07.07.2019
0

Поделиться

Глава 2. Архетип

Иоланда Якоби

Комплекс, Архетип, Символ

Глава 2

Архетип

Природа архетипа

Раскрыть многообразие и глубокое значение комплекса в психологии Юнга, не отнимая у него его внутреннего значения, само по себе является чрезвычайно деликатной и сложной задачей, но любая попытка обрисовать концепцию архетипа становится действительно опасной задачей. Невозможно дать точное определение архетипа, и лучшее, что мы можем надеяться сделать, — это предложить его общие последствия, «обсудив» его.

Ибо архетип представляет собой глубокую загадку, превосходящую наше рациональное понимание: «архетипическое содержание выражается, прежде всего, в метафорах»; 1 существует некоторая часть его значения, которая всегда остается неизвестной и не поддается формулировке. Следовательно, определенный элемент «как будто» должен входить в любую интерпретацию. Невозможно дать прямой ответ на вопросы, откуда берется архетип и приобретается ли он.

«Архетипы — это, по определению, факторы и мотивы, которые объединяют психические элементы в определенные образы, характеризуемые как архетипические, но таким образом, что их можно распознать только по эффектам, которые они производят. Они существуют подсознательно и, по-видимому, они образуют структурные доминанты психики в целом… В качестве априорных факторов обусловленности они представляют собой особый психологический пример биологического «паттерна поведения», который придает всем вещам их специфические качества.
Как проявления этого биологического плана земли могут меняться в ходе развития, так и проявления архетипа. Эмпирически, однако, архетип никогда не появлялся как феномен органической жизни, а входил в картину с самой жизнью »2.

«Является ли эта психическая структура и ее элементы, архетипы, когда-либо возникшими вообще, метафизический вопрос и поэтому не подлежит обсуждению».

           
                 Происхождение архетипа остается неясным, его природа непостижима; ибо он обитает в этом таинственном теневом царстве, коллективном бессознательном, к которому у нас никогда не будет прямого доступа, и о существовании и действии которого мы можем иметь только косвенное знание, именно благодаря нашей встрече с архетипами, то есть их проявлениям в психике , «Вы не можете, — говорит Юнг, — объяснять один архетип другим; то есть невозможно сказать, откуда взялся архетип, потому что нет архимедовой точки вне априорных условий, которые он представляет »4.

Однако простая попытка изучить ее феноменологию и описать ее в этом свете представляет собой почти беспрецедентную попытку понять психику архаичного человека, который все еще живет в нас, и чье эго, как и в мифические времена, присутствует только в зародыше, без фиксированных границ, и все еще полностью переплетенно с миром и природой.

Историческое развитие понятия архетипа в творчестве Юнга

Манера Юнга наблюдать и описывать психологические явления всегда была не догматична.  Благодаря своей необычайной открытости новому опыту, он всегда был готов исправиться и развиваться. Соответственно, его концепция архетипа, как формально, так и функционально, претерпела определенные изменения и разработки, хотя его фундаментальная картина всегда оставалась неизменной. В 1917 году он впервые заговорил о «доминантах коллективного бессознательного» 5, подчеркнув значение этих «узловых точек, особенно заряженных энергией, совокупность которых составляет коллективное бессознательное, и выявление их доминирующий функциональный характер. До этого, начиная с 1912 года, он использовал «изначальный образ» (Urbild или urtumliches Bild), термин, вдохновленный Якобом Буркхардтом. 5

Под «изначальными образами» Юнг имел в виду все мифологемы, все легендарные или сказочные мотивы и т. Д., Которые концентрируют универсально человеческие способы поведения в образах или ощутимых узорах. В ходе истории эти повторяющиеся мотивы принимали неисчислимые формы, от самых отдаленных представлений о примитивах, вплоть до религиозных идей всех наций и культур, до мечтаний, видений и фантазий современных людей. Хотя в теории есть доля правды в том, что такие мотивы были распространены «миграцией», есть многочисленные случаи, когда общение не было возможным, и «автохтонное» повторное появление оказывается единственным возможным предположением.

Термин «архетип», введенный в 1919 году и сегодня широко используемый, был взят Юнгом из Корпуса Герметикум (Бог — «архетипический свет») и из Дионисия Ареопагита: «То, что печать не является цельной и одинаковой во всех своих оттисках… не из-за самой себя… но различие веществ, которые её разделяют, делает оттиск одного, целого, идентичного архетипа разными ». « Они говорят о Боге, которым он является… Архетипический камень. Термин также встречается у Иринея: «Создатель мира не вылепил эти вещи непосредственно из себя, а скопировал их из архетипов вне себя».

В форме скрытых возможностей, а также биологических и исторических факторов, архетипическое содержание является частью психической структуры личности. Архетип, соответствующий внешней или внутренней жизни человека, актуализируется и в обретении формы предстает перед тем, как камера сознательного разума «представлена» (Юнг).

Сначала понятие архетипа применялось Юнгом прежде всего к психическим «мотивам», которые можно выразить в образах. Но со временем он был распространен на все виды паттернов, конфигураций, событий и т. Д., Следовательно, на динамические процессы, а также на статические представления. В конечном итоге оно охватывало все психические проявления биологического, психобиологического или идейного характера, при условии, что они были более или менее универсальными и типичными.

Для большей ясности Юнг провел более четкое различие между терминами «архетип», «изначальный образ» и «доминанта», которые он сначала использовал взаимозаменяемо. В частности, в своей статье «Дух психологии» 7 (1946) он настаивал на необходимости проводить различие между «архетипом как таковым», то есть неуловимым, только потенциально присутствующим архетипом и ощутимым, актуализированным, «Представленный» архетип. Другими словами, мы всегда должны четко различать архетип и архетипическое представление или «архетипический образ». Пока архетип является «невидимой узловой точкой», все еще покоящейся в бессознательном, он принадлежит не психическому, а только «психоидной» сфере.

«Архетип как таковой является психоидным фактором, который как бы принадлежит к невидимому ультрафиолетовому концу психического спектра… Необходимо постоянно помнить, что то, что мы подразумеваем под «архетипом», само по себе не представимо, но что оно имеет эффекты, которые позволяют нам его визуализировать, а именно архетипический образ.

Только когда оно выражается индивидуальным психическим материалом и принимает форму, оно становится психическим и входит в область сознания. Следовательно, когда мы встречаем слово «архетип» в каком-либо из произведений Юнга, нам следует хорошо подумать, относится ли ссылка к «архетипу как таковому», все еще скрытому и неощутимому, или к уже актуализированному архетипу, выраженному в сознательном психическом материале, архетип, который стал «образом.

Архетип, инстинкт и структура мозга

К архетипу можно подходить с разных сторон. Юнг дал нам почти неисчерпаемый запас заявлений о его разнообразных аспектах. Из них мы можем выделить лишь несколько, которые проливают свет на некоторые из его основных характеристик.

