В начале сна я говорю: «Давно я не была в контакте с природой». Я на грязной проселочной дороге. Смотрю направо и вижу маленькие цветочки, я наклоняюсь, я очень ими тронута. Очень простая красота и деликатность маленьких голубых цветов заставляют меня чувствовать себя лучше. У голубых цветков желтый центр. Я иду дальше по дороге и очень скоро меня тянет вправо, меня привлекает поле, заросшее кустами куманики. Внезапно я выхожу на открытое место. Здесь на земле мох растет в виде круга. Я чувствую, что в этом круге есть что-то сакральное, магическое. Я думаю об олене, и мне становится не по себе. Я ухожу из этого места. Я опять на дороге, недалеко от того места, где видела цветочки, и вдруг я вижу, что ко мне приближается черная собака. Собака и знакома мне, и незнакома одновременно. Она проходит мимо.
Я стою перед огромной скалой. Что меня особенно впечатляет, так это самая дальняя, самая высокая часть скалы: она состоит из блоков правильных геометрических форм. Та часть, которая ближе ко мне, более обычной формы. Я слышу, как моя сестра, которая решила забраться на скалу с другой стороны (я не вижу ее), говорит, что камни неустойчивы, но она осторожна. Все происходит очень быстро. Я поднимаю взгляд на вершину и вижу, что моя сестра уже там. В этот момент земля вздрагивает. Я вижу, как часть скалы, на которой стоит моя сестра, приходит в движение. Между двумя кусками скалы возникает трещина. Меня внезапно переполняет страх, и я кричу что есть мочи, вкладывая всю энергию: «Садись!!!»
Эффекты работы со сном
Цветочки
Я смеюсь, потому что вы послали меня прямо в цветочки. В этот момент я сознаю ваше присутствие. Необъятная нежность пронизывает каждую частицу моего тела, это похоже на мельчайшие клеточки благополучия.
Мы начинаем с безопасного места, с цветочков. В этом безопасном месте маленькие голубые цветочки с желтыми сердечками, которые так ее тронули, смешиваются с нежностью, которая возникает между нами, когда я сопровождаю ее в это поле цветов. Цветы в ландшафте сновидения и интимная обстановка в комнате создают клеточки благополучия, пропитывающие все ее существо.
Круг
Я приглашаю ее встать в круг и сконцентрировать внимание на своих ногах.
Я чувствую, что темные силы активны. Словно я могу чувствовать оленя, который лежал на этом месте, но потом вскочил, поднятый сейсмическим толчком, идущим из самых недр. Вы оставляете меня наедине с моими чувствами, чтобы я могла описать круг более тщательно: маленькие деревья и кустики, которые его окружают. Самое сильное впечатление от круга и оленя, это странная вещь, происходящая внутри меня.Сейсмическая энергия дышит через мой позвоночник, от копчика до макушки головы. Что-то открывается.
Собака
От собаки мне тоже не по себе. Вы просите меня сконцентрироваться на ее поведении
Я помогаю ей идентифицироваться с собакой
Я могу чувствовать ее гибкость. Мои плечи расслабляются.
Я уже писал выше, что животные и цвета имеют особенное значение в снах, имеющих отношение к болезням тела: маленькие цветные цветочки навевают нежность, олень интуитивно предчувствует толчок землетрясения, а собака передает гибкость.
Скала
Все эффекты, которые сейчас проявляются в моем теле, усиливаются до предела. Я чувствую себя наполненной. Я чувствую внутри движение несдерживаемой тряски. С этого момента, когда я думаю обо сне,или когда какое-то событие эмоционально меня захватывает, это чувство возвращается. Я забираю с собой все эффекты сновидения ипозволяю себе быть затронутой и даже потрясенной, когда боль слишком велика.Вы можете добавить, когда будете писать о моем сне, что тинктура все еще действуетблаготворно. Сейсмическая энергия дышит через мой позвоночник от копчика до макушки головы, открывая его.
