Карл Юнг
Письма
Addenda 1914-1947
(1)
Герману Гессе, 3 декабря 1919 г.
Дорогой герр Гессе,
Хочу выразить вам самую сердечную благодарность за вашу мастерскую, равно как и достоверную, книгу: Демиан.[1] Я знаю, что с моей стороны очень нескромно и навязчиво нарушать тайну вашего псевдонима; но при чтении книги у меня возникло чувство, что она, должно быть, каким-то образом, добралась до меня через Люцерн.[2] Хотя я не смог узнать вас в набросках Синклера в Neue Zürcher Zeitung,[3] я всегда думал, что за человек может быть этот Синклер, поскольку его психология показалась мне примечательной. Ваша книга появилась в то время, когда я снова был подавлен омраченным сознанием современного человека и его безнадежной узостью взглядов, как Синклер Кнауэром.[4] Потому ваша книга поразила меня как луч маяка во время ночного шторма. Хорошая книга, как всякая достойная человеческая жизнь, должна иметь концовку. В вашей книге лучшая из возможных концовок, в которой все, что происходило ранее, действительно подходит к концу, и все, с чего началась книга, начинается снова – с рождением и пробуждением нового человека. Великая Мать беременна его одиночеством, искавшим ее. В разрыве снаряда[5] она рождает «ветхого» человека в смерть и внедряет в нового человека вечную монаду, таинство индивидуальности. И когда обновленный человек появляется вновь, мать появляется тоже – в женщине на этой земле.
Я мог бы рассказать вам маленькую тайну[6] о Демиане, которой вы были свидетелем, но смысл которой скрыли от читателя и, возможно, от себя. Я мог бы дать вам весьма удовлетворительную информацию об этом, поскольку давно являюсь хорошим другом Демиана, и недавно он посвятил меня в свои личные дела – при условии строжайше хранить тайну. Но время откроет эти подсказки для вас самым необыкновенным образом.
Надеюсь, вы не сочтете, что я пытаюсь показаться интересным, нагнетая загадочность; моя amor fati слишком священна для меня, чтобы так себя вести. Я только хотел из благодарности послать вам небольшой знак моего величайшего уважения за вашу верность и правдивость, без которых никто не смог бы получить таких точных прозрений. Вы даже можете угадать, о каком отрывке вашей книги я говорю.
Я немедленно заказал копию вашей книги в библиотеку нашего Клуба.[7] Она в отличной форме и показывает путь.
Прошу вас не подумать обо мне дурно из-за моего вторжения. Никто об этом не знает.
Весьма искренне и с сердечной благодарностью, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) См. Гессе, 28 янв. 22 г., прим. □.
1. Demian, Berlin, 1919 (tr. 1965). Роман изначально появился под псевдонимом его псевдо-рассказчика «Эмиль Синклер». Г. заимствовал имя у Исаака фон Синклера (1775-1815), дипломата и писателя, друга поэта Гельдерлина, которого Г. высоко ценил. – Подлинный автор оставался неизвестным широкой публике до июня 1920 г., когда Гессе официально признал авторство. (Редактор в долгу перед профессором Ральфом Фридманом из Принстонского университета за эту информацию.)
2. В 1916 г. у Гессе случился серьезный нервный срыв, по какой причине он отправился в Sanatorium Sonnmatt возле Люцерна. Там он был направлен для консультации к доктору Й.Б. Лангу, врачу-психотерапевту и ученику Юнга. Терапевтические отношения скоро развились в близкую дружбу. Аналитические интервью продолжались с мая 1916 г. по нояб. 1917 г., всего около семидесяти сессий, каждая до трех часов длиной. Плодом этих интервью стал Демиан, написанный разом в 1917 г. (и, в меньшей степени, Märchen, 1919 [tr. Strange News from Another Star, 1972]). – Эта информация позаимствована из Hugo Ball, Hermann Hesse, sein Leben und sein Werk (Berlin, 1927). Также см. Майер, 24 мар. 50 г.
3. E. Sinclair, “Der Europäer; Eine Fabel”, Neue Zürcher Zeitung, 4 и 6 авг. 1918 г. (№№10026, 10032); пер. “The European”, If the War Goes On (1971).
4. Сокурсник Синклера, падшая душа, искавший спасителя в Синклере.
5. Синклер, как солдат Первой Мировой войны, получает видение «божественно величественной фигуры, со свергающими звездами в волосах, громадной, как гора, с чертами госпожи Евы [мать Демиана]», рождающей тысячи звезд. Одна из звезд, казалось, искала его: «…она с треском рассыпалась на тысячи искр, меня рвануло вверх и швырнуло снова на землю, мир надо мной с грохотом рухнул» — его поразил осколок снаряда. В полевом госпитале он оказывается лежащим рядом со смертельно раненым Демианом.
6. Поскольку это письмо появилось только после того, как настоящий том был уже на вычитке, ничего определенного не было установлено касательно аллюзий в этом и следующем абзаце. Требуется больше исследований. Но вполне возможно, что «небольшой знак моего великого уважения» был копией Septem Sermones Юнга, где гностическая фигура Абраксаса играет ключевую роль. «Отрывок в вашей книге» может указывать на начало гл. 5 Демиана: «Птица выбирается из яйца. Яйцо — это мир. Кто хочет родиться, должен разрушить мир. Птица летит к Богу. Бога зовут Абраксас». Крылатое яйцо и Абраксас появляются на гностической мандале, нарисованной Юнгом в 1916 г: The Archetypes and the Collective Unconsciousness, CW 9, i, фронтиспис и p. xi. Ср. также Theodore Ziolkowski, The Novels of Hermann Hesse (Princeton, 1965), pp. 111ff.
7. Психологический клуб Цюриха.
(2)
В дополнение к Майер, 24 мар. 50 г.:
От Германа Гессе к Эмануэлю Майеру, [? Апреля 1950 г.]:
Дорогой мистер Майер,
Уважая конфиденциальность, я не открыл письмо Юнга.
В 1916 г. я проходил анализ у своего друга-врача, который был одним из учеников Юнга. В то время я познакомился с ранней работой Юнга, Wandlungen der Libido,[1] которая оказала на меня впечатление. Я также читал последующие книги Юнга, но только до 1922 г., поскольку потом анализ меня не особенно интересовал. Я всегда уважал Юнга, но его работы не так впечатлили меня, как работы Фрейда. Юнг уже писал вам, что, в связи с вечерними чтениями, которые я давал в Цюрихском клубе Юнга, у меня с ним было несколько аналитических сессий около 1921 г.[2] Тогда у меня тоже осталось о нем прекрасное впечатление, хотя в то время я начал осознавать, что для аналитиков подлинные отношения с искусством недоступны: у них нет для этого органа.
