Из книги «Юнг говорит»
под общей редакцией Уильяма МакГуайра и Р.Ф. С. Халла.
ОТВЕТ НА АТАКУ В «СУББОТНЕМ ОБЗОРЕ ЛИТЕРАТУРЫ» (1949)
ON THE ATTACK IN THE «SATURDAY REVIEW OF LITERATURE» (1949)
В 1948 году общество Bollingen Foundation, которое было создано тремя годами ранее, пожертвовало средства по просьбе Библиотеки Конгресса на учреждение ежегодной премии в области поэзии. Библиотека Конгресса назвала данный приз Bollingen Prize in Poetry и утвердило жюри из обладателей премии Библиотеки Конгресса. В феврале 1949 года Библиотека объявила, что победителем первой ежегодной премии, по решению жюри, стал поэт Эзра Паунд. Э. Паунд в то время находился под следствием по обвинению в государственной измене. Обвиненный в пропаганде политики врага (про-фашизме) во время Второй мировой войны, он был бы судим со всей строгостью, однако, признанный умалишенным правительственной медицинской комиссией, был заточен в психиатрическую лечебницу. По началу реакция на награду была сравнительно мягкая, но в июне поэт и критик, Роберт Хилльер (Hillyer) опубликовал две статьи в «Субботнем обзоре литературы», где вполне осознанно втягивал в это дело К.Г. Юнга и представлял его как нациста и антисемита — участника заговора в подготовке общества «нового авторитаризма». Инцидент оказался хорошо задокументирован в печатных изданиях — в том числе в журнале поэзии (Чикаго) в октябре 1949 года. Кэроль Баумэнн (Carol Baumann) — американский аналитический психолог школы Юнга — почувствовав, что это было «время, когда должен быть услышан собственный голос Юнга и по этой причине попросив его об интервью». Оно было опубликовано в «Бюллетене клуба аналитической психологии в Нью-Йорке» (отпечатано на мимеографе как частная публикация) в декабре 1949 года.
***
(Доктор Юнг принял меня в своем саду в Кюснахте, и мы сидели за круглым каменным столом в тени больших деревьев. Список цитат, которые были приведены против него, были заранее отправлены мной доктору Юнгу, и он вновь пересматривал их).
К.Г. Юнг — Когда люди устремляются к ложным выводам, они часто предпочитают цепляться за свои предрассудки. Существует мало пользы в ответах людей, которые не стремятся понять суть явления, потому что они не заинтересованы в установлении объективной истины.
К.Б. — Да, но многие читатели озадачены этой шумихой. Вы бы не могли ответить на несколько вопросов о наиболее важных обвинениях против вас, чтобы ваша точка зрения стала ясна тем, кто действительно заинтересован в изучении правды?
К.Г. Юнг — Должно быть ясно всем, кто прочитал любую из моих книг, что я никогда не был нацистом или сочувствующим нацизму, также я никогда не был антисемитом, и никакое количество нечистоплотного цитирования — неточного или вырванного из контекста того, что я написал — не может изменить зафиксированную в книгах мою истинную точку зрения. Почти каждый из этих отрывков был подделан, либо со злым умыслом, либо по незнанию. Кроме того, мои дружеские отношения с большой группой еврейских коллег и пациентов в течение многих лет, само по себе опровергает обвинение в антисемитизме. Возьмем самое важное неправильное цитирование (SRL, июньский выпуск): «Еврей как относительный кочевник никогда не создал и предположительно никогда не создаст собственную культурную форму…Арийское бессознательное обладает более высоким потенциалом, чем еврейское…». Важно отметить, что, при чтении этой фразы целиком в её контексте, смысл этих строк приобретает противоположное значение от приписываемого им «исследователем». Эти фразы, неправильно переведенные и изуродованные, были взяты из документа, озаглавленного «О современном положении психотерапии» (т. 7, №. 1 и 2).
