08.11.2020
0

Поделиться

Предисловие………….

Поэтому Путь «мудреца внутри и правителя снаружи» померк и недоступен уже людскому взору, сокрыт в безвестности и не выходит наружу, а в Поднебесной каждый делает то, что ему заблагорассудится, и считает правым только себя. Увы! Если Сто школ пойдут каждая своей дорогой, не думая о том, чтобы сдержать себя, то среди них никогда не будет согласия. И если ученые люди грядущих поколений не будут иметь счастья созерцать Небо и Землю в их первозданной чистоте и древних мужей во всем их величии, то искусство Пути будет разодрано в клочья.

Чуань Цзы

Как иронично, что в наше время, в эту тёмную эру модерна, вновь открывают, если не сказать реанимируют, идею Даосизма – «великого тела древних», космической материализации небес, земли и человечества. Такой поворот событий выглядит особенно удивительно, если вспомнить, что в стране происхождения Даосизма отказываются от своего пути древних в пользу иностранной диалектики. В таком случае, «искусство Дао», проистекающее из исконных воззрений древних китайских странников, таких как Лао Дзы и Чуань Дзы, а также последующих откровений Небесных мастеров, было «взято напрокат» всем остальным миром и разорвано на кусочки. В конце концов, именно Китайская культурная революция ответственна за стирание любых упоминаний о суеверном прошлом.

Канув в кромешную тьму на земле своего возникновения, оболганное повсеместно в христианском мире и почти полностью игнорируемое историками династического Китая и западными учёными, старинный путь даосского учения, тем не менее, хотя и связанный, подавленный, возвратившийся к зачаточной стадии своего развития, продолжается по окраинам современного Китая. Спрятанный среди людей, находящихся на периферии жизни как во времена Срединного Царства, так и в нынешний индустриальный век, изолированные даосские общины начали рассказывать о своём существовании миру именно тогда, когда казалось, что их век уже истёк. Особенное стоит отметить вклад в такое неожиданное распространение учения Кристофера Шиппера, молодого датского исследователя, обучавшегося в Париже, который жил и работал на Тайване в шестидесятых, где и сделал свои неожиданные открытия.

Не забывая про важность японских исследователей и пионеров французской научной школы, таких как Анри Масперо, Макс Калтенмарк и Рольф Штайн, можно сказать, что, фактически, изучение религии даосов, начавшееся из-за повального увлечения философского даосизма Лао Цзы и Чуань Дзы, с уверенностью можно назвать достижением второй половины двадцатого века, большая часть которого стала возможной благодаря тайваньским открытиям Кристофера Шиппера. Именно по этой причине стоит коснуться нескольких историй о первоначальном участии Шиппера в живой даосской традиции и ее публичном освещении. К тому же, такой рассказ обеспечит существенную основу для оценки того, насколько эмпатична, авторитетна и синтетически широка работа Шиппера. Действительно, можно сказать, что Даосское тело, прежде всего, представляет собой выжимку из более чем двадцатилетнего опыта Шиппера и размышлений о даосском укладе жизни.

В последние годы появился ряд полу-научных работ по даосской религии, написанных с позиций западного научного знания (можно отметить Медитацию даоса Изабель Робине 1979 года, и Даосский ритуал в китайском обществе и истории Джона Лагервея 1987 года; также есть несколько важных ознакомительных работ, написанных японцами Йошиоки Ёшитойо и Кубо Норитада), но они сосредоточены на конкретных аспектах традиции и прямо или косвенно обязаны интересу к исследованию даосизма, вызванному оригинальными опытом работы Шиппера на Тайване и его текущими делами в Париже. Именно в этом смысле «Даосское тело» Шиппера до сих пор остается единственным произведением на всей планете, которое можно считать общим руководством к реальной практике, социологическому и символическому значению даосской ритуальной традиции.

Начиная с самого начала, можно просто сказать, что самые ранние фазы научной карьеры Кристофера Шиппера в Париже были узко специализированными и довольно выдающимися. После того, как его первоначальный интерес к восточному искусству немного поутих, в 1959 году он обратился к изучению истории китайской религии под чутким руководством Макса Кальтенмарка и Рольфа Штейна, двух великих представителей страстной любви французских китаеведов к технической точности и широте интерпретации (прежде всего с социологической точки зрения Марселя Гранета и журнала Социологический ежегодник). В этот же период, проходя обучение в Практической школе высших исследований, он находился под влиянием ряда блестящих французских ученых в смежных областях – особенно Поля Демьевиля, эксперта в буддологии, Жака Герне – в китайской истории, Андре Леруа-Гурхана – в этнологии и Роже Бастиде в общей истории религий.

