Карл Густав Юнг
Письма от 1936 г.
И.Г. ван дер Хоопу, президенту нидерландской группы Международного общества психотерапии, 3 января 1936 г.
Дорогой господин президент,
Я считаю самоочевидным долгом информировать глав национальных групп о всех важных событиях. Соответственно, я отправлю копию вашего письма от 30.XII[1] национальным группам.
Объясняя свое «негодование», я хотел бы сообщить вам, что с самых разных сторон на меня оказывалось давление для проведения конгресса за границей. Нидерланды заявили, что готовы его принять. Оправдание зарубежного конгресса заключалось в том, что в Германии невозможно свободное выражение мнения, и потому на немецкие конгрессы попасть невозможно. Итак, после достижения согласия по данном конгрессу, невозможность иностранного конгресса снова оправдывается негативным отношением к Германии. Все это выглядит так, будто подрывается само существование международной ассоциации. В подобных обстоятельствах нет смысла организовывать Международное общество. Сейчас было бы желательно, чтобы нейтральные страны продемонстрировали хотя бы волю к международному сотрудничеству. Как я уже предложил вам в письме от 21.XII, конгресс мог бы пройти в скромной обстановке, например, в Амерсфорте.[2] Что касается возможности встречи в Швейцарии, тому препятствуют те же причины, что и конгрессу в Наухайме.
Причины моего ухода с поста связаны исключительно с решениями нидерландской группы. Другая причина в том, что у меня есть чувство, укрепленное некоторыми сведениями, что лично я был камнем преткновения из-за своего подхода. Но я ни при каких обстоятельствах не хочу обременять существование международной ассоциации, и без того сложное в нынешних условиях, дополнительными помехами, если есть более нейтральная, чем я, личность, которая вызовет меньше общих возражений. Мои страхи прежде всего относятся к слабой возможности основать австрийскую группу, в связи с которой я знаю наверняка, что преимущественно фрейдистское влияние настаивает на том, что лично я являюсь главным препятствием. Легко могу себе представить, что та же ситуация сложилась в Нидерландах. У меня нет никаких амбиций оставаться международным президентом, и я принял этот выбор только потому что был настроен сделать все, что возможно, чтобы Общество снова встало на ноги. Если окажется, что я в то же время служу ему препятствием, то я не замедлю с отставкой.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Ответ Х. на письмо Юнга от 21 дек. 35 г., объясняющее, что настроение нидерландской группы вызвано событиями в Германии, которые были сочтены неблагоприятными для проведения конгресса.
2. Ошибка Юнга. Амерсфорт был упомянут не в письме от 21 дек., а в письме Хоопу от 19 янв. и, по всей видимости, вне связи с конгрессом.
Баронессе Тинти, 10 января 1936 г.
Дорогая баронесса,
Благодарю вас за интересное письмо. Действительно, многие странности фигур из бессознательного можно объяснить долго длившимся первобытным матриархатом, если он, конечно, существовал, как и мифы о потопе можно объяснить мифом об Атлантиде, если, конечно, она существовала. Точно так же содержания бессознательного можно было бы объяснить реинкарнацией, если бы она существовала. Эти гипотезы в настоящее время вопрос веры, а наука должна оставаться в скромном положении нищего, довольствующегося тем, что у него есть. Иначе это было бы мошенничество. Вот почему я ограничиваюсь только фактами и наблюдениями, держась в стороне от мифологических объяснений.
Книгу, которую вы так любезно обещали мне, я пока не получил. Тем не менее, благодарю вас за нее.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Марибор, Югославия.
Я. Вильгельму Хауэру, 14 февраля 1936 г.
Дорогой профессор Хауэр,
С этой же почтой я отправляю вам оттиск моей лекции в Эранос за последний год.[1] Это не captatio [жест – лат.], а скорее anticipation benevolentiae [предзнаменование доброй воли – лат.], поскольку позже я отправлю вам эссе, в которое включил вас как симптом,[2] на этот раз не упоминая ваши личные черты, которые мне хорошо известны.
Мы в Швейцарии достаточно близки к Германии, и в то же время достаточно далеки, чтобы поладить с духовными событиями там и, возможно, мы на это способны. Но если на это решиться, то нужно смотреть по ту сторону личностного и считать Немецкое движение за веру, включая вас, как симптоматическое явление, связанное с тайной историей немецкого ума. Не знаю, будете ли вы раздражены этой попыткой. В любом случае, я воздержался от оценочных суждений и ограничился чистым наблюдением фактов. Я глубоко убежден, что исторические события нельзя оценивать, а только толковать. Я по опыту знаю, что быть истолкованным – не самое приятное дело, даже если оно совершается из лучших побуждений. Как раз это-то зачастую делается из других побуждений! За сим остаюсь с наилучшими пожеланиями,
Всегда ваш, К.Г. Юнг
1. Теперь «Индивидуальный символизм сновидений в связи с алхимией», часть II Психологии и алхимии.