К.Б. — Обширная презентация основных моментов данной работы была напечатана в статье доктора Эрнста Хармса — объемом в тридцать две страницы: «Карл Густав Юнг — защитник Фрейда и евреев» (Psychiatric Quarterly, апрель, 1946). Дабы читатель мог сам оценить контекст высказывания аналитика о национальном характере бессознательного, приводим весь абзац, в котором они появляются:
«В результате своей более чем в два раза древней культуры, они (евреи) являются гораздо более сознательными и способными абсорбировать человеческие слабости и неполноценности — поэтому гораздо менее уязвимы в этом отношении, чем мы сами. Они также обязаны опыту древней культуры своей способностью жить осознанно в доброжелательной, дружественной и толерантной атмосфере со своими собственными дефектами, в то время как мы все еще слишком молоды, чтобы не иметь никаких иллюзий относительно себя…
Еврей, как представитель примерно трехтысячелетней культурной расы, обладает, подобно образованному китайцу, более широким психологическим осознанием, чем мы. В результате чего для евреев, как правило, менее опасно оценивать собственное бессознательное негативно. Арийское же бессознательное содержит силы напряжения и семена созидания еще только грядущего, которые нельзя обесценивать как детскую романтику, не подвергая душу опасности. Еще молодые германские народы вполне в состоянии создать новые культурные формы, и это будущее пока находится в темноте бессознательного каждого индивида, как заряженные энергией семена, способные к мощному огню. Еврей, как относительный кочевник, никогда не создал и предположительно никогда не создаст собственную культурную форму, так как все его инстинкты и умения требуют для своего развития более или менее цивилизованного народа-хозяина. Поэтому еврейская раса обладает, из моего опыта, бессознательным, которое только при определенных условиях можно сравнить с арийским. Не учитывая некоторых созидающих индивидов, обычный еврей слишком осознан и слишком дифференцирован для того, чтобы быть беременным напряжением нарождающегося будущего. Арийское бессознательное обладает более высоким потенциалом, чем еврейское; это преимущество и недостаток юности, еще не совсем распрощавшейся с варварством. По моему мнению, большой ошибкой прежней медицинской психологии было то, что она не задумываясь применяла еврейские категории, которые верны даже не для каждого еврея, к христианским германцам и славянам. Тем самым она объясняла ценнейшую тайну германца, его созидающе-понимающую душевную основу как детско-банальное болото, между тем как мой предупреждающий голос десятилетиями клеймился антисемитизмом. Этот упрек исходил от Фрейда. Он не знал германской души, как не знали ее и его германские почитатели. Не научило ли их мощное проявление национал-социализма, которое весь мир наблюдает завороженными глазами, лучшему?» (Zentralblatt für Psychotherapie und ihre Grenzgebiete, 1934, 7: 1-16.)
К.Г. Юнг — Так как эта статья должна была быть напечатана в Германии (в 1934 году!) я вынужден был написать (о варварстве германцев) в несколько завуалированной манере, но общий смысл статьи, мне кажется, ясен каждому. Я должен был помочь этим людям (германцам). Им должно было стать ясно, что я, ариец за пределами Германии, выступаю за научный подход к психотерапии (прим. переводчика — науке, которую они обвиняли в семитическом происхождении). И точка! Я ничего не вижу ни в малейшей степени антисемитского в этом заявлении. Это просто оценка некоторых психологических различий в фоновом (национальном) режиме, а также в том пункте дела, что психотерапия нуждается в дополнительных категориях. В частности, следовало указать на то, что евреи в целом более сознательны и дифференцированы, чем средний ариец, который остался ещё очень близок к варварству!
И это исторический факт, что евреи показали замечательную возможность стать носителями культуры во всех странах, где они распространились. Это свидетельствует о высокой степени цивилизации, и такая адаптивность является предметом восхищения. Некоторые люди смущаются или даже обижаются, когда кто-то говорит о различиях в (национальной) психологии, но следует признать, что разные национальности и разные расы имеют разные взгляды и разные психологии. Возьмите разницу между французами и англичанами, или между англичанами и американцами! Существует заметная разница в психологии во всем мире. Только идиот не может видеть его. Это слишком смешно, чтобы быть настолько «сверхчувствительным» и застенчивым в таких вещах. Эти вещи — факты опыта, и их не следует игнорировать.
К.Б. — Что вы можете сказать о цитате: «Американцы представляют нам странную картину: европейско-негритянские манеры с индейской душой»?
