Карл Юнг
Письма от 1954 г.
Э.Л. Грант-Уотсон, 25 января 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Уотсон,
Ваш сон[1] замечателен. Сон о лошади представляет единство с душой животного, которого вам давно не хватало. Это единство создает особое состояние ума, а именно бессознательное мышление, которое позволяет вам осознать естественный прогресс ума в его сфере. Вы можете понимать это как естественный мыслительный процесс в бессознательном или предчувствие посмертной умственной жизни.[2] (Тому есть серьезная вероятность, поскольку психика, по крайней мере, частично не зависит от пространства и времени. См. эксперименты Райна по ЭСВ.) Ноги представляют «точку зрения»; индусы = восточную точку зрения. Сон показывает ваше преображение от западного взгляда на жизнь к восточному осознанию атмана = самости и его тождественности вселенскому атману. Вы выходите за пределы эго к вечно расширяющимся горизонтам, где атман постепенно раскрывает свой вселенский аспект. Вы интегрируете свое животное, ваших родителей, всех людей, которых любите (они все живут внутри вас, и вы больше от них не отделены). Это тайна Ин. 17:20 и далее, и в то же время важнейшее индийское учение об атмане-пуруше. Наше бессознательное определенно предпочитает индийскую интерпретацию бессмертия. В нем нет одиночества, только всеобщность или бесконечно увеличивающаяся целостность.
Такие сны появляются на пороге смерти. Они толкуют таинство смерти. Они ее не предсказывают, а показывают вам правильный путь приближения к концу.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) Английский писатель (1885-1970).
1. Г.-У. сообщил два сна. Первый о волшебной лошади, которая была убита в битве, а ее внутренности он носит с собой много лет. Затем он спускается по ступеням и встречает оживленную лошадь, поднимающуюся вверх. Лошадь пожирает собственные внутренности и готова, чтобы сновидец ее оседлал. – Второй сон через три или четыре месяца состоит из нескольких сцен. Первая о театре; когда занавес поднимается, все люди на сцене лежат, как мертвые. Они, однако, общаются друг с другом, хотя сновидец не слышит, что они говорят. Через какое-то время он поднимается на сцену и тоже ложится. В следующей сцене он в пустыне, его ведут два индуса-проводника. Ему трудно идти, потому что у него ноги старика. Они приходят на открытое место, где проходит церемония посвящения; на его ногах делают глубокие надрезы, и он должен стоять в кипящей воде. Вслед за тем он видит, как в большом вогнутом зеркале появляется его идеализированный образ, а проводники говорят, чтобы он продолжал путь по пустыне один. Он встречает двух новых индусов-проводников, которые ведут его к зданию, где обнаруживается много людей, а среди них его отец, отчим и мать, которая целует его в знак приветствия. Ему приходится долго взбираться по дороге вверх, которая кончается глубоким обрывом. Голос приказывает ему прыгать; после нескольких отчаянных отказов он подчиняется и оказывается плывущим «в восхитительной синеве вечности».
2. См. Memories, ch. XI: “On Life After Death”.
Эриху Нойманну, 30 января 1954 г.
Дорогой Нойманн,
Большое спасибо за дружеское письмо. Я как раз писал Халлу, который должен вставить отрывок о вашей работе в английское издание Symbole und Wandlung.[1]
Переход к Новому Году не обошелся без трудностей; печень и кишечник снова восстали против еды в отеле в Локарно, обильно сдобренной маслом, хотя это привело к тому, что мой отпуск стал на полторы недели длиннее.
Я уже сильно углубился в вашу “Kulturenwicklung”[2] и смогу прочитать еще больше, как только будет расчищена гора писем, накопившихся за время моего отсутствия.
Я бы отверг термин «гностический» безо всякого сожаления, не будь он ругательством в устах теологов. Они обвиняют меня именно в том, что совершают сами: самонадеянное неуважение к эпистемологическим барьерам. Когда теолог говорит: «Бог», Бог должен быть и должен быть именно таким, как хочет маг, безо всякой мысли о необходимости прояснить для себя и публики, какую именно концепцию он использует. Он обманным образом предлагает свои (ограниченные) представления о Боге наивному слушателю как особое откровение. О каком именно Боге говорит, например, Бубер? Яхве? С privatio boni или без него? А если о Яхве, где именно он говорит, что этот Бог определенно не Бог христиан? Этот способ исподтишка обделывать святые дела я швыряю в зубы теологам всех мастей. Я не считаю, что мои «гностические» образы – это правдоподобное отражение их трансцендентного фона, обязательные для всех, или что они как по волшебству появляются от того, что я дал им имя. Очевидно, что Бубера мучит совесть, ведь он публикует только свои письма[3] и не представляет меня публике честно, ведь я лишь гностик, хотя он ни малейшего представления не имеет о том, что двигало гностиком. Остаюсь с наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Cf. Symbols of Transformation, CW 5, par. 3, где Юнг ссылается на Нойманна и его «огромный вклад в решение бесчисленных сложных проблем, возникающих повсюду на этой до сих пор малоизученной территории [исторических и этнологических параллелей]».
2. Kulturentwicklung und Religion (1953), содержащая лекции Нойманна в Эранос в 1948-1950 гг.
3. Ср. Нойманн, 28 фев. 52 г., прим. 9.
Джону Вейру Перри, 8 февраля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Перри,
Мне очень жаль, что вам пришлось так долго ждать ответа на ваш вопрос.[1] Постоянно вмешивались самые разные вещи, а здоровье мое тоже шалило. Я постараюсь ответить на ваш вопрос так просто, как возможно; это сложная проблема, как вы, вероятно, осознаете.
Прежде всего, регрессия, происходящая в процессе перерождения или интеграции – это само по себе нормальное явление, если только вы наблюдаете его у людей, не страдающих от каких-либо психопатических расстройств. Когда речь идет о шизоидном состоянии, вы наблюдаете в общем то же самое, но с той разницей, что есть заметная склонность пациента застревать в архетипическом материале. В таком случае процесс перерождения повторяется снова и снова. Вот почему классическая шизофрения развивает стереотипные состояния. До некоторой степени вы сталкиваетесь с тем же у невротических индивидуумов. Дело в том, что архетипический материал обладает любопытным чарующим влиянием, которое пытается полностью поглотить индивидуумов. Они сталкиваются с искушением отождествиться с архетипическими фигурами, свойственным процессу перерождения. По этой причине в шизофренических случаях почти всегда сохраняется определенное заметное детское поведение. Примерно то же самое можно наблюдать у невротических пациентов; либо они развивают инфляции из-за отождествления с архетипическими фигурами, либо детское поведение из-за отождествления с божественным ребенком. Во всех этих случаях подлинная трудность в том, чтобы освободить пациентов от этого очарования. Шизоидные случаи, равно как и невротические очень часто повторяют их личную историю детства. Это благоприятный знак в той мере, в какой это попытка снова вырасти в мир, как раньше, т.е. в детстве. Они снова дети после перерождения, в точности, как, по вашим, словам, происходило в Taurobolia.[2]
Как правило, не приходится заботиться о том, чтобы оживлять у пациентов их детские воспоминания; обычно они воспроизводят их сами, поскольку это неизбежный механизм и, как я сказал, телеологическая попытка снова вырасти. Если вы спокойно следуете за материалом, который производят пациенты, то увидите, что они не могут не возвращаться к детским воспоминаниям, привычкам и методам, а также что они порождают очевидные родительские образы. Где есть перенос, вы неизбежно вовлекаетесь и интегрируетесь в семейную атмосферу пациента. Настойчивость фрейдистов на том, чтобы заставлять людей вспоминать свое прошлое просто показывает, что во фрейдистском анализе люди обычно не прибегают к повторному переживанию прошлого, просто потому что сопротивляются аналитику. Если дать бессознательному следовать своим естественным путем, вы можете быть уверены, что все нужное пациенту выйдет на поверхность, и точно так же можно быть уверенным, что все, извлеченное из пациента настойчивостью на теоретических предпосылках, не будет интегрировано в личность, по крайней мере не как позитивная ценность, а скорее, как устойчивое сопротивление. Вы никогда не замечали, что в моем анализе очень мало говорят о «сопротивлении», тогда как во фрейдистском анализе это термин, который встречается очень часто?
Когда дело касается шизоидных пациентов, тогда, конечно, трудность освободить их от хватки бессознательного гораздо выше, чем в обычных невротических случаях. Часто они не могут найти путь назад из архетипического мира к эквивалентному личному миру детства, в котором есть шанс на освобождение. Не зря Христос настаивает на том, чтобы «быть, как дети», что означает осознанную решимость принять установку ребенка, пока такая установка требуется обстоятельствами. Поскольку принять тень – это всегда проблема, нужна простота ребенка, чтобы взять на себя такую кажущуюся невозможной задачу. Так что, когда вы обнаруживаете, что процесс перерождения выказывает склонность к повторениям, нужно осознавать, что очарование архетипическим материалом еще нужно преодолеть, возможно, потому что ваша помощь была недостаточной, или же установка пациента оказалась неудачной. Но этот этиологический вопрос мало значит. Вы просто должны снова пытаться обратить архетипические очарование в детскую простоту. Конечно, есть много случаев, когда нашей помощи недостаточно, или она пришла слишком поздно, но так бывает во всех направлениях медицины. Я всегда стараюсь идти путем природы и, насколько возможно, избегаю применения теоретических взглядов, ни разу об этом не пожалев.
Я прикладываю к письму очаровательный пример[3] особенно просвещенного американского врача просто ради вашего развлечения или утешения, если вы не получаете желанного понимания от своих современников.
В надежде, что вы в добром здравии, остаюсь
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
P.S. Думаю, мы в Европе недооцениваем сложности, с которыми вы сталкиваетесь в Америке, когда пытаетесь сообщить своей аудитории что-то требующее определенного гуманитарного образования. Боюсь, ваша система образования порождает ту же технологическую и научную односторонность и тот же идеализм социального благополучия, как и Россия. Большинство ваших психологов, как мне кажется, до сих в XVIII в., поскольку верят, что человеческая психика – это tabula rasa[4] при рождении, тогда как все сколько-нибудь дифференцированные животные рождаются с особыми инстинктами. Человеческая психика, значит, еще менее [дифференцирована], чем у птицы ткачика или пчелы.
1. «Не сталкивались ли вы с тем, что в регрессии и перерождении, когда появляется божественное дитя, личные инфантильные комплексы и нужды совпадают и сливаются с ним?»
2. Ритуальные инициатические купания в крови жертвенного быка. Они были заимствованы из культа Кибелы в культ индо-иранского бога Митры. См. Perry, The Self in Psychotic Process, p. 118.
3. Согласно частному общению в П., это «грубая и неотразимо остроумная обличительная статья под названием ‘Jung Revisited’ Хирама Джонсона в психиатрическом журнале Нью-Джерси конца 53-го или начала 54-го года». Проследить ее не удалось.
4. Юнг постоянно отвергал идею о том, что ребенок рождается с «чистой» психикой (tabula rasa, «стертая табличка» — это восковая табличка для письма у римлян, на которой написанное стиралось после использования). Он считал, что «ребенок рождается с дифференцированным мозгом, который обусловлен наследственностью» (“Concerning the Archetypes, with Special Reference to the Anima Concept”, CW 9, i, par. 136).
Джону Д. Баррету, 11 февраля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Баррет,
Большое спасибо за присланные мне выписки о гонораре. Недавно я видел Курта Вульфа[1] и его жену; мы говорили о разных вещах, хотя не совсем о тех, которые я хотел бы упомянуть в этом письме.
Из многочисленных взаимно независимых американских откликов на общую цель и деятельность Фонда Боллингена я сделал вывод, что указанный Фонд, должно быть, непривычное исключение в Соединенных Штатах. У меня сложилось впечатление о нем как об островке в безграничном море непонимания и банальности. Я не осознавал, что означает уровень образования, когда почти полностью отсутствуют гуманитарные науки и теперь лучше могу оценить гений миссис Меллон,[2] которая планировала Фонд Боллингена с щедрой помощью Пола Меллона.
Я просто хотел дать вам понять, что для европейца трудно оценить такое умственное состояние, с которым он не знаком в своей стране. Когда я слышу о трудностях своих учеников в Штатах, основная задача которых – это обучение, я глубоко впечатлен последствиями одностороннего образования в естественных науках; тем более я понимаю, как высока культурная значимость вашего Фонда. Это сияющий маяк во тьме атомного века. Я слышал, что мои книги уже издаются и весьма ошеломлен скоростью, с которой они вышли в печать. Спасибо вам лично за все те трудности, которые вы преодолели, поставив дело на ноги, и за терпение моего нетерпения.
В надежде, что вы начали новый год с оптимистическим взглядом в будущее, остаюсь
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
□ До 1969 г. президент Фонда Боллингена, Нью-Йорк, который спонсировал публикацию Collected Works и настоящей выборки писем; редактор Bollingen Series.
1. См. Вульф, 1 фев. 58 г., прим. □.
2. Мэри Коновер Меллон, первая жена Пола Меллона; см. Меллон, 19 июня 40 г., прим. □. Также см. Томпсон, 23 сент. 49 г., прим. 1.
Г.А. ван ден Берг фон Эйзинга, 13 февраля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Тем временем, кое-кто угостил меня аккуратными выдержками вашей критики.[1] В ней заметно некоторое непонимание моих основных идей.
Прежде всего, я не философ, и мои концепции не философские и абстрактные, а эмпирические, а именно, биологические. Всеобщему непониманию подвержена концепция архетипа, которая покрывает некоторые биологические факты и не является субстанциональной идеей вообще. «Архетип» практически синонимичен биологической концепции шаблона поведения. Но поскольку последняя обозначает преимущественно внешние явления, я выбрал термин «архетип» для «психического шаблона». Мы не знаем, держит ли в уме образ птица ткачик, когда следует созданной в незапамятные времена и унаследованной модели построения гнезда, но нет никаких сомнений, что, по нашему опыту, ни один ткачик еще не выдумал своего гнезда. Образ постройки гнезда словно родился вместе с птицей.[2]
Поскольку все животные рождаются с инстинктивными шаблонами, нет никаких причин считать, что человек должен рождаться без особых форм физиологических и психологических реакций. Как все животные проявляют одни и те же инстинктивные явления по всему миру, так и человек проявляет одинаковые архетипические формы вне зависимости от того, где он живет. Как животных не нужно учить инстинктивной деятельности, так и человек обладает своими изначальными психическими шаблонами и повторяет их спонтанно, вне зависимости от всякого обучения. В той мере, в какой человек осознан и способен на интроспекцию, вполне возможно, что он может воспринимать свои инстинктивные шаблоны в форме архетипических представлений. На самом деле, они обладают ожидаемой степенью универсальности (ср. поразительную тождественность шаманских структур). Также возможно наблюдать их спонтанное воспроизведение у индивидуумов, совершенно незнакомых с подобными традициями. Такие факты доказывают автономность архетипов.
Шаблон поведения автономен также в той мере, в какой он навязывает себя, как только позволяют общие условия. Никто не станет полагать, что биологический шаблон – это философское предположение вроде платонической идеи или гностического начала. То же верно и в отношении архетипа. Его автономия – это наблюдаемый факт, а не философское начало. Я врач и практикую как психиатр, тем самым имея более чем достаточно возможностей наблюдать умственные явления, неизвестные философии, несмотря на то, что Automatisme psychologique[3] Пьера Жане была опубликована почти 70 лет назад.
Ваша критика моей поэтической вольности: ночь, окружающая mulier amicta sole,[4] верна, поскольку текст не упоминает ночь. Но я не так уж далек от истины, когда вы видите, как дракон увлекает треть звезд с небес.[5] Моя мифологема очевидно указывает на Лето,[6] мать героев в целом, и на матриархальных богинь-матерей и их хтонические и ночные ассоциации. Но это едва ли имеет какую-то важность.
