил кровь из его тела,
даже из его сердца. Ее краснота была прекрасна, но вызывала раздра-
жение. Затем я рассек его плоть и с большим удивлением обнаружил
тот факт, что его кости были белыми, как снег и костей было намного
больше, чем крови.
[7]. Теперь, мои дорогие старики, которые стояли выше вокруг
логова и смотрели на меня, знали об этом. Они оживленно дискути-
ровали друг с другом. Я мог догадываться по их движениям о содер-
жании их беседы, но не мог слышать, о чем они говорят, поскольку я
был в логове льва. Все же когда они приблизились в споре, я услышал,
как один из них сказал: «Он должен привести его в чувство снова,
пока что он не может быть нашим соратником». Я не желал пред-
принимать дальнейших действий, и самостоятельно направился из
логова к великолепному месту и очутился неизвестным мне образом
на огромной стене, которая возвышалась более чем на 100 элей
к облакам, но на вершине ширина ее не распространялась ни на
один фут. И я шел по ней с того самого места, на которое поднялся
до самого конца, придерживаясь за железные перила прямо вдоль
центра стены. Я очутился на стене, и мне показалось, что по правую
сторону перила в нескольких шагах передо мной прошел человек.
логова и смотрели на меня, знали об этом. Они оживленно дискути-
ровали друг с другом. Я мог догадываться по их движениям о содер-
жании их беседы, но не мог слышать, о чем они говорят, поскольку я
был в логове льва. Все же когда они приблизились в споре, я услышал,
как один из них сказал: «Он должен привести его в чувство снова,
пока что он не может быть нашим соратником». Я не желал пред-
принимать дальнейших действий, и самостоятельно направился из
логова к великолепному месту и очутился неизвестным мне образом
на огромной стене, которая возвышалась более чем на 100 элей
к облакам, но на вершине ширина ее не распространялась ни на
один фут. И я шел по ней с того самого места, на которое поднялся
до самого конца, придерживаясь за железные перила прямо вдоль
центра стены. Я очутился на стене, и мне показалось, что по правую
сторону перила в нескольких шагах передо мной прошел человек.
[8]. Я следовал за ним некоторое время, и увидел еще одного
человека, следовавшего за мной по другую сторону. Я сомневался
мужчина это или женщина, но человек позвал меня и сказал, что
лучше идти на его стороне, чем там, где иду я, поскольку перила,
располагавшееся около середины, сделали путь очень узким, и
движение на такой высоте было очень трудным. Затем я увидел,
как падают вниз некоторые из тех, что пожелали идти этой дорогой,
потому я опустился под перила, сжимая их руками, чтобы вернуться
на другую [левую] сторону. Наконец я оказался в том месте стены,
где она была особенно крута и опасна. Поначалу я стал раскаиваться
в том, что не остался на прежней [правой] стороне, и я не мог пере-
браться на другую сторону, поскольку развернуться и перейти на
другой путь было невозможно. Тогда я рискнул, доверившись своим
ногам, прочно поддерживающим меня, и снизился без вреда, и когда
я прошел немного вперед, то огляделся и не увидел никакой другой
опасности, но также и знал не того, что стало со стеной и перилами.
человека, следовавшего за мной по другую сторону. Я сомневался
мужчина это или женщина, но человек позвал меня и сказал, что
лучше идти на его стороне, чем там, где иду я, поскольку перила,
располагавшееся около середины, сделали путь очень узким, и
движение на такой высоте было очень трудным. Затем я увидел,
как падают вниз некоторые из тех, что пожелали идти этой дорогой,
потому я опустился под перила, сжимая их руками, чтобы вернуться
на другую [левую] сторону. Наконец я оказался в том месте стены,
где она была особенно крута и опасна. Поначалу я стал раскаиваться
в том, что не остался на прежней [правой] стороне, и я не мог пере-
браться на другую сторону, поскольку развернуться и перейти на
другой путь было невозможно. Тогда я рискнул, доверившись своим
ногам, прочно поддерживающим меня, и снизился без вреда, и когда
я прошел немного вперед, то огляделся и не увидел никакой другой
опасности, но также и знал не того, что стало со стеной и перилами.
[9]. После того, как я спустился, я увидел в том месте прекрасный
розовый куст, на котором росли красивые красные и белые розы,
красных, однако, было больше, чем белых. Я сорвал несколько
цветов с кустарника и поместил их на свою шляпу. Но, там, казалось,
еще была стена, окружавшая большой сад. В саду гуляли юноши и
девушки, которые с радостью находились там, но не сильно любо-
пытствовали и не желали приблизиться к воротам. Мне было жаль
их. Я пошел дальше той же дорогой, что привела меня в это место,
и двигался настолько быстро, что вскоре очутился в некоем здании,
где, по моему предположению располагался дом садовника. Но
я встретил там множество людей, каждый из которых имел свою
собственную комнату. Они были медлительны. Они усердно работали
парами, и все же у каждого из них было свое собственное занятие.
[Возможно, смысл в том, что, работая в одиночестве они были медли-
тельны, но парами они работали старательно; или двое из них рабо-
тали вместе и были прилежны. Суть состоит в одном и том же, как
мы позже поймем], Но то, что они делали я, кажется, совершал само-
стоятельно прежде, и вся их работа была знакома мне. Особенно, я
думаю, если так много других людей занимается грязной работой,
что является только видимостью, сообразной тщеславию каждого из
них, но не имеет никакой необходимости в Природе, то это может
пробудить сочувствие и задержать. Я знал, что эти уловки исчезают
как дым, потому я не хотел понапрасну оставаться здесь более и
продолжил свой путь.
розовый куст, на котором росли красивые красные и белые розы,
красных, однако, было больше, чем белых. Я сорвал несколько
цветов с кустарника и поместил их на свою шляпу. Но, там, казалось,
еще была стена, окружавшая большой сад. В саду гуляли юноши и
девушки, которые с радостью находились там, но не сильно любо-
пытствовали и не желали приблизиться к воротам. Мне было жаль
их. Я пошел дальше той же дорогой, что привела меня в это место,
и двигался настолько быстро, что вскоре очутился в некоем здании,
где, по моему предположению располагался дом садовника. Но
я встретил там множество людей, каждый из которых имел свою
собственную комнату. Они были медлительны. Они усердно работали
парами, и все же у каждого из них было свое собственное занятие.