2. Ср. “Wotan”, CW 10, pars. 397f, где Юнг обсуждает «Немецкое движение за веру», основанное Хауэром, как симптом немецкого отождествления с Вотаном.
Смиту Эли Джелиффе, 24 февраля 1936 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой доктор Джелиффе,
Отчеты о моих семинарах[1] – это просто протоколы, которые предназначены исключительно для членов указанных семинаров. Они не подойдут для научного использования. Я не думаю, что мой том Wirklichkeit der Seele представляет для вас интерес, поскольку он исключительно психологический и не имеет ничего общего с вашей медицинской точкой зрения.
Я готов ответить на ваши вопросы. Многим в умственной стимуляции и знании я обязан Жане,[2] лекции которого посещал в 1902 г. в Париже. Многое я узнал из его книг. Очень важные психологические точки зрения я почерпнул из его психологии. Я никогда не отрицал тот факт, что моя психиатрия родом из клиники Блейлера. Я там был уже в 1900 г.
Концепция «Gefühlsbetonter Komplex»[3], как таковая использованная в ассоциативном тесте, действительно мое изобретение, если не настаивать, что слово «комплекс» использовалось в самых разных областях задолго до моего времени. Но я не знал, что оно использовалось именно так, как воспользовался им я. Изучая экспериментальную работу Крепелина[4] об ассоциациях (Ашаффенбург и т.д.), вы не найдете там систематических рассуждений об этом факте, равно как и в экспериментах школы Вундта.[5]
Я вполне согласен с вами, что нормальность – это крайне относительная концепция. Но это идея, без которой не обойтись в практической жизни. Действительно, от столетия к столетию или даже от месяца к месяцу наши взгляды меняются, но всегда есть группа людей или фактов, которые представляют некую среднюю величину, называемую «нормой». Если такой концепции не существует, нельзя говорить о ненормальном, под которым мы подразумеваем тот факт, что определенные функции или события не согласуются со средним течением событий.
Это верно, причина, по которой я не мог продолжать сотрудничать с Фрейдом, заключалась в том, что все в его психологии было редуктивным, личностным, рассмотренным с точки зрения подавления. Самым невыносимым во Фрейде мне казалось то, как он обращается со снами, что для меня было настоящим искажением фактов. Непосредственной причиной разрыва было то, что Фрейд в публикации отождествил метод с его теорией,[6] что для меня было неприемлемо, поскольку я убежден, что можно применять научный метод, не веря в определенную теорию. Результаты, полученные его методом, можно толковать по-разному. Адлер, например, толкует невроз иначе, а другой ученик Фрейда, Зильберер, ясно показал, причем независимо от меня, что толковать можно, как он это назвал, анагогическим путем.[7] Я думаю, психолог должен учитывать эти различные возможности, и искренне убежден, что для психологии слишком рано ограничиваться односторонней редуктивной точкой зрения. Если вы тщательное изучите работу Фрейда Die Zukunft einer Illusion[8], что увидите, каковы результаты. Фрейдистская психология вторгается в область, которая просто не может быть сведена к фрейдовым посылкам, если изучать подлинные факты без предубеждения.
…
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ M.D., (1866-1945) – американский невролог. Он играл важную роль в организации лекций Юнга о «Теории психоанализа» (“The Theory of Psychoanalysis”, CW 4) в Форхэмском университете, Нью-Йорк, 1912 г. (ср. выше, письмо в Psychanalytical Review, 1913).
1. Ср. Корнер, 22 мар. 35 г., прим. 1.
2. Пьер Жане (1859-1947) – французский психиатр и невролог, известный своими исследованиями истерии и невроза. Юнг изучал у него в Сальпетриер теоретическую психопатологию в течение одного семестра в 1902 г.
3. «Эмоционально окрашенный комплекс». Ср. “Occult Phenomena”, CW 1, par. 168, n, 2a и Experimental Researches, CW 2, index, s.v.
4. Эмиль Крепелин (1856-1926) – немецкий психиатр. Он был первооткрывателем в современной психиатрии и ввел различие между dementia praecox (шизофрения) и маниакально-депрессивным психозом. Что касается его с Ашаффенбургом работ об ассоциациях, ср. “Occult Phenomena”, p. 167, n. *; “The Associations of Normal Subjects”, CW 2, par. 22, passim; “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, par. 22, n. 43; “The Significance of the Father in the Destiny of the Individual”, CW 4, par. 695.
5. Вильгельм Вундт (1832-1920) – немецкий психолог и физиолог, основатель экспериментальной психологии.
6. Речь может идти о работе Фрейда “On Psycho-analysis”, Standard Edn. 12, p. 207: «Психоанализ – это замечательное сочетание, поскольку он включает в себя не только метод исследования неврозов, но и метод лечения, основанный на обнаруженной таким образом этиологии».
7. Ср. Нойманн, 22 дек. 35 г., прим. 1.