Однако, лишь после добросовестного окончания университета (результатом обучения в котором стала значительная работа по текстуальному анализу Хань У-чи Нэ-чуань, даосской новеллы неизвестного авторства, датируемой концом периода шестой династии) наступил настоящий поворотный момент в его карьере китаеведа. В 1962 году он последовал совету Рольфа Штейна пойти дальше парижских библиотек, и поступил во Французский университет Дальнего Востока в тот же период, когда проводились этнографические полевые работы по исследованию народной религии на Тайване.

Проведя несколько не слишком воодушевляющих лет на Тайване, в течение которых Шиппер работал совместно членами с Академии Синика, находящейся недалеко от Тайбэя, и изучал традиционный театр марионеток (он быстро пришёл к пониманию, насколько глубокое родство между театром и даосскими ритуалами), Кристофер решил отказаться от официальных академических привилегий и формальных этнографических наблюдений в пользу проведения своих собственных научных изысканий. Он решил стать частью жизни «настоящей страны» и жить среди простого народа.

Это решение было частично вызвано тем, что Шиппер был разочарован неспособностью китайской интеллигенции из Академии Синика серьезно относиться к традициям своего народа; они даже не вдавались в подробности и не признавали того, что такие формы народного искусства, как театр марионеток, сохранились в современной Тайвани. Но не менее важными толчком к его решению уйти в подполье послужил тот факт, что даже сам статус его как этнографического наблюдателя, исследовательские методы и способы обмена информацией с местными обитателями, зачастую влиял на исследуемое явление. Собственно, именно такой «местный раскол» он и наблюдал во время изучения марионеточного театра, что непосредственно побудило Шиппера оставить свою официальную должность ученого-исследователя в Тайбэе и отправиться на юг Тайваня, чтобы жить, как говорится в даосской поговорке, «скрытым среди народа».

Весной 1964 года, обосновавшись на южной стороне острова и не имея никаких особых научных планов, Шиппер получил приглашение от своего китайского друга принять участие в важном даосском общинном ритуале (в общем, ритуал чао, состоявший в совершении подношений и трапезе, или, конкретно в данном случае, вэнь-чао, проводимый в течение многолетнего цикла для предотвращения эпидемий и для восстановления этой региональной группы общин), который длился несколько дней в храме севернее города Тайнань. Именно это случайное событие стало основным моментом в карьере Шиппера, а кроме того, как окажется позже, значительным поворотным событием в научном понимании даосской религии.

Другие западные исследователи также имели представления о публичных празднествах, связанных с такого рода ритуалами, например, в написанной ранее работе Я.Я.М. де Грута, голландского ученого, описано то, что он назвал «Wuist» или квази-шаманские ритуалы Южного Китая (смотрите главу 6 Религиозной системы Китая де Грута, а также комментарии Джона Лагервея к его Даосским ритуалом в китайском обществе и истории, параграфы IX-Х). Но ни один до Кристофера Шиппера, кажется, не был очевидцем ритуальных действий, точно не описал и не оценил со всем пониманием известные узкому кругу «чистые» обряды даосских жрецов (или «мастеров»/»адептов»/»учителей» Дао – то есть дао-ши), происходившие в храмовом святилище.

Одновременно очарованный и утомленный замысловатым и длительным ритуальным зрелищем, развернувшимся перед ним, Шиппер первоначально отреагировал таким образом, который соответствовал мнению преобладающего числа представителей академической науки в то время. Постепенно осознавая недостаточность своей формальной научной подготовки для того, чтобы оценить увиденное, он не мог не чувствовать, что это представление – всего лишь безнадежно упадочная современная версия «истинной» даосской традиции, претендующая на седины предков мистической философии Лао-Цзы и более поздних откровений первого Небесного мастера, Чан Тао-Лана. Как, спрашивал он себя, мог какой-то аутентичный аспект древней родословной Лао-Цзы и Чан Тао-Лина сохраниться в таком неожиданном месте во второй половине двадцатого века?

Первая ключ для развенчивания недоумения Шиппера появился, когда во время паузы в ритуальном действии он смог прочесть одну из ритуальных рукописей жрецов и был поражен, обнаружив, что это был литургический текст, переведённый в начале девятнадцатого века. Кроме того, это была рукопись, в которой четко воспроизводились канонические тексты, найденные в древнем памятнике даосской литературы, известном как Дао Дзан (сборник из более чем тысячи произведений различных исторических периодов, более половины из которых являются литургическими текстами).

