Миф, символизм, язык, литература
Миф — это единое целое; он передает фундаментальное знание законов бытия, которые применимы ко всему. Каждый Нетер (или принцип) имеет свое применение: в медицине и астрономии, как и в теологии, которая является метафизикой становления и возвращения.
Почему смысл, лежащий в основе мифа, пропал так бесследно, почему гений мифотворчества фактически исчез из человеческой натуры, остается загадкой. Но как только мы видим универсально применимые роли числа, гармонии и пропорции, истина символического анализа мифа становится самоочевидной.
Миф — это сознательно выбранное средство передачи знания. Хотя возможно, и даже очень вероятно, что древние не могли выразить это знание на современном философском языке, это не является недостатком. Это мы находимся в невыгодном положении. Чтобы понять смысл мифа, мы должны сначала преобразовать его в форму, которую примет интеллект; затем он может воздействовать или не воздействовать на наш эмоциональный центр и позволить нам прийти к пониманию. Миф непосредственно влияет на понимание, и вся египетская цивилизация была организована на основе мифа.
Религиозные центры в Гелиополисе, Мемфисе, Фивах и Гермополисе не представляли собой ни отдельных соперничающих культов, ни политической и социальной федерации. Скорее, каждая из них раскрывала одну из основных фаз или аспектов бытия.
Гелиополис раскрыл изначальный акт творения, явление Атума через Нун, образуя Великую Энеаду принципов или Нетеру, порожденных разделением: Атум, Шу / Теф-нут, Геб/Нут, Осирис/Исида, Сет/Нефтида.
Мемфис показывал работу Птаха, создателя и преобразователя формы. Птах — это Атум, упавший на землю. Он есть сгущающийся огонь, одновременно причина (сотворенного мира) и следствие (разделения). Птах — это фи, творческая сила, имманентная Атуму, но запертая в Атуме во время его падения на землю. Птах не свободен.
Он связан множеством, принципом сжатия. Вот почему его всегда изображают связанным бинтами, и только его голова свободна, — руки и ноги связаны. И Птах также является прототипом греческого Гефеста (и, возможно, источником этого имени), кузнеца в его подземной лаборатории, его хромота — психологический эквивалент связанности Птаха.
Почему смысл, лежащий в основе мифа, пропал так бесследно, почему гений мифотворчества фактически исчез из человеческой натуры, остается загадкой. Но как только мы видим универсально применимые роли числа, гармонии и пропорции, истина символического анализа мифа становится самоочевидной.
Миф — это сознательно выбранное средство передачи знания. Хотя возможно, и даже очень вероятно, что древние не могли выразить это знание на современном философском языке, это не является недостатком. Это мы находимся в невыгодном положении. Чтобы понять смысл мифа, мы должны сначала преобразовать его в форму, которую примет интеллект; затем он может воздействовать или не воздействовать на наш эмоциональный центр и позволить нам прийти к пониманию. Миф непосредственно влияет на понимание, и вся египетская цивилизация была организована на основе мифа.
Религиозные центры в Гелиополисе, Мемфисе, Фивах и Гермополисе не представляли собой ни отдельных соперничающих культов, ни политической и социальной федерации. Скорее, каждая из них раскрывала одну из основных фаз или аспектов бытия.
Гелиополис раскрыл изначальный акт творения, явление Атума через Нун, образуя Великую Энеаду принципов или Нетеру, порожденных разделением: Атум, Шу / Теф-нут, Геб/Нут, Осирис/Исида, Сет/Нефтида.
Мемфис показывал работу Птаха, создателя и преобразователя формы. Птах — это Атум, упавший на землю. Он есть сгущающийся огонь, одновременно причина (сотворенного мира) и следствие (разделения). Птах — это фи, творческая сила, имманентная Атуму, но запертая в Атуме во время его падения на землю. Птах не свободен.
Он связан множеством, принципом сжатия. Вот почему его всегда изображают связанным бинтами, и только его голова свободна, — руки и ноги связаны. И Птах также является прототипом греческого Гефеста (и, возможно, источником этого имени), кузнеца в его подземной лаборатории, его хромота — психологический эквивалент связанности Птаха.
Математика пришла ко мне из глубины веков; не из времен после мифа, а до его появления. Не вооруженная греческой четкостью, а с воображением астрологической силы, с пониманием астрономии. Число дало ключ. Давным-давно, еще до изобретения письменности, именно меры и подсчеты обеспечивали структуру, каркас, на котором должна была вырасти богатая фактура реального мифа. [Курсив автора.]1.
Миф может быть использован в качестве средства передачи достоверных знаний независимо от степени проницательности людей, которые рассказывают истории… Более того, в древние времена это позволяло членам архаичного «мозгового треста» говорить о делах, не подвергаясь влиянию непрофессионалов.
Опасность выдать что-то была практически нулевой.2.
Опасность выдать что-то была практически нулевой.2.
Все мифы представляли собой сказки, некоторые из них были странными, бессвязными или диковинными, некоторые — эпическими и трагическими. Наконец, их можно понимать как частные представления системы, как функции целого.3
Но хотя современный читатель не ожидает, что текст по небесной механике будет звучать как колыбельная, он настаивает на способности мгновенно понимать мифические «образы», потому что он может считать «научными» только страницы, испещренные формулами и тому подобное. Он не думает о возможности, что столь же релевантное знание когда-то могло быть выражено на повседневном языке. Он никогда не подозревает о такой возможности.; хотя видимые достижения древних культур — не говоря уже о пирамидах и металлургии — должны были бы служить веским основанием для вывода, что за кулисами работали серьезные и умные люди, люди, которые должны были использовать техническую терминологию4.
Акт объединения, в результате которого одновременно существовали два Гора, сделал эту доктрину абсурдной, но нет и намека на то, что египтяне когда-либо испытывали сомнения на этот счет.
В вопросах религии логика не играет большой роли, и ассимиляция или дублирование божеств, несомненно, добавляло мистическое очарование их теологии5.
В вопросах религии логика не играет большой роли, и ассимиляция или дублирование божеств, несомненно, добавляло мистическое очарование их теологии5.
В Мемфисе Атум Гелиополиса, единственный сын Нун, становится Птахом / Сехмет-Хатхор / Нефертум. Птах — это олицетворение творческого аспекта Атума. Сехмет-Хатхор — это изначальная женственность в обеих ее ипостасях; разрушительница и прародительница.
Нефертум (свершение поворота) — это лотос, носитель семени, то, что производит взаимообмен огня и воды, действия и сопротивления, «третья сила», которая всегда и везде необходима как посредник между мужчиной и женщиной, активным и пассивным.
Гермополис воплощал осуществление действий Птаха через Тота. Это творение проявленной вселенной, которая есть «слова». Фивы демонстрировали воссоединение того, что было отделено.
Очевидная несогласованность египетских мифов и египетской теологии оказывается единой, взаимосвязанной, но чрезвычайно сложной системой. Неудивительно, что до Шваллера де Любича никто не мог понять ее смысла.
Пифагорейство в ортодоксальных кругах стало не более чем своего рода отклонением, курьезом, и египетская практика давать различные имена и атрибуты различным аспектам одной и той же силы является для нас непостижимым методом изучения философии. Однако эта практика вполне согласуется с общепринятым психологическим опытом. Мы ни на мгновение не сомневаемся, что существует реальная разница между «мужчиной» с точки зрения пола и тем же самым человеком, который является «любовником» в отношениях. Мы также не думаем, что нас смущает, что для ребенка его мать — это одновременно кормилица, защитница, тиран, целительница (играющая активную, следовательно, мужскую роль в двух последних аспектах), тюремщик, учитель и т. д. Одна и та же женщина может быть сиреной для своего любовника, жерновом для своего мужа, истеричкой для своего врача, людоедкой для посыльного и незаменимой правой рукой для своего босса. У нас нет никаких затруднений в разделении или объединении ее различных атрибутов.
Истинная виталистическая философия Египта признавала универсальность такого рода мышления и применяла его ко всем уровням иерархически организованного мира. Какой бы сложной она ни казалась на первый взгляд, она одновременно последовательна и согласуется с опытом. Исида зачала Гора фаллосом Осириса, которого расчленил его родственник и непримиримый враг Сет. Что это может значить? Может быть, египтяне переживали своего рода фрейдовский катарсис? Переживали ли они дикие племенные воспоминания или воплощали дурные сны? Я полагаю, что они выражали в наиболее сжатой драматической форме универсальный принцип регенерации, с фаллосом, символом оплодотворяющего принципа, не затронутого смертью и распадом, действующего на женский принцип и порождающего новый цикл. Этот новый цикл был не просто возобновлением и повторением старого цикла, а его трансцендентной версией. Ибо Гор будет мстить за своего отца Осириса, и после бесконечных сражений, предстанет в вечности как Око Ра, то есть как наблюдающий глаз божественного. Таким образом, миф является симультанным. Он описывает естественный процесс с точки зрения науки и теологии и в то же время, представляет собой образец для духовной борьбы.
Гор в этом контексте — это божественный человек, рожденный природой, который
должен сражаться против Сета, своего брата, в конечном счете побеждая его и примиряясь с ним. (В индуистской мифологии битвы Арджуны имеют сходное значение.) Сет одновременно враг, разделяющий принцип, интеллект (его планета Сатурн), повелитель времени, разрушитель.
Тот же миф также дает представление о двух путях или пути «спасения» — путь Осириса и путь Гора.
Первый — путь реинкарнации, постепенного растворения, связанный только с генеративным принципом; второй — прямой путь, путь воина духа, призванный подчинить себе врага внутри себя своими собственными усилиями.
Когда-то ключом к внутреннему смыслу мифов было личное раскрытие, когда они становятся сокровищем в своей полноте и краткости; и чем больше их изучают, тем богаче они становятся.
Любой аспект мифа может оказаться наиболее исчерпывающим, нежели научная или философская экзегеза. Тем не менее, укорененная в мифе частица смысла никогда не должна приниматься за целое, но при этом ее функциональное значение должно быть забыто или извращено. Миф — это бесконечный источник наставлений, и при этом почти всегда (в прошлом или настоящем), миф объясняет реальность в форме рассказа, которая легко запоминается.
Нефертум (свершение поворота) — это лотос, носитель семени, то, что производит взаимообмен огня и воды, действия и сопротивления, «третья сила», которая всегда и везде необходима как посредник между мужчиной и женщиной, активным и пассивным.
Гермополис воплощал осуществление действий Птаха через Тота. Это творение проявленной вселенной, которая есть «слова». Фивы демонстрировали воссоединение того, что было отделено.
Очевидная несогласованность египетских мифов и египетской теологии оказывается единой, взаимосвязанной, но чрезвычайно сложной системой. Неудивительно, что до Шваллера де Любича никто не мог понять ее смысла.
Пифагорейство в ортодоксальных кругах стало не более чем своего рода отклонением, курьезом, и египетская практика давать различные имена и атрибуты различным аспектам одной и той же силы является для нас непостижимым методом изучения философии. Однако эта практика вполне согласуется с общепринятым психологическим опытом. Мы ни на мгновение не сомневаемся, что существует реальная разница между «мужчиной» с точки зрения пола и тем же самым человеком, который является «любовником» в отношениях. Мы также не думаем, что нас смущает, что для ребенка его мать — это одновременно кормилица, защитница, тиран, целительница (играющая активную, следовательно, мужскую роль в двух последних аспектах), тюремщик, учитель и т. д. Одна и та же женщина может быть сиреной для своего любовника, жерновом для своего мужа, истеричкой для своего врача, людоедкой для посыльного и незаменимой правой рукой для своего босса. У нас нет никаких затруднений в разделении или объединении ее различных атрибутов.
Истинная виталистическая философия Египта признавала универсальность такого рода мышления и применяла его ко всем уровням иерархически организованного мира. Какой бы сложной она ни казалась на первый взгляд, она одновременно последовательна и согласуется с опытом. Исида зачала Гора фаллосом Осириса, которого расчленил его родственник и непримиримый враг Сет. Что это может значить? Может быть, египтяне переживали своего рода фрейдовский катарсис? Переживали ли они дикие племенные воспоминания или воплощали дурные сны? Я полагаю, что они выражали в наиболее сжатой драматической форме универсальный принцип регенерации, с фаллосом, символом оплодотворяющего принципа, не затронутого смертью и распадом, действующего на женский принцип и порождающего новый цикл. Этот новый цикл был не просто возобновлением и повторением старого цикла, а его трансцендентной версией. Ибо Гор будет мстить за своего отца Осириса, и после бесконечных сражений, предстанет в вечности как Око Ра, то есть как наблюдающий глаз божественного. Таким образом, миф является симультанным. Он описывает естественный процесс с точки зрения науки и теологии и в то же время, представляет собой образец для духовной борьбы.
Гор в этом контексте — это божественный человек, рожденный природой, который
должен сражаться против Сета, своего брата, в конечном счете побеждая его и примиряясь с ним. (В индуистской мифологии битвы Арджуны имеют сходное значение.) Сет одновременно враг, разделяющий принцип, интеллект (его планета Сатурн), повелитель времени, разрушитель.
Тот же миф также дает представление о двух путях или пути «спасения» — путь Осириса и путь Гора.
Первый — путь реинкарнации, постепенного растворения, связанный только с генеративным принципом; второй — прямой путь, путь воина духа, призванный подчинить себе врага внутри себя своими собственными усилиями.
Когда-то ключом к внутреннему смыслу мифов было личное раскрытие, когда они становятся сокровищем в своей полноте и краткости; и чем больше их изучают, тем богаче они становятся.
Любой аспект мифа может оказаться наиболее исчерпывающим, нежели научная или философская экзегеза. Тем не менее, укорененная в мифе частица смысла никогда не должна приниматься за целое, но при этом ее функциональное значение должно быть забыто или извращено. Миф — это бесконечный источник наставлений, и при этом почти всегда (в прошлом или настоящем), миф объясняет реальность в форме рассказа, которая легко запоминается.
Символизм
Что касается мифа, то современная наука делится на две основные группы: работы Юнга, Элиаде и др. значительно менее бесплодны, чем те, которые рассматривают миф как совершенно примитивное средство объяснения физического мира. Когда мы приходим к символизму, мы видим ясное и свободное единодушие мнений.
В лучшем случае символ распознается как подсознательная репрезентация архетипических концепций, подобно тому, как это происходит в сновидениях. В самом худшем случае символы рассматриваются как произвольные конструкции, изобретенные высокомерными жрецами, чтобы держать свою деятельность в тайне от народа.
На самом деле символ в Египте — это ни то и ни другое. Это тщательно подобранное
изобразительно-художественное средство, предназначенное вызвать в воображении целостную идею или концепцию. Это средство обойти интеллект и обратиться
непосредственно к разуму сердца, к глубинному пониманию.
Сердце синтезирует, ум анализирует. Истинный символизм не является ни примитивным, ни бессознательным. Это преднамеренное средство получить понимание, недоступное просто при передаче информации.
Что касается мифа, то современная наука делится на две основные группы: работы Юнга, Элиаде и др. значительно менее бесплодны, чем те, которые рассматривают миф как совершенно примитивное средство объяснения физического мира. Когда мы приходим к символизму, мы видим ясное и свободное единодушие мнений.