[Возможно, смысл в том, что, работая в одиночестве они были медли-
тельны, но парами они работали старательно; или двое из них рабо-
тали вместе и были прилежны. Суть состоит в одном и том же, как
мы позже поймем], Но то, что они делали я, кажется, совершал само-
стоятельно прежде, и вся их работа была знакома мне. Особенно, я
думаю, если так много других людей занимается грязной работой,
что является только видимостью, сообразной тщеславию каждого из
них, но не имеет никакой необходимости в Природе, то это может
пробудить сочувствие и задержать. Я знал, что эти уловки исчезают
как дым, потому я не хотел понапрасну оставаться здесь более и
продолжил свой путь.
[10]. После того, как я достиг ворот сада, некоторые люди по одну
сторону смотрели на меня недоброжелательно, и я испугался, что они
могут воспрепятствовать мне в моих намерениях; но другие сказали:
«Посмотрите, он желает войти в сад, мы ухаживали за этим садом так
долго, но никогда не входили в него; мы оглушим его смехом, если
он потерпит неудачу». Но я не обращал на это внимания, поскольку
я знал об этом саде больше, чем они, хотя и никогда не бывал в нем.
Я направился прямо к воротам, которые были заперты. Ни видеть,
ни найти замочную скважину было невозможно. Я заметил, однако,
небольшое круглое отверстие, которое обычными глазами заметить
было невозможно, оно находилось в двери, и я сразу решил, что
именно таким способом отпирается дверь. Я открыл ее специально
подготовленным Diederich (ключом?) и вошел. Когда я оказался
за дверью, то обнаружил еще несколько других запертых дверей и
также открыл их без проблем. Затем я увидел проход, подобный тем,
что встречаются в славно построенных домах, приблизительно шесть
футов шириной и двадцать длинной с возведенной над ним кровлей.
сторону смотрели на меня недоброжелательно, и я испугался, что они
могут воспрепятствовать мне в моих намерениях; но другие сказали:
«Посмотрите, он желает войти в сад, мы ухаживали за этим садом так
долго, но никогда не входили в него; мы оглушим его смехом, если
он потерпит неудачу». Но я не обращал на это внимания, поскольку
я знал об этом саде больше, чем они, хотя и никогда не бывал в нем.
Я направился прямо к воротам, которые были заперты. Ни видеть,
ни найти замочную скважину было невозможно. Я заметил, однако,
небольшое круглое отверстие, которое обычными глазами заметить
было невозможно, оно находилось в двери, и я сразу решил, что
именно таким способом отпирается дверь. Я открыл ее специально
подготовленным Diederich (ключом?) и вошел. Когда я оказался
за дверью, то обнаружил еще несколько других запертых дверей и
также открыл их без проблем. Затем я увидел проход, подобный тем,
что встречаются в славно построенных домах, приблизительно шесть
футов шириной и двадцать длинной с возведенной над ним кровлей.
И хотя другие двери были все еще заперты, я мог легко видеть сад
сквозь них, поскольку первая дверь была открыта.
сквозь них, поскольку первая дверь была открыта.
[11]. Я вошел в сад с именем Бога на устах и увидел в его сере-
дине другой небольшой сад, квадратный по форме, протяженностью
в шесть руд. Он был огорожен изгородью из роз, чье цветение было
прекрасно, но шипы возвышались над цветами. Шел небольшой
ласковый дождь, в саду светило солнце, рождая великолепную радугу.
Когда я прошел мимо небольшого сада и собирался в то место, где я
должен был помочь девам, мне уже было известно, что вместо стены
там находится небольшое препятствие, и если пройти в розарий, то
там я встречу самую прекрасную деву, облаченную в белые атласные
ткани и окружаемую самыми благородными юношами и девуш-
ками, облаченными в алое, подающими руки друг другу и держа-
щими множество ароматных роз в своих руках. Я заговорил с ними и
спросил, как им удалось пройти сквозь препятствие. «Это мой возлю-
бленный жених помог мне, — сказала девушка, к которой я обра-
тился. — И теперь из этого прекрасного сада мы направляемся в наше
жилище наслаждаться удовольствиями любви». «Я рад, — сказал я. —
Я не сотворю препятствий для удовлетворения вашего желания; все
же я так торопился и прошел столь долгий путь за короткое время,
чтобы служить вам». Затем я вошел в большую мельницу, постро-
енную внутри камней. Там не стояли мешки с мукой или что-либо
подобное, что обычно используется для помола, но сквозь стены
виднелись несколько водяных колес, погружающихся в воду. Я поин-
тересовался, каково назначение этого приспособления для помола.
Старый мельник ответил, что мельница была остановлена с другой
стороны. Именно тогда я увидел, что помощник мельника прошел
внутрь по доске для водовода [Schutzensteg (?)], и я последовал за
ним. Когда я прошел по доске [мостику], по левую сторону которой
располагались водные колеса, я остановился и был поражен тем,
что увидел там. Поскольку колеса были теперь выше, чем доска,
вода виделась мне черной как уголь, но ее капли по-прежнему были
белыми, и доски водовода в ширину были не более трех пальцев. Тем
не менее, я рискнул вернуться назад и, держась за палки, прикре-
пленные к доскам водовода, прошел невредимым и сухим над водой.
Тогда я спросил старого мельника, сколько у него водных колес.
«Десять», — ответил он. Приключение озадачило мой разум. Я должен
был узнать, каково было его значение. Но поскольку я понимал,
что мельник никуда не уйдет, то отправился дальше, и обнаружил
перед мельницей высокий протяженный холм, на котором находи-
лись некоторые из ранее упомянутых стариков. Они направлялись
к солнцу и его теплу, и у них было письмо, написанное им от всего
совета, с которым они консультировались. [Выражаясь нашим совре-
менным языком, старики отправляли письмо солнцу, и именно такой
перевод я встретил в английской версии притчи. Это неуклюжий,
хотя и авторитетный перевод. И хотя из него можно вывести прием-
лемое значение, если вы расцениваете солнце как «принца», все же,
я полагаю, что следует дать более вольный перевод… старики шли
навстречу солнцу и его теплу и у них было письмо, написанное им
от всего совета]. Я вскоре догадался о содержании письма и о том,
что оно касается меня. Поэтому я подошел к ним и сказал: «Господа,
это касается меня?» «Да, — сказали они. — Вы должны состоять в
браке женщиной, которую вы недавно взяли в жены, или мы должны
уведомить нашего принца». Я сказал: «Это не проблема, поскольку
я рожден в то же время, что и она и был взращен как ребенок
вместе с ней, и поскольку однажды я взял ее в жены, я буду с ней
всегда, и сама смерть не должна разлучить нас, поскольку я горячо
привязан к ней». «На что нам тогда жаловаться? — спросили они. —
Невеста согласна, и у вас есть на то воля; Вы должны совокупляться».