С наилучшими пожеланиями, Г. Гессе
□ Приведено по эссе Benjamin Nelson, The Psychoanalytic Review, 50:3 (Fall 1963); см. Майер, 24 мар. 50 г., прим. □. Перевод (слегка исправленный) опубликован здесь с разрешения мистера Хайнера Гессе и The Psychoanalytical Review. – Согласно Нельсону (p. 12), копия «не содержит ни даты, ни адреса отправителя на конверте». Вышеуказанная дата приведена в связи с письмом Юнга Майеру.
1. Wnadlungen und Symbole der Libido (1912).
2. Ср. следующее письмо. Мистер Хайнер Гессе вспоминал в частном общении с профессором Ральфом Фридманом, что его отец провел несколько аналитических сессий с Юнгом в фев. и апр. 1921 г. Это было время, когда он не мог закончить свой роман Сиддхартха (1922). Ср. Ziolkowski, The Novels of Hermann Hesse, pp. 150-51.
От Германа Гессе к Хьюго и Эмми Болл, Цюрих, [? Апреля 1921 г.]:
…
У меня взлеты и падения. Город и работа очень утомительны, но я живу в прекрасном месте высоко в лесу на Цюрихберге и временами вижу дорогих людей. Но психоанализ доставляет мне немало проблем, и часто Клингзор[1] чувствует себя старым и безнадежным, лето больше не для него.
Я останусь здесь еще, надкушенный плод должен быть съеден полностью. Доктор Юнг меня очень интересует.
Я так рад знать, что там, в Тичино, меня ожидают не только ореховые рощи и печатная машинка, но и близкие друзья.
От всего сердца приветствую вас обоих в Агнуццо, а также лес и озеро.
Ваш Г. Гессе
□ По копии оригинала в Архиве Гессе, Марбах, любезно предоставленной профессором Ральфом Фридманом с разрешения мистера Хайнера Гессе. Перевод профессора Фридмана. – Хьюго Болл был одним из ближайших друзей Гессе со времени их встречи в 1919 г. до самой смерти Болла в 1927 г. По предложению Гессе издатель С. Фишер спонсировал Болла для написания первой авторизованной биографии Гессе (см. выше, Гессе, 3 дек. 19 г., прим. 2).
1. Аллюзия на самого Гессе, так как он любил пользоваться именами своих героев, а в 1919 г. закончил рассказ “Kilngsors letzter Sommer” (1920; Последнее лето Клингзора).
Письма
Полю Бьерру, 17 июля 1914 г.
Нынешнее положение хуже, или лучше, чем раньше. Последнее прискорбное заявление Фрейда в Jahrbuch[1], которое открыто основывает ψА на принципе авторитета, не осталось здесь незамеченным. Наш президент доктор Медер взял на себя инициативу и предложил цюрихской группе отказаться in toto от Международной Ассоциации. Так и было сделано. В объяснении отказа был высказан протест против принципа авторитета, продвигаемого Фрейдом. Следовательно, мы не будем участвовать в дрезденском конгрессе.[2] Наши шаги – это лишь реакции на папскую политику венцев. Естественно, нужно делать все, что можно, чтобы открыть людям глаза. Но они хотят быть слепыми, что было, без сомнения, ясно в Мюнхене.[3] Вена действует против меня такими нечестными методами, что я не могу защищаться. Распространяются личные инсинуации – например, я пытался в Deuticke захватить власть над Jahrbuch и прочая бессовестная ложь. В нарушение медицинской тайны Фрейд даже использовал во враждебных целях письмо пациента – письмо человека, которого я знаю очень хорошо, написанное в момент сопротивления мне.[4] Представьте, если бы я начал публиковать то, что люди рассказывали мне о Фрейде!!! Подобная практика характеризует политику Вены. Такой враг недостоин имени.
Я весьма благодарен вам за обещание ценной помощи в связи с нашей публикацией.[5] У нас не так много для публикации, поскольку мы относительно небольшая группа, в которой не все члены активны как писатели. Этому, на самом деле, следует радоваться, поскольку в наше время слишком много пишут и слишком мало читают.
Возможно, для остальных будет ценным, если бы вы прибыли на дрезденский конгресс и выразили свои мысли прямо. Может быть, тогда, наконец, глаза некоторых откроются.
Искренне ваш, К.Г, Юнг
□ (Письмо написано от руки.) См. Бьерр, 22 янв. 34 г. (в том. 1). Об участии Б. в раннем психоаналитическом движении см. The Freud/Jung Letters, ed. William McGuire (1974), index.
1. Речь идет об отрывке в “On the History of the Psycho-Analytic Movement” (Standard Edn. 14, p. 43; изначально написано в янв.-фев. 1914 г.), где Фрейд, обсуждая проблему своего наследника, говорит: «…в пользу Юнга говорили его исключительные таланты, вклад, уже совершенный им в психо-анализ, его независимая позиция и впечатление уверенной энергии, которое излучала его личность. Вдобавок к этому, он, похоже, был готов войти в дружеские отношения со мной и ради меня отвергнуть некоторые расовые предрассудки, которые ранее позволял себе. В то время я и представить не мог, что, несмотря на все эти достоинства, выбор был самый неудачный, что я натолкнулся на человека, который был неспособен выносить авторитет другого, но еще менее способен был взять его на себя, а энергия его была неустанно направлена на продвижение собственных интересов».
2. Из-за разразившейся Первой Мировой войны Конгресс, запланированный на сент. 1914 г., был проведен в Будапеште в сент. 1918 г.
3. В письме к Бьерру от 30 сент. 13 г. Юнг писал: «В психоаналитическом мире разразился шум после Мюнхена. Из Вены идет лозунг: мы в Цюрихе никогда и представления не имели о подлинном и верном анализе, мы теологические оккультисты, мы накладываем на пациента этические требования, ему не свойственные (!) и т.д. Ни следа желания понять нашу точку зрения. Впоследствии я слышал, что венцы не довели дело до открытого разрыва в Мюнхене только потому не хотели поставить под угрозу существование недавно основанного [1912] Internationale Zeitschrift für ärztliche Psychoanalyse».
4. Письмо опубликовано в “On the History of the Psycho-Analytic Movement”, pp. 63f.