Что касается другого: если Яхве не находился под влиянием Сатаны, как вы, очевидно, полагаете, тогда он мучал Иова против собственных благих намерений, от чего дело становится еще хуже. Аморальность Яхве никак не связана с моральной разборчивостью верующих. Она существует и сейчас и признается даже в теологических учебниках, хотя его неуправляемые аффекты и несправедливость проглатывают без всяких последствий, которые были даже приведены в мидрашах[7] давным-давно. (Напр. увещевание к Господу с напоминанием его лучших качеств; звук шофара[8] для напоминания о попытке убийства Исаака и т.д.)
Прискорбно, что вы не читали моих вводных замечаний. Вы бы обнаружили там мою эмпирическую точку зрения, без которой – гарантирую вам – моя небольшая книга совершенно бессмысленна. Представленная с философской точки зрения без учета ее психологических посылок, это чистый идиотизм, под теологическим углом ничто иное, как прямое кощунств, а с точки зрения рационалистического здравого смысла это нелогичные и слабоумные фантазии. Но у психологии собственные тезисы и свои рабочие гипотезы, основанные на наблюдении фактов, т.е. (в нашем случае) спонтанных воспроизведений архетипических структур, появляющихся в сновидениях, равно как и в психозах. Если человек не знаком с этими фактами, ему будет трудно понять, что означает «психическая реальность» и «психическая автономия».
Я согласен с вами, что мои утверждения (в Antwort auf Hiob) шокируют, но не более, скорее даже менее, чем проявления демонической природы Яхве в ВЗ. Мидраши это вполне осознают, и христианская церковь вынуждена была придумать этот ужасный силлогизм, privatio boni, чтобы уничтожить изначальную амбивалентность еврейского Бога. Но если католическая церковь имеет по крайней мере sententia communis, объясняющее преображение Яхве, который ad instar rhinocerotis[9] крушил мир в ВЗ, в Бога любви в НЗ, протестантизм цепляется за тождественность двух богов и не допускает преображения Единого Бога. Это scandalum [позор — лат]. Но теологи страдают от того факта, что, когда они говорят «Бог», этот Бог есть. А когда я говорю «Бог», то знаю, что выразил свой образ такого существа и искренне не уверен, похож он на него или нет, даже если верю в существование Бога. Когда Мартин Бубер говорит о Боге, он не говорит нам, о каком, но полагает, что его Бог единственный. Мой образ Бога соответствует автономному архетипическому шаблону. Потому я могу воспринимать Бога, словно он объект, но мне не нужно полагать, что это единственный образ. Я знаю, что имею дело, как говорит Кант, с «символическим антропоморфизмом», который связан с «языком» (и мимическими выражениями в целом), но не с самим объектом.[10] Критиковать намеренный или ненамеренный антропоморфизм – это не кощунство и не суеверие, это всецело область психологической критики. Остаюсь, дорогой сэр,
Преданный вам К.Г. Юнг
□ (1874-1957) – голландский профессор теологии.
1. Уточнить не удалось, но по контексту ясно, что это критический обзор Ответа Иову.
2. О связи архетипа с шаблоном поведения см. “On the Nature of the Psyche”, CW 8, pars. 398 & 435.
3. Pierre Janet, L’Automatisme psychologique (1889).
4. Откр. 12:1: «жена, облеченная в солнце». См. “Answer to Job”, par. 711).
5. Откр. 12:4.
6. “Answer to Job”, pars. 711, 713.
7. См. Aion, pars. 106ff.
8. Шофар – это род трубы, сделанной из бараньего рога. У нее громкий звук, полезный для подачи сигнала (см. Суд. 3:27 и Иов 39:24), в нее дуют на еврейский Новый Год, чтобы возвестить о его пришествии. Отрывок, о котором идет речь, из J. Fromer and M. Schnitzer, Legenden aus dem Talmud (1922), pp. 24f., цит. в “Transformation Symbolism in the Mass”, CW 11, par. 406, n. 25.
9. См. ibid., par. 408 & n. 28: «…образованный иезуит, Николай Кузанский, объявил, что единорог – это подходящий символ Бога Ветхого Завета, поскольку в своем гневе он привел мир в беспорядок, как разъяренный носорог (единорог), пока, побежденный любовью чистой девы, не обратился в ее ладонях в Бога Любви». [Ad instar rhinocerotis – как носорог (лат.) – прим. перев.]
10. Кант, Пролегомены, Часть III, пар. 57.
Джеймсу Киршу, 16 февраля 1954 г.
Дорогой Кирш,
…
Я сомневаюсь, чтобы евреи должны были принять символ Христа. Они только должны понимать его смысл. Христос хотел изменить Яхве в морального Бога блага, но тем самым разорвал противоположности (Сатана, ниспавший с небес, Лука 10:18), которые были слиты в нем (Боге), хотя негармоничным и бессознательным образом; отсюда подвешенность между противоположностями при распятии. Целью христианского преобразования через Иисуса было уничтожение дурных моральных последствий, которые были вызваны аморальным божественным прообразом. Нельзя «оцеживать комара и поглощать верблюда» (Мф. 23:24) и «служить двум господам» (Мф. 6:24) одновременно.
Это моральное различение – важный шаг на пути индивидуации. Без знания «добра и зла», эго и тени, нет различения самости, а только произвольное и потому опасное отождествление с ней.
За евреем стоит примерно то же моральное развитие, что и за христианином-европейцем, следовательно, у него те же проблемы. Еврей может распознать самость в этой враждующей паре братьев, Христе и Сатане, так же, как я, или даже лучше, а с этим и воплощение или слияние Яхве с человеком. Естественно, из-за этого статус человека глубочайшим образом изменился.
У еврея есть то преимущество, что он давным-давно возвестил развитие сознание в собственной духовной истории. Под этим я подразумевая лурианскую стадию развития Каббалы, разбиение сосудов и помощь человека в их восстановлении.[1] Здесь впервые появляется мысль, что человек должен помочь Богу исправить вред, нанесенный Творением. Впервые признается космическая ответственность человека. Естественно, это вопрос самости, а не эго, хотя последнее будет глубоко затронуто.
Вот какой ответ я бы дал еврею. С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) Опубликовано (в пер. К.) в Psychological Perspectives, III:2 (осень 1972).
1. См. Кирш, 18 нояб. 52 г, прим. 4.
Преп. Эрасту Эвансу, 17 февраля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Эванс,
Позвольте мне выразить вам глубокую благодарность за замечательно объективный обзор[1] моей неуклюжей попытки нарушить отвратительную дремоту стражей. Вот какой мне кажется эта ужасная книжка. Habent sua fata libelli! [Книги имеют свою судьбу – лат.] Я не хотел писать эту вещь. Я старательно прятался от нее. Перед ней я опубликовал том Aion, написанный вежливым языком и настолько рукотворный, насколько возможно. Очевидно, этого было недостаточно, потому что я заболел, и в лихорадке она захватила меня и усадила писать, несмотря на лихорадку, возраст и сердце, которое совсем не в порядке. Могу вас уверить, я моральный трус, насколько это возможно. Как добрый гражданин-буржуа, я держусь дна и скрываюсь так глубоко, как возможно, все еще шокированный количеством неосторожностей, которые совершил, клянусь себе, что не допущу их больше, потому что я хочу мира и дружеского соседства, спокойной совести и сна праведника. Почему я, как полный дурак, прыгаю прямо в котел?
Ну, я не хочу быть мелодраматичным. Это просто для информации лично вам. У меня нет заслуг и настоящей вины, поскольку я подхожу для нее, «как собака под пинок», как мы говорим. И я, как моральный трус, продолжаю ныть: ну почему мне постоянно достаются все возможные пинки?
Я говорю вам эти вещи, потому что вы были добры, справедливы и снисходительны ко мне. Атрибут «грубый» мягок по сравнению с тем, что вы чувствуете, когда Бог ломает вам бедро или убивает перворожденного. Держу пари, что удары, которыми Иаков наградил ангела, были не просто ласками или вежливыми жестами.[2] Они были крепкими и жесткими; как вы верно говорите, «без перчаток».
Это одна сторона моего опыта с тем, что называется «Богом». «Грубый» — слишком слабое для этого слово. «Неистовый», «жестокий», «кровавый», «адский», «демонический» подойдут лучше. Тем, что я не был прямо кощунствен, я обязан своей прирученности и вежливой трусости. И на каждом шагу мне препятствовало блаженное видение, о котором я лучше ничего не буду говорить.
Вы истолковали мои мысли восхитительно. Есть только один пункт, в котором, по-моему, вы оступились, а именно, в приписывании мне традиционного, догматического и «обиходного» образа Христа. Я представляю Христа совсем не таким, так как мне больше близок гораздо более темный и жесткий образ человека Иисуса. Догматическое и традиционное представление о Христе, однако, должно быть, и оно должно быть настолько светлым, насколько возможно – lumen de lumine[3] – а вся темная сущность в другом углу.
Вы, вероятно, были шокированы идеей о «враждебном братстве»[4] и неполном воплощении.[5] Если бы оно было завершенным, имело бы место логическое следствие, parousia. Но Христос ошибался на этот счет.
С практической точки зрения нет разницы, претерпевает ли Христос евангелий энантиодромию[6] в беспощадного судию Откровения, или Бог любви становится Разрушителем.
У Христа есть противоположность – Антихрист или (и) Дьявол. Если вы видите чересчур много темноты в его образе, то делаете его слишком подобным отцу, и тогда становится трудно понять, почему он учил о Боге столь отличном от Бога ВЗ. Или вы отрекаетесь от всей христианской традиции большей части 1900 лет.
Христос – это решительным образом не все Божество, так как Бог – это έν το παν.[7] Христос – это Антропос, который, похоже, является предвестием того, что Святой Дух породит в человеке. (Было бы замечательно, если бы вы прочитали мою работу Aion, где найдете большую часть материала, стоящего за Ответом Иову.) В области лурианической каббалы развилась замечательная идея, что человеку суждено стать помощником Бога в попытке восстановить сосуды,[8] которые были разбиты, когда Бог задумал создать мир. Только несколько недель назад я наткнулся на это впечатляющее учение, которое придает смысл статусу человека, вознесенному воплощением. Я рад, что мог привести хотя бы один голос в поддержку моего довольно вынужденного манифеста. Разве вы не думаете, что человечество должно сделать какие-то адекватные заключения, прежде чем разнесет себя на куски? Я кое-что осознал, когда огонь лился на немецкие города, а Хиросиму стерли с лица земли. Я подумал, что мы живем в довольно решительном мире. Есть такая пословица: клин клином вышибают. Нет времени для любезностей! Это одна из трудностей нашего христианства. Остаюсь, дорогой мистер Эванс,
С благодарностью ваш, К.Г. Юнг
□ Лондон.
1. An Assessment of Jung’s “Answer to Job” (Guild of Pastoral Psychology, Lecture No. 78; London, 1954).
2. Cf. Memories, p. 344/317, где положение человека, вынужденного жестокой необходимостью действовать с «дикой обреченностью» — как Юнг, когда писал «Иова» — иллюстрируется историей борьбы Иакова с ангелом (Быт. 32:24).
3. См. Уайт, 24 нояб. 53 г., прим. 16.
4. В “Answer to Job”, CW 11, pars. 628f. утверждается, что Сатана и Христос, следуя шаблону Каина и Авеля, соответствуют архетипу враждующих братьев. Эта параллель явно выражена в “Dogma of the Trinity”, CW 11, par. 254, n. 19.
5. “Answer to Job”, pars. 657f.: «Воплощение Бога в Христе требует продолжения и завершения, поскольку Христос, благодаря своему девственному рождению и безгрешности, вообще не был эмпирическим существом. … Христос – это первенец, которому наследовало все увеличивающееся число младших братьев и сестер». См. Мф. 16:27.
6. Буквально «поворот против», философский термин, введенный Гераклитом, который воспринимал вселенную как столкновение противоположностей, управляемое вечным правосудием. Юнг использовал этот термин, чтобы описать «появление бессознательной противоположности с течением времени». См. Psychological Types, CW 6, Def. 18.
7. = Единый, Всё.
8. См. Кирш, 18 нояб. 52 г., прим. 4.
Э. Шварцу, 2 марта 1954 г.
Дорогой доктор Шварц,
Концепция окончательности кажется мне логическим дополнением каузальности, и потому я думаю, что только два аспекта составляют общую сумму каузальности.
Как обязательна связь между причиной и следствием, так же и связь между так называемой конечной целью с результатом. Без необходимости нет ни каузальности, ни окончательности, хотя ныне есть немало людей, которые обращаются с концепцией каузальности весьма неосторожно.
Окончательность проявляется в телеологическом характере биологических явлений; но я не знаю, где можно найти окончательность в области неорганического. 4 аспекта каузальности[1] делают возможной однородную каузальную точку зрения, но не всеобъемлющую. Для этого, как мне кажется, каузальность (во всех ее аспектах) должна быть дополнена акаузальностью. Не просто потому что свобода тоже гарантирована в связанном законом мире, но потому что свобода, т.е. акаузальность, действительно существует. Чтобы выразить такое утверждение, однако, нужна «строгая» концепция каузальности, использующая термин «каузальность» только когда речь идет действительно о необходимых связях, а «акаузальность» только когда каузальная связь даже не мыслима, например, в hysteron—proteron,[2] когда событие в настоящем кажется вызванным будущим событием.
Что касается вашего вопроса о вере,[3] я должен подчеркнуть, что есть, по всей видимости, две реальности; объективная и субъективная, по причине того факта, что объективная реальность может быть установлена как непсихическая, тогда как психическая реальность не может быть установлена как объективная в том же смысле. Но это так преимущественно благодаря той неизбежной посылке, что восприятие и суждение сами по себе психические, и что, следовательно, нельзя прыгать выше головы. Тем не менее, реальность психики не может быть установлена посредством заверенных утверждений или объективно подтвержденных симптомов. В надежде, что я ответил на ваш вопрос, остаюсь
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Нойштадт, Германия.
1. См. «О четверояком корне закона достаточного основания» Шопенгауэра; а также различие, которое Аристотель проводил между материальной, формальной, достаточной и окончательной причинами, необходимым для целостного суждения.
2. = последовавшее [как] предшествовавшее; ложный аргумент, в котором то, что должно следовать вторым, ставится первым. Проще говоря, «ставить телегу впереди лошади».
3. О вере Юнга в Бога в связи с его утверждениями в «Ответе Иову».
Джеймсу Киршу, 5 марта 1954 г.
Дорогой Кирш,
…
Интеграцию коллективного бессознательного можно грубо приравнять к пониманию мира и приспособлению к нему. Это не означает, что нужно узнать весь мир или прожить во всех климатах на всех континентах. Интеграция бессознательного – это всегда, конечно, весьма относительное дело, и относится только к констеллированному материалу, а не всему его теоретическому объему. «Темная ночь души» Иоанна Креста никак не связана с этим.[1] Скорее, интеграция – это осознанное столкновение, диалектический процесс, такой, как я описал в своем эссе «Отношения между эго и бессознательным». Похоже, в этой области напустили много тумана. С наилучшими пожеланиями,
Весьма искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Письмо написано от руки.) Опубликовано (в пер. К.) в Psychological Perspectives, III:2 (осень 1972).
1. К. спрашивал, включает ли индивидуация в себя интеграцию всего коллективного бессознательного и описывает ли «Темная ночь души» св. Иоанна Креста (1542-1591) такую интеграцию.
Д. Кэппону, 15 марта 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой доктор Кэппон,
Что касается вашего вопроса о физическом основании ментальных фактов, таких, как архетипы, это проблема, которую я едва осмеливаюсь затронуть. Это порождает самые разные забавные спекуляции, а именно этого я пытаюсь избежать. Если вы говорите, что они покоятся на генах, то не ошибаетесь. Все зависит от них.
Тот же вопрос возникает в отношении инстинктов. Где они локализованы? Если речь идет о позвоночных, можно полагать, что они основываются на мозге и его дополнениях, но где они локализованы у насекомого, которое не имеет мозга? Очевидно, в симпатической нервной системе. Вы также можете полагать, что инстинктивный шаблон, тождественный архетипе, основан на нашей симпатической нервной системе. Но все это мифология, непозволительная с эпистемологической точки зрения и столь же недопустимая, как эти нелепые фантазии о внутриутробных психологических переживаниях.