«Согласен», — сказал я. «Хорошо, — сказал один из них. — Лев тогда
вернется к жизни и станет еще более сильным и могущественным,
чем прежде».
дине другой небольшой сад, квадратный по форме, протяженностью
в шесть руд. Он был огорожен изгородью из роз, чье цветение было
прекрасно, но шипы возвышались над цветами. Шел небольшой
ласковый дождь, в саду светило солнце, рождая великолепную радугу.
Когда я прошел мимо небольшого сада и собирался в то место, где я
должен был помочь девам, мне уже было известно, что вместо стены
там находится небольшое препятствие, и если пройти в розарий, то
там я встречу самую прекрасную деву, облаченную в белые атласные
ткани и окружаемую самыми благородными юношами и девуш-
ками, облаченными в алое, подающими руки друг другу и держа-
щими множество ароматных роз в своих руках. Я заговорил с ними и
спросил, как им удалось пройти сквозь препятствие. «Это мой возлю-
бленный жених помог мне, — сказала девушка, к которой я обра-
тился. — И теперь из этого прекрасного сада мы направляемся в наше
жилище наслаждаться удовольствиями любви». «Я рад, — сказал я. —
Я не сотворю препятствий для удовлетворения вашего желания; все
же я так торопился и прошел столь долгий путь за короткое время,
чтобы служить вам». Затем я вошел в большую мельницу, постро-
енную внутри камней. Там не стояли мешки с мукой или что-либо
подобное, что обычно используется для помола, но сквозь стены
виднелись несколько водяных колес, погружающихся в воду. Я поин-
тересовался, каково назначение этого приспособления для помола.
Старый мельник ответил, что мельница была остановлена с другой
стороны. Именно тогда я увидел, что помощник мельника прошел
внутрь по доске для водовода [Schutzensteg (?)], и я последовал за
ним. Когда я прошел по доске [мостику], по левую сторону которой
располагались водные колеса, я остановился и был поражен тем,
что увидел там. Поскольку колеса были теперь выше, чем доска,
вода виделась мне черной как уголь, но ее капли по-прежнему были
белыми, и доски водовода в ширину были не более трех пальцев. Тем
не менее, я рискнул вернуться назад и, держась за палки, прикре-
пленные к доскам водовода, прошел невредимым и сухим над водой.
Тогда я спросил старого мельника, сколько у него водных колес.
«Десять», — ответил он. Приключение озадачило мой разум. Я должен
был узнать, каково было его значение. Но поскольку я понимал,
что мельник никуда не уйдет, то отправился дальше, и обнаружил
перед мельницей высокий протяженный холм, на котором находи-
лись некоторые из ранее упомянутых стариков. Они направлялись
к солнцу и его теплу, и у них было письмо, написанное им от всего
совета, с которым они консультировались. [Выражаясь нашим совре-
менным языком, старики отправляли письмо солнцу, и именно такой
перевод я встретил в английской версии притчи. Это неуклюжий,
хотя и авторитетный перевод. И хотя из него можно вывести прием-
лемое значение, если вы расцениваете солнце как «принца», все же,
я полагаю, что следует дать более вольный перевод… старики шли
навстречу солнцу и его теплу и у них было письмо, написанное им
от всего совета]. Я вскоре догадался о содержании письма и о том,
что оно касается меня. Поэтому я подошел к ним и сказал: «Господа,
это касается меня?» «Да, — сказали они. — Вы должны состоять в
браке женщиной, которую вы недавно взяли в жены, или мы должны
уведомить нашего принца». Я сказал: «Это не проблема, поскольку
я рожден в то же время, что и она и был взращен как ребенок
вместе с ней, и поскольку однажды я взял ее в жены, я буду с ней
всегда, и сама смерть не должна разлучить нас, поскольку я горячо
привязан к ней». «На что нам тогда жаловаться? — спросили они. —
Невеста согласна, и у вас есть на то воля; Вы должны совокупляться».
«Согласен», — сказал я. «Хорошо, — сказал один из них. — Лев тогда
вернется к жизни и станет еще более сильным и могущественным,
чем прежде».
[12]. Затем меня посетило озарение, и я подумал про себя, что по
особым причинам это не должно касаться меня, но кого-то другого,
кто известен мне; тогда я увидел, что жених и невеста идут мимо в
своих прежних одеяниях, готовые к соединению, что глубоко пора-
довало меня, поскольку я был в большом смятении, что вопрос мог
касаться меня.
особым причинам это не должно касаться меня, но кого-то другого,
кто известен мне; тогда я увидел, что жених и невеста идут мимо в
своих прежних одеяниях, готовые к соединению, что глубоко пора-
довало меня, поскольку я был в большом смятении, что вопрос мог
касаться меня.
[13]. Затем, как уже упоминалось, наш жених в его искрящемся
алом одеянии со своей самой дорогой невестой, белое атласное
облачение которой источало лучезарное сияние, достиг брачного
возраста. Этих двух схватили так быстро, и я был немного озадачен
вопросом о том, что девушка, которая, как предполагалось, была
матерью жениха, оставалась все еще настолько молодой, и, казалось,
только родилась.
алом одеянии со своей самой дорогой невестой, белое атласное
облачение которой источало лучезарное сияние, достиг брачного
возраста. Этих двух схватили так быстро, и я был немного озадачен
вопросом о том, что девушка, которая, как предполагалось, была
матерью жениха, оставалась все еще настолько молодой, и, казалось,
только родилась.