            Бессознательное, как совокупность всех архетипов, является хранилищем всего человеческого опыта вплоть до его самых отдаленных начал. На самом деле это не мертвое месторождение, некая заброшенная куча мусора, а живая система реакций и способностей, которые определяют жизнь человека невидимыми способами — тем более эффективными, потому что невидимыми. Это не просто гигантский исторический предрассудок, так сказать, априори историческое состояние; но это также источник инстинктов, поскольку архетипы — это просто формы, которые принимают инстинкты »9.

Точно так же, как мы были вынуждены постулировать концепцию инстинкта, определяющего или регулирующего наши сознательные действия, так и для того, чтобы учесть единообразие и регулярность наших восприятий, мы должны прибегнуть к коррелированной концепции фактора, определяющего способ постижения. Именно этот фактор я называю архетипом или изначальным образом. Изначальный образ можно было бы соответственно описать как восприятие самого инстинкта или как автопортрет инстинкта »10.

            Архетипы распространяются не только по традиции, языку и миграции, но… может спонтанно перестроиться, в любое время, в любом месте и без какого-либо влияния извне… Это утверждение …  означает, что в каждой психике присутствуют формы, которые неосознанны, но тем не менее активны — живые нравы, идеи в платоновском смысле, которые преформируют и постоянно влияют на наши мысли, чувства и действия »11.

Эти заявления Юнга поднимают вопрос о том, насколько тесно, по его мнению, архетип связан с «структурой мозга». Поскольку существует много неопределенности в отношении этого чрезвычайно тонкого и важного вопроса, мы приведем еще несколько отрывков из работы Юнга: архетип [это] структурное качество или состояние, свойственное психике, которое так или иначе связано с мозгом ». 12

«Архетипы — это не причудливые изобретения, а автономные элементы бессознательной психики, которые существовали до того, как было придумано какое-либо изобретение. Они представляют собой неизменную структуру психического мира, чья «реальность» подтверждается определяющими эффектами, которые он оказывает на сознательный ум »1.

«Архетипы можно считать фундаментальными элементами сознательного ума, скрытыми в глубине психики…  Это системы готовности к действию, и в то же время образы и эмоции. Они наследуются структурой мозга — действительно, они являются его психическим аспектом ». 14

Архетип — это не только сам по себе образ, но и «динамизм, который ощущается в яркости и захватывающей силе архетипического образа. Реализация и усвоение инстинкта никогда не происходит… поглощением в инстинктивную сферу, но только через интеграцию образа, который означает и в то же время вызывает инстинкт, хотя и в форме, совершенно отличной от той, которую мы встречаем на биологическом уровне…  Это [инстинкт] имеет два аспекта: … воспринимается как физиологический динамизм, тогда как, с другой стороны, его многочисленные формы входят в сознание как образы и группы образов, где они развивают нуминозные эффекты, которые предлагают или могут предлагать, самый строгий контраст с инстинктом, физиологически рассматриваемым … Психологически… Архетип как образ инстинкта — это духовная цель, к которой стремится вся природа человека… «. 15

«Поэтому мы вынуждены предположить, что данная структура мозга не обязана своей особой природой не только влиянию окружающих условий, но и в той же степени своеобразному и автономному качеству живой материи, т. e. закону, присущему в самой жизни. Следовательно, данное строение организма, с одной стороны, является продуктом внешних условий, а с другой — определяется внутренней природой живой материи. Соответственно, изначальный образ связан так же с определенными ощутимыми, самосохраняющимися и, следовательно, постоянно действующими естественными процессами, как и с некоторыми внутренними детерминантами психической жизни и жизни в целом »18

Но в своих последних работах Юнг развил гораздо более далеко идущий и действительно революционный взгляд на эту проблему: «Если мы правы в этом предположении, то мы должны спросить себя, есть ли у нас какой-то другой нервный субстрат, кроме головной мозг, который может думать и воспринимать, или же психические процессы, которые происходят в нас во время потери сознания, являются синхронными явлениями, то есть событиями, которые не имеют причинной связи с органическими процессами…

Таким образом, мы приходим к выводу, что нервный субстрат, такой как симпатическая система, абсолютно отличающийся от спинномозговой системы с точки зрения происхождения и функции, очевидно, может производить мысли и восприятия так же легко, как и последний. , , , Во время комы симпатическая система не парализована и поэтому может рассматриваться как возможный носитель психических функций. Если это так, то необходимо спросить, можно ли рассматривать в одном и том же свете нормальное состояние бессознательности во сне и потенциально сознательные сны, которые в нем содержатся, — иными словами, возникают ли сновидения не столько в результате деятельности спящей коры, как у спящей симпатической системы, и поэтому имеет транс церебральную природу »17.

Биологический аспект архетипа

Поскольку архетип имеет один аспект, ориентированный «вверх» на мир образов и идей, а другой, ориентированный «вниз» на природные, биологические процессы — инстинкты, — он представляет определенное сходство с психологией животных. «Ничто не мешает нам предположить, что определенные архетипы существуют даже у животных, что они основаны на особенностях самого живого организма» 18.

Сегодня этот образ мышления достиг такого уровня, что Адольф Портманн, написавший ряд интересных работ на эту тему, говорит о проблеме изначальных образов, порожденных наследственностью, в опыте человека и животных »19 и наблюдает: Биологическое исследование центральной нервной системы животных выявляет структуры, которые упорядочены по образцу Гештальта и могут провоцировать действия, типичные для вида…»2
И он продолжает: «Многие люди забыли, как осознанно испытывать то, что удивительно во всех живых организациях, — поэтому они удивляются, что качество внутреннего опыта животного должно быть предопределено, упорядочено и дано фиксированными структурами» 21.

Строительство гнезда — такой же процесс, типичный для вида, как ритуальный танец пчел, защитный механизм осьминога или разворачивание хвоста павлина. Здесь Портманн замечает: «… это упорядочение внутренней жизни животного контролируется формирующим элементом, действие которого человеческая психология находит в мире архетипов. Весь ритуал высших животных имеет этот архетипический отпечаток в высшей степени. Он представляется биологу как заметная организация инстинктивной жизни, которая обеспечивает сверхиндивидуальную совместную жизнь представителей вида, синхронизирует настроение партнеров и препятствует соперникам подвергать опасности виды, уничтожая друг друга в бою. Ритуальное поведение предстает как индивидуальный заказ, ценный для сохранения вида »22.

В важном исследовании Х. Хедигер попытался показать действие архетипов в инстинктивном поведении животных. 23 Предполагаемое свободное животное не «свободно», а встроено в пространственно-временную систему, в которой определяется его жизнь. в жестко определенных порядках. Если оно вырвано из привычной ему системы пространства-времени и искусственно пересажено в новое «пространство», где его «дома» нет, то возникают серьезные симптомы искоренения. Биологический и социальный порядок вынуждает животное оставаться в его домашний район, если он не потеряет свою жизнеспособность. «Прекрасная свобода животного, — замечает Хедигер, — это проекция человеческого желания». Это верно для рыб до самых высокоорганизованных позвоночных. К этому контексту относятся миграции млекопитающих, рыб и птиц, тысячелетние маршруты некоторых диких животных и т. д. Миграции животных, ритмы и ритуалы в повседневной жизни человека коррелируются. Приверженность запечатленным способам поведения и опыта является гарантией, отклонение от которой сопровождается с тревогой и неуверенностью. Животное откажется от этих «гарантий» только тогда, когда будет ограничено внешней силой; человек, благодаря относительной свободе своего сознания, имеет возможность добровольно отойти от них; таким образом он подвергается двойной опасности гибрису и изоляции. Ибо, отделяя себя от своего первоначального архетипического порядка, он отрывает себя от своих специфических исторических корней.