Лично я убежден, что наш ум соответствует физиологической жизни тела, но то, как он связан с телом, по очевидным причинам непостижимо. Спекулировать о таких непознаваемых вещах – лишь трата времени. Если вы хотите быть точным, оба утверждения, а именно, то, что психика основана на органическом процессе тела, или что психика независима от тела, неоспоримы. Вопрос о локализации в мозге – это вопрос крайне деликатный, поскольку, уничтожая некоторую часть мозга, вы уничтожаете определенную функцию. Но вы не знаете, действительно ли вы уничтожили функцию, поскольку вполне возможно, что вы уничтожили лишь передатчик этой функции, словно убрали телефонный аппарат, что не означает убийства его владельца. Нет даже абсолютной уверенности в том, что психика определенно зависит от мозга, поскольку мы знаем, что есть факты, доказывающие, что ум может релятивизировать пространство и время, что достаточно подтверждается экспериментами Райна и общим опытом. Как я уже указал, архетипы – это психологические представления инстинктивных шаблонов, и они ведут себя именно таким образом. Как инстинкты попадают в индивидуума? Инстинкты были унаследованы с незапамятных времен и, предположительно, первоначально развивались у других видов. Таким образом, они точно в большинстве случаев имеют возраст в миллионы лет. Кроме того, в отношении инстинктов, остается под вопросом, продолжают ли они существовать, когда вы уничтожили их передатчик, т.е. не были ли убиты они сами.
Вполне очевидно, что нет необходимости поднимать архетипы во всяком лечении невроза. Можно справиться с меньшим, но столь же верно, что не вам решать, займетесь ли вы архетипами или нет, поскольку они появляются сами, иногда с неистовством, которое вам не понравится. Я никогда не жду архетипов и не пытаюсь их найти; достаточно того, что они появляются сами. Обычно так и бывает, когда анализ несколько затягивается или когда имеешь дело с человеком с несколько оживленным умом.
1.[1] Нет смысла заставлять пациента понимать архетипический материал, пока он еще не разобрался в своих личных комплексах и особенно с природой своей тени.
2. Пациент на практике может излечиться, ни разу не услышав об архетипе.
3. Неврозы лечились самыми поразительными средствами задолго до нашей современной психологии. Если технических средств нет, только искренность подхода врача и его готовность помочь восстанавливают поврежденную целостность пациента, но если вы воздерживаетесь от лучших технических знаний, то не сможете добиться должного результата с меньшим. Успешный терапевтический подход всегда требует от вас стараться изо всех сил, неважно, как хорошо или плохо это будет, или какую технику вы используете. Вы только должны быть уверены, что делаете то, что знаете, наилучшим образом.
Я не беспокоюсь обо всех этих разговорах о локализации. Практически все это глупости и следы старой мифологии мозга, как объяснение сна через сжатие ганглия, что не умнее, чем размещение психики в гипофизе.[2]
В надежде, что я ответил на ваши вопросы, остаюсь, дорогой доктор Кэппон,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. К. привел три пункта: 1. что архетипические образы, хотя рано появившиеся в анализе, могут быть поняты только гораздо позднее; 2. что к тому времени все симптомы могут исчезнуть; 3. что психоанализ приводил к хорошим результатам без использования архетипических интерпретаций.
2. Гипофиз, размещенный в основании мозга, тесно связан со складом, характером и поведением индивидуума. О взглядах Юнг на «физиологические или «органические» гипотезы в связи с психологическими процессами» см. Psychological Types, CW 6, par. 479.
Филипу Метману, 27 марта 1954 г.
Дорогой доктор Метман,
Большое спасибо вам за любезное письмо, которое меня очень заинтересовало. С большим беспокойством узнал, что вы чудом уцелели в автокатастрофе. В аварии пострадал только корпус, но, очевидно, вы со своей женой не были задеты физически этим пространным намеком. Естественно, это может иметь внутреннюю связь с тем, о чем вы пишите, так как опыт показывает, что такого рода случаи очень часто связаны с творческой энергией, которая оборачивается против нас, не получая должного внимания. Это легко может случиться, так как мы всегда судим по тому, что уже знаем и очень редко прислушиваемся к тому, что еще не знаем. Потому мы легко можем сделать шаг в неверном направлении или слишком долго идти по правильному пути, пока он не станет неправильным. Тогда может случиться так, что таким довольно невежливым образом нас вынуждают сменить подход.
Вскоре я займусь вашей рукописью,[1] так как сейчас я снова волей-неволей занят вопросом синхронистичности и астрологии. Я вынужден был полностью скрыть главу об астрологии в английском издании,[2] поскольку никто, по-видимому, не мог ее понять. Теперь я сокращаю ее до нескольких страниц без всяких таблиц. Возможно, в этот раз мне удастся рискованная шутка об акаузальной упорядоченности, доступная моей публике. Остаюсь с наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
P.S. Буду рад приветствовать вас здесь 10 октября, но вы знаете, как это в старости: обещаешь что-то и знаешь, как все это условно.
1. Some Reflections of the Meaning of Illness (Guild of Pastoral Psychology, Lecture No. 83; London, 1954).
2. Глава «Астрологический эксперимент» не была скрыта, но претерпела некоторые изменения (см. Халл, 3 авг. 53 г., прим. 2; а также Фордхэм, 24 янв. 55 г., прим. 1). Гораздо более сокращенная версия, без таблиц, была впоследствии опубликована в Zeitschrift für Parapsychologie und Grenzgebiete der Psychologie (Bern), I:2/3 (май 1958 г.). Она переведена в CW 18, pars. 1174ff.
Аниэле Яффе, Боллинген, 6 апреля 1954 г.
Дорогая Аниэла,
Большое спасибо за твой прекрасный обзор[1] – мне нечего в нем исправлять! После всего мусора, который доставляют мне на дом о моей работе, такое удовольствие наткнуться наконец на что-то понимающее и дружеское. Часто я спрашиваю себя, почему большая часть моих «критиков» так недружелюбна и необъективна? Их так раздражает мой стиль, или что-то во мне мир находит таким враждебным? Это понятно в отношении Иова, потому что такова была его цель. Теперь меня достаточно раздражали.
Ваши благочестивые пожелания хорошей погоды исполнились только в воскресенье, но зато полностью. Теперь погода ярится, как никогда, так что остается только сжаться у печи. Я занимаюсь в основном готовкой, едой и сном. Между всем этим пишу длинное письмо отцу Уайту. Он – слава Богу! – выбрал наилучший курс на признание своих трудностей с полной честностью. Теперь я ясно вижу, какой фатальный вызов моя психология представляет для теолога, но, похоже, не только для него.
Я наблюдаю за собой в тиши Боллингена и со всем опытом почти восьми десятилетий могу признать, что у меня нет окончательных ответов на свой счет. Я все в таких же сомнениях о себе, и тем больше, чем больше пытаюсь сказать что-то определенное. Словно знакомство с собой все сильнее отдаляет от самого себя. Сердечно,
Всегда твой, К.Г.
□ (Письмо написано от руки.)
1. Рукопись “C.G. Jung: ‘Von den Wurzeln des Bewusstseins’”, Tages Anzeiger für Stadt und Kanton Zurich, 29 апр. 1954 г.
Отцу Виктору Уайту, Боллинген, 10 апреля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Виктор,
Ваше письмо[1] лежало на моем столе, ожидая подходящего времени для прочтения. Тем временем я был занят предисловием, которое обещал П. Радину и К. Кереньи. Они собираются выпустить вместе книгу о проблеме трикстера.[2] Он коллективная тень. Я закончил свое предисловие вчера. Полагаю, вы знаете греко-православного священника доктор Захариаса?[3] Он закончил свою книгу, представляющую собой принятие, или лучше – попытку – интеграции юнгианской психологии с христианством, каким он его видит. Иезуиту доктору Радину из Института Апологетики она не понравилась. Профессор Гебхард Фрей, с другой стороны, был весьма доволен ею.
Я сбит с толку вашими представлениями о Христе и пытаюсь их понять. Мне кажется, что вы смешиваете идею Христа как человека и как Бога. Как Бог он знает, конечно же, все, поскольку все макрокосмические вещи полагаются и микрокосмическими, и потому могут считаться известными самости. (Более того, вещи ведут себя так, словно известны.) Действительно, поразительно, что коллективное бессознательное, похоже, находится в контакте почти со всем. Конечно, нет эмпирических свидетельств для такого обобщения, но достаточно для его неопределенного расширения. Потому sententia: animam Christi nihil ignoravisse[4] и т.д. не противоречит психологическому опыту. Rebus sic stantibus, [зд.: если обстоятельства остаются без изменения – лат.] Христос как самость, можно сказать, ab initio cognovisse omnia и т.д. Я должен сказать, что Христос знал свою тень – Сатану, — которого отрезал от себя прямо в начале своей карьеры. Самость – это единица, однако, состоящая из двух, т.е. из противоположностей, иначе это не была бы целостность. Христос осознанно отказался от своей тени. В той мере, в какой он божество, он самость, но только его светлая половина. В той мере, в какой он человек, он никогда не терял свою тень полностью, но, похоже, осознавал ее. Как иначе он мог сказать: «Что ты называешь меня благим?»[5] Также разумно полагать, что как человек он не полностью ее осознавал, и в той мере, в какой был бессознателен, он без сомнения ее проецировал. Раскол в самости сделал его как человека настолько хорошим, насколько возможно, хотя он не был способен достигнуть той степени совершенства, которым уже обладала его светлая самость. Католическое учение не могло не объявить, что Христос даже как человек знал все. Это логическое следствие совершенного единства duae naturae. Христос, как он понимается в Церкви, для меня духовное, т.е мифологическое существо; даже его человечность божественна, поскольку создана небесным Отцом и освобождена от первородного греха. Когда я говорю о нем как о человеке, то имею в виду те немногочисленные следы, которые мы можем найти в евангелиях. Их недостаточно для реконструкции эмпирического характера. Более того, если бы даже мы могли реконструировать индивидуальную личность, она бы не исполнила роли искупителя и Богочеловека, который тождественен со «всезнающей» самостью. Поскольку отдельный человек характеризуется набором склонностей и качеств, это конкретизация, а не целостность, т.е. она не может быть индивидуальной без несовершенства и ограничений, тогда как Христос учения совершенен, целостен, един и потому абсолютно не индивидуален, а является коллективной мифологемой, а именно, архетипом. Он гораздо более божественен, чем человек и гораздо более универсален, чем индивидуум.
Что касается всеведения, важно знать, что уже Адам был наделен сверхъестественным знанием, согласно еврейской и христианской традиции,[6] тем более Христос.
Я думаю, что великий раскол[7] в те дни ни в коем случае не был ошибкой, а очень важным коллективным фактом синхронистичного совпадения с тогда новым эоном Рыб. Архетипы, несмотря на их консервативную природу, не статичны, а находятся в постоянном грандиозном течении. Потому самость как монада или непрерывная единица будет мертва. Но она живет в той мере, в какой разделяется и соединяется снова. Нет энергии без противоположностей!
Все консерваторы и институционалисты – фарисеи, если применять это название без предубеждения. Потому следовало ожидать, что как раз лучшая часть иудейства будет задета сильнее всего откровением исключительно доброго Бога и любящего Отца. Это новшество с неприятной ясностью подчеркивало, что почитавшийся до сих пор Яхве имел некоторые дополнительные, менее пристойные качества. По очевидным причинам правоверные фарисеи не могли защищать свою веру, настаивая на дурных качествах своего Бога. Христос со своим учением об исключительно благом Боге, должно быть, был для них крайне странным. Они, вероятно, считали его лицемером, поскольку это было его основное возражение против них. Так бывает, когда приходится держаться того, что некогда было хорошим и означало значительный прогресс или улучшение в свое время. Когда Яхве открылся им как Бог-ревнитель, дав своему избранному народу почувствовать, что стоит за них со своими благословениями и наказаниями, и что цель Бога – человек, это был невероятный шаг вперед. Не зная его лучше, они обманывали его, подчиняясь Закону буквально. Но когда Иов обнаружил первобытную аморальность Яхве, Бог узнал о хитрости соблюдения Закона и поглощении верблюдов.[8]
Прошлым папам и епископам удалось изгнать из Церкви столько язычества, варварства и настоящего зла, что она стала намного лучше, чем столетия назад: больше не было Александра VI,[9] аутодафе, тисков для пальцев и дыб, так что компенсаторные радикальные добродетели (аскетизм и т.д.) до некоторой степени утратили свой смысл. Великий раскол, долгое время будучи чисто духовным фактом, наконец вошел в мир, как правило, в своей грубейшей и наименее доступной для распознания форме, как железный занавес, завершение второй Рыбы.[10]
Теперь должен начаться новый синтез. Но как абсолютное зло может быть связано и отождествлено с абсолютным добром? Это кажется невозможным. Когда Христос устоял перед искушением Сатаны, это был фатальный момент, когда тень была отрезана. Но она должна была быть отрезана, чтобы человек смог стать морально осознанным. Если моральные противоположности вообще могут объединиться, они будут подвешены вместе, и тогда никакой морали не будет. Это определенно не то, на что нацелен синтез. В таком случае непримиримости противоположности могут быть соединены нейтральным или амбивалентным мостом, символом, выражающим обе стороны таким образом, что они могут функционировать вместе.[11] Этот символ – крест, как его толковали древние, а именно, древо жизни или просто древо, к которому Христос был неизбежно прикреплен. Эта особенная черта указывает на компенсаторное значение древа: оно символизирует ту сущность, от которой Христос был отделен и с которой должен быть соединиться снова, чтобы сделать свою жизнь или свое существо целостным. Иными словами, Crucifixus – это символ, объединяющий абсолютные моральные противоположности. Христос представляет свет; древо – тьму; он – сын, оно – мать. Оба андрогинны (древо = фаллос).[12] Христос настолько отождествлен с крестом, что оба термина стали почти взаимозаменяемыми в церковном языке (например, «искупление через Христа или через крест» и т.д.) Древо возвращает все утраченное через крайнее одухотворение Христа, а именно, элементы природы. Через ветви и листья древо собирает силы света и воздуха, а через корни земли и воды. Христос страдал из-за своего раскола, и он восстанавливает свою совершенную жизнь на Пасху, когда он снова погребается в лоне девственной матери. (Что представлено также в мифе о Аттисе древом, к которому пригвождали образ Аттиса, затем срубали и вносили в пещеру матери Кибелы.[13] Церковь Рождения в Вифлееме возведена над святилищем Аттиса!)[14] Этот мифический комплекс, похоже, представляет дальнейшее развитие древней драмы, существования, становящегося реальным через отражение в сознании, трагедию Иова.[15] Но теперь это проблема работы с результатами осознанного различения. Первая попытка – это моральная оценка и решение в пользу Добра. Хотя это решение бесценно, оно не особенно хорошо в долгосрочной перспективе. Не следует застревать на нем, иначе из вас уйдет жизнь и наступит медленное умирание. Затем односторонний упор на Добре становится сомнительным, но, очевидно, нет никакой возможности примирения Добра и Зла. В этом состоянии мы теперь и находимся.
Символическая история жизни Христа показывает как важнейшую телеологическую тенденцию распятие, а именно, единство Христа с символом древа. Теперь речь идет не о невозможном примирении Добра и Зла, а о примирении человека с его растительной (= бессознательной) жизнью. В случае христианского символа древо, однако, мертво, а человек на Кресте вот-вот умрет, т.е. решение проблемы происходит после смерти. Это так в рамках христианской истины. Но возможно, что христианский символизм выражает умственное состояние человека в эон Рыб, как боги-бараны и боги-быки в эпохи Овна и Тельца. В таком случае посмертное решение может символизировать совершенно новый психологический статус, а именно, Водолея, а это определенно единство, предположительно, единство Антропоса, реализация аллюзии Христа: «Dii estis».[16] Это огромная тайна и трудно для понимания, потому что означает, что человек будет по сути Богом, а Бог человеком. Знаки, указывающие в этом направлении, состоят в том факте, что космические силы саморазрушения даны в руки человека, и что человек наследует двойственную природу Отца. Он [неправильно] поймет ее и искусится возможностью уничтожить универсальную жизнь на земле радиоактивностью. Материализм и атеизм, отрицание Бога – это косвенные средства для достижения этой цели. Через отрицание Бога человек становится обожествленным, т.е. всемогущим, как бог, и тогда решает, что хорошо для человечества. Вот как начинается разрушение. Интеллектуальные воспитатели в Кремле – это классический пример. Опасность следовать тем же путем действительно велика. Он начинается со лжи, т.е. с проекции тени.