[14]. Теперь я не знаю, чем согрешили эти двое, кроме того,
что, они хотя и были братом и сестрой, их соединяла столь глубокая
любовная связь, что они не могли быть разделены, и так, на самом
деле, хотели быть наказанными за кровосмешение. Вместо брач-
ного ложа и великолепного союза, они были осуждены и заперты в
прочной и вечной тюрьме, которая, из-за их высокого рождения и
прекрасного состояния, и также, чтобы в будущем они не согрешали
в секрете, была прозрачной, яркой и ясной как кристалл, подобной
небесному своду, и помещенный возле нее стражник наблюдал за
ними. Там они непрерывно проливали слезы и истинно раскаивались,
чтобы искупить свои прошлые грехи. [Вместо брачного ложа, этих
двоих поместили в темницу, так, чтобы их действия могли наблю-
даться. Темница была прозрачна; яркая совершенно прозрачная
палата, как сфера небес в соответствии с высоким положением этих
двух людей]. Ранее, однако, все их драгоценные одежды и украшения
сняли, чтобы, находясь в палате, они были наги и жили друг с другом.
[Из этих слов напрямую не следует, что подразумевается сожитель-
ство в современном смысле (совокупление). Согласно современному
языку перевод следовало бы представить таким «жили рядом друг с
другом, будучи обнаженными». Более того, это напоминает брачные
обычаи, которые наблюдаются в частности в браках между людьми
высокого рождения. В любом случае и, несмотря на мою оговорку,
это практикуется, благоприятствует или призвано вести к сексуаль-
ному союзу]. Кроме того, они не предоставили им никого, вхожего
в палату, чтобы обслуживать их, но после того, как оставляются
все предметы первой необходимости вроде мяса и питья, что были
созданы из прежде упомянутой воды, дверь палаты быстро закры-
вается. Печать совета накладывается на нее, и меня обрадовало, что
я должен охранять их здесь и провести зиму перед дверью; палата
должна быть обогреваться так, чтобы они быть не слишком теплой, не
слишком холодной, и они не могли ни выйти, ни убежать. Но если они,
вследствие какой-то неисправности все же убежали бы, я бы спра-
ведливо подвергнулся суровому наказанию. Я не был доволен таким
положением вещей и упал в обморок от страха и обеспокоенности,
поскольку в разговоре с собой я заключил, что опасения, терзающие
меня не беспочвенны, и школа мудрости научила меня не лгать, но
применять ее опыт. Все же, поскольку я не мог ничего изменить, стоя
около запертой палаты, находящейся в центре крепкой башни и окру-
женной валами и высокими стенами, где можно было небольшим, но
непрерывным огнем обогревать целую палату, я занялся этим и начал
во имя Господа обогревать палату и защищать заключенную в тюрьму
пару от холода. Но что произошло? Как только они почувствовали
малейшее тепло, они обхватили друг друга так нежно, что подобное
не часто не увидишь, и стали столь горячими, что сердце молодого
жениха растворилось в горячей любви, все его тело почти таяло в
руках возлюбленной и распадалось на части. Когда она, любившая
его не меньше, чем он, видела это, она плакала по нему неистово
и, поскольку ее слезы похоронили его так, что никто не мог этого
видеть, то ее трогательные слезы, переполняли все, куда бы он ни
вошел. Ее плач и горе привели ее вскоре к тому, что желая избавиться
от сердечных мук она предпочла не жить больше, но добровольно
предать себя смерти. Ах, горе мне! В какой боли, нужде и беде я
оказался из-за того, что двое моих узников полностью исчезли в воде,
и мне оставалась одна только смерть. Картина моей гибели стояла
у меня перед глазами, и более всего трудность состояла в том, что
я боялся стыда и позора, предстоящих мне больше, чем увечий, что
настигнут меня.
что, они хотя и были братом и сестрой, их соединяла столь глубокая
любовная связь, что они не могли быть разделены, и так, на самом
деле, хотели быть наказанными за кровосмешение. Вместо брач-
ного ложа и великолепного союза, они были осуждены и заперты в
прочной и вечной тюрьме, которая, из-за их высокого рождения и
прекрасного состояния, и также, чтобы в будущем они не согрешали
в секрете, была прозрачной, яркой и ясной как кристалл, подобной
небесному своду, и помещенный возле нее стражник наблюдал за
ними. Там они непрерывно проливали слезы и истинно раскаивались,
чтобы искупить свои прошлые грехи. [Вместо брачного ложа, этих
двоих поместили в темницу, так, чтобы их действия могли наблю-
даться. Темница была прозрачна; яркая совершенно прозрачная
палата, как сфера небес в соответствии с высоким положением этих
двух людей]. Ранее, однако, все их драгоценные одежды и украшения
сняли, чтобы, находясь в палате, они были наги и жили друг с другом.
[Из этих слов напрямую не следует, что подразумевается сожитель-
ство в современном смысле (совокупление). Согласно современному
языку перевод следовало бы представить таким «жили рядом друг с
другом, будучи обнаженными». Более того, это напоминает брачные
обычаи, которые наблюдаются в частности в браках между людьми
высокого рождения. В любом случае и, несмотря на мою оговорку,
это практикуется, благоприятствует или призвано вести к сексуаль-
ному союзу]. Кроме того, они не предоставили им никого, вхожего
в палату, чтобы обслуживать их, но после того, как оставляются
все предметы первой необходимости вроде мяса и питья, что были
созданы из прежде упомянутой воды, дверь палаты быстро закры-
вается. Печать совета накладывается на нее, и меня обрадовало, что
я должен охранять их здесь и провести зиму перед дверью; палата
должна быть обогреваться так, чтобы они быть не слишком теплой, не
слишком холодной, и они не могли ни выйти, ни убежать. Но если они,
вследствие какой-то неисправности все же убежали бы, я бы спра-
ведливо подвергнулся суровому наказанию. Я не был доволен таким
положением вещей и упал в обморок от страха и обеспокоенности,
поскольку в разговоре с собой я заключил, что опасения, терзающие
меня не беспочвенны, и школа мудрости научила меня не лгать, но
применять ее опыт. Все же, поскольку я не мог ничего изменить, стоя
около запертой палаты, находящейся в центре крепкой башни и окру-
женной валами и высокими стенами, где можно было небольшим, но
непрерывным огнем обогревать целую палату, я занялся этим и начал
во имя Господа обогревать палату и защищать заключенную в тюрьму
пару от холода. Но что произошло? Как только они почувствовали
малейшее тепло, они обхватили друг друга так нежно, что подобное
не часто не увидишь, и стали столь горячими, что сердце молодого
жениха растворилось в горячей любви, все его тело почти таяло в
руках возлюбленной и распадалось на части. Когда она, любившая
его не меньше, чем он, видела это, она плакала по нему неистово
и, поскольку ее слезы похоронили его так, что никто не мог этого
видеть, то ее трогательные слезы, переполняли все, куда бы он ни
вошел. Ее плач и горе привели ее вскоре к тому, что желая избавиться
от сердечных мук она предпочла не жить больше, но добровольно
предать себя смерти. Ах, горе мне! В какой боли, нужде и беде я
оказался из-за того, что двое моих узников полностью исчезли в воде,
и мне оставалась одна только смерть. Картина моей гибели стояла
у меня перед глазами, и более всего трудность состояла в том, что
я боялся стыда и позора, предстоящих мне больше, чем увечий, что
настигнут меня.