5. Ср. Медер, 29 окт. 13 г. (где, однако, первый том Psychologische Abhandlungen, опубликованный Deuticke в 1914 г., ошибочно приписан Racher Verlag, которое публиковало последующие тома). Этот первый том «публикаций цюрихской школы» содержал работы различных авторов, но последующие тома были посвящены целиком работам Юнга.
Оскару А.Г. Шмицу, 7 января 1927 г.
Дорогой герр Шмиц,
…
Я тоже был поражен тем, что люди не откликаются на последнюю часть вашей книги.[1] В ней что-то есть. Она по какой-то причине не захватывает. Трудно сказать, почему. Но я считаю, дело в том, что вы не нашли верный «потенциал». Слишком мало разницы в уровнях, по крайней мере, так кажется. Либо вы поставили непостижимое слишком близко к постижимому, либо подняли себя слишком высоко на раздутом шаре к высотам видения. Вы на одном уровне с ними, так что никакого напряжения не возникает. Но оно должно быть как раз здесь, поскольку сталкиваются два мира, две формы опыта, которые в определенном отношении несоразмерны. Эти видения прежде составляли глубочайшую тайну мистерии! Поскольку вы представили предмет весьма приличным и пристойным образом, не могу сказать, не могу сказать, что вы опошлили невыразимое. Вы говорили только о выразимом, но таким образом, что никто не мог угадать, что за ним скрыта невыразимая тайна или что вы сами имели такой замысел. Ваш метод подачи, очевидно, целостный и удовлетворительный, но ему не хватает чувства того, что лежит по ту сторону; можно даже сказать, что он «бесстрастен», и оказаться недалеко от истины. Опыту не хватает материальности, вот почему он не захватывает нас. Кто-то даже оспорил истинность вашего опыта и принял его за выдумку. Эта реакция кажется мне важной. Мне всегда кажется, что эффективнее всего сказать такие вещи можно, оставив их невысказанными. Есть искусство не говорить такие вещи, и оставаться безмолвным. Но сам я не имею уверенного суждения об этом, лишь заметное нежелание представлять что-то подобное публике.
Я уже проработал свою дармштадтскую лекцию[2] и обнаружил, что едва ли смогу вставить в нее все, что хотелось бы.
С наилучшими пожеланиями Нового Года,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки. Переведено Хильдегардой Нагель.) См. Шмиц, 26 мая 23 г. (в т. 1).
1. Установить книгу не удалось.
2. Ср. Кайзерлинг, 21 мая 27 г., прим. □.
Мэри Фут, 19 марта 1927 г.
[Оригинал на английском]
Дорогая мисс Фут,
Я бы предпочел, чтобы вы прибыли в Цюрих в середине октября на зимний семестр. Возраст не имеет значения. Раз вы живы, у вас есть все проблемы живых, только не такие, как у 20-летних.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (1887-1968) – американская портретистка, жившая в Пекине в 1927 г. В Цюрихе в 1928-1958 гг. Начиная с 1929 г., она редактировала и пересматривала частные публикации большинства расшифровок (“Notes”) английских семинаров Юнга. – Это письмо и письма от 28 мар. 33 г., 18 дек. 29 г. и 12 июля 37 г. опубликованы с разрешения Библиотеки Бейнеке, Йельский университет. Прежде они публиковались в статье Edward Foote, “Who Was Mary Foote”, Spring, 1974.
Оскару А. Г. Шмицу, 21 июля 1927 г.
Дорогой герр Шмиц,
…
Есть нечто неясное в отношении к женщине, несмотря на «успех», который вы имели у фрейлейн Вульф.[1]. В этом направлении нужно что-то добавить. Это относится к той идее, которая постоянно навязывает себя вам, о человеке, являющемся «хозяином всех своих функций». Гете тоже был большим обманщиком. Не только в течение жизни, но и в особенности посмертно он оказывал все более ослепляющее воздействие. Я сомневаюсь в подлинности «целостного человека». В этом слишком много вымысла. Что у него был бы за брак?
Ввиду вашего негативного материнского комплекса следовало ожидать самых разных неосознанных предосторожностей. Смирительная рубашка и поверх нее красная одежда[2] – это, конечно, необходимые формы перехода, но в то же время символы телесного и духовного воздержания. Женщина – это мир и судьба, вот почему она так важна для мужчины. Ваш нынешний образ в этом отношении все еще из восемнадцатого века. Поразительно, что Кайзерлинг тоже связан с Калиостро[3], не говоря уже о Фаусте.
Мне все еще нужно собраться с силами, чтобы начать. Я должен писать, но солнце светит слишком ярко, чтобы сидеть за столом. С наилучшими пожеланиями,
Всегда ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки. Переведено Хильдегардой Нагель.)
1. Ср. Кирш, 28 мая 53 г., прим. 1.
2. Похоже, речь идет о неустановленном сне.
3. Граф Алессандро Калиостро (1743-1795) – итальянский искатель приключений, который выставлял себя врачом, алхимиком, магом и т.д.
Джеймсу Киршу, временно в Боллингене, 19 августа 1929 г.
Дорогой коллега,
Рисунок действительно неудовлетворительный и серьезно диссоциированный. В таких случаях всегда желательно не анализировать слишком активно, а это значит дать переносу идти своим чередом спокойно, и с сочувствием прислушиваться. Пациентка, очевидно, нуждается в вас как в отце, и вы должны вести себя по отношению к ней как отец. Как настоящий отец, с наставлением, порицанием, любящей заботой, родительским интересом и т.д. Пожалуйста, никакого технически-аналитического подхода, исключительно человеческий. Пациентка нуждается в вас, чтобы объединить свою диссоциированную личность в вашем единстве, покое и безопасности. Пока вам нужно воздерживаться от чересчур терапевтических намерений. Пациентка сама возьмет от вас, что ей нужно. Без прояснения отношений с отцом она не может привести в порядок и проблему любви. Сначала ей нужно помириться с отцом в человеческих отношениях, построенных на доверии.
Всегда ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) Ср. Кирш, 26 мая 34 г. – Опубликовано (в пер. К.) в Psychological Perspectives, III:1 (весна 1972 г.)
Мэри Фут, Боллинген, кантон Санкт-Галлен, 18 декабря 1929 г.
[Оригинал на английском]
Моя дорогая мисс Фут,
Вот один семинар.[1] Пожалуйста, скажите, пришлете ли вы больше одного, например, «Семинар об астрологии». Не могу найти его. Я думал, что взял с собой все, что вы дали, но может оказаться так, что я что-то оставил дома. Если так, пожалуйста, скажите миссис Юнг, которая сейчас дома, что отсутствующие части либо в моей студии, либо на большом столе в библиотеке. Она тут же их отправит. Надеюсь, я ничего не забыл.