                  Помимо Хедигера и Портманна, К. Лоренц и Ф. Альвердес, 24 среди других, показали, что юнгианская теория архетипов может обеспечить подходящую основу для общего взгляда на психологию человека и животных. Лоренц говорит о «врожденных схемах» 25 (то есть об определенных формах «врожденной реакции на характерные стимулирующие ситуации»); эти схемы «независимы от опыта» 26, и в них «формальное сходство с некоторыми человеческими отношениями, основанными на врожденных схемах, можно наблюдать и в поведении животных» 27. Он подчеркивает, что под этим он подразумевает не «врожденный образ», а только «предварительно сформированную потенциальность» такого образа, и заявляет, что это «опыт, который наполняет форму материей», а также что «определенные типы человеческой реакции не может быть объяснено конкретной адаптацией или целесообразностью сохранения расы, но является прямым проявлением законов, которые присущи всем живым существам как таковым … и которые, похоже, даны априори ». 28 Хотя Лоренц не полностью оценил теорию Юнга архетипов и унижает его как «обобщение специальных законов», нетрудно установить определенные параллели. Кроме того, способы поведения, которые Альвердес обозначил как «архетип дома», «архетип дома(место где человек живет)», «архетип спаривания», «архетип родительства» и т. Д., Являются типичными формами опыта как у животного, так и у человека. , Они представляют определенные конфигурации бытия, действия и реакции, несут структурный отпечаток в их «первоначальном образце», но не в их индивидуальных проявлениях.

«Термин [архетип] предназначен не для обозначения унаследованной идеи, а скорее для унаследованного способа психического функционирования, соответствующего врожденному способу выхода цыпленка из яйца, птице, которая строит свое гнездо, некоторому виду укусов осы. моторный ганглии гусеницы и угрей пробираются к Бермудским островам. Другими словами, это «образец поведения». Этот аспект архетипа является биологическим… Но картина сразу меняется, когда на нее смотрят изнутри, то есть изнутри сферы субъективной психики. Здесь архетип представляется как нуминозный, то есть как фундаментальный опыт. Всякий раз, когда он одевается в соответствующие символы, что не всегда так, он ставит человека в состояние одержимости, последствия которого могут быть неисчислимыми »29.

            Здесь биологические, психологические и даже в определенном смысле «метафизические» плоскости лежат близко друг к другу. Следовательно, определение Хедигером типичных категорий поведения животных как «архетопов» 30, являющегося психологическим коррелятом «биотопа» (первичной топографической единицы31), отнюдь не является надуманным.

Другая область, в которой была проделана значительная работа по проблеме предварительно сформированных психических структур, особенно за последние двадцать лет, — это детская психология. Примерами являются исследования Р. Шпица в сотрудничестве с К. Вольф32 и Э. Кайла, 33, которые показали, что у ребенка от трех до шести месяцев социальное проявление улыбки следует рассматривать как ответ на гештальт-действие живого человеческого лица, которое «высвобождает» врожденные архетипические реакции. Работы Р. Келлогга34 об архетипической структуре развития эго ребенка от двух до четырех, как это выражено в набросках и рисунках ребенка, дают нам интересные подсказки.

Это так, — пишет Юнг… ошибочно полагать, что психика новорожденного ребенка является tabula rasa в том смысле, что в ней нет абсолютно ничего. Поскольку ребенок рождается с дифференцированным мозгом, который предопределен наследственностью и, следовательно, индивидуализирован, он встречает сенсорные стимулы, поступающие извне не с какими-либо склонностями, а с определенными… Можно показать, что эти склонности являются унаследованными инстинктами и предварительно сформированными образцами, причем последние являются априорными и формальными условиями восприятия, основанными на инстинкте »35. Следовательно, все те факторы, которые были важны для наших близких и удаленных предков, также важны для нас, потому что они встроены в унаследованную органическую систему »36.

Это в высшей степени подтверждается наблюдениями, проведенными педиатром Ф. Штирниманном37 на новорожденных. Ибо, согласно Штирниманну, психика новорожденного ребенка уже структурирована, когда она появляется на свет. «Предвидение», то есть способы поведения, которые относятся к более поздней стадии развития и появляются как бы преждевременно, четко раскрывают этот структурированный характер. “Постнатального психогенеза не существует”, — говорит Штирманн, — только развитие… Существует не только унаследованная структура тела, но и унаследованные инстинкты… Психика новорожденного ребенка похожа на фотопластинку, выставленную в более ранних поколениях; когда он развивается, отдельные фрагменты картины появляются тут и там, пока вся картинка не окажется перед нами »38. Представление о том, что все это происходит из рефлексов, не выдерживает критики. Хотя архетипы, как и рефлексы, действуют как бы автономно, в отличие от рефлексов, они имеют значимый характер, связанный с сознанием, и способны проявлять себя как во всех психических, так и в духовных областях.

В то время как у животного физическое и психическое, эта неотъемлемо неразделимая пара, кажется полностью слитой и едва различимой 39, у человека две области вскоре представляют возможность наблюдаемого параллелизма и вскоре после этоq отчетливой «индивидуальности». По мнению Юнга, «Оригинальные структурные компоненты психики имеют не менее удивительную однородность, чем компоненты видимого тела. Архетипы являются, так сказать, органами предрациональной психики ». 40«Ведь архетип является элементом нашей психической структуры и, следовательно, жизненно важным и необходимым компонентом нашей психической экономики »4.

«Подобно тому, как живое тело с его особыми характеристиками представляет собой систему функций для адаптации к условиям окружающей среды, психика должна демонстрировать органы или функциональные системы, которые соответствуют регулярным физическим событиям. Под этим я подразумеваю не функции чувств, зависящие от органов, а скорее своего рода психическую параллель с обычными физическими явлениями »4.

