Карл Густав Юнг
Письма от 1937г.
Мартину Эльбессеру, 28 января 1937 г.
Дорогой профессор Эльбессер,
Очень рад снова слышать о вас.
Картины Энде[1] интересны, но практически непостижимы, потому что они указывают не на нечто универсальное, как хотел того Гете,[2] а на универсальность, скрытую за чем-то уникальным и личным. Для Энде символическая фигура – это, в сущности, только эстетическая проблема, с которой он не справляется. Суть в том, что, как я часто наблюдаю у художников, они преследуют впечатляющую форму, а не значимую. Так что фигура старого философа может оказаться шестом или птицей или треугольником или чем угодно еще. На картинах мучительно очевидно, что художник стоит перед закрытыми дверями, через которые, стоит признать, падает луч света, но искаженный. Это болезнь современных художников – они только рисуют и считают добродетелью заниматься этим, а не думать, в отличие от великих художников Возрождения. Мне всегда казалось сложным обсуждать эти проблемы с художником, тогда как я многому научился у Мантеньи. Величие художника эпохи Возрождения в не меньшей мере скрывается в том факте, что он задействовал в работе всю личность, тогда как современный художник старательно избегает всего осмысленного.
Я очень благодарен вам за письмо и желаю всего лучшего. С приветствиями и вашей жене,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Профессор архитектуры в Штутгарте и главный городской архитектор Франкфурта-на-Майне (1884-1957). В 1933-1947 гг. жил в Турции.
1. Эдгар Энде, немецкий художник-сюрреалист.
2. Ср. эссе Гете “Einfasche Nachahmung der Natur, Manier, Stil” (1789) в Kunstschriften (Leipzig, 1923), pp. 62f: «Чем больше подражание [природе] … учится располагать отдельные объекты в соответствии с универсальными концепциями, тем более достойным оно окажется переступить порог святилища».
Свами Деватмананде, 9 февраля 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Крайне сложно описать природу архетипа[1] тому, кто не знаком с эмпирическим материалом, с которым мы имеем дело в психологии. Единственная параллель, которую я могу указать вне психологической области – это так называемый мифологический мотив в мифах, легендах, фольклоре и религиях. Изучая такой мотив, вы обнаружите, что он ни в коем случае не выражен открыто, это скорее живая структура, представляющая нечто, что можно назвать образом. В той мере, в какой легенды и т.д. передаются традицией, архетипы обретаются осознанно, но в той мере, в какой они обнаруживаются в разуме душевнобольных, равно как и в нормальных снах вне всякой традиции, они являются архетипами коллективного бессознательного, и их существование в уме индивидуума можно объяснить наследственностью.
Что касается вашего вопроса о свободе воли, факт в том, что свободная воля существует только в границах сознания. За его пределами есть только принуждение. Почему есть люди, обладающие волей или стремлением к безграничному, я не знаю. Я не философ, я эмпирик. Но я признаю, что такие люди есть. Я знаю, что на Востоке индивидуальный характер объясняется при помощи учения о карме.[2] В это можно верить или не верить. Будучи не философом, а эмпириком, я требую объективных свидетельств. У науки нет ответов, выходящих за пределы человеческих возможностей. У нас нет свидетельства существования объективных функций психики, отделенной от живого мозга. Во всяком случае, нет никакой возможности исследовать такое психологическое состояние, предполагаемо наличествующее вне человеческого мозга. Можно многое придумать о таком гипотетическом состоянии, но ответом неизбежно будет только предположение, которое может удовлетворить желание веры, но не желание знания.
Вы найдете определение коллективного бессознательного в моей книге Психологические типы. Индивидуальное сознание и коллективное бессознательное образуют то, что я называю «самостью». Это определение вы тоже найдете в Психологических типах.[3]
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Портленд, Орегон.