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) Ср. Фут, 19 мар. 27 г., прим. □.
1. Очевидно, Notes либо по осенней части семинара 1928 г., либо по зимней и весенней части семинара 1929 г. Dream Analysis [Анализ сновидений], подготовленные Ф. и другими членами семинара. Содержание указывает, что “Astrology Seminar” [«Семинар об астрологии»], упомянутый в следующем предложении – это часть семинара осени 1929 г. Dream Analysis продолжился весной 1930 г.
Мэри Фут, [Родос], 28 марта 1933 г.
[Оригинал на английском]
Дорогая Мэри, приветствую вас с заколдованного острова роз; более того – здесь я нашел часть своего духовного наследия.
С любовью, К.Г.
□ (Написано от руки.) Почтовая открытка, на которой изображена фотография города Родоса; почтовая печать Кипра, 29 марта. Юнг путешествовал в Египет и Палестину.
Мэри Фут, Боллинген, 12 июля 1937 г.
[Оригинал английском]
Дорогая Мэри,
Хижина возведена и выглядит неплохо как студия. Возле окна нет ни деревьев, ни кустов.
Я буду там весь четверг, можете приехать в любое время и доставить свои принадлежности. Затем 17-го числа я готов начать работу.[1]
Весьма искренне ваш, К.Г.
1. Мэри Фут рисовала портрет Юнга, теперь висящий в Библиотеке Бейнеке, Йельский университет.
Генри А. Мюррею, 6 октября 1938 г.
[Оригинал на английском]
Мой дорогой Мюррей,
Вы совершенно неправильно поняли мое письмо. Я ни секунды не думал, что вы говорили обо мне такую нелепицу. Я только хотел от вас письменное свидетельство, которое мог бы использовать, чтобы доказать, что вы никогда такого не говорили, а «человек из Принстона» сущий лжец. Вероятно, мое письмо было слишком коротким, и я счел само собой разумеющимся, чтобы поймете меня. Могу вас заверить, что у меня и в мыслях не было, что вы можете оказаться источником этих ребяческих слухов.
Не думаю, что у меня параноидальные заблуждения о преследованиях. Трудности весьма реальны. Чего бы я ни коснулся, куда бы ни шел, везде сталкиваюсь с предрассудком, что я нацист и тесно сотрудничаю с немецким правительством. Этим летом в Англии у меня было тому весьма реальное доказательство и соответствующие трудности. Даже в Индии[1] оказалось, что научным сообществам годы назад из Вены была прислана поддельная фотография с моим именем. На этой фотографии, у меня она есть, я изображен как еврей особенно злобного вида. Такие вещи не заблуждения.
В надежде, что эти более пространные объяснения развеяли ваши подозрения, остаюсь
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
□ См. Мюррей, 2 мая 25 г.
1. Во время своего визита в Индию ранее в 1938 г. на серебряный юбилей сессии Индийского Научного Конгресса. Ср. Memories, pp. 274ff./256ff.
Генри А. Мюррею, 19 декабря 1938 г.
[Оригинал на английском]
Мой дорогой Мюррей,
Истоки истории о том, что я редко бываю дома и часто гощу в Берхтесгаден, прослеживаются до доктора Хэдли Кэнтрила.[1] Он глава Института анализа пропаганды в Принстонском университете, рассказавший доктору Беатрис Хинкл[2] за ланчем, что он в эту историю «искренне верит, поскольку доктор Мюррей говорил, что сам Фрейд рассказывал это доктору Мюррею».
Хотел бы я знать, что заставило этого человека распространять такую невероятную чушь, замешав в нее ваше имя. Не могли бы вы написать и спросить доктора Кэнтрила, о чем он думал? Не из обычной нервозности я настаиваю на том, чтобы знать о подобных историях, распространяющихся по миру. За ними должно что-то стоять.
С наилучшими пожеланиями в новом году, остаюсь
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
1. Хэдли Кэнтрил (1906-1969) – профессор психологии, Принстонский университет, президент Института анализа пропаганды и позже директор Принстонского совета исследования общественного мнения; автор The Invasion from Mars: A Study in the Psychology of Panic (Princeton, 1940); cf. CW 9, i, par. 227, n. 22.
2. См. Хинкл, 6 фев. 51 г.
Генри А. Мюррею, 6 марта 1939 г.
[Оригинал на английском]
Мой дорогой Мюррей,
Спасибо вам большое за глубокое исследование случая Гитлера. Немало немцев, слышавших эту историю, говорили, как им хотелось бы, чтобы она была правдой. Недавно я слышал новости из Германии, которые подтверждают, что все неладно в Берхтесгадене.
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
Г.К. Фирцу, Боллинген, 16 сентября 1943 г.
Дорогой коллега,
Прочитал вашу работу[1] с интересом и удовольствием. Несколько примечаний вы найдете на полях. Я занялся 3 принцессы;[2] 3, будучи нечетным, мужское число; а также 5. Здесь 3 не может указывать на функции, а имеет значение набора из трех. С архаичной точки зрения это единство, а именно «один набор из трех», отсюда триада или, еще лучше, Троица (triunus!). Принцесса – это Госпожа Душа на Востоке (например, όρνις περςικός,[3] петух, родом из Персии). Тройка, как мужской спутник анимы, это на хтоническом уровне фаллос + 2 яичка = 3, и на психическом уровне божественная триада, имеющая творческое космогоническое значение. Потому три – это не меньше, чем божество, демиург. Борьба – это борьба Иакова с ангелом (т.е. с мощью Яхве) у брода через Иавок. Он сам прежде вел себя демиургически, т.е. обманом (Исав!), и вынужден был сражаться с гневным Богом. Он смог выстоять против ангела. Затем, в Быт. 32:28 появляется новое имя (Израиль = воин Божий); а потом идет 30: «И нарек Иаков имя месту тому: Пенуэл; ибо, говорил он, я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя». 31: «И взошло солнце, когда он проходил Пенуэл, и хромал он на бедро свое» (мотив перелома конечности! Ср. Wandlungen und Symbole der Libido).[4] 3 состоит из трех равных единиц; здесь вы можете видеть естественное основание όμοούσία (τώ πατρι),[5] Chtisti, Patri & Spir. Sancti, и в то же время вы можете понять, почему Арий[6] был таким ересиархом, ведь учение о ομοουσία (ομοουσιος τω πατρι) просто ложно. А либеральные пасторы, которые отрицают божественность Христа – тем более проклятые еретики. Anathema sit!