Буквальное и символическое понимание

С незапамятных времен ежедневное течение солнца и чередование дня и ночи были выражены в виде серии изображений, таких как миф о умирающем и воскресшем герое, и эти изображения были запечатлены в человеческой психике. Здесь мы можем говорить об «образной аналогии» с физическим процессом и предполагать, что психика обладает структурно определенной способностью переводить физические процессы в архетипические формы или образы…  которые едва ли имеют какую-либо узнаваемую связь с объективным процессом… Нет никаких оснований рассматривать психику как нечто вторичное или как эпифеномен; напротив, есть все основания рассматривать это… как фактор sui generis ».3

Потребность человека в понимании мира и его переживания символически, а также буквально могут быть отмечены на ранних этапах жизни многих детей.44 Символический, образный взгляд на мир столь же органичен в жизни ребенка, как и передаваемый взгляд органами чувств. Он представляет собой естественное и спонтанное стремление, которое добавляет биологической связи человека параллельную и эквивалентную психическую связь, обогащая тем самым жизнь другим измерением, и именно это измерение делает человека тем, кем он является. Он является корнем всей творческой деятельности и питается не репрессиями (как считал психоанализ), а силой изначально незаметных архетипов, действующих из глубин психики и создающих царство духовного. Так, например, миф о солнечном герое является спонтанным «переводом» солнечного хода психики и отражает растущее осознание человеком психических процессов, сопровождающих физический процесс. Ибо «архетип не исходит из физических фактов, но описывает, как психика испытывает физический факт» 45, то есть архетип позволяет переводить физические факторы в психические факторы. Слово «перевод» относится к той спонтанной деятельности психики, которую мы до сих пор не могли объяснить материалистическими или биологическими терминами, и которая свидетельствует о ее в конечном счете духовном и «нематериальном» характере.46

Организм противостоит свету с новой структурой, а глаз, и психика — естественному процессу с символическим образом, который воспринимает естественный процесс так же, как глаз ловит свет. И так же, как глаз свидетельствует о своеобразной и независимой творческой активности живой материи, изначальный образ является выражением уникальной и безусловной творческой силы ума »47.

Поэтому архетип следует рассматривать в первую очередь как магнитное поле и энергетический центр, лежащий в основе трансформации психических процессов в образы. Пока оно находится в утробе коллективного бессознательного, оно является лишь «структурой, форма которой поначалу не может быть определена, но наделена способностью появляться в определенных формах посредством проекции». 48 Сама этимология Слово «архетип» указывает на эти характеристики. «Первый элемент« архе »означает« начало, происхождение, причину, первоисточник и принцип », но он также означает« положение лидера, верховного правителя и правительства »(другими словами, своего рода« доминирующий »); второй элемент «тип» означает «удар, а то, что создается ударом, отпечаток монеты»… форма, изображение, копия, прототип, модель, порядок и норма… в переносном, современном смысле, «шаблон, базовая форма, первичная форма» (форма, например «лежащий в основе» ряда похожих образцов человека, животных или овощей) ». 49 Эти понятия обозначают процесс« импринтинга »через постоянно повторяющиеся типичные переживания и в то же время относящиеся к «силам» и «тенденциям», которые эмпирически приводят к повторению аналогичных переживаний и форм. Они ясно дают понять, что «в истинно протейском царстве психики действительно есть формирующий принцип — доминирующие функции или, другими словами,« архетипы »- и что в этих регионах мы можем говорить о действии не сформированного и формирующего фактор (форма) на сформированный элемент (формат), и что это действие происходит на разных уровнях ».

Архетип и Идея Платона

Определенная связь между архетипом и «идеей» Платона очевидна, но она является лишь частичной, поскольку архетипы как бы «ставят платоновские идеи на эмпирическую основу» 61. Оба обозначают нечто сформированное, «образное» «Вид», но Идеи, в отличие от архетипов, «неотъемлемо неизменны» 62 и, следовательно, должны рассматриваться как трансцендентные, вечные формы, существующие до всего опыта. Легко напомнить о различии Юнга между «архетипом как таковым» (не ощутимым) и «представляемым» или уже ощутимым архетипом 53, поскольку сам архетип «выходит за пределы» области психики; это вне понимания, «психоидный». Подобно платонической идее, оно предшествует всему сознательному опыту. Здесь, конечно, «трансцендентное» следует воспринимать не как метафизическую концепцию, а эмпирически как означающее «за пределами сознания». Если, с другой стороны, «идея» появляется в категориях пространства и времени в сфере творения, т. е. в сфере сознательной психики, в форме «образа», тогда этот образ, подобно «воспринимаемому архетипу», сочетает в себе фактор вне времени (идея) и материально-временной фактор (способ проявления). Другими словами, выражается биполярность, антиномия. В этом смысле мы можем сказать вместе с Юнгом, что вечные Идеи Платона, «хранящиеся в сверхзвуковом месте», являются философским выражением психологических архетипов54. По сравнению с ясностью Идеи архетип обладает преимуществом динамизма. Это «живой организм», наделенный генеративной силой »55.

В архетипах психика непрерывно снабжает те фигуры и формы, которые делают возможным познание. Не существует важной идеи или представления, которые не основаны на изначальных архетипических формах. Это изначальные формы, которые возникли в то время, когда сознательный разум еще не думал, а только воспринимал, когда мысль была по существу откровением; не изобретенные, но навязанные разуму изнутри, они убедительны благодаря своей непосредственности. Таким образом, архетипы — это не что иное, как типичные формы восприятия и восприятия, опыта и реакции, активного и пассивного поведения, образов самой жизни, «которые получают удовольствие от создания форм, их растворения и создания их заново со старой печатью: процесс, который происходит и в материальном, и в психическом, и в духовном царстве ». 67

Архетипы не наслудуемые образы

Часто цитируемое сравнение архетипа с платоновскими эйдосами и неспособность провести различие между неуловимым «архетипом как таковым» и воспринимаемым «представленным» архетипом заставили архетипы быть расценены как «унаследованные» готовые изображения ». Это привело к бесчисленным недоразумениям и ненужной полемике.

Во многих кругах отмечалось, что с точки зрения нашего нынешнего научного знания приобретенные символы или воспоминания не могут быть унаследованы. Те, кто поднял этот аргумент упускают из виду тот факт, что архетипы Юнга являются структурным состоянием психики, которое в определенной констеляции(в качестве внутреннего и внешнего характера), может принести определенные «модели» -И, что это не имеет ничего общего с наследованием определенных образов. Они отказались понять, что эти «изначальные образы», ​​которые схожи только по своей основной структуре, основаны на принципе формы, который всегда был присущ психике; они «наследуются» только в том смысле, что структура психики, как она есть сегодня, воплощает универсально человеческое наследие и несет в себе способность проявлять себя в определенных и специфических формах. Предположительно, человек, живущий на другой планете — если такие люди существуют, — имел бы психику, отличную от нашей, которая открывала бы совершенно другую структуру и совершенно другие изначальные формы или архетипы.