В лучшем случае символ распознается как подсознательная репрезентация архетипических концепций, подобно тому, как это происходит в сновидениях. В самом худшем случае символы рассматриваются как произвольные конструкции, изобретенные высокомерными жрецами, чтобы держать свою деятельность в тайне от народа.
На самом деле символ в Египте — это ни то и ни другое. Это тщательно подобранное
изобразительно-художественное средство, предназначенное вызвать в воображении целостную идею или концепцию. Это средство обойти интеллект и обратиться
непосредственно к разуму сердца, к глубинному пониманию.
Сердце синтезирует, ум анализирует. Истинный символизм не является ни примитивным, ни бессознательным. Это преднамеренное средство получить понимание, недоступное просто при передаче информации.
Символический метод подразделяется на несколько видов; один представляет объекты с помощью прямого подражания, другой выражает их в образной манере, в то время как третий — полностью аллегорический, выраженный через некоторые загадки. [В записях Клемента Александрийского третьего века нашей эры еще можно было обнаружить следы знания основополагающих принципов, на которых основывается система иероглифов6].
Примечание автора.
Примечание автора.
Слова передают информацию (за исключением поэзии); символы приводят к пониманию. Сама по себе информация бесполезна, если она не трансформируется в понимание. Таким образом, символизм фактически противоположен тому, чем он считается: символизм, используемый в Египте, является прямым и точным. Именно язык, и в особенности научный язык, является запутанным и вводящим в заблуждение.
Прежде чем исследовать египетский символизм, стоит кратко рассмотреть символизм современный, чтобы прояснить различия.
Современные символы в их общепринятом смысле, как правило, произвольны. Американский флаг имеет звезды и полосы, представляющие тринадцать изначальных колоний и штатов. Но почему полосы для колоний, звезды для Штатов? Почему одни полосы красные, другие белые, а поле для звезд голубое? Ясно, что без всякой объективной, функциональной причины. Флаг должен был быть разработан, и Бетси Росс понравилась идея о звездах и полосах в красном, белом и синем цветах. Американский флаг — это произвольный символ. Он может удивительно воздействовать на патриотов в военное время, но изучение символа не откроет человеку ничего из того, чего он еще не знает.
У нас есть законодательно утвержденные символы, такие как крест, обычно завещанные нам из прошлого. По большей части значения этих истинных символов были забыты или искажены; чтобы вернуться к духу, в котором они были задуманы, необходимо пройти через процесс переосмысления, почти столь же радикальный, как тот, который нужен для приближения к Египту.
В вырожденной и произвольной форме рудимент силы символа процветает в одной широко распространенной современной практике: в политической карикатуре.
Хотя сами символы (осел, слон, Дядя Сэм, Джон Булл и т. д.) являются произвольными и не раскрывают ничего функционального от партии или нации, которую они символизируют, карикатура может раскрыть в законной символической форме всю совокупность данной ситуации — по крайней мере, в той степени, в какой она представляется отдельному карикатуристу. До тех пор, пока читатель знакомится и принимает значение символов, он может обнаружить удивительное богатство знаний в одной карикатуре. Та же самая ситуация, описанная в прозе, может занять страницы объяснений, перепечатки речей, анализа противоречивых мнений, и конечный результат все равно не будет синтезом, которого мудрый карикатурист достигает несколькими штрихами пера. В светских терминах карикатурист иллюстрирует способность символизма вызывать и синтезировать.
Здесь аналогии между древним и современным символизмом прекращаются. Египетский символизм был священной наукой — дополнением к священной науке мифа. В одних случаях он был средством подкрепления и разъяснения истин, воплощенных в мифе; в других случаях он использовался как главное средство для одновременной передачи сути и обстоятельств конкретной ситуации .
Образ всегда конкретный (Птица, Змей, Собака и т. д.), и представляет собой синтез, комплекс качеств, функций и принципов. Внимательное изучение символа обычно выявляет причину, по которой был выбран именно он, а не какой-либо другой. Таким образом, птица представляет собой летящий «дух». Аист, который возвращается в свое гнездо, следовательно, — перелетная птица выбрана для изображения «души». Змей символизирует двойственность и силу двойственности. Собака символизирует пищеварение, но поскольку собака предпочитает падаль свежему мясу, выбор этого символа подчеркивает тот аспект пищеварения, который заключается в превращении мертвой материи в живую. Так Анубис, открыватель пути, председательствует над умершим и принимает участие в ритуале взвешивания сердца. Ибо смерть — это не конец, а трансформация.
Прежде чем исследовать египетский символизм, стоит кратко рассмотреть символизм современный, чтобы прояснить различия.
Современные символы в их общепринятом смысле, как правило, произвольны. Американский флаг имеет звезды и полосы, представляющие тринадцать изначальных колоний и штатов. Но почему полосы для колоний, звезды для Штатов? Почему одни полосы красные, другие белые, а поле для звезд голубое? Ясно, что без всякой объективной, функциональной причины. Флаг должен был быть разработан, и Бетси Росс понравилась идея о звездах и полосах в красном, белом и синем цветах. Американский флаг — это произвольный символ. Он может удивительно воздействовать на патриотов в военное время, но изучение символа не откроет человеку ничего из того, чего он еще не знает.
У нас есть законодательно утвержденные символы, такие как крест, обычно завещанные нам из прошлого. По большей части значения этих истинных символов были забыты или искажены; чтобы вернуться к духу, в котором они были задуманы, необходимо пройти через процесс переосмысления, почти столь же радикальный, как тот, который нужен для приближения к Египту.
В вырожденной и произвольной форме рудимент силы символа процветает в одной широко распространенной современной практике: в политической карикатуре.
Хотя сами символы (осел, слон, Дядя Сэм, Джон Булл и т. д.) являются произвольными и не раскрывают ничего функционального от партии или нации, которую они символизируют, карикатура может раскрыть в законной символической форме всю совокупность данной ситуации — по крайней мере, в той степени, в какой она представляется отдельному карикатуристу. До тех пор, пока читатель знакомится и принимает значение символов, он может обнаружить удивительное богатство знаний в одной карикатуре. Та же самая ситуация, описанная в прозе, может занять страницы объяснений, перепечатки речей, анализа противоречивых мнений, и конечный результат все равно не будет синтезом, которого мудрый карикатурист достигает несколькими штрихами пера. В светских терминах карикатурист иллюстрирует способность символизма вызывать и синтезировать.
Здесь аналогии между древним и современным символизмом прекращаются. Египетский символизм был священной наукой — дополнением к священной науке мифа. В одних случаях он был средством подкрепления и разъяснения истин, воплощенных в мифе; в других случаях он использовался как главное средство для одновременной передачи сути и обстоятельств конкретной ситуации .
Образ всегда конкретный (Птица, Змей, Собака и т. д.), и представляет собой синтез, комплекс качеств, функций и принципов. Внимательное изучение символа обычно выявляет причину, по которой был выбран именно он, а не какой-либо другой. Таким образом, птица представляет собой летящий «дух». Аист, который возвращается в свое гнездо, следовательно, — перелетная птица выбрана для изображения «души». Змей символизирует двойственность и силу двойственности. Собака символизирует пищеварение, но поскольку собака предпочитает падаль свежему мясу, выбор этого символа подчеркивает тот аспект пищеварения, который заключается в превращении мертвой материи в живую. Так Анубис, открыватель пути, председательствует над умершим и принимает участие в ритуале взвешивания сердца. Ибо смерть — это не конец, а трансформация.
Образ не является ни ребусом, ни криптограммой, он — просто вызов интуиции. Его ни в коем случае нельзя перевести в слова без опасности привести к конкретному понятию, будь то объект или мысленная абстракция, которая может скрыть изначальное значение. Когда, например, мы хотим обозначить словом видимую линию горизонта, отделяющую землю (или море) от неба, эта линия является абстракцией, ибо только создает видимость; она не имеет материальной реальности.
Но, формулируя понятие словом «горизонт», мы мысленно видим эту линию; мы обязаны видеть ее, иначе это слово не имело бы для нас никакого смысла. Напротив, египтяне изображали горизонт в виде неба между двумя горами, обозначая таким образом момент появления солнца, поднимающегося из утренней тьмы и возвращающегося вечером.
Но, формулируя понятие словом «горизонт», мы мысленно видим эту линию; мы обязаны видеть ее, иначе это слово не имело бы для нас никакого смысла. Напротив, египтяне изображали горизонт в виде неба между двумя горами, обозначая таким образом момент появления солнца, поднимающегося из утренней тьмы и возвращающегося вечером.
Это функция, жизненное состояние. Горизонт как образ позитивен, конкретен, в нем нет ничего абстрактного или условного. Но он взывает к тому, что зовется «интуицией», функцией «становления», бытия, возникающего из небытия. Ибо это снова было бы рассуждением, а следовательно, конкретизацией интуиции, если бы было сказано: «солнце было просто сокрыто от взора»…
Поэтому, когда Шампольон и филологи после него заявляют, что древние использовали определенные образы для обозначения абстракций, это не совсем согласуется с образом мышления фараонов, который связан с взыванием к интуитивным знаниям, которые для нас являются абстракциями, а для древних были «состояниями бытия»7.
Поэтому, когда Шампольон и филологи после него заявляют, что древние использовали определенные образы для обозначения абстракций, это не совсем согласуется с образом мышления фараонов, который связан с взыванием к интуитивным знаниям, которые для нас являются абстракциями, а для древних были «состояниями бытия»7.
Анубис. Сначала думали, что это шакал, а теперь принято считать его одомашненной собакой. Египетское искусство, будучи «символическим», всегда точно. Я бы изобразил низкого, крадущегося шакала, которого Египет никогда бы не представил этим высоким аристократическим созданием, которые, тем не менее, кажутся иной породой, чем кольцехвостые борзые охотничьих угодий. На Ибице, где порода оставалась почти чистой, встречаются как хвосты кольцом, так и пушистые, шакалоподобные хвосты — но чаще длинный, гладкий хвост, похожий на хвост грейхунда.
Анубис всегда связан с ритуалами мертвых. Собака предпочитает падаль свежему мясу; она сублимирует мертвую материю для своей жизни. Отсюда Анубис, бог с головой собаки саб, правящий мертвыми и «открывающий пути».
Анубис всегда связан с ритуалами мертвых. Собака предпочитает падаль свежему мясу; она сублимирует мертвую материю для своей жизни. Отсюда Анубис, бог с головой собаки саб, правящий мертвыми и «открывающий пути».
Как только этот принцип понят, уже невозможно увидеть в этих любопытных звериноголовых «богах» перенос из тотемистических времен.
Интеллект не может точно определить, в какой мере аналогия действительна, но символизм Египта сделал эти аналогии для тех, кто был посвящен в этот символический язык, передаваемое знание было столь же точным, как и все, что мы знаем сегодня.
Интеллект не может точно определить, в какой мере аналогия действительна, но символизм Египта сделал эти аналогии для тех, кто был посвящен в этот символический язык, передаваемое знание было столь же точным, как и все, что мы знаем сегодня.
Как Карлос Кастанеда в наши дни, Ле Плонжон узнал, что индейцы-туземцы
в свое время еще практиковали магию и колдовство, гадание … под прозаической жизнью
индейцев на Юкатане, Ле Плонжон увидел богатый живой поток оккультной мудрости и
практики с источниками в глубоко древнем прошлом, находящемся далеко за пределами сферы действия обычного исторического исследования8.
в свое время еще практиковали магию и колдовство, гадание … под прозаической жизнью
индейцев на Юкатане, Ле Плонжон увидел богатый живой поток оккультной мудрости и
практики с источниками в глубоко древнем прошлом, находящемся далеко за пределами сферы действия обычного исторического исследования8.
Как мы уже видели, различные органы тела находились в состоянии покоя — они были связаны египтянами с различными планетами, как и Нетеру. Сам Египет (как цивилизация) рассматривался как единство, большее, чем отдельный человек, но аналогичное ему; и поэтому номы или государства Египта играли функциональную роль аналогично роли, которую играют органы человеческого тела. Каждый из этих номов был посвящен тому или иному Нетеру.
(Шваллер де Любич планировал книгу, посвященную, как он ее называл «священной географии» Египта, но он умер до того, как смог завершить исследование.)
Египетский символизм обеспечивал прекрасную гибкую среду проявления в рамках одной согласованной системы, обеспечивая богатство связей и корреляций на разных уровнях
иерархии, которые пронизывают каждую сферу физической, психической и духовной жизни.
Я уже вкратце говорил об особенностях змея как символа двойственности. Полное обсуждение вопроса о символизме змея займет столько же времени, сколько вся эта книга,
поэтому, подкрепляя предыдущие выводы, я ограничусь следующим: его характерной чертой является объективный символизм.
В платонических терминах разделение одного на два создает новые элементы, каждый из которых причастен природе «единого» и «иного». Таким образом, двойственность сама по себе разделяет (что лежит в основе происхождения «добра» и «зла»), и это во многом нашло отражение в египетском символизме. Двойственность как таковая — призыв к бесконтрольному хаосу и множественности, которую символизирует «змей Апоп», пожирающий души умерших, не позволяя им воссоединиться с источником. Дихотомия как высший разум, двойственность как изначальный импульс творения — это Змей
в небесах — Кобра, символ Нижнего Египта, который является синонимом творения.
(Шваллер де Любич планировал книгу, посвященную, как он ее называл «священной географии» Египта, но он умер до того, как смог завершить исследование.)
Египетский символизм обеспечивал прекрасную гибкую среду проявления в рамках одной согласованной системы, обеспечивая богатство связей и корреляций на разных уровнях
иерархии, которые пронизывают каждую сферу физической, психической и духовной жизни.
Я уже вкратце говорил об особенностях змея как символа двойственности. Полное обсуждение вопроса о символизме змея займет столько же времени, сколько вся эта книга,
поэтому, подкрепляя предыдущие выводы, я ограничусь следующим: его характерной чертой является объективный символизм.
В платонических терминах разделение одного на два создает новые элементы, каждый из которых причастен природе «единого» и «иного». Таким образом, двойственность сама по себе разделяет (что лежит в основе происхождения «добра» и «зла»), и это во многом нашло отражение в египетском символизме. Двойственность как таковая — призыв к бесконтрольному хаосу и множественности, которую символизирует «змей Апоп», пожирающий души умерших, не позволяя им воссоединиться с источником. Дихотомия как высший разум, двойственность как изначальный импульс творения — это Змей
в небесах — Кобра, символ Нижнего Египта, который является синонимом творения.
Символом Верхнего Египта является Мут (также Нехбет), змееголовый коршун, представляющий (во всех аспектах) беременность и первородство.
Кобра и коршун украшают головной убор фараона — Урей, земной символ человека-бога.
Это не случайность, не политика и не анимизм. Божественный человек должен быть способен к единству противоположностей, то есть быть одновременно тем и другим. Эта двоевластие заложено в человеческом мозге. Сам Урей создан согласно анатомической структуре мозга.
Вплоть до мельчайших деталей, египетский символизм предельно точен. Удивительное сочетание удачного выбора символа и его усиления.
Использование животных в качестве функциональных типов также позволило Египту
четко указать область, в которой произошло действие или разыгралось событие.
Кобра и коршун украшают головной убор фараона — Урей, земной символ человека-бога.
Это не случайность, не политика и не анимизм. Божественный человек должен быть способен к единству противоположностей, то есть быть одновременно тем и другим. Эта двоевластие заложено в человеческом мозге. Сам Урей создан согласно анатомической структуре мозга.