К.Г. Юнг — Это должно быть взято из популярного интервью, изданного в 1930 году или около того. Психология бессознательного не поддается популярному описанию. Её слишком легко неправильно понять, тем более, когда журналисты пытаются сделать сенсационный всплеск. Такое изолированное, вырванное из контекста заявление, естественно читается как вопиющий нонсенс для тех, кто не знаком с работой бессознательного ума. Прежде, чем выявлять какой-то смысл в такого рода заявлении, нужно знать, каким образом мы можем взаимодействовать с бессознательным. Я могу так же говорить о первобытных содержаниях европейского сознания. Нет и ноты критики в этих вещах. Действительно, для бодрствующего человека, первобытные содержания его бессознательного могут часто быть источником обновления. Американское бессознательное является весьма интересным, так как оно содержит разнообразные элементы и имеет более высокий тонус напряжения, благодаря плавильному котлу на примордиальном уровне, что вызвало существенные перемены в традиционном фоновом режиме европейцев, которые стали американцами. С одной стороны, американцы являются более цивилизованными, чем европейцы, а с другой стороны, их исток жизненной энергии достигает больших (архаичных) глубин. Американское бессознательное содержит огромное количество возможностей. Я не могу делать вид, что достиг исчерпывающего представления о нем, и даже то, что я знаю (свою точку зрения) я не могу высказать в сжатом виде несколькими предложениями для интервью.
К.Б. — Господин Роберт Хилльер утверждает, что в 1936 году вы сказали, что «Новый режим Гитлера в Германии, кажется, предлагает единственную надежду для Европы».
К.Г. Юнг — Многие американцы спрашивали меня, что я думал о Гитлере и его идеях, осенью 1936 года, и я всегда выражал заботу о будущем Европы. Это не правда, что я когда-либо восхищался Гитлером. Тем не менее, в первые годы, до того, как дьявольская сила наконец взяла верх над Гитлером, он принес многие реформы, которые в определенной степени служили немецкому народу конструктивно. Я, возможно, и говорил что-то в таком роде, но также говорил и об опасности впереди, которые я уже описал. Если я заявляю исторический факт, люди сразу же переходят к выводу, что это подразумевает восхищение! Не смешно ли это! Вся моя жизнь и работа основаны на психологии личности, и ответственности как для самого человека, так и его окружения. Массовые движения способны проглатывать личности в неограниченном количестве, и человек, который, таким образом, теряет свою индивидуальность теряет и свою душу. Такое распространенное явление уже чуть не разрушило нашу цивилизацию, и опасность отнюдь не закончена!
Гитлер стал рупором всех подводных течений, кипящих в немецком народе. Этот факт метко выражен в фразе, что Гитлер шел вперед с его интуицией и ложной «уверенностью и одержимостью» — пока не подошел к краю пропасти, из которой не было никакого спасения. Я подробно разбираю это в моей работе «Вотан»
Я описал там, как громовержец древности обеспечил пробуждение архаичной силы, которая захлестнула немецкий народ, высвобождая давно захороненное варварское прошлое. Я написал эту статью в 1936 году в качестве предупреждения для тех, кто мог понять последствия происходящего. Когда бессознательное целого народа перемешивают до такой степени, что нет никакого сознательного начала, а также ответственного лидера, чтобы контейнировать высвободившиеся силы, тогда дьявол овладевает народом и деструктивные силы устремляются к окончательному самоуничтожению, но лишь после того, как одержимая нация с их помощью уничтожит половину мира вокруг. Это трагедия. Тот, кто берет на себя труд прочитать то, что я написал до и во время войны, найдут истинные взгляды, касающиеся массовой психологии и ее опасности, но мое предупреждение, мой голос не был услышан.
К.Б. — Можете ли вы сказать что-нибудь о работе ваших еврейских последователей?
К.Г. Юнг — Существует множество свидетельств их дружественного сотрудничества со мной. Доктор Герхард Адлер в Лондоне постоянно защищал меня от обвинения в антисемитизме. Доктор Эрнест Хармс в Америке, как я уже упоминал, кропотливо написал истинную историю моей связи с Zentralblatt. Он, по воле случая, учился как у Фрейда, так и у меня, но не считает себя принадлежащим к какой-то одной школе. Доктор Эрих Нойманн в Тель-Авиве написал несколько книг, основанных на изучении моих психологических взглядов. Есть много других, кого я мог бы упомянуть, и, как вы знаете, у меня есть большая группа еврейских учеников здесь, в Цюрихе.
К.Б. — Тот факт, что вы возглавили редакцию Zentralblatt fur Psychotherapie и приняли пост президента международного общества по психотерапии (International Society for Psychotherapy), в 1933 году, оказал огромное влияние на предубеждение американцев против вас. Не могли бы вы сказать что-нибудь об этом?