Сдаться переполняющей боли, замеченной в самом тонком первоначальном проявлении олене-подобной предупреждающей системой, пока она не превратилась в физический спазм, дать себе время открыться ей и быть готовой, позволить землетрясению пройти сквозь систему беспрепятственно. Поддержание остро осознающего присутствия во время этого испытания, согласно Мишлен — благотворный опыт. Это позволяет сейсмическому импульсу пройти насквозь без того, чтобы испуганное тело начало сопротивляться и причинять себе боль. Это предотвращает диссоциацию, отделение одной части сознания от системы остальных частей.
Мне есть чему научиться у того, что говорит Мишлен.
Хелен проходила у меня анализ в Кембридже, в Массачусетсе, много лет, и потом переехала в северную часть штата Нью-Йорк, в край глубоких ущелий и быстрых рек. Через некоторое время у нее диагностировали рассеянный склероз, с той поры пришел год. Год назад, когда я приезжал, чтобы провести ежегодный семинар по работе со сновидениями с местной группой, мы об этом не говорили. Ее сон стал способом сообщить мне о влиянии на нее диагноза. Она практически не ощущала пока никаких симптомов, но болезнь сильно пугала ее. Она сказала мне это, когда сообщила новости, за день до того, как рассказать группе описанный здесь сон:
Я в большом каменном здании с другой женщиной. Джерри поранился в здании неподалеку, но ниже по склону, очень крутому. Моя компаньонка решает прыгнуть в маленькую быструю речку, каскадами сбегающую по склону. Она ныряет, и я решаю последовать за ней, поскольку это самый быстрый способ прийти на помощь. Я почти бегу по поверхности воды, по порогам,они прекрасны и восхитительны. Неожиданно я погружаюсь по грудь. Внезапно я вижу большую волну, она захлестывает меня. Я теряю сознание и просыпаюсь на операционном столе, рядом двое мужчин, которые меня спасли. Я говорю им дважды— позвоните в полицию — потому что я думаю, что нужно помочь Джерри
Джерри, сообщает Хелен, — это коллега по работе. Пороги (рядом с тем местом, где она сейчас живет, есть несколько) ее восхищают, ей нравится смотреть на них нравится их шум и запах воды. Когда я спрашиваю, что в ее жизни могло бы иметь отношение к этому сну, Хелен вспоминает о диагнозе, поставленном ей год назад. Она беспокоится о том, сможет ли она работать, как прежде, какие новые ограничения наложит на нее болезнь, несмотря на то, что сейчас она чувствует себя здоровой, последний раз болезнь проявлялась год назад, в легкой форме. Но она много об этом думает.
Обычно я начинаю работу над сновидениемв сравнительно безопасном месте, это общая стратегия, и двигаюсь в сторону места, вызывающего наибольшее сопротивление или отторжение. Описанное Хелен каменное здание — хорошее место, чтобы войти в образность сна, потому что оно дает ощущение прочности, твердости и ясно выделяется в ее сознании.Если мы сможем войти в воплощенную основательность, которую создает их присутствие, у нас будет безопасная атмосфера, в которую можно будет вернуться, если чувства станут неуправляемыми и давление в сосуде станет слишком большим. Его можно использовать для «декомпрессии».Я могу чувствовать момент прихода большой волны как интенсивный страх в своем животе, перед моими глазами встает последний кадр одного из моих любимых фильмов, «Последняя волна» Питера Вейра, образ, готовый сокрушить меня.Здесь мы должны закончить.Перед тем, как встретиться с этим катаклизмом, лучше запастись стабильностью!
Вернувшись в воспоминании в окружение сна, она описывает здание как гигантское, мощное, высокое и старое. Она может чувствовать прочность здания, построенного, чтобы выдержать высоту и поток реки поблизости. Оно сделано из искусственного камня, камни довольно большие, два на три фута. Внутри рассеянный , приглушенный сероватый свет.Я направляю ее внимание на стены, чтобы она почувствовала их мощь, выдержавшую много лет противостояния среде. В гипнагогической концентрации Хелен отвечает, что она чувствует мощь этих стен, это ощущение локализуется в ее позвоночнике. Теперь субстанция «мощного, старого, большого здания» вселилась в нее. Оно дает ей сильное чувство поддержки в спине. Акцентируя это ощущение, я помогаю ей создать в спине триггерную точку, чтобы, когда это будет необходимо, просто фокусируя внимание на позвоночнике, зафиксированное воплощение «мощного, старого, большого здания» могло автоматически высвободить скрытую в нем атмосферу огромной силы.