Нужны люди, которые знают о своей тени, потому что должен быть кто-то, кто не проецирует. Они должны быть на заметных позициях, где от них будут ожидать проекции, а они неожиданно не будут проецировать! Так они установят видимый пример, который не был бы заметен, если бы они были невидимы.
Конечно, в Церкви есть фарисейство, законничество, жажда власти, одержимость сексом и другие дурные роды формализма. Но эти вещи – симптомы того, что старые броские и легко понятные пути и методы утратили свое значение и должны быть постепенно заменены более значимыми принципами. Это воистину означает проблему с христианскими пороками. Поскольку вам не одолеть весь мир, поскольку он скрывает также некоторое зло, это будет более индивидуальная или «локальная» битва с тем, что вы верно называете авидья. Как “tout passe” [все проходит – фр.], даже теологические книги верны не вечно, и даже если в них требуется верить, нужно любя и отечески сказать им, что в них есть некоторые ошибки. Подлинное и честное интровертное мышление – это благодать, и оно, по крайней мере, некоторые время обладает божественным авторитетом, особенно если оно скромно, просто и прямо. Люди, которые пишут такие книги – это не глас Божий. Это всего лишь люди. Действительно, верный род мышления самоизолируется. Но разве вы стали монахом ради близкого по духу общества? Или вы полагаете, что оно изолирует только теолога? Так было со мной и так будет с каждым, кто наделен им.
Вот почему есть компенсаторные функции. Интровертный мыслитель весьма нуждается в развитом чувстве, т.е. в менее аутоэротичной, сентиментальной, мелодраматичной и эмоциональной связанности к людям и вещам. Компенсация прежде всего будет адским конфликтом, но позже, с пониманием того, что означает nirdvandva,[17] они[18] станут столпами у врат трансцендентной функции, т.е. transitus к самости.
Мы должны осознать, что жизнь – это transitus. Возле Шмерикона[19] есть старый крытый мост с надписью: “Alles ist Uebergang”.[20] Даже Церковь и ее sententiae живы только в той мере, в какой они изменяются. Все старые истины хотят нового толкования, чтобы продолжать жить в новой форме. Они не могут быть замещены или заменены чем-то другим, не утратив полностью свое функциональное значение. Церковь, конечно, ожидает от вас усвоения своего учения. Но, усваивая его, вы его неразличимо изменяете, а иногда даже заметно. Интровертное мышление осознает такие тонкие изменения, тогда как другие умы проглатывают все как есть. Если вы пытаетесь быть буквальным с учением, то ставите себя в сторону, пока не останется никого, кто бы ее представлял, кроме мертвецов. Если, с другой стороны, вы по-настоящему усвоите учение, то творчески измените его своим индивидуальным пониманием и тем самым вдохнете жизнь. Жизнь большинства идей заключается в их противоречивой природе, т.е. вы можете не соглашаться с ними, даже если признаете их важность для большинства. Если вы с ними полностью согласны, то точно так же можете заменить себя граммофонной записью. Более того, если у вас нет несогласия, из вас плохой directeur de conscience, поскольку есть много других людей, страдающих от той же трудности и отчаянно нуждающихся в вашем понимании.
Я высоко ценю ту особую моральную проблему, с которой вы столкнулись. Но я лучше постараюсь понять, почему вы попали в нынешнее положение глубочайшего конфликта, прежде чем вы подумаете, что это фундаментальная ошибка. Я живо помню вашу charta geomantica[21] в которой так ярко отражено, почему вы стали монахом. Я признаю, что есть люди с особым даром неизбежно и всегда попадать в неверное место. С такими людьми ничего нельзя поделать, кроме как вывести их из неверной ямы в другую столь же сомнительную. Но если я встречаю образованного человека в очевидно неправильной ситуации, я склонен думать, что в этом есть смысл. Возможно, он должен сделать какую-то работу. Много работы нужно там, где многое было сделано неправильно или где многое нужно улучшить. В этом одна из причин, почему Церковь привлекает множество образованных и ответственных людей в тайной (или бессознательной?) надежде, что они будут достаточно сильны, чтобы донести ее смысл, а не слова, в будущее. Старый трюк со следованием закону все еще в силе, но изначальное христианское учение – это напоминание. Человек, который позволяет учреждению поглотить себя – это не хороший слуга.
Вполне понятно, что церковные власти должны защищать Церковь от подрывных влияний. Но довести этот принцип до крайности будет саботажем, поскольку уничтожит и попытки к улучшению. Церковь – это “Durchgang” [проход] и мост между представителями высокого и низкого сознания и как таковая она вполне определенно имеет смысл. Поскольку мир большей частью sub principatu diaboli [под властью дьявола – лат.], неизбежно, что в Церкви столько же зла, сколько и повсюду, и как повсюду, нужно быть осторожным. Что бы вы делали, будучи банковским клерком или врачом-ассистентом в большой клинике? Вы постоянно и повсюду в моральном конфликте, если только вы не блаженно бессознательны. Я думаю, что не только честно, но и в высшей степени морально и альтруистично быть тем, кем себя признаешь так полно, как возможно, с полным осознанием, что вы делаете эти усилия ради слабых и необразованных, которые не могут жить без надежной поддержки. Тот хороший врач, кто не отягощает пациента своими сомнениями и чувствами неполноценности. Даже если он знает мало или крайне неспособен, верная persona medici [маска врача – лат.] может решить дело, если ее серьезно и искренне разыграть для пациента. В дело может вступить благодать Божья, если вы не теряете голову в откровенно отчаянной ситуации. Если дело сделано, даже ложью, в пользу пациента, оно сделано верно, и вы оправданы, хотя никогда не избавитесь от неуютного чувства, что вы сомнительный персонаж. Мне интересно, есть ли хоть один настоящий слуга Божий, который может избавиться от этой глубочайшей неуверенности, уравновешивающей его очевидную правоту. Я не могу забыть того сумасшедшего старого негра Мэмми[22], который сказал мне: «Бог действует во мне как часы – весело и серьезно». Под «часами» он, вероятно, подразумевал нечто точное и постоянное, даже монотонное; под «веселым и серьезным», компенсирующим иррациональные события и аспекты – забавную серьезность, выражающую игривую и значительную природы судьбоносных переживаний.
Если я оказываюсь в критической или сомнительной ситуации, то, прежде чем строить план побега, всегда задаюсь вопросом, нет ли здесь чего-то, объясняющего необходимость моего присутствия. Если я не найду в ней ничего обнадеживающего или осмысленного, то не замедлю выскочить так быстро, как только возможно. Я могу быть во всем неправ, но тот факт, что вы оказались в Церкви, не кажется мне полностью бессмысленным. Конечно, от вас требуются огромные жертвы, но есть ли такое призвание или хоть сколько-нибудь осмысленная жизнь, которая не требует похожих жертв? Нет такого места, в котором это стремление к сознанию найдет абсолютный покой. Сомнение и неуверенность – это незаменимые компоненты целостной жизни. Только те, кто могут по-настоящему потерять эту жизнь, обретают ее. «Целостная» жизнь заключается не в теоретической целостности, а в том факте, что человек принимает без всяких оговорок ту особую ткань судьбы, в которую он вплетен, и пытается найти в ней смысл или создать космос из хаотической мешанины, в которой родился. Если человек живет должным образом и целостно, снова и снова он будет сталкиваться с ситуацией, о которой скажет: «Это слишком. Я больше не могу этого выносить». Затем следует задать вопрос: «Действительно ли этого нельзя вынести?»
Fidem non esse caecum sensum religionis e latebris subconscientiae erumpentum,[23] и т.д., воистину нет! Fides в ее церковном смысле – это конструкция, выраженная полностью искусственным символом веры, а не спонтанный продукт бессознательного. Вы можете клясться ею со всей искренностью, как и я мог бы, если бы меня спросили. Кроме того, вы можете учить, если вас попросят, твердому учению св. Фомы Аквинского, как я мог бы, если б знал его. Вы можете, будете и должны критиковать его, но с определенными оговорками, поскольку есть люди, неспособные понять ваши возражения. Quieta movere[24] не обязательно хороший принцип. Будучи аналитиком, вы знаете, как мало можно сказать, и иногда вполне достаточно того, что только аналитик знает. Некоторые вещи передаются по воздуху и сами, когда действительно нужны.
Я совсем не разделяю идею Х. о том, что не следует быть столь требовательным к совести. Это определенно бесчестно и, простите, немного по-католически. Нужно быть требовательным, когда дело доходит до морального вопроса, и что это за вопрос! Вы должны решить, готовы ли вы иметь дело с двусмысленностью, обманом, «предательством напарника» и другими проклятыми вещами ради любви к душе ближнего. Если дело в том, что «цель оправдывает средства», то лучше бы вам купить прямой билет до ада. Даже думать о том, что можно быть в таком возвышенном положении, чтобы делать вывод о средствах, которые собираешь применить – это дьявольская гордыня. Такого не существует, даже в психотерапии. Если вы не хотите морально отправиться к черту, есть только один вопрос, а именно: «Какая необходимость отягощает вас, когда вы принимаете к сердцу неприятное положение своего брата?» Вопрос в том, как вы отнеслись к процессу исцеления, а не в том, какие средства можно применить, чтобы откупиться от него. Это действительно во многом зависит от того, как вы представляете свое положение в связи с Церковью. Я должен защищать аналитический подход, который допустим, равно как и честен, а именно: воспринимайте Церковь как своего недомогающего нанимателя, а своих коллег – как бессознательных обитателей больницы.
LSD-препарат – это мескалин?[25] Он действительно оказывает любопытные эффекты – vide Олдос Хаксли![26] – о которых я знаю очень мало. Мне также неизвестно, какую психотерапевтическую ценность он имеет для невротических или психотических пациентов. Я только знаю, что нет смысла желать знать больше о коллективном бессознательном, чем узнаешь через сны и озарения. Чем больше вы о нем знаете, тем больше и тяжелее становится ваша моральная ноша, потому что бессознательные содержания преображаются в ваши индивидуальные задачи и обязанности, как только становятся осознанными. Вы хотите добавить одиночества и непонимания? Хотите найти все больше и больше сложностей и увеличения ответственности? Вам их и так достаточно. Если однажды я скажу, что сделал все, что, насколько знаю, должен был сделать, тогда, возможно, я осознаю оправданную необходимость принять мескалин. Но если я приму сейчас, то совсем не буду уверен, что не принял его из праздного любопытства. Я возненавижу мысль о том, что коснулся сферы, где создается краска, придающая цвет мир, где творится свет, которым сияет зарево зари, линии и изгибы всех форм, звук, наполняющий орбиту, мысль, освещающая темноту пустоты. Возможно, есть такие бедные убогие создания, для которых мескалин станет небесным даром без противоядия, но я глубоко недоверчив к «чистым дарам богов». За них приходится дорого платить. Quidquid id est, timeo Danaos et ferentes.[27]
Дело совсем не в том, чтобы знать бессознательное, и история не заканчивается на этом; напротив, так и там начинается ваше настоящее путешествие. Если вы слишком бессознательны, большое облегчение немного знать о коллективном бессознательном. Но скоро становится опасным знать больше, потому что человек не учится в то же время, как уравновесить его через осознанный эквивалент. В этом ошибка Олдоса Хаксли: он забыл, что он в роли «Ученика чародея», который выучился у своего наставника, как вызывать призраков, но не знал, как от них избавиться:
Die ich rief, die Geister,
Werd ich nun nicht los![28]
Это действительно ошибка нашей эпохи. Мы думаем, что достаточно открывать новые вещи, но не осознаем, что знать больше требует соответствующего развития морали. Радиоактивные облака над Японией, Калькуттой и Саскачеваном указывают на усиливающееся отравление всеобщей атмосферы.
Я буду очень обязан вам, если вы дадите мне взглянуть на материал, который они получили с помощью LSD. Ужасно, что психиатры ухватились за новый яд как за игрушку, не имея ни малейшего знания или чувства ответственности. Это как если бы хирург научился только вскрывать живот пациента и оставлять там вещи. Когда знакомишься с бессознательными содержаниями, нужно знать, как с ними справляться. Я только надеюсь, что врачи насытятся мескалином, алкалоидом божьей благодати, чтобы они сами узнали на себе его чудесный эффект. Вы еще не закончили с сознанием. Зачем ожидать большего от бессознательного? За 35 лет я узнал достаточно о коллективном бессознательном, и все мои усилия сконцентрированы на подготовке путей и средств для того, чтобы иметь с ним дело.
И чтобы закончить это длинное послание, я должен сказать, как оценил ваше доверие, честность, отвагу и искренность. Это такое редкое и драгоценное событие, что на него одно удовольствие отвечать пространно. Надеюсь, вы выберетесь из Швейцарии.
…
Зима, хотя и очень холодная, мягко со мной обошлась. Мы с женой оба устали, хотя все еще активны, только в очень узких рамках.
Апрель я провожу в Боллингене procul negotiis[29] и с худшей погодой, что я видел за долгие годы.
Сердечно ваш, К.Г.
1. У. написал длинное письмо 3 мар. 54 г. в ответ на письмо Юнга от 24 нояб. 53 г., выражая согласие с большинством сказанного. Оно большей частью посвящено взглядам Юнга на проблему «тени Христа», которая противоречит католическому учению о том, что Христос знал все (и потому не мог иметь тени).
2. Комментарий Юнга “On the Psychology of the Trickster Figure” (CW 9, i) для Paul Radin, The Trickster (1956; ориг. Der göttliche Schelm, 1954). Кереньи написал другой комментарий.
3. См. Захариас, 24 авг. 53 г.
4. «Душа Христа не была невежественна ни о чем». Это и последующее ab initio cognovisse omnia («от начала он знал все») – это два утверждения Святого Римского Секретариата (одно из одиннадцати отделений Римской Курии), установленных в 1918 г. и цитированных У.
5. См. Мф. 19:17, Мк. 10:18, Лк. 18:19.
6. Mysterium, CW 14, pars. 570ff.
7. Отделение Христа, образца добра, от его тени, дьявола.
8. Мф. 23:24: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие».
9. Родриго Борджиа (1431-1503) – самый отъявленный из развращенных и продажных пап Возрождения.
10. Астрологический знак Рыб состоит из двух рыб, которые, как часто считалось, движутся в противоположных направлениях. Традиционно, правление Христа соответствовало первой рыбе и закончилось с первым тысячелетием, тогда как вторая рыба совпадает с правлением Антихриста, теперь близящимся к концу со входом весеннего равноденствия в знак Водолея. См. Aion, CW 9, ii, pars. 148f. и “Answer to Job”, CW 11, par. 725.
11. Мост – это «объединяющий символ», который выражает психическую целостность, самость. См. Psychological Types, CW 6, par. 828.
12. Древо часто символизирует мать и появляется как таковая во многочисленных мифах о рождении из древа (см. Symbols of Transformation, CW 5, Part II, ch. V). Но это также фаллический символ и потому обладает андрогинным характером. (Об андрогинии Христа см. Mysterium, pars. 526 & n. 63).
13. Аттис был одним из юных умирающих богов, любовником Кибелы, Великой Матери, богини Анатолии. В ее обрядах, проводимых в марте, сосну, символ Аттиса, вносили в ее святилище. См. Уайт, 25 нояб. 50 г., прим. 5.
14. Святилище Адониса, другого юного умирающего бога, тесно связанного с Аттисом, существовало с древних времен в пещере в Вифлееме. Считается идентичной с местом рождения Христа, над которым Константин Великий (ок. 288-337 гг.) построил базилику.