По этой причине следует подчеркнуть, что архетипы — это не унаследованные представления, а унаследованные возможности представления. «Они появляются только в готовом или фасонном материале в качестве регулирующих принципов, которые его формируют». 58 Это каналы, предрасположенности, русла рек, в которые глубоко погрузилась вода жизни. Эти «каналы» образуют своего рода психическую сетку с «узловыми точками», соответствующими, как мы видели, сложной структуре психики с ее «ядрами смысла». Мы должны предположить, что они являются скрытыми организаторами представлений; они являются «изначальным паттерном», лежащим в основе невидимого порядка бессознательной психики; на протяжении тысячелетий их непреодолимая сила формировала и изменяла вечный смысл содержимого, упавшего в бессознательное, и, таким образом, поддерживало их жизнь. Они образуют «потенциальную осевую систему» ​​и — как невидимая кристаллическая решетка в растворе — как бы предопределены в бессознательном. Они не обладают материальным существованием; они являются своего рода вечными приростами (Юнг иногда использует для них этот термин Бергсона), который должен сначала быть наделен твердостью и ясностью, как бы одетым сознательным умом, прежде чем они могут появиться как «материальная реальность», как « образ »и, если можно так выразиться,« родиться ». Даже когда мы сталкиваемся с ними« внутри нас »(например, во сне), архетипы, как только мы осознаем их, принимают участие в конкретном внешнем мире, ибо из него они извлекли материю, в которую они «одеты». «Архетип — это, так сказать,« вечное »присутствие», — говорит 59-летний Юнг, и то, в какой степени оно воспринимается сознательным умом, зависит только от констеляции 60 момента.

«Архетип как таковой» является непредставимым фактором, диспозицией, которая начинает действовать в определенный момент развития человеческого разума, упорядочивая материал сознания в определенные фигуры. «Ни один архетип не может быть сведен к простой формуле. Это сосуд, который мы никогда не сможем опустошить и никогда не наполнить. У него есть только потенциальное существование, и когда оно обретает форму в материи, оно уже не то, что было. Оно сохраняется на протяжении веков и требует нового толкования »61. Его« фундаментальный паттерн »неизменен, но способ его проявления постоянно меняется. Это, кажется, устанавливает определенный предел возможности интерпретации и определения этого. «Не на мгновение, — говорит Юнг, — можем ли мы поддаться иллюзии, что архетип может быть окончательно объяснен и ликвидирован? Даже лучшие попытки объяснения — это только более или менее удачные переводы на другой метафорический язык ». 62

Архетип и Гештальт

Поскольку архетип является унаследованной «формой», которая вначале характеризуется отсутствием определенного содержания, можно установить связь между ним и так называемой «теорией Гештальта», сказав, что «унаследованным» является именно гештальт, то есть способность психики испытывать в Гештальт и создавать Гештальт как в прямом смысле, так и в правильном смысле целостности.63

Критерии ‘‘ Гештальта “64, сформулированные Кристианом фон Эренфельсом (1859-1932), основателем гештальт-психологии, также допускают некоторые аналогии. Этими критериями являются: а) гештальт включает в себя нечто большее, чем просто сумма их элементов; б) Гештальт сохраняют свой характер и типичные качества, даже если их основы изменяются определенным образом. Таким образом, они являются «совокупностью» (подобно архетипам), которую нельзя определить, а только «обобщить» или испытать. «Совокупность означает структуру, определяемую смыслом». 65 Но как совокупности они могут быть транспонированы и изменены, и то, что остается неизменным и узнаваемым, это инвариант, Гештальт как таковой. 66 Простая мелодия, например, всегда будет сохранять свою фундаментальную форму ( Гештальт), независимо от того, где он играет, и любой, кто знаком с ним, может услышать его даже в самых сложных вариациях. Здание церкви в форме креста может быть оформлено в любом стиле, будь то готический, мавританский, барочный или современный, не теряя при этом своего крестообразной формы. Точно так же архетип — например, архетип, выражающий «создание отношений» между двумя «сферами», может заимствовать свой способ проявления из самых разных сфер реальности и мышления и при этом сохранять свою идентичность смысла. В этом случае мост, радуга, ворота, горный перевал, компромисс, связующее звено могут обозначать одно и то же значение или, по меньшей мере, принципиально сходные значения, и все же, взятые отдельно, каждый из них воплощает в себе разные аспекты.

            Для гештальт-психолога это правда, что гештальт — это чисто формальная концепция; ему в основном не хватает богатства смысла, которое является составным элементом архетипа. Ибо, хотя «значение» в гештальт-психологии обозначает «внутренний гештальт-порядок» 67, его следует понимать в чисто формальном смысле, например, «изначальный паттерн»; нет никакого смысла содержания, такого как архетип, который может выразить в изображениях, вызванных его эмоциональным зарядом. Тем не менее, «характер совокупности» и «транспонентность» являются существенными чертами как архетипа, так и гештальта. «Гештальты — это целостности, поведение которых определяется не поведением их элементов, а внутренней природой целого» (Вертхаймер). И здесь еще раз следует подчеркнуть, что ни «любимый Гештальт, ни архетипы не являются готовыми, как идеи Платона; оба являются результатом игры психических сил, необходимых следствий законов порядка, присущих психике.

Иерархия архетипов

Каждый архетип способен к бесконечному развитию и дифференциации; как крепкое дерево, оно может выдвигать ветви и тысячи великолепных цветов. Вопрос о том, существует ли мало или много первичных форм или архетипов, кажется бесполезным. В конечном итоге они могут быть сведены к возможностям типичного и базового опыта и, возможно, к единству изначальных противоположностей, таких как светло-темный, небесно-земной и т.д, основы самосоздания.

            Чем глубже бессознательный слой, из которого происходит архетип, тем более скудным будет его базовый дизайн, но в нем будет содержаться больше возможностей для развития, и тем богаче он будет в смыслах. Иллюстрация представлена ​​родословными богов: «Сущность бога раскрывается в его потомках. Чем выше, т. e. Чем раньше, в генеологической системе стоят порождающие божественные фигуры, тем больше число существ, содержащихся в них, тем богаче и разнообразнее их значения. И так же, как в логической системе высшая концепция остается качественно неизменной и количественно неизменной даже после того, как из нее был выведен ряд подчиненных концепций, так и исходные фигуры сохранили свою неизменную полноту бытия и сущности даже после того, как их конкретные модификации были отделены от них в форме своих детей «. 69

В мире архетипов мы можем соответственно установить определенный иерархический порядок. Мы определяем в качестве «первичных» те архетипы, которые не подлежат дальнейшему сокращению, которые представляют как бы «прародителей»; мы называем следующего в очереди: их «дети», «второстепенные», «внуки», «третичные» и т. д., пока мы не достигнем тех самых разнообразных архетипов, которые находятся ближе всего к знакомой области нашего сознания и, следовательно, обладают наименьшим богатством значения и нуминозности или энергетического заряда. Такая иерархическая цепочка могла бы, например, состоять из тех архетипов, которые проявляют основные черты всей человеческой семьи, только женского пола, белой расы, европейцев, нордиков, британцев, граждан Лондона, семьи Браунов и др. Поскольку неопровержимо, что бок о бок с архетипами, принадлежащими всему человеческому роду или европейцу, житель Лондона будет воплощать других, типичных только для жителей Лондона. Последнее, однако, следует рассматривать как вариации первого. Базовая структура заложена, но ее отдельные пространственно-временные конкретизации запечатлены временем и созвездием окружающей среды, в которой они появляются. Как и в родословных богов, эти архетипы являются «детьми», исключенными из «исконной семьи», и, соответственно, они раскрывают самые разнообразные аспекты. Изначальные, по сути неизменные потребности, типичные, вечно повторяющиеся, базовые переживания человечества увековечивают архетипы и в то же время создают те «магнитные напряжения» внутри психики, которые заставляют их проявляться вечно заново, в самых разных вариациях и обличья .70