Вплоть до мельчайших деталей, египетский символизм предельно точен. Удивительное сочетание удачного выбора символа и его усиления.
Использование животных в качестве функциональных типов также позволило Египту
четко указать область, в которой произошло действие или разыгралось событие.
Человек содержит в себе божественную искру. Поэтому трансцендентным принципам всегда придается человеческая форма. Существует тонкое, но важное различие между этой египетской и греческой практикой, которое на первый взгляд может показаться неразличимым. Греция сократила «богов» до человеческих размеров и изобразила их с типично человеческим поведением. Египет начал с концепции божественных атрибутов внутри человека. Боги не низводятся на землю; скорее человек возносится к богам. Таким образом, трансцендентные боги, те, кто повелевает самим творением — Атум, Птах, Амон, (Ра в его воспроизводящей роли) — всегда находятся в человеческой форме.
Нетеру, или функциональные типы, будучи изображены полностью в животной форме, действуют в пределах земной сферы, в рамках органической жизни. Изображенные в виде человека с головой животного, они символизируют эту функциональную активность в человеческой сфере. Интересным поворотом этого процесса является представление «души», ба, как птицы с человеческой головой — другими словами, как божественного аспекта земного.
В египетском символизме точная роль Нетеру раскрывается многими способами: одеждой, головными уборами, типом символического снаряжения (например, цепом, скипетром, посохом, крестом жизни). Посредством цвета, положения, размера и жеста Нетер открывается тем, кто посвящен в язык символов во множестве физических, физиологических, психологических и духовных смыслах. И эти смыслы действуют на всех уровнях.
Именно это составляет фундаментальное превосходство символической науки: она освещает живой процесс, не анализируя его, не расчленяя и не убивая. И при этом она может передавать точную информацию или определять ее точность, если это необходимо.
Обвинение в громоздкости можно справедливо уравновесить задав вопрос: что может быть громоздче современного образования? Целая жизнь уходит на изучение одной-единственной специальности, и когда специалист овладевает соответствующим жаргоном, он уже не способен общаться со специалистом в какой-либо другой области, тем более с художником, философом или теологом.
Нетеру, или функциональные типы, будучи изображены полностью в животной форме, действуют в пределах земной сферы, в рамках органической жизни. Изображенные в виде человека с головой животного, они символизируют эту функциональную активность в человеческой сфере. Интересным поворотом этого процесса является представление «души», ба, как птицы с человеческой головой — другими словами, как божественного аспекта земного.
В египетском символизме точная роль Нетеру раскрывается многими способами: одеждой, головными уборами, типом символического снаряжения (например, цепом, скипетром, посохом, крестом жизни). Посредством цвета, положения, размера и жеста Нетер открывается тем, кто посвящен в язык символов во множестве физических, физиологических, психологических и духовных смыслах. И эти смыслы действуют на всех уровнях.
Именно это составляет фундаментальное превосходство символической науки: она освещает живой процесс, не анализируя его, не расчленяя и не убивая. И при этом она может передавать точную информацию или определять ее точность, если это необходимо.
Обвинение в громоздкости можно справедливо уравновесить задав вопрос: что может быть громоздче современного образования? Целая жизнь уходит на изучение одной-единственной специальности, и когда специалист овладевает соответствующим жаргоном, он уже не способен общаться со специалистом в какой-либо другой области, тем более с художником, философом или теологом.
Использование египтянами жеста особенно интригует тем, что некоторые его аспекты настолько странны и в то же время настолько очевидно преднамеренны, что кажется почти невозможным не задавать вопросов, что же побудило их это сделать?
Жест всегда был и в значительной степени остается универсальным языком. Люди, не имеющие общего разговорного языка, могут довольно красноречиво общаться посредством жестов. Хотя жесты утверждения и отрицания могут отличаться от культуры к культуре, жесты отдачи, получения, завоевания, мольбы, обожания, поклонения и многие другие узнаваемы во всем мире.
Эти действия не всего лишь человеческие; они сами по себе являются символическим выражением функций, присущих всем сферам; жест — язык человека и Нетеру.
В универсальном кодексе жестов правая рука активна, левая пассивна. Правая рука дает, левая возвращает.
В египетской символической схеме возникают случаи, когда Нетер играет полностью активную или пассивную роль. В таких случаях Нетеру показаны либо с двумя правыми руками, либо с двумя левыми. (Я буду изучать это более подробно позже.)
Жест всегда был и в значительной степени остается универсальным языком. Люди, не имеющие общего разговорного языка, могут довольно красноречиво общаться посредством жестов. Хотя жесты утверждения и отрицания могут отличаться от культуры к культуре, жесты отдачи, получения, завоевания, мольбы, обожания, поклонения и многие другие узнаваемы во всем мире.
Эти действия не всего лишь человеческие; они сами по себе являются символическим выражением функций, присущих всем сферам; жест — язык человека и Нетеру.
В универсальном кодексе жестов правая рука активна, левая пассивна. Правая рука дает, левая возвращает.
В египетской символической схеме возникают случаи, когда Нетер играет полностью активную или пассивную роль. В таких случаях Нетеру показаны либо с двумя правыми руками, либо с двумя левыми. (Я буду изучать это более подробно позже.)
Африканские технологии, столь непритязательные на первый взгляд, такие как сельское хозяйство, ткачество и кузнечное дело, имеют богатое скрытое смысловое содержание.
Религиозные жесты, как открытые, так и тайные, обычно не понятые посторонними, при анализе обнаруживают себя чрезвычайно тонкими в своих подтекстах9.
Религиозные жесты, как открытые, так и тайные, обычно не понятые посторонними, при анализе обнаруживают себя чрезвычайно тонкими в своих подтекстах9.
Интересный момент возникает в отношении направления, в котором сталкиваются изображения: люди, занятые ритуальной деятельностью, показаны обращенными внутрь, в то время как божество, которому поклоняются, обращено наружу из храма. Можно наблюдать непрерывное движение, простирающееся от фасада храма к задней стене святилища за статуей, и этот поток фигур обнаруживает сигмическую черту египетской архитектуры в попытке сопровождать того, кто входит в храм, и привести его в конечном счете к средней точке здания10.
Известный шаман Софрон Затаев утверждает, что обычно будущий шаман умирает и проводит три дня в юрте без еды и питья. Раньше человека подвергали трижды совершенной церемонии, во время которой его разрезали на куски. Другой шаман, Петр Иванов, подробно рассказал нам об этом обряде: части тела кандидата отделялись крюком, кости очищались, плоть соскабливалась, телесные жидкости извлекались, а глаза вырывались из глазниц. После этой операции кости были вновь собраны и соединены железом. По словам другого шамана, церемония расчленения длилась до семи дней: в течение этого времени кандидат оставался в анабиозе, как труп, в уединенном месте11.
Я расколю твои глаза для тебя … Я открываю тебе рот железным прутом, который раскалывает пасти богов … железо, которое исходило от Сета, с железным пером…. Этот царь умывается, когда появляется Ра… Исида ухаживает за ним . . . Гор принимает его рядом с собой … он очищает двойника этого царя, он вытирает его плоть … Восстань, О царь; прими голову твою, собери кости твои, собери члены твои, сбрось землю с плоти твоей…. Великая Защитница … отдаст тебе твою голову, она заново соберет твои кости для тебя … соедини вместе свои части .. . помести свое сердце в тело…. О царь, прими свою воду, собери вместе свои кости12.
Рисунок А
Правитель делает подношение. Его роль полностью активна: у него две правые руки.
Рисунок Б
Рисунок Б
У царя есть жизнь и сила, дарованные ему Нетеру. Его роль полностью восприимчива: у него две левые руки.
Язык
Иероглифическая система была завершена во времена первых династий Египта. Она продолжала использоваться для священных и религиозных текстов на протяжении тысячелетий египетской истории и даже за ее пределами: последние зафиксированные открытые иероглифы происходят с острова Филы, расположенного чуть ниже первого нильского порога, и датируются четвертым веком нашей эры.
В Египте также существовала своего рода стенографическая система иероглифов, называемая «иератической», которая использовалась для официальных сообщений и других светских вопросов. Позже, предположительно для облегчения экономических проблем, был использован еще более скорописное письмо, названное «демотическим».
Но иероглифы всегда были языком храма.
Они представляют собой символический письменный язык, основанный на принципах, сходных с теми, которые определяют символизм Нетеру и египетского искусства. Иероглифы являются одновременно изобразительными и фонетическими. (Это было великое открытие Шампольона, которое привело к первоначальному расшифрованию.) К сожалению, никто точно не знает, как они должны произноситься. Это вопрос не только академического интереса. Дженни, в своем развитии циматики, изобрел машину, тоноскоп, который преобразовывал звуки речи в визуальные эквиваленты. Гласная «о», произнесенная в тоноскоп, выглядела как совершенное «о». Учитывая важность, придаваемую Египтом песнопениям, заклинаниям и имени человека, ясно, что звучание слов должно было иметь функциональную связь с их значениями. Эта связь почти утрачена в современном языке, хотя и сохраняется в поэзии: поэт мучается над выбором слов, чтобы создать рифму. Возможно, именно произношение является определяющим фактором. На вопрос, как он определил форму своего свободного стиха, Т. С. Элиот ответил, что он перестал думать о том «как это звучит правильно». По всей вероятности, звуки египетских слов (их вибрационная структура) имели числовую основу, соответствующую их значениям, и это соответствие не было случайным.
Таким образом, египетский язык был языком, в котором образы содержали глубокие ключи к внешнему смыслу каждой буквы, и этот смысл, несомненно, усиливался звуком самой буквы. Слова были составлены из этих букв таким образом, чтобы включать и усиливать значение отдельных букв, так что значение слова возникло из взаимодействия букв, как значение аккорда или музыкальной фразы возникает из комбинации нот.
Как только мы видим, что язык построен в соответствии с этими принципами, египетское пристрастие к каламбурам, омонимам, анаграммам и другим формам игры слов не выглядит как каприз. Слова и значения не бывают расхожими.
Проблема состоит в том, чтобы определить, когда и каким образом они существуют намеренно и осмысленно. Я уже упоминал sia ais.
Вот еще несколько интригующих случаев. Акх — дух, или стать духом; Кхат = труп. (И Акх употребляется в словах о рождении, в то время как Кхат отличается буквой ‘т’ и его
знаком становится болезнь и болото. ) Акх-Акх = выращивать растения и звезды; Кхат-Кхат = буря, гроза. Бен — отрицание, также «изначальный камень», то есть первичное состояние материи; neb = золото.
Золото традиционно совершенный, конечный продукт, главная цель алхимика. В Египте Наб также означает господин или повелитель.
Перевод иероглифов чреват техническими сложностями. Но помимо этих технических проблем есть еще и гораздо большая философская и теологическая проблема. Священные писания Египта являются частью инициатической религии и могут быть
понятны только в этом контексте.
Цель всех инициатических религий во всем мире одна и та же, и так было всегда: вывести человека из его естественного состояния сознания (которое называется «иллюзией» или «сном») к высшему состояние (называемому «просветлением» или «царством»). Это выше
состояние, его судьба и право первородства, является естественным для мира, первичное положение «неестественно».
Невозможно создать рациональный аргумент, чтобы заставить нежелающего понимать и невосприимчивого человека понять важность этого высшего состояния. Нельзя «доказать» скептику, что это имеет какое-либо прямое отношение к нему или к его жизни. Поэтому инициатические писания предназначены для посвященных, для тех, кто хотя бы сделал первый шаг по длинной дороге. И чем дальше он пройдет, тем больше и глубже становится его понимание.
Евангелия — это инициатические тексты; это руководство для достижения высшего состояния сознания. Но они редко рассматриваются как таковые: Айеры и Расселлы неверно истолковали их как инструменты угнетения и памятники суеверию; в то время как Билли
Грэхемы и всевозможные благодетели читают в них посыл автора не лезть в чужие дела. Если такое вопиюще неверное истолкование повсеместно применяется к Евангелиям,
самому знакомому тексту на Западе, вряд ли стоит удивляться тому, что внутренний смысл чуждых священных писаний Египта остается скрытым. Неизбежным следствием этого является то, что, для египтологов точный перевод священных текстов почти невозможен.
Но если это непонимание одновременно неизбежно и простительно, есть один аспект, который кажется неизбежным и непростительным. Переводы священных писаний Египта, сделанные египтологами, совершенно бессмысленны. Проблемы грамматики, синтаксиса и значения не принимаются в расчет. Нет и не может быть никакого оправдания той тарабарщине, которая есть и выдается за перевод писаний Египта.
Нет такой вещи, как естественная тарабарщина. Даже жаргон всегда грамматически структурирован.
Иероглифическая система была завершена во времена первых династий Египта. Она продолжала использоваться для священных и религиозных текстов на протяжении тысячелетий египетской истории и даже за ее пределами: последние зафиксированные открытые иероглифы происходят с острова Филы, расположенного чуть ниже первого нильского порога, и датируются четвертым веком нашей эры.
В Египте также существовала своего рода стенографическая система иероглифов, называемая «иератической», которая использовалась для официальных сообщений и других светских вопросов. Позже, предположительно для облегчения экономических проблем, был использован еще более скорописное письмо, названное «демотическим».
Но иероглифы всегда были языком храма.
Они представляют собой символический письменный язык, основанный на принципах, сходных с теми, которые определяют символизм Нетеру и египетского искусства. Иероглифы являются одновременно изобразительными и фонетическими. (Это было великое открытие Шампольона, которое привело к первоначальному расшифрованию.) К сожалению, никто точно не знает, как они должны произноситься. Это вопрос не только академического интереса. Дженни, в своем развитии циматики, изобрел машину, тоноскоп, который преобразовывал звуки речи в визуальные эквиваленты. Гласная «о», произнесенная в тоноскоп, выглядела как совершенное «о». Учитывая важность, придаваемую Египтом песнопениям, заклинаниям и имени человека, ясно, что звучание слов должно было иметь функциональную связь с их значениями. Эта связь почти утрачена в современном языке, хотя и сохраняется в поэзии: поэт мучается над выбором слов, чтобы создать рифму. Возможно, именно произношение является определяющим фактором. На вопрос, как он определил форму своего свободного стиха, Т. С. Элиот ответил, что он перестал думать о том «как это звучит правильно». По всей вероятности, звуки египетских слов (их вибрационная структура) имели числовую основу, соответствующую их значениям, и это соответствие не было случайным.
Таким образом, египетский язык был языком, в котором образы содержали глубокие ключи к внешнему смыслу каждой буквы, и этот смысл, несомненно, усиливался звуком самой буквы. Слова были составлены из этих букв таким образом, чтобы включать и усиливать значение отдельных букв, так что значение слова возникло из взаимодействия букв, как значение аккорда или музыкальной фразы возникает из комбинации нот.
Как только мы видим, что язык построен в соответствии с этими принципами, египетское пристрастие к каламбурам, омонимам, анаграммам и другим формам игры слов не выглядит как каприз. Слова и значения не бывают расхожими.
Проблема состоит в том, чтобы определить, когда и каким образом они существуют намеренно и осмысленно. Я уже упоминал sia ais.