Я буду рекомендовать вашу рукопись Моргенталеру.[7] Но боюсь, она слишком длинная. Вам придется это как-то уладить с ним. Отправьте работу прямо ему. Я больше не член редколлегии, а просто «сотрудник» — Dei gratia [Слава Богу – лат.] С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Написано от руки. Переведено Хильдегардой Нагель.) Генрих Карл Фирц, M.D., швейцарский психиатр и аналитический психолог, медицинский директор Klinik am Züruchberg; ср. его работу H.K. Fierz, Klinik und analytische Psychologie (1963).
1. “Zur Entstehung und Bedeutung von Zwangsgedanken”, работа, прочитанная перед Швейцарским Обществом практической психологии.
2. Изначальный сон пациента-мужчины, обсуждавшийся на лекции, был о расчленении юной девушки. Последний сон в процессе лечения, о котором говорит Юнг, был о свадьбе пациента с персидской принцессой в огромном замке. Он вынужден был (успешно) защитить ее от трех братьев. – Обсуждая сон, доктор Фирц указал, что были установлены законные отношения с анимой (и в сексуальном, и в духовном аспекте), которую, однако, еще надо защищать.
3. = персидская птица.
4. Cf. Symbols of Transformation, CW 5, pars. 256, n. 50, par 524.
5. Ср. Нидерер, 23 июня 47 г., прим. 6.
6. Арий из Александрии (ок. 260-336 гг.) – основатель арианства, учения о подобосущности, был осужден как еретик на Соборах в Никее (325 г.) и Константинополе (381 г.)
7. В. Моргенталер – швейцарский психиатр, редактор Schweizer Zeitschrift für Psychologie, который основал совместно с Юнгом и женевским психологом Жаном Пиаже. – Работа была, в конце концов, опубликована в Schweizer Medizinische Wochenschrift, 1944 и повторно в книге Фирца (прим. □).
Филипу Уайли, 19 февраля 1947 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Уайли,
Я давно должен был вам написать. К сожалению, ваше Поколение гадюк[1] не попадалось мне на глаза некоторое время, а когда я начал читать его прошлой осенью, то свалился с серьезной болезнью – не ваша книга тому виной! – а теперь медленно восстанавливаюсь. Как только я открыл глаза, тут же продолжил читать вашу книгу и прочел ее от корки до корки с сильнейшим интересом. Вы способны безмерно шокировать людей, и они, очевидно, нуждаются в этом.
Я глубоко наслаждался вашей книгой, хотя, должен признаться, критически отнесся к некоторым отрывкам. Например: дело церковного Иисуса чертовски не так просто, как пытается убедить ваша критика. Половина нарисованной вами картины верна, и я могу подписаться под каждым словом. Вся эта догматика, скопившаяся вокруг фигуры Искупителя, может быть легко сметена, если взмахнуть рационалистической метлой, но вы полностью упускаете из виду тот факт, что из этой философской и спекулятивной схоластики выросло нечто такое, что не смахнуть со стола, и это наука и научный подход, характеризующийся искренностью, преданностью и честностью. Как верно сказал Уильям Джеймс: «Наш научный нрав набожен».[2]
Хотя ваша книга достаточно скромна, чтобы не выдавать себя за нечто большее, чем Kulturkritik Америки, она также верна для европейской цивилизации, если о ней еще можно говорить. С некоторыми мелкими изменениями ваша книга применима почти к любой культурной нации. Я стараюсь прославить ее здесь, в Швейцарии, сделать настолько известной, насколько возможно.
Как только я закончил чтение Поколения гадюк, прибыла ваша книга О нравах[3], которую я собираюсь прочитать тут же.
В будущем издании вашего Поколения гадюк вам стоит добавить иллюстрацию чудесной картины Гранта Вуда: Дочери Революции.[4]
Я со всех сторон слышу жалобы, что мои книги не достать в США. Могу сказать вам, что английская фирма собирается опубликовать все мои книги в достойном виде как единое издание.[5] Но это потребует времени, особенно в нынешних экономических условиях Англии.
Есть подлинная нужда в книгах вроде ваших, поскольку кто-то должен проснуться, ведь человечество вышло на прямой путь в ад.
Спасибо вам за честность и отвагу!
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (1902-1971) – американский писатель. Юнг встречался с ним в США в 1936 г. и посещал во время лекции Терри о «Психологии и религии» в Йельском университете в 1937 г. – Это письмо и Уайли, 27 июня 47 г., опубликованы с разрешения Принстонской университетской библиотеки и миссис Филип Уайли.
1. Generation of Vipers (1942). См. Уайт, 19 дек. 47 г. за дальнейшими комментариями.
2. Pragmatism (1907), p. 15.
3. An Essay on Morals (1947); см. Уайли, 27 июня 47 г., абз. 2.
4. Вуд (1891-1942) был известен своими картинами из американской жизни. Дочери Революции – это сатира на тип фанатичных матерей.
5. Routledge & Kegan Paul Ltd., London и Bollingen Foundation, при посредничестве Pantheon Books Inc., сотрудничали над публикацией Collected Works.
Филипу Уайли, 27 июня 1947 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Уайли:
Через миссис Бауман[1] я познакомился с вашим письмом к ней. Оно было в высшей степени поучительным! Вам стоит принять во внимание, что мы были отрезаны от остального мира почти на пять лет, и у меня не было возможность познакомиться с замечательным умом ваших сограждан. Я только начинаю открывать глаза. Теперь я глубоко понимаю вашу точку зрения. Вы правы, и я спешу осведомить вас, что полностью согласен с вашим подходом. Ваш путь, очевидно, верен, чего я не знал раньше, будучи, как я говорил, не осведомлен об американском общественном мнении.
Тем временем я прочитал вашу книгу Эссе о нравах.[2] Полагаю, это совершенно героическая попытка научить нацию простой истине. Должен сказать, ваша книга сложна. Я внимательно прочитал ее от корки до корки и был поражен тем фактом, что не мог представить, как вы надеетесь преодолеть предрассудки и узколобость своей публики при помощи довольно абстрактной демонстрации моральных вопросов в моих идеях. Думаю, наиболее доступный момент – этот тот факт, который вы постоянно вдалбливаете, а именно то, что человек – это животное. И даже этот очевиднейший факт самым жестким образом сталкивается с самыми священными предрассудками. Это такая простая истина, что ее крайне трудно усвоить, поскольку люди запутаны и непросты. Я решительно не могу понять, как вы выведете их из этого прозрения к состоянию человечности. Иными словами: как человеку стать человеком? С этой проблемой я каждый день сталкивался в практической работе. Когда я был в Африке в местности Кавирондо[3], старые люди говорили о молодежи, которая, находясь под влиянием миссионеров, больше не проходила традиционные инициации (обрезание и т.д.), что они остались лишь животными. Так где же наши инициации или их эквивалент? Я обнаружил, что без очень глубокого анализа люди даже не могут понять, что у них есть тень, а от тени до животного еще более долгий путь. Люди не знают, что единственные истинные слуги Божьи – это животные. Так как вы собираетесь привести своих методистов, баптистов и остальных к пониманию, что любая вшивая собака гораздо набожнее их? Но, пожалуйста, не отчаивайтесь! Я глубоко благодарен вам за отважную попытку и горячо надеюсь, что вы добьетесь цели ради блага нашего глупого и безнадежно зашоренного человечества.