Подобно тому, как формирование кристаллов основывается на относительно простых принципах, архетипы также раскрывают некоторые основные черты, которые приписывают их определенным группам.71 «Есть, — пишет Юнг, — типы ситуаций и типы фигур, которые часто повторяются и имеют соответствующее значение. Поэтому я использую термин «мотив» для обозначения этих повторений ». 72 Типичные мотивы коллективного бессознательного сходны с морфологическим и функциональным сходством в системе биологии. «Они являются формами, существующими априори,« отпечатками »или биологическими нормами психической деятельности» 73. Но не только архетипы образуют «изначальный паттерн» для персонификации частичных аспектов психики и, следовательно, для фигур любого рода; они также могут представлять «основной принцип» для абстрактных отношений и законов.74

            «Психические проявления духа сразу указывают на то, что они имеют архетипическую природу — иными словами, феномен, который мы называем духом, зависит от существования автономного изначального образа, который повсеместно присутствует в предсознательной структуре человеческой психики». 75

Даже если мы считаем, что само-проявление духа, например, явление духов, является простой галлюцинацией, оно остается спонтанным психическим явлением (не подчиняющимся нашей воле). В любом случае это «автономный комплекс». Тот факт, что психика каждого человека в процессе его естественного роста превращается в совокупность, включающую в себя такие различные компоненты, как эго, бессознательное, личность, тень и т. д.., это архетипический феномен. Например, кристаллизация более или менее стабильного эго — это развитие, общее для характерный для человеческого вида.

Как семя, психика несет в себе предрасположенность к полной зрелости и осознает эту предрасположенность в форме архетипических процессов. Таким образом, индивидуация, потенциальное развитие человека в уникальную личность, также является архетипическим процессом, содержащимся в зародыше в каждой психике, независимо от того, актуализировано оно или нет. И поскольку вся психическая жизнь абсолютно основана на архетипах, и поскольку мы можем говорить не только об архетипах, но и в равной степени об архетипических ситуациях, переживаниях, действиях, чувствах, прозрениях и т. д., Любое скрытое ограничение концепции будет только умалять его богатство смысла и импликации. Конечно, наше интеллектуальное суждение всегда стремится определить архетип в недвусмысленных терминах и поэтому упускает из виду существенное, поскольку его наиболее характерной чертой, о которой мы должны прежде всего помнить, является ее амбивалентность.76

Коллективное бессознательное

Коллективное бессознательное как сверхличностная матрица, как неограниченная сумма фундаментальных психических состояний, накопленных за миллионы лет, является областью неизмеримой широты и глубины. С самого начала своего развития это внутренний эквивалент Творения, внутренний космос, столь же бесконечный, как и космос вне нас. Поэтому широко распространенная идея коллективного бессознательного как «слоя», расположенного ниже сознательного ума, является необоснованной и вводящей в заблуждение. Эта широко распространенная тенденция, особенно частая среди тех, кто обучен философии и теологии, отождествлять бессознательное с чем-то негативным, нечистым или аморальным, и, следовательно, приписать его на должный уровень психики, вытекает из неспособности различить личное и коллективное бессознательное; в соответствии с теорией Фрейда, все бессознательное воспринимается как «источник репрессий». Но коллективное бессознательное не состоит из индивидуального опыта; это внутреннее соответствие миру в целом. Что упускается из виду, так это то, что коллективное бессознательное имеет совершенно другую природу, включающее в себя все содержание психического опыта человечества, самое ценное наряду с самым никчемным, самое прекрасное с самым уродливым; и также упускается из виду, что коллективное бессознательное во всех отношениях «нейтрально», что его содержание приобретает свою ценность и положение только благодаря конфронтации с сознанием.

            Этот «нейтральный» характер коллективного бессознательного привел к тому, что Юнг определил его как «объективный» в отличие от сознания, которое, если не принимать во внимание неосознанные потоки, всегда принимает личную точку зрения, руководствуясь личным выбором и позицией, и отстаивать ее очень подходящий термин «объективно-психический». Ибо из этого через архетипы говорит неоправданный голос природы, выходящий за пределы суждения сознательного разума и не подверженный влиянию запретов и предписаний окружающей среды, которые оставляют свой вклад в личном unconscious.77 Топографическое определение, различающее «восходящие» и «нижние» слои, может как-то быть применимо к «личному бессознательному» как вместилище содержимого, тесно связанного с инстинктивной жизнью и подавленного в ходе индивидуальной биографии. Но что касается коллективного бессознательного, мы можем быть в равной степени оправданными, представляя его как над, вокруг, под или вне сознания, поскольку эта эвристическая концепция с самого начала восприимчива к «представлению». «По моему опыту, — пишет Юнг, — сознательный разум может претендовать только на относительно центральную позицию и должен мириться с тем фактом, что бессознательная психика превосходит и как бы окружает ее со всех сторон. Содержимое бессознательного связывает его с физиологическими состояниями, с одной стороны, и архетипическими данными, с другой. Но это продвигается вперед интуицией, которая частично обусловлена ​​архетипами и частично подсознательными представлениями в зависимости от относительности времени и пространства в бессознательном ».

            И даже более конкретно он пишет: «Мы должны… приуть себя к мысли о том, что сознательное и бессознательное не имеют четких разграничений, одно начало которого заканчивается другим. Скорее, психика представляет собой сознательно-бессознательное целое ».79

Архетип и синхроничность

Явления, иногда интерпретируемые как «чудеса», а иногда как «удача», в которых внутренние восприятия (предчувствия, видения, сны и т. д.) демонстрируют значимую одновременность с внешними переживаниями, независимо от того, находятся ли они в настоящем, прошлом или будущее — например, явления, обозначенные как телепатия — 80, больше не принадлежат целиком к этой «средней области» сознательного разума, а представляют собой все проявления той «пограничной зоны», в которой сознательное и бессознательное царства соприкасаются или перекрываются, так происходит, когда порог сознания опускается и бессознательное содержимое самопроизвольно проникает в область сознания. Таким образом, в некотором смысле, они могут быть испытаны и отмечены одновременно поскольку акаузальность и пространственно-временная относительность, преобладающие в бессознательном, одновременно входят и воздействуют на поле сознания. Мы имеем здесь связь событий, которая не имеет причинной природы, но требует другого принципа объяснения.81 Их конечные причины, без сомнения, являются архетипами.