Вот еще несколько интригующих случаев. Акх — дух, или стать духом; Кхат = труп. (И Акх употребляется в словах о рождении, в то время как Кхат отличается буквой ‘т’ и его
знаком становится болезнь и болото. ) Акх-Акх = выращивать растения и звезды; Кхат-Кхат = буря, гроза. Бен — отрицание, также «изначальный камень», то есть первичное состояние материи; neb = золото.
Золото традиционно совершенный, конечный продукт, главная цель алхимика. В Египте Наб также означает господин или повелитель.
Перевод иероглифов чреват техническими сложностями. Но помимо этих технических проблем есть еще и гораздо большая философская и теологическая проблема. Священные писания Египта являются частью инициатической религии и могут быть
понятны только в этом контексте.
Цель всех инициатических религий во всем мире одна и та же, и так было всегда: вывести человека из его естественного состояния сознания (которое называется «иллюзией» или «сном») к высшему состояние (называемому «просветлением» или «царством»). Это выше
состояние, его судьба и право первородства, является естественным для мира, первичное положение «неестественно».
Невозможно создать рациональный аргумент, чтобы заставить нежелающего понимать и невосприимчивого человека понять важность этого высшего состояния. Нельзя «доказать» скептику, что это имеет какое-либо прямое отношение к нему или к его жизни. Поэтому инициатические писания предназначены для посвященных, для тех, кто хотя бы сделал первый шаг по длинной дороге. И чем дальше он пройдет, тем больше и глубже становится его понимание.
Евангелия — это инициатические тексты; это руководство для достижения высшего состояния сознания. Но они редко рассматриваются как таковые: Айеры и Расселлы неверно истолковали их как инструменты угнетения и памятники суеверию; в то время как Билли
Грэхемы и всевозможные благодетели читают в них посыл автора не лезть в чужие дела. Если такое вопиюще неверное истолкование повсеместно применяется к Евангелиям,
самому знакомому тексту на Западе, вряд ли стоит удивляться тому, что внутренний смысл чуждых священных писаний Египта остается скрытым. Неизбежным следствием этого является то, что, для египтологов точный перевод священных текстов почти невозможен.
Но если это непонимание одновременно неизбежно и простительно, есть один аспект, который кажется неизбежным и непростительным. Переводы священных писаний Египта, сделанные египтологами, совершенно бессмысленны. Проблемы грамматики, синтаксиса и значения не принимаются в расчет. Нет и не может быть никакого оправдания той тарабарщине, которая есть и выдается за перевод писаний Египта.
Нет такой вещи, как естественная тарабарщина. Даже жаргон всегда грамматически структурирован.
Изучение языка предлагает сильные эмпирическое доказательство того, что
теории обучения довольно примитивны и неадекватны. Какие еще нужны доказательства для того, чтобы поддержать мнение, что все человеческие языки разделяют глубоко укоренившиеся свойства организации и структуры.
То есть эти свойства — лингвистические универсалии, и можно не без оснований предположить, что они были врожденным умственным даром, а не результатом обучения. Если это верно, тогда изучение языка проливает свет на некоторые давние вопросы в
теории познания. …так что мало оснований сомневаться в том, что это правда, ибо
это верно и для других форм языка и человеческое познания вцелом.
В этот момент возникает еще один вопрос. Как человеческий разум пришел к тому, чтобы иметь эти врожденные свойства, лежащие в основе приобретение знаний? Здесь лингвистические доказательства, очевидно, не предоставляют вообще никакой информации относительно пути или процесса, с помощью которого человеческий разум достиг своей цели.
Современное состояние сложности языков и особая форма врожденной организации
являются полной загадкой… это совершенно безопасно приписывать эволюции, но это не более чем вера в то, что наверняка есть какое-то естественное объяснение этого явления13.
теории обучения довольно примитивны и неадекватны. Какие еще нужны доказательства для того, чтобы поддержать мнение, что все человеческие языки разделяют глубоко укоренившиеся свойства организации и структуры.
То есть эти свойства — лингвистические универсалии, и можно не без оснований предположить, что они были врожденным умственным даром, а не результатом обучения. Если это верно, тогда изучение языка проливает свет на некоторые давние вопросы в
теории познания. …так что мало оснований сомневаться в том, что это правда, ибо
это верно и для других форм языка и человеческое познания вцелом.
В этот момент возникает еще один вопрос. Как человеческий разум пришел к тому, чтобы иметь эти врожденные свойства, лежащие в основе приобретение знаний? Здесь лингвистические доказательства, очевидно, не предоставляют вообще никакой информации относительно пути или процесса, с помощью которого человеческий разум достиг своей цели.
Современное состояние сложности языков и особая форма врожденной организации
являются полной загадкой… это совершенно безопасно приписывать эволюции, но это не более чем вера в то, что наверняка есть какое-то естественное объяснение этого явления13.
Самые примитивные племена обладают языками, которые грамматически и синтаксически полны и ограничиваются, пожалуй, простыми выражениями, но, тем не менее, они полноценны. Поэтому превратить любой язык в абракадабру и предложить это в качестве доказательства — это непростительно:
О царь, твоя прохладная вода — это великий потоп, который исходит из тебя.
Молчи, чтобы ты мог услышать слово, которое говорит Владыка.
Его сила — во главе духов, его мощь — в центре мира.
Правитель живых, он сидит подле престола Запада.
Твой pzn хлеб из Большого зала.
Твои ребра — это строительные блоки Бога.
О царь, поднимись, прими свое теплое пиво.
Все это вышло из дома твоего, все это дано тебе14.
Молчи, чтобы ты мог услышать слово, которое говорит Владыка.
Его сила — во главе духов, его мощь — в центре мира.
Правитель живых, он сидит подле престола Запада.
Твой pzn хлеб из Большого зала.
Твои ребра — это строительные блоки Бога.
О царь, поднимись, прими свое теплое пиво.
Все это вышло из дома твоего, все это дано тебе14.
Может ли это действительно быть приближением к психическим процессам строителей пирамид и Храма Лусора? Возможно, помимо нежелания или неспособности понять инициатическую основу всей египетской цивилизации, огромные трудности, встречающиеся при переводе, так ошеломляют ученых, что они не в состоянии признать искаженное качество своих переводов?
Факт остается фактом, но когда кажущиеся бессвязными тексты изучены с символической точки зрения, можно почувствовать их. С этой целью стоит подробно рассмотреть единый текст пирамиды в его различных официальных переводах, и
затем сравнить их с тем же текстом, переведенным в свете символического понимания.
Поскольку этот отрывок так короток, я включил перевод оригинала на немецком и французском языках, а также разные прочтения перевода на английский язык:
Спрух (Заклинание) – перевод с немецкого15
Фаллос Ба Би отодвинут назад, врата на небесах открыты.
Врата на небесах преграждены, путь лежит через пламя огня под ними, которое черпают Боги.
То, что позволяет Гору скользить, тем самым позволит скользить и В.В этом огненном сиянии, что вычерпывают боги.
Они создают путь для В. Он может пройти. В — это Гор16.
Врата на небесах преграждены, путь лежит через пламя огня под ними, которое черпают Боги.
То, что позволяет Гору скользить, тем самым позволит скользить и В.В этом огненном сиянии, что вычерпывают боги.
Они создают путь для В. Он может пройти. В — это Гор16.
Есть французский перевод17
502 отодвинь свой (фаллос) назад, о Бабж! Открой дверь в небо. О, Хорус. О, Гор, открой Ра врата неба пламенем под икнтом богов.
503 ты спотыкаешься, Гор! Ты спотыкаешься, Гор! Там, где В. спотыкается у этого пламени, под икнтом богов. Чтобы они приготовили дорогу для В., Чтобы В. мог пройти. В. – Это гор18.
502 Врата Баби отступили назад, двери неба открыты, Царь открыл (двери неба) с помощью печного жара, который изливают боги.
Какой Хорус идет (?) 503 Царь проговорился (?) там, в этой печи, жар, который изливают боги. Они прокладывают дорогу для царя, чтобы царь мог пройти по ней, ибо царь есть Гор19.
Какой Хорус идет (?) 503 Царь проговорился (?) там, в этой печи, жар, который изливают боги. Они прокладывают дорогу для царя, чтобы царь мог пройти по ней, ибо царь есть Гор19.
502 Врата Баби отведены назад, двери неба открыты, Царь открыл (двери неба) из-за печного жара, который изливают боги.
Хорус скользит (?) 503 Царь скользит (?) там, в этой печи, жар, который изливают боги. Они прокладывают дорогу для царя, чтобы царь мог проскользнуть по ней, ибо царь – это Гор20.
Хорус скользит (?) 503 Царь скользит (?) там, в этой печи, жар, который изливают боги. Они прокладывают дорогу для царя, чтобы царь мог проскользнуть по ней, ибо царь – это Гор20.
Фаллос Бабджа отведен назад, двери небес могут открыться, двери небес могут закрыться. Оунас отпер засов (?) путь, который проходит над огнем, под икнтом богов. То, что Гор упускает, Оунас скользит через огонь, под икнтом богов; они прокладывают путь для Гора, чтобы Оунас мог пройти по нему, (ибо) Оунас – это Гор21.
Эти переводы имеют мало общего между собой кроме глубокой несогласованности. Радикальные различия между интерпретациями дадут читателю представление о крайних трудностях, с которыми сталкивается египтолог. Слово это означает ‘ceci’ (Эта, это) в заклинании означает ‘фаллос’ для всех остальных. Гор «спотыкается» в одном тексте, в другом «скользит» или «проскальзывает», а в третьем ему «позволено скользить». И никто не может перевести «икнт» — Сетхе и Фолкнер накручивают бессмыслицу вокруг неразрешимого слова. Эти переводы ничем не лучше и не хуже остальных Текстов Пирамид. Четыре авторитетных источника выдвигают четыре различные версии, и каждая из них — бессмыслица.
Заклинание 316 типично для текстов Древнего Царства. Оно доставляет переводчику характерные проблемы. Будучи переведена в соответствии со своим внутренним смыслом, она показывает характерное богатство эзотерического смысла, сжатого в столь немногие слова, и чтобы понять его, неизбежен существенный комментарий. Здесь стоит указать на широкие различия между древними, средними и поздними Птолемеевскими текстами с их различными проблемами перевода.
Заклинание 316 — один из нескольких сотен иероглифических текстов, вырезанных на стенах пирамиды Унаса, фараона пятой династии. Они, наряду с аналогичными текстами из нескольких других пирамид той же эпохи, составляют древнейшие погребальные тексты, которые мы знаем из Египта.
Отдельные знаки в этих текстах часто написаны без определяющего знака, который позволил бы египтологам определить точное значение отдельного слова. Они представляют собой своего рода символическую стенографию, значение которой было бы совершенно ясно египтянам пятой династии, но которая создает огромные проблемы для нас. Проблема еще более усложняется сжатием сложной мысли, которая находит выражение в нескольких простых словах. И поскольку материал Древнего Царства относительно скуден, существует несколько вариантов отдельных текстов, которые позволили бы ученым получить подробные значения путем сравнения.
Иероглифы Среднего царства более дискурсивны, более «интеллектуальны»; существует богатый материал этого периода, и во многих случаях способность читать тексты Среднего Царства дают ключ к древнему. В Новом Царстве язык становится еще более многословным, и проблемы здесь часто связаны с переизбытком знаков, создающих огромное количество нюансов смысла. Египетский язык Птолемея становится еще более многословным и сам по себе представляет собой особую специфику.
Ученые, погруженные в иероглифы среднего и Нового царств, не могут легко перевести Птолемеевский язык без дополнительной подготовки. Если мы представим себе китайского студента английского языка, столкнувшегося с Чосером, затем с Шекспиром, затем с Мелвиллом, а затем с Джеймсом Джойсом, мы получим некоторое представление о чисто лингвистических проблемах, стоящих перед египтологом.
Как бы ни были велики эти трудности, большинство из них можно было бы разрешить в принципе, если бы тексты можно было понимать в светском контексте. Например, государственные документы и официальные письма, написанные на иератическом языке, не так уж сильно отличаются от их современных эквивалентов. Но чтобы понять смысл египетских религиозных текстов, прежде всего необходимо осознать, что все они эзотеричны; они касаются воскрешения и реинкарнации, и они имеют дело именно с духовными состояниями.
Заклинание 316 представлено в четырех бессмысленных вариантах четырьмя учеными просто потому, что его эзотерическая природа отрицается.
Например, Поль Бадж пытается прочесть этот текст как относящийся к буквальной и физической природе самой гробницы — к коридорам, подъему решетки и так далее. Это все равно что читать притчу Христа о сеятеле и семени, как если бы она была задумана как сельскохозяйственный совет, или интерпретировать притчу о талантах как примитивный трактат по экономике.
Даже признание истинной природы текстов не обеспечит реалистичного перевода. Переводчик должен сам разделять египетское убеждение, что Воскрешение, перевоплощение и путешествие души после смерти существует.
Без этой убежденности и определенного понимания этих реальностей тексты могут оставаться совершенно непроницаемыми, и любой перевод будет бессмысленным.
Помимо перевода текста, мы также проанализировали четыре перевода, приведенные выше, чтобы показать, как возникли их различия, и мне был предоставлен справочный материал для заметок, без которого эзотерический смысл этого короткого отрывка не раскрылся бы никогда.
Заклинание 316 — лишь одно из нескольких сотен, начертанных на стенах, и хотя нет никаких сомнений, что они имеют последовательность и структуру, египтологи до сих пор не смогли их различить. В нынешних переводах нумерация текстов более или менее произвольна, и так будет продолжаться до тех пор, пока кому-нибудь не удастся перевести их полностью на эзотерическую основу.
Заклинание 316 типично для текстов Древнего Царства. Оно доставляет переводчику характерные проблемы. Будучи переведена в соответствии со своим внутренним смыслом, она показывает характерное богатство эзотерического смысла, сжатого в столь немногие слова, и чтобы понять его, неизбежен существенный комментарий. Здесь стоит указать на широкие различия между древними, средними и поздними Птолемеевскими текстами с их различными проблемами перевода.
Заклинание 316 — один из нескольких сотен иероглифических текстов, вырезанных на стенах пирамиды Унаса, фараона пятой династии. Они, наряду с аналогичными текстами из нескольких других пирамид той же эпохи, составляют древнейшие погребальные тексты, которые мы знаем из Египта.
Отдельные знаки в этих текстах часто написаны без определяющего знака, который позволил бы египтологам определить точное значение отдельного слова. Они представляют собой своего рода символическую стенографию, значение которой было бы совершенно ясно египтянам пятой династии, но которая создает огромные проблемы для нас. Проблема еще более усложняется сжатием сложной мысли, которая находит выражение в нескольких простых словах. И поскольку материал Древнего Царства относительно скуден, существует несколько вариантов отдельных текстов, которые позволили бы ученым получить подробные значения путем сравнения.
Иероглифы Среднего царства более дискурсивны, более «интеллектуальны»; существует богатый материал этого периода, и во многих случаях способность читать тексты Среднего Царства дают ключ к древнему. В Новом Царстве язык становится еще более многословным, и проблемы здесь часто связаны с переизбытком знаков, создающих огромное количество нюансов смысла. Египетский язык Птолемея становится еще более многословным и сам по себе представляет собой особую специфику.