Простите, что не подтвердил лично получение прошлых ваших книг (Когда сталкиваются миры, После столкновения миров, Гладиатор и Финли Рен).[4] Их прислали мне Farrar & Rinehart, и у меня сложилось впечатление, что это была их, а не ваша инициатива. Я их прочитал, и должен сказать, что даже спустя годы картина сталкивающихся миров живо отпечаталась в моем уме. Она ударила по шляпке бессознательного гвоздя во мне, от которого мне не удалось избавиться полностью.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Кэрол Ф. Бауман, американская ученица Юнга, жившая в Цюрихе.
2. См. Уайли, 19 фев. 47 г., прим. 3.
3. О посещении Юнгом Восточной Африки зимой 1925-1926 гг. см. Кан, 1 янв. 26 г. и Memories, ch. IX, iii.
4. When Worlds Collide, After Worlds Collide, Gladiator и Finnley Wren, опубликованные соответственно в 1933, 1934, 1930 и 1934 гг. Первые два – это научная фантастика. Ср. Jung, “Flying Saucers: A Modern Myth of Things Seen on the Skies” (1958; CW 10).
Медарду Боссу, 27 июня 1947 г.
Дорогой коллега,
Пожалуйста, простите, что не поблагодарил вас ранее за любезно присланную вступительную диссертацию.[1] А также большое спасибо за лекцию[2], прибывшую после этого. Я изучил и то, и другое, и могу позволить себе некоторые комментарии.
Что касается книги о половых извращениях, я нахожу ваши наблюдения очень хорошими и уместными. Я в меньшей степени готов сказать то же о ваших теоретических изысканиях, поскольку их философский язык выказывает поразительную диспропорцию точности ваших наблюдений.
То же самое поразило меня в вашей лекции. Например, описанный вами случай тревожного невроза (p. 14)[3], по моему мнению, довольно неудовлетворительно объяснен вашими общими философскими взглядами. Тут вы детально подошли со взглядами Фрейда на эти вещи, а не так, как подошел бы к делу я. Конечно, я не ожидал ничего подобного, разве что вы уже ранее ссылались на меня критически.[4]
Вы заходите далеко, обвиняя меня в некоторой узколобой предвзятости. Очевидно, вы не знаете, что 30 лет назад я высказал против Фрейда сомнения о чисто казуалистической интерпретации, вследствие чего фрейдисты выставили меня на посмешище за полную ненаучность. Похоже, вам также неизвестно, что я предлагал обусловленный подход. Архетипы никогда не были для меня чистыми causae [причины – лат.], а условиями [Bedingungen]. Из ваших выводов я заключил, что вы совершенно неправильно поняли мои представления об архетипах. Вы глубоко заблуждаетесь, утверждая, что я описывал архетипы заданными структурой мозга. Разве тот факт, что тело тоже выражает характер, совершенно вам неизвестен, или вы не верите, что шаблон поведения, знакомый биологам, не находит выражения в биологической структуре? Вы сами говорите, что человеческое тело – это не только нечто природное, но и «одно из возможных проявлений человеческой природы как таковой». Мне кажется, что тело в целом – это шаблон поведения, а человек в целом – это архетип. Вы считаете, что нашли противоречие, когда обнаружили, что я мыслю об архетипе то как о структуре, то как о психическом органе, или сосуде, или качестве [Eigenschaft], или инстинкте и т.д., и не замечаете, что я даю столько описаний архетипа, сколько можно проиллюстрировать фактами, что вы могли узнать, например, на встречах нашего кураториума.[5] У меня нет теории об архетипе, и я никогда не утверждал, что это чистая причинность. Это условие [Bedingung], и как таковое имеет определенную efficacitas causalis, потому что только то, что оказывает воздействие, реально.[6] Иначе это была бы просто видимость. Но это не значит, что он ограничен каким-то причинным воздействием. Напротив, у него есть много модальностей, выраженных различными символами. Здесь я опираюсь на подтвержденные явления, а не только на фантазии. У меня нет философии архетипа, только опыт.
Вы считаете, что обнаружили нечто совершенно новое и неведомое психологии в своем «предопределенном мировом шаблоне»[7] и не осознаете, что этой несколько преувеличенной фразой описываете именно то, что подразумеваю под архетипом. От вас также ускользнуло, что в описании самости, не раз представленном на собраниях кураториума, не говоря уже о моих опубликованных работах, я провел связь между субъектом и миром и сказал, что именно здесь лежит особое значение самости, в противоположность чисто субъективистскому эго. С вами произошло то же, что с нашим коллегой Трюбом[8], который тоже не заметил, что я различаю между эго и самостью, хотя я ясно об этом сказал на Бог знает скольки страницах в Бог знает скольки книгах.
Вы поймете, дорогой коллега, что такое элементарное взаимонепонимание не сильно меня вдохновляет. Я старался как мог, что утверждают свидетели, сказать эти вещи так ясно, как только возможно, не только в кураториуме, но и в своих книгах, и так часто, что в конце концов чувствовал, что повторяюсь самым постылым образом. Но все равно этого оказалось недостаточно. Это одна из причин, по которым я считаю, что дискуссии в кураториуме неудовлетворительны. Например, вы, хотя и имеете иную точку зрения, никогда не пытались интерпретировать для нас какую-нибудь серию фантазий в терминах экзистенциальной философии и доказать, что этот подход приводит к сути дела лучше, чем мои скромные сравнительно-психологические усилия. Точно так же герр Трюб не решился объявить, что не видит разницы между эго и самостью. Я не хочу попасть в такую ситуацию, когда все будет выглядеть так, словно я хотел a tout prix [во что бы то ни стало – фр.] проповедовать свое учение (которого нет) противящимся слушателям, которые позже, в мое отсутствие, проводят дискуссию и, в конечном счете, предъявляют публике свое отсутствие понимания в сочинениях и лекциях. Я представлял себе эти дискуссии как нечто иное. Как я всегда говорил, моим намерением никогда не была пропаганда идей, цель была в сотрудничестве. Но когда другая сторона не участвует и важнейшие вещи остаются без внимания, плодотворная дискуссия развиться не может. Потому я написал доктору Белли[9], что мое участие иллюзорно, если со стороны других в дискуссию не вводятся противоположные мнения или лучшие концепции.