1. В позднейших сочинениях Юнг значительно развил и расширил концепцию архетипа. Он четко различал между непредставимым, трансцендентным архетипом per se и его видимым проявлением в сознании как архетипическим образом или символом. Более того, архетип per se представляется a priori обуславливающим фактором в человеческой психике, сравнимым с биологическим «шаблоном поведения», «’предрасположенностью’, которая начинает действовать в определенный момент развития человеческого ума и упорядочивает материал сознания по некоторым шаблонам» (“A Psychological Approach to the Dogma of the Trinity”, CW 11, par. 222 & n. 2).
2. Учение о карме (санс., деяние, действие, судьба) предполагает воздаяние за каждое отдельное действие. Наряду с учением о переселении души, она объясняет, как действия в каждой последовательной жизни индивидуума определяют его судьбу в следующей.
4. Ср. CW 6, Defs. 16, 46.
Пастору Г. Вегманну, 5 марта 1937 г.
Дорогой пастор Вегманн,
Как вы знаете, публика начинает интересоваться психологическими дискуссиями. У нас здесь есть Общество практической психологии,[1] где медики-психотерапевты и светские психологи с академической подготовкой пытаются поладить друг с другом. По нашему мнению, такое обсуждения не могут быть полными, если в них не участвует теолог. Он, в конце концов, равно занят проблемой души ее множественных страданий. Так что в нашем Обществе недавно был поднят вопрос о том, нет ли возможности выслушать речь теолога о проблеме лечения. И мысли мои обратились к вам, потому что я знаю, что проблема, близкая вашему сердцу.
Потому я хотел бы задать вам вопрос, не сможете ли вы подготовить лекцию в нашем Обществе – скажем, на грядущем летнем семестре – в которой затронете проблему с теологической стороны? Могу вас заверить, что аудитория будет внимательная и расположенная. Я лично буду очень благодарен, если вы возьметесь за такую задачу. Я полагаю, в общих интересах заложить фундамент для всеохватного понимания. Естественно, это возможно, только если будут представлены области знания со схожими интересами. Теологические факультеты нам здесь не помогут, так как нам нужны люди с практическим опытом, потому что только они имеют право говорить о реальности.
Очень надеюсь, что вы рассмотрите наше обращение.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Schweizer Gesellschaft für praktische Psyhologie, где Юнг читал лекцию в июне 1937 г. на тему “Seelische Heilung durch religiöse Einordnung”.
Х. Г. Бейнсу, 6 марта 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Питер,
Спасибо тебе за присланные два оттиска.[1] Я прочту их, как только представится время. Но, как ты знаешь, все и вся держит меня постоянно занятым здесь. Пожалуй, мне стоит подождать до отпуска, чтобы заняться человеческой и нормальной работой.
Что касается вопроса о травматической шизофрении, этот термин можно использовать, если есть достаточные тому свидетельства. Вполне возможно и даже вероятно, что особая предрасположенность, заключающаяся в хрупкой от рождения ткани, будет запущена эмоцией. То, что психоз принимает острую форму из-за переполняющих эмоций, — это широко распространенный опыт.
Рисунки насекомых[2], которые ты упоминаешь, не обязательно указывают на психоз. Они только показывают, что есть склонность к основной шизофренической диссоциации, а насекомые представляют собой автономные (менделевские?) единицы, обладающие склонностью к автономии. Точно так же, как пещерный житель наполнял отдаленные уголки пещер рисунками охоты на животных, твой пациент пытается уловить свои автономные единицы, зарисовывая их. Он пытается поддерживать связь между ними и сознательным разумом, тем уменьшая опасность, что они разбегутся в разных направлениях и совсем исчезнут. То, что он может их зарисовать, показывает, что его осознанный разум достаточно синтетичен, чтобы управлять этими маленькими созданиями, которые, если контроль рухнет, появятся вновь как хорошо известные шизофренические фрагменты личности или insulae. Насекомые, которые появляются на дереве, показывают, что ему удалось установить должную иерархию в своем бессознательном. По крайней мере, рисунок указывает эту позитивную возможность. Ты знаешь, что шизофреническая предрасположенность укоренена гораздо глубже, чем невротическая. Она начинается с симпатической нервной системы. Я видел результаты некоторых исследований шизофрении, которые проводились химиком в психиатрической лечебнице в Бостоне. Эти результаты показывают, что физиологическая координация вегетативных процессов нарушается точно так же и так же сильно, как и умственная координация. Вегетативные факторы также протекают сами по себе.