Ученые, погруженные в иероглифы среднего и Нового царств, не могут легко перевести Птолемеевский язык без дополнительной подготовки. Если мы представим себе китайского студента английского языка, столкнувшегося с Чосером, затем с Шекспиром, затем с Мелвиллом, а затем с Джеймсом Джойсом, мы получим некоторое представление о чисто лингвистических проблемах, стоящих перед египтологом.
Как бы ни были велики эти трудности, большинство из них можно было бы разрешить в принципе, если бы тексты можно было понимать в светском контексте. Например, государственные документы и официальные письма, написанные на иератическом языке, не так уж сильно отличаются от их современных эквивалентов. Но чтобы понять смысл египетских религиозных текстов, прежде всего необходимо осознать, что все они эзотеричны; они касаются воскрешения и реинкарнации, и они имеют дело именно с духовными состояниями.
Заклинание 316 представлено в четырех бессмысленных вариантах четырьмя учеными просто потому, что его эзотерическая природа отрицается.
Например, Поль Бадж пытается прочесть этот текст как относящийся к буквальной и физической природе самой гробницы — к коридорам, подъему решетки и так далее. Это все равно что читать притчу Христа о сеятеле и семени, как если бы она была задумана как сельскохозяйственный совет, или интерпретировать притчу о талантах как примитивный трактат по экономике.
Даже признание истинной природы текстов не обеспечит реалистичного перевода. Переводчик должен сам разделять египетское убеждение, что Воскрешение, перевоплощение и путешествие души после смерти существует.
Без этой убежденности и определенного понимания этих реальностей тексты могут оставаться совершенно непроницаемыми, и любой перевод будет бессмысленным.
Помимо перевода текста, мы также проанализировали четыре перевода, приведенные выше, чтобы показать, как возникли их различия, и мне был предоставлен справочный материал для заметок, без которого эзотерический смысл этого короткого отрывка не раскрылся бы никогда.
Заклинание 316 — лишь одно из нескольких сотен, начертанных на стенах, и хотя нет никаких сомнений, что они имеют последовательность и структуру, египтологи до сих пор не смогли их различить. В нынешних переводах нумерация текстов более или менее произвольна, и так будет продолжаться до тех пор, пока кому-нибудь не удастся перевести их полностью на эзотерическую основу.
Заклинание 316 найдено в коридоре, ведущем в погребальную камеру Унаса. В таком виде и в этот период (пятая Династия, ок. 2600 г. до н. э. по традиционной датировке), встречается только в пирамида Унаса. (Надпись на пирамиде Сесостриса (двенадцатой династии Среднего царства) предоставляет другую версию этого текста. )
Три основные трудности стирают смысл этих формул. Первая — указание на «дорогу (которая проходит) над огнем», обозначение, которое можно было бы рассматривать как относящееся к чему-то точному; мы предлагаем в качестве гипотезы признать там коридор, дающий доступ к погребальным камерам, точнее коридор, прорезающий зону гранита и пронизанный решетками; огонь, таким образом, обозначает сам гранит.
Вторая трудность связана со словом iknt, написанным без определителя и фигурирующим здесь дважды, связанным с «путем (который проходит) над огнем»; должно ли оно относиться к глаголу iknt, засвидетельствованному только в CT VI, 296r-s. со смыслом » черпать (воду)», тем самым придавая слову iknt значение ковша? Один из них имел бы относительную форму среднего глагола: «то, что боги вычерпывают», и это могло бы выразить поднятие гранитных решеток для освобождения проходов. [Но, возможно, это слово iknt в CT VI, 296r-s, которое подхватывает строфу 320 пирамид: отождествление смерти Ба-Би, повелителя ночи»;] текст дает «сына Икнта, теневого, икнта Н., который скрывает повелителя ночи»; икнт тогда обозначал бы что-то, что скрыто, тайник, колодец, возможно он указывает на маленький круг, определяющий слово здесь. В отсутствие более четкого документа невозможно сделать выбор между предлагаемыми толкованиями.
Третья трудность возникает из-за глагола sbn ‘скользить, ускользать, поворачиваться’; здесь не может быть ничего другого, кроме фактивного значения ‘позволить скользить’, поскольку оно дается в присутствии прямого дополнения; в совокупности формул оно должно выражать скольжение засова или поднятие решеток на их пути22…
Вторая трудность связана со словом iknt, написанным без определителя и фигурирующим здесь дважды, связанным с «путем (который проходит) над огнем»; должно ли оно относиться к глаголу iknt, засвидетельствованному только в CT VI, 296r-s. со смыслом » черпать (воду)», тем самым придавая слову iknt значение ковша? Один из них имел бы относительную форму среднего глагола: «то, что боги вычерпывают», и это могло бы выразить поднятие гранитных решеток для освобождения проходов. [Но, возможно, это слово iknt в CT VI, 296r-s, которое подхватывает строфу 320 пирамид: отождествление смерти Ба-Би, повелителя ночи»;] текст дает «сына Икнта, теневого, икнта Н., который скрывает повелителя ночи»; икнт тогда обозначал бы что-то, что скрыто, тайник, колодец, возможно он указывает на маленький круг, определяющий слово здесь. В отсутствие более четкого документа невозможно сделать выбор между предлагаемыми толкованиями.
Третья трудность возникает из-за глагола sbn ‘скользить, ускользать, поворачиваться’; здесь не может быть ничего другого, кроме фактивного значения ‘позволить скользить’, поскольку оно дается в присутствии прямого дополнения; в совокупности формул оно должно выражать скольжение засова или поднятие решеток на их пути22…
Четыре переведенные версии показывают следующее:
Спелерс насколько был способен держался буквально текста Унаса; но некоторые слова чрезвычайно трудно перевести (напр.,и сбн.).
Сэтхе работал над текстами Унаса и Сесостриса бок о бок, завершая первый с помощью второго, и его версия отчетливо отличается от оригинала. Фолкнер и Бадж
последовали Сетхе, но каждый дал индивидуальную интерпретация некоторых слов, фраз и грамматических конструкций, и выбрал различные элементы из более длинной версии Сесостриса в попытке разобраться в тексте Унаса.
Фраза за фразой текст Унаса гласит:
Отведи его назад, Ба-Би!
Открой две небесные створки!
Открыты для Унаса
Над пламенем под икнт
Из Нетеру.
Нет фаллоса (Сетхе); нет печного жара (Фолкнер): нет никакого условного времени (Бадж). Но без него …
Эти грубые фразы не имеют никакого смысла.
Первый ключ к тексту — это значение Ба-Би. Как часто так бывает со сложными, но жизненно важными символами Египта, Ба-Би имеет как положительные, так и отрицательные стороны. В некоторых из текстов (Пир. 419, Фолкнер) Унас призван защищать. В других местах его одновременно уважают и боятся как «быка» бабуины » и называют его «вождь обезьян». В других текстах (Пир. 1349 г. Пепи) он описан как имеющий красные уши и фиолетовые ягодицы. В других текстах он упоминается как ба-ба и как ба-буи, как бабуин (обезьяна с собачьей мордой), иногда как собака. В книге мертвых (гл. 125) Ба-би ассоциируется с «фаллосом», который служит как ипостась или сущность «фаллоса Ба-Би». Наконец Ба-Би зовется «стражем берегов огненного озера»; он питается «падшими» врагами Осириса.
Как хранитель огненного озера, он может быть чем-то между Хадитом (Крокодилополис, или Фаюм) и Нарефом (некрополь, гераклеопольский гном, мифологическое место сражений
между Гором и Сетом). В конечном счете он может быть понят как существо со множеством аспектов, или как некоторые аспекты множества.
Множество представляет собой сжимающую силу, коагулирующий огонь, кровоостанавливающая сила спермы. Считается, что дух заключен в материи; отсюда фаллическое значение. Ибо это — продолжение рода.
Он заманивает «душу» в ловушку и заключает ее в человеческую форму.
Строго говоря, эзотерически неверно говорить: «у человека есть душа». Нужно говорить наоборот: «у души есть человек».
Возвращаясь к нашим пифагорейским принципам, изначальное разделение приводит к двойственности, и каждая новая сущность принимает природу «одного» и «другого». Множество — это главный аспект «другого», А Ба-би может быть порождающим аспектом множества, противопоставленным как таковому воссоединению с духом, или Единым. (Вероятно, более чем неслучайно, что в христианской литературе Сатана разделяет так много характеристик Сета и обладает подозрительно похожим именем, которое на иврите означает «противник». Сатану также называют «обезьяной Бога»).
Спелерс насколько был способен держался буквально текста Унаса; но некоторые слова чрезвычайно трудно перевести (напр.,и сбн.).
Сэтхе работал над текстами Унаса и Сесостриса бок о бок, завершая первый с помощью второго, и его версия отчетливо отличается от оригинала. Фолкнер и Бадж
последовали Сетхе, но каждый дал индивидуальную интерпретация некоторых слов, фраз и грамматических конструкций, и выбрал различные элементы из более длинной версии Сесостриса в попытке разобраться в тексте Унаса.
Фраза за фразой текст Унаса гласит:
Отведи его назад, Ба-Би!
Открой две небесные створки!
Открыты для Унаса
Над пламенем под икнт
Из Нетеру.
Нет фаллоса (Сетхе); нет печного жара (Фолкнер): нет никакого условного времени (Бадж). Но без него …
Эти грубые фразы не имеют никакого смысла.
Первый ключ к тексту — это значение Ба-Би. Как часто так бывает со сложными, но жизненно важными символами Египта, Ба-Би имеет как положительные, так и отрицательные стороны. В некоторых из текстов (Пир. 419, Фолкнер) Унас призван защищать. В других местах его одновременно уважают и боятся как «быка» бабуины » и называют его «вождь обезьян». В других текстах (Пир. 1349 г. Пепи) он описан как имеющий красные уши и фиолетовые ягодицы. В других текстах он упоминается как ба-ба и как ба-буи, как бабуин (обезьяна с собачьей мордой), иногда как собака. В книге мертвых (гл. 125) Ба-би ассоциируется с «фаллосом», который служит как ипостась или сущность «фаллоса Ба-Би». Наконец Ба-Би зовется «стражем берегов огненного озера»; он питается «падшими» врагами Осириса.
Как хранитель огненного озера, он может быть чем-то между Хадитом (Крокодилополис, или Фаюм) и Нарефом (некрополь, гераклеопольский гном, мифологическое место сражений
между Гором и Сетом). В конечном счете он может быть понят как существо со множеством аспектов, или как некоторые аспекты множества.
Множество представляет собой сжимающую силу, коагулирующий огонь, кровоостанавливающая сила спермы. Считается, что дух заключен в материи; отсюда фаллическое значение. Ибо это — продолжение рода.
Он заманивает «душу» в ловушку и заключает ее в человеческую форму.
Строго говоря, эзотерически неверно говорить: «у человека есть душа». Нужно говорить наоборот: «у души есть человек».
Возвращаясь к нашим пифагорейским принципам, изначальное разделение приводит к двойственности, и каждая новая сущность принимает природу «одного» и «другого». Множество — это главный аспект «другого», А Ба-би может быть порождающим аспектом множества, противопоставленным как таковому воссоединению с духом, или Единым. (Вероятно, более чем неслучайно, что в христианской литературе Сатана разделяет так много характеристик Сета и обладает подозрительно похожим именем, которое на иврите означает «противник». Сатану также называют «обезьяной Бога»).
Но точно так же, как совершенный человек примиряет Сета и Гора внутри себя, так и сила Ба-би может быть использована в созидательном или разрушительном смысле.
В сокращенном контексте текста Унас генеративная или фаллическая связь даже не является имплицитной, а тем более эксплицитной.
Сетхе, а вслед за ним Бадж и Фолкнер совершенно незаконно используют текст Сесостриса для своих переводов. Но от этого все не становится яснее. Почему «двери небес» должны открываться, когда «фаллос Ба-Би» отодвинут назад?
Трудность здесь заключается не только в эзотерическом значении текста, но и в фундаментальной несовместимости языка. В тексте Сесостриса переведенный текст буквально гласит: «фаллос Ба-Би оттянут назад». Тот же знак используется в тексте Унаса, чтобы дать строку «назад». Но в английском, немецком и французском языках нет связи между «болтом» и «фаллосом». Сказать «фаллос Ба-Би оттянут назад» — значит ничего не сказать, в то время как все знают, что означает «болт оттянуть назад». Египтянин устанавливает связь между болтом и фаллосом, которую наш язык не допускает. Если мы говорим: «фаллос Ба-Би опущен», то это имеет смысла, это передает идею преднамеренного отказа или приостановления власти, символизируемой «фаллосом». Но если мы говорим «болт снят», то это просто плохой английский.
В любом случае, именно Ба-Би обладает силой открывать двери или ставни небес. Если бы существовал буквальный перевод на эзотерической основе для всей последовательности, можно было бы точно объяснить, что имеется в виду. Как бы то ни было, обоснованное предположение — лучшее, что возможно. Отодвиньте засов; то есть фаллос Ба-Би отводится, следовательно, сила порождения приостанавливается, что в свою очередь означает, что потребность в перевоплощении отпадает, открывая врата в небеса, воссоединение с источником.
Затем текст гласит: «верни его назад!
Открой две ставни на небо.
Открой для Унаса,
В сокращенном контексте текста Унас генеративная или фаллическая связь даже не является имплицитной, а тем более эксплицитной.
Сетхе, а вслед за ним Бадж и Фолкнер совершенно незаконно используют текст Сесостриса для своих переводов. Но от этого все не становится яснее. Почему «двери небес» должны открываться, когда «фаллос Ба-Би» отодвинут назад?
Трудность здесь заключается не только в эзотерическом значении текста, но и в фундаментальной несовместимости языка. В тексте Сесостриса переведенный текст буквально гласит: «фаллос Ба-Би оттянут назад». Тот же знак используется в тексте Унаса, чтобы дать строку «назад». Но в английском, немецком и французском языках нет связи между «болтом» и «фаллосом». Сказать «фаллос Ба-Би оттянут назад» — значит ничего не сказать, в то время как все знают, что означает «болт оттянуть назад». Египтянин устанавливает связь между болтом и фаллосом, которую наш язык не допускает. Если мы говорим: «фаллос Ба-Би опущен», то это имеет смысла, это передает идею преднамеренного отказа или приостановления власти, символизируемой «фаллосом». Но если мы говорим «болт снят», то это просто плохой английский.
В любом случае, именно Ба-Би обладает силой открывать двери или ставни небес. Если бы существовал буквальный перевод на эзотерической основе для всей последовательности, можно было бы точно объяснить, что имеется в виду. Как бы то ни было, обоснованное предположение — лучшее, что возможно. Отодвиньте засов; то есть фаллос Ба-Би отводится, следовательно, сила порождения приостанавливается, что в свою очередь означает, что потребность в перевоплощении отпадает, открывая врата в небеса, воссоединение с источником.
Затем текст гласит: «верни его назад!
Открой две ставни на небо.
Открой для Унаса,
Над пламенем бенеат х т е икнт.
О богах.
О богах.
Возникают и другие проблемы. Слова «над» и «под» формальны , но использовать их как таковые не имеет смысла и переводчики пробуют разные решения. («Путь огненного сияния», Сетхе; » Открой Ра врата небес с помощью пламени», Спеллерс: «из-за печного жара». Фолкнер; «путь, который проходит мимо», Бадж. )
«Икнт» — еще одно трудное слово. В других контекстах оно означает
«черпание или вычерпывание», то есть » притягивание к (из чего-то)’, в данном случае Нетеру,= или богами’. Действительный смысл следует за пониманием последствий приостановки власти Ба-би и последующего открытия двух врат небес.