Позвольте мне несколько деталей: на стр. 9[10] я бы упростил: «телесная и жизненная сфера недоступны всякому сознательному решению и ответственности…» Можно просто сказать «бессознательное». Вместо «экзистенциальной сферы» можно сказать «центр личности», Под этим вы подразумеваете нечто сходное тому, что я выражаю как самость.
Дилемма Фрейда, сознание-бессознательное,[11] – это не аббревиатура, а могущественный факт, в который он, по моему мнению, не «втиснул» ничего, а столкнулся с ним и не мог сформулировать его лучше или яснее.
В завершение я позволю себе наблюдение, что, несмотря на всю экзистенциальную философию, противостояние между эго и миром, субъектом и объектом, не аннулировано. Это было бы слишком просто. Тогда нам не понадобились бы дальнейшие психотерапевтические усилия; вместо этого, отравленные необычайно отравленным жаргоном этой философии, мы могли бы достигнуть точки национального единства.[12]
С благодарностью я вкладываю в конверт рукопись, любезно присланную вами. С приветствиями коллеге,
Искренне, К.Г. Юнг
□ (Переведено Хильдегардой Нагель.) Медард Босс, M.D. (1903- ), швейцарский экзистенциальный психоаналитик; профессор психотерапии в университете Цюриха. Ср. его Psychoanalysis and Daseinanalysis (New York, 1963).
1. Sinn und Gehalt der sexuellen Perversionen (Bern, 1947). – Английский перевод, Meaning and Content of Sexual Perversions (New York, 1949) – это второе издание, содержащее много изменений.
2. “Psychotherapie in daseinanalytischer Sicht”, не опубликована.
3. В ibid.
4. Похоже, речь идет об отрывке в неопубликованной лекции. В предисловии ко второму, английскому, изданию после нескольких благожелательных замечаний о концепциях Юнга о самости и индивидуации есть утверждение (на p. xi), которое может содержать суть критики Б.: «Описания Юнга, однако, оставались перегруженными следами старого механистического способа мышления точных наук и многими устаревшими биологическими теориями».
5. Юнг и другие основали (май 1938 г.) «Педагогический институт психотерапии» в Цюрихском университете, управляемый кураториумом из 9 врачей, включая Босса. Целью его было поощрять сотрудничество между разными аналитическими школами; однако, задумка не удалась, и институт был распущен в 1948 г. Ср. ван дер Хооп, 14 янв. 46 г., прим. 1.
6. Немецкая игра слов “nur was wirkt ist wirlich” не переводима.
7. Б. позаимствовал этот термин (vorgegebener Weltentwurf) из работы Мартина Хайдеггера Бытие и время (1947). – Немецкий философ Хайдеггер, находившийся под сильным влиянием Кьеркегора, играл важную роль в современном экзистенциализме.
8. Ср. Бове, 9 нояб. 55 г., прим. 3.
9. Ср. ван дер Хооп, 14 янв. 46 г., прим. 1.
10. Неопубликованной лекции.
11. Ibid. – Согласно общению с профессором Боссом, речь идет о «вере Фрейда, что объекты могут стать осознанными, только когда будет связаны со словом. В то же время он признавал, что дети часто не имеют слов для объектов, но их, тем не менее, не называют бессознательными».
12. Это аллюзия на нацистскую концепцию «расового единства» (немецкий термин, использованный Юнгом – «Volksgemeinschaft»). – Об отрицательном отношении Юнга к Хайдеггеру (симпатизировавшему национал-социализму) ср. Майнерц, 3 июля 39 г. и Кюнцли, 16 мар. 43 г.
Медарду Боссу, 5 августа 1947 г.
Дорогой коллега,
Большое спасибо за ваше информативное письмо,[1] которое я прочитал очень внимательно. Оно убедительно показывает, что у вас не было полемических намерений. Иначе я бы не возражал. Я лишь позволил себе замечание, что для меня было большим разочарованием узнать о таких мнениях только косвенно и не в кураториуме,[2] где, как мне казалось, я предоставил все возможности для дискуссии и радостно приветствовал всякий побуждающий отзыв от вас.
Ваши «интерпретации» в свете экзистенциальной философии настолько отличаются от подхода Фрейда и моего, который стремится только «интерпретировать» факты, что я даже не понимаю, что вы под ними понимаете. По моему мнению, вы легко могли бы представить свои противоречивые взгляды для обсуждения в кураториуме. Я не хотел бы попасть с ложное положение, когда я покажусь человеком, с которым невозможно обсуждать никакие противоречащие мнения. При таких обстоятельствах единственным выходом мне показалось воздержаться от собраний. Дискуссия не имеет смысла, если только все участники не вкладываются в нее на пределе своих знаний. Так я и делаю. Я, не мудрствуя лукаво, признаю, что не понимаю вашей экзистенциальной философии, но с радостью позволю научить себя, если это можно проделать логично и подкрепив фактами.
Полагаю, могу заключить из вашего письма, что вы хотите продолжить встречи кураториума. В таком случае я попрошу доктора Каценштайна[3] снова одолжить нам серию рисунков, которую я использовал для развития своих концепций. Затем я попрошу вас прояснить методы и интерпретации экзистенциальной философии в обсуждении этого случая. Ни у кого не должно сложиться впечатления, что я отверг, возможно, противоречивые идеи в начальственной манере. Доктор Трюб[4] уже обвинил меня в ужасающем неуважении его мнения. Вы когда-нибудь видели, чтобы доктор Трюб позволил вовлечь его в высказывание своего мнения? Вы поймете, что такой подход делает всякую дискуссию невозможной.