8. Будущее одной иллюзии (The Future of an Illusion, Standard Edn. 21).
Я. Вильгельму Хауэру, 10 марта 1936 г.
Дорогой профессор Хауэр,
С этой же почтой отправляю вам небольшое эссе «Вотан». Не бойтесь, я не раздел вас донага! Я лишь воспользовался вашей публичной фигурой, чтобы проиллюстрировать природу Ergriffenheit.[1] У меня нет желания бить в спину. Но как немец вы должны смириться с тем, чтобы быть образцом немца.
Мне искренне жаль, что вам не удалось прибыть сюда на лекцию. Мы смогли бы поговорить о многих вещах, которые не разрешить в переписке или написанием статей. Но я думаю, что честно приложил все усилия, чтобы понять немецкий феномен снаружи, по крайней мере, насколько это возможно для того, кто пережил подобное, хотя и несколько иначе. С сердечными приветствиями,
Всегда ваш, К.Г. Юнг
1. = одержимость (букв. «быть охваченным или схваченным»). Ср. “Wotan”, pars. 386f., 397f.
Элинед Кочниг, 16 апреля 1936 г.
[Оригинал на английском]
Дорогая миссис Кочниг,
Символ потери зубов имеет первобытный смысл потери хватки, поскольку в первобытной среде и в царстве животных зубы и рот – это хватательный орган. Если человек теряет зубы, он теряет хватку в чем-то. Это может означать утрату реальности, отношений, самоконтроля и т.д. Английское слово «grip» (хватка) содержится в немецком слове Begriff (концепция или представление). Латинское слово conception означает то же самое, т.е. удержание чего-то, хватание чего-то.[1] Так что потерянный зуб может означать, что человек теряет представление о вещах, до сих пор верное мнение или подход. Например, при беременности женщина утрачивает психическую непрерывность, поскольку физиологическое состояние овладевает разумом. Сон о кости в черепе, похоже, указывает на дыру в черепе, через которую, согласно первобытным поверьям, улетучивается душа. Это может означать страх смерти или несколько опасное сообщение с бессознательным. То, что кость выходит изо рта в форме зуба, сообщает идею о том, что некое старое мнение было утрачено или будет утрачено. Иногда это также означает старение, особенно у женщин с детьми, потому что есть поговорка, что каждый ребенок стоит зуба.
…
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Ср. Jung, “Foreword to the I Ching”, CW 11, par. 981.
Вильгельму Лейблину, 16 апреля 1936 г.
Дорогой герр Лейблин,
…
Лягушка, появляющаяся в вашей книге, обычно означает предчувствие на уровне холоднокровных и действительно указывает на психику, ассоциированную с нижней областью позвоночника. Как и змея, это символ творческого бессознательного.
Что меня больше всего заинтересовало в вашем письме,[1] так это то, что вы, как Ergriffener, смотрите на ситуацию с феминной стороны. Все совпадает, поскольку Ergreifer – это мужчина, а Ergriffener – это женщина. Но Ergriffener, который не видит Ergrefer, считается Ergreifender[2] и действует как таковой (т.е. опасно). Противоположность сентиментальности, как мы знаем, жестокость. Внутренний смысл Вотана, представленный его утраченным глазом, это Эрда, Magna Mater.
Я прекрасно понимаю, почему вы воспринимаете немецкий феномен иначе. Со мной было бы так же, но я сторонний наблюдатель и не позволяю себе слишком вглядываться изнутри. Это лишило бы меня возможности сделать немецкий характер понятным не-немецкому миру. Запад слишком много знает о сентиментальностях, чтобы верить в них. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Л., которому Юнг послал «Вотана», спросил, почему сторонний наблюдатель был более впечатлен маскулинным аспектом событий в Германии, тогда как тот, кто судит изнутри, находит феминный аспект более впечатляющим.
2. Ergriffener = тот, кто охвачен; Ergreifer/Ergreifender = тот, кто хватает.
Клэр Кауфман, 30 апреля 1936 г.
Дорогая фрейлейн Кауфман,
Я не могу ответить на ваш вопрос в письме. Я думаю, лучше вам воспринимать всю проблему любви как miraculum per gratiam Dei [чудо благодати Божьей – лат.], которое никто на самом деле не понимает. Это всегда судьба, корни которой для нас недостижимы. Не следует раздражаться на дела Божьи. Величественная бессмыслица или бессмысленная величественность любви могут навести нас на философический лад. Символической форме любви (анимус-анима) ничто не угрожает, менее всего половой акт. «Реальный» партнер есть, только если вы сделаете его реальным. Реальность – это антропоморфизм.
Вам следовало задать этот вопрос, когда вы были здесь. О нем можно написать тома, чего я, однако, ни при каких обстоятельствах делать не буду. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
Полу Бьерру, 8 мая 1936 г.