Самым невероятным в этом открытии было то, что каллиграфическая рукопись тайваньского священника не могла быть скопирована с самого Дао Дзана, поскольку его печатное издание появилось на Тайване после 1949 года (оно было копией издания 1926 года, опубликованного в Шанхае и сданного на хранение в Академию Синика). Со времени своего четвертого и последнего официального издания во времена династии Мин в 1445 году до его фоторепродукции в 1926 году Дао Цзан был в основном неизвестным и недоступным произведением, лишь в очень немногих даосских монастырях на материке имелись его копии. В дореволюционном Китае девятнадцатого века она была совершенно недоступна для даосского духовенства, последователей традиции небесных мастеров, живущего в деревнях и города повсеместно.

Как было подтверждено даосским наставником Шиппера, манускрипты, используемые в богослужениях и ритуалах, не были скопированы с печатного издания Даосского канона, но передавались из поколения в поколение в семье священника. Как правило, только во время посвящения новичка ритуальные тексты семьи переписывались и передавались следующему поколению. Более того, эти рукописи были исключительной и тайной собственностью посвященного служителя, чье длительное пребывание в статусе подмастерья дало ему возможность расшифровать чрезвычайно запутанную эзотерическую терминологию текста.

Предварительно проверив, действительно ли рукописи священника копировали древние печатные тексты Священного Писания Дао Цзан, Шиппер пришёл к осознанию того, что вековой «путь Небесных Мастеров», восходящие к откровениям Чан Тао-Лина в 142 году нашей эры, все ещё является последовательной живой традицией в этой малоизвестной общине на современном Тайване. Учитывая превратности китайской истории, особенно в отношении судьбы приверженцев традиционных китайских верований в современную эпоху, эта преемственность была, мягко говоря, поистине удивительной.

Понимая, что эти новоявленные тайваньские священники владеют ключом к пониманию технического словаря канонических текстов, с которыми ранее в Париже он с трудом справлялся, и начиная чувствовать соучастие к народной китайской традиции, столь часто отвергаемой Западными китаеведами и современными китайскими интеллектуалами, Шиппер решил, что для подлинного понимания даосизма потребуется его личное посвящение в эзотерические знания традиции. Он больше не будет просто изучать Даосизм, он встанет на путь становления даосским священником.

Здесь необходимо отметить, что, хотя первый опыт участия Шиппера в даосском ритуале был в значительной степени случайностью, его способность распознать значение обнаруженного им и воспользоваться этой уникальной возможностью для понимания религии народа изнутри не была делом чистой случайности. Его прежнее образование и лингвистические способности, очевидно, подготовили его к тому, чтобы извлечь выгоду из своих открытий, но еще более важным было его уважение к народной традиция и вхождение в повседневную жизнь простого народа.

Именно тогда, осенью 1964 года, после участия в чао, священник, который проводил ритуал, принял Кристофера Шиппера в свою семью, и стал учить его премудростям бытия Дао-Ши. В последующие годы этот молодой голландец, который ранее обучался в Париже у нескольких величайших европейских адептов синологического знания, стал первым человеком с Запада, изучившим тайную традицию и методы проведения ритуалов даосских мастеров.

Изучение путей Даосского священника состояло, как обнаружил Шиппер, по существу, в следовании заповеди мудреца «верить животу, а не глазам», о чём нам рассказывает Лао-Цзы. Другими словами, его обучение не было непосредственно связано с интеллектуальной расшифровкой и пониманием даосских писаний, но было сосредоточено на практическом мастерстве выполнении литургических практик. Познание биения сердца Дао в человеческом мире было, в этом смысле, театральным и музыкальным ремеслом, которое включало постепенное приведение тела в соответствие со сложной системой движений, жестов, звуков и слов. Как говорит Шиппер, мастер никогда не пытался объяснить смысл того, что они делают.

По методу обучения исполнению «музыки небес» Желтого Императора (Чуань Дзы, глава 14), Шиппер сначала играл на маленьком гонге в ритуальном оркестре своего учителя и помогал в подготовке временной священной арки, которая строилась для каждого большого ритуала. Затем он был удостоен права играть на флейте, пребывая в роли послушника, отвечающего за благовония, и, наконец, должности певчего. Кульминация его обучения и проверка его способности проводить ритуалы Дао пришлись на 1968 год, когда он был официально возведён в сан Даосского священника шестьдесят третьим небесным жрецом Чан Ен-пу, которым был прямым наследником Чан Тао Лин. После четырех лет интенсивной практики Кристофер Шиппер стал первым западным мастером тайны искусства богослужения Пути.