[15]. Когда я провел несколько дней в одиночестве и обдумывал,
как я мог исправить свои дела, я вспомнил, как Медея оживила труп
Ясона, и мне подумалось: «Если Медея смогла так сделать, почему
этот способ должен подвести меня?» Я начал сразу вспоминать как
это сделать, и не нашел никакого лучшего пути, чем упорствовать с
непрерывным нагреванием, пока вода не исчезнет, и я смогу вновь
видеть трупы наших возлюбленных. Поскольку я надеялся преу-
спеть и не подвернуть себя опасности, я продолжал нагревание, что
я начал ранее в течение целых сорока дней, поскольку я знал, что
вода продолжит уменьшаться и далее, я продолжал, и трупы, черные
как уголь, начали снова виднеться. И действительно это случилось
бы и прежде, если бы палата не была слишком надежно закрыта и
заперта. И все же я не помогал им отпереть палату. Я отметил, что
вода, которая испарялась и спешила к облакам, собиравшимся в
вышине палаты падала как дождь, так, что никто не мог из нее выйти,
пока наш жених с его самой дорогой невестой, мертвой и гнилой, и
потому ужасно зловонной, не сделались видимыми и лежали перед
моим взором. Солнечный свет во влажную погоду заставил меня
заметить чрезвычайно красивую радугу в палате, переливающуюся
удивительно красивыми цветами, которые привели меня в восторг,
помогая немного забыть о несчастии и подавленности. Еще больше
я был восхищен тем, что двое моих возлюбленных лежат передо
мной снова. Но поскольку радость моя смешивалась с печалью, я был
обеспокоен, думая, что мои узники лежали неподвижно мертвыми
передо мной, и в них не было жизни. Но поскольку я знал, что их
палата была сделана из такого чистого и толстого материала, и
также настолько туго заперта, что их душа и дух не могли выйти, но
сохранялись все еще рядом с ними, я продолжал свое непрерывное
нагревание и в день, и в ночь, чтобы исполнить свою задачу, будучи
вполне обнадеженный тем фактом, что эти двое не возвратятся
в свои тела, пока влажность будет присутствовать, поскольку во
влажном состоянии природа сохраняет себя неизменной. Я познал
в результате усердного наблюдения, что от земли вечером силой
солнца исходит много пара, солнце будто тянет воду. Она сжима-
ется ночью в прекрасную и очень плодовитую росу, которая рано
утром падает и увлажняет землю и омывает наши мертвые трупы,
так, чтобы со дня на день, чем дольше такое купание и омовение
продолжается, тем более красивыми и белыми они становятся. Но
чем более похожими на себя и белыми они становились, тем более
они теряли влажность, пока, наконец, душа и дух невесты не смогли
более удерживать себя в воздухе, ярком и красивом. Пережив туман
и влажную погоду, они возвратились в ясное и еще более преобразо-
ванное тело королевы, которая вскоре приняла их [т. е. ее душу и дух],
и она сразу ожила вновь. Как я мог легко заметить, это сильно обра-
довало меня, тем более, она возникла в чрезвычайно дорогостоящих
невиданных на земле прежде одеяниях и с драгоценной короной,
украшенной яркими алмазами; и я также услышал, как она сказала:
«Услышьте, дети мужчин и постигните, рожденные женщинами, что
самая большая сила может возводить королей и может низвергать
королей. Она делает богатыми и бедными, согласно своему желанию.
Она убивает и воссоздает для жизни».
как я мог исправить свои дела, я вспомнил, как Медея оживила труп
Ясона, и мне подумалось: «Если Медея смогла так сделать, почему
этот способ должен подвести меня?» Я начал сразу вспоминать как
это сделать, и не нашел никакого лучшего пути, чем упорствовать с
непрерывным нагреванием, пока вода не исчезнет, и я смогу вновь
видеть трупы наших возлюбленных. Поскольку я надеялся преу-
спеть и не подвернуть себя опасности, я продолжал нагревание, что
я начал ранее в течение целых сорока дней, поскольку я знал, что
вода продолжит уменьшаться и далее, я продолжал, и трупы, черные
как уголь, начали снова виднеться. И действительно это случилось
бы и прежде, если бы палата не была слишком надежно закрыта и
заперта. И все же я не помогал им отпереть палату. Я отметил, что
вода, которая испарялась и спешила к облакам, собиравшимся в
вышине палаты падала как дождь, так, что никто не мог из нее выйти,
пока наш жених с его самой дорогой невестой, мертвой и гнилой, и
потому ужасно зловонной, не сделались видимыми и лежали перед
моим взором. Солнечный свет во влажную погоду заставил меня
заметить чрезвычайно красивую радугу в палате, переливающуюся
удивительно красивыми цветами, которые привели меня в восторг,
помогая немного забыть о несчастии и подавленности. Еще больше
я был восхищен тем, что двое моих возлюбленных лежат передо
мной снова. Но поскольку радость моя смешивалась с печалью, я был
обеспокоен, думая, что мои узники лежали неподвижно мертвыми
передо мной, и в них не было жизни. Но поскольку я знал, что их
палата была сделана из такого чистого и толстого материала, и
также настолько туго заперта, что их душа и дух не могли выйти, но
сохранялись все еще рядом с ними, я продолжал свое непрерывное
нагревание и в день, и в ночь, чтобы исполнить свою задачу, будучи
вполне обнадеженный тем фактом, что эти двое не возвратятся
в свои тела, пока влажность будет присутствовать, поскольку во
влажном состоянии природа сохраняет себя неизменной. Я познал
в результате усердного наблюдения, что от земли вечером силой
солнца исходит много пара, солнце будто тянет воду. Она сжима-
ется ночью в прекрасную и очень плодовитую росу, которая рано
утром падает и увлажняет землю и омывает наши мертвые трупы,
так, чтобы со дня на день, чем дольше такое купание и омовение
продолжается, тем более красивыми и белыми они становятся. Но
чем более похожими на себя и белыми они становились, тем более
они теряли влажность, пока, наконец, душа и дух невесты не смогли
более удерживать себя в воздухе, ярком и красивом. Пережив туман
и влажную погоду, они возвратились в ясное и еще более преобразо-
ванное тело королевы, которая вскоре приняла их [т. е. ее душу и дух],
и она сразу ожила вновь. Как я мог легко заметить, это сильно обра-
довало меня, тем более, она возникла в чрезвычайно дорогостоящих
невиданных на земле прежде одеяниях и с драгоценной короной,
украшенной яркими алмазами; и я также услышал, как она сказала:
«Услышьте, дети мужчин и постигните, рожденные женщинами, что
самая большая сила может возводить королей и может низвергать
королей. Она делает богатыми и бедными, согласно своему желанию.