Дорогой коллега,
Спасибо за радостные новости, что шведская группа существует. Я не владел полной картиной, так как вы в письме от 3 фев. 1935 г. сообщили, что национальную группу сформировать не удалось из-за сопротивления психиатрической-неврологической секции. С тех пор вы ничего не писали мне об утверждении Общества. Я немедленно дам нашему редактору анонс основания шведской группы в Zentralblatt.
Я спрошу нашего коллегу Брюэля, намеревается ли он, как раньше, взять в свои руки организацию Международного конгресса весной 1937 г.[1] Как только будет его официальное согласие, я, опираясь на его поддержку и вашу инициативу, обращусь к другим группам и информирую их, что есть приглашение от скандинавских групп о проведении конгресса в Копенгагене.
К вашему сведению, хотел бы сообщить, что немецкая группа сейчас в очень сложном положении. Психиатры в Германии пытаются изувечить психотерапию, и для предотвращения этого прилагаются все усилия. Сожалею, что не могу сообщить больше деталей и прошу осторожно обращаться с этими сведениями.
Хотел бы воспользоваться этой возможность, чтобы сообщить вам также, что 19 июля состоится психотерапевтическое собрание международного характера в Базеле по случаю «Congrés des Aliénistes et Neurologistes de France et des Pays de Langue Français». Эта встреча была устроена Швейцарским комитетом психотерапии,[2] который был назначен Швейцарским обществом психиатрии. Я сам один из членов комитета, и по моему предложению были назначены четыре выступающих[3], представляющих четыре разных психотерапевтических движения: Фрейда, Адлера, Юнга и феноменологическую школу. Это первая попытка привести разные школы к сотрудничеству. Приглашение вам было отправлено. Однако, я хотел известить вас об этом важном собрании. Остаюсь с наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. 9-ый Международный медицинский конгресс по психотерапии в Копенгагене 2-4 окт. 1937 г. был организован Бьерром и Брюэлем. Президентское обращение Юнга см. в CW 10, pars. 1064ff.
2. Среди членов этого комитета были Юнг, Дж. Бэлли (Цюрих), О.Л. Форель (Пранжен), У. Моргенталер (Берн), де Соссюр (Женева). В 1936 г. Форель был президентом комитета. Он увеличился в 1937 г. после вступления Г. Флурнуа (Женева).
3. Юнг, де Лонг (Пранжен), Моргенталер, Трюб (Цюрих).
Пастору Уолтеру Усаделю, 4 августа 1936 г.
Дорогой пастор Усадель,
Спасибо вам за присланный “Johannesbrief 1936”,[1] а также за слова о молитве,[2] о которой я могу сказать очень многое, хотя и не в письме.
Так сложилось, что не так давно мой знакомый привлек мое внимание к Berneuchener Bewegung и особенно к его литургическим усилиям. Я получил весьма приятное впечатление. «В море средь движенья начни далекий путь свой становленья. Довольствуйся простым, как тварь морей»[3], — говорит Протей Гомункулу. Все, что происходит в реальности, должно подчиняться законам роста. Если обновление (или мне следует сказать «оправдание») протестантской церкви последует, это возможно только шаг за шагом благодаря тем индивидуумам, которые не только говорят об этом, но признают как факт. Массовый успех – это плохой знак. Если Церковь – не что-то самоочевидно вечное, то ее нет, и по этой причине я думаю, что непрерывность обряда крайне важна.
Как только у меня будет больше времени, я прочту ваши слова о молитве внимательнее. Возможно, я смогу что-то сказать на эту тему. Остаюсь с благодарностью,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Профессор теологии в университете Гамбурга.
1. Один из Jahresbriefe («ежегодные письма» — в каждом на самом деле было по пять писем) Berneuchener Bewegung, немецкого протестантского движения, направленного на углубление религиозной жизни и литургическое обновление. Название происходит от места, в котором проводились первые собрания, поместье Бернеухен, Ноймарк, Германия. Письма появились позже как “Enagelische Jahresbriefe”, позже переименованы в “Quatember, Evangelische Jahresbriefe”.
2. Оттиск его “Dein Wille geschehe. Vom Sinn und Wesen des Gebetes” («Да будет Воля Твоя. О смысле и сущности молитвы»).
3. Фауст, ч. 2, Акт 2. [Зд. в пер. Б. Пастернака – прим. перев.]
Пастору Уолтеру Усаделю, 18 августа 1936 г.
Дорогой пастор Усадель,
Я прочитал вашу книжицу о молитве с большим интересом и должен согласиться со всем с тем допущением, что вы говорите верующим или, по крайней мере, людям, способным поверить. Вы просто принимаете веру как само собой разумеющееся. Но это предположение во многом больше не верно, и в этом заключается вся трудность. Если мы верим, то всякое рассуждение о молитве избыточно, потому что она самоочевидна. Но если мы не верим, мне кажется бессмысленным говорить о молитве. Тогда вопрос таков: почему мы больше не верим? Как человек может поверить? Откуда современному человеку взять уверенность, что круг мира открыт божественному? Неверующий, как и всякий другой, знает, что этот мир в ужасающем беспорядке и всегда таким был. Одно это знание, вероятно, еще ни одного человека не подтолкнуло к вере. Напротив! Совершенство Бога заставляет ожидать совершенного творения, а не этот прискорбный полу-ад из лени, тупости и порочности. Несчастье не всегда учит молитве, гораздо чаще – проклятиям, жестокости и преступности.