15. См. Memories, pp. 338f./312 и Нойманн, 10 мар. 59 г.
16. «Вы боги». Ин. 10:34.
17. Nirdvandva (санс.) – «свободный от противоположностей» (любви и ненависти, радости и горя и т.д.). См. Psychological Types, pars. 327ff.
18. Здесь «они» относится к компенсаторным (или подчиненным) функциями. См. ibid., Def. 30.
19. Деревня в кантоне Сен-Галлен, на Верхнем Цюрихском озере, возле Башни в Боллингене.
20. = «Все есть переход».
21. В геомантии, древнем методе гадания, до сих пор широко практикуемом на Востоке, особенно на Дальнем Востоке, куски земли или камешки бросают на землю и толкуют получившийся узор. В Европе узор называли charta geomantica. В дальнейшем использовалось нанесение точек на бумагу: «искусство точек» (см. Synchronicity, CW 8, par. 866). Юнг обожал экспериментировать со всеми подобными методами гадания, чтобы проверить синхронистичные явления. Он знакомился с Ars Geomantica через “De animae intellectualis scientia seu geomantic”, Fasciculus geomanticus (Verona, 1687), английского врача и мистического философа Роберта Фладда (1574-1637), который рассматривается Паули в “The Influence of Archetypal Ideas on the Scientific Theories of Kepler”, The Interpretation of Nature and the Psyche (tr., 1955).
22. Возможно, пациент, которого опрашивал Юнг во время своей работы с душевнобольными неграми в больнице св. Елизаветы в Вашингтоне в 1912 г. См. The Freud/Jung Letters, 323J, n. 3. – И см. Лёб, 26 авг. 41 г., прим. □.
23. 1 сентября 1910 г. Пий X издал motu proprio (документ, выпускаемый Понтификом по собственной инициативе), в котором появляется высказывание: “Certissime teneo ac sincere profiteor fidem non esse caecum sensum religionis e latebris subconscientiae … erumpentem” («…со всей уверенностью придерживаюсь и искренне исповедую, что что вера является не слепым религиозным чувством, прорывающимся из тайников подсознания»).
24. Букв.: «двигать то, что в покое»; в более общепринятом смысле «будить спящих собак».
25. У. упомянул, что его приглашали в клинику для душевнобольных «поговорить с персоналом и (как я обнаружил) попытаться помочь с религиозно-архетипическим материалом, который пациенты порождали под LSD-препаратом». – Юнг написал «мескал».
26. Aldous Huxley, The Doors of Perception (1954).
27. [Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится!]
Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев.
Вергилий, Энеида, II, 48. [Зд. в пер. С.А. Ошерова – прим. перев.]
28. Стихотворение Гете «Ученик чародея»:
«Вызвал я без знанья
Духов к нам во двор
И забыл чуранье,
Как им дать отпор». [Зд. в пер. Б. Пастернака – прим. перев.]
29. = отдыхая от работы.
Юджину М.Э. Рольфу, 1 мая 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Рольф,
Большое спасибо за вашу интересную статью о «Богах-соперниках».[1] Вы задали действительно уместный вопрос.[2] Боюсь, никто на него не ответит, по крайней мере, не так, как мы ожидали бы, следуя традиции. Можете себе представить настоящего пророка или спасителя в наши дни телевидения и пресс-репортажей? Он погибнет от собственной популярности за несколько недель. И, однако, какого-то ответа следует ожидать. Вы верно указали на пустоту наших душ и замешательство ума, когда мы должны дать такой же уместный, простодушный и понятный ответ, как, например, марксизм. Проблема в том, что большинство из нас верит в одни и те же идеалы или очень похожие. Человечество в целом до сих пор не поняло, что окончательное решение действительно в его руках. Оно до сих пор одержимо гневными богами и исполняет их волю. Очень мало тех, кто понимает настоящее положение и его отчаянную неотложность.
Я рад, что вы задали вопрос!
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ См. Рольф, 2 мар. 49 г.
1. “Rival Gods”, The Hibbert Journal, LII (Apr. 1954).
2. Статья Р., посвященная «богам-соперникам» США и СССР, завершалась вопросом: «Какое у нас право проповедовать современным идолопоклонникам, если … наши души полны пустотой. … Где то видение, таинство, живая действующая Истина, ради которой мы с радостью будем жить и умирать со всей силой сердца, ума и духа? Как Его зовут, друг мой?»
Андре Барбо, 26 мая 1954 г.
Дорогой мсье Барбо,
Прежде всего я должен извиниться за задержку с ответом на ваше письмо от 19 марта. Часть времени я был на отдыхе – или болел. Кроме того, к сожалению, мой преклонный возраст больше не позволяет исполнять свои обязательства так, как я хотел бы.
Что касается вашего опросника, то вот мои ответы:
1. Связи между астрологией и психологией. Есть много случаев поразительных аналогий между астрологическими сочетаниями и психологическими событиями или между гороскопом и характерологической предрасположенностью. До некоторой степени даже возможно предсказать психическое воздействие транзита. Например […].[1] Можно с немалой долей вероятности ожидать, что указанная хорошо определенная ситуация будет сопровождаться аналогичной астрологической конфигурацией. Астрология, как коллективное бессознательное, которым занимается психология, состоит из символических конфигураций: «планеты» — это боги, символы сил бессознательного.
2. Modus operandi астрологических сочетаний. Мне кажется, вопрос заключается в том параллелизме или «симпатии»[2], который я называю синхронистичностью, акаузальной связью, выражающей отношения, которые не могут быть сформулированы в терминах каузальности, такие как предвидение, предчувствие, психокинез (ПК), а также то, что мы называем телепатией. Поскольку каузальность – это статистическая истина, есть исключения акаузальной природы, граничащие с категорией синхронистичных (не синхронных) событий. Они должны быть связаны с «качественным временем».
3. Отношение к позиции астрологов [и т.д.] Первые жизненные переживания обязаны своим особым (патогенным) воздействием влиянию окружения с одной стороны и психической предрасположенности, т.е. наследственности, с другой, что, похоже, выражается заметным образом в гороскопе. Последний, по-видимому, соответствует определенному моменту в обсуждении богов, так сказать, психических архетипов.
4. Качественное время. Эту концепцию я использовал прежде,[3] но заменил ее идеей синхронистичности, которая аналогична симпатии или correspondentia (συμπάθεια античности), или предустановленной гармонии Лейбница. Время само по себе ни из чего не состоит. Это только modus cogitandi, используемый для выражения и формулирования потока вещей и событий, как и пространство ничто иное, как способ описания существования тела. Когда ничего не происходит во времени и когда нет тел в пространстве, нет ни времени, ни пространства. Время всегда и исключительно «окачествляется» событиями, как пространство протяженностью тел. Но «качественное время» — это ничего не означающая тавтология, тогда как синхронистичность (не синхронизм) выражает параллелизм и аналогию между событиями в той мере, в какой они некаузальны. Напротив, «качественное время» — это гипотеза, которая пытается объяснить параллелизм событий во времени в терминах causa et effectus [причина и следствие – лат.] Но поскольку качественное время – это ничто иное, как поток вещей и, более того, настолько же «ничто», как и пространство, эта гипотеза ничего не устанавливает, кроме тавтологии: поток вещей и событий – это причина потока вещей и т.д.
Синхронистичность не признает каузальности в аналогии между земными событиями и астрологическими сочетаниями (кроме отклонения солнечных протонов и их возможного воздействия на земные события)[4] и в особенности отрицает ее во всех случаях внечувственного восприятия (ЭСВ), особенно для предвидения, поскольку непостижимо, как можно наблюдать следствие несуществующей причины, или причины, которая пока не существует.
Что астрология может установить, так это аналогичные события, но не то, что каждая последовательность была причиной или следствием другой. (Например, одно и то же сочетание может в одно время означать катастрофу, а в другое, в том же случае, насморк). Тем не менее, астрология – это не совсем простой вопрос. Есть это отклонение солнечных протонов, вызванное, с одной стороны, сочетаниями, противостояниями и квартилями, а с другой, тригонами и секстилями, и их влияние на радио и многие другие вещи.[5] Я не компетентен судить, насколько важным может быть это вероятное влияние.
В любом случае, астрология занимает уникальное и особое место среди интуитивных методов, и в ее объяснении есть причина сомневаться и в каузальной теории, и в исключительной верности гипотезы синхронистичности.[6]
5. Я наблюдал много случаев, когда четко определенная психологическая фаза или аналогичное событие сопровождалось транзитом (особенно когда затрагивались Сатурн и Уран).
6. Моя основная критика астрологов. Если бы я решился высказать мнение в области, с которой знаком только поверхностно, то сказал бы, что астролог не всегда учитывает, что его утверждения – это чистые возможности. Толкование иногда бывает слишком буквальным и недостаточно символическим, а также слишком личностным. То, что представляю собой зодиак и планеты – это не личностные черты; они безличны и являются объективными фактами. Более того, в толковании Домов следует учитывать несколько «смысловых уровней».
7. Очевидно, астрология может многое предложить психологии, но что последняя может дать своей старшей сестре, менее очевидно. Насколько я могу судить, мне кажется выгодным для астрологии принимать в расчет существование психологии, прежде всего психологии личности и бессознательного. Я почти уверен, что кое-что можно извлечь из ее символического метода толкования; ведь он связан с толкованием архетипов (богов) и их взаимных отношений, что представляет собой общую заботу обоих искусств. Психология бессознательного особенно заинтересована в архетипическом символизме.
В надежде, что вы найдете этот ответ удовлетворительным, остаюсь,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (Переведено с французского.) В заголовке письма Б. значится: “Centre International d’astrologie – Le Vice-president: Andre Barbault, Paris”. Он приложил следующий вопросник:
«1. Какие связи вы видите между астрологией и психологией?
2. Каким образом, физическим, каузальным или синхронным, могут быть установлены эти связи?
3. Каков ваш подход к позиции астрологов, которые признают существование психологического поля с самого рождения, и психоаналитиков, которые объясняют психологию неврозов в терминах переживаний ранних этапов жизни?
4. Астрология вводит концепцию качественного времени (“temps quialitatif”) во вселенной. Вы признаете его роль в индивидуальной психике (проблему циклов и транзитов)?
5. Наблюдали ли вы в курсе аналитического лечения типичные фазы либо сопротивления, либо прогресса, которые совпадали бы с некоторыми астрологическими сочетаниями, например, транзитами?
6. В чем заключается ваша основная критика астрологов?
7. Какую ориентацию астрологической мысли вы считаете желательной?
Письмо Юнга было опубликовано как интервью в Astrologie Moderne под ред. Барбо и это интервью в несколько неверном переводе было опубликовано в Aquarian Agent, I:13, Dec. 1970.
1. Здесь астрологические символы, которые Юнг вносил от руки, отсутствуют в копии и не могут быть восстановлены.
2. См. Клинг, 14 янв. 58 г., прим. 2.
3. См. “Richard Wilhelm: In Memoriam”, CW 15, par. 82: «Все рожденное или сделанное в этот определенный момент времени несет на себе качества этого момента времени». А также “Foreword to the I Ching”, CW 11, pars. 970f.
4. См. Яффе, 8 сент. 51 г., прим. 2.
5. “Synchronicity”, CW 8, par. 875.
6. См. Бендер, 10 апр. 48 г.
Майклу Фордхэму, 18 июня 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Фордхэм,
Ваше письмо принесло дурные новости; мне очень жаль, что вы не получили пост в Институте психиатрии,[1] хотя малым утешением вам может быть то, что они, по крайней мере, взяли вашего ученика доктора Гобсона.[2] Ну, в конце концов вы приближаетесь к возрасту, когда приходится знакомиться с трудным опытом отставания. Время идет, и человек неумолимо остается позади, иногда в большей, иногда в меньшей степени, и приходится осознавать, что есть вещи, для нас недостижимые, о которых не следует сожалеть, так как такое сожаление лишь остатки слишком юношеских амбиций. Наше либидо, конечно, устремлялось бы к звездам, если бы судьба не проясняла, не оставляя ни малейших сомнений, что не следует искать целостности снаружи, а лишь внутри – увы! Со временем сознаешь, что нужно столь многое улучшить в области внутреннего человека, что нужно даже быть благодарным напастям, что они помогают нам получить необходимый объем свободной энергии для работы с дефектами нашего развития, т.е. с тем, что было «испорчено отцом и матерью».[3] В этом отношении такая утрата – это чистое обретение.
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
□ M.D., английский аналитический психолог; соредактор Collected Works; редактор (до 1971 г.) The Journal of Analytical Psychology (London). См. его работы Life of Childhood (1944); New Developments in Analytical Psychology (1957); предисловие Юнга в CW 18); The Objective Psyche (1958); Children as Individuals (1970).
1. Институт психиатрии при больнице Модсли в Лондоне, ведущая английская психиатрическая лечебница.
2. Роберт Ф. Гобсон, M.D., аналитический психолог.
3. См. И Цзин, гексаграмма 18: «Работа над тем, что было испорчено».
П.Ф. Йенни, 1 июля 1954
Дорогой герр Йенни,
Появление на публике и последующий ошеломительный успех вундеркинда решительно опасны, так что редкое появление не только не вредит, но даже рекомендуется. Развитие такого ребенка обычно неравномерно; часть личности зачастую остается неразвитой долгое время, или даже инфантильной, и эту сторону следует защищать от слишком большой растраты психической и физической энергии, иначе может произойти преждевременное пересыхание источников дарования. Одаренных детей часто выталкивают в мир и его невротическую мешанину слишком рано для их положения, и от этого их дар скоро истощается. Так что я думаю, что вам нужно постоянно следить за этой неразвитой стороной; гений может сам за собой присмотреть.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Цюрих.
Кэрол Джеффри, 3 июля 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогая миссис Джеффри,
За долгую задержку с ответом я прошу прощения. Времени у меня мало, а иногда силы бывают в упадке. Я просмотрел ваши рисунки с одобрением и восхищением. Я был поражен вашим вопросом: «Для кого я нарисовала эти рисунки?» Они принадлежат вам, и вы нарисовали их в поддержку собственного процесса индивидуации. Как Jongleur de Notre—Dame[1] показывает свои фокусы Мадонне, так и вы рисуете для самости. В признание этого факта я отправлю рисунки вам обратно. Им не место здесь и нигде больше, кроме как рядом с вами, так как они представляют сближение двух миров духа и тела, или эго и самости. Противоположности ищут друг друга, так что другая сторона приближается, и Здесь поглощается Там. На последнем рисунке оба аспекта приблизительно отождествляются, создавая единый круг. Можно многое сказать о таком важнейшем процессе, но это невозможно в письме.
В любом случае, я благодарю вас за то, что вы показали мне рисунки. Я полагаю, будет полезно, если вы будете созерцать эти рисунки, пока не почувствуете, что постигли их, так как они содержат проявления не только субъективной важности, но и коллективного значения, а именно, развитие традиционного и общепринятого христианского символа в символ тотальности. Последний, как говорит церковь, implicite [присущ – лат.] христианской идее. С этой точки зрения вы можете видеть, сколько скрывается в ваших рисунках. Я многое написал об этом в своих книгах, но они, боюсь, пока не переведены.
В надежде, что с вами все в порядке, остаюсь,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Английский психотерапевт.
1. «Жонглер Нашей Госпожи» — это французская сказка XIII в. Она рассказывает о жонглере, который, уйдя в монастырь в престарелом возрасте и не зная, что предложить, жонглировал перед статуей Девы. Она ответила благодарной улыбкой.
Фернандо Кассани, 13 июля 1954 г.
Дорогой герр Кассани,
Благодарю вас за дружеское письмо. Я могу лишь сказать, что ни одна из моих книг не представляет «синтеза или основания моей работы», по крайней мере, с моей точки зрения. Я не философ, который мог бы достигнуть чего-то столь амбициозного, а эмпирик, описывающий развитие своих переживаний; потому в моей работе нет абсолютного начала и всеобъемлющего конца. Это подобно жизни индивидуума, которая внезапно становится где-то заметной, но покоится на определенных, хотя невидимых основаниях, так что не имеет должного начала и конца, прекращаясь столь же внезапно и оставляя по себе вопросы, на которые нужно было ответить. Вы пока не знаете моих последних (и, пожалуй, самых важных) работ. Потому я прикладываю их список.