Сердечно твой, К.Г. Юнг
□ Хелтон Годвин Бейнс, M.D. (1882-1943) – английский психотерапевт, писатель и переводчик некоторых работ Юнга. Ср. его Mythology of the Soul (1940); Germany Possessed (1941); Analytical Psychology and the English Mind (1950). («Питер» — это дружеское прозвище.) Ср. также Кан, 1 янв. 26 г., прим. 2.
1. “The Psychological Background of the Parent-Child Relation” (зачитано в Медицинском обществе индивидуальной психологии, Лондон, окт. 1936 г.) и “The Ghost as a Psychic Phenomenon” (зачитано на частной встрече в Обществе психических исследований, нояб. 1936 г.). Обе работы опубликованы в Analytical Psychology and the English Mind.
2. Бейнс в то время работал над Мифологией души, исследованием шизофренических снов и рисунков. На рисунке 19 изображены два насекомых, о которых и идет речь (pp. 715, 731ff.) Часть письма Юнга, измененная, опубликована на pp. 704f.
Пастору Фрицу Пфеффлину, 9 марта 1937 г.
Дорогой пастор Пфеффлин,
…
Ваша идея написать докторскую диссертацию о грехе великолепна. Я определенно хотел бы знать, что такое на самом деле грех, если учесть, что теология говорила о нем тысячи лет. В своей теологической непредвзятости я бы сказал, что только благой Господь может решать, как ясно написано в Деяниях Апостолов. Все остальное – созданный человеком закон, полностью обусловленный временем и относительный. Люди никогда бы не говорили о грехе и прощении греха, если бы он не был фундаментальным психологическим фактом, существовавшим задолго до всяких законов. Уклонение от воли богов занимало человечество с первобытных времен. В этом смысле «старик» мог быть многое сказать. Но этот самый смысл гораздо более понятен и в некотором роде более безжалостен, чем всякий человеческий закон. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
Герде Хиперт, 20 марта 1937 г.
Дорогая фрау Хиперт,
Вы верно поняли, что тип установки остается более или менее неизменным, а функциональный тип подвержен самым разным изменениями в процессе жизни. В практическом анализе вы можете наблюдать крайне интересный переход от дифференцированной функции к вспомогательной, а от нее к противоположной, а потом к недифференцированной или подчиненной функции.[1]
Вы правы, когда говорите, что этические ценности – это продукт высоко дифференцированной функции чувства. Естественно, интеллект тоже играет свою роль в разработке и формулировании этики, но решающие содержания приходят от чувства.
Вы также правы о разнице между мужчинами и женщинами в их отношении к идее. Верно сказать, что женщины более зависимы от идеи, а мужчины – от изначального образа. Естественно, это верно только для тех женщин, в которых идея вообще действует, как и изначальный образ становится действенным только когда мужчина принимает в расчет чувство. Пока нет литературы о проблеме анимуса, за исключением эссе моей жены “Ein Beitrag zum Problem des Animus”[2] в Wirklichkeit der Seele, Rascher, Zurich, 1934.
Конечно, верно, что неспособность к самовыражению – это недостаток и в более глубоком смысле вина, поскольку на людей возложена обязанность осознавать свои психические содержания в словах, образах или действиях. Но поскольку существуют разные типы, да еще и мужчины и женщины, невозможно представить такую форму слов или такой образ, который выразит содержание с абсолютной точностью и убедительностью. То, что для одного человека совершенное и ясное выражение, для другого будет мертвой формулой и сбивающим с толку усложнением. Частично это следствие того факта, что люди некоторым образом несовершенны, а также того, что всякое мыслимое выражение с необходимостью одностороннее, так как идея – это не слово, а слово – это не дело, хотя все три должны быть едины. Такая целостность и совершенство лишь религиозная легенда, но, к сожалению, не реальность в обычном смысле этого слова.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Лейпциг.