Короткая фраза описывает двойное действие: пламя или огонь: это восхождение и бытие, влекомое вверх (к небу) посредством богов. Пламя — это «дух», духовный огонь, или «Дыхание Огня», показанное на рисунках войн между богами.
«Себен» (сбн. т.) представляет собой следующую проблему. Себен — это по-разному
‘пусть скольжения’ или наоборот «спотыкается». Ни одно из этих решений не является удовлетворительным, тем не менее в данном случае речь идет о том, что практически всегда имеется ввиду (и характерно показано в тексте Унаса) маленькая речная рыбка
чья особенность — плавать вверх ногами.
«Икнт» — еще одно трудное слово. В других контекстах оно означает
«черпание или вычерпывание», то есть » притягивание к (из чего-то)’, в данном случае Нетеру,= или богами’. Действительный смысл следует за пониманием последствий приостановки власти Ба-би и последующего открытия двух врат небес.
Короткая фраза описывает двойное действие: пламя или огонь: это восхождение и бытие, влекомое вверх (к небу) посредством богов. Пламя — это «дух», духовный огонь, или «Дыхание Огня», показанное на рисунках войн между богами.
«Себен» (сбн. т.) представляет собой следующую проблему. Себен — это по-разному
‘пусть скольжения’ или наоборот «спотыкается». Ни одно из этих решений не является удовлетворительным, тем не менее в данном случае речь идет о том, что практически всегда имеется ввиду (и характерно показано в тексте Унаса) маленькая речная рыбка
чья особенность — плавать вверх ногами.
Нильская рыба плавает вверх ногами.
Перевернутые небеса — это шип Христа или дерево зизифу, ветви которого склоняются к Земле. ‘Дерево унаби, нагибает голову к тебе’ (пис. Текст 808, Р. О. Фолкнер). Так, себен –это рыба, обращенная лицом к небу, небеса – дерево, склоняющее голову к Земле.
Иероглифические линии: 1 отведи его [болт] назад, Ба-Би! 2 Откройте две небесные створки! 3 открыто для Унаса. 4 над пламенем, под икнтом богов. 5 Вернись, вернись, Гор! 6 Чтобы Унас мог возвратиться в этом пламени под икнтом богов [то есть посредством пламени, обращенного к небу как дыхание богов, или божественных сущностей]. 7 которые готовят путь. 8 [чтобы] Унас мог пройти. 9 ибо Унас есть Гор23.
Вариации:
1 фаллос Ба-Би опущен 2 ставни небес открыты.
1 фаллос Ба-Би опущен 2 ставни небес открыты.
Унас, мертвый царь, отождествляется с Осирисом, мертвым, брошенным на землю лицом вниз (мертвый Осирис часто изображается именно так).
Но Осирис восстанет снова как Гор, и Унаса просят последовать за ним.
В итоге: смерть как Осирис, возвращение к вечной жизни как гор! Себен!
Себен! Другими словами, перевернись животом кверху, как маленькая рыбка Себен и «обрати лицо к небесам!- Встань и вернись!»
Далее следует остальная часть текста , слово в слово:
Вернись! Вернись, Гор!
Унас может вернуться .
Пламенем, поднятым богами.
Которые готовят путь.
И Унас может пройти.
Ибо Унас — это Гор!
Теперь текст раскрывается как последовательный и глубокий.
Сила Ба-Би вызывается для того, чтобы открыть две створки на
небеса (возможно аналог обратных родов, реинкарнации и возвращения на землю
в бестелесном существовании). Двери открываются над духовным огнем. Он тянется ввысь, как дыхание богов, как Осирис, павший мертвым лицом на землю, Унас уподобляется ему.
Подобно Гору, и маленькой рыбке, обрати свое лицо к небу. И теперь, подобно Гору, посредством духовного огня, который вдохнули боги, Унас может пройти по пути, чтобы обрести вечную жизнь. Ибо Унас — это Гор.
Учитывая крайнюю степень сжатия текста и сложность, лежащую в основе мысли, писания египтян недоступны для прочтения рядовой публики, заинтересованной в эзотерике.
В этом случае можно законно использовать поэтическую интерпретацию
как для того, чтобы дать представление о смысле текста, так и для того, чтобы попытаться
захватить (насколько это возможно в переводе) и оценить поэзию, звук и ритм.
Но Осирис восстанет снова как Гор, и Унаса просят последовать за ним.
В итоге: смерть как Осирис, возвращение к вечной жизни как гор! Себен!
Себен! Другими словами, перевернись животом кверху, как маленькая рыбка Себен и «обрати лицо к небесам!- Встань и вернись!»
Далее следует остальная часть текста , слово в слово:
Вернись! Вернись, Гор!
Унас может вернуться .
Пламенем, поднятым богами.
Которые готовят путь.
И Унас может пройти.
Ибо Унас — это Гор!
Теперь текст раскрывается как последовательный и глубокий.
Сила Ба-Би вызывается для того, чтобы открыть две створки на
небеса (возможно аналог обратных родов, реинкарнации и возвращения на землю
в бестелесном существовании). Двери открываются над духовным огнем. Он тянется ввысь, как дыхание богов, как Осирис, павший мертвым лицом на землю, Унас уподобляется ему.
Подобно Гору, и маленькой рыбке, обрати свое лицо к небу. И теперь, подобно Гору, посредством духовного огня, который вдохнули боги, Унас может пройти по пути, чтобы обрести вечную жизнь. Ибо Унас — это Гор.
Учитывая крайнюю степень сжатия текста и сложность, лежащую в основе мысли, писания египтян недоступны для прочтения рядовой публики, заинтересованной в эзотерике.
В этом случае можно законно использовать поэтическую интерпретацию
как для того, чтобы дать представление о смысле текста, так и для того, чтобы попытаться
захватить (насколько это возможно в переводе) и оценить поэзию, звук и ритм.
Заклинание 316 можно прочесть так:
Отодвинь засов, Ба-Би !
Открой двери в благословенный край!
Открывай! Для Унаса! Двери открываются:
Над огнем духа; дыханием богов;
Восстань, Гор! Вернись!
Унас может вернуться,
Несомый пламенем, влекомый богами.
Что расчистят путь, дабы Унас мог пройти.
Ибо Унас — это Гор.
Отодвинь засов, Ба-Би !
Открой двери в благословенный край!
Открывай! Для Унаса! Двери открываются:
Над огнем духа; дыханием богов;
Восстань, Гор! Вернись!
Унас может вернуться,
Несомый пламенем, влекомый богами.
Что расчистят путь, дабы Унас мог пройти.
Ибо Унас — это Гор.
Прежде чем обратиться к египетской литературе нужно еще раз указать на важность произношения звуков в египетских текстах, составляющую трудность перевода этих писаний на английский.
Даже если никто не знает, как египтянин должен был произносить слова писания, какие из них выделять речью, а какие нет, тексты созданы с использованием сильной рифмы, размера стиха и аллитерации: они поэтичны по своей природе.
Игра слов настолько мощна, что устный текст был бы равносилен заклинанию.
Не поддается сомнению, что даже современная поэзия не может быть адекватно переведена с одного языка на другой. Если придерживаться буквального смысла слов, то рифма, размер
и игра слов будет неизбежно потеряна. Если рифма и размер сохраняются, то искажаются слова и смысл. В случае с египтянами теряется и то и другое.
Ниже приводится отрывок из Папируса Ринда, писания Нового царства, которое в переводе
на современный язык становится бесконечным и ужасно скучным набором нелепостей. Оно главным образом напоминает последовательность проклятий, направленных в адрес змея Апопа, но также включает в себя увлекательный заклинательный параграф о космологии, которая путем сдвига времен (На основе тех же самых слов), занимается извечными проблемами времени, безвременья и сотворения, рисуя устройство мира, которое в Ветхом Завете обозначено в знаменитой фразе: «Я был прежде Авраама».
Египетский язык, как и древнееврейский, использует написание без гласных, но
в отличие от иврита, египетский исчез как разговорный язык, и остались только догадки о произношении гласных.
Тем не менее, магическая природа следующего текста очевидна.
(Я вставил гласные в соответствии с обычаем в попытке сделать текст произносимым; вместо того, чтобы писать hpr-i, я написал kheper-ee.) Передано фонетически,
(Bremner-Rhin d 28,20 )
Даже если никто не знает, как египтянин должен был произносить слова писания, какие из них выделять речью, а какие нет, тексты созданы с использованием сильной рифмы, размера стиха и аллитерации: они поэтичны по своей природе.
Игра слов настолько мощна, что устный текст был бы равносилен заклинанию.
Не поддается сомнению, что даже современная поэзия не может быть адекватно переведена с одного языка на другой. Если придерживаться буквального смысла слов, то рифма, размер
и игра слов будет неизбежно потеряна. Если рифма и размер сохраняются, то искажаются слова и смысл. В случае с египтянами теряется и то и другое.
Ниже приводится отрывок из Папируса Ринда, писания Нового царства, которое в переводе
на современный язык становится бесконечным и ужасно скучным набором нелепостей. Оно главным образом напоминает последовательность проклятий, направленных в адрес змея Апопа, но также включает в себя увлекательный заклинательный параграф о космологии, которая путем сдвига времен (На основе тех же самых слов), занимается извечными проблемами времени, безвременья и сотворения, рисуя устройство мира, которое в Ветхом Завете обозначено в знаменитой фразе: «Я был прежде Авраама».
Египетский язык, как и древнееврейский, использует написание без гласных, но
в отличие от иврита, египетский исчез как разговорный язык, и остались только догадки о произношении гласных.
Тем не менее, магическая природа следующего текста очевидна.
(Я вставил гласные в соответствии с обычаем в попытке сделать текст произносимым; вместо того, чтобы писать hpr-i, я написал kheper-ee.) Передано фонетически,
(Bremner-Rhin d 28,20 )
Neb dje r djed-ef :
Kheper-ee khepe r kheper-oo ,
Kheper-kooie em kheper-oo en khepree,
kheper em sep tepi,
Kheper-kooie em khepero o en khepre e kheper-o o
Kheper kheper-o o poo,
En pea-en-e e yoo pea-oot-yoo ir-en-e e
Pea-en-ee e m pea-oot-yo o
Pea eren-e e yoo-esse n ir-ee pea-oot pea-oot-yoo
Если, ломая язык непривычными звуками, вы решите, что это все абракадабра, вы вполне можете оказаться правы. Хотя словари диктуют нам значение, сходное с каббалистической формулой «неопределенности» Гарольд Бейли, в книге Язык символизма24говорит о том, что
это заклинание может быть одним из имен бога солнца Митры. Если это так, то оно, вероятно, происходит от египетского Хранитель, жук-скарабей, который является символом и именем утреннего солнца, солнца как преобразующего принципа.
Приведенный выше текст, переведенный на английский язык, гласит: :
это заклинание может быть одним из имен бога солнца Митры. Если это так, то оно, вероятно, происходит от египетского Хранитель, жук-скарабей, который является символом и именем утреннего солнца, солнца как преобразующего принципа.
Приведенный выше текст, переведенный на английский язык, гласит: :
Единичные иероглифы:
А Ais: внутренности (головы), то есть мозг.
Sia: интеллект, знание: v. распознавать, воспринимать, знать.
В Akh:: дух, духовное состояние, быть, стать духом, славным, великолепным и т. д.
Kha:: труп с Ахах: звезды.
C Akhakh:: шторм.
D Rkh:: знать, осознавать, знание.
Khr: осень.
E Ben: отрицание, «‘этого нет», «его нет».
Наб: золото, господин, хозяин, все, владелец, каждый (множество вариаций в зависимости от детерминатива).
F Sbn: рыба, которая переворачивается на спину (Synodontis batensoda).
Neb: Золото, господин, хозяин, владелец, каждый (множество вариаций в зависимости от детермнатива).
Sia: интеллект, знание: v. распознавать, воспринимать, знать.
В Akh:: дух, духовное состояние, быть, стать духом, славным, великолепным и т. д.
Kha:: труп с Ахах: звезды.
C Akhakh:: шторм.
D Rkh:: знать, осознавать, знание.
Khr: осень.
E Ben: отрицание, «‘этого нет», «его нет».
Наб: золото, господин, хозяин, все, владелец, каждый (множество вариаций в зависимости от детерминатива).
F Sbn: рыба, которая переворачивается на спину (Synodontis batensoda).
Neb: Золото, господин, хозяин, владелец, каждый (множество вариаций в зависимости от детермнатива).
F Sbn: Рыба, которая переворачивается на спину
Nbs: Терновый венец Христа или дерево унаби (крест на его спине).
Дерево зизифус склоняет свою голову к вам (невоплощеннму)25.
Дерево зизифус склоняет свою голову к вам (невоплощеннму)25.
Владыка Вселенной заявляет: Когда я проявил себя в бытии, бытие существовало. Я пришел в бытие в форме проявленного, которое пришло в бытие в первый раз. Приходя в бытие согласно способу проявления существующего, я, следовательно, существовал. И вот так возникло сущее, ибо я был пред двумя предыдущими, которых я создал, ибо я имел приоритет над двумя предшествующими, ибо мое имя было перед ними, ибо я создал его перед двумя что были ранее26…
Литература
Большинство иероглифических текстов являются теологическими или памятными. Существует немного «литературы», но та капля, что есть, не лишена интереса. Были обнаружены истории, относящиеся к Среднему царству. По содержанию, влиянию и стилю (поскольку такая тонкая материя, как стиль, может пережить опасности перевода) эти истории напоминают рассказы из «Тысячи и одной ночи». В некоторых случаях соответствия достаточно близки, чтобы предположить, что египетский оригинал передавался из поколения в поколение и остался более или менее нетронутым.
Эти египетские истории доказывают, что в Древнем Египте существовала живая литературная традиция, и даже чувство юмора. Они также могут быть использованы для иллюстрации темы светской и эзотерической литературы. Хотя это самое важное существующее литературное различие, авторитеты в этой области и большинство современных писателей не осознают его существования. Поэтому все мы проходим через систему образования, питающуюся литературой, которая, с точки зрения эзотерики, является вовсе не литературой, а журналистикой или еще хуже. Нельзя ожидать, что египтологи проявляли большую литературную чуткость, чем кто-либо другой; поэтому смысл этих древних историй был упущен.
Эзотерическая литература похожа на инициатическое учение в том, что оба провозглашают одно и то же послание: что человек не таков, каким он мог бы быть, не таков, каким он должен быть; что человек содержит в себе искру божественности; что его предназначение и истинная задача — разжечь эту искру в пламя.
Но инициатические учения направлены на тех, кто является сознательными учениками. Нагорная проповедь и большая часть Евангелий не были переданы массам (Библия прямо говорит об этом). Эти учения были обращены к ученикам Христа, к людям, о которых он говорил в притчах.
Притча предлагает ту же самую пилюлю, но с подходящей сахарной оболочкой, и она направлена на публику. Ее не следует путать с аллегорией, которая является рациональной и интеллектуальной персонификацией абстракций, таких как «истина» или «мораль» — попытка замаскировать знакомую проповедь воскресной школы. Аллегория всегда очевидна; эзотерическая литература никогда не бывает очевидной. Ее смысл скрыт в символах. Но эти символы выбраны из экзотерического мира, мира повседневной жизни; и характерной чертой эзотерической литературы является то, что ее можно читать и наслаждаться ею, не обнаруживая ее внутреннего смысла. Однако сила и действенность символизма таковы, что он вызывает поиск неосознанно, подсознательно.; истинная эзотерическая литература почти невосприимчива к изменениям литературной моды или течения времени.