Она убивает и воссоздает для жизни».
[16]. «Узрите во мне истинный и живущий пример всего этого.
Я была великой и стала маленькой, но теперь будучи униженной, я —
королева, вознесенная над многими королевствами. Я была убита и
заставлена жить. Я была предана и бедности, и большим сокровищам
мудрецов, и могуществу».
Я была великой и стала маленькой, но теперь будучи униженной, я —
королева, вознесенная над многими королевствами. Я была убита и
заставлена жить. Я была предана и бедности, и большим сокровищам
мудрецов, и могуществу».
[17]. «Потому в моих силах сделать бедных богатыми, показать
доброту непритязательному, и даровать здоровье больному. Но я не
похожа на своего возлюбленного брата, великого и могущественного
короля, которого все еще необходимо пробудить от смерти. Когда он
придет, он докажет, истинность моих слов».
доброту непритязательному, и даровать здоровье больному. Но я не
похожа на своего возлюбленного брата, великого и могущественного
короля, которого все еще необходимо пробудить от смерти. Когда он
придет, он докажет, истинность моих слов».
[18]. И тогда она сказала, что солнце светит очень ярко, и день
стал теплее, чем прежде, и тяжелые дни прошли. Но за долгое время
до того, шли приготовления к торжественной и большой свадьбе
нашей новой королевы шились многочисленные дорогостоящие
одеяния из черного бархата, пепельной парчовой ткани, серого
шелка, серебряной тафты, белоснежного атласа, одно из которых
даже было украшено чрезвычайно красивыми кусочками серебра
и драгоценным жемчугом, и барственными яркими мерцающими
алмазами. Подобным образом подготавливались и были украшены
различные предметы облачений для молодого короля, а именно, они
украшались гвоздиками желтых цветов, драгоценными камнями, и,
наконец, шились красные бархатные одеяния с драгоценными руби-
нами, плотно инкрустированные карбункулами. Но портные, которые
изготавливали их одежды, были невидимы, и когда я видел одни лишь
одежды, подготовляемые одни за другими, я задавался вопросом как
эти вещи появлялись, ведь никто не входил в палату кроме жениха с
его невестой. Еще более меня озадачивало то, что как только одно
одеяние было готово, оно немедленно исчезало на моих глазах, чтобы
я не знал ни откуда они появляются, ни кто их делает.
стал теплее, чем прежде, и тяжелые дни прошли. Но за долгое время
до того, шли приготовления к торжественной и большой свадьбе
нашей новой королевы шились многочисленные дорогостоящие
одеяния из черного бархата, пепельной парчовой ткани, серого
шелка, серебряной тафты, белоснежного атласа, одно из которых
даже было украшено чрезвычайно красивыми кусочками серебра
и драгоценным жемчугом, и барственными яркими мерцающими
алмазами. Подобным образом подготавливались и были украшены
различные предметы облачений для молодого короля, а именно, они
украшались гвоздиками желтых цветов, драгоценными камнями, и,
наконец, шились красные бархатные одеяния с драгоценными руби-
нами, плотно инкрустированные карбункулами. Но портные, которые
изготавливали их одежды, были невидимы, и когда я видел одни лишь
одежды, подготовляемые одни за другими, я задавался вопросом как
эти вещи появлялись, ведь никто не входил в палату кроме жениха с
его невестой. Еще более меня озадачивало то, что как только одно
одеяние было готово, оно немедленно исчезало на моих глазах, чтобы
я не знал ни откуда они появляются, ни кто их делает.
[19]. Когда драгоценные одеяния были готовы, появился великий
и могущественный король в пышном одеянии, с которым ничто не
могло сравниться. И когда он понял, что заперт, то попросил меня
добрыми и дружественными словами открыть ему дверь и позво-
лить выйти; это сулило мне большие преимущества. Хотя мне строго
запретили отпирать палату, все же великое появление и убедитель-
ность победы короля смутили меня так, чтобы я решительно позволил
ему выйти. И когда он вышел, он был столь дружелюбен и столь добр,
и все же настолько кроток, и тем самым доказал, что ничто в действи-
тельности не украшало высоких персон также, как эти достоинства.
и могущественный король в пышном одеянии, с которым ничто не
могло сравниться. И когда он понял, что заперт, то попросил меня
добрыми и дружественными словами открыть ему дверь и позво-
лить выйти; это сулило мне большие преимущества. Хотя мне строго
запретили отпирать палату, все же великое появление и убедитель-
ность победы короля смутили меня так, чтобы я решительно позволил
ему выйти. И когда он вышел, он был столь дружелюбен и столь добр,
и все же настолько кроток, и тем самым доказал, что ничто в действи-
тельности не украшало высоких персон также, как эти достоинства.
[20]. Но поскольку он провел тяжелые дни, пребывая в высокой
температуре, он очень хотел пить, а также падал в обморок и был очень
усталым. Он направил меня, набрать немного быстрой проточной
воды под колесами мельницы и принести ему, и когда я сделал это, он
выпил значительную часть с большим рвением, возвратился в свою
палату и предложил мне запереть дверной засов за ним так, чтобы
никто не мог потревожить его или пробудить ото сна.
температуре, он очень хотел пить, а также падал в обморок и был очень
усталым. Он направил меня, набрать немного быстрой проточной
воды под колесами мельницы и принести ему, и когда я сделал это, он
выпил значительную часть с большим рвением, возвратился в свою
палату и предложил мне запереть дверной засов за ним так, чтобы
никто не мог потревожить его или пробудить ото сна.