К.Г. Юнг — Объективный обзор фактов, касающихся этого критического периода в истории европейской психотерапии, а также мотивы, которые привели меня, к попытке спасти международную научную организацию врачей, была написана доктором Хармсом, как я уже говорил. Я мало что могу добавить к тому, что он написал. Тем не менее, я могу подвести итог, что, когда я, как швейцарец, принял эту должность, моя цель была сохранить дух научного сотрудничества среди всех европейских врачей перед лицом нацистского антисемитизма, который в это время начал поднимать голову. С нацисткой нетерпимостью было невозможно бороться открыто, не ставя под угрозу положение всех немецких врачей-психотерапевтов и немецких врачей-евреев, в частности. Но я сделал всё, что я мог сделать в этой ситуации и мне удалось получить специальное разрешение, принятое международным сообществом, в результате чего немецкие еврейские врачи (которые были отстранены от членства в немецком филиале общества) могли индивидуально стать членами международной организации. Таким образом, они смогли стать полноправными членами с равными правами. Позже, когда под влиянием нацистов: доктора М. Г. Геринга (двоюродного брата Германа Геринга), который стал одним из редакторов Zentralblatt, и других нацистских врачей, которые были навязаны нам (в 1936 и 1937), моя позиция постепенно стала несостоятельной. В течение этого судьбоносного времени нацисты дважды нечистоплотно играли с моим именем.
С одной стороны, мое имя было помещено в их черный список из-за различных вещей, которые я написал и которые они не могли «проглотить», как, например, лекцию о «теории комплексов» в Бад-Наухайме в мае 1934 года , в которой я отдал должное заслугам Фрейда. Еще позже, мой швейцарский издатель получил известие, что мои книги были запрещены и даже уничтожены нацистами. С другой стороны, национал-социалисты были рады использовать в печати мое имя в попытке поддержать свою убывающую репутацию в глазах всего мира. Многие ложные и противоречивые слухи были распространены обо мне: что я был антисемитом, или напротив, что я еврей, а также что я был врачом Гитлера и так далее и тому подобное.
Тот факт, что мое имя стало связано с Герингом по редакции Zentralblatt, естественно выставило меня в ложном свете, особенно когда он напечатал свою знаменитую рецензию на «Mein Kampf». Это было напечатано в Zentralblatt без моего согласия, и я ни разу не видел эту рукопись перед изданием. Конечно, утверждение Геринга весьма точно отражало точку зрения немецкого психоаналитического общества, но никогда международного общества в целом! Так как Zentralblatt печатался в Германии, то нацисты смело проводили в жизнь своё влияние, всякий раз, как только они могли это сделать. Задача, которую я принял, а именно сохранение не политического международного общества, наконец, стала слишком тяжелым бременем и на самом деле невозможным делом. В то же время, я попытался выполнить свой долг в этом отношении, как и любой другой порядочный человек сделал бы на моем месте. Несколько раз я хотел уйти, и я попытался уйти в отставку, но по настоятельной просьбе английских и голландских представителей, которые просили меня «ради всей организации, чтобы я остался » — и я остался. Я не мог бросить людей, когда они находятся в бездне ада. И то, что я застрял на данном посту, помогло многим людям. Можно сказать, что это был глупый идеализм, который заставил меня остаться, но мне казалось, несправедливо по отношению ко всем людям, обращающимся ко мне, покинуть их в беде. Моя позиция была следующей: я не крыса, которая бежит с тонущего корабля; и поэтому я ушел в отставку только в 1939 году, когда началась война и я уже не мог использовать своё положение во благо. Тогда все международные связи были прерваны. Я никогда не желал участвовать в политических событиях, но как возмущенный швейцарский очевидец и добросовестный наблюдатель психологической коллизии, у меня, естественно, были определенные реакции на тревожные события того времени, в которое мы жили. Могу добавить, что в 1941 году я выступил с лекцией перед встречей швейцарских психотерапевтов под названием «Психотерапия Сегодня», в которой осудил тоталитарное государство в то время, когда победоносные танковые дивизии были всего за шестьдесят пять миль от меня, и я знал, что нацисты планировали разобраться со мной, если они примут решение перейти границу Швейцарии.
Перевод с английского — Григория Зайцева