1. Краткое объяснение термином в этом абзаце см. в Psychological Types, pars. 556, 666ff., 751 и Defs. 22, 30, 55.
2. “On the Nature of the Animus” [«О природе Анимуса»] в Emma Jung, Animus and Anima (tr. Cary F. Baynes, Analytical Psychology Club of New York, 1957).
Рудольфу Паннвицу, 27 марта 1937 г.
Дорогой доктор Паннвиц,
То, что вы находите Кьеркегора «ужасающим», греет мне сердце.[1] Я нахожу его попросту невыносимым и не могу понять или, скорее, очень хорошо понимаю, почему теологический невроз нашего времени раздул такую шумиху вокруг него. Вы правы, когда говорите, что патологическое никогда не бывает ценным. Однако, оно создает величайшие трудности, и по этой причине мы многому учимся. Более того, истерия представляет определенные особенности нормальной личности, так что даже доктора, которые, как правило, меньше всего знают о психологии, в своей слепоте не могут не наткнуться на них. Потому я считаю симптоматологию невроза непроизвольным достижением на пользу человека, за которое по-своему благодарен. Я также согласен с вами, что нормальный человек бесконечно более интересен и ценен. Потому я предпринял все усилия, чтобы увести нашу психологию «комплексов» из области патологии так быстро, как только возможно. Однако, как вы верно заметили, я столкнулся с неимоверными трудностями в процессе выработки общих формулировок, которые должны объяснять всю область человеческого опыта. Мне нужно было учитывать опыт, доступный мне непосредственно, сравнивая его с данными, полученными за всю историю существования человеческого ума. Это порождает определенные неточности, от чего мои усилия кажутся лишь черновиком. Мне совершенно ясно, что все, чем я занимаюсь – это работа первопроходца, за которой последует подлинная закладка оснований, но я вижу ободряющие признаки того, что и другие люди начинают вторгаться на эту территорию.
Я вкладываю в конверт небольшой оттиск,[2] не преследующий далеко идущих целей, это лишь попытка, вроде той, что делают, когда пытаются объяснить вещи врачу. Это эссе, включенное в Eranos—Jahrbuch 1934 (Rhein Verlag, Zurich, 1935).
Мое письмо, к сожалению, сильно запаздывает. Болезнь и необычайное давление работы не позволяли мне написать раньше.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (1881-1969) – немецкий писатель (тогда жил в Югославии), последователь Ницше.
1. Об отрицательном отношении Юнга к Кьеркегору ср. Кюнцли, 27 фев. 43 г. и 16 мар. 43 г., а также Бреми, 26 дек. 53 г.
2. “Archetypes of the Collective Unconsciousness”, CW 9, i.
Доктору С., 27 марта 1937 г.
Дорогой коллега,
Читая ваш сон,[1] я неожиданно был поражен мыслью, что в нем есть почти литературные отзвуки. Вы не думали использовать этот материал для двухуровневого романа, так что на одном уровне действие будет происходить в трех измерениях, а на другом – в четырех? Ваш сон – это как раз тот материал, с которым работают художники. В этом отношении сон столь прекрасен, что я бы предположил, что ваши описательные способности под стать задаче и в мире сознания. Действие, как мы знаем, может происходить только в третьем измерении, а четвертое измерение – это то, что хочет прорасти в нашем сознательном трехмерном мире. Это осознание – задача человека par excellence. Всякая культура – это расширение сознания, и как современная физика больше не может обойтись без четырехмерного мышления, так и наш психологический взгляд на мир должен учитывать эти проблемы. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Сновидец был в тюрьме и пытался избавиться от рукописи, над которой работал. Тюрьма затем превратилась в больницу, в которой он был пациентом. Врач сказал ему, что он, сновидец, совершил какие-то странные вещи. Затем он оказался врачом (которым и был в реальности) и пытался сделать укол, то ли себе, то ли пациенту.