Я серьезно пытался сформировать некую картину ваших философских концепций из письма, но шаг за шагом все больше запутывался в противоречиях. Я просто не философ. Например, я не знаю разницы между «объяснением» и «толкованием» и не могу найти что-то осязаемое в «образе мира» у пациента. А из вашей инаугурационной речи я так и не понял, что вы подразумевали под «экзистенциально-аналитическим» подходом. Если я правильно понимаю, это предполагает некие концепции нового и иного рода, не согласующиеся с прежними, которым вы, таким образом, противостоите. Естественно, радостно услышать что-то новое и познавательное о тех вещах, что принесли столько головной боли. Долгое время я поражался, как философы могут делать такие, по видимости, поучительные утверждения о фактах, о которых ничего не знаем, и как мы глупы, что этого не замечаем. Откуда, например, Хайдеггер столько знает о мировом плане и мировом образе? Я и близко к таким высотам не подошел. Но об этих-то вещах мы, философы, должны что-то знать. Если вы перестанете скрывать от нас такое знание, это стоит того. Вы же видите, сколько усилий я прилагаю, чтобы узнать все возможное доступными ныне методами. Не стоит разочаровываться, потерпите нашу скудость в познании и покажите, как и где наш горизонт может быть расширен экзистенциально-философским подходом. Этого, вероятно, проще всего достигнуть при помощи абсолютно объективного материала Каценштейна. Так как я не подбирал его для иллюстрации собственных концепций.
Вы можете понять пределы моего непонимания в свете того факта, что я ни в малейшей мере не представляю, почему вы приписываете мне экзист.-фил. убеждения. Человек как архетип – это, прежде всего, чисто эмпирический предмет, без всякой примеси философии. Вы знакомы с вездесущим образом Άνθρωπος. Кроме того, причинное или обуславливающее действие архетипа – это эмпирический факт. Иначе его вообще невозможно было наблюдать. Так что это не теория, а чистое наблюдение фактов. Есть ли экзист.-фил. причина, по которой это не должно быть так? Или почему вы думаете, что это теория? Это просто формулировка наблюдаемых связей, которая, естественно, как макрофизика, не может обойтись без концепции причинности. Каузальность неприменима только в области микрофизики и бессознательных процессов. Более того, там она вообще больше недоступна наблюдению напрямую.
Я ссылаюсь на это, только чтобы показать, насколько отличаются наши представления, и как желательно было бы вам познакомить нас с экзист.-фил. подходом. С приветствиями коллеге,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Переведено Хильдегардой Нагель.)
1. Б. в длинном письме от 17 июля 47 г. выразил чувство, что Юнг неправильно понял его подлинное намерение, которое заключалось в том, чтобы прояснить некоторые формулировки Юнга, и что, на самом деле, он испытывает «величайшее восхищение вашим научным достижением».
2. Ср. Босс, 27 июня 47 г., прим. 5.
3. Эрих Каценштайн, M.D., цюрихский невролог.
4. Ср. Бове, 9 нояб. 55 г, прим. 3.
Кристиану Штамму, 23 апреля 1949 г.
Дорогой герр Штамм,
Большое спасибо за любезное письмо. Я бы ответил на ваши вопросы[1] так:
Лучше не пытаться высвобождать бессознательное, хотя «добрая выпивка не повредит» стало нерушимым заветом с незапамятных времен. Вино = сын земли (Христос лоза, Дионис вино, сома в Индии).
Я не знаю, как слепой видит во сне мандалы. Мандалы также образуются при помощи рук, в танце и представлены в музыке (например, Искусство фуги Баха, над которой он, как известно, работал перед смертью).
Когда образуется мандала, все круглое и квадратное, что известно человеку, тоже участвует в ней. Но импульс к ее формированию идет от бессознательного архетипа per se.
Все живое видит сны об индивидуации, ибо все стремится к собственной целостности. Это никак не связано с расой и прочим. Есть типичные сны, но нет типов снов, поскольку коллективное бессознательное – это не тип, оно само содержит типы, а именно, архетипы.
Странствие пилигрима Буньяна[2] – это литературный молитвослов, использующий преимущественно христианский символизм. Символ зеркала отсылает к словам Павла «Теперь мы видим, как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу».[3] Символ горы встречается у викторинов.[4]
Вполне нормально, что ваш сын видит во сне мандалу. Такие сны совершенно нормальны и нередки между 4 и 6 годами. Мандала – это всегда присутствующий архетип, и дети, еще не испорченные, яснее видят божественные вещи, чем взрослые, чье понимание уже разрушено. Для целостности мандале нужно 4 цвета. Причина отсутствия четвертого цвета может быть в том, что он уже ходит в школу, или что он сын учителя, который инстинктивно заинтересован в дифференциации функций.
В наши дни животные, драконы и другие живые существа легко заменяются во снах железными дорогами, локомотивами, мотоциклами, аэропланами и другими подобными искусственными творениями (как и звездное небо в южном полушарии, открытое относительно поздно европейскими мореплавателями, содержит много мореходных образов).[5] В этом находит выражение отдаленность современного ума от природы; животные утратили свою нуминозность; они стали казаться безвредными; вместо этого мы населяем мир гудящими, рокочущими и грохочущими чудовищами, которые приносят бесконечно больше вреда жизни и здоровью, чем медведи и волки в прошлом. И когда естественных опасностей недостает, человек не находит покоя, пока не изобретет для себя другие.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Гехлинген, Швейцария.
1. Адресат отправил Юнгу список следующих вопросов. (Те, что не представляют общего интереса, были опущены вместе с ответами Юнга.)
«Вы считаете освобождение бессознательного через умеренное наслаждение алкоголем или другими наркотиками относительно полезным или ошибкой?
Как слепому от рождения могут сниться мандалы?
Не могут ли мандалы порождаться действительными факторам: округлостью зрачка, и проекцией всеобщего стремления к гармонии в пространство (геометрия) и время (ритм), соединяющихся в механических изображениях?
Насколько сны, связанные с индивидуацией, зависят от расы, традиции, характера, опыта? Существуют ли, кроме психологических, типы снов?
Вы знакомы со Странствием пилигрима Буньяна, сном, переработанным в литературную форму? (Город сиял так ослепительно, что люди могли смотреть на него только через (!) зеркала, лежавшие вокруг для этой цели.)
Моей шестилетний сын увидел во сне книжку-раскраску с прекрасным рисунком: кольцом и голубым цветком. Не слишком ли рано, чтобы видеть во сне мандалу?
Когда я «должен» увидеть во сне лошадь, обычно это мотоцикл!»
2. John Bunyan (1628-1688), The Pilgrim’s Progress from This World to That Which is to Come (1678). Ср. M. Esther Harding, Journey into Self (New York, 1956).
3. 1 Кор. 13:12.
4. Ср. ван Дийк, 25 фев. 46 г., прим. 2.
5. Среди южных созвездий: Октант, Секстант, Телескоп, Микроскоп, Треугольник, Циркуль.