Что касается сочинений Успенского[1] и Гурджиева[2], я знаю достаточно, чтобы удовлетвориться тем, что у меня нет на них времени. Я ищу реального знания и потому избегаю всяких непроверяемых спекуляций. Подобного я насмотрелся как психиатр. Вы точно так же могли бы порекомендовать мне Разоблаченную Исиду мадам Блаватской или краткий опус Рудольфа Штейнера или Бо-Инь-Ра[3] (почему не Шнейдерфранкен?) В любом случае, благодарю вас за добрые намерения.
Так трудно установить факты, что я отвергаю все, что затуманивает их. Можете приписать это deformation professionelle [профессиональная деформация – фр.]
Естественно, я согласен с тем, что вы говорите о свободе мысли. Коммунист не подпадает под эту категорию, потому что он не мыслит; но его действия – угроза обществу. Если бы он мыслил, но обнаружил бы свой обман давным-давно.
В надежде, что вы простите мою свободу мысли,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Каракас, Венесуэла.
1. Петр Успенский (1877-1947) – русский математик и писатель. См. его работы В поисках чудесного (1950); Новая модель Вселенной (1953); Tertium Organum (1911). Он был самым ясным выразителем учений Гурджиева.
2. Георгий Иванович Гурджиев (1877-1949) – русский писатель, путешественник, исследователь эзотерических учений Центральной Азии, на которых основал свою систему обучения и внутренней дисциплины; основатель и руководитель Института гармоничного развития человека в Фонтенбло, возле Парижа, в 1922 г. См. его работы Все и вся (1950); Встречи с замечательными людьми (1963). С 1914 года сотрудничал с Успенским.
3. Псевдоним немецкого писателя и художника Йозефа Антона Шнейдерфранкена (1876-1943), работы которого носили спиритуалистический характер.
Дж. Б. Райну, 9 августа 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой доктор Райн,
Спасибо вам за любезное письмо.
Английский перевод «Синхронистичности» будет опубликован Bollingen Press.[1] Переводчик – мистер Халл, который переводит мое собрание сочинений. Он хорошо понимает концепцию синхронистичности, которая au fond [в конце концов – фр.] совсем не запутана и имеет длинную историю от поздней античности до Лейбница. У него еще были четыре начала для объяснения Природа, а именно, пространство, время, каузальность и его harmonia praestabilita, акаузальный принцип.
Моя докторская диссертация[2] была опубликована, если я не ошибаюсь, в моем томе Collected Papers on Analytical Psychology (2nd ed., 1920). (Я в данный момент не дома.)
Основная трудность с синхронистичностью (а также с ЭСВ) в том, что о ней думают как о произведенной субъектом, тогда как я считаю, что она по природе своей относится к объективным событиям. Хотя ЭСВ – это дар некоторых индивидуумов и, похоже, зависит от эмоционального восприятия, производимая им картина – это объективный факт. Эта истина становится крайне проблематичной в случае предчувствия, когда воспринимается факт, который, по-видимому, не существует. Поскольку нельзя воспринимать несуществующий факт, нужно полагать, что он обладает некоторой формой существования, так чтобы он мог быть, тем не менее, воспринят. Чтобы это объяснить, мы должны полагать, что (будущий) объективный факт имеет параллель в виде похожей или идентичной субъективной, т.е. психической, уже существующей упорядоченности, которая не может быть объяснена каузальным эффектом предчувствия. Но вполне возможно и, на самом деле, вы показали, что это возможно, субъективный параллелизм может быть воспринят, как если бы это был сам будущий факт. Harmonia praestabilita в этом случае будет очевидным объяснением.
Я думаю, что все формы ЭСВ (телепатия, предчувствие и т.д.), включая ПК, имеют под собой одинаковый шаблон, а именно, тождественность субъективной и объективной упорядоченности, совпадающих по времени (отсюда термин «синхронистичность»).[3] С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. Т.е. в Bollingen Series, 1955; а также Routledge & Kegan Paul (London).
2. “On the Psychology and Pathology of So-called Occult Phenomena”, CW 1. Впервые опубликована (в пер.) в Collected Papers (1916).
3. В письме от 23 нояб. 71 г. Р. писал Аниэле Яффе: «Одна из причин моего искреннего восхищения доктором Юнгом в его решительной преданности открытиям парапсихологии, с которыми он познакомился на опыте задолго до того, как я обратил на них внимание в университете Дюка. Когда экспериментальные исследования помогли придать открытиям твердый статус, он не колебался с серьезным отношением к последствиям. Немного людей в науке, которые так последовательны в своей интеллектуальной жизни; они хотят, чтобы на передовой стоял кто-то другой».
Сесиль Инес Лус, 7 сентября 1954 г.
Дорогая фрау Лус,
С вашей стороны было неожиданно любезно вспомнить о моем дне рождения. Я не был удивлен, что вы поначалу о нем забыли, но поражен, что вы вспомнили.
Что касается недооценки писателей в Швейцарии, нельзя забывать, что Швейцария – это очень маленькая страна, никогда не доверявшая собственному вкусу, несмотря на культурное мещанство и моду на искусство, в любом случае нельзя ожидать от издателей идеализма. Например, Рашер[1] тратит свои деньги на идиотские книжки с картинками, но только потому что это его хобби, а не основательное художественное суждение.
Как вы просили, я посылаю вам копию своей книги Von den Wurzeln des Bewusstseins.
Прошение о «хлебе насущном» уместно во всех обстоятельствах, хотя в Матфея 6:11 сказано: “Panem nostrum supersubstantialis da nobis hofdie” (Хлеб наш духовный дай нам днесь[2]). По крайней мере, так св. Иеремия перевел греческое слово, которое появляется только у Матфея и претерпело различные толкования, банальные и не очень. Но Иеремия знал, что делает, особенно если посмотреть, что сказано в следующих стихах, где Христос увещает учеников не беспокоиться о дневных нуждах, что, естественно, гораздо проще в теплой стране, чем в нашем климате, о котором Золя верно сказал: “Mais notre misere a froid” [Но наша беда в холоде – фр.] С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ (1883-1959) – швейцарский писатель. См. ее Die liesen Leidenschaften (1934); Jehanne (1946); Leute am See (1951).
1. Швейцарский издатель Юнга в то время.
2. Так в Дуэ-Реймской (католической) версии Вульгаты.
Йозефу Радину, 1 октября 1954 г.
Дорогой доктор Радин,
Большое спасибо за любезно присланное интересное эссе о свободе.[1]
Последние разработки научного мышления, особенно в физике, но в последнее время и в психологии, проясняют, что «свобода» — это необходимое дополнение чисто статистической природе концепции каузальности. В частности, она попадает в категорию значимых совпадений, которые я обсуждал в своей книге о синхронистичности. Свободу можно ставить под сомнение только из односторонней и некритичной переоценки каузальности, которая была возведена в аксиому, хотя, строго говоря, это ничто иное, как способ мышления.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. “Die Tiefenpsychologie und die Freiheit des Menschen”, Orientierung (Zurich), no. 16 (31 авг. 1954 г.)
Анониму, 2 октября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер N.,
Не зная о случае миссис N., я не могу дать вам совета, как лечить ее. Во всяком случае, в таком возрасте психоз – это всегда серьезная вещь, превосходящая все человеческие усилия. Все зависит от того, можно ли установить умственный и моральный раппорт с пациентами. Лечение электрошоком, как правило, притупляет их ментальное восприятие, так что обычно остается мало надежды повлиять на них. Уж точно я не представляю, как вы могли бы внушить ей религиозный взгляд на вещи, поскольку сами вы обладаете исключительно интеллектуальным представлением о божестве. Я не стал бы заходить так далеко, чтобы сказать, что люди религиозного склада защищены от психоза. Такое утверждение верно только в пограничных случаях. Вопрос религии не так прост, как вы его видите: это вовсе не интеллектуальное убеждение, или философия, или даже вера, это скорее вопрос внутреннего опыта. Я признаю, что это концепция, которую, похоже, полностью игнорируют теологи, несмотря на то, что много о ней говорят. Св. Павел, например, был обращен в христианство не интеллектуальными или философскими усилиями, или же верой, а силой своего непосредственного внутреннего опыта. Его вера была основана на нем, но наша современная теология все переворачивает и утверждает, что мы сначала должны поверить, и тогда получим внутренний опыт, но этот переворот вынуждает людей прямо к ложному рационализму, который исключает даже возможность внутреннего опыта. Вполне естественно, что они отождествляют божество с космической энергией, которая очевидным образом безличная и почти физическая, и которой никто не может молиться, но внутренний опыт совершенно иной: он показывает существование личностных сил, с которыми полностью возможен тесный контакт весьма интимной природы. Человек, не знакомый с внутренним опытом, не способен передать такие убеждения кому бы то ни было; простые разговоры, неважно, с какими добрыми намерениями, не убеждают. Я лечил множество людей без религиозного образования и религиозного отношения к жизни, но в процессе лечения, которое, как правило, бывает долгим и трудным предприятием, они неизбежно обретали некоторые внутренние переживания, которые наделяли их верным подходом к жизни.
Конечно, невозможно дать вам краткое описание пути обретения внутреннего опыта. В особенности неверно, что кто-то может сказать: это так-то и так-то; опыт не передается словами. Не знаю, знакомы ли вы с моими сочинениями; там я много говорю о путях и средствах, но опасность в том, что, когда вы читаете такие вещи, они сбивают с толку. Вы можете поговорить с одним из моих учеников, например, миссис Фрэнсис Дж. Уикс,[1] 101 East 74th Street, New York. Она может лучше объяснить вам эти вещи, чем я в письме.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ США.
1. См. Уикс, 9 авг. 46 г.
Кальвину С. Холлу, 6 октябра 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой сэр,
Спасибо вам за любезную возможность познакомиться с психологией американского психолога. Прежде всего я очень вдохновлен тем фактом, что вы смогли найти что-то полезное в моей некомпетентной работе, и я глубоко обязан вам 1) за вашу готовность услышать мои впечатления, 2) за честность и искренность в ваших целях, и 3) за серьезную попытку быть непредвзятым и отложить свои предрассудки.
Однако, вы оставили мне загадку, от которой я едва ли смогу освободиться. Прежде всего, я не понимаю тот способ, которым вы представляете мою работу. Чтобы проясниться, я воспользуюсь следующим примером:
Допустим, некто пытается представить работу мистера Эванса на Крите невежественной аудитории. Для этого он говорит почти исключительно о догадках Эванса со ссылками на минойскую историю и культуру. Но почему он не упоминает, что Эванс вел раскопки в Кноссе? Его догадки неважны по сравнению с фактами и результатами раскопок, и, более того, аудитория, не знакомая с его основной заслугой, не готова понять, о чем его догадки.
Так, вы преимущественно имеете дело со словами и именами, вместо того, чтобы дать суть. Я глубоко эмпиричен, и потому у меня нет никакой системы. Я пытаюсь описывать факты, из которых вы упоминаете только имена. У меня сложилось забавное впечатление, что, хотя вы утверждаете, что представляете меня, на самом деле ограничиваетесь моим костюмом, который для меня совершенно безразличен и определенно неважен.
Например, я никогда не утверждал, что знаю много о природе архетипов, о том, как они зародились и зарождались ли вообще, наследуются они или насаждаются благодатью Божьей во всякого индивидуума заново. Вы даже добавляете старомодный софизм о ненаследовании приобретенных особенностей. А как насчет мутации, которая укрепляется в последующих поколениях? Как насчет тех любопытных вещей, которые встречаются на Галапагосе?[1] Если никакое изменение не наследуется, то ничто не меняется, если только нет бесконечной серии актов творения. Но я не настаиваю, как видите, на таких сложностях. Ваша болтовня о таких совершенно несущественных догадках, вероятно, связана с другой загадкой, которую я снова попытаюсь объяснить примером:
Допустим, некто пытается представить философские работы Платона. Мы в Европе полагаем, что всякий, вынашивающий такой план, прочитает все сочинения Платона, а не только едва половину и преимущественно ранние. Такое procedere [зд.: поведение — лат.] нельзя признать полезным и едва ли может быть названо ответственным или надежным. Его нельзя оправдать даже в отношении такого незначительного автора, как я.
Последняя и величайшая загадка — это забавный предрассудок, который живо напоминает мне о вульгарной идее, что психиатр обязательно должен быть сумасшедшим, раз имеет дело с душевнобольными. Если вы называете меня оккультистом, потому что я серьезно исследую религиозные, мифологические, фольклорные и философские фантазии современных индивидуумов и древних текстов, то вынуждены диагностировать Фрейда как полового извращенца, поскольку он поступал так же с сексуальными фантазиями, а психологически настроенный криминалист должен быть уголовником. Типичный пример моей недавней работы — это Психология и алхимия. Не я виновен в том, что алхимия оккультная и мистическая, и я столь же мало виновен в мистических заблуждениях безумцев или особенных верованиях человечества. Вероятно, вы заметили, что я следую хорошо известному методу сравнительной анатомии или сравнительной истории религий или расшифровки сложных древних текстов, что вы легко можете видеть в Псих. и алх. Имея дело с подобными фантазиями, я вынужден добавлять аналогичный материал, который обнаруживается в мистических текстах или мифах и религиях. Или вы полагаете, что у психопатов нет подобных фантазий? Пожалуйста, см. мою книгу Символы трансформации.
Я не понимаю, как работа с сексуальными фантазиями должна быть более объективной или научной, чем работа с любыми другими фантазиями, например, религиозными. Но очевидно, что сексуальная фантазия должна быть подлинной и реальной, тогда как религиозная фантазия не подлинна, это ошибка, ее не должно быть, и всякий, ею занимающийся, глубоко ненаучен. Такая логика для меня непостижима.
Будучи врачом и гражданином, я не только вправе, но и морально обязан предупреждать или публично советовать то, что считаю должным. Я не склонен проповедовать, но чувствую общественную ответственность, и так настроил свой ум, чтобы не участвовать в первородном грехе интеллектуалов, а именно, Trahison des clercs[2], как называет французский автор эту особенную форму инфантильного аутоэротизма. Вот почему я интересуюсь социальными аспектами психологии.
Меня больше всего удивляет, что почти никто из критиков моей работы никогда не упоминает факты, которые я привожу. Как правило, они их полностью игнорируют. Но я хотел бы знать, как они объяснят поразительный параллелизм индивидуального и исторического символизма, не сводимого к традиции. Вот настоящая проблема. Отрицать факты – это слишком просто и дешево. Недооценивать новые идеи и факты никогда не стоит того.
Надеюсь, вы не возражаете, что я поделился своими впечатлениями без вежливых околичностей. Можете отвергнуть их как не имеющие отношения к делу, но это не послужит прогрессу науки. Я всегда помню время, когда Фрейд нарушил мирный сон медицинских и философских факультетов своими шокирующими открытиями, которые теперь принимают всерьез. Однажды профессор опроверг мои утверждения, сказав: «Но ваш аргумент сталкивается с учением о единстве сознания. Потому вы неправы». Это ответ, достойный XIII века, но, к сожалению, это было в XX столетии.
Прикладываю вашу рукопись с моими примечаниями.
В надежде, что моя критика вас не обидит, остаюсь,
С уважением ваш, К.Г. Юнг
□ Тогда профессор психологии Западного резервного университета, Кливленд, Огайо; теперь в университете Калифорнии, Санта-Круз. Холл отправил Юнгу черновик главы своей с Гарднером Линдзи работы Theories of Personality (1957, 2nd edn. 1970); Юнг вернул его «с 137 рукописными комментариями, на основе которых черновик был радикально переработан» (из общения с Холлом).
1. Галапагосские острова (принадлежат Эквадору) в Тихом океане имеют замечательную фауну с огромным множеством форм, присущих различным островам. Они привлекли внимание Чарльза Дарвина и предоставили основу для его идей о естественном отборе и эволюции. Юнг особенно интересовался тем фактом, что особи бескрылых насекомых развивались через мутацию, и эти обретенные характеристики стали наследственными (см. Кристоф, июль 1956 г.)