Я. Вильгельму Хауэру, 7 июня 1937 г.
Дорогой профессор Хауэр,
Простите мое долгое молчание, но я сейчас так занят, что практически нет времени заняться корреспонденцией.
Я обдумал ваше предложение и приветствую идею о собрании. Семинар о сравнительном религиоведении будет для нас особенно ценным. Но, поскольку я не знаю, как вы отнесетесь к этой идее, пожалуйста, сообщите мне, что вы думаете об этом.
Связь между расой и религией, которая у вас на уме, это очень сложная тема. Поскольку антропологическая концепция расы как в сущности биологический фактор остается совершенно неясной, продемонстрировать связь между религией и этим едва определимым фактором кажется мне слишком смелым предприятием. Сам я лично лечил многих евреев и знаю их психологию вплоть до глубочайших тайников, так что могу признать связь между их расовой психологией и религией, но связать ислам или древнеегипетскую религию с их последователями за пределами моих возможностей, так как у меня нет никакого тесного знакомства с арабской или египетской психологией. Точно так же я не способен установить подлинную связь между не-семитской расой берберов и арийским мусульманским населением Индии. У меня есть определенное знакомство с индийской психологией, кроме того, я анализировал персов, но не смог бы связать парсизм, который по сути своей отличается от индийской религии, с тем, что мне известно о расовой психологии индусов.
Я вижу невероятные научные трудности в этой области, с которыми едва ли можно справиться на семинаре. Потому я бы предложил вам тему сравнительного религиоведения и попросил бы сообщить мнение об этом.[1] С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Никакого семинара ни по одной, ни по другой теме проведено не было.
П.У. Мартину, 20 августа 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Мартин.
Мне действительно очень жаль, что я оставил ваше письмо без ответа, но я был так занят, что не мог найти достаточно времени, чтобы должным образом ответить на ваш вопрос.
Вопрос о том, что вы называете техникой работы с тенью,[1] очень сложный и важный. На самом деле, никакой техники нет, так как техника подразумевает, что есть известный или даже предписанный путь справиться с определенной трудностью или задачей. Скорее это занятие напоминает нечто вроде дипломатии или искусства управления государством. Например, нет какой-то конкретной техники, которая поможет примирить две противостоящие политические партии. Это может быть вопрос доброй воли или дипломатического навыка или гражданской войны или чего-то другого. Если вообще можно говорить о технике, то она состоит единственно в соответствующем отношении. Во-первых, нужно принять и серьезно отнестись к существованию тени. Во-вторых, нужно быть осведомленным о ее качествах и намерениях. В-третьих, долгие и сложные переговоры неизбежны.
…
Никто не знает, каков будет конечный результат этих переговоров. Можно только быть уверенным, что в процессе осторожного сотрудничества сама проблема меняется. Очень часто некоторые кажущимися невыносимыми намерения тени – это лишь угрозы вследствие неготовности со стороны эго всерьез учесть ее существование. Обычно такие угрозы исчезают, если отнестись к ним серьезно. Пары противоположностей имеют естественную склонность встречаться на срединной линии, но эта срединная линия – не компромисс, выдуманный интеллектом и навязанный противоборствующим партиям. Это скорее результат конфликта, который нужно вынести. Такие конфликты решаются не хитрым трюком или остроумной выдумкой, а только выдержкой. На самом деле, такие конфликты нужно разжигать, пока они не разгорятся во всю силу, так что противоположности медленно начнут сплавляться. Это скорее нечто вроде алхимической процедуры, чем рациональный выбор и решение. Страдание – непременная часть этого процесса. Всякое подлинное решение достигается только интенсивным страданием. Страдание показывает степень, в которой мы невыносимы сами для себя. «Войди в согласие со своим врагом» снаружи и внутри! Вот в чем проблема! Такое согласие должно стать для вас столь же ненасильственным, как и для вашего врага. Признаю, непросто найти верную формулу, но если вы ее нашли, то сделаете себя целостным, а в этом, я думаю, смысл человеческой жизни.