Сегодня среди образованных людей я, как правило, сталкиваюсь с людьми, неспособными верить, которых я за это не могу осуждать. Они глубоко отчуждены от Церкви, равно как и от религии, потому что все, что они слышат – это «Ты должен», хотя все равно не знают, как исполнить эту заповедь. То, что нужно современному человеку и что может предоставить единственную возможность религиозного отношения к жизни – это точно не усилия воли и не моральное принужден, а скорее переживание, что его взгляды на мир, отражающие гордыню сознания, действительно и по-настоящему неадекватны. Это переживание возможно, только когда с ним произойдет нечто такое, что не будет его сознательным деянием. Только переживание спонтанной активности психики, независимое от его воли и сознания, может быть достаточно убедительным. Мне кажется, что самая важная задача наставника души в том, чтобы показать людям путь к изначальному переживанию, который, например, выпал на долю св. Павла по дороге в Дамаск. По моему опыту, такой способ открывается только в процессе психического развития индивидуума. Естественно, я говорю об образованных людях. То, что коллективные эффекты тоже происходят, подтверждается поразительным успехом Оксфордского движения. Мое личное мнение таково, что это просто psychologie des foules[1] с соответствующим прогнозом.
Отвращение образованных людей от церквей – это историческая утрата, потому что означает уход Церкви на более низкий, народный уровень, и оттого обеднение духовной жизни. Церковь, у которой есть только поддержка масс, едва ли можно отличить от государства. Мне кажется, что протестантизм утратил контакт с индивидуальной личностью самым катастрофическим образом. Отсутствие личной исповеди и крайне важной функции directeur de conscience [духовный руководитель – фр.] – это, в некотором смысле, причина опасного отчуждения умов.
Надеюсь, вас не заденет искренность моих замечаний. Никто так остро не осознает необходимость религиозных убеждений, как я, но именно по этой причине я более всего занят техническим вопросом нахождения способа, которым можно, так сказать, индуцировать религиозный опыт. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Ср. Gustave Le Bon, Le Psychologie des foules (1895).
Анониму, 18 августа 1936 г.
Дорогая фрейлейн N.,
С досадной медлительностью я отвечаю на ваше письмо от 18 мая. Моя переписка больше похожа на потоп, который не сдержать никакими разумными ограничениями.
Что касается вашего вопроса,[1] я с неохотой отвечаю людям, которых не знаю лично, так что могу дать лишь общий ответ. В принципе я всегда защищаю детей, оставляющих своих родителей так скоро, как только возможно, после достижения зрелости. Родители должны осознать, что они деревья, плоды с которых опадают осенью. Дети не принадлежат родителям, они лишь происходят от них. В действительности они происходят от тысячелетнего стебля, или скорее многих стеблей, и часто так же похожи на своих родителей, как яблоня на ель. Кроме человеческой обязанности ухаживать за стареющим родителями и поддерживать с ними дружеские отношения не должно быть никакой другой зависимости, потому что юное поколение должно начинать жизнь заново и может отягощать себя прошлым только в случае большой необходимости. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Германия.
1. N. спрашивала о проблеме отношений со своими, по всей видимости, тираническими и властными родителями.
Курту Брейсигу, 20 августа 1936 г.
Дорогой профессор Брейсиг,
Я вынужден принести многократные извинения за свою небрежность и забывчивость. Я только что обнаружил вашу статью,[1] как и письмо от декабря 1929 г. и должен поблагодарить за то, что вы их прислали.
Меня заинтересовало узнать, как социологи рассматривают нашу психологию. Как вы верно отметили, у меня нет никаких социологических намерений, и потому я совершенно не рассматриваю мир действия. С психологической точки зрения действие – это крайне сложная вещь. Только наполовину оно может быть понято в терминах психологии индивидуума. В остальном это иррациональные события, которые так усложнены тысячами случайных состояний, что научное исследование практически невозможно. Как правило, психолог может только определить природу жизненной установки, но вытекающее из нее действие относится к области истории из-за своего иррационального характера. Если бы моя психология скрывала какие-то социологические намерения, то я бы, естественно, включил в нее мир действия. Она предполагается не более чем системой классифицирования доступных эмпирическому наблюдению жизненных установок, а также символических результатов. Последний аспект может быть особенно чужд для социолога и действительно заботит только психолога, который, строго говоря, должен работать с психофеноменологией.
Остаюсь с благодарностью, К.Г. Юнг
□ (1866-1940) – немецкий историк и социолог, тогда профессор истории в Берлине.