            Исследования, которым Юнг посвящал этим явлениям, привели его в последние несколько лет к предположению о существовании нового принципа природы, который проявляется в определенных психических условиях. «Пространство, время и причинность, триада классической физики, — пишет он, — будут дополнены фактором синхронности и станут тетрадой. В отличие от «синхронизма» (одновременности) он назвал этот принцип «синхронностью». 82 Тем самым он хотел обозначить «совпадение во времени двух или более причинно не связанных событий, имеющих одинаковое значение»; это относится также ко всем «априорным факторам» или «актам творения во времени». 83

            Синхронность, пишет он, «обладает свойствами, которые могут помочь решить проблему тела и души. Прежде всего, это факт беспричинного порядка, или, скорее, осмысленной упорядоченности, который может пролить свет на психофизический параллелизм »85. Ибо физика и психика могут рассматриваться как два аспекта одного и того же, упорядоченные в соответствии со значимым параллелизмом; они как бы «накладываются» друг на друга; они «синхронны» и в своем сотрудничестве не могут быть поняты только на основе причинности. Но эта «акаузальная упорядоченность» 80, как Юнг называет бессознательными факторами, есть не что иное, как архетипическая структура коллективного бессознательного; архетип, когда он становится воспринимаемым сознательным умом, «является интроспективно распознаваемой формой априорипсихической упорядоченности». 87 своим повышенным энергетическим зарядом или нуминозным эффектом он вызывает усиленную эмоциональность, которая является предпосылкой для возникновения и опыта синхронных явлений.88 С этой точки зрения, архетип, в дополнение к своей функции формирующего фактора в индивидуальной психике, приобретает более широкое значение более высокого «порядка», которому «подчинены как психика индивида, так и объект восприятия. 88 Его можно рассматривать как организатора представлений, работающих из бессознательного, как своего рода «регулятор и организующий фактор». 80 По сравнению с нашей индивидуальной темпоральностью, жизнь архетипа бесконечна и неограниченна.

            «Наша жизнь действительно такая же, какой была когда-либо. Во всяком случае, в нашем понимании этого слова, оно не преходяще; поскольку те же самые физиологические и психологические процессы, которые были у человека в течение сотен тысяч лет, все еще продолжаются, прививая в наши самые сокровенные сердца эту глубокую интуицию «вечной» непрерывности жизни. Но «я», как всеобъемлющий термин, охватывающий весь наш живой организм, не только содержит отложение и совокупность всех прошлых жизней, но также является отправной точкой, плодородной почвой, из которой родится вся будущая жизнь. Это предчувствие будущего столь же впечатляет наши самые сокровенные чувства, как и исторический аспект. Идея бессмертия закономерно вытекает из этих психологических предпосылок ». 91

            Таким образом, архетип, как и все, что психологически живо, имеет существенный атрибут биполярности. Как и голова Януса, она обращена как «вперед», так и «назад», объединяя в значимое целое все возможности того, что было, и того, что еще впереди. На основании этой биполярности ее «целительный» аспект можно рассматривать как фрагмент упреждающего психологического развития и использовать в психотерапии.

«Подобно тому, как у всех архетипов есть положительная, благоприятная, яркая сторона, которая указывает вверх, так и есть та, которая указывает вниз, частично отрицательная и неблагоприятная, частично хтоническая…» 92 «В бессознательном состоянии отдельные архетипы не изолированы друг от друга, но находятся в состоянии загрязнения, полного взаимопроникновения и слияния». 93 Часто «почти безнадежно пробовать вырвать один архетип из живой ткани психики; но, несмотря на их переплетение, они образуют, блоки смыслов, которые можно понять интуитивно».94

Архетип и сознание

«Изменения, которые могут случиться с человеком, не являются бесконечно переменными; они являются вариациями некоторых типичных явлений, число которых ограничено. Поэтому, когда возникает тревожная ситуация, соответствующий архетип будет констелирован в бессознательном. Поскольку этот архетип является нуминозным, то есть обладает определенной энергией, он будет притягивать к себе содержимое сознания — сознательные идеи, которые делают его воспринимаемым и, следовательно, способным к сознательной реализации. Его переход в сознание ощущается как просветление, откровение или «спасительная идея». 05

            Только тогда, когда архетипы вступают в контакт с сознательным умом, то есть когда на них падает свет сознания и их контуры начинают выходить из тьмы и наполняться индивидуальным содержанием, сознательный разум может их дифференцировать. Только тогда сознание сможет постичь, понять, разработать и усвоить их. «Психический объект может быть сознательным содержанием, то есть он может быть представлен, только если он обладает качеством изображения и, таким образом, представим» 9. Только тогда он может быть усвоен в ходе анализа и переведен в сознательную формулу. Этот процесс абсолютно необходим, поскольку содержимое коллективного бессознательного — это именно «заряженные энергией ядра смысла».

Они часто обладают магической и чарующей силой и — подобно богам, требующим умилостивления, — должны быть лишены своей реальности и автономии путем «смены имен» 97, т. e. Переведены на понятный язык, если они хотят выполнить свою цель в психической экономике. Пишет Юнг:

“Таким образом, психология переводит архаическую речь о мифе в современную мифологему, которая, конечно, еще не признана таковой, составляет один из элементов мифа «наука ». Это, казалось бы, безнадежное начинание — действующий и былой миф, удовлетворяющий людей соответствующего темперамента… “. 98

            Если такой перевод успешен, в анализе, например, инстинктивные энергии, присутствующие в бессознательном содержании, канализируются в сознательный ум, где они становятся новым источником энергии. Новая связь создается между нашим личным сознательным миром и исконным опытом человечества, и «исторический человек в нас соединяет руки с новорожденным, индивидуальным человеком»100, то есть запертые врата к корням и источникам нашей психической жизни вновь открыты.Это объясняет освобождающий эффект, который может возникнуть у больной психики, отделенной от ее естественного порядка, когда она сталкивается с архетипами и вступает в борьбу с ними.

            Когда человек попадает в тяжелую и, казалось бы, беспроблемную психическую ситуацию, архетипические сны имеют тенденцию наступать, указывая на возможность прогресса, который иначе не произошел бы с ним. Как правило, именно такие ситуации регулярно формируют архетип, если не во сне, то через встречи и переживания, которые возбуждают бессознательное. В таких случаях психотерапевт, если он понимает и знает, как использовать язык бессознательного, обязан найти новое решение проблемы, к которому нельзя рационально подходить. Именно бессознательное состояние пациента направляет его к этому решению. Как только к пациенту обращаются таким образом, «активируются более глубокие слои бессознательного, изначальные образы, и может начаться трансформация личности» 101. «Мирянин, не имеющий возможности наблюдать за поведением автономных комплексов, обычно склонен в соответствии с общей тенденцией проследить происхождение психического содержимого обратно в окружающую среду. Это ожидание, безусловно, оправдано с точки зрения идейного содержания сознания. В дополнение к этому, однако, существуют иррациональные, аффективные реакции и импульсы, исходящие из бессознательного, которые организуют материал архетипическим способом. Чем четче констелляция архетипа, тем более сильным будет его очарование, и результирующие психологические утверждения будут соответственно формулировать его как нечто «демоническое» или «божественное» …Такие заявления указывают на обладание архетипом. Идеи, лежащие в их основе, обязательно антропоморфны и, таким образом, отличаются от организующего архетипа, который сам по себе не может быть представлен, потому что неосознан. Они доказывают, однако, что архетип был активирован… Весьма вероятно, что активация архетипа зависит от изменения сознательной ситуации, которая требует новой формы компенсации »102.