Теперь я направляю ее осознавание на Джерри. Джерри — тот, кто поранился, он жертва несчастного случая. Диагноз серьезного заболевания часто впервые переживается как несчастный случай. Когда я упоминаю имя Джерри, Хелен глубоко вздыхает. Я спрашиваю, почему, и она отвечает, что с Джерри произошел несчастный случай. Что-то случилось с его ногами, он не может двигаться. Я вспоминаю своего старого друга, ноги которого отказали из-за рассеянного склероза. Воспоминание о нем приносит с собой тошноту, которую у меня вызывал едкий запах его тела, когда он, чтобы справиться с болезнью, находясь в клинике Биршер-Беннер в Цюрихе, предпринял 30-дневную голодовку (которая оказалась успешной). Мое отвращение к болезни возводит вокруг меня броню, и в тоже время приносит с собой надежду на исцеление. Хелен говорит о травме Джерри с таким убеждением в том, что это происходит на самом деле, что я даже переспрашиваю, чтобы убедиться, не идет ли речь о физическом инциденте, происшедшем с Джерри в жизни наяву. Но она точно имеет в виду воспоминание сновидения, квази-физического Джерри, которого она знала во сне. Хелен поглощена необходимостью помочь ему, она должна помочь. Эта эмоциональная необходимость проявляется как ощущение в руках и горле. На глаза наворачиваются слезы эмпатии к Джерри.Эмпатия позволяет почувствовать, насколько серьезна рана Джерри (перед моими глазами стоит, опираясь на костыли, мой собственный друг с рассеянным склерозом). Через некоторое время я перефокусирую внимание на спину Хелен. Она говорит, что ее спина сильная, руки хотят двигаться вперед, словно бы собираются дотянуться и спасти.Сложная геометрическая конфигурация воплощения: спасающие руки свисают, как со ствола мощного дерева, с сильной спины.
Дав какое-то время на то, чтобы прочувствовать это геометрическое пересечение воплощенных образов, Хелен-рук и здания-спины, я перехожу к женщине, которая ныряет. Для этого надо проследить энергию ее движения. Фокусировка на хореографических деталях помогает сновидцу позволить независимому образу-присутствию поглотить себя, стать одержимым им. Хелен видит ныряющую женщину слева от себя, она все время в движении, она уже приняла решение нырнуть. Тот момент, когда она ныряет, руками вперед, воспринимается наиболее ярко. Идентифицировавшись с ней, Хелен говорит, что чувствует гибкость рук, показывая при этом, оставаясь в сидячем положении, изогнутую траекторию прыжка. Ее уверенность в себе абсолютна, говорит Хелен, описывая субъективный опыт ныряющей женщины, которая овладела ее сознанием. Ее тело двигается плавно и она полна уверенности. Я внезапно испытываю момент эстетического удовольствия.
Потом Хелен пугается. Она чувствует нервозность в желудке, она ускользнула из воплощенной уверенности ныряльщицы в свое обычное «я». Она возбуждена и напугана возможностью кризиса и необходимостью быстро двигаться. Она вдруг вспоминает, чтодорога снаружи проходит по крутому склону. Но женщина не идет по дороге. Удивленно, как будто не может в это поверить, Хелен повторяет нырок женщины.Я подбадриваю ее, предлагая вчувствоваться в страх. Когда она это делает, я чувствую, что мое дыхание успокаивается. Во время эпизода со страхом я затаил дыхание. Когда я комментирую это, Хелен говорит, что ее дыхание сейчас тоже успокоилось, после того, как она уделила внимание собственному страху.Теперь мы можем вернуться к нырянию. Хелен отмечает, как естественно и инстинктивно нырок чувствуется с перспективы воплощенной женщины. Это не ментальный процесс, но чисто инстинктивное действие. Она может чувствовать этот инстинктивный процесс как энергию в верхней части спины, не как основательность, но как гибкость.