[21]. Здесь он отдыхал в течение нескольких дней и позвал меня,
чтобы открыть дверь. Думается мне, он стал намного более красив,
румян и царственен, как он отметил, это произошло благодаря воде,
большую часть которой он выпил. Я решил построить палату намного
большего размера. [Очевидно, потому что обитатель увеличился
в размере]. Когда теперь король выпил за свое удовлетворение этого
драгоценного напитка, благодаря которому он стал столь красивым и
царственным, я отметил, что за всю свою жизнь я никогда не встречал
ни более царственного человека, ни более царственное поведение.
Тогда он привел меня в свое королевство и показал мне все сокро-
вища и богатства мира, и я не только признал правдивость слов коро-
левы, но также решил не описывать большую их часть, поскольку они
известны тем, кто знаком с ними. Поскольку не было конца царствен-
ности и благородства карбункула, омоложение и восстановление
естественных сил, восстановление потерянного здоровья и исцеление
всех болезней были естественны. Самым ценном из всего было то,
что люди, населявшие ту землю, знали своего создателя, боялись,
чтили его и просили о мудрости и понимании, и, наконец, постоян-
ного счастья вместо преходящей славы. Да поможет нам в этом Бог
Отец, Сын и Святой Дух. Аминь.
чтобы открыть дверь. Думается мне, он стал намного более красив,
румян и царственен, как он отметил, это произошло благодаря воде,
большую часть которой он выпил. Я решил построить палату намного
большего размера. [Очевидно, потому что обитатель увеличился
в размере]. Когда теперь король выпил за свое удовлетворение этого
драгоценного напитка, благодаря которому он стал столь красивым и
царственным, я отметил, что за всю свою жизнь я никогда не встречал
ни более царственного человека, ни более царственное поведение.
Тогда он привел меня в свое королевство и показал мне все сокро-
вища и богатства мира, и я не только признал правдивость слов коро-
левы, но также решил не описывать большую их часть, поскольку они
известны тем, кто знаком с ними. Поскольку не было конца царствен-
ности и благородства карбункула, омоложение и восстановление
естественных сил, восстановление потерянного здоровья и исцеление
всех болезней были естественны. Самым ценном из всего было то,
что люди, населявшие ту землю, знали своего создателя, боялись,
чтили его и просили о мудрости и понимании, и, наконец, постоян-
ного счастья вместо преходящей славы. Да поможет нам в этом Бог
Отец, Сын и Святой Дух. Аминь.
Автор изложенного выше рассказа называет его притчей. Его
значение, возможно, действительно казалось довольно очевидным для
него, и он предполагает, что читатели его времени знакомы с формами
знания, замаскированными в нем. История производит на нас впечат-
ление скорее сказки или живописного сна. Если мы сравним притчи,
более близкие нашей современной точке зрения и понятные вследствие
их простоты, как те, что встречаются у Рюкерта или в Новом Завете, то
отчетливо заметим различия. Неназванный автор, очевидно, преследует
определенную цель; каждый действительно находит некоторое единство
в причудливом беспорядке его идей; но к чему он стремится и что он
хочет сказать нам своими символами, которые мы не можем немедленно
понять. Главный факт для нас то, что анонимный писатель разговаривает
на языке, который демонстрирует значительное сходство с языком снов
и мифов. Потому, однако, мы можем объяснить в дальнейшем странно
призрачный характер притчи, мы вынуждены исследовать его с помощью
психологического метода, который в попытке продвинуться от поверх-
ности к глубинам, будет в состоянии проследить аналитически формиру-
ющие силы мира сновидений, связанных с ним явлений, и объяснить их
таинственные символы.
значение, возможно, действительно казалось довольно очевидным для
него, и он предполагает, что читатели его времени знакомы с формами
знания, замаскированными в нем. История производит на нас впечат-
ление скорее сказки или живописного сна. Если мы сравним притчи,
более близкие нашей современной точке зрения и понятные вследствие
их простоты, как те, что встречаются у Рюкерта или в Новом Завете, то
отчетливо заметим различия. Неназванный автор, очевидно, преследует
определенную цель; каждый действительно находит некоторое единство
в причудливом беспорядке его идей; но к чему он стремится и что он
хочет сказать нам своими символами, которые мы не можем немедленно
понять. Главный факт для нас то, что анонимный писатель разговаривает
на языке, который демонстрирует значительное сходство с языком снов
и мифов. Потому, однако, мы можем объяснить в дальнейшем странно
призрачный характер притчи, мы вынуждены исследовать его с помощью
психологического метода, который в попытке продвинуться от поверх-
ности к глубинам, будет в состоянии проследить аналитически формиру-
ющие силы мира сновидений, связанных с ним явлений, и объяснить их
таинственные символы.
Я по-прежнему должен указать в какой книге, и при каких обстоятель-
ствах появилась притча. Она находится во втором томе книги «Geheime
Figuren der Rosenkreuzeraus dem 16ten und 17ten Jahrhundert», изданной в
Альтоне приблизительно в 1785-90 гг. Ее основное содержание — большие
иллюстрации и прилагающиеся к ним многие страницы текста. Согласно
примечанию титульного листа, содержание «впервые обнаружено в старой
рукописи». Притча находится во втором томе трехтомника, который
имеет подзаголовок: Ein giildener Tractat vom philosophischen Steine. Von
einem noch lebenden, doch ungenannten Philosopho, den Filiis doctrinae zur
Lehre, den Fratribus Aureae Crucis aber zur Nachrichtung beschrieben. Anno,
M.D.C.XXV.
ствах появилась притча. Она находится во втором томе книги «Geheime
Figuren der Rosenkreuzeraus dem 16ten und 17ten Jahrhundert», изданной в
Альтоне приблизительно в 1785-90 гг. Ее основное содержание — большие
иллюстрации и прилагающиеся к ним многие страницы текста. Согласно
примечанию титульного листа, содержание «впервые обнаружено в старой
рукописи». Притча находится во втором томе трехтомника, который
имеет подзаголовок: Ein giildener Tractat vom philosophischen Steine. Von
einem noch lebenden, doch ungenannten Philosopho, den Filiis doctrinae zur
Lehre, den Fratribus Aureae Crucis aber zur Nachrichtung beschrieben. Anno,
M.D.C.XXV.