1. “Seelenbau, Geschichts- und Gesellschaftslehre”, Kolner Vierteljahreshefte für Soziologie und Kolner Sozialpolitische Vierteljahresschrift, VIII (1929), 1-26.
Абрахаму Аарону Робаку, 29 сентября 1936 г. [Бейли-айленд, Мэн?]
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Мне жаль, что я не могу принять любезное приглашение президента Мура, так как покидаю эту страну уже 3 окт.
Поскольку мы в Швейцарии двуязычны, меня зовут «Карл», равно как и «Шарль» (по-французски), так что большой ошибки не было.
Что касается моего так называемого «сотрудничества с нацистами», об этом подняли много ненужного шума. Я не нацист, на самом деле я весьма аполитичен. Немецкие психотерапевты просили меня помочь в установлении их профессиональной организации, так как была непосредственная опасность, что психотерапия в Германии будет уничтожена. Она считалась «еврейской наукой» и потому крайне подозрительной. Те немецкие врачи были моими друзьями, и только трус оставил бы друзей, когда они нуждаются в помощи. Я не только восстановил их организацию, но и прояснил, что психотерапия – это искреннее предприятие, и, более того, дал возможность немецким врачам-евреям, исключенных из профессиональных организаций, стать непосредственными членами по крайней мере Международного общества. Но никто не упоминает тот факт, что так много абсолютно невинных жизней было бы разрушено, если бы я не вступился.
Действительно, с 1917 г. я настаивал на разнице между еврейской и христианской психологией[1], но еврейские авторы настаивали на том же как раньше, так и в последнее время.[2] Я не антисемит.
Все это не принесло мне ни славы, ни денег, но я рад, что смог оказать помощь тем, кто в ней нуждался.
Преданный вам, К.Г. Юнг
□ Ph.D., американский психолог (1890-1965). Это письмо было написано в США, после чтения лекции на Гарвардской конференции наук и искусств в честь трехсотлетия. Ср. Мюррей, 10 сент. 35 г., прим. 1.
1. Cf. “The Role of the Unconscious” (orig. 1918), Civilization in Transition, CW 10, pars. 17ff, и “A Rejoinder to Dr. Bally”, ibid., pars. 1025ff, & n. 5.
2. Ср. письмо Фрейда Ференци от 8 июня 13 г., цит. По Jones, II, p. 168: «Естественно, есть огромная разница между еврейским и арийским духом [Geist]. Ее можно наблюдать каждый день. Так что, само собой, есть и отдельные различия во взглядах на жизнь и искусство». Ср. также Erich Neumann, “In Honour of the Centenary of Freud’s Birth”, Journal of Analytical Psychology (London), I:2 (May 1956).
Герману Гессе, 27 октября 1936 г.
Дорогой герр Гессе,
Большое спасибо вам за присланный «Сон Иозефа Кнехта».[1] Это сон? И кто сновидец? Простите этот вопрос психолога, который, глубоко впечатленный красотой формы и содержания, не может сдержать любопытства. Но вы не должны отвечать на вопрос.[2] С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Стихотворение, позже вставленное в роман Гессе «Игра в бисер» (1943) как «Сон». Стихотворение изначально было опубликовано частным образом в Erasmusdruck, Berlin, Sept. 1936.
2. Ответ Гессе, если он был, не сохранился.
Иоланде Якоби, 27 октября 1936 г.
Дорогая фрау Якоби,
Благодарю вас за любезное письмо. Я только вернулся из Америки, где провел довольно напряженное время. Я собираюсь жестко ограничить свою работу этой зимой, потому что я тружусь над книгой, которая была запланирована давно. Я также остановил большинство лекций и потому, к сожалению, не могу принять ваше приглашение прочитать лекцию в Вене. Я очень сожалею, что не могу раздвоить или растроить себя, хотя это сильно облегчило бы дело.
Что касается вашего сна,[1] я полностью согласен, что это «большой» сон. Он, очевидно, приснился в состоянии интроверсии. В таком состоянии пробуждаются более глубокие слои бессознательного, а поскольку бессознательное не строго умещается в рамках времени и пространства как мы их воспринимаем, легко могут произойти пространственно-временные смещения. Если во сне есть сильная временная регрессия, например, на несколько веков, это также указывает на прогрессию, покрывающую тот же промежуток времени. Такой сон всегда следует понимать в двух аспектах. С одной стороны, исторические корни, а с другой – свежесть дерева. Дерево – это то, что растет во времени.
…
Юность всегда означает некое предприятие, ускоренное стремление вперед, нетерпение. Дерево выражает духовный рост во времени. Посадка дерева означает начало развития, плоды которого появятся в следующем платоновском месяце. Два исторических скитальца – это противоположность юности, а именно, исторический, примитивный элемент, остаток прошлого в теле. Кровавое зелье запечатывает союз противоположностей, coniunctio oppositorum, из которого произойдет новый рост. Этот сон, по моему мнению, — взгляд по ту сторону древнейших процессов, действующих в человеческом разуме, что может объяснить ваше особое чувство счастья. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Сон о числах в связи со временем и эонами Рыб и Водолея. Комментарий Юнга был опущен за исключением заключительного абзаца.