Перед тем, как я веду ее к порогам, мы на некоторое время возвращаемся в состояние «каменного здания», чтобы зарядиться силой его основательности. Теперь она чувствует одновременно множество воплощенных состояний: «каменное здание» в нижней части спины, «гибкой нырок» в верхней части спины, «спасатель» в руках, и «страх крутизны» в животе. Горизонтальная линия рассказа оказалась повернута на 90 градусов и превратилась в вертикальную структуру, в моментальный театр воплощений.
Теперь мы входим в белую воду. Я отмечаю, что во мне нет никакой дрожи. На самом деле, я обнаружил, что не чувствую ничего. Хелен описывает, как воды касаются только ее ступни, как она скользит по поверхности. Это весело, это замечательно, и вид тоже отличный. В то же самое время она чувствует страх в животе. Ее страшат не пороги, но крутизна склона. Ей очень нравится чувствовать воду. Она чувствует одновременно веселье и страх в животе. Внезапно я ввожу гигантскую волну. Ее высота десять футов, она в два раза выше Хелен. Волна прямо перед ней, она огромна, закрывает все поле зрения. Хелен уже не видит небо. С неизбежностью волна накрывает ее. «Я чувствую, что теряю сознание. Она выключает меня (смеется), полностью захлестывает мое сознание». Когда я спрашиваю, что в этом смешного, она отвечает, что ей всегда нравится быть способной все продумывать. На этот раз нет ни единого шанса!
«Как это ощущается — быть наедине с волной, которая останавливает работу твоего сознания»?
Я замечаю, что способность чувствовать возвращается к моему телу, страх, возбуждение, ужас, скрученные кишки — все это опять со мной, я опять существую.
«Это потрясающе, но это ужасает».
«На что это похоже — быть лицом к лицу с этой ужасающей потрясающей сущностью?»
«Я думаю, у меня больше нет того каменного здания. Нет места где можно остановиться, на которое можно опереться. Это полная неизвестность».
«Можешь ли ты чувствовать величие этой волны, ее поразительную мощь? На что похожа эта потрясающая сила? Как это ощущается — противостоять силе за гранью понимания?» Я покрываюсь гусиными мурашками.
Теперь я снова ввожу массивную силу, извлеченную из большого здания, и гибкость женщины-ныряльщицы, чтобы Хелен могла сохранить сознание в этом противостоянии. Я провожу ее через все триггерные точки, которые мы создали, восстанавливая воплощенные в них состояния, которые помогут ей встретить захлестывающую силу.
«Можешь почувствовать в своей спине камни, которые были там долгое время? В верхней части спины — гибкость и доверие инстинкту. Почувствуй страх крутизны в желудке. Почувствуй руки, тянущиеся, чтобы спасти Джерри. Теперь, с телом, в котором сохраняются все эти воплощенности, почувствуй пороги. Можешь ли ты этим телом почувствовать ужасающую силу волны и встретиться с ней лицом к лицу? Не уходи в бессознательность, просто чувствуй это. Каково это, быть лицом к лицу с этой волной?»
Я чувствую концентрацию моей Ци, это похоже на то, как повитуха помогает матери родить.
«Я чувствую как мое тело дрожит и трясется»
Я вспоминаю Мишлен, которая позволила себе быть «затронутой и потрясенной» землетрясением. Я держусь за это воспоминание, она становится моим проводником через эту тряску, я нахожу поддержку в ее знании, что это возможно. Можно сохранить сознание, проходя через такие ощущения, опыт Мишлен это доказал, для этого нужно позволить движению безудержной дрожи дать проникнуть в себя.
«Чувствуй это. Оставайся в этом, в этой тряске. Каково ощущения изнутри тряски? — я двигаюсь вперед, и Мишлен помогает мне.
«Я хочу это прекратить»
«Чувствуется как… мне очень… очень трудно принять это. Приходится все время возвращаться. Это как будто конечности двигаются сами по себе».