Тем временем вы получили мои лекции Терри.[2] Я был бы очень обязан, если бы вы просмотрели их, от вас требуется только исправить самые жуткие ошибки в орфографии и стиле. Но я вынесу, если общий стиль несколько неуклюжий и грубый. В Америке от меня не требуется писать безупречно. Так что не уделяйте этому слишком много времени. Если вы просто прочитаете их, этого будет достаточно. По крайней мере, я надеюсь! Очень благодарен вам за готовность помочь.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (1893-1971) – основатель Международного исследовательского центра прикладной психологии, Окстед, Англия. Ср. его Эксперименты со смертью (Experiments in Death; 1955).
1. Ср. Aion, CW 9, ii, ch. II.
2. Psychology and Religion: The Terry Lectures (1938), CW 11. Лекции проводились в Йельском университете под покровительством Фонда Дуайта Харрингтона Терри.
Пастору Фрицу Пфеффлину, 30 августа 1937 г.
Дорогой пастор Пфеффлин,
Психотерапевту требуется подлинная основа, заключающаяся в систематическом обучении, прежде всего в подготовительном анализе. Я не думаю, что консультации от случая к случаю могут заменить непрерывность аналитического процесса. Конечно, их них можно узнать самые разные полезные вещи, но это не профессиональный фундамент. Полагаю, вам лучше получить столько знаний в собственной области работы, сколько возможно, и получить достаточное понимание в повседневной жизни. Таким путем вы за годы построите процедуру, которая будет исключительно вашей. В конце концов, должны быть не только психотерапевты, но и теологи с психологическими познаниями, иначе лучше будет превратить всю Церковь в психологическую клинику. Но задача Церкви не такова, как у психотерапии. Церковь означает служение общине, терапия служит индивидууму. Есть много людей, до которых можно достучаться только коллективно.
Благодарю вас за интересный обзор. Ваши честные слова будут жалом во плоти для многих. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
В. Субрахаманье Айеру, 16 сентября 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Я согласен с вами, что для всякой философии искать путь к счастью для всего человечества – это благородная цель. Очевидно, что этого не достичь без уничтожения несчастья. Философия должна найти способ уничтожить несчастье, чтобы обрести счастье. Однако, я бы сказал, что это уничтожение – довольно амбициозная задача, и не настолько оптимистичен, чтобы поверить, что она достижима. Напротив, я считаю, что несчастье – неотъемлемая часть человеческой жизни, без которой мы ничего не можем совершить. Мы всегда пытаемся избежать несчастья. Мы делаем это миллионом разных путей, и ни один из них не помогает до конца. Так что я прихожу к заключению, что разумно будет попытаться найти по крайней мере тот путь, который позволит людям выносить неизбежное несчастье, выпадающее на долю каждой человеческой жизни. Если каждый достигнет хотя бы выносливости в несчастье, он уже выполнил почти сверхчеловеческую задачу. Это может дать ему некоторое счастье или удовлетворение. Если вы назовете это счастьем, я не буду против этого возражать.[1]
Я искренне надеюсь, что снова увижу вас в Индии.[2] Тем временем, остаюсь с наилучшими пожеланиями,
Преданный вам, К.Г. Юнг
□ Гуру (учитель или духовный наставник) махараджи Майсура (cf. Memories, pp. 275/257). Он прибыл в Европу, чтобы представлять Индию на Международном философском конгрессе в Сорбонне, Париж, в 1937 г. Юнг пригласил его с Полом Брантоном, английским писателем о йоге и связанных темах, в Кюснахт, где они обсуждали проблемы индийской философии.