Олафу Брюэлю, 12 декабря 1936 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой доктор Брюэль,
Ваши новости несколько разочаровывают. К счастью, извещение о конгрессе еще не появилось в Zentralblatt. Ваше предложение отложить конгресс[1] до сентября, с другой стороны, вопрос неизбежности. Что касается даты: 4-6 сентября, я бы скорее попросил о поздней дате, конец сентября или начало октября. В сентябре я обычно провожу отпуск заграницей или занят научной работой, которую не люблю прерывать. Буду очень обязан вам, если бы вы рассмотрели этот вопрос и сообщили, можно ли все перенести на более позднюю дату.
Что касается вашего предложения заняться темой “Nationale Bedingtheit der Psychotherapie”,[2] то я бы сказал, что это очень щекотливая тема. Прежде всего она требует тщательной формулировки разницы между национальными психологиями, и тогда бросит вызов различным политическим убеждениям, свирепствующим ныне в Европе. Это точно спровоцирует национал-социалистические нападки, разрушительные в своей бесплодности. Общая политическая атмосфера такова, что нелегко осмелиться ввести тему, которая хоть немного затрагивает политику или националистические предрассудки. Да, если бы психотерапевты были философски настроены и au dessus de la mélée [над схваткой – фр.], не было бы ничего плодотворнее такого обсуждения, но поскольку вещи и люди таковы, как есть, я боюсь, что вопрос всякого подобного обсуждения можно даже не рассматривать.
Пожалуйста, сообщите, как только будет возможно, что вы думаете о перенесении нашего конгресса на конец сентября или начало октября.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Ср. Бьерр, 8 мая 36 г., прим. 1.
2. «Национализм как обуславливающий фактор в психотерапии».
Генриху Циммеру, 14 декабря 1936 г.
Дорогой профессор Циммер,
Прежде всего хочу сердечно поблагодарить вас за дружественный обзор Тибетской книги мертвых.[1]
Во-вторых, я вкладываю в конверт рекомендательные письма различным американцам.[2] Я отправлю вам эти письма запечатанными, потому что в них затрагиваются личные вопросы.
1. Профессору У. Ю. Кларку[3] из Гарвардского университета, которого я знаю лично. У меня с ним были приятнейшие беседы во время моего визита туда. Он очень интровертный человек, к которому нужен вежливый подход, как к животным в кустах, то есть нужно действовать так, будто вы его не заметили и говорить мягко и медленно, чтобы не отпугнуть. Кроме того, желательно свистеть, прежде чем заходить в лес, чтобы носороги не проснулись ото сна резко, а мягко и методично подготовились к вашему приходу, и у них было время спрятаться в кусты. У него очень приятная жена, полная ему противоположность.
2. Я также рекомендую вас профессору У. Э. Хокингу[4] из Гарвардского университета. Этот «корректен». Он носит жесткий воротничок днем и ночью. Но как только вы признаете его корректность и пристойность и дадите шанс объяснить, что он не таков, каким кажется, считайте, что путь к полезной беседе проложен. Его восстание против американского христианства, или скорее против Genius Agri Harvardensis [местного духа Гарварда – лат.], породило сильную связь с даосской философией. Пара возвышенных слов из Чжуан-цзы или Чжу-си[5], брошенных sotto voce [вполголоса – итал.], заденут нужные струны. Его жена переполнена чувством, и весьма выгодным окажется разыграть некоторую беспомощность.
3. Третья рекомендация профессору Гарри Каплану[6] из Корнельского университета.
4. Четвертая – профессору Блейку,[7] директору библиотеки Уиденера в Гарварде. Он колоссален во всех аспектах и полезен, как все толстые люди. Он лингвист (славянские языки).
5. Не упустите случая посетить моего друга Леонарда Бэкона, американского поэта, важнейшей работой которого является его «Animula Vagula».[8] Он живет в своем частном театре, где ужасно шумно и занимательно.
6. В Нью-Йорке я могу рекомендовать вас нашему Психологическому клубу, президентом которого является доктор Э. Хэнли. …
Буду очень обязан, если вы подскажете, где в индийской литературе Сурья[9] или солнце описан одноногим. Мне кажется, я где-то читал об этом, но не могу найти сноску. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Обзор «Психологического комментария к Тибетской книге мертвых» Юнга (“Psychological Commentary to the Tibetan Book of the Dead”, CW 11). Найти обзор не удалось.
2. Циммер, жена которого была частично еврейского происхождения, решила покинуть Германию. Ср. Циммер, 21 нояб. 32 г.
3. Уолтер Юджин Кларк (1881-1960) – профессор санскрита.
4. Ср. Хокинг, 5 мая 39 г.