Современной зрелой эзотерической литературы практически нет. Вся западная литература едва ли создала полдюжины подлинно эзотерических произведений. Но если нам когда-то везло с этим, то в детстве, среди социально ориентированных банальностей и телевизионной пропаганды, мы соприкасались со сказками. Многие из них являются эзотерическими или должны были быть эзотерическими изначально. В этом источник их силы, долголетия и тех особых качеств, которые они имеют, чтобы оставаться в уме. У эзотерического сказания есть «аромат», «атмосфера». Мы не можем «доказать» его; «объяснить» его — значит убить его. Но мы это чувствуем. И как только мы приходим к пониманию того, что именно нереализованный, но пережитый внутренний смысл сказки — ее эзотерическое сердце — ответственен за ее силу, мы можем с некоторой уверенностью различать эзотерическое, экзотерическое и псевдоэзотерическое. (Лягушачий принц, Белоснежка, Золушка, Моби Дик и Братья Карамазовы — эзотеричны; жалоба портного — экзотерична; Сиддхартха — псевдоэзотеричен. Символические темы эзотерической литературы встречаются во всем мире; подобно жестам, они кажутся универсальными. Эзотерическая литература в конечном счете касается поиска человеком божественного внутри себя. Часто поиски явно являются поиском Грааля, сокровищ, либо скрытых, либо недоступных. Часто сокровища охраняются монстрами или врагами, которых нужно одолеть сочетанием храбрости и коварства. Все это символизирует борьбу человека против его собственной природы — архетипическую борьбу Гора и Сета, старого Адама и нового человека, Давида и Голиафа, Синдбада и морского старца, который не хочет слезать со спины Синдбада.
Иногда даром является прекрасная принцесса или прекрасный принц; чтобы получить приз, необходимо выполнить определенные задачи, а также проявить смелость, решительность и часто хитрость. Иногда принц или принцесса переодеваются лягушкой или нищим, или же они спят или заколдованы. Успешное завершение задания вознаграждается наследованием царства и «жизнью долго и счастливо», то есть в «вечности».
Некоторые египетские сказки эзотеричны, другие — нет. Я кратко рассмотрю один пример из каждой категории.
По общему согласию, самая главная из египетских сказок — это сказка о странствиях Синухета. Она датируется именно потому, что включает в себя историческое событие: смерть Аменемхета (первого фараона двенадцатой династии) и восшествие на престол его преемника Сесостриса. Это историческое событие побудило ученых рассматривать историю как приукрашенную биографию. Это не так.
Даже если бы она имела историческую основу, она не является целью истории; ее детали раскрывают ее истинную природу, и ее истинная природа находится в великой традиции эзотерической литературы.
История Синухета — это история об изгнании. Синухет, придворный Аменемхета, отправился в странствие. В это время он слышит, что владыка умер и новый правитель занял трон.
Без всякой на то причины (история ясно показывает это) Синухету становится страшно, и он убегает. Его странствие выводит его из Египта (из самого себя) во все более отдаленные и варварские земли. Он не знает, куда идет и зачем — аспект его пути сильно и кратко передан автором в нескольких деталях. Например, указано, что Синухет пересекает реку в лодке без весел. Путешествие в изгнание в лодке без весел — это мощное литературное описание психологического состояния. Синухет, продуваемый ветрами, оказывается в Азии, египетском эквиваленте Сибири. Но, придя в себя, он решает сделать все возможное в сложившихся обстоятельствах, лелея в душе мечту о возвращении в Египет. Он снискал расположение варваров и возвысился, чтобы быть среди них человеком силы. В какой-то момент, хотя и будучи уже стар, он побеждает (в том, что описывается как физический бой) устрашая противника своих господ. Это ключ к неисторическим намерениям автора. Как может старик, близкий к смерти, физически стать победителем варваров?
Наконец, весть о добродетели Синухета доходит до двора самого фараона, Синухет прощается, приглашается домой и принимается в духе вернувшегося блудного сына.
Несмотря на обычное жаргонное качество перевода, несмотря на чуждый характер многих деталей (мольбы к фараону и т. д.), удивительно, как много влияния Синухет все еще оказывает на протяжении веков. Возможно также, что историческим событием, описанным в этой сказке, является смерть Аменемхета и восшествие на престол Сесостриса. Трудно точно определить прохождение прецессионного периода и начало следующего; но несомненно, что эпоха Тельца прошла и эпоха Овна началась примерно в это же время — изменение, отчетливо отраженное в символизме египетского искусства с приходом к власти овна Амона. Возможно, страх Синухета символизирует вполне естественный для человека страх перед новым и неизвестным веком, который только что наступил. Но пока перевод на символические принципы недоступен, это лишь предположение.
Вторая история называется «красноречивый крестьянин». Эта история не эзотерична, она поучительна. То есть, как в баснях Эзопа, она не затрагивает духовных истин, но делает акцент на психологическом аспекте.
Красноречивый крестьянин — это крестьянин, который считает, что его обидел сосед. Он ищет возмещения и в конечном счете оказывается перед заместителем царя или Номархом. Остальная часть рассказа занята затянувшимися жалобами крестьянина; это демонстрация неисчерпаемых вариаций на одну тему. Вот восьмое прошение, следующее за семью другими прошениями одинаковой длины, и еще одно идет следом.
Большинство иероглифических текстов являются теологическими или памятными. Существует немного «литературы», но та капля, что есть, не лишена интереса. Были обнаружены истории, относящиеся к Среднему царству. По содержанию, влиянию и стилю (поскольку такая тонкая материя, как стиль, может пережить опасности перевода) эти истории напоминают рассказы из «Тысячи и одной ночи». В некоторых случаях соответствия достаточно близки, чтобы предположить, что египетский оригинал передавался из поколения в поколение и остался более или менее нетронутым.
Эти египетские истории доказывают, что в Древнем Египте существовала живая литературная традиция, и даже чувство юмора. Они также могут быть использованы для иллюстрации темы светской и эзотерической литературы. Хотя это самое важное существующее литературное различие, авторитеты в этой области и большинство современных писателей не осознают его существования. Поэтому все мы проходим через систему образования, питающуюся литературой, которая, с точки зрения эзотерики, является вовсе не литературой, а журналистикой или еще хуже. Нельзя ожидать, что египтологи проявляли большую литературную чуткость, чем кто-либо другой; поэтому смысл этих древних историй был упущен.
Эзотерическая литература похожа на инициатическое учение в том, что оба провозглашают одно и то же послание: что человек не таков, каким он мог бы быть, не таков, каким он должен быть; что человек содержит в себе искру божественности; что его предназначение и истинная задача — разжечь эту искру в пламя.
Но инициатические учения направлены на тех, кто является сознательными учениками. Нагорная проповедь и большая часть Евангелий не были переданы массам (Библия прямо говорит об этом). Эти учения были обращены к ученикам Христа, к людям, о которых он говорил в притчах.
Притча предлагает ту же самую пилюлю, но с подходящей сахарной оболочкой, и она направлена на публику. Ее не следует путать с аллегорией, которая является рациональной и интеллектуальной персонификацией абстракций, таких как «истина» или «мораль» — попытка замаскировать знакомую проповедь воскресной школы. Аллегория всегда очевидна; эзотерическая литература никогда не бывает очевидной. Ее смысл скрыт в символах. Но эти символы выбраны из экзотерического мира, мира повседневной жизни; и характерной чертой эзотерической литературы является то, что ее можно читать и наслаждаться ею, не обнаруживая ее внутреннего смысла. Однако сила и действенность символизма таковы, что он вызывает поиск неосознанно, подсознательно.; истинная эзотерическая литература почти невосприимчива к изменениям литературной моды или течения времени.
Современной зрелой эзотерической литературы практически нет. Вся западная литература едва ли создала полдюжины подлинно эзотерических произведений. Но если нам когда-то везло с этим, то в детстве, среди социально ориентированных банальностей и телевизионной пропаганды, мы соприкасались со сказками. Многие из них являются эзотерическими или должны были быть эзотерическими изначально. В этом источник их силы, долголетия и тех особых качеств, которые они имеют, чтобы оставаться в уме. У эзотерического сказания есть «аромат», «атмосфера». Мы не можем «доказать» его; «объяснить» его — значит убить его. Но мы это чувствуем. И как только мы приходим к пониманию того, что именно нереализованный, но пережитый внутренний смысл сказки — ее эзотерическое сердце — ответственен за ее силу, мы можем с некоторой уверенностью различать эзотерическое, экзотерическое и псевдоэзотерическое. (Лягушачий принц, Белоснежка, Золушка, Моби Дик и Братья Карамазовы — эзотеричны; жалоба портного — экзотерична; Сиддхартха — псевдоэзотеричен. Символические темы эзотерической литературы встречаются во всем мире; подобно жестам, они кажутся универсальными. Эзотерическая литература в конечном счете касается поиска человеком божественного внутри себя. Часто поиски явно являются поиском Грааля, сокровищ, либо скрытых, либо недоступных. Часто сокровища охраняются монстрами или врагами, которых нужно одолеть сочетанием храбрости и коварства. Все это символизирует борьбу человека против его собственной природы — архетипическую борьбу Гора и Сета, старого Адама и нового человека, Давида и Голиафа, Синдбада и морского старца, который не хочет слезать со спины Синдбада.
Иногда даром является прекрасная принцесса или прекрасный принц; чтобы получить приз, необходимо выполнить определенные задачи, а также проявить смелость, решительность и часто хитрость. Иногда принц или принцесса переодеваются лягушкой или нищим, или же они спят или заколдованы. Успешное завершение задания вознаграждается наследованием царства и «жизнью долго и счастливо», то есть в «вечности».
Некоторые египетские сказки эзотеричны, другие — нет. Я кратко рассмотрю один пример из каждой категории.
По общему согласию, самая главная из египетских сказок — это сказка о странствиях Синухета. Она датируется именно потому, что включает в себя историческое событие: смерть Аменемхета (первого фараона двенадцатой династии) и восшествие на престол его преемника Сесостриса. Это историческое событие побудило ученых рассматривать историю как приукрашенную биографию. Это не так.
Даже если бы она имела историческую основу, она не является целью истории; ее детали раскрывают ее истинную природу, и ее истинная природа находится в великой традиции эзотерической литературы.
История Синухета — это история об изгнании. Синухет, придворный Аменемхета, отправился в странствие. В это время он слышит, что владыка умер и новый правитель занял трон.
Без всякой на то причины (история ясно показывает это) Синухету становится страшно, и он убегает. Его странствие выводит его из Египта (из самого себя) во все более отдаленные и варварские земли. Он не знает, куда идет и зачем — аспект его пути сильно и кратко передан автором в нескольких деталях. Например, указано, что Синухет пересекает реку в лодке без весел. Путешествие в изгнание в лодке без весел — это мощное литературное описание психологического состояния. Синухет, продуваемый ветрами, оказывается в Азии, египетском эквиваленте Сибири. Но, придя в себя, он решает сделать все возможное в сложившихся обстоятельствах, лелея в душе мечту о возвращении в Египет. Он снискал расположение варваров и возвысился, чтобы быть среди них человеком силы. В какой-то момент, хотя и будучи уже стар, он побеждает (в том, что описывается как физический бой) устрашая противника своих господ. Это ключ к неисторическим намерениям автора. Как может старик, близкий к смерти, физически стать победителем варваров?
Наконец, весть о добродетели Синухета доходит до двора самого фараона, Синухет прощается, приглашается домой и принимается в духе вернувшегося блудного сына.
Несмотря на обычное жаргонное качество перевода, несмотря на чуждый характер многих деталей (мольбы к фараону и т. д.), удивительно, как много влияния Синухет все еще оказывает на протяжении веков. Возможно также, что историческим событием, описанным в этой сказке, является смерть Аменемхета и восшествие на престол Сесостриса. Трудно точно определить прохождение прецессионного периода и начало следующего; но несомненно, что эпоха Тельца прошла и эпоха Овна началась примерно в это же время — изменение, отчетливо отраженное в символизме египетского искусства с приходом к власти овна Амона. Возможно, страх Синухета символизирует вполне естественный для человека страх перед новым и неизвестным веком, который только что наступил. Но пока перевод на символические принципы недоступен, это лишь предположение.
Вторая история называется «красноречивый крестьянин». Эта история не эзотерична, она поучительна. То есть, как в баснях Эзопа, она не затрагивает духовных истин, но делает акцент на психологическом аспекте.
Красноречивый крестьянин — это крестьянин, который считает, что его обидел сосед. Он ищет возмещения и в конечном счете оказывается перед заместителем царя или Номархом. Остальная часть рассказа занята затянувшимися жалобами крестьянина; это демонстрация неисчерпаемых вариаций на одну тему. Вот восьмое прошение, следующее за семью другими прошениями одинаковой длины, и еще одно идет следом.
Этого бегства, совершенного вашим смиренным слугой, я не предвидел; оно не было в моем разуме; я не планировал его; я не знаю, что разлучило меня с моим местом. Я был в состоянии одного из них во сне… Я не испугался; никто не преследовал меня; я не слышал оскорбительных речей; мое имя не прозвучало в устах глашатая (доносчика?) исключая только те места, по которым ползла моя плоть (?), и мои ноги овладевают мной, Бог, который предопределил этот полет, тянет меня дальше27…
Красноречивый крестьянин пришел просить своего Верховного управляющего в восьмой раз и сказал: «о Верховный управляющий, мой господин! Люди терпят большое падение из-за жадности. Жадному человеку недостает успеха, но он имеет успех в неудаче. Ты жаден, и это не умоляет тебя; ты крадешь, и это не приносит тебе пользы; ты, кто не должен (?) пусть человек занимается своим собственным правым делом. Это потому, что пища твоя в доме твоем; чрево твое полно; хлебная мера течет и, когда она трясется (?) его избыточность теряется на земле.
О ты, кто не должен хватать разбойника и уводить судей, (они) были созданы, чтобы исправлять беды; они — прибежища для бедных; судьи, (они) были созданы, чтобы исправлять ложь. Никакой страх перед тобой не заставляет меня просить тебя. Ты не видишь лучезарного сердца; молчаливого, которое всегда обращает взор назад, чтобы сделать тебе упрек. Оно не боится того, к кому предъявляет свои права, и его брат не должен быть приведен к тебе с улицы.
У тебя есть свой участок земли в этой стране, и Гердон находится в твоих владениях. Хлеб твой в пекарне, и судьи дают тебе. И (все же) ты берешь! Ты что, разбойник? Разве к тебе приводят войска, чтобы сопровождать тебя для дележа земельных участков?
Творите правосудие для Господа правосудия, правосудие которого существует. Ты —тростниковое перо, ты — папирус, ты — палитра, ты держись в стороне от причинения неприятностей. Когда то, что хорошо, благо, тогда это благо. Но справедливость будет во веки веков. Он спускается в Некрополь вместе с тем, кто это делает; он погребен, и земля окутывает его; и имя его не стирается на земле, но его помнят за доброту.