Возможно, есть что-то странное в том, что для открытия и погружения в традицию, ставшую почти полностью чуждой современной китайской интеллигенции, потребовался образованный выходец из Европы. В том, что даосская традиция неоднозначно остаётся вдали от всех форм официального мира, включая китайскую имперскую бюрократию, чиновников партии Китайской Народной Республики и политиков Коммунистической Партии Китая, а также конфуцианских философов, христианских миссионеров, и современных китаеведов, нет ничего нового. По сути, одно из наиболее важных наблюдений Шиппера заключается в том, что ироничные гении даосской религии, по существу, выступают в качестве «официально узаконенного» представительства «неофициального» мира простых жителей сельской местности, тех, кто традиционно был плотью и кровью «настоящей стороны» Китая.

Итак, это история проникновения Кристофером Шиппером в самое сердце Даосского тела. Это, однако, не краткое изложение собственной жизни в качестве даоса Шиппера, поскольку, как он говорит нам, полное обучение дао-ши должно длиться порядка двадцати лет. Но еще более важно то, что, став даосским священником, Шиппер отнюдь не отказывался от западного научного наследия. Хотя эзотерическая сторона традиции, казалось бы, не допускает открытого научного исследования, необходимо понимать, что посвящение Шиппера не было вопросом обращения к какому-то скрытому набору верований или принесения клятвы полной секретности.

Даосская жреческая традиция прежде состоит в изучении ритуальных действий, внутренняя истина которых может быть познана только через собственное тело каждого отдельного человека (что, по сути, является медитативной стороной литургического искусства). Верность лишь определённой части интеллектуальных суждений или «секретов» не главная сторона даосского учения, и, следовательно, противоречие между священническим статусом Шиппера и его научной профессией совсем не обязательны. Соответственно, публикации Шиппера о даосском Откровении и ритуале могут соответствовать строгим правилам научного знания, не нарушая при этом доверия даосской традиции. Наконец, сама природа Дао состоит в том, чтобы быть открытым для многочисленных объяснений и интерпретаций – до тех пор, пока они основаны на точном исполнения подлинных ритуальных форм и священных писаниях.

Научные изыскания Шиппера всегда уважались остальным сообществом за его критическую позицию и за право доступа к живой традиции. Со времени своего посвящения в сан и предварительного доклада о своих открытиях в 1968 году (на первой международной конференции по даосизму в Италии) до времени издания данной работы, он избегал поспешных обобщений своего опыта в области даосизма на Тайване. После возвращения в Париж, чтобы занять должность в академии, в 1970 году он был в сотрудничестве с растущей международной группой ученых, он был занят поиском важнейших филологических и историографических инструментов для работы с печатной версией Даосского канона.

Пока такого рода критические исследования, адресованные в первую очередь другим специалистам по китаеведению, проводимые Шиппером и другими учеными, продолжались, Кристофер нашёл необходимым предварительно обобщить результаты своей работы и поделиться ими с более широким кругом лиц. Именно тогда, примерно через четырнадцать лет после своего посвящения в сан на Тайване и двенадцати лет технической учебы в Париже, Шиппер опубликовал Le corps taoist(Париж, 1982 год) в качестве своего первого общего обзора даосской литургической традиции для широкой публики.

Как и все популярные вводные работы, Даосское тело представляет собой предварительную оценку чрезвычайно богатой традиции, которая вплоть до последних нескольких десятилетий была наименее понятой, а чаще всего игнорировалась и очернялась представителями всех основных религий мира. Как указывает сам Шиппер, в нашем понимании традиции все еще существует много белых пятен, а также постоянно возникают проблемы с расстановкой акцентов и интерпретацией. Учитывая все это, уверенно можно назвать Даосское тело важной вехой в истории исследований даосизма, не даром Шиппер был награжден престижной премия Жюльена в знак признания значимости его работы в области изучения Китая. Для широкой публики это, несомненно, первый существенный шаг к пониманию истинной природы и значения даосского учения, его связи с литургической традицией и мистической философией Лао-Цзы и Чжуан-Цзы.