5. Китайский философ (1130-1200).
6. В 1930-1967 гг. профессор-классицист.
7. Роберт Пьерпон Блейк, в 1928-1936 гг. директор библиотеки Гарвардского университета; лингвист и византинист.
8. «Трепетная душа, нежная странница», вступительные слова стихотворения римского императора Адриана. Бэкон (1887-1954) – поэт и некогда профессор английского языка в Беркли, написал Animula Vagula (1926) в Цюрихе, работая с Юнгом. Лауреат Пулитцеровской премии в области поэзии в 1941 г.
9. В Атхарва-веде, XIII.1.32 бог солнца Рохита, синоним Сурьи, солнца, назван «одноногим козлом». Ср. Mysterium Coniunctionis, par. 734.
Абрахаму Аарону Робаку, 19 декабря 1936 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Робак,
Я получил вашу большую книгу[1], за которую тепло благодарю вас. На самом деле я нашел ее дома, когда вернулся из довольно долгого путешествия.
Ваше замечание меня очень заинтересовало, а именно то, что вы делали эксперименты об умственных различиях между евреями и не-евреями, и я был бы вам очень обязан, если бы намекнули на результаты. Написав об этих различиях, я держал в уме собственные переживания, но не экспериментальные, а медицинские. Действительно есть отчетливая разница, которая тесно связана с возрастом расы. Нечто похожее я нашел у индусов, а именно расширение или способность к расширению сознания до подсознательного ума, чего не встречается или встречается очень редко у не-евреев. Кроме того, склонность сознания к автономии с риском отрыва почти ото всех инстинктивных источников. Фрейд в данном отношении очень типичен. Для него, как и для многих других евреев, что я видел собственными глазами, восстановление связи с инстинктами означает подлинную и жизненно важную находку и источник удовлетворения и радости. Не-еврейские народы к этому так не относятся, они скорее воспринимают это как ограничение моральной свободы. Это объясняет особую склонность протестантских пасторов к фрейдистскому анализу. В их руках это прекрасное средство для того, чтобы показать людям совершенно новую категорию грехов, которые им прежде и не снились.
Я вижу, что вы думаете, будто у меня почти нет учеников-евреев в Соединенных Штатах. Это не так. Есть несколько врачей-евреев, которые учились со мной, но причина, по которой вы их не обнаружили в том, что они скрывают свою принадлежность к юнгианцам. Монополия психоанализа не выносит чужаков. Так что они просто боятся отбиться от толпы. На самом деле, моими самыми первыми и одаренными учениками были евреи. В Европе, однако, есть двое или трое, кто осмелились показаться и признать свое происхождение.
Я осознаю тот факт, что утверждение Фрейда необходимо для еврея, но пока есть не-евреи и пока даже среди евреев есть те, кто должен заглядывать дальше, я был вынужден своими пациентами развить точку зрения, учитывающую и ту, и другую надобность. К сожалению, политические события в Германии сделали невозможными разумные высказывания об интереснейшей разнице между еврейской и не-еврейской психологией. Непредвзятое обсуждение этой интереснейшей разницы практически невозможно в наше время нового варварства. Человека тут же заклеймят антисемитом или про-семитом и слушать не будут.
Я пока не прочитал вашу книгу внимательно, но не хотел ждать, чтобы поблагодарить вас за такой щедрый дар.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Судя по контексту письма, это, вероятнее всего, Еврейское влияние на современную мысль (Jewish Influence in Modern Thought; 1929).
Алану У. Уоттсу, 21 декабря 1936 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Сожалею, что так запаздываю со своей благодарность за любезно присланное вами «Колесо жизни».[1] Я уже его видел.
Как вы верно указываете, это не совсем то, что я подразумевал под мандалами,[2] хотя условно это мандала. Они бывают, как вы знаете, двух видов: те, что я называю мандалами, предназначенные для целей магии и поклонения, преимущественно в практике йоги. И другие, космические, географические, «научные» мандалы. «Колесо жизни» относится к последней категории. Это близкая параллель нашим западным космологическим, географическим и физиологическим изображениям, примеров которым вы можете найти множество в алхимической философии и ранних мистических текстах (напр., Хильдегарда Бингенская). Троица очень часто в центре. Такие мандалы обычно основаны на числах. Поэтому, как вы понимаете, я сказал, что не встречал буддистских мандал, основанных на 3, 5 или 6 (2 х 3).
Я очень обязан вам за упоминание литературы о «Колесе».
Всегда ваш, К.Г. Юнг
□ Британец, ныне живет в Америке; автор книг преимущественно о восточной религии и философии.
1. Тибетское (или индийское) «колесо жизни» символизирует мир самсары, вечный цикл рождения и смерти, избежать которого и является целью просветления. Пример колеса см. в “Concerning Mandala Symbolism”, CW 9, I, Fig. 3.
2. Ср. ibid., а также Психология и Алхимия, Часть II, гл. 3.