1. Уолтер Усадель (ср. Усадель, 4 авг. 36 г.) в своей книге Evangelische Seelesorge (1966), p. 121 сообщает о разговоре с Юнгом в 1938 г. у него дома в Кюснахте. Юнг, указав на копию одного из витражей монастыря в Конигсфельдене, Ааргау, Швейцария, изображающем распятие, сказал: «’Видите, в этом для нас основная задача’. Когда я спросил, почему, он ответил: ‘Я только что вернулся из Индии, и это поразило меня с обновленной силой. Человек должен справляться с проблемой страдания. Восток хочет избавиться от страдания, просто отбросив его. Западный человек пытается подавлять страдание лекарствами. Но страдание нужно преодолеть, и единственный путь – это вытерпеть его. Этому можно научиться только у него’. И тут он показал на Распятого».
2. Юнг вел «поисковые беседы» с Айером во время своего визита в Индию на следующий год, когда британское правительство пригласило его принять участие в праздновании 25-летия университета Калькутты (ср. Memories, pp. 274ff./256ff.).
Кендигу Б. Калли, 25 сентября 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Вы многое узнаете о психологии, изучая книги, но обнаружите, что эта психология не особенно полезна в практической жизни. Человек, которому доверена забота о душах, должен обладать определенной мудростью жизни, которая состоит не только из слов, а преимущественно из опыта. Такая психология, как я ее понимаю, не только некоторое знание, но и жизненная мудрость в то же время. Если такому вообще можно научить, то только путем личного опыта человеческой души. Такой опыт возможен, только когда обучение имеет личностный характер, то есть когда учат вас лично. В Индии с древних времен есть обычай, согласно которому всякий, обладающий определенным образованием, по крайней мере, имеет гуру, духовного наставника, который учит вас и только вас тому, что нужно знать. Не каждому нужно знать то же, что и другим, и такому знанию нельзя научить так же, как других. Это полностью отсутствует в наших университетах: отношения учителя и ученика. И в то же время это вам нужно, как и всякому коллеге, который нуждается в психологической подготовке.
Всякий, чье призвание – наставлять души, должен обладать душой, получившей наставление, чтобы знать, как обращаться с человеческой душой. Знать собственную тьму – лучший метод справиться с тьмой в других людях. Вам не особенно поможет изучать одни книги, хотя это тоже бесценно. Но больше всего вам поможет личное прозрение в тайны человеческой души. Иначе все останется умным интеллектуальным трюком, состоящим из пустых слов и ведущим к пустым разговорам. Вы можете найти то, что я имею в виду, в моих книга, и, если у вас есть близкий друг, попытайтесь заглянуть за его ширму, чтобы найти себя. Это будет хорошим началом.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Уэстфилд, Массачусетс.
Норберту Древитту, О.П., 25 сентября 1937 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой святой отец,
Я очень обязан вам за присланные оттиски и заметки. Я был очень заинтересован, читая их. Меня особенно удовлетворил тот факт, что вы верно поняли: я не мистик, я эмпирик. Однако, верно, что живой интерес к религии и религиозной истине направлял мои исследования. Больше всего любопытства у меня вызывал вопрос: что человеческий разум в той мере, в какой он является естественным ненамеренным функционированием, производит, будучи предоставлен самому себе? Такая проблема, конечно, возможна только после полного отвержения всех традиционных истин, неважно, насколько они истинны. Любые мои утверждения всегда основаны на опыте, и все, что я говорю, не предназначено для того, чтобы противоречить или защищать существующую истину. Единственная цель в том, чтобы выразить то, что я, по моему мнению, видел. Мои объяснения не ставят целью оправдать, рекомендовать или советовать, единственная цель в том, чтобы сделать некий род опыта постижимым.