Такова норма в Слове Божьем. Является ли оно равновесием? Оно не наклоняется. Является ли оно осью равновесия? Она не склоняется ни в одну сторону.
Приду ли я или придет другой, ты обращайся к нему; не отвечай, как тот, кто обращается к молчаливому человеку, или как тот, кто нападает на того, кто не может напасть. Ты не проявляешь милосердия, ты не ослабеваешь (?); ты не уничтожаешь (?); и ты не даешь мне награды за эту добрую речь, которая выходит из уст самого Ра. Говорите правду и творите справедливость; ибо она могущественна; она велика; она долговечна, ее надежность (?) зрима, она приводит в почтенную старость.
Разве равновесие наклоняется? (Если так), то это (через) его Весы, которые несут все сущее. Никакое неравенство невозможно для нормы. Подлый поступок не достигает города; самый дальний (?) достигнет Земли.
И в девятый раз пришел крестьянин и сказал: о, господин-распорядитель, мой Владыка!
О ты, кто не должен хватать разбойника и уводить судей, (они) были созданы, чтобы исправлять беды; они — прибежища для бедных; судьи, (они) были созданы, чтобы исправлять ложь. Никакой страх перед тобой не заставляет меня просить тебя. Ты не видишь лучезарного сердца; молчаливого, которое всегда обращает взор назад, чтобы сделать тебе упрек. Оно не боится того, к кому предъявляет свои права, и его брат не должен быть приведен к тебе с улицы.
У тебя есть свой участок земли в этой стране, и Гердон находится в твоих владениях. Хлеб твой в пекарне, и судьи дают тебе. И (все же) ты берешь! Ты что, разбойник? Разве к тебе приводят войска, чтобы сопровождать тебя для дележа земельных участков?
Творите правосудие для Господа правосудия, правосудие которого существует. Ты —тростниковое перо, ты — папирус, ты — палитра, ты держись в стороне от причинения неприятностей. Когда то, что хорошо, благо, тогда это благо. Но справедливость будет во веки веков. Он спускается в Некрополь вместе с тем, кто это делает; он погребен, и земля окутывает его; и имя его не стирается на земле, но его помнят за доброту.
Такова норма в Слове Божьем. Является ли оно равновесием? Оно не наклоняется. Является ли оно осью равновесия? Она не склоняется ни в одну сторону.
Приду ли я или придет другой, ты обращайся к нему; не отвечай, как тот, кто обращается к молчаливому человеку, или как тот, кто нападает на того, кто не может напасть. Ты не проявляешь милосердия, ты не ослабеваешь (?); ты не уничтожаешь (?); и ты не даешь мне награды за эту добрую речь, которая выходит из уст самого Ра. Говорите правду и творите справедливость; ибо она могущественна; она велика; она долговечна, ее надежность (?) зрима, она приводит в почтенную старость.
Разве равновесие наклоняется? (Если так), то это (через) его Весы, которые несут все сущее. Никакое неравенство невозможно для нормы. Подлый поступок не достигает города; самый дальний (?) достигнет Земли.
И в девятый раз пришел крестьянин и сказал: о, господин-распорядитель, мой Владыка!
Язык людей — это их позиция уравновешивания, поэтому египтологи не любят красноречивого крестьянина. Сэр Алан Гардинер комментирует: «но в то время как простота истории Синухета, ее лаконичность, разнообразие ее настроений и восхитительный восторг выражения делают ее великим литературным шедевром, та же похвала не может быть дана рассказу красноречивого крестьянина . . . девять прошений, адресованных Ренси, одинаково бедны в том, что касается идей, и неуклюжи и напыщенны в своем выражении. Метафоры лодки и весов повторяются с тошнотворной настойчивостью, и повторение одних и тех же слов в непосредственной близости с различными значениями показывает, что автор был кем угодно, но только не литературным художником».
Эти строгие замечания характеризуют позицию египтологов, которые не могут понять, какой популярностью пользовалась эта история в Египте.
И все же, чтобы оценить красноречивого крестьянина как литературу, искушенному современному человеку не нужно делать никаких уступок, если иметь в виду три фактора.
Во-первых, хотя она и пришла к нам в письменном виде, как сказки, эпические поэмы и всякая другая древняя литература, она должна быть рассказана вслух.
Во-вторых, с египетским языком проблемы перевода всегда большие чем с другими древними языками. Пробелы и запросы неизбежны там, где слова и фразы не могут быть расшифрованы. Кроме того, все стилистические усилия прекращаются, как только данное предложение или абзац начинают приближаться к связности. Ни одному переводчику и в голову не придет писать греческую трагедию на таком английском языке, но с египетским это обычная практика.
В-третьих, драматическая литература — это не единственная литература, которая существует или существовала.
Эти строгие замечания характеризуют позицию египтологов, которые не могут понять, какой популярностью пользовалась эта история в Египте.
И все же, чтобы оценить красноречивого крестьянина как литературу, искушенному современному человеку не нужно делать никаких уступок, если иметь в виду три фактора.
Во-первых, хотя она и пришла к нам в письменном виде, как сказки, эпические поэмы и всякая другая древняя литература, она должна быть рассказана вслух.
Во-вторых, с египетским языком проблемы перевода всегда большие чем с другими древними языками. Пробелы и запросы неизбежны там, где слова и фразы не могут быть расшифрованы. Кроме того, все стилистические усилия прекращаются, как только данное предложение или абзац начинают приближаться к связности. Ни одному переводчику и в голову не придет писать греческую трагедию на таком английском языке, но с египетским это обычная практика.
В-третьих, драматическая литература — это не единственная литература, которая существует или существовала.
Для тех, кто не знает египетского языка, может быть интересно некоторое объяснение, почему тексты такого рода вызывают столь большие трудности. Значение подавляющего большинства употребляемых слов либо уже известно, либо может быть выяснено путем сравнения с другими примерами; но точных нюансов значения нет, а только вид значения, его общее направление и его приблизительное эмоциональное качество.
Принимая во внимание далее тот факт, что отсутствие какого-либо указания на гласные делает различие между различными формами глагола очень трудным, и что египтянин почти полностью обходится без таких частиц, как «но», «потому что», «когда», «через», станет очевидным, что тексты чисто нравоучительного характера, где нет конкретного фона, на котором безошибочно обнаруживается уместность того или иного перевода, должны представлять чрезвычайные трудности….
Тем не менее количество нравоучительных текстов, которыми мы сейчас располагаем, не так уж мало…. Некоторую уверенность в том, что нам удалось понять древнеегипетское чувство, часто можно обрести, заметив, насколько хорошо то же самое чувство, выраженное разными, но похожими словами, вписывается в другие контексты. Медленными шагами мы приобретаем изрядное практическое знание психологии этих древних народов28.
Принимая во внимание далее тот факт, что отсутствие какого-либо указания на гласные делает различие между различными формами глагола очень трудным, и что египтянин почти полностью обходится без таких частиц, как «но», «потому что», «когда», «через», станет очевидным, что тексты чисто нравоучительного характера, где нет конкретного фона, на котором безошибочно обнаруживается уместность того или иного перевода, должны представлять чрезвычайные трудности….
Тем не менее количество нравоучительных текстов, которыми мы сейчас располагаем, не так уж мало…. Некоторую уверенность в том, что нам удалось понять древнеегипетское чувство, часто можно обрести, заметив, насколько хорошо то же самое чувство, выраженное разными, но похожими словами, вписывается в другие контексты. Медленными шагами мы приобретаем изрядное практическое знание психологии этих древних народов28.
Проницательный читатель, возможно, уже понял истинную природу этой истории сквозь процитированный отрывок. Если нет, то конец выдаст суть игры.
Оставив без ответа девять бесконечных, однообразных прошений, красноречивый крестьянин сорвался с места, решив предстать перед самим Анубисом, верховным судьей. В этот момент слуги Верховного управляющего приводят его обратно. Он боится, что будет наказан за свою дерзость, так как его речи выродились в мольбы о милосердии и справедливости в открытое злоупотребление Верховным управляющим и властью вообще.
В каком-то смысле его страхи необоснованны. В конечном счете он получает возмещение и получает в награду вещи и имущество соседа, который ограбил его. Но в другом смысле его опасения оправданны. Конец истории на самом деле антиклимактический. Красноречивый крестьянин действительно наказан, и его наказание является смыслом всей истории. Ибо прежде чем получить награду, он вынужден сесть и выслушать свои девять бесконечных прошений, прочитанных ему слово в слово писцами Верховного управляющего.
Если до сих пор трудности перевода скрывали истинную природу рассказа от ученых, то теперь это должно быть ясно даже самим ученым. Эвелин Во не могла бы придумать более подходящего финала.
Преувеличение, бесконечное повторение одной и той же метафоры, разнообразные оттенки смысла, придаваемые одному и тому же выражению, как бы фатальны они ни были для драматической литературы, составляют основу другой столь же освященной временем формы литературы — комедии.
Красноречивый крестьянин тщательно использует комические приемы, которые позднее использовались такими фигурами, как Рабле, Сервантес, Шекспир (например, при изображений Полония), Штерн и Ионеско. Правда, ее почти невозможно прочесть, но она никогда не предназначалась для чтения — во всяком случае для широкой публики.
Учитывая перевод, основанный на понимании замысла истории, и рассказанный опытным рассказчиком, вероятно, что даже сегодня красноречивый крестьянин свел бы аудиторию к неудержимому звонкому веселью. Это самый бородатый анекдот в мире.
Оставив без ответа девять бесконечных, однообразных прошений, красноречивый крестьянин сорвался с места, решив предстать перед самим Анубисом, верховным судьей. В этот момент слуги Верховного управляющего приводят его обратно. Он боится, что будет наказан за свою дерзость, так как его речи выродились в мольбы о милосердии и справедливости в открытое злоупотребление Верховным управляющим и властью вообще.
В каком-то смысле его страхи необоснованны. В конечном счете он получает возмещение и получает в награду вещи и имущество соседа, который ограбил его. Но в другом смысле его опасения оправданны. Конец истории на самом деле антиклимактический. Красноречивый крестьянин действительно наказан, и его наказание является смыслом всей истории. Ибо прежде чем получить награду, он вынужден сесть и выслушать свои девять бесконечных прошений, прочитанных ему слово в слово писцами Верховного управляющего.
Если до сих пор трудности перевода скрывали истинную природу рассказа от ученых, то теперь это должно быть ясно даже самим ученым. Эвелин Во не могла бы придумать более подходящего финала.
Преувеличение, бесконечное повторение одной и той же метафоры, разнообразные оттенки смысла, придаваемые одному и тому же выражению, как бы фатальны они ни были для драматической литературы, составляют основу другой столь же освященной временем формы литературы — комедии.
Красноречивый крестьянин тщательно использует комические приемы, которые позднее использовались такими фигурами, как Рабле, Сервантес, Шекспир (например, при изображений Полония), Штерн и Ионеско. Правда, ее почти невозможно прочесть, но она никогда не предназначалась для чтения — во всяком случае для широкой публики.
Учитывая перевод, основанный на понимании замысла истории, и рассказанный опытным рассказчиком, вероятно, что даже сегодня красноречивый крестьянин свел бы аудиторию к неудержимому звонкому веселью. Это самый бородатый анекдот в мире.
1Giorgio de Santhiana and Hertha von Dechend, Op. cit., p. XI
2Ibid., p. 312
3Ibid., p. 49
4ibid., p. 57
5Sir Alan Gaidinei Egypt of the Pharaohs Oxford, 1961, p. 130
6A. Deiber Clement d’Alexandrie LF. A. O. Cairo, 1904, p. 22
7R. A. Schwaller de Lubicz ‘Le Temple de Karnak’ Unpublished paper
8Peter Tompkins, Mysteries of the Mexican Pyramids, Harper 8e Row, 1976, p. 165
9G. Dieterlen Preface to Marcel Griaule’s Conversations with Ogotemmeli Oxford, 1965, p. XIII
10J. Gwyn Griffiths Journal of Egyptian Archaeology 51, p. 220
11Robert Lahont Encylopidies des Mystiques 1972 p. 7
12R. O. Faulkner Ancient Egyptian ’Pyramid Texts Oxford, 1969, pp. 13, 14
13Noam Chomsky, In Psychology Today, August 1976, p. 51
14R. O. Faulkner, Ancient Egyptian Pyramid Texts, Clarendon Press, 1969 Utterance 460
15502a Weggezogen ist der Phallus des Ba bjj. geoffnet sind die Thurflügel des Himmels.
502b Verschlossen sind die Thurflügel des Himmels, der Weg geht über die Feuersglut unter dem, was die Götter schöpfen.
503a Was jeden Horus hindurch gleiten liess, damit werde auch W. hindurch gleiten gemacht in dieser Feuersglut unter dem, was die Götter schöpfen
503b Sie machen dem Weinen Weg damit W. auf ihm passiere.W. ist (ein) Horus.
502b Verschlossen sind die Thurflügel des Himmels, der Weg geht über die Feuersglut unter dem, was die Götter schöpfen.
503a Was jeden Horus hindurch gleiten liess, damit werde auch W. hindurch gleiten gemacht in dieser Feuersglut unter dem, was die Götter schöpfen
503b Sie machen dem Weinen Weg damit W. auf ihm passiere.W. ist (ein) Horus.
16Перевод автора с немецкого K. Sethe — Ubersetzung und Kommentar zu den Alta-gytptscher Pyramidentexten. II Band, Verlag J.J. Augustin, Hamburg 1962
17502 Tire ceci (le verrou) (o) Babj! Ouvre la porte du ciel. (O) Hor! (o) Hor, Ouvre a Ra la porte du ciel par la flamme sous Yiknt des Dieux. 503 Tu trebuches Hor! Tu trebuches Hor! la ou W. trebucha par cette flamme, sous Yiknt des Dieux. Qu’ils preparent un chemin pour W. pour qui W. y passa. W. est Hor!
18Louis Speleers, Textes du Pyramides, Brussels, 1935 502 The phallus of Babi is drawn back, the doors of th
19Louis Speleers, Textes du Pyramides, Brussels, 1935
20R. O. Faulkner, Ancient Egyptian Pyramid Texts. Clarendon Press, 1969
21Le phallus de Babj est tire, les portes du ciel peuvent s’ouvrir, les portes du ciel peuvent se fermer. Ounas a deverouillez (?) le chemin qui passe sur le feu, sous Yiknt des dieux. Ce qui fait glisser chaque Horus, Ounas (le) fait glisser a travers ce feu, sous Yiknt des dieux; ils font un chemin pour Ounas, afin qu’Ounas y passe, (car) Ounas est Horus. Paul Barguet, Revue d’Egyptologie, 22 Ed. Klincksieck, 1970
22Paul Barguet Revue d’Egyptologie Tome 22, 1970
23(Pyr. of Unas; Ch. 313, Spell 502)
24The Lost Language of Symbolism, William s an d Norgate , 1951
25(Pyr. 808, 1723)
26* Перевод с французского варианта, данного Sauneron and Yoyotte in La Naissance du monde, Sources Orientales, Editions du Seuil, p. 49.
27J. W. B. Barns ‘Sinuhe’s Message to the King: A Reply to a Recent Article’ Journal of Egyptian Archaeology, 53, p. 14
28Sir Alan Gardiner Journal of Egyptian Archaeology 9, p. 6