Как блестяще провокационное обобщение опыта Шиппера в Тайване и Париж с растущим научным признанием даосизма на протяжении всей китайской истории, Даосское тело играет важную роль не только для переосмысления понимания китайской цивилизации, но и для общей истории мировых религий и сравнительной феноменологии религиозного опыта и ритуала. Поэтому эта работа заслуживает внимания самой широкой аудитории разных народностей и специальностей. В этом смысле появление английской версии работы является особенно желанным событием.

В большей степени, чем это было постигнуто в бесконечных пространных рассуждения Лао-цзы, у воплощенной даосской религии – настоящей национальной религии китайского народа – есть, как справедливо предполагает Джон Лагервей, «многое, что может научить нас быть, или, скорее, стать человеком». Один из безмолвных уроков как Лао-Цзы, так и господина Лао, а также всего корпуса даосских откровений и ритуалов – это, в конце концов, просто путь к восстановлению общей человечности в повседневной жизни. Именно об этом «учении без слов» так выразительно говорит Даосское тело Кристофера Шиппера.

От автора

Даосизм по-прежнему жив, несмотря на все постигшие его бедствия. Он остаётся частью повседневной жизни китайского народа, хотя его границы и не очерчены чётко. Для наиболее полного его исследования, мы должны принимать во внимание все его составляющие, касающиеся как физических, так и социальных элементов.Другими словами, мы должны рассматривать не только техники «Воспитания жизни» и Путь Бессмертных, но и даосские ритуалы, мифологию и мистицизм. Все эти аспекты, которые могут иногда поражать противоречиями между собой, тесно связаны с даосизмом.

Эта книга — о даосизме в целом. Столь обширную и малоисследованную тему трудно раскрыть во всей полноте, и я прекрасно отдаю себе в том, какой риск беру на себя. Несмотря на это, я решил попытаться, а мотивом для меня послужило нынешнее положение в познании Китайской культуры среди западного народа. Многое написано по теме официальной истории, об императорах и чиновниках давних лет и о революционных республиках в наше время. Но ведь есть ещё и неофициальная сторона Китая, намного меньше известная обывателям: общество простых людей, региональные и местные культуры, храмы и социальные связи. Эта сторона, раскрывающая аспекты жизни большинства китайцев, вовсе не является лишь «суевериями и предрассудками крестьян», как бы ни старалась убедить нас в этом официальная пропаганда. В китайском обществе глубоко укоренены религиозные традиции, оказавшиеся достаточно сильными, чтобы пережить самые жестокие гонения. Народный даосизм по сей день сохранил идею своих святых гор, праздников, театра и особенно своего драгоценного письменного наследия, наиболее важным примером которого является Даосский канон. Таким образом, китайская народная религия может считаться противовесом официальной культуре и идеологии Китая.

Материалом для этой книги послужили два основных источника: во-первых, даосская литература, представленная Даосским каноном и другими текстами; во-вторых, полевые испытание, проведённые мной в городе Тайнань и окрестных деревнях, в качестве научного сотрудника Французской школы Дальнего Востока с 1962 по 1970 гг. Я пытался, насколько это возможно, выразить в книге пидеи моих тогдашних даосских наставников, а не свои собственные.

Впоследствии вновь появилась возможность проводить исследования даосской традиции в континентальном Китае. Это позволило мне проверить свои тайваньские находки уже в местных условиях. Конечно, в глаза сразу бросались значительные различия во всём, однако при внимательном рассмотрении стало понятно, что отличия эти носят в основном материальный характер: когда-то в Пекине стояли тысячи даосских святилищ, а теперь осталось лишь несколько. Сама же религия во многом, если не во всём, осталась прежней. Это даёт мне основания полагать, что представленная в книге информация верна для всего Китая в целом, за исключением некоторых местных различий.

Я весьма обязан многим людям за помощь с английским изданием книги. Прежде всего, профессору Норману Жирардо из Университета Лихай за интерес, который он проявил к моей работе, за шаги, предпринятые им для её публикации в Соединённых Штатах, и за столь любезное написанное им предисловие. Отдельную благодарность хотелось бы выразить миссис Карен Дюваль, переведшей текст на английский язык; Памеле МакФарлэнди Фрицу Стаалу, помогавшим с редактированием; редакторам и персоналу Издательства Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе за помощь и ангельское терпение в процессе издания книги, и особенно Номи Исак Кляйнмунц за кропотливый труд литературной редактуры. Мои сердечны благодарности им всем!