Из ваших сочинений я вижу, что вы совершаете очень серьезную попытку понять и прояснить крайне запутанную ситуацию. Ваша точка зрения – это, конечно, позитивное кредо, тогда как я начинаю с полного отсутствия истины и понимания. Но мы работаем над одной и той же проблемой. Я также впечатлен фактом вашей полной искренности и честности. Таким образом, я полагаю, что бы ни содержалось в книге, которую вы пишете, это будет честная попытка примирения научных утверждений с истиной откровения. Исходя из того, что мне известно, я считаю, что такое предприятие возможно. Но я хотел бы как-нибудь поговорить с вами лично, чтобы объяснить вам свою точку зрения на этот вопрос. Боюсь, я неспособен это сделать в письме. Это потребует слишком много пространства и времени. Я приеду в Англию следующей весной в начале апреля и буду очень благодарен, если вы позволите мне навестить вас во время пребывания в Лондоне.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Оксфорд. О.П. = орден премонстрантов (католический Ordo Praemonstratensis).
М.Г. Герингу, 16 ноября 1937 г.
Дорогой коллега,
Доктор Мейер обратил мое внимание на ваш короткий обзор книги Розенберга.[1] Для каждого, кто знаком с еврейской историей, и в особенности с хасидизмом, утверждение Розенберга, что евреи презирают мистицизм – это крайне прискорбная ошибка. Потому я предложил бы обойти эту книгу молчанием. Я не могу допустить, чтобы мое имя ассоциировалось с такими оплошностями. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Альфред Розенберг, Миф XX века (1930). Эта книга была самым вопиющим изложением и псевдо-научным основанием нацистских учений о цивилизации.
Я. Хейдеру, 1 декабря 1937 г.
Дорогой герр Хейдер,
…
Что касается вашего вопроса об Х., то я могу только сказать следующее. Часто случается так, что когда близкий человек умирает, его ближнего, так сказать, влечет к смерти, или же эта ноша оказывает противоположный эффект как задача, которую нужно выполнить в реальной жизни. Образно можно сказать, что некая доля жизни перешла от умершего к живому и подталкивает его к осознанию. В случае Х. это явно была незавершенность такого рода. Этот факт, как сказано, может либо удержать вас от жизни или принудить к ней. Кроме того, возможно, что если у вас внутренний разлад, вы вступите в конфликт, потому что та часть жизни, что бы заимствована у мертвого, обладает противоречивой природой, она и живая, и мертвая одновременно.
Как правило, недифференцированная функция всегда немного отстает от реальной жизни и постоянно ориентирована в прошлое. В таких случаях бессознательное отправляет компенсаторные указания, которые следует учитывать, если у вас позитивное отношение к жизни. Если что-то предпринимается, полученное у мертвого осознается. Как вы знаете, это не обязательно что-то приятное, это может быть и великая трудность, потому что всегда связано с еще недифференцированной стороной личности, что немедленно пробуждается подчиненную функцию. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Цюрих.
Анониму, 2 декабря 1937 г.
Дорогой доктор N.,
У меня чувство, что вы слишком далеко заходите. Нам стоит остановиться, пока ничего разрушительного не произошло. Вы знаете мой подход к бессознательному. Нет смысла отдаваться ему до последней капли. Если бы это было правильно, природа никогда бы не изобрела сознание, а животные были бы идеальным воплощением бессознательного. По моему мнению, абсолютно необходимо всегда поддерживать сознание, чтобы уделять должное внимание нашей реальности, Здесь и Сейчас. Иначе нам угрожает опасность наводнения бессознательным, которое ничего не знает о нашем человеческом мире. Бессознательное может осознать себя только с помощью сознания и при постоянном контроле. В то же время сознание должно одним глазом следить за бессознательным, а другой так же четко фокусировать на потенциальностях человеческого существования и человеческих отношений.
Я не хочу вмешиваться, но до отъезда в Индию прошу вас поразмышлять над этим предупреждением. С наилучшими пожеланиями,
Ваш Карл.
□ Швейцария (женщина).