2. La Trahison des clercs (1927) французского философа Жюльена Бенда (1867-1956). [La Trahison des clercs – Предательство интеллектуалов – фр.]
Молодой греческой девушке, 14 октября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогая мисс N.,
Что касается вашего вопроса,[1] имеет ли значение для ваших снов прочитанное на схожую тему, я должен сказать, что сны, приведенные вами в пример, могли явиться вне зависимости от того, читали вы [мои книги] или нет. Конечно, вполне естественно, что сны используют подходящую материальную форму из любого доступного источника, из книг или других переживаний, но это не имеет значения. Есть люди, которые прочитают мои книги, и у них никогда не будет ничего напоминающего о моих сочинениях, но верно, что если вы понимаете прочитанное, то получаете соответствующий настрой ума или перспективу проблемы, которых раньше не было, и это, конечно, влияет на сны.
Я не стану полагать, что ваш сон[2] как-то особенно связан с тем, что вы прочитали. Как правило, я избегаю толковать сны людей, которых не знаю лично; легко можно сбиться с толку. Я сделаю исключение в вашем случае, поскольку вижу, что этот сон имеет для вас большое значение. Его начало выражает страх перед неизбежной катастрофической ситуацией – буря и тьма. Внезапное обнаружение барельефа – это что-то вроде откровения, раскрытия компенсаторного фона к психологии вашего сознания, имеющего мужские (анимус) наклонности.[3] Это Элевсинская мистерия Деметры и ее дочери Персефоны.[4] Мужской элемент отдает честь материнской фигуре. Вполне очевидно, что сон пытается обратить ваше внимание на эту великую мифологему, столь важную для женской психологии. В вашем случае это особенно важно, поскольку вы сильно на стороне матери и, предположительно, частично отождествлены с ней, будучи единственной дочерью. Кроме того, вы отдалены от отца,[5] от которого вы не получили то, что должна получить дочь. Потому вы развили своего рода заменитель для духовного влияния, не идущего от отца, как должно. Это большая помеха, которая действует как на мужскую, так и на женскую сторону вашей личности. Потому будет мудро последовать совету сна и поразмышлять над всеми аспектами мифа о Деметре и Персефоне. Кроме того, у Греции появился Элевсинский культ, поскольку она страдала от очень похожего психологического состояния: женщины находились под слишком сильным влиянием матерей, духовно обделенные отцами, мужчины тоже были под чересчур мощным воздействием матери из-за неуправляемой эмоциональности отцов, изводимые эмоциональными аппетитами матерей, отсюда широкое распространение гомосексуальности, особенно среди мужского населения. Во времена Перикла была даже эпидемия самоубийств среди девушек, которые чувствовали себя отвергнутыми мужчинами, занятыми гомосексуальными увлечениями. Постарайтесь понять, что Деметра хочет вам сообщить. Вас очевидно сильнее привлекает хтоническая мистерия, представленная Деметрой, чем духовные и отцовские течения христианства, от которого вы, очевидно, отделились. Именно этот критический подход следует считать непосредственной причиной сна с его определенно античной атмосферой.
Вот и все, что я могу с уверенностью сказать о вашем сне. Если уделить ему полное внимание, вы, вероятно, увидите другие сны, проясняющие дальнейшие шаги по пути.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
1. N. спрашивала, мог ли тот факт, что она читала некоторые книги Юнга, повлиять на ее сны.
2. Сон начинается со внезапной темноты и разразившейся бури; сновидица ищет укрытия в здании с квадратной комнатой, где находит огромный барельеф, представляющий «две женские фигуры в длинных греческих одеяниях, одна из них богиня Деметра».
3. N. писала о «высокой оценке интеллектуальных ценностей» и «осознанной культивации мужских черт».
4. Элевинские мистерии праздновались в честь Деметры и ее дочери Персефоны, «Коры» (девы), которая в мифе была унесена в Аид Плутоном, богом подземного мира. После вмешательства Зевса она возвращается на землю на полгода, и ее возвращение празднуется в мистериях. См. Kerenyi, “Kore” в Jung and Kerenyi, Essays on a Science of Mythology (tr. 1949; London edn.: Introduction to a Science of Mythology).
5. «Крайне интровертного и безразличного» человека, с которым у нее были конфликты.
Аниэле Яффе, 22 октября 1954 г.
Дорогая Аниэла,
Наконец-то мне удалось связно усвоить ваши 16 страниц о Der Tod des Vergil.[1] Они оказали на меня очень мощное впечатление, и я восхищался вашей осторожной рукой, следующей за тайными указаниями Броха и время от времени выносящей на свет сокровище. Вы правы: там всё.
Тем более я удивлялся своему отвращению, которое из-за самых разнообразных подтекстов отталкивало меня от того, чтобы подпустить Tod des Vergil слишком близко. Этим утром меня озарило: я завидовал Броху, потому что ему удалось то, что я запретил себе под страхом смерти. Вертясь в том же водовороте преисподней и возносясь в экстазе с видением непостижимых образом, я слышал голос, который шептал, что я могу сделать это «эстетическим», постоянно зная, что литератор во мне лишь зародыш, неспособный на настоящее мастерство художника.[2] Я породил бы лишь кучу обломков, которую никогда не обратить в сосуд. Несмотря на это постоянное осознание, гомункул художника во мне питал самое разное негодование и, очевидно, тяжело отнесся к тому, что я не возложил на его голову венок поэта.
Я должен был кратко сказать вам об этой психологической интермедии. На следующей неделе я постараюсь отправиться на отдых. Представьте себе мой хаос с письмами – и без секретаря!
Сердечно приветствуя,
Весьма искренне, К.Г. Юнг
P.S. А вообще, почему это должна была быть смерть поэта?
□ (Письмо написано от руки.)
1. Рукопись эссе о романе Германа Броха Смерть Вергилия. Расширенная версия эссе опубликована в Studien zur analytischen Psychologie C.G. Jungs, II (1955).
2. См. Memories, pp. 185ff./178f.
Генри Д. Айзеку, 25 октября 1954 г.
Дорогой герр Айзек,
Ваш вопрос действительно своевременный, так как крайне маловероятно, чтобы какие бы то ни было социальные меры и предложения сделали индивидуума более осознанным, более совестливым и более ответственным, а скорее окажут противоположный эффект, поскольку всякие скопления индивидуумов проявляют отчетливую склонность к понижению уровня индивидуального сознания. Потому всякий совет, начинающийся с «ты должен» обычно оказывается совершенно неэффективным. Это связано с тем очевидным фактом, что только индивидуум является носителем добродетелей, а никак не масса. Сегодня этот крайне важный носитель общественной функции поставлен под угрозу всей нашей культурой или, скорее, бескультурьем. Если индивидуум мог бы быть улучшен, мне кажется, это заложит фундамент улучшения всего остального. Даже миллион нулей не дает единицы. Потому я поддерживаю тот непопулярный взгляд, что лучшее понимание мира может прийти только от индивидуума и может продвигаться только им. Но, учитывая вовлеченные огромные числа, эта истина похожа на совет отчаяния и тщетности. Однако, если полагать, что каждый хотел бы сделать свой чрезвычайно малый вклад в желанный идеал, он окажется готов понять другого человека. Незаменимым предусловием тому будет понимание себя. Иначе он неизбежно будет видеть другого человека через обманчивые и искажающие линзы собственных предрассудков и проекций, будет рекомендовать и навязывать те самые вещи, в которых больше всего нуждается сам. Потому нам нужно в некоторой степени понимать себя, если мы хотим подлинного общения с другими.
Сегодня есть множество вещей, которые взрослый человек должен знать, чтобы оказаться готовым к жизни. Считается, что он должен был усвоить их в школе, но тогда он был слишком юн, чтобы их понимать, а позже никто не напомнил ему вернуться обратно в школу. Обычно у него нет на это времени. Никто в этом отношении не дает ему никакого полезного знания, и он остается в состоянии детской невежественности. Нам нужны школы для взрослых, где им бы внушали хотя бы основы самопознания и знания человеческой природы. Я утверждал это достаточно часто, но это так и осталось благочестивым пожеланием, хотя все признают в теории, что без самопознания невозможно общее понимание. Если бы это была какая-то технологическая проблема, нашлись бы пути и средства. Но поскольку это лишь важнейшая вещь, человеческая душа и человеческие отношения, нет ни учителей, ни учеников, ни школ, ни курсов переподготовки, и от всего отделываются с помощью «ты должен». То, что каждый должен начинать с себя, слишком непопулярно, и потому все остается как есть. Только когда люди становятся такими нервными, что врач диагностирует невроз, они отправляются к специалисту, медицинский горизонт которого обычно не включается в себя общественную ответственность.
К сожалению, так называемые религии никогда не оказывались носителями общечеловеческого понимания, поскольку за некоторым исключениями они страдают от тоталитарных требований и, по крайней мере, в этом отношении едва ли отличаются от любого другого «изма» и действительно разрушают человеческие отношения в самой критической точке.
Если человек в положении врача, как я, тесно познакомится со многими образованными людьми, то будет постоянно поражаться ужасающей бессознательности современного цивилизованного человека. Современная наука может дать таким людям любое количество познаний о вещах, которые они должны были знать с самого начала своей общественной жизни, но не имели возможности обрести. Вместо того, чтобы знать, они удовлетворялись нелепыми предрассудками и безусловными мнениями. Все наше общество расколото специализацией, и своекорыстные профессии так дифференцированы, что никто из них не знает, что делает другой. От университетов нечего ожидать, поскольку они выпускают только специалистов. Даже психология не выражает мыслей о единстве человека, разделившись на бесчисленные подразделения, каждое с собственными тестами и теориями специалистов. Всякий, ищущий мудрости, вскоре обнаружит себя в положении Диогена, который отправился искать человека на рыночную площадь Афин среди бела дня с лампой в руке.
Думаю, это все, что я хотел сказать о нынешнем состоянии человеческого понимания.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
Кальвину С. Холлу, 8 ноября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой профессор Холл,
Спасибо за любезный ответ. Я очень обязан вам за то, что вы приняли мою критику в хорошем расположении духа. Мое основное утверждение в том, что трудно иметь дело с беспечной и поверхностной критикой. Ни один из моих критиков не пытался применить мой метод добросовестно. Всякий, применяющий его, не может не обнаружить то, что я называю архетипическими мотивами. Они появляются во снах, равно как и в речи или сочинениях наших поэтов. Единственный вопрос вот в чем: они полностью спонтанны или обязаны существованием традиции? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно войти в детали, и именно эти детали отвергают критики. Многие годы я тщательно анализировал примерно 2000 снов ежегодно, и потому получил определенный опыт в этом вопросе.
Как я уже говорил, я возражаю против термина «система». Если бы я разработал систему, то определенно выработал бы лучшие и более философские концепции, чем те, которые я применяю. Возьмите, например, анимуса и аниму. Ни один философ в здравом уме не выдумал бы такие иррациональные и грубые идеи. Когда вещи согласуются, это не всегда вопрос философской системы, иногда согласуются факты. Мифологические мотивы – это факты; они не меняются; меняются только теории. Не может быть времени, отвергающего существование мифологических мотивов, это не просто варварское помутнение ума. Но теория о них может сильно измениться в любое время.
С этой же почтой я отправляю вам список всех моих сочинений, чтобы вы сравнили его с вашим списком моих книг.
С извинениями за нетерпение остаюсь
Весьма искренне ваш, К.Г. Юнг
Дж. Б. Пристли, 8 ноября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой мистер Пристли,
Друзья прислали мне две ваших статьи.[1] Я глубоко тронут вашей добротой и пониманием. Вы, как писатель, находитесь в том положении, чтобы оценить, что означает для изолированного индивидуума вроде меня услышать один дружеский голос среди тупых и злобных шумов, несущихся из населенных писаками джунглей. Я действительно глубоко благодарен за вашу сердечную поддержку и щедрую оценку. Ваша выручка пришла как раз тогда, когда она нужнее всего; вскоре в Англии будет опубликована моя небольшая книга, которую издатели в США не решились печатать. Ее название: Ответ Иову.[2] Она посвящена совершенно неудовлетворительному исходу Книги Иова и тем дальнейшим историческим последствиям, которые он имел для развития некоторых религиозных вопросов, включая христианские взгляды. Книга будет крайне нежеланной для некоторых сфер и окажется соответственно непонятой и неверно истолкованной. Немецкое издание здесь уже возмутило представителей трех религий не потому что она нерелигиозная, а потому что в ней их утверждения и посылки рассматриваются серьезно. Не стоит и говорить, что лучшие из так называемых свободных мыслителей столь же шокированы. Сэр Герберт Рид, осведомленный о ее содержании, мудро сказал: «В ней вы определенно понимаете, куда осторожно ставить ногу». Но я действительно рад, что они готовы ее напечатать. Я скажу издателям подарить вам копию, как только она выйдет.
В надежде, что вы в добром здравии и активны, как всегда, остаюсь,
С благодарность и искренне ваш, К.Г. Юнг
□ См. Пристли, 17 июля 46 г.
1. “Jung and the Writer”, The Times Literary Supplement, 6 Aug. 1954 (обзор работы Ira Progoff, Jung’s Psychology and Its Social Meaning, 1953) и “Books in General”, The New Statesman and Nation, 30 Oct. 1954 (обзор CW 7, 12, 16, 17).
2. Впервые опубликована в 1954 г. в Routledge & Kegan Paul, London, а в 1956 г. Книжным клубом пасторской психологии, Грейт-Нек, Нью-Йорк. Она была включена в CW 11 в 1958 г. (См. Мюррей, авг. 56 г.)
Г. Освальд, 11 ноября 1954 г.
Дорогая фрау Освальд,
Я бы с радостью принял ваше предложение посвятить себя работе над Гельдерлином, если бы чувствовал, что в силах заняться этой работой. К сожалению, я больше недостаточно энергичен и слишком стар (на восьмидесятом году жизни), чтобы воздать ей должное. Я хорошо знаю строки, которые вы процитировали из Гельдерлина.[1] Но я так тяжело работал в последние десятилетия, что должен остерегаться даже относительно слабых ментальных усилий. Предоставим юному поколению открыть несколько запертых дверей, возможно, с помощью ключей, которые я разработал. В любом случае, я не вижу никого в наше время, кто мог бы заняться Гельдерлином. Такая работа останется отдаленному будущему. Человек несет факел только отрезок пути, а потом должен его положить не потому что достиг цели, а потому что силы его на исходе. Будет крайне недостойно хватать Гельдерлина за волосы из-за старческого нетерпения. Не могу отрицать, что самые разные мысли несутся в моей голове, но этот предатель-тело оставляет меня в тяжелом положении. Тем не менее, я благодарю вас за благочестивое желание, которое заслуживает всякого оправдания.
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Мюнхен.
1. “Nah ist
Und schwer zu fassen der Gott.
Wo aber Gefahr ist, wähst
Das Rettende auch…”
«Близок бог/ И непостижим./ Где опасность, однако,/ Там и спасение»
Вступительные строки стихотворения Гельдерлина «Патмос». Юнг глубоко интересовался работой Гельдерлина, и в Symbols of Transformation, CW 5 есть длинное толкование некоторых стихов (pars. 618-642), среди них «Патмос» (pars. 630ff). – В 1953 г. швейцарский писатель Георг Герстер, готовивший антологию любимых стихов 30 знаменитых современников, просил Юнга назвать три любимых стиха. Он ответил: «Выбрать из числа моих величайших почти невозможно. … Любого из бесчисленных Островов Блаженных мне достаточно. … Ориентировочно: «Бог и баядера» Гете, «С высоких гор» Ницше и первая строфа «Патмоса» Гельдерлина. … Вполне возможно, что-нибудь вспомнится мне завтра». См. Gerster (ed.), Trunken von Gedichten. Eine Anthologie geliebter deutscher Verse (1953), p. 63.