Эта компенсация, в свою очередь, приводит к новому распределению психической энергии и соответствующему переупорядочению психической ситуации. В таких случаях «мы должны руководствоваться природой, и то, что делает доктор, — это не вопрос лечения, а развитие творческих возможностей, скрытых в самом пациенте». 103

Часто архетип сталкивается с человеком в форме кажущейся мелочи, чего-то, что едва привлекает внимание; и это так же верно для фигур внешнего мира, как и для фигур внутреннего мира. И все же, как метко сказал Юнг, он обладает «роковой силой»… У архетипов есть эта особенность, общая с атомным миром, который демонстрирует на наших глазах, что чем глубже проникает исследователь во вселенную микрофизики, тем более разрушительными становятся взрывные силы, которые он находит в нем. То, что наибольший эффект исходит от наименьших причин, стало очевидным не только в физике, но и в области психологических исследований. Как часто в критические моменты жизни все зависит от того, что кажется ничем! »104

            По этой причине, согласно Юнгу, «рано или поздно ядерная физика и психология бессознательного сблизятся, поскольку оба они, независимо друг от друга и с противоположных направлений, будут продвигаться к трансцендентной территории, той, которая имеет концепцию атома, другая архетипа. ”105

Пример из мира снов

Следующий сон может служить иллюстрацией возможной роли и действия архетипа. Это сон французского врача — терапевта, тридцатипятилетнего возраста и очень рационального человека. Способность этого человека к блестящим формулировкам, его интеллектуальная сила заставили его предположить, что он был выдающимся врачом и что, если его пациенты выздоравливают, это его заслуга; что необычайная сила заключалась в его воле. В этой инфляции эго он полностью не смог увидеть, что творческие дары, которыми он обладал в высокой степени в юности, были подавлены и что его эмоциональные способности были также парализованы и больны. Бессознательное стремилось с помощью архетипического сна исправить и компенсировать эту односторонность своего сознательного разума, которая начинала угрожать его психическому равновесию. Вот сон:

Я сижу на каменной скамье в подземной пещере размером с комнату. Позади меня и немного выше, также сидящего на каменной скамье, стоит благородная фигура жреца (что-то вроде Сарастро в «Волшебной флейте»), одетая в длинные белые одежды. Он сидит прямо позади меня, неподвижно; только его глаза показывают, что он жив. Я несуразно ношу смокинг, костюм, который вряд ли подходит для каменной пещеры. Потолок и стены пещеры покрыты камнями, которые сверкают, как драгоценности. Девушку ведут к нам. Она плохо одета, в больничном стиле. Она в кататоническом  состоянии и позволяет себе сидеть на каменной скамье передо мной. Она абсолютно недоступна и не реагирует.

            «Тогда я начинаю говорить с ней. Я говорю с ней нежно, любезно; Я продолжаю говорить с ней, и медленно, постепенно, ее ступор спадает. Она начинает двигаться; она садится и, наконец, начинает смотреть на меня проснувшимися здоровыми глазами. Перед моими глазами она превращается из психотической в ​​здоровую молодую девушку; процесс трансформации продолжается, и она приобретает сказочные качества; в конце она танцует через пещеру как эльф и исчезает.

            «Все это время жрец неподвижно сидел позади меня на своем поднятом стуле, и я знал, что именно он исцелил девушку своим мана-влиянием. Сон оставил у меня чувство глубокой безопасности и уверенности в фигуре этого человека. Именно он имел целительную силу, которая прошла через меня ».

            Комментарии к этому сну излишни. Это интерпретирует само себя. Лечит не якобы всезнающий человек, человек воли, но сила, «стоящая за ним» и «проходящая через него» от «архетипа духа». Если он смиренно «пропускает это», то до сих пор жесткий и больной женственно-эмоциональный аспект мечтателя наполняется новой жизнью, снова становится здоровым и жизнерадостным; его парализованный поэтический дар восстановлен.106 Поскольку герой (здесь мечтатель) находится в отчаянном положении и по внешним и внутренним причинам не может достичь самоисцеления, появляется необходимое понимание, компенсирующее его недостаток, в форме персонифицированной идеи, 107 «Мудрый старик», который приносит помощь и совет.

            Любому, чей сознательный разум все еще обладает искрой жизни, пережитком восприимчивости, было бы нелегко игнорировать «послание» такого сна или рационалистически отвергать его как «фантазию». Оно навязывается сознательному уму. заставляет заметить, и поэтому делает возможным изменение отношения. Но если он должен быть отвергнут, если архетип, говорящий через него, не должен быть признан, «тогда он появляется сзади в своей« гневной »форме, как темный« сын хаоса », злодей, как Антихрист вместо Спасителя. — факт, который слишком ясно продемонстрирован современной историей ». 108 И это верно не только для человечества, но и для всех людей, которые его составляют. Это верно для всех тех, кто, хотя и проявляет «лучшее из доброй воли», невольно втягивает себя и все вокруг себя в угрожающие пропасти своего бессознательного: многих психотиков и невротиков, которые убеждены, что зло никогда не бывает само по себе, а только в других, которые, следовательно, должны преследоваться и уничтожаться.

«На самом деле мы никогда не сможем законно освободиться от наших архетипических основ, если не будем готовы заплатить цену невроза, больше, чем мы можем избавиться от своего тела и его органов, не совершая самоубийства» 109.

            Для архетипов, как голоса человеческого рода, являются великими упорядочивающими факторами, игнорирование или нарушение которых влечет за собой путаницу и разрушение. Их можно рассматривать как «неизменные причины невротических и даже психотических расстройств, которые ведут себя точно так же, как пренебрежение или плохое лечение физических органов или органических функциональных систем». 110 Выходя из психоидного фона, они оказывают упорядочивающее влияние на психический процесс, а также на содержимое сознания, направляя их лабиринтными путями к возможной совокупности, поскольку они «определяют природу конфигурационного процесса и курс, которому он будет следовать, с кажущимся предвидением, или как будто они уже достигли цели, которая будет ограничена процессом центрирования». 112 Таким образом, они также являются защитниками и носителями спасения, которые могут преодолеть все препятствия и эффективно и осмысленно преодолеть любой раскол. Тот, кто говорит с «изначальными образами», говорит «тысячей голосов; он очаровывает и одолевает, и в то же время он поднимает идею, которую он пытается выразить из случайного и преходящего в царство вечного. Он превращает нашу личную судьбу в судьбу человечества, тем самым вызывая в нас все те благодетельные силы, которые когда-либо и всегда позволяли человечеству найти убежище от всех опасностей и пережить самую долгую ночь »112.