«Отлично, чувствуй, как они двигаются сами собой.Когда есть что сказать, говори. Не уходи в бессознательность. Не ускользай». Внезапно ко мне приходит спокойствие, я чувствую, что мы на финише.
Хелен мотает головой, ее ноги трясутся, при этом кончики пальцев ее открытых рук касаются друг друга.
«Тряска. Она успокаивается. Я не знаю. Это как когда доктор бьет по коленке и нога движется сама. Здесь нет сознательного состояния, которое можно понять».
Мишлен перед нами, она наш гид. Явоодушевлен.
«Продолжай чувствовать это автономное движение. Оно имеет свой характер. И теперь, когда ты чувствуешь его можешь ли ты встретиться лицом к лицу с этой ужасной волной? Что происходит?» Я задаю эти вопросы, чтобы помочь ей войти в тряску еще глубже, теперь я знаю, что она может это выдержать, не теряя сознания.
«Тряска продолжается. Но я чувствую, что каким-то образом могу ей следовать.Мне не нужно быть неподвижной». Хелен всхлипывает. «Это просто движется. И я могу просто двигаться больше».
«Тебе не нужно с этим судорожно бороться, расслабься».
«Волна проходит сквозь меня» — говорит Хелен, делая глубокий вдох. Я чувствую улыбку Мишлен, я благодарен ей.
«Продолжай чувствовать это».
«Я чувствую, что она убывает, она прошла сквозь меня» — видно, что Хелен успокаивается.
«Было бы хорошо, если бы ты могла оставаться с этим чувством, что волна прошла сквозь тебя. несколько минут в день. Как ты думаешь, получится у тебя?»
Мы извлекли тинктуру из волны ужаса. Как автономная рефлективная реакция на молоточек доктора, ужас может проходить насквозь. Если повторять это ежедневно, эффект тинктуры может закрепиться в виде условного рефлекса, так что когда ужас появится, что неизбежно происходит в моменты, когда рассеянный склероз проникает глубже в систему, он пройдет без сопротивления, оставляя после себя лишь глубокий вздох — говорю я Хелен, цитируя Мишлен.
«Да», — говорит она, кивая, кивая. Кивая. «Да».
«Пора заканчивать».
Хелен открывает глаза, улыбается, вытирает слезы.
«Меня поражает, насколько важно прочувствовать все аспекты, прежде чем вы можете встретить волну», — комментирую я, радуясь, что все позади.
«Я не думала, что удастся остаться в сознании», — говорит она вполголоса с некоторым недоверием.
Потеря сознания — это способ диссоциации с травмой, которая слишком велика. Отделяясь от страдающего тела, событие уплывает прочь от сети сознания, уходит из памяти. Хелен вытеснила болезненный опыт с помощью мощной анестезии, и ценой за это оказалась потеря тела. Потеря физической энергии. Я чувствовал это во время работы, в тот момент, когда внезапно потерял контакт с моим чувствующим я. Я чувствовал себя выжатым.
С помощью нашей работы мы смогли вернуть всепоглощающий ужас Хелен в основную ткань воплощенных состояний, откуда он был отколот в момент, когда она узнала диагноз. Теперь ее тело, с его животным страхом, не чувствует себя больше покинутым. Ежедневное повторение может укрепить воссоединившуюся ткань, и доступ к диссоциированной психической энергии станет постоянным.
«Я бы до усрачки перепугался» — искренне восклицаю я, представив себе, какова бы была моя реакция, если бы мне поставили такой диагноз. Мы улыбаемся друг другу.
Видение, основанное на сети одновременно существующих субъективностей не укладывается в представления психологий, центрированных на самости, оно ведет к сети самостей, которая, как кластер клеток, постоянно меняет форму, ассоциируя и диссоциируя в магме воплощений. Такая психология основана не на парадигме единственного «я», которое делится на части, а на метафоре более-менее связного сообщества субъективностей, которые могут различным образом взаимодействовать между собой, с другими людьми и с физическим миром.