Арвинду У. Васавада, 22 ноября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой друг,
Спасибо вам за любезное письмо и прекрасное «приветствие совершенному Учителю». В гуру, я полагаю, вы приветствуете бесконечно малого Бога, свет которого становится видимым всякий раз, когда сознание человека сделало пусть и малейший шаг вперед и по ту сторону своего горизонта. Свет Зари, который наши средневековые мыслители восхваляли как Aurora Consurgens[1], восходящий утренний свет, внушает благоговение, наполняет сердце радостью и восхищением или раздражением и страхом и даже ненавистью, в соответствии с природой того, что он вам открывает.
Эго получает свет от самости. Хотя мы знаем о самости, она не познана. Вы можете видеть большой город и знать его название и географическое положение, но не знать ни одного из его обитателей. Можно даже знать человека с каждодневными встречами, но совершенно не знать его подлинный характер. Эго содержится в самости, как оно содержится во вселенной, из которой мы знаем только мельчайшую часть. Человек большего понимания и ума, чем я, может знать себя, но я не смог бы познать его, пока мое сознание ниже его. Хотя мы получаем свет сознания от самости и знаем, что она источник нашего просветления, мы не знаем, обладает ли она чем-то, что можно назвать сознанием.[2] Как бы ни были прекрасны и глубоки слова Мудрости, они по сути всплески восхищения и восторженные попытки сформулировать переполняющие впечатления, которые эго-сознание получило от воздействия высшего субъекта. Даже если эго окажется (как я полагаю) верхушкой самости, горы бесконечно большей, чем гора Эверест, она будет лишь камешком или куском льда, но никогда не всей горой. Даже если частица осознает себя частью горы и понимает гору как бесконечное скопление частиц, подобных себе, она не знает их окончательной природы, потому что остальные, как и она сама, индивидуальности, несравнимые и непостижимые в конечном счете. (Сам индивидуум – это окончательная реальность и может знать о существовании вообще.)
Если самость может быть воспринята, это будет ограниченный опыт, тогда как в реальности ее переживание безгранично и бесконечно. Дело в том, что наше эго-сознание способно только на ограниченный опыт. Мы можем только сказать, что самость безгранична, но не можем пережить ее безграничность. Я могу сказать, что мое эго-сознание – это то же самое, что самость, но это ничто иное, как слова, поскольку нет ни малейшего свидетельства, что я больше или глубже соучаствую самости, чем мое эго-сознание. Что частица знает о всей горе, хотя и видимо является ее частью? Если бы я был един с самостью, то знал бы все, говорил на санскрите, читал клинопись, знал о событиях, произошедших в доисторические времена, познакомился с жизнью на других планетах и т.д. К сожалению, ничего подобного нет.
Не следует смешивать свое просветление с самооткровением самости. Когда вы различили себя, то не обязательно различили самость, возможно, ее бесконечно малую часть, хотя самость дала вам свет.
Ваша точка зрения, похоже, совпадает с точкой зрения наших средневековых мистиков, которые пытались раствориться в Боге. Вы все, похоже, заинтересованы в том, чтобы вернуться к самости, вместо того, чтобы поискать, что самость хочет от нас в мире, где, по крайней мере, на время, мы и находимся, предположительно, с какой-то целью. Вселенная существует не для той единственной цели, чтобы человек отрицал ее или сбегал от нее. Я как никто убежден в важности самости. Но как молодой человек не остается в доме отца, а выходит в мир, так и я не оглядываюсь на самость, а собираю ее из множества переживаний и складываю воедино снова. То, что осталось позади, словно потерялось, я встречаю во всем, что у меня на пути, собираю и, так сказать, собираю вновь. Чтобы избавиться от противоположностей, прежде всего я должен их принять, но это ведет прочь от самости. Кроме того, мне нужно знать, как соединить противоположности, а не то, как их избежать. Пока я на первой части дороги, нужно забыть о самости, чтобы должным образом добраться до жерновов противоположностей, иначе я живу фрагментарно и условно. Хотя самость – это мой исток, это также цель моего странствия. Когда она была моим истоком, я не знал себя, а когда узнал себя, не знал самость. Я должен обнаружить ее в своих действиях, где она впервые появляется под странными обличьями. Это одна из причин изучать символизм, иначе я рискую не узнать своих отца и мать, когда встречу их снова после долгих лет отсутствия.
В надежде, что я ответил на ваш вопрос, остаюсь,
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Индийский аналитический психолог; обучался в Институте Юнга, теперь живет в США. См. его работу Tripura—Rahasya (Jnanakhanda), английский перевод, сравнительное исследование процесса индивидуации (Chowkhamba Sanskrit Studies, 50, Varanasi, 1965).
1. См. M.-L. von Franz, ed., Aurora Consurgens (tr. 1966).
2. См. Сикец, 19 нояб. 59 г.
В. Виттковски, 22 ноября 1954 г.
Дорогой герр Виттковски,
Большое спасибо за вашу любезную открытку. Я рад знать, что вас не сбил с толку мой Ответ Иову. Моя защита догмата о Марии[1] – это определенно самая неожиданная шутка в мировой истории, но она имеет значимую основу. Кроме того, последняя энциклика Папы о Regina et Domina omnis creaturae[2] необычайно важна в свете грядущих явлений. Более того, в ней есть намек на ту маленькую дверцу, через которую со-Искупительница может однажды войти (participationem filii sui efficacitas habens).[3] Я бы все отдал, чтобы знать глубочайшие мысли Святого Отца. …
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Место проживания неизвестно.
1. См. Уайт, 25 нояб. 50 г., прим. 2; доктор Г., 17 мар. 51 г.; и Синклер, 7 янв. 55 г.
2. Речь идет об энциклике Ad Caeli Reginam, в которой есть данная цитата из Иоанна Дамаскина (VIII в.), называющего Марию “Regina, Hera, Domina et omnium creaturae Domina”. [Царица, Правительница и Госпожа и Царица всего творения – лат.]
3. Эта цитата, похоже, является вольным пересказом слов энциклики: «…verum etiam aliquam illius efficacitatis participationem qua eius Filius…». (Это высказывание переводится так: «Благословенная Дева не только получила высочайшую степень превосходства и совершенства после Христа, но также разделяет власть, которой ее Сын и наш Искупитель владеет над умами и волями людей».)
Фаулеру МакКормику, 24 ноября 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой Фаулер,
Не волнуйся, я повеселился тем вечером и потом отлично поспал. Интересная беседа никогда не нарушает мой сон. Его нарушает только напряженный разговор без всякой цели. Как насчет пятницы?[1] Можно попробовать Айнзидельн, чтобы побыть на солнце, скажем, в 10 часов.
Сердечно твой, К.Г. Юнг
(прости!) К.Г.
1. Речь идет об автомобильной экскурсии.
Бернхарду Мартину, 7 декабря 1954 г.
Дорогой доктор Мартин,
Весьма любезно с вашей стороны предоставить мне свою рукопись для оценки. Я взял на себя смелость пометить числами места, где кажется необходимым изменение в тексте.
Вы «знаете» о том, что по ту сторону психики, только через веру, а не через знание. Я пишу не для верующих, которые уже обладают всей истиной, скорее для неверующих, но умных людей, которые хотят что-то понять. Без психики нельзя ни знать, ни верить. Потому все, о чем мы можем говорить, лежит в психической области; даже атом в этом смысле психическая модель. (…)[1]
Я уверяю вас, что верующий ничего не найдет в моем Ответе Иову, поскольку у него уже все есть. Я пишу только для неверующих. Благодаря вашей вере, вы знаете гораздо больше меня. С ранней юности я чувствовал, как богаты и знающи верующие, и как они несклонны слушать что-то еще. Я не мешкая признаю свою крайнюю бедность в познании через веру, и потому советую вам захлопнуть мою книгу и написать на обороте обложки: «Здесь ничего нет для верующего христианина» — комплимент, с которым я полностью согласен. Я занимаюсь не тем, что «доступно вере», а просто тем, что доступно познанию. Мне кажется, что мы не в том положении, чтобы «порождать» или «поддерживать» веру, поскольку вера – это дар, который Бог дает или отнимает. Было бы самонадеянно воображать, что мы можем управлять ею по своей воле.
Ради краткости мои комментарии довольно прямые и откровенные. Надеюсь, вы не возражаете против этого, но поймете, как различны два плана, на которых движется обсуждение. Ни в коем случае не оспаривая веру, я ограничиваюсь ее утверждениями. Как видите, я даже беру крайне спорный новый догмат как он есть. Я не считаю себя компетентным, чтобы судить о метафизической истине этих утверждения; я лишь пытаюсь прояснить их содержание и психологические ассоциации. Утверждения, как вы сами признаете, антропоморфны, и потому едва ли могут считаться надежными в свете их метафизической истины. Вы, как верующий, стоите на том, что утверждение «Бог есть» имеет неизбежным следствием существование Бога в реальности, тогда как Кант[2] неоспоримо указал давным-давно (в своей критике доказательства существования Бога Ансельма[3]), что маленькое слово «есть» не может означать ничто большее, как «глагол-связку в суждении». Другие религии делают равно абсолютные утверждения, хотя совсем иные. Но как психолог с одной стороны и человек, с другой, я должен признавать, что мой ближний тоже прав. Я не принадлежу к избранным и beati possidentes [блаженны владеющие – лат.] единственной истины, и должен справедливо оценивать все человеческие суждения, даже отрицание Бога. Так что когда вы противостоите мне как христианский апологет, то находитесь на ином плане, чем я. Вы цепляетесь за «веровать значит знать», и я всегда буду проигравшим, потому что de fide non est disputandum[4], не более, чем можно спорить о вкусе. Нельзя спорить с тем, кто обладает истиной. Только ищущий истину должен рассуждать, разбираться, обдумывать, потому что признает, что не знает. Как верующий вы можете только отвергнуть меня и заявить, что я не христианин и то, что я говорю, бесполезно, даже вредно. Ну, порох был опасным изобретением, но у него есть полезные применения. Хорошо известно, что все можно использовать с хорошими или дурными целями. Потому для меня не было оправданной причины хранить молчание, не говоря уже о том факте, что нынешнее состояние «христианского мира» порождает множество сомнений в человеческом уме. Как врач я должен предлагать ответы, которые многие мои пациенты не дождутся от теолога. Сам я вежливо просил теологов объяснить мне, каков подход современного протестантизма в отношении тождественности ветхо- и новозаветной концепции Бога. Двое вообще не ответили, а третий сказал, что никого больше не заботят представления о Боге в наши дни. Но для религиозно настроенного этот вопрос представляет жгучий интерес, что и было одним из мотивов при написании Ответа Иову. Я бы хотел порекомендовать вам Das Daemonische in Jahwe профессора Вольца, а что касается Нового Завета, я ставлю вопрос так: необходимо ли умиротворять «любящего Отца» мученической смертью его сына? Какая связь здесь между любовью и мстительностью? И что бы я думал об этом, если бы мой собственный отец проявил подобную феноменологию?
Таковы вопросы неверующего религиозного человека, для которого я пишу. К нему применим приятный (фаталистический) принцип Мф. 13:12: «Кто имеет, тому дано будет» и т.д. Но “illis non est datum”[5], те заблудшие овцы, о который другая, равно аутентичная логия утверждает, что Христос был послан только к ним.[6] Те, кто не верят, хотели бы, по крайней мере, понимать: “Putasne intelligis quae legis?”[7] (Деян. 8:30). Но понимание начинается у основания горы, на вершине которой сидит верующий. Он уже знает все гораздо лучше, и потому говорит: «Боже! Благодарю тебя, что я не так туп и невежественен, как те люди внизу, которые хотят понять» (ср. Лк. 18:11). Я не могу предвосхищать вещи верой, но должен удовлетвориться неверием, пока мои усилия не будут вознаграждены благодатью просветления, то есть, религиозного опыта. Я не могу притворно верить.
Завершая нескромным вопросом: вы не думаете, что ангел Божий, боровшийся с Иаковом, тоже получил пару тяжелых пинков и ударов? (Вот вам и моя «скандальная» критика Яхве!) Я знаю, что мой Ответ Иову шокирует, за что я должен принести гражданские извинения (отсюда мой эпиграф).
Искренне ваш, К.Г. Юнг
□ Кассель.
1. Далее следуют три страницы комментариев, опущенных, поскольку они непонятны без рукописи Мартина, которую обнаружить не удалось.
2. Критика Канта, в сущности, та же, что и у Фомы Аквинского, сформулирована в его Критике чистого разума в разделе «Трансцендентальная диалектика», Книга 2, гл. 3, разд. 4. Она цитируется и разбирается в Psychological Types, CW 6, pars. 63ff.
3. Ансельм Кентерберийский (1033-1109) – схоластический мыслитель, канонизирован в 1494 г. Его онтологическое доказательство Бога (в работе Proslogion) утверждает, что Бог – это Сущность, больше которой ничего помыслить нельзя, и потому она с необходимостью обладает реальным существованием. Это «доказательство» критиковал Аквинат на том основании, что мы не можем переходить от идеи к ее реальности. Это обсуждается в Psychological Types, pars. 59ff.
4. = нельзя спорить о вере.
5. Мф. 13:11: «…а им не дано».
6. Мф. 9:13: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию». См. также Мк. 2:17, Лк. 5:32.
7. Деян. 8:30: «Разумеешь ли, что читаешь?»
Аниэле Яффе, 26 декабря 1954 г.
Дорогая Аниэла,
Не знаю, чем я восхищаюсь больше: вашим терпением, чувством важного и способностью к объяснению, или поразительно глубоким прозрением Броха в мистерию трансформации, его упорством и настойчивостью, и, наконец, его лингвистическим мастерством. Во всяком случае, я должен быть благодарен, что последнего мне недоставало, ведь будь у меня эта способность в годы с 1914 по 1918, последующее развитие мое пошло бы совершенно иным путем, менее отвечающим моей природе. Тем не менее, у меня с Брохом есть кое-что общее: пораженный нуминозностью увиденных вещей, один завернул свое видение в почти непроницаемый туман образов, а другой покрыл горой практических переживаний и исторических параллелей. Оба хотели сорвать завесы, и, однако, оба от избытка мотивации снова сокрыли невыразимую тайну и открыли новые обходные пути для ошибки. Это стоило нам того же, что и Фаусту: «То, что она желает скрыть в тени / Таинственного своего покрова…»[1]
Тем не менее, несколько новых огней зажглось, среди них твое эссе о Брохе, так что даже в наше время искатель может найти свой путь обратно к сути.
Глубоко обязан тебе за рождественский подарок.[2] Я тут же начал ее читать. Книга отлично написана, а ее содержание оказывает благотворное воздействие. В этих фотографиях звездного неба есть вещи исключительно странные и трогательные. Я не стану или не могу говорить ничего об этом, так как еще не нашел нужных слов. Это прямо затрагивает меня так или иначе, но я не знаю, как и где. С сердечными приветствиями,
Всегда твой, К.Г.
□ (Письмо написано от руки.)
1. Фауст, Часть первая, «Ночь».
2. Книга с фотографиями звездного неба, снятыми в обсерватории горы Паломар.
Лоренсу ван дер Посту, 26 декабря 1954 г.
[Оригинал на английском]
Дорогой ван дер Пост,
Большое вам спасибо за любезно присланную книгу Перо фламинго.[1] Это самая прекрасная вещь из тех, что огромная волна рождественской почты прибила к моему берегу. Она возвращает те уже отдаленные воспоминания 30-летней давности, такие живые, незабываемые цвета, звуки, запахи, дни и ночи в зарослях. Я благодарен особому гению – vultu mutabilis, albus et ater[2] – который взялся плести узор моей судьбы, за то, что он включил в него переживания Африки[3] и ее величия.
Прошу вас принять мою книгу Ответ Иову как скромный ответ на ваш щедрый дар.
С наилучшими пожеланиями вам и миссис ван дер Пост,
Сердечно ваш, К.Г. Юнг
□ Южноафриканский писатель и исследователь, позже живший в Англии.
1. Laurence van der Post, Flamingo Feather, London and New York, 1955.
2. См. Кереньи, 12 июля 51 г., прим. 4.
3. См. Memories, ch. 9, sec. 3.