Если я добавляю, что эта книга — герметический (алхимический)
трактат, это поможет ее классифицировать, но едва ли даст любое опре-
деленное представление о ее характере, не просто вследствие забвения
этого вида письма, но также и потому что несколько идей, обычно связы-
ваемых с ним, производят искаженную картину. Герметическое искусство,
принципы которого кажутся нам фантастическими, рассматривается
здесь и связано с несколькими «тайными» науками и организациями,
некоторые из которых были дискредитированы: магия, каббала, розен-
крейцерство, и т. д. Оно особенно тесно связано с алхимией, и термины
«герметическое искусство и «алхимия» (и даже «королевское искусство»)
часто используются синонимично. Это «искусство» — и в данном случае
это слово справедливо — приводит своим основанием и многими развет-
влениями в большое количество областей, которые предоставляют нам
желаемый материал для нашего исследования.
трактат, это поможет ее классифицировать, но едва ли даст любое опре-
деленное представление о ее характере, не просто вследствие забвения
этого вида письма, но также и потому что несколько идей, обычно связы-
ваемых с ним, производят искаженную картину. Герметическое искусство,
принципы которого кажутся нам фантастическими, рассматривается
здесь и связано с несколькими «тайными» науками и организациями,
некоторые из которых были дискредитированы: магия, каббала, розен-
крейцерство, и т. д. Оно особенно тесно связано с алхимией, и термины
«герметическое искусство и «алхимия» (и даже «королевское искусство»)
часто используются синонимично. Это «искусство» — и в данном случае
это слово справедливо — приводит своим основанием и многими развет-
влениями в большое количество областей, которые предоставляют нам
желаемый материал для нашего исследования.
Таким образом, я буду сначала намеренно, придерживаясь одной
линии, расценивать притчу как сон или сказку и анализировать ее психо-
аналитически. Этому анализу в целях информирования читателя будет
предшествовать короткое описание психоанализа как метода толкования
сновидений и сказок. Тогда я буду, все еще продолжая поиск корней
вводить доктрины, которые иллюстрирует язык символизма притчи.
Я рассмотрю химическую точку зрения алхимии, а также герметическую
философию и ее иероглифические образовательные методы.
линии, расценивать притчу как сон или сказку и анализировать ее психо-
аналитически. Этому анализу в целях информирования читателя будет
предшествовать короткое описание психоанализа как метода толкования
сновидений и сказок. Тогда я буду, все еще продолжая поиск корней
вводить доктрины, которые иллюстрирует язык символизма притчи.
Я рассмотрю химическую точку зрения алхимии, а также герметическую
философию и ее иероглифические образовательные методы.
Также будут рассмотрены связи с религиозными и этическими вопро-
сами, и мы должны будем принять во внимание исторические и психо-
логические отношения герметической мысли с розенкрейцерством в
его различных формах и масонством. И когда в конце аналитического
раздела моей работы мы начнем рассматривать нашу притчу и несколько
фольклорных рассказов в свете полученной информации, мы столкнемся
с проблемой, которая будет заключаться в существовании двух очевидно
противоречащих интерпретаций, основанных на том, следуем ли мы за
психоанализом или герметической, иероглифической трактовкой. Тогда
возникнет вопрос, откуда исходит противоречие. Как мы соотнесем
друг с другом и согласуем две различных интерпретации, которые очень
отличаются и при этом самодостаточны?
сами, и мы должны будем принять во внимание исторические и психо-
логические отношения герметической мысли с розенкрейцерством в
его различных формах и масонством. И когда в конце аналитического
раздела моей работы мы начнем рассматривать нашу притчу и несколько
фольклорных рассказов в свете полученной информации, мы столкнемся
с проблемой, которая будет заключаться в существовании двух очевидно
противоречащих интерпретаций, основанных на том, следуем ли мы за
психоанализом или герметической, иероглифической трактовкой. Тогда
возникнет вопрос, откуда исходит противоречие. Как мы соотнесем
друг с другом и согласуем две различных интерпретации, которые очень
отличаются и при этом самодостаточны?
Вопрос, являющийся результатом этих нескольких иллюстраций,
расширяется в общую проблему, которой посвящена синтетическая часть
моей книги. Среди других соображений это приведет нас в область психо-
логии создания символа, где нам вновь окажут помощь открытия психо-
анализа. Мы не будем удовлетворены анализом, но попытаемся выявить
определенные эволюционные тенденции, которые, будучи выраженными в
психологических символах, развиваются согласно естественным законам,
позволяя нам предугадывать духовное творчество или прогрессию, что
можно было бы назвать анабасисом. При помощи этого метода исследо-
вания нам станет очевидно, как возникает исходное противоречие и то,
что ранее казалось противоречивым, в действительности является двумя
полюсами эволюционного процесса. Данными средствами мы выявим
несколько принципов интерпретации мифа.
расширяется в общую проблему, которой посвящена синтетическая часть
моей книги. Среди других соображений это приведет нас в область психо-
логии создания символа, где нам вновь окажут помощь открытия психо-
анализа. Мы не будем удовлетворены анализом, но попытаемся выявить
определенные эволюционные тенденции, которые, будучи выраженными в
психологических символах, развиваются согласно естественным законам,
позволяя нам предугадывать духовное творчество или прогрессию, что
можно было бы назвать анабасисом. При помощи этого метода исследо-
вания нам станет очевидно, как возникает исходное противоречие и то,
что ранее казалось противоречивым, в действительности является двумя
полюсами эволюционного процесса. Данными средствами мы выявим
несколько принципов интерпретации мифа.
Я только что говорил об анабасисе. Под этим мы должны понимать
движение вперед в моральном или религиозном смысле. Самым интен-
сивным примером анабасиса (независимо от того, что это может быть)
является мистицизм. Пока что я делаю шаги, но продвигаюсь на ощупь
в психологии мистицизма; я полагаю, что у меня может быть больше
уверенности там, где я смотрю на его символизм с этической точки зрения.
движение вперед в моральном или религиозном смысле. Самым интен-
сивным примером анабасиса (независимо от того, что это может быть)
является мистицизм. Пока что я делаю шаги, но продвигаюсь на ощупь
в психологии мистицизма; я полагаю, что у меня может быть больше
уверенности там, где я смотрю на его символизм